§ 2. Общая собственность

Право личной собственности на определенный объект может принадлежать двум или нескольким гражданам сообща. В этом случае налицо общая собственность. Существуют два вида общей собственности: общая собственность по долям (общая долевая собственность) и общая совместная собственность. Общая долевая собственность регулируется ст. ст. 61—65 ГК.

Общая долевая собственность может иметь место не только в отношении личной собственности. Ст. 61, устанавливая, что право собственности может принадлежать двум или нескольким лицам, имеет в виду как физических, так и юридических лиц. В практике возможны случаи общей собственности двух или нескольких колхозов на возведенное ими вместе сооружение; возможны и случаи, когда тот или иной объект принадлежит на (стр.45) праве общей собственности государственной организации и колхозу. Однако больше всего институт общей собственности находит применение в отношении личной собственности граждан.

В некоторых случаях может возникнуть общая собственность государства и одного или нескольких граждан на какой-либо объект. Так, до издания указа Президиума Верховного Совета РСФСР от 12 июня 1945 г. (и соответствующих актов в других союзных республиках) доля наследников, не принявших наследства или отказавшихся от него, переходила к государству. Если наследственное имущество представляло собой неделимую вещь (например, жилой дом, дача) и кто-либо из наследников принял наследство, а остальные наследники отказались, то доля последних переходила к государству и возникала общая собственность на наследственное имущество у государства и наследника, принявшего наследство. Возникновение общей собственности на наследственное имущество у государства или общественной организации и гражданина не исключается и после издания указа Президиума Верховного Совета РСФСР от 12 июня 1945 г. (и соответствующих актов в других союзных республиках), хотя практически возникновение такой общей собственности возможно гораздо реже. Так, гражданин мог оставить по завещанию постороннему лицу часть своего имущества; к моменту же открытия наследства наследников по закону не оказалось, либо они отказались от принятия наследства и из завещания нельзя было сделать вывод, что завещатель хотел все имущество оставить этому лицу. В этом случае имущество, оставшееся вне завещательного распоряжения, переходит к государству и может возникнуть общая собственность государства и наследника по завещанию. Другой пример: гражданин завещал часть своего имущества государственной или общественной организации, а часть—своим наследникам по закону или другим гражданам. Подобные случаи, хотя и не часто, но встречаются в практике; во всех этих случаях возникает общая собственность государства и одного или нескольких граждан, конечно, тогда, когда налицо и другие условия, необходимые для возникновения отношений общей собственности, как, например: неделимость имущества, определение завещателем имущества в долях и т.п.

Общая собственность государства и гражданина или нескольких граждан может возникнуть и по другим основаниям. Например: при конфискации имущества одного из участников общей собственности; при переходе имущества одного из участников общей собственности как выморочного к государству, если этот участник умер, не оставив наследников.

Однако общая собственность государства и гражданина или нескольких граждан может носить только временный характер. Совместное осуществление права собственности государством и (стр.46) гражданином создает ряд практических неудобств. Поэтому в случаях возникновения такой общей собственности, путем раздела имущества в натуре или выкупа доли, принадлежащей личному собственнику или государству, часть, принадлежащая личному собственнику, выделяется из общего имущества, и отношения общей собственности прекращаются. Если раздел имущества в натуре или путем выкупа доли по тем или иным причинам невозможен, имущество реализуется посредством продажи его с публичных торгов, и гражданин получает причитающуюся ему долю.

От общей собственности, установленной ст. ст. 61—65 ГК, следует отличать личную собственность колхозного двора, установленную ст. 7 Конституции СССР.

Существенное различие между промышленностью и сельским хозяйством в период социализма обусловливает и различия в имущественных отношениях лиц, занимающихся сельским хозяйством.

Имущественные отношения в колхозном дворе, в единоличном крестьянском дворе обладают рядом особенностей по сравнению с имущественными отношениями, складывающимися в городской семье. Особенности имущественных отношений в крестьянском дворе связаны со спецификой сельского хозяйства. При всех существенных, качественных различиях, имеющихся между колхозным двором и единоличным крестьянским двором (удельный вес последних совершенно ничтожен), между ними имеется и общее, связанное с условиями ведения семьей общего крестьянского хозяйства. Поэтому в правовом регулировании имущественных отношений граждан, являющихся членами колхозного и единоличного крестьянского двора, при наличии значительных различий, имеется и общее.

К имуществу крестьянского двора не применяются нормы ГК регулирующие общую собственность и нормы наследственного) права. Имущественные разделы и выделы из крестьянского двора, отношения членов двора регулируются специальным законодательством (ст. ст. 64—84 Земельного кодекса РСФСР)¹.

Особенности в правовом регулировании имущественных отношений крестьянского двора делают весьма актуальным для практики точное разграничение крестьянского двора и городской семьи. В ряде случаев то или иное решение конкретного вопроса (стр.47) зависит от того, является ли имущество, по поводу которого возникает спор, собственностью колхозного двора или нет. Верховный суд СССР отменял решения нижестоящих судов, если оказывалось, что суд не разрешил вопрос или неправильно разрешил вопрос о том, относится ли спорное имущество к имуществу крестьянского двора или же является имуществом городской семьи. Так, в определении Судебной коллегии по гражданским делам Верховного суда СССР по иску Сенатор к Костюченко (1951 г.) указано, что при новом рассмотрении дела суду надлежит проверить заявление истицы о том, что спорный дом является имуществом сельского двора, и, при доказанности этого обстоятельства, установить долю истицы и обсудить вопрос о выделе этой доли в денежном выражении¹.

В определении по иску Шинкар к Коломиец и Адаменко (1954 г.) о признании права на ½ дома, та же коллегия указала, что при новом рассмотрении дела суд должен установить, принадлежит ли спорный дом сельскохозяйственному двору, членами которого были ответчик, его жена и их дети и из состава которого истица выбыла за 11 лет до возникновения спора. Если это обстоятельство подтвердится, то требование истицы о признании ее собственницей 1/2 дома, как наследницы после умершей матери, состоявшей членом двора, следует признать необоснованным.

Число примеров из практики, подтверждающих это положение, можно было бы значительно умножить. Эта практика Верховного суда является совершенно устойчивой².

Однако определи принадлежность данного имущества,(к крестьянскому двору или к городской семье в некоторых случаях оказывается довольно трудным. В советской юридической литературе совершенно справедливо указывалось на то, что территориальное расположение хозяйства в городе или в деревне не дает еще оснований для отнесения его к крестьянскому двору или к городской семье. В связи с постепенным уничтожением существенных различий между городом и деревней, с ростом механизации сельского хозяйства, ростом промышленности, гигантским размахом строительства, невиданным ростом культуры, в сельских местностях проживают лица, не связанные непосредственно с сельскохозяйственным производством (врачи, учителя, рабочие и служащие государственных предприятий и учреждений и т.п.). В соответствии с постановлением СНК СССР от 28 июля 1939 г. (стр.48)

“О приусадебных участках рабочих и служащих, сельских учителей, агрономов и других не членов колхозов, проживающих в сельской местности”¹ эти лица наделяются приусадебными участками, на которых могут вести свое подсобное хозяйство. Следует согласиться с высказывавшейся в советской цивилистической литературе точкой зрения, согласно которой хозяйства рабочих и служащих, проживающих в сельских местностях, не должны рассматриваться как крестьянский двор; к этим хозяйствам должны применяться нормы Гражданского кодекса, рассчитанные на городскую семью².

Нормы, регулирующие имущественные отношения крестьянского двора, должны применяться, таким образом, только к семейно-трудовым объединениям, непосредственно занимающимся сельским хозяйством: к колхозным дворам, к дворам крестьян-единоличников. К имущественным отношениям семей рабочих и служащих, проживающих в сельских местностях, применяются нормы Гражданского кодекса, регулирующие отношения общей собственности и наследования, а также нормы брачно-семейного законодательства, регулирующие имущественные отношения супругов и членов семьи.

В процессе применения этого положения, твердо установившегося в практике, иногда возникают затруднения в определения характера двора, в связи с тем, что бывают случаи, когда часть членов двора является колхозниками, а часть — рабочими и служащими. Какие признаки могут служить основанием для отнесения этого двора к колхозному двору или к городской семье? Г. Н. Полянская предлагает ряд признаков, могущих служить основанием для отнесения того или иного двора, в составе которого имеются и рабочие или служащие, и колхозники, к колхозному двору. Такими признаками, по мнению Г. Н. Полянской, являются: предоставление приусадебного участка со стороны колхоза; размер его в соответствии с Уставом сельскохозяйственной артели; размер подсобного хозяйства в соответствии со ст. 7 Конституции и Уставом сельскохозяйственной артели; уплата сельскохозяйственного налога и поставок. Г. Н. Полянская, однако, указывает, что ни один из этих признаков не является решающим и что вопрос о виде личного хозяйства во дворе, в котором имеются и колхозники, и рабочие, и служащие, должен (стр.49) решаться на основании учета всех признаков, а также учета соотношения числа колхозников и рабочих в хозяйстве.³

Таким образом, автор сам признает условность Предложенных им критериев и предлагает использовать указанные им признаки лишь как одно из средств для установления характера двора. К этому следует добавить, что эти признаки сами являются производными, так как предоставление приусадебного участка колхозом, размер этого участка, уплата сельскохозяйственного налога и поставок в свою очередь определяются тем, что определенные органы признают данное семейно-трудовое объединение колхозным двором.

Предложенный автором дополнительный критерий—соотношение числа колхозников и рабочих в хозяйстве—также является условным. Так, двор может состоять из пяти человек: трех нетрудоспособных стариков, являющихся членами колхоза, но фактически лишенных возможности работать в колхозе, и двух трудоспособных, работающих в совхозе или МТС, на средства (которых живет вся семья и ведется хозяйство. Было бы неправильным рассматривать такой двор как колхозный.

И. В. Павлов в рецензии на книгу Г. Н. Полянской отмечает, что все указанные Г. Н. Полянской признаки могут быть налицо у такого семейно-трудового объединения, которое никак не может быть отнесено к колхозному двору. По мнению И. В. Павлова, для отнесения того или иного двора к колхозному необходимо, чтобы основные совершеннолетние члены этого двора были членами колхоза, работали в колхозе и получали основной доход от колхоза.

По нашему мнению, вряд ли возможно и целесообразно установление каких-либо формальных признаков, позволяющих в случаях, когда двор состоит из колхозников и из рабочих и служащих, отнести или не отнести его к колхозному двору. Возможные в этих случаях обстоятельства очень различны и многообразны и, решая конкретное дело, необходимо рассмотреть всю совокупность обстоятельств. Несомненно, признаки, указанные Г.. Н. Полянской, имеют большое практическое значение, помогая в каждом конкретном случае решать вопрос о характере. двора. Вместе с тем большое значение имеет определение основных источников существования данного семейно-трудового объединения: является ли основным источником его существования труд членов двора в колхозе либо труд его членов в качестве рабочих и служащих.

В некоторых случаях в практике разрешение вопроса о характере хозяйства затрудняется вследствие того, что двор как (стр.50) семейно-трудовое объединение фактически перестал существовать; никто из трудоспособных членов двора в колхозе не работает, но дом и хозяйство остаются и используются членами семьи постоянно проживающими в другом месте, для отдыха, Для пребывания детей и т.п.¹

Насколько трудно в таких случаях определить характер двора и какое это имеет практическое значение, видно хотя бы из такого примера. В деревне проживала нетрудоспособная престарелая С., член колхоза, но фактически не имевшая возможности работать в колхозе. Она находилась в основном на иждивении своего сына, проживавшего с семьей в городе и работавшего в одном из учреждений. Во время войны жена этого сына с детьми временно проживала в деревне со свекровью. После войны жена сына с детьми уехала, но через некоторое время один из детей, мальчик 13 лет. приехал в деревню к бабушке и некоторое время проживал с ней, помогая ей по хозяйству. После смерти С. возник спор по поводу оставшегося после ее смерти имущества. Сын, проживавший в городе, требовал, чтобы хозяйство С. рассматривалось как крестьянский двор и целиком перешло бы к внуку, проживавшему совместно с бабушкой в последнее время до ее смерти, как к члену этого двора. Другой сын С. требовал применения к имуществу норм Гражданского кодекса и раздела имущества между наследниками, поскольку С. была последним членом колхозного двора, временно же проживавший с ней внук в колхозе не работал, а находился на иждивении отца—служащего и не может рассматриваться как член колхозного двора. Совершенно очевидно, что после смерти С. ее хозяйство никакие может рассматриваться как колхозный двор. (стр.51) Как уже указывалось, территориальное расположение хозяйства не является еще основанием для отнесения его к крестьянскому двору или к городской семье. Как видно из предыдущего изложения, в ряде случаев семьи, проживающие в сельской местности и ведущие подсобное хозяйство на приусадебном участке, рассматриваются как городские семьи и к их имуществу применяются нормы ГК и КЗоБСО. Вместе с тем, вследствие бурного роста городского и промышленного строительства, некоторые колхозы оказались расположенными в пределах городской черты, и в связи с этим неизбежно возникает вопрос: следует ли рассматривать хозяйство членов таких колхозов как колхозный двор, либо как имущество городской семьи. Д. М. Генкин и Г. Н. Полянская считают, без всяких оговорок, что имущественный режим колхозного двора распространяется и на колхозный двор, находящийся в пределах городской черты¹. Б. В. Ерофеев, специально исследовавший вопрос о праве землепользования колхозов, расположенных в городах, указывает на ряд особенностей этих колхозов и считает, что было бы неправильным механическое перенесение понятия колхозного двора колхоза, расположенного в сельской местности на внешне сходные семейно-трудовые отношения членов городского колхоза². Основанием для неприменения к семьям колхозников, находящихся в пределах городской черты, норм Земельного кодекса, регулирующих отношения крестьянского двора, Б. В. Ерофеев считает наделение их не приусадебными участками из приусадебного фонда колхозов, а усадебными участками из селитебных земель города.

Точка зрения Б. В. Ерофеева в основном представляется более правильной, так как она учитывает специфические особенности колхозов, расположенных в городах. Однако в тех случаях, когда хозяйство колхозников, расположенных в пределах городской черты, по основным своим признакам (состав членов двора, размеры приусадебного хозяйства, характер хозяйства, выполнение обязанностей по сельскохозяйственному налогу и поставкам, предоставление приусадебного участка из земель колхоза и т.д.) соответствует характеру колхозного двора, нет оснований для отказа от применения к такому хозяйству норм, регулирующих колхозный двор. Следует все же иметь в виду, что такие случаи возможны в практике чрезвычайно редко, поскольку условия городских колхозов (в этом следует согласиться (стр.52) с Б. В. Ерофеевым) существенно отличаются от условий, в которых находятся колхозы в сельской местности, а это в свою очередь отражается и на характере личного подсобного хозяйства колхозников. Характерно, что споры, связанные с разрешением вопроса о характере хозяйства, о том, представляет ли оно собой колхозный двор или нет, встречаются в практике судов очень часто в отношении хозяйств, находящихся в сельской местности и почти не встречаются в отношении хозяйств колхозников городских колхозов.

Вопрос о том, является ли то или иное семейно-трудовое объединение колхозным двором, может возникнуть и тогда, когда данное семейно-трудовое объединение уже перестало существовать и когда предметом спора является уже не самое хозяйство, а средства, вырученные от реализации имущества, принадлежавшего этому хозяйству, либо имущество, приобретенное на эти средства. Так, в определении Судебной коллегии по гражданским делам по иску Макаровой к Макарову и Орлову (1949 г.) указано, что строение, приобретенное на средства, вырученные от продажи общего имущества крестьянского двора, должно считаться общей долевой собственностью лиц, прежде составлявших крестьянский двор¹. Таким образом, вопрос о характере подсобного хозяйства, о том, представляло ли оно собой колхозный двор или нет, может возникнуть и после того, как это хозяйство перестало существовать.

Помимо собственности колхозного двора, от общей долевой собственности, регулируемой ст. ст. 61—65 ГК, следует отличать совместную собственность супругов на имущество, нажитое ими во время брака. Этот вид собственности, регулируемый в основном нормами семейного права, будет рассмотрен в следующем параграфе.

Переходя к рассмотрению конкретных вопросов, связанных с общей долевой собственностью в применении к личной собственности граждан СССР, следует прежде всего иметь в виду экономическое содержание права общей собственности и цель, на достижение которой направлены нормы, составляющие данный институт. Право личной собственности имеет целью обеспечение гражданам возможности использовать предоставленную им, в порядке вознаграждения за труд или по иному установленному законом основанию, часть совокупного общественного продукта для удовлетворения их материальных и культурных потребностей. Право общей собственности (в применении к личной собственности граждан) имеет целью обеспечить возможность совместного использования двумя или несколькими гражданами имущества, (стр.53) принадлежащего им на праве личной собственности, для удовлетворения их материальных и культурных потребностей в тех случаях, когда такое совместное использование является необходимым или желательным для этих лиц. Задачей правового регулирования в этом случае является установление такого порядка, при котором отношения общей собственности обеспечивали бы в равной мере соблюдение законных прав и интересов участников общей собственности и максимально возможную и равную для каждого из участников свободу в распоряжении собственностью.

Эта цель, на достижение которой направлено правовое регулирование отношений общей собственности в применении к личной собственности граждан, определяет основные черты рассматриваемого института и его содержание.

Эта цель определяет и основания возникновения права общей собственности и права и обязанности участников ее, как в отношениях друг с другом, так и в отношениях с третьими лицами.

Право общей собственности возникает по различным основаниям, из которых наиболее распространенными являются: наследование, совместное приобретение двумя или несколькими лицами какой-либо вещи, участие двух или нескольких лиц в создании какого-либо объекта, отчуждение единоличным собственником части принадлежащего ему неделимого объекта и т.п.² Эти основания следует разбить на два основных вида: возникновение общей собственности без непосредственного волеизъявления ее участников (наследование) и возникновение общей собственности на основании волеизъявления ее участников (совместное при-. обретение вещи, приобретение доли в общем имуществе, совместное создание какого-либо объекта). Как можно будет убедиться на основании дальнейшего изложения, это деление имеет большое практическое значение. Нам могут возразить, что и в случае наследования отношения общей собственности возникают также по воле ее участников. Акт принятия наследства, необходимый для перехода наследственного имущества, выражает вместе с тем и волю наследника стать участником общей собственности на это имущество вместе с другими наследниками. Но это возражение не может поколебать предложенного выше деления. Волеизъявление наследника, выраженное в принятии им наследства, направлено не на возникновение отношений общей собственности. Принимая наследство, наследник может и не знать о наличии других наследников и о том, что у него могут возникнуть с ними отношения общей собственности; он может, зная о наличии других наследников, не желать возникновения общей собственности и (стр.54) потребовать раздела имущества по наступлении установленного срока. Таким образом, это волеизъявление существенно отличается от волеизъявления, выраженного в тех случаях, когда двое или несколько граждан совместно приобретают вещь, вместе создают какой-либо объект и т.п. Здесь волеизъявление направлено непосредственно на возникновение отношений общей собственности, и наличие или отсутствие такого волеизъявления является основным критерием для установления в каждом конкретном случае наличия или отсутствия отношений общей собственности.

Кроме совместной собственности супругов на нажитое во время брака имущество, на рассмотрении которой мы остановимся ниже, семейные или родственные отношения и совместное проживание не создают отношений общей собственности. Еще инструктивное письмо № 1 Гражданско-кассационной коллегии Верховного суда РСФСР 1927 г. указывало, что никакого общего семейного имущества, кроме совместной собственности супругов, советское право не знает. Определение этой коллегии по конкретному делу, принятое еще в начале 1928 г., также исходило из того, что факт родственных отношений, совместного проживания и пользования имуществом не создает отношений общей собственности на это имущество.¹

В практике Верховного суда СССР также твердо проводилась и проводится указанная выше точка зрения. Однако в практике судов часто встречаются случаи, когда имущество городской семьи рассматривается как общее имущество ее членов. На это указывал в своей статье, посвященной обобщению практики Верховного суда по вопросам права собственности, П. Е. Орловский². Несмотря на твердую и стабильную практику Верховного суда по этому вопросу, в практике судов вплоть до самого последнего времени встречаются случаи признания общим имуществом членов семьи имущества городской семьи.

Так, определением Судебной коллегии по гражданским делам Верховного суда СССР№ 107 1945 г. по иску Цхведиани об освобождении имущества от описи были отменены решение народного суда и определение Судебной коллегии Верховного суда Грузинской ССР, признавшие общим имуществом, по признаку совместного проживания зятя истицы в ее семье и совместного ведения ими хозяйства, имущество, принадлежавшее лично истице³. Верховный суд СССР указал при этом на то, что имущество было приобретено истицей, что зять проживает в ее доме недавно и, поселившись в ее семье, никакого имущества с собой (стр.55) не принес. Указание Судебной коллегии на то, что зять проживал в доме истицы недавно, не имеет, как нам кажется, значения. Сколько бы времени он ни проживал в доме истицы, ведя с ней совместное хозяйство, —принадлежавшее ей имущество не могло бы стать их общей собственностью без какого-либо особого, установленного законом основания (договор дарения или продажи части имущества и т.п.). Основным в этом определении является общее указание на то, что совместное проживание лиц и совместное ведение ими хозяйства сами по себе не создают права общей собственности на имущество, принадлежащее отдельным членам семьи.

Народный суд Шемахинского района Азербайджанской ССР решением от 14 сентября 1951 г., оставленным в силе определением Верховного суда Азербайджанской ССР, обратил взыскание на имущество отца за долги его совершеннолетнего сына. В этом случае не было даже факта совместного проживания и совместного ведения хозяйства; сын проживал отдельно от отца. Вынося свое решение, суд исходил из того, что сын истца от него не отделился (хотя семья была городская) и имеет поэтому право на часть имущества отца. Это решение, как и определение Судебной коллегии по гражданским делам Верховного суда Азербайджанской ССР, было отменено в 1952 г. Судебной коллегией по гражданским делам Верховного суда СССР, указавшей на то, что спорное имущество принадлежит на праве личной собственности истцу¹.

Во всех случаях возникновения общей собственности, кроме возникновения ее на основании наследования, необходимо явно выраженное волеизъявление участников на создание отношений общей собственности. При отсутствии такого волеизъявления не возникает и отношений общей собственности. Вопрос о том, является ли данное имущество общей собственностью, легко разрешается тогда, когда стороны облекают свое волеизъявление в определенную форму и заранее определяют свои взаимные отношения. Так, если два гражданина, покупая совместно дом, указывают на это в договоре и устанавливают долю каждого из них, то в дальнейшем не может возникнуть спор о том, является ли данный дом их общей собственностью или нет. Спор может возникнуть лишь в связи с вопросом о признании данного договора недействительным по тому или иному установленному законом основанию. Однако в тех случаях, когда для приобретения данного объекта (стр.56) не требуется письменной формы договора либо хотя такая форма и требуется, но стороны не указывают на то, что вещь приобретается совместно,—возможно возникновение спора о том, представляет ли собой данное имущество общую собственность. Тот факт, что эти отношения не облечены в письменную форму, либо что при оформлении прав на имущество собственником указывается лишь один из участников, —не может служить основанием для отказа от признания прав других участников, если будет доказано, что участники в той или иной форме выразили свою волю на установление отношений общей собственности.

Советскому социалистическому праву органически чужды всякие проявления формализма. Оно не может допустить нарушения прав или законных интересов граждан, если последние, из-за своей юридической неосведомленности или по иным извинительным причинам, не сумели надлежащим образом оформить свои права. Поэтому, если из конкретных обстоятельств дела будет ясно, что в действительности между сторонами имеются отношения общей собственности, возникшие на основании их волеизъявления, то тот факт, что эти отношения не закреплены формально, не может препятствовать осуществлению этих отношений и защите прав участников общей собственности.

Это положение можно проиллюстрировать следующим примером из практики Верховного суда СССР, относящимся к 1951 г. Гр-ка Штром купила дом у Князевой. Этот дом был куплен на общие средства с гр-кой Груз, причем каждая из них уплатила половину стоимости дома. В течение 11 лет семья Штром и семья Груз занимали по половине дома, несли общие расходы по содержанию дома. Никаких претензий к гр-ке Груз не предъявлялось, даже тогда, когда она, с разрешения районного техбюро, произвела переоборудование занимаемой ею половины дома. После смерти гр-ки Штром, ее муж, принявший имущество, отказался признать гр-ку Груз совладелицей дома и последняя предъявила иск о признании права собственности на половину дома. На основании всех указанных обстоятельств, подтверждающих факт общей собственности на дом, Верховный суд СССР отменил решение, признававшее собственником дома гр-на Штром, и оставил в силе решение народного суда, признавшее за истицей право собственности на половину дома. Основанием для такого решения вопроса, несомненно, послужило то, что из действий гр-к Штром и Груз была совершенно ясна их воля, направленная на создание отношений общей собственности, несмотря на то, что покупка дома была оформлена на имя гр-ки Штром. Это волеизъявление, выразившееся в том, что покупка была совершена на общие средства, и в том, что был установлен определенный порядок использования приобретенного (стр.57) имущества, послужило основанием для признания спорного имущества общей собственностью.¹

В связи с возникновением общей собственности чаще всего в практике встречается вопрос о том, является ли участие личным трудом или средствами в создании имущества основанием для признания общей собственности участников на это имущество, либо такое участие создает только обязательственное требование к собственнику об оплате за затраченный труд и возмещение вложенных средств. Этот вопрос обычно возникает в связи с совместным строительством двумя или несколькими лицами жилого дома. В советской цивилистической литературе признается, что участие личным трудом или вложением средств в создании имущества может служить основанием для признания за участникам права на долю в общей собственности на это имущество². (стр.58)

В практике, однако, до сих пор нет еще единой точки зрения по этому вопросу. Можно говорить о том, что в большинстве случаев он находит положительное разрешение, но встречаются часто и отклонения от этого принципа.

Разъяснение пленума Верховного суда РСФСР от 2 апреля 1928 г. установило, что застройщиком признается лицо, указанное в договоре о праве застройки, удостоверенном в нотариальном порядке. Поэтому, по указанию пленума, факт вложения труда или внесения имущества (денег, материалов) сам по себе не может служить основанием для признания за лицами, оказавшими то или иное содействие застройщику в возведении строения, вещного права на долю в праве застройки, а создает лишь обязательственно-правовые отношения этих лиц с застройщиком, т. е. право их на возмещение произведенных ими трудовых или имущественных затрат¹. В советской цивилистической литературе (стр.59) уже указывалось на то, что это постановление не соответствовало складывавшимся в быту отношениям и что суды часто выносили решения, признававшие вещное право на долю в общей собственности на имущество за лицами, участвовавшими своим трудом или средствами в создании этого имущества.

В настоящее время это постановление не может быть использовано для разрешения поставленного вопроса, поскольку оно исходит из специфики отношений застройки, в то время как сейчас жилые дома принадлежат гражданам на праве личной собственности.

Если обратиться к практике последних лет, то, как уже указывалось выше, следует придти к выводу, что здесь еще нет единой последовательной линии. Приведем несколько примеров.

Чалова имела на праве личной собственности дом, который ей было предложено перенести на другое место, отведенное местным Советом. Дом был перенесен на новое место и переоборудован из одноквартирного в двухквартирный; одну из этих квартир заняла Чалова, а другую занял Румянцев, который по устной договоренности помогал Чаловой переносить дом на новый участок. Румянцев требовал признания за ним права собственности на занимаемую им часть дома. Чалова на суде утверждала, что никакой сделки с Румянцевым о предоставлении ему права собственности на часть принадлежащего ей дома она не заключала, а лишь договорилась с ним о том, что предоставит ему в наем помещение на определенное время за ту помощь, которую он оказывал ей при переносе дома на новое место.

Коллегия по гражданским делам Верховного суда СССР в своем определении по этому делу указала, что купля-продажа строений и права застройки, под страхом недействительности, в соответствии со ст. 185 ГК должна быть нотариально удостоверена с последующей регистрацией в коммунальном отделе. Несоблюдение этого правила, по мнению коллегии, в силу примечания к ст. 136 ГК, лишает стороны права, в случае спора, ссылаться в подтверждение договора на свидетельские показания. Поскольку Московский областной суд, в котором рассматривалось это дело, признал за Румянцевым право собственности, на половину дома на основании свидетельских показаний, Судебная коллегия отменила это решение суда и передала дело на новое рассмотрение.¹

Мы не будем подробно останавливаться на том, что Судебная коллегия в данном случае не имела никаких оснований ссылаться на примечание к ст. 136 ГК, поскольку последняя не может применяться вместе со ст. 185, предусматривающей недействительность (стр.60) сделки, не облеченной в требуемую законом форму. В соответствии со ст. 29 ГК, несоблюдение требуемой законом формы влечет за собой недействительность сделки в том случае, когда такое последствие несоблюдения формы прямо указано в законе. В ст. 185 ГК такое последствие несоблюдения формы установлено прямо и безоговорочно, и поэтому тот факт, что решение суда первой инстанции было вынесено на основании свидетельских показаний, а не письменных доказательств, не может иметь значения для решения дела. Если определение Судебной коллегии основывалось на ст. 185, то не должен был ставиться вопрос о форме доказательств.

Но правомерно ли было в данном случае применение ст. 185 для решения вопроса? Ведь спор шел не о купле-продаже части дома, а о трудовом участии Румянцева в переносе дома и его оборудовании. Если Судебная коллегия считала участие Румянцева недостаточным либо считала его недоказанным, то на это и нужно было сослаться и предложить тщательно проверить именно эти обстоятельства. Если у Судебной коллегии были сомнения относительно условий договора, относительно того, согласились ли стороны, что участие Румянцева в переносе дома и его переоборудовании создаст для него право собственности на часть дома или только право пользования частью дома по договору найма на определенный срок, то следовало указать на необходимость проверки этого обстоятельства. Содержащееся же в рассматриваемом определении общее указание о том, что к отношениям трудового участия в создании имущества должна применяться ст. 185, имеющая в виду куплю-продажу строений, не вытекает непосредственно из закона и не основано на практике.

Обстоятельства дела по иску Никандрова к Парамоновой (1950 г.) о признании права собственности на дом сходны с обстоятельствами только что рассмотренного дела по иску Румянцева к Чаловой, однако это дело в Судебной коллегии получило иное разрешение. Парамонова заключила с Горкомхозом договор застройки. По договоренности с Парамоновой, Никандров разобрал принадлежавший ему в деревне дом и своими силами построил дом на участке, выделенном Парамоновой. После этого Никандров и Парамонова поселились в доме, однако в коммунальных органах дом был оформлен только на имя Парамоновой. Считая свои права нарушенными, Никандров обратился с иском о признании за ним права собственности на выстроенный дом. Исходя из того, что участок для застройки был предоставлен Парамоновой, на ее имя был оформлен дом, на ее средства были произведены затраты на перевозку дома, поделку рам и другие работы, областной суд отказал Никандрову в иске о признании права собственности на дом и постановил взыскать в его пользу с Парамоновой стоимость разобранного дома и стоимость (стр.61) затраченного Никандровым труда по возведению дома на новом месте.

Судебная коллегия по гражданским делам Верховного суда СССР отменила решение областного суда и указала, что сам по себе факт оформления в коммунальном отделе дома на имя Парамоновой не может служить основанием для отказа в иске Никандрову. Решающим моментом при разрешении данного дела должна являться степень участия каждой из сторон в строительстве спорного дома. Исходя из этого коллегия указала, что при новом рассмотрении дела суду надлежит установить, какие затраты по возведению дома были произведены Никандровым и Парамоновой, и в соответствии с этим определить, на какую часть дома может претендовать Парамонова.

Высказанная в этом определении точка зрения проводится и в ряде других определений Судебной коллегии по делам, связанным с вопросом о правовых последствиях трудового участия в создании имущества (главным образом жилого дома). Так, в определении по делу Кочетковых А. и Т. к Кочетковым И. и В. (1950 г.), в котором истицы просили признать за ними право застройки на часть дома, значащегося по праву застройки за ответчиками, Судебная коллегия указала, что доли сторон в праве застройки должны быть определены судом в соответствии со степенью участия их трудом и денежными средствами в строительстве дома.

В определении по делу Бонкиной и Щекановой (1951 г.) Судебная коллегия указала: “… если будет установлено, что истица Бонкина непосредственного участия в строительстве спорного дома не принимала и что этот дом, как построенный совместным трудом и средствами Бонкина И. И. и Щекановой М. В., представляет их общую собственность, то обсудить вопрос о разделе спорного дома в соответствии с требованиями ст. 65 ГК РСФСР между Бонкиной и Щекановой…”¹

Однако рассматриваемый нами вопрос находит такое решение в практике лишь в тех случаях, когда стороны совместно участвуют в создании имущества и когда участие это значительно. Если же имущество в основном создано одним из участников, то вложение другим некоторых средств в это имущество не создает еще для него права собственности. Так, в определении по иску Корчагина и Дженковой к Корчагиным о расторжении (стр.62) договора дарения дома и о разделе дома (1952 г.) Судебная коллегия по гражданским делам Верховного суда СССР указала, что, поскольку спорный дом был возведен ответчиком и к моменту демобилизации истцов из армии строительство дома в основном было закончено, суд не мог признать за истицей права собственности на часть дома. Если же истица в какой-либо степени участвовала в достройке дома и вкладывала свои личные средства, то это, по указанию коллегии, давало ей право лишь на предъявление к ответчику денежных требований².

На первый взгляд может показаться, что это определение противоречит предыдущим, признававшим за лицами, участвовавшими своим трудом или средствами в создании имущества, право на долю в общей собственности на это имущество. Но противоречие это только кажущееся. Если разобраться внимательно в этом определении, то становится ясно, что основанием для решения вопроса является то, что имущество в основном было создано до того, как истица могла принять в этом участие. Вложение истицей средств не было участием в создании имущества, так как имущество было создано до этого. Это было участием в улучшении имущества, в его содержании, а такое участие, без явно выраженного волеизъявления собственника, не создает права общей собственности на имущество; оно создает лишь обязательственное право на возмещение предоставленных средств.

В определениях Судебной коллегии Верховного суда СССР по рассматриваемому нами вопросу нигде не упоминается о том, что для возникновения отношений общей собственности необходимо наличие волеизъявления сторон, направленного на возникновение таких отношений. Однако из рассмотрения практики видно, что, не формулируя этого, суд придает такому волеизъявлению сторон большое значение. В определениях по делам Румянцева и Чаловой, Дженковой и Корчагина, Ткаченко и Федорова, в которых Судебная коллегия отказала в признании за лицами, участвовавшими в создании имущества, права на участие в общей собственности на это имущество, действительной причиной отказа было то, что из отношений сторон не явствовало их намерения создать отношения общей собственности. В тех же определениях, в которых за лицами, участвовавшими в создании имущества, признавалось право участия в общей собственности на это имущество, можно было из действий сторон сделать безошибочный вывод, что в период создания имущества воля участников была направлена на создание его на праве общей собственности. Тот факт, что этот критерий не устанавливается и не формулируется судом, а в обоснование решения приводятся (стр.63) другие, зачастую совершенно искусственные аргументы, и приводит к той внешней противоречивости практики по данному вопросу, о которой упоминалось выше.

Анализируя разрешение этого вопроса в практике, следует придти к выводу, что участие двух или нескольких лиц своим трудом или средствами в создании имущества может служить основанием для признания за ними права общей собственности в тех случаях, когда из действий сторон вытекает, что их воля была направлена на создание отношений общей собственности. и когда в их действиях нет ничего незаконного. Если двое или несколько лиц совместно создают имущество, причем участие того или иного лица не имеет других законных оснований (трудовой договор, договор подряда, займа и т.п.), то есть все основания считать, что стороны намерены создать это имущество на праве общей собственности, в которой доля каждого будет определяться степенью его участия в создании имущества. Здесь нет никаких оснований для того, чтобы отдать предпочтение интересам кого-либо из участников.

Другое дело, если имущество уже существует и, кроме собственника, другое лицо или лица участвуют своими средствами или трудом в улучшении, изменении или сохранении этого имущества. Из этих действий еще нельзя сделать вывод о том, что стороны ^намеревались создать отношения общей собственности. Имущество уже существует; есть собственник (или собственники, если имущество уже является общей собственностью), от воли которого зависит согласиться на те или иные условия участия другого лица или лиц в улучшении, изменении или сохранении этого имущества. Таким образом, для решения вопроса о том, создает ли такое участие право на участие в общей собственности или же создает только обязательственное требование к собственнику о возмещении затраченных средств или оплате труда, необходимо прежде всего установить действительную волю сторон; установить, на каких условиях это лицо или лица принимали участие в улучшении, изменении или сохранении имущества. Выяснение этого обстоятельства является решающим для определения отношений сторон. Если из всех конкретных обстоятельств дела можно придти к выводу, что участие трудом или средствами в улучшении, изменении или сохранении имущества осуществлялось на условиях включения лица, принимавшего такое участие, в состав общих собственников имущества, то это лицо должно быть признано участником общей собственности на это имущество в доле, соответствующей степени его участия. Если же это участие осуществлялось на иных условиях (по договору подряда, займа, за право пользования имуществом в течение определенного времени и т.п.), то лицо, принимавшее такое участие, имеет право требовать выполнения (стр.64) этих условий (возврата вложенных средств, оплаты затраченного труда, предоставления пользования имуществом в течение обусловленного срока и т.п.).¹

Разрешая вопрос о признании лица, участвовавшего своим трудом или средствами в создании имущества, сособственником этого имущества, следует тщательно проверять действительные отношения сторон, устанавливать причины, из-за которых стороны не оформили надлежащим образом своих отношений. Возможность признания лица участником общей собственности, исходя из его участия в создании этой собственности, ни в каком случае не должна быть использована для прикрытия противозаконных сделок по отчуждению части земельного участка.

Права и обязанности участников общей собственности—сособственников — определяются в соответствии с основной задачей правового регулирования отношений общей собственности: соблюдения в равной мере законных прав и интересов всех участников общей собственности и обеспечения максимально возможной и равной для каждого из участников свободы в распоряжении собственностью¹. (стр.65)

Согласно ст. 62 ГК РСФСР и ГК союзных республик, владение, пользование и распоряжение общей собственностью должно производиться по общему согласию всех участников, а в случае разногласия — по большинству голосов. В Гражданском кодексе Грузинской ССР в ст. 62 специально указано, что в тех случаях, когда большинство голосов образоваться не может, спор сторон передается на разрешение суда. Хотя в других кодексах нет такого специального указания, но во всех случаях, когда вопрос по осуществлению права общей собственности не находит разрешения в соглашении участников, возникающий в связи с этим спор, как спор о праве гражданском, разрешается судом.

В практике возникает вопрос: может ли суд рассмотреть и вынести решение по спору, связанному с использованием двумя или несколькими лицами помещения, составляющего объект кооперативной собственности, если эти лица совместно имеют право на паенакопление в кооперативе. Приведем обстоятельства такого дела, рассмотренного Судебной коллегией по гражданским делам Верховного суда СССР в 1951 г. Герасимов и Шварц-Булатова являлись членами дачно-строительного кооператива и имели в своем пользовании дачу, причем из общей суммы паенакопления истцу принадлежало 2/3 части, а ответчице 1/3 часть. В связи с тем, что между сторонами возник спор о порядке пользования дачей соразмерно с долей паенакопления, Герасимов обратился за разрешением этого спора в суд. Народный суд, рассмотрев это дело, установил порядок пользования дачей истцом и ответчицей. Однако Московский областной суд отменил решение народного суда и дело производством прекратил. Судебная коллегия отменила это определение Московского областного суда (подтвержденное Верховным судом РСФСР) и указала, что требования истца не связаны ни с установлением пая, ни с распределением дач, что относится к компетенции ДСК. Требования истца касаются порядка пользования дачей, закрепленной кооперативом за двумя лицами и находящейся в их общем пользовании. Такой спор, по указанию коллегии, может быть разрешен судом.

Несомненно, основанием для вынесения такого определения послужило то обстоятельство, что паенакопление в дачно-строительном кооперативе принадлежало двум лицам, и спор, связанный со взаимными правами и обязанностями этих лиц, вытекающими (стр.66) из факта совместного права на паенакопление и совместного пользования имуществом, подлежал рассмотрению суда.

Осуществление участниками общей собственности своих прав должно обеспечивать равную охрану интересов всех участников. В этом отношении интересно определение Судебной коллегии по гражданским делам по иску Абрамовых о разделе дома (1950 г.).

Истицам вместе с ответчиками принадлежало домовладение на праве общей собственности. Фактически дом находился в пользовании ответчиков. Истицы, которым принадлежало право собственности на ½ домовладения, предъявили иск о выселении ответчиков из принадлежащей им части дома. Народный суд удовлетворил требование истиц в отношении закрепления за ними определенной части дома, а в выселении ответчиков из занимаемого ими помещения отказал ввиду того, что истицы жилой площадью обеспечены в другом месте и не нуждаются в спорном помещении для личного проживания. В дальнейшем. при новом рассмотрении дела, было решено выселить ответчиков из помещения, закрепленного за истицами. Отменив все эти решения, Судебная коллегия указала, что суд должен был истребовать от технического бюро горкомхоза заключение о возможных вариантах раздела в натуре между всеми сособственниками жилых и нежилых помещений дома. При невозможности предоставления всем собственникам определенной площади в пользование суд, по указанию коллегии, должен был применительно к ст. 65 ГК поставить на обсуждение вопрос о выплате выделяемым собственникам соответствующей денежной компенсации; Судебная коллегия отказала в выселении ответчиков из части дома на том основании, что они давно проживают в этом доме, а истицы никогда в нем не жили и обеспечены жилой площадью в другом месте.

Таким образом, суд защитил интересы собственников, проживавших в доме, предоставив вместе с тем другим собственникам возможность осуществить свое право собственности посредством денежной компенсации за принадлежащую им долю.

Большую роль в охране интересов участников общей собственности играет установленное ст. 64 ГК право преимущественной покупки участников общей собственности при отчуждении кем-либо из них своей доли постороннему лицу (кроме случая продажи доли с публичных торгов). Значение этой нормы заключается в том, что благодаря ей согласовываются интересы собственника, желающего реализовать свою долю и прекратить отношения общей собственности, и интересы других собственников.

В советской литературе одно время высказывалась мысль о том, что ст. 64 ГК является якобы декларативной и ненужной, что она стесняет участников общей собственности в распоряжении своей долей и что при пересмотре ГК эта статья должна быть (стр.67) исключена.¹ Однако, в противоположность этому мнению, ряд авторов указывает на актуальность и эффективность этой статьи, ссылаясь на довольно большую практику ее применения².

Дальнейшая практика показала, что эта статья является весьма жизненной и имеет большое значение в регулировании отношений общей собственности. Это значение определяется тем, что личная собственность, принадлежащая нескольким субъектам, используется ими для удовлетворения своих материальных и культурных потребностей. Поэтому для участников общей собственности далеко не безразлично, каково число участников, кто они такие. Отношения, связанные с совместным пользованием, владением и распоряжением имуществом, в большой мере зависят от личности сособственников. Отчуждение одним из них своей доли другому лицу может создать неудобства для остальных участников в совместном осуществлении права общей собственности. Однако закон не ограничивает участника общей собственности в его праве распоряжаться принадлежащей ему долей; если он хочет продать свою долю и прекратить отношения общей собственности, он может это сделать; закон только требует, чтобы эта доля была продана сособственникам, если они изъявят на это свое желание. Такое решение вопроса ни в какой мере не ущемляет интересов участника, желающего продать свою долю. Цель, которую он преследует при этом, заключается в том, чтобы прекратить отношения общей собственности и получить соответствующую компенсацию за свою долю в общей собственности. Эта цель достигается и в том случае, когда сособственники осуществляют свое право преимущественной покупки. Для лица, отчуждающего долю, как правило, не имеет существенного значения личность покупателя; он должен своевременно получить обусловленную цену. Для сособственников же личность участника общей собственности имеет существенное значение, и поэтому закон предоставляет им возможность приобрести отчуждаемую долю для себя. Таким образом, закон охраняет интересы участников общей собственности, не затрагивая интересов лица, желающего отчудить свою долю.

Возникает, однако, вопрос: относится ли ограничение, предусмотренное ст. 64, только к купле-продаже доли в общей собственности (стр.68) или и к безвозмездной уступке доли, например по договору дарения. Из текста ст. 64 можно сделать вывод, что она относится только к продаже доли: статья говорит именно о праве преимущественной покупки. Но в практике Верховного суда СССР эта статья получила распространительное толкование в применении к совместному имуществу супругов. В определении Судебной коллегии по делу Корочковых указано, что ст. 64 относится не только к договору купли-продажи, но и к договору дарения, поскольку владение, пользование и распоряжение общей собственностью имеют место не по желанию отдельных участников общей собственности, а по общему согласию всех участников, а в случае разногласия — по большинству голосов. Исходя из этого, Судебная коллегия признала недействительным договор дарения доли в общей собственности, совершенный одним из участников без согласия другого¹.

Обязательность согласия участников общей собственности для действительности договора дарения, совершенного одним из участников в отношении своей доли, подтверждалась и инструкцией НКЮ РСФСР от 3 декабря 1936 г. “О порядке нотариального удостоверения договоров об отчуждении и залоге строений и праве застройки”², требовавшей для оформления отчуждения доли строения, находящегося в общей собственности, предоставления доказательств того, что другим совладельцам известно о предстоящей продаже доли и оценке, за которую эта доля продается. Упомянутая инструкция указывала, что все положения, относящиеся к купле-продаже доли в общем имуществе, относятся также и к другим сделкам в отношении доли в строении, принадлежащем на праве общей собственности (дарению, мене)¹.

В настоящее время рассматриваемый нами вопрос находит несколько иное разрешение.

От участника общей долевой собственности, отчуждающего принадлежащую ему долю, требуется представление доказательств того, что другим совладельцам известно о предстоящей продаже доли и о цене ее лишь в том случае, когда совершается договор купли-продажи. Для оформления договора дарения или обмена доли в общей собственности представления таких доказательств не требуется. (стр. 69) Это правило, введенное инструкцией Министерства юстиции РСФСР по применению Положения о государственном нотариате РСФСР (§§ 38 и 54), свидетельствует о том, что ст. 64 ГК придается в этом случае ограничительное толкование. Это толкование, как уже указывалось выше, вытекает непосредственно из текста статьи. Оно подтверждается и задачами правового регулирования отношений общей долевой собственности. Закон в равной мере охраняет интересы участников общей собственности, не допуская ущемления интересов одних из участников ради других. Право преимущественной покупки участников общей долевой собственности, как указывалось выше, ни в какой мере не задевает интересы продавца: он получает от своих ^сособственников то, что получил бы от покупателя. Иное положение при совершении договора дарения или обмена.. Здесь сособственник не может заменить контрагента, избираемого лицом, желающим распорядиться своей долей. В этом случае личность контрагента (при договоре дарения) или имущество, получаемое по договору обмена, имеют существенное значение. Применение ст. 64 в этих случаях значительно ограничило бы права участников общей собственности в отношении их доли².

Каковы последствия нарушения участником общей собственности нормы, устанавливающей право преимущественной покупки?

Пленум Верховного суда РСФСР от 18 июля 1927 г. в своем разъяснении по этому вопросу указал, что если продажа уже совершена, то другой общий собственник может обратиться в суд с иском не просто о признании сделки недействительной, а о переводе на него прав приобретателя, со внесением в суд как уплаченных приобретателем денег, так и сборов и пошлин и всех других понесенных покупщиком необходимых расходов с принятием на себя всех обязательств покупщика¹. Таким образом, право преимущественной покупки может быть (стр.70) осуществлено и после того, как договор продавца с другим лицом уже исполнен.

Однако в практике этот вопрос далеко не всегда находит такое решение. Так, Судебная коллегия по гражданским делам Верховного суда СССР в определении по иску Захарина к Ерину о расторжении договора купли-продажи части дома, как заключенного с нарушением ст. 64 ГК, указала, что суд должен был расторгнуть договор купли-продажи части дома и привести стороны в первоначальное положение. Однако, по мнению коллегии, суд не мог перевести на истца право приобретателя со всеми вытекающими отсюда последствиями, так как продавец мог не согласиться продать истцу свою часть дома на тех же условиях, что и ответчику.²

Очевидно, судебная коллегия в этом случае исходила из того, что при нарушении ст. 64 продавцу предоставляется возможность либо вернуться в первоначальное положение, либо продать свою долю сособственникам. Такое обоснование решения имеет большое значение в тех случаях, когда в ходе рассмотрения дела вследствие изменившихся обстоятельств меняются интересы продавца и его больше устраивает сохранение за ним имущества, чем продажа его сособственникам. Это можно подтвердить следующим примером из практики Верховного суда, относящимся к 1952 г. Дом принадлежал на праве общей собственности братьям Я. Один из них без согласия другого продал свою долю заводу. Второй брат предъявил иск о признании договора купли-продажи недействительным и о переводе на него прав приобретателя. Во время рассмотрения дела продавец умер и вместо него вступила в дело его жена. Суд признал договор недействительным, как совершенный с нарушением ст. 64, обязал ответчицу вернуть полученные от завода деньги. Требования же истца о передаче ему прав приобретателя суд отверг, поскольку ответчица заявила об отказе продать свою долю, так как дом ей необходим для личного проживания. Как указал суд, собственник дома сам может решить, продает он или не продает имущество.

Устанавливая такие последствия несоблюдения ст. 64, Верховный суд исходит из того, что интересы сособственников защищены уже тем, что расторгается договор между продавцом доли и покупателем. Что же касается перехода к сособственнику прав покупателя, то здесь решение вопроса зависит от продавца доли. Если последний предпочитает оставить свою долю за собой, то он может это сделать. Суд не переносит механически на сособственника прав покупателя. Таким образом, интересы (стр. 71) собственников охраняются тем, что доля не переходит к другому лицу; права же продавца охраняются тем, что ему предоставляется выбор: продать свою долю на тех же условиях своим сособственникам, либо оставить ее за собой. Жизненность и справедливость такого решения вопроса и обусловили устойчивость этой практики.³

Совершенно очевидно, что, заявляя требование о праве преимущественной покупки, сособственник обязан купить отчуждаемую долю, если продавец согласен ее продать. Сособственник не может требовать расторжения договора между продавцом и покупателем, не предлагая купить долю на тех же условиях, на каких эту долю согласен купить покупатель. Иное решение вопроса означало бы ущемление прав продавца, ставило бы его в такое положение, когда он вообще был бы лишен возможности отчудить свою долю.

Одной из задач правового регулирования отношений личной собственности, как уже неоднократно отмечалось является обеспечение гражданам максимальной свободы в использовании принадлежащего им имущества. Поэтому сохранение отношений ' общей собственности целиком зависит от воли участников. Каждый участник общей собственности, желающий прекратить эти отношения, может, в соответствии со ст. 65 ГК РСФСР и ГК других союзных республик, требовать выдела своей доли из общего имущества, поскольку это не противоречит закону или договору. Раздел общей собственности или выдел доли осуществляется на основе соглашения участников. Если такое соглашение не достигнуто, то вопрос разрешается судом. Как вытекает из' текста ст. 65 ГК, предпочтительно выделение доли в натуре. Если такое выделение невозможно без несоразмерного ущерба хозяйственному назначению имущества, — выделяемый собственник (стр. 79) получает денежную компенсацию. Таким образом, во всех случаях, когда это допускается характером имущества, выдел должен производиться в натуре и лишь при невозможности раздела в натуре, как вспомогательное средство для осуществления права участника, требующего выдела, предусматривается денежная компенсация. Такое решение вопроса целиком соответствует потребительскому характеру права личной собственности граждан.¹

Каждый участник общей собственности обязан, соразмерно со своей долей, участвовать в уплате всякого рода платежей и сборов по общему имуществу, равно как издержках на управление общим имуществом и сохранение его (ст. 63 ГК РСФСР и ГК союзных республик). Эта обязанность неразрывно связана с положением о правах участников общей собственности. Если кто-либо из сособственников не участвует в уплате платежей и сборов по общему имуществу и не несет своей доли в необходимых расходах на управление имуществом и сохранение его, то это дает право участникам, понесшим такие расходы, предъявить (стр. 73) обязательственное требование о возмещении им той части расходов, которая падает на долю такого собственника. Это требование вытекает из ст. 63 ГК.