14. Проблемы институциональных изменений. Социально-исторические типы социальных институтов.

В любом социальном институте тяга к устойчивости безусловно превалирует над тягой и способностью к переменам. Более или менее значимое социальное изменение в процедурах взаимодействий, правах и обязанностях партнеров, их иерархии всегда является непростой проблемой.

Во-первых, изменения в социальных институтах ввиду спаян­ности, слитности «ячеек», функций, невозможно проводить то­чечно, лишь в одной данной ячейке: любое изменение прав, обя­занностей одного агента неминуемо затрагивает права, полномо­чия другого агента. Возникает цепная реакция — так называемый «эффект домино», что ведет к деорганизации всей цепочки соци­ального института, а это резко снижает уровень предсказуемости, увеличивает элемент риска. Любое изменение в социальном ин­ституте, таким образом, требует в той или иной степени измене­ния всей цепи инсти­тута.

Во-вторых, изменения в социальных институтах необходимо проводить относительно синхронно: нельзя допустить, чтобы одни участники институциальных взаимодействий уже начали работать по новым правилам, нормам, законам, а их партнеры, коллеги придерживались бы старых правил, норм, законов. Возникнет раз­рыв «полей ответственности», разрыв взаимодействий, чреватый распадом социального института.

В-третьих (главное), необходимо, чтобы эти изменения признали легитимными (разумными, обоснованны­ми) все участники институциональных взаимодействий или (если речь идет о локальном изменении в одном из частных звеньев цепи институциональных связей) те, кого эти изменения непосредственно затрагивают.

Изменения социальных институтов таят в себе риск раз­лада социальной машины, дезорганизованности, непредсказуе­мых последствий, утраты стабильности.

Социально-исторические типы социальных институтов.

Современная социология, продолжая терминологическую тра­дицию, заложенную М. Вебером и Т. Парсонсом, выделяет два основных типа социальных институтов: традиционные (образую­щие традиционное общество) и модерные (образующие современ­ное индустриальное общество).

-Традиционные институты возникли в древнем обществе и существовали, в частности, в Западной Европе вплоть до становле­ния индустриального общества в XVI — XVII вв.

Аскриптивность и партикуляризм ранних традиционных ин­ститутов сочетаются с их малой автономностью, слабой дифференцированностью. Разделение труда носит половозрастной ха­рактер. Не существует специальных людей, которые занимались бы дифференцированно, автономно от кровно-родственных, по­ловозрастных отношений специальными функциями (например, глава рода не только обеспечивает опеку, передачу опыта, но и является верховным правителем, который может заставить, при­нудить к определенным действиям). Не существует особых норм, правил, которые регулировали бы взаимоотношения между людь­ми в области хозяйственной деятельности, управления делами рода, семьи. Все регулируется на основе единой матрицы кровно-родственных отношений — один и тот же человек занимается и охотой, и строительством дома, является и воином-защитни­ком, и воспитателем.

По мере расширения семей, родов, возникновения необходи­мости контактировать, конкурировать, взаимодействовать с дру­гими родами, семьями, племенами ранние традиционно-аскриптивные институты изменяются. Устанавливаются нормы, которые регулируют некоторые аспекты повседневной жизнедеятельности и приобретают в определенной степени более рационально-достиженческий характер.

Прежде всего речь идет об отделении (конечно, относитель­ном) управленчески-политической функции. Организация политической власти приобретает во многом соб­ственную логику, происходит некоторая рационализация норма­тивной регуляции данного социального института.

Полностью натуральное хозяйство охотников и собирате­лей плодов сменяет специализированное хозяйство скотоводов и земледельцев; происходит дифференциация многих видов хозяй­ственной деятельности (ремесло, строительство, разделение ум­ственного и физического труда и т.д.); возникают города как принципиально новый вид поселений и организации социальной жизни. Характерные черты поздних традиционных инсти­тутов (существовавших в эпоху феодализма) — относительно малая дифференцированность, ощутимая аскриптивность и партикуляризм.

Процесс преобразования традиционных институтов в институты современного общества протекал (и протекает) у раз­личных народов по-разному. Эпоха перехода от традиционных институ­тов к современным — это во многом время выбора народами пути социально-исторического развития.

Причем определенные предпосылки как бы склоняют к выбо­ру того или иного варианта развития (но не делают его обязатель­ным). Так, своеобразие западноевропейского общества во многом объясняется тем, что социальные институты этого общества в эпоху феодализма возникли на руинах более зрелого в институ­циональном отношении греко-римского мира. При этом феодаль­ные институты явились шагом назад, что еще раз доказывает: история человечества не имеет однозначной направленности, здесь возможны движения вспять, зигзаги, развороты.

Т. Парсонс, анализируя процесс становления современных (мо­дерных) институтов в Западной Европе, отмечает, что этому про­цессу способствовали три основных институциональных «моста» от греко-римского институционально достаточно развитого обще­ства к западноевропейским обществам.

Во-первых, речь идет о западно-христианской церкви, которая, с одной стороны, сохранила идею «царства Божьего» как образца общества, в котором никто не имеет привилегий, все равны перед Богом, оценивающим людей по их делам, достижениям и т.д.

Во-вторых, большую роль в формировании институционально­го порядка современных западноевропейских обществ сыграли нор­мативные элементы поведения, свойственные средневековому го­роду. М. Вебер подчеркивал значение европейской городской об­щины как одной из стратегических точек развития нового институ­ционального порядка.

В городе, который «был во всем мире совместным поселением до того чуждых по крови местом жительства людей» формиру­ются принципы, нормы взаимоотношений между людьми, не состоявшими друг с другом в кровно-родственных связях. Это становится веской причиной рационализации норм, принципов, регулирующих взаимодействие между горожанами.

Третий важный «мостик» от римских институтов к современ­ным обществам — римское государственно-правовое наследие, роль которого в формировании западноевропейских государств обще­известна. Вместо аморфных раннефеодальных государственных об­разований, разъедаемых феодальной раздробленностью, самосто­ятельностью крупных феодалов, устанавливавших свои законы, права и т.д., формируется государство римского типа, имеющее независимую армию, свой бюрократический аппарат, единый на всей территории закон.

Первая группа признаков модерных институтов (индустриаль­ного общества), взятых как идеальный тип:

• безусловное доминирование во всех основных сферах обще­ственной жизни (кроме семьи) достиженческой регуляции. В эко номике доминируют деньги и рынок с его режимом свободной кон­куренции (вместо натурального хозяйства, бартерного обмена и т.д.), в политике внедрены демократические институты, для которых ха­рактерны конкурентно-достиженческий механизм (всеобщие вы­боры, многопартийность, гражданское общество и т.д.), универса­лизм закона, равенство всех перед ним;

• развитие института образования, цель которого — распрос­транение компетентности, профессионализма, что становится ба­зовой предпосылкой развития других институтов достиженческого типа. ,

Доминирование достиженческой нормативной регуляции стало важнейшим (если не главным) фактором высокой динамичности индустриального общества, научно-технического прогресса.

Вторая группа признаков — дифференциация и автономизация институтов.

Каждый из новых институтов имеет собственные четкие пра­вила, нормы, призванные обеспечить регулярное выполнение на высоком (конкурентоспособном) уровне своих профессио­нальных обязанностей. В результате дифференциация, помножен­ная на достиженчество, резко повышает адаптационные способности сфер общественной жизни, общества в целом к новым вызовам истории, внешней среды, обеспечивает высокую дина­мичность, новаторство, отзывчивость на новое, большую эф­фективность и стабильность, устойчивость институциональной структуры общества