44. Теория агрессии к. Лоренца и ее критика (э.Фромм «Анатомия человеческой деструктивности» ч.2 5-8 гл. )

Австрийский биолог и этолог, нобелевский лауреат Конрад Лоренц (1903–1989) занимался изучением природы инстинктов и агрессии. Его теория агрессии представлена в книгах «Так называемое зло: о природе агрессии», «Оборотная сторона зеркала: опыт естественной истории человеческого познания», «Восемь грехов современного человечества».

Он был сторонником эволюционного развития. Лоренц выделяет три функции, которые выполняет врожденный инстинкт выживания в борьбе:

1) распределение групп людей по различным отдаленным друг от друга территориям;

2)  выживают только более сильные и агрессивные представители рода;

3) сила организма и природная агрессия позволяют оберегать потомство, гарантируя его выживание.

В любом живом организме агрессия имеет свойства накопления, генерации и неуправляемого выхода. Чем больше накапливается агрессии, тем легче спровоцировать ее выплеск. При этом агрессия несет в себе позитивные последствия, так как способствует сохранению и эволюции рода.Теория агрессии объясняет существующее в мире насилие. Агрессии невозможно избежать, так как она является естественной для человека. Успешными приемами в снижении агрессии в обществе обладают культура, традиции, ритуалы.

Вопрос 45. Толерантность и конфликт (г.Маркузе «Репрессивная толерантность», с.Жижек «о насилии»)

Славой Жижек «О насилии»

В книге словенского философа Славоя Жижека «О насилии» критическая методология автора применяется к «насилию» как политической и медийной теме. Насилие представляется чем-то, что абсолютно непредсказуемо, что возникает в зазорах самых разных систем и что, по-видимому, требуется немедленно устранить. На эту неотложность Жижек отвечает призывом «сесть и подумать».

Логика Жижека строится на том, что само представление о «нормальной», «мирной» жизни, которая по необъяснимым причинам нарушается вспышками неконтролируемого насилия, – это идеологический конструкт, приобретший совершенно особую форму в эпоху позднего капитализма. Именно эта мирная жизнь и является той сферой «объективного насилия», которая составляет контрапункт к «субъективному», то есть видимому и тиражируемому СМИ насилию. Объективное насилие, по сути, совпадает со всем порядком либерально-капиталистического (или иного) господства. Для большинства агентов оно является невидимым, незаметным. В качестве исторического примера «объективного насилия» Жижек указывает на самоописание семьи Лосских, высланных из России на «философском пароходе»: «добрые» и «культурные» люди совершенно не замечали того, что сам стиль их жизни покоился на систематической эксплуатации, на принципиальном исключении огромной массы людей из той культуры, которую они «творили и обогащали» (с. 12).

Современная капиталистическая идеология, по мысли Жижека, отличается акцентом на слове «умный» (smart) – это «умная политика», «умная экономика», «умное управление». Smart – маркер тех, кого автор называет «либеральными коммунистами», странным альянсом высокотехнологичных корпораций (унаследовавших дух 60-х) и альтер-глобалистов, критиков «Империи» и поклонников позитивной игры всеобщего интеллекта, распределенного по комфортабельным офисам и лофтам. «Насилие» здесь определяется не внешним принуждением, а «принуждением к непринудительности», господством безапелляционного императива «проявлять себя», «разделять опыт», «наслаждаться», «развиваться», «быть хип» и т.д. Пролонгация логики «либерального коммунизма» возможна, однако, только в результате раздвоения толерантной «культурной» игры и капиталистического присвоения, обеспечиваемого международной спекуляцией, которая способна в наши дни поставить целые страны на грань вымирания.

Откуда же берется «субъективное», видимое и требующее ответа насилие? В логике Жижека, оно является точным соответствием «объективного мирного насилия», его оборотной стороной. В конечном счете, та «бедность» и «голод», которые гуманитарно озабоченные миллиардеры провозглашают главными врагами цивилизации, поддерживается – за счет мировых институтов – теми самыми корпорациями, во главе которых стоят эти современные благотворители (Билл Гейтс и прочие). Но «субъективное» насилие -  не просто «экономическая» реакция обездоленных, но и то, что может дойти до чисто политического ответа на замкнутый мир богатейших людей (мир отдельных островов, замков, закрытых магазинов, салонов и т.п.), до стремления стереть границу, которая изнутри закрытого мира кажется натуральной и вполне оправданной. Иными словами, «субъективное насилие» является тем возвращением «реального», которое невозможно опознать на уровне организационной политики и культурных инициатив.

Позиция Жижека не предполагает «мер по предотвращению насилия и катастроф» – все подобные меры уже вписаны в поддержание «объективного насилия». Единственная надежда в этой перспективе – на устранение базовой логики социального воспроизводства за счет вспышки «божественного» насилия, стирающего основополагающую систему несправедливости. Носителями такого «божественного» насилия выступают те, кто смогут свою обездоленность представить в качестве универсального фактора.