12. "Болезни" общества.

Та или иная степень общественного прогресса или регресса складывается, как было отмечено, из ряда частных критериев, а они определяются состоянием социальных отношений в каждый данный момент времени.

Общества, как и отдельные люди, могут быть здоровыми и больными. Думается, что слова "здоровье" и"болезнь" в дальнейшем можно употреблять без кавычек. Эти состояния – не метафора, а реальные социальные явления. Здоровье человека состоит в равновесии его взаимодействия со средой обитания (в том числе и социальной). Здоровье общества также имеет своим центральным элементом равновесие. Равновесие применительно к обществу, здоровье общества означает баланс интересов больших социальных групп. Каждая из них есть нечто внешнее по отношению к другим группам и составляет "среду". Здоровье общества - это состояние динамического равновесия взаимодействий данных групп. Конкретнее говоря, здоровым следует считать то общество, в котором, несмотря на существующее неравенство, несправедливость, эксплуатацию одних людей другими, сохраняется стабильность и способность к развитию. Существуют богатые и бедные, нет уравниловки, но и бедные не обречены на вымирание. Самые угнетённые слои населения имеют возможность улучшать своё материальное положение, получать образование и медицинскую помощь и помощь государства в связи в возрастом и состоянием личного здоровья. Не случайно К.Маркс в XIX веке считал, что о прогрессе общества следует судить по положению женщин – самой угнетённой по тому времени социальной группы. Степень социальной мобильности в здоровых обществах обычно высока, преобладают достигаемые статусы и роли. Таково примерно состояние всех экономически развитых стран, хотя многие общества нездоровы. Этот факт объясняется тем, что данные общества создавались путём насилия (военного, духовного, экономического, политического) как над соотечественниками, так и над другими народами. Более чем наглядный пример тому – ничем не оправданная агрессия против Ирака. Экономическое благополучие – результат не только личных способностей большинства членов общества, а и длительного грабежа менее развитых народов, поэтому даже сытое благополучие не отменяет привычки к насилию в решении личных проблем. Общества поддерживаются в основном за счёт внешней экспансии, а не за счёт внутренних источников развития. Если бы вдруг на планете исчезли зависимые народы и территории ими занимаемые, эксплуатирующие общества вынуждены были бы радикально с большими потерями измениться или погибнуть. А пока они паразитируют на отстающих народах и их ресурсах.

Здоровье никогда не бывает абсолютным, поскольку как нет гармонии взаимодействия человеческого организма со средой, так и нет гармонии отношений социальных групп. Здоровье общества неразрывно связано с его болезнями. Болезнь общества есть нарушение равновесия взаимодействий между большими социальными группами. Речь идёт не об антагонизмах в отношениях между группами (они существуют и в здоровых обществах). Имеется в виду подрыв стабильности в обществе, топтание населения на месте или даже его деградация. Болезни общества не возникают вдруг, как грипп или ангина. Они "готовятся" исподволь и не скоро устраняются.

Основной болезнью общества является утрата смысла существования, когда ценности-цели подменяются ценностями-средствами. Эта болезнь источник всех других болезней, она периодически поражает общества в переломные эпохи существования, когда люди не осознают значения происходящих перемен. Шекспировское "О, времена, о нравы!" неоднократно на все лады повторялось в разных обществах, казалось, рушится мир. Отличие нынешней эпохи от всех предыдущих состоит лишь в том, что мир стал тесен. Возможности экстенсивного развития исчерпаны и потому встаёт альтернативы: либо радикально разумное переустройство общества, либо катастрофа. Об этом говорят и пишут уже несколько десятилетий крупнейшие учёные мира. Другая особенность текущего времени состоит в бессилии религии убедить души людей в необходимости самоограничений и сдержанности. Нынешние поколения людей не без оснований не доверяют проповедникам как религиозным, так и светским. Непонимание смысла жизни или его утрата обесценивают существование людей. Один из американских студентов писал: "Мне 22 года, у меня есть учёная степень, у меня шикарный автомобиль, я полностью независим в финансовом отношении, и в отношении секса и личного престижа я располагаю большими возможностями, чем я в состоянии реализовать. Единственный вопрос, который я себе задаю, - какой во всём этом смысл". Прав был Б.Паскаль, писавший: "Горе людям, не знающим смысла своей жизни".

Человек, осознающий и признающий смысл своего существования, смотрит далеко вперёд, он как бы видит конец жизненного пути и имеет возможность окинуть одним взглядом всю свою жизнь. С точки зрения значения земного существования он оценивает свои повседневные дела и дела других людей. Все поступки выстраиваются в одну линию и последовательно стремятся к конечному результату. Если, к примеру, человек изобретатель, он стремится создать всё более и более совершенные устройства. А когда на исходе жизни ему удаётся то, над чем бился десятки лет, он уйдёт из жизни с сознанием того, что исполнил всё, на что был способен. Учитель найдёт оправдание жизни в учениках, врач - в излеченных людях, офицер – в исполнении воинского долга и т.д. Человек реализовал себя полностью. Но ценен тут не столько результат, сколько процесс. Жизнь прошла в стремлении к чему-то, а не в рефлектировании (нытье) по поводу смысла существовании. Правда, стремятся к своим целям и малосимпатичные персонажи: воры, убийцы, садисты, лжецы. Поэтому в содержание смысла жизни входит стремление не к любым целям, а таким, которые совместимы с ценностями возможно большего числа людей. Избрав в юности карьеру, человек ставит себе ряд последовательных целей, и тратит на их достижение отпущенное судьбой время. Такого не поразит кризис души. Он здоров.

Что же происходит с теми, кто не понимает смысла собственной жизни или не признаёт такой проблемы? При ответе на этот вопрос неизбежны упрощения, но одно следует учесть: речь идёт не о первом поколении таких людей. Позади несколько поколений душевно неразвитых, либо скептически настроенных людей. Сложности жизни одного поколения передаются другому, а в результате образуются феномены общественного сознания, которые как бы оторваны от тех, кто их породил. Для новых поколений людей эти феномены являются такими же объективными условиями жизни, как и дурной климат или бесплодная почва. Новые поколения не знают, как и почему возникло отрицательное явление общественной жизни, они просто принимают его как некую данность, с которой приходится считаться. Далее, в зависимости от меры воспитанности одни люди, не созревшие для преступления, испытывают разлад в душе, тоску, непонимание смысла существования. Они чувствуют себя лишними на пиру жизни. Другим неведомы гамлетовские терзания, они видят лишь цель и равнодушны к средствам её достижения. Субъект, убивший из-за денег мать, знает, что он не первый, кто совершил такой поступок, перед его глазами стоит пример предшественников. Но почему же он это сделал, ведь деньги можно было и заработать? Американский социолог Р.Мертон объясняет такие поступки пропагандой целей без адекватных им средств. Поставим следующий вопрос: почему средства массовой информации и кино пропагандируют цели без соответствующих средств? Потому что им выгодно показывать эффектность целей без нудных, трудоёмких средств их достижения. Молодёжи ведь надо иметь всё сразу и немедленно. Разрыв цели и средств в пропаганде целей быстрее и больше приносит денег, а это как раз то, к чему стремится данная компания. Её не заботит, что зрители воспримут фильм как руководство к действию и через неделю сами попытаются ограбить банк. Ещё проще действуют продавцы наркотиков, фальсифицированных медикаментов, спиртных напитков, продовольственных товаров. Им нет дела до здоровья покупателей, главное получить побольше денег. Когда в обществе набирается некая критическая масса лиц, готовых на преступления ради личного благополучия, его уже нельзя назвать здоровым.

Рационализация общественной жизни, по мнению известного этолога Конрада Лоренца, есть опустошение жизненного пространства, бег наперегонки с самими собой. Общества "болели" и в другие исторические эпохи, однако современные болезни протекают более интенсивно. Представляется возможным выделить несколько болезней, хотя число их явно неполно.

1.Превращение человека в потребителя. Идеологи экономического либерализма горделиво заявляют, что спрос товаров и услуг рождает их предложение на рынке. На вопрос о том, чем порождается спрос, обычно следует невнятный ответ, вроде того, что его причина объективна, и познать её очень сложно. Действительно, необходимость удовлетворять потребности формирует спрос, но если бы речь шла только об удовлетворении потребностей, было бы нетрудно прогнозировать спрос и на этой основе развивать материальное и духовное производство. В этом случае производителям, вряд ли, пришлось бы рассчитывать на сверхприбыли. На самом же деле современные производители ориентируются не столько на потребности, сколько на желания. Количество их неисчислимо, к тому же они быстро сменяют друг друга. Реклама мастерски разжигает желания, без удовлетворения которых индивид чувствует себя отсталым, несовременным, несчастным. Улучшение жизни человека не является целью рекламы. Её единственная цель – превратить человека в покупателя, чтобы увеличить продажи и улучшить финансовые показатели рекламодателя. Для достижения этого и только этого результата её изготавливают, изучая все суеверия, моду, представления и т.п. Нередко в рекламе используют "научные" данные. Прошли косяком "белая смерть" (сахар), "жёлтая смерть" (сливочное масло) и другие "смерти". В годы застоя смертельными обычно объявлялись те товары, которых не хватало в магазинах. В настоящее время магазины завалены товарами, а у населения почему-то не хватает денег, чтобы их купить. Но по- прежнему стоит задача обмануть, прельстить или запугать потенциального потребителя. Например, время от времени обывателей запугивают страшной бедой от работы бытовой электроники в квартире, если они не приобретут технические устройства, уничтожающие зловредные аэрионы. Реклама становится агрессивной. Её задача – выжать деньги из карманов обывателей любой ценой. Создаётся впечатление, что человек нужен лишь как покупатель, а не личность.

По примеру стран Запада в Украине внедряют правила жизни, в которых люди существуют ради экономики, как её потребляющий элемент. Не экономика существует для общества, а общество для экономики. Так средство (экономика) заменила цель (качество жизни). Вместо благосостояния, которое призвана создать экономика, население получет бесконечную гонку за "современным". Это явление имеет пагубные последствия как для продающих, так и для покупающих. Продающие не просто трудятся, занимая определённую нишу в общественном производстве. Нет, они зарабатывают деньги. Как – это другой вопрос, тут уж не до нравственности, поскольку честным путём нельзя быстро разбогатеть. Об этом писал ещё в XVIII веке Бернард Мандевиль в своей "Басне о пчёлах": "Да будет всем глупцам известно,

Что улей жить не может честно.

Богатство, славу умножать,

Притом пороков избежать –

Нельзя; такое положенье

Возможно лишь в воображеньи".

Никакие ухищрения теоретиков экономики не разрешили проблему непротиворечивости делового успеха и нравственности. Население просто привыкло, притерпелось к данному противоречию, как к плохой погоде. Безнравственность в экономике стала нормой поведения. Покупающие находятся не в лучшем положении, они постоянно в движении за всем, что кажется модным. Статистика могла бы дать сведения о десятках миллионов книг, приобретённых любителями собраний сочинений каких-либо литераторов. Но кто из любителей читал приобретённые книги? Большинство приобретателей знает книги не более, как по цвету обложки. Книги рассматриваются им как вещи. Впрочем, и издательства тоже определяют ценность книги не по её содержанию, а по количеству страниц. Бедному Эйнштейну, написавшему диссертацию на восемнадцати страницах, явно бы не повезло. В погоне за модой тратятся силы, средства, нервы, время. Ездил себе спокойно человек на родных "Жигулях", а теперь покой пропал, так как вокруг все ездят на "Мерседесах". Если бы существовала статистика, фиксирующая, с одной стороны количество покупок вещей в единицу времени, и посещений людьми театров, кинотеатров (из числа выживших), библиотек, выставок, концертов и т.п., наметилась бы явная тенденция к многократному превышению первых над вторыми. Мы идём сейчас по пути Запада, но в западных странах уже давно увидели тупик пресыщения и оскудение душ человеческих. Достаточно прочесть книги О.Тоффлера "Шок будущего", Э.Фромма "Бегство от свободы", К.Лоренца "Восемь смертных грехов цивилизованного человечества", И.В.Бестужева- Лады "Альтернативная цивилизация" и др.

2.Некрофилия. В культурах, именующих себя передовыми, всё больше места занимает тема смерти. Кажется, будто от шаманских заклинаний и плясок у костра она перешла в литературу и кино. Только шаман отгонял смерть, а литература и кино её призывают и прославляют. Искусство, согласно классическому канону, призвано возвышать человека над его животностью, а не ставить на одну доску с ними. Ссылки на то, что литература и кино черпают сюжеты из реальной жизни, лишены достаточного основания. Во-первых, искусство не обязано воспроизводить фотографии жизни (это дело науки), во-вторых, надо ещё доказать типичность, распространённость, массовость показываемых явлений, а не лепить ходульные сюжеты, в-третьих, ради чего показывать дно души человеческой? В одном из фильмов К.Муратовой показано, как любящая несовершеннолетняя внучка тщательно готовит убийство любимой бабушки. И осуществляет его. Ему предшествовал во времени советский фильм "Чисто английское убийство". В современных американских "остросюжетных" фильмах всякий уважающий себя режиссёр покажет не менее полудюжины убийств. Тыканье пистолетом в лицо собеседнику стало самым распространённым художественным приёмом. В литературе также нет недостатка в стрельбах и убийствах. Стреляют везде, некоторых не остановили даже пространственные ограничения: книга называется "Выстрел в гробу".

Смакование смерти, всевозможные вариации этой темы, даже помимо воли смакующих показывает эрозию духовных опор личности. Как писал Ф.М.Достоевский, если Бога нет, то всё позволено? Выходит, позволено. Слово "искусство" имеет несколько значений, среди которых выделяются два: 1) искусство как создание произведений, прославляющих и возвышающих человека; 2)некая совершенная деятельность человека в той или иной области. Проблему составляет второе значение. Обычно говорят об искусстве управления, искусстве воспитания, искусстве исполнения сложной или опасной работы и т.д. В этом же смысле говорят об искусстве исполнения произведений искусства (искусство танца, искусстве резьбы и др.) Всё идёт гладко до тех пор, пока не ставится вопрос: что же выражает произведение искусства? А выражает оно погоню за человеком как за животным и зверскую с ним расправу. Нет, это не предсмертные размышления Андрея Болконского в "Войне и мире", не анатомия жизни в книге "Смерть героя" Д.Олдингтона, не попытка понять короткую жизнь тяжело раненого лётчика в романе К.Симонова "Живые и мёртвые", не "Записки мёртвого человека". Если быть точным, некрофилию выражает не сама тема смерти, а способ её показа и, самое главное, обстоятельства смерти, её мотивация. С этой точки зрения нет нравственного оправдания даже талантливо поставленным фильмам и написанным книгам. Фильм "Чисто английское убийство" хорошо поставлен, держит зрителя в постоянном напряжении. Зрителю хочется узнать имя убийцы, и его распалённое любопытство не замечает порочности темы. Главное, чтобы было интересно, а смерть нескольких человек – обстоятельство второстепенное. Так исподволь внедряется мысль о ничтожности, низкой цене человеческой жизни. Рос человек два-три десятка лет, учился, старался создать семью, вырастить детей, найти своё место под солнцем, но попался на пути идущего по трупам и сам стал трупом. Сиюминутная похоть киношного героя удовлетворена, трагедии же человека никто не заметил.

Справедливости ради надо сказать, что не только деятели литературы и кино охвачены некрофилией. Ей подвержены также журналисты. Наряду с литераторами и кинематографистами они внесли посильный вклад в создание ореола вокруг личностей убийц. О бандитах пишут книги, ставят фильмы, делают репортажи. Ослабление здорового инстинкта самосохранения, утрата заслуженного презрения к убийцам – явный симптом тяжёлого заболевания общества. Вместо того чтобы убийц презирать и отвергать, их сделали романтическими героями. Убийцы позируют перед телекамерами, раздают автографы, смакуют подготовку и исполнение убийств, а восхищённые зрители и слушатели устанавливают их "рейтинги" по количеству совершённых убийств. Убийц можно понять, им не грозит смертная казнь, на их стороне "права человека", но каково общество! Возможно, покажется, что краски слишком сгущены. Потому предлагаю читателю посмотреть телевизор в течение двух-трёх часов по любому каналу и посчитать количество упоминаний о смерти в любой день, кроме предпраздничных и праздничных дней. Не помешает и чтение телепрограмм кабельного телевидения. Пусть это небольшое исследование станет аргументом в споре о значении данной болезни.

3.Самоубийства. Все земные существа смертны. Прекращение их существования обусловлено их ограниченными биологическими ресурсами и социальными условиями. Самоубийство же, хотя и встречается в мире животных, противоречит природе человека, делает жизнь бессмысленной. На первый взгляд кажется, что причина добровольного ухода из жизни – личное дело человека, и тут сомнительны какие-либо обобщения. Но это неверно по существу, так как каждый из нас связан с другими людьми, наше поведение в большой мере зависит от поведения других лиц. Поэтому индивидуальное явление приобретает общественное звучание. И дело тут не столько в количестве самоубийц (в дорожно-транспортных происшествиях ежегодно погибает больше людей), сколько в самом факте этого явления. Каково то общество, в котором люди добровольно уходят из жизни: так стоит проблема перед психиатрами, психологами, философами, социологами, политологами, историками.

Одним из первых социологов, обративших внимание на эту проблему, был Эмиль Дюркгейм. Его книга "Самоубийство", написанная в 1897 году, стала классикой мировой социологии. Многие идеи Э.Дюркгейма были подтверждены более близкими к нам по времени социологами. Французский социолог показал, что многие факты самоубийства связаны с типом и уровнем социальной сплочённости общества. Определённый уровень интеграции, хотя и не предопределяет фатально суициды, всё же служит одним из причинных факторов таких явлений. Э.Дюркгейм заметил также преуменьшение числа самоубийств государственными органами. Возможно, эта тенденция сохраняется и в настоящее время. Во всяком случае, количество самоубийц – красноречивый показатель здоровья или болезни общества, это значимый штрих портрета общества. Э. Дюркгейм выделил четыре характерных типа самоубийства

1. Альтруистическое самоубийство. Этот тип присущ высокоинтегрированным обществам как в масштабе государства, так и родам, кланам, племенам, компаниям друзей, оказавшихся в сложных обстоятельствах. Так, например, активно обсуждается вопрос о законодательном закреплении права на эвтаназию – добровольную смерть. Если есть право человека на жизнь, очевидно, должно быть право на смерть – таков главный аргумент сторонников эвтаназии. Один из штатов Австралии и Нидерланды уже приняли законы об эвтаназии, однако, общественное мнение большинства стран настроено против разрешения на смерть. Это настроение объясняется не столько страхом, не религией, сколько здоровым человеческим инстинктом: как бы ни была тяжела жизнь, она даётся один раз, другой не будет. Поэтому надо ценить каждый миг жизни, а не капитулировать перед ней. Когда старик или неизлечимо больной человек стремится к смерти, чтобы не мешать жить близким людям, с их стороны это благородный поступок, но, видимо, есть ещё что-то. Ослабели или отмерли социальные связи с близкими людьми, социальная смерть наступает раньше биологической, что и ускоряет последнюю.

Иногда самоубийство совершается из-за вопросов чести, люди гибнут на дуэлях. Это ещё более явный показатель нездоровья общества. Оно допускает дуэли или равнодушно к ним, а потом теряет своих лучших сынов. Никакие соображения чести не могут оправдать гибель А.С.Пушкина и М.Ю.Лермонтова. Сколько ещё произведений они могли создать, если бы не только государство, а и общество воспрепятствовали нелепым дуэлям!

Существует лишь один вид альтруистического самоубийства, который при условии отсутствия других средств и способов может быть нравственно оправдан. Это жертвенное самоубийство ради других людей: детей, друзей, народа. К их числу относятся подвиги японских камикадзе, Александра Матросова, Николая Гастелло в годы второй мировой войны, чеченских и арабских самоубийц в наше время.

2.Аномическое самоубийство. Этот вид вызван резким неблагоприятным изменением окружающей индивида социальной среды. Э.Дюркгейм считал аномию ненормальным состоянием общества, когда рушатся старые ценности и не сформировались новые ("Старые боги умерли, а новые ещё не родились"). Аномию можно сравнить с ураганом, пронёсшимся сквозь население. Не все люди могут быстро перестроиться и приспособиться к новым условиям существования. Невозможность решить личные проблемы, найти работу, жильё, восстановить попранную справедливость вынуждает человека свести счёты с жизнью. За примерами не надо ходить в другие страны, примеров более чем достаточно в Украине, России и других странах СНГ. Лишают себя жизни офицеры, инженеры, учёные, представители других слоёв населения.

3.Фаталистическое самоубийство. Данный вид вызван неблагоприятной для индивида микросредой. Не так важно, кто прав, а кто виновен в сложившейся ситуации. Важно другое: человек не нашёл выхода из тупика, а окружающие не оказали ему достаточной помощи. Препятствием стали, возможно, личные качества будущего самоубийцы. Близкие люди устали от истерик, пьянства, склок и прочих не самых лучших дел падающего человека. А у него исчезла вера в людей, он почувствовал себя заброшенным и одиноким. Утрата веры во всё и во всех – залог самоубийства, хотя фатальный исход совсем не предопределён. Фаталистическое самоубийство тем и отличается от фатального, что оно лишь по форме похоже на фатальное, но ещё оставляет надежду на благоприятный исход. В этом убеждают другие виды фаталистического самоубийства. К ним относится несчастная неразделённая любовь. Влюблённый(ая) не в силах перенести нервное напряжение и находят выход в верёвке, яде, газе и других способах. Одним из видов фаталистического самоубийства является добровольная смерть вследствие растраты крупной суммы денег при невозможности их возвратить, тяжёлой ошибки офицера при ведении боевых действий, нежелании живым попасть в руки врага и др.

4.Эгоистическое самоубийство. Этот вид самоубийства вызван низкой степенью сплочённости общества, преобладанием индивидуализма над коллективизмом. Э.Дюркгейм зафиксировал более частые самоубийств среди протестантов, чем среди католиков. Он пришёл к выводу, что коллективные действия и убеждения католиков предполагают более сильную интеграцию индивида в религиозное сообщество и гораздо меньшее одобрение индивидуализма. С этой точки зрения можно предположить ещё меньшее количество самоубийств среди мусульман (если не считать жертвенных суицидов). Эгоистическое самоубийство происходит на фоне глубокого отчуждения личности от социальных институтов (прежде всего, государства и права), труда, близких людей. Слово "эгоистическое" в данном контексте можно прилагать не только к самоубийце, а и к окружающим его людям. Они тоже эгоисты. Из совокупности эгоистов погибает самый слабый, другие же радуются, что избежали такой участи.

Итак, самоубийства почти во всех случаях свидетельствуют о неблагополучии общества. Э.Дюркгейм и социологи, исследовавшие проблему после него, приходили к примерно одинаковым выводам. Благодаря их трудам было выяснено, что уходят из жизни по собственному желанию чаще мужчины, чем женщины, овдовевшие и разведенные, неженатые и бездетные, пожилые, а не молодые. Эти результаты повторяются от культуры к культуре, что свидетельствует о наличии сходных оснований данной болезни.

4.Отчуждение. Существует ещё одна болезнь, присущая в разной степени почти всем обществам, считающих себя цивилизованными. Это отчуждение. Ключевую роль в его понимании играют понятия "своё" и "чужое". Обычно своим считают то, что принадлежит данному человеку. Но картина, созданная художником, ему не принадлежит, поскольку уже продана. То же можно сказать о памятнике в центре города, новой технологии, стихах и др. Однако почему-то художник продолжает считать картину "своей", такого же мнения придерживаются соответственно скульптор, учёный, поэт. Все они правы, потому что своё – необязательно предмет обладания. Своё – это то, в чём человек утверждает себя как личность, с чем составляет духовное единство. Своё неотделимо от меня, это моё родное…

Чужое как противоположность своего не является средством самоутверждения, не составляет духовное единство с человеком, оно не родное.

Превращение своего в чужое есть отчуждение. Его следует отличать от понятия теории гражданского права как передачи имущества в собственность другого лица. Суть отличия в данном случае не столько в правовом содержании понятия, сколько в целенаправленности действия передачи имущества. Философско-социологическое понятие отчуждения, строго говоря, не предполагает целенаправленных действий людей по созданию отчуждения. Проще говоря, отчуждение никто умышленно не создаёт, если смотреть на него "снизу", то есть, с точки зрения повседневных забот, целей, интересов людей. Повседневные обстоятельства жизни каждого человека сами по себе не являются "чужими" ему. Иное дело, взгляд "сверху" на всю панораму общественной жизни. С этой позиции видны макроусловия, создающие отчуждение. Например, рыночная экономика создаёт так называемую резервную армию труда, то есть, безработицу, авторитарное правление подавляет гражданские свободы, безнаказанность стимулирует преступность. Страна, которая была дорога как родительский дом, вдруг стала чужой как тюремная камера.

Отчуждение есть социальная стихия, созданная непреднамеренными действиями (или бездействием) множества людей, которая угнетает их и сводит на нет все их расчёты. Стихийность в общественном развитии означает отсутствие целей у большинства участников движения относительно будущего негативного результата. Гегель называл стихию отчуждения "хитростью разума". "Разум хитёр и изворотлив, человек ставит себе одни цели, а получает результаты совсем иного свойства", - писал он. В обыденном сознании та же мысль выразилась в афоризме: человек предполагает, а судьба располагает. Болезнь отчуждения – процесс объективный, однако, всё же в его истолковании недооценивается субъективный момент. Подразумевается неявная посылка одинаковости, равенства всех людей. В действительности же дело обстоит иначе. Объективным процесс отчуждения является лишь для массы рядовых граждан, но не для сильных мира сего. Они то могут либо ослабить, либо усилить этот процесс. А поскольку это не делается, то можно судить о нездоровье (прежде всего нравственном) общества. Верхи не хотят управлять по новому, низы привыкли жить по старому.

В самом начале процесс отчуждения, действительно, объективен. Он начинается (не может не начинаться) с опредмечивания. Опредмечивание – это воплощение в предмете деятельности человека его сил, ценностей, знаний, умений, целей, желаний. Человек "вложил душу" в предмет деятельности, а её результат уже не зависит от творца, он живёт собственной жизнью. Как первокурсник, не слушающий родителей, как Буратино, огорчающий папу Карло. Мебель больше не принадлежит столяру, вышедший номер газеты вне власти редактора, ученик дерзит учителю, а в автомобиле ездит совсем не слесарь-сборщик. Таков первый шаг к отчуждению, хотя шаг не фатальный. С опредмечиванием связано распредмечивание – процесс обратный опредмечиванию. Распредмечивание – это служение предмета деятельности конкретному или абстрактному человеку. Мебель может быть использована самим столяром, это естественно для натурального хозяйства. В этом случае отчуждения нет. Оно отсутствует также при использовании её другими людьми (товарное хозяйство). Предмет деятельности служит абстрактному человеку и распредмечивается лишь тогда, когда выполняет своё предназначение. Но если мебель распиливается на дрова, в газету заворачивают селёдку, ученик не продолжает дело учителя, а автомобиль находится на свалке, то они соответственно не мебель, не газета, не ученик, не автомобиль. Как писал К.Маркс, железная дорога, по которой никто не ездит, не есть железная дорога. Продолжая сравнение, можно сказать, что дети, не воспитанные в духе гражданственности, не есть граждане… Они чужие в своей стране. Альтернативой распредмечиванию выступает отчуждение.

Во многих случаях путь к отчуждению не так короток, как в приведенных примерах. Вероятность данного заболевания также объективно усиливается вследствие многочисленных разделений труда, противоречий интересов различных социальных групп. Отчуждение превращается из возможности в действительность благодаря применению какого-либо соответствующего интересам могущественных субъектов вида насилия. Было бы наивно полагать, будто, отчуждение можно сравнить с наводнением или засухой, землетрясением или пожаром. Отчуждение, конечно, стихия, но стихия весьма умело направляемая и используемая. В этом убеждают виды отчуждения. По значению для больного общества отчуждение бывает жёстким и мягким.

1.Жёсткое отчуждение характерно применением политического, военного, физического насилия. Протекает в виде межгрупповго конфликта, восстания, революции, гражданской войны, подавления гражданских прав и свобод. Жёсткое отчуждение не тождественно какому-либо внешнему насилию (например, агрессии соседнего государства), поскольку люди непричастны к нему. А отчуждение в значительной мере творится людьми, страдающими от него. Миллионы рабочих и крестьян, солдат и матросов поверили большевистским лозунгам и сами впоследствии пали жертвами завоёванной ими Советской власти. ("Смело мы в бой пойдём за власть Советов и как один умрём в борьбе за это"…) В первые 10-12 лет эта власть была "нашей", "родной". "Государство – это мы" – говорили в то время. "Моя милиция меня бережёт" – писал Владимир Маяковский. Эйфория тех лет хорошо показана литературой и кино.

2.Мягкое отчуждение характерно применением насилия политического, духовного и экономического. Оно отличается от жёсткого отчуждения и временем существования. Если жёсткое отчуждение существует временно, то мягкое постоянно до тех пор, пока радикально не изменится вся система общественных отношений. В силу этого обстоятельства противодействовать мягкому отчуждению сложнее, чем жёсткому. Хотя внешне проявления мягкого отчуждения не кажутся общественно опасными. Оно выражается в неприязни, неприятии, недоверии к государству и другим социальным институтам. Самой яркой иллюстрацией мягкого отчуждения является равнодушие. Люди равнодушны к выборам президента или народных депутатов (показательно тут количество избирателей, не принявших участия в голосовании), к заказным и незаказным убийствам, к очередному полёту космонавтов, к очередному мессии, пришедшему в мир спасти их заблудшие души, к написанному на стене признанию в любви, к грязи и мусору в подъезде своего дома и т.д. Теперь не говорят, что государство – это мы. Нет, государство – это "они." "Они" принимают неправедные законы, повышают цены и налоги, заключают непонятные договоры с другими государствами и т.д. Действительно, участие населения в принятии решений чисто символично и ритуально. Реально от "пересичных" украинцев, белоруссов, россиян ничего не зависит. В этих условиях мир сужается до мирка, в котором и живут реальные люди. От мира ничего хорошего не ждут, смотрят на него настороженно и желают, чтобы новый год прошёл не хуже старого.

Отчуждение от общества, от собственности, от государства, от права не проходят бесследно для самих людей. Они утрачивают индивидуальность, становятся похожими друг на друга, усреднёнными. Постепенно (при мягком отчуждении и быстро при жёстком) происходит отчуждение человека от своей собственной сущности, которая, как известно, состоит в его разумности. Отчуждение присутствует и в названных выше болезнях общества.

ТЕМА № 5. МЕТОДОЛОГИЯ СОЦИОЛОГИЧЕСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ.