§ 2. Вещно-правовые способы охраны личной собственности граждан

Основным видом вещно-правовой охраны личной собственности является виндикационный иск — иск собственника об истребовании своего имущества из чужого незаконного владения. Ст. 59 ГК говорит об иске собственника. Может ли предъявить такой иск не собственник, а лицо, владеющее вещью на основании какого-либо законного титула (наниматель, хранитель вещи и т.п.). По этому вопросу в советской юридической литературе высказывались различные мнения. У большинства авторов этот вопрос связывался с общей весьма спорной проблемой о защите фактического владения по советскому праву. Не останавливаясь на этой общей проблеме, рассмотрение которой выходит далеко за пределы настоящей работы, необходимо хотя бы вкратце остановиться на поставленном выше частном вопросе, имеющем практическое значение¹.

Некоторые советские цивилисты, исходя из буквального толкования ст. 59 ГК, считают, что виндикационный иск может быть предъявлен только собственником отыскиваемого имущества². Однако в советской литературе указывалось на практическую необходимость в ряде случаев предоставления лицу, владеющему вещью на законном основании, возможности истребовать эту вещь от лица. незаконно ею завладевшего. К такому выводу на основе анализа судебной практики военного времени приходит М. В. Зимелева³. К такому же выводу на основе анализа законодательства (стр.165) и современной практики приходит и А. В. Венедиктов.⁴

Удовлетворение судами таких исков, широко применявшееся во время войны, проводится в практике и сейчас. Пленум Верховного суда СССР четко сформулировал свое положительное отношение к возможности предъявления и удовлетворения таких исков, указав в постановлении от 19 марта 1948 г. “О судебной практике по делам об исключении имущества из описи”, что иски об исключении имущества из описи могут предъявляться как собственниками описанного имущества, так и лицами, в пользовании которых имущество находится на основании закона или договора с собственником. Выше мы останавливались на том, что иски об исключении имущества из описи следует рассматривать как виндикационные иски. Если придерживаться этой точки зрения, то положение, высказанное в приведенном постановлении пленума, несомненно имеет более широкое значение и может быть применено во всех случаях предъявления виндикационного иска.

Но если даже придерживаться другой точки зрения на иск об исключении имущества из описи и рассматривать его как особый вид вещно-правовой зашиты личной собственности, то и в этом случае есть все основания считать, что указание пленума может быть применено и к предъявлению виндикационного иска. Действительно, если иски об исключении имущества из описи и имеют известные особенности, на основании которых отдельные авторы не считают возможным отнести их к виндикационным искам, то эти особенности касаются лишь содержания искового требования, но совершенно не отражаются на вопросе о субъектах управомоченных на предъявление иска. В этом вопросе иски об исключении имущества из описи не представляют никаких специфических особенностей и указание о том, что такие иски могут быть предъявлены не только собственниками, но и законными (титульными) владельцами, несомненно, может рассматриваться как относящееся ко всем случаям истребования имущества из чужого незаконного владения.

Таким образом, в практике этот вопрос в общем нашел свое разрешение, чего нельзя еще сказать о теории. (стр.166)

Как уже упоминалось выше, Положение о возможности предъявления иска об истребовании имущества не только собственником, но и законным владельцем, было высказано М. В. Зимелевой.

Указав на то, что предоставление лицу, владеющему вещью по договору с собственником, права иска о возврате ее от незаконного владельца отвечает потребностям жизни и допускается на практике, М. В. Зимелева считает, что такой иск не является виндикационным иском, а представляет собой новый случай допущения владельческого иска, помимо тех, которые прямо указаны в ГК.¹

Целиком соглашаясь с М. В. Зимелевой в вопросе о целесообразности предоставления вещно-правовой защиты законному (титульному) владельцу против нарушителей его владения, мы считаем, однако, что нет никаких оснований рассматривать иск такого владельца об истребовании вещи, выбывшей из его владения, как самостоятельный владельческий иск.

Рассмотренный иск представляет собой разновидность виндикационного иска. Положение ст. 59 ГК о том, что собственник вправе отыскивать свое имущество из чужого незаконного владения, не означает, что только собственнику принадлежит право на предъявление иска. Если собственник передал на определенное время владение принадлежащей ему вещью другому лицу, то тем самым он управомочил это лицо на совершение всех тех действий, которые необходимы для обеспечения сохранности вещи. Одним из таких действий является истребование имущества из чужого незаконного владения. Предъявляя такой иск, владелец действует не только в своих интересах, но и в интересах собственника. Законный владелец истребует вещь не только для себя, для того, чтобы восстановить свое владение, но и для того, чтобы иметь возможность в установленный срок и на установленных условиях вернуть вещь собственнику. Во многих случаях именно в этом и заключается цель предъявления иска. Иск направлен на то, чтобы восстановить положение вещи в том виде, в каком определил его собственник, на то, чтобы была осуществлена воля собственника. Передав на тех или иных условиях владение вещью, собственник тем самым передал владельцу соответствующие правомочия, обеспечивающие возможность осуществления владения, в том числе и право требовать восстановления своего нарушенного владения. Основанием защиты законного владельца в этих случаях является не предоставление ему какого-либо особого вида владельческой защиты, а охрана интересов собственника восстановление того положения, второе создал собственник.

Возможность истребования собственником принадлежащего ему имущества зависит от того, истребуется ли имущество от добросовестного (стр.167) или недобросовестного владельца. Согласно ст. 59 ГК собственник может истребовать свое имущество из чужого незаконного владения и требовать от недобросовестного владельца возвращения или возмещения всех доходов, которые он извлек и должен был извлечь за все время владения, а от добросовестного владельца — возвращения или возмещения всех доходов, которые он извлек и должен был извлечь со времени, когда он узнал или должен был узнать о неправомерности владения или получил повестку по иску собственника о возврате имущества.

От лица, которое добросовестно приобрело имущество не непосредственно у собственника, последний вправе истребовать имущество лишь в том случае, если имущество было собственником утеряно или было у него похищено (ст. 60 ГК РСФСР).

Таким образом, вопрос об истребовании имущества и о размере возвращаемых или возмещаемых собственнику доходов разрешается различно, в зависимости от того, истребуется ли имущество от добросовестного или от недобросовестного владельца или приобретателя.

Согласно примеч. 1 к ст. 60 ГК, приобретатель признается добросовестным, если он не знал и не должен был знать, что лицо, от которого он приобрел вещь, не имело право отчуждать ее. Понятие добросовестности приобретателя имеет в этом случае совершенно точное значение и устанавливается на основе строго определенного критерия. Нельзя, однако, согласиться с высказывавшейся в советской юридической литературе точкой зрения, по которой понятие добросовестности или недобросовестности владельца не имеет никакого отношения к морально-этической оценке поведения лица.¹

Высказывавший эту точку зрения Г. Н. Амфитеатров, совершенно правильно возражая против попыток подменить строго определенное понятие добросовестности владения общим этическим понятием добросовестности и этим обосновать защиту добросовестного владельца², впадает, однако, в другую крайность. Выводя понятие добросовестности владения за пределы морально-этических оценок, Г. Н. Амфитеатров становится на формально-юридическую позицию, обосновывая защиту добросовестного владения только потребностями оборота и совершенно игнорируя воспитательную роль права. Между тем воспитательное значение этой нормы, как и других норм советского права, чрезвычайно важно и обосновывается оно именно тем, что понятия добросовестности и недобросовестности владения неразрывно связаны с морально-этической оценкой поведения лиц. (стр.168)

Г. Н. Амфитеатров строит свою аргументацию на том, что. добросовестность владения не является какой-то заслугой владельца, которая должна быть вознаграждена. Добросовестность, по мнению Г. Н. Амфитеатрова, есть извинительное заблуждение, результатом которого всегда является нарушение прав собственника. Наделять это заблуждение, хотя бы оно и было извинительным, теми или иными положительными свойствами и качествами, по мнению автора, никак нельзя.

Внешне такая аргументация может показаться в какой-то мере убедительной, но она основана на совершенно поверхностном, одностороннем подходе к делу. Автор рассматривает добросовестное владение само по себе, в отрыве от другой стороны вопроса —от недобросовестного владения. А если бы автор рассматривал исследуемый им вопрос со всех сторон, то стало бы совершенно ясно, что хотя добросовестность владения и не есть заслуга лица, требующая награды, но это есть отсутствие недобросовестности, являющейся основанием для применения норм, возлагающих на недобросовестного владельца невыгодные последствия его действий.

Недобросовестность владения несомненно означает и моральную оценку поведения лица. Против этого трудно спорить. Нельзя считать, как это делает Г. Н. Амфитеатров, что недобросовестность владения это только неосторожность, неосмотрительность в поведении участника гражданского оборота.

Гражданин, который знал или должен был знать, что приобретает вещь у лица, не имеющего права ее отчуждать, и тем не менее приобретает ее, — нарушает правила социалистического общежития, а в некоторых случаях и норму права. Он не проявляет того внимательного, бережного отношения к общественной и личной собственности, которую от него требует закон. Своим поведением он либо сам совершает правонарушение, либо для извлечения личной выгоды покрывает правонарушение, совершенное другим. Именно противоправность его поведения и служит основанием для возложения на него всех невыгодных последствий его поступка: если собственник обнаружит у недобросовестного владельца свою вещь, он может ее истребовать, а владелец в большинстве случаев будет лишен возможности покрыть понесенные им убытки.

Возложение этих убытков на недобросовестного владельца является результатом его поведения, нарушающего правила социалистического общежития или норму права и несомненно заслуживающего отрицательной моральной оценки.

Таким образом, различное отношение к добросовестному и недобросовестному владению неразрывно связано и с моральной оценкой поведения участников гражданского оборота и имеет большое воспитательное значение. (стр.169) У лица, которое добросовестно приобрело имущество не непосредственно у собственника, имущество может быть истребовано собственником в том случае, если оно было у него похищено или было им утеряно. Однако эта формулировка ст. 60 ГК, строг” ограничивающая возможность виндикации имущества у добросовестного приобретателя, оказалась недостаточной в условиях второй фазы развития социалистического государства в связи. со значительными изменениями в экономике, которые произошли с того времени, когда был принят ГК.

Особенно сильно это сказалось в условиях Великой Отечественной войны, когда во многих случаях имущество выбывало из. владения собственников помимо их воли, хотя и не было ни похищено у собственника, ни потеряно им. Практика в этих случаях твердо стала на путь распространительного толкования ст. 60, считая, что имущество может быть истребовано у добросовестного приобретателя во всех случаях, когда оно выбыло из владения собственника помимо воли последнего, независимо от того, соответствуют ли обстоятельства, при которых имущество выбыло, формулировке ст. 60 ГК или нет. Практика такого применения ст. 60 ГК подробно освещена в советской цивилистической литературе.¹ Поэтому нет надобности еще раз на ней останавливаться. Следует лишь привести формулировку одного из определений Судебной коллегии по гражданским делам Верховного суда СССР, в котором отношение к применению ст. 60 ГК выявлено ясно и определенно. В этом определении Судебная коллегия указала: “Ст. 60 ГК РСФСР имеет в виду не только случаи потери имущества собственником в буквальном смысле этого слова или случаи похищения имущества у собственника, но также и случаи выбытия имущества из обладания собственника помимо его воли вследствие небрежности, случая или вследствие непреодолимой силы”².(стр.170)

Распространительное толкование ст. 60 ГК, согласно которому имущество может быть истребовано у добросовестного приобретателя во всех случаях, когда оно выбыло из владения собственника помимо воли последнего, хотя бы оно и не было у него похищено или утеряно им, применяется и в практике последних лет³.

Эта практика основывается на правильном понимании задачи охраны личной собственности граждан и соответствует условиям социалистического гражданского оборота.

Действительно, на чем основывается ограничение виндикации имущества у добросовестного приобретателя? Почему право, жертвуя в этих случаях интересами прежнего собственника, охраняет приобретателя? Если имущество выбыло из владения собственника по его воле, то здесь недопустимость виндикации вполне обоснована. Собственник должен нести последствия своих действий. Можно ли возложить невыгодные последствия этих действий на добросовестного приобретателя, в поведении которого нельзя найти оснований для какого-либо упрека? К тому же собственник, по своей воле передавший владение другому лицу, которое впоследствии злоупотребило своим положением, имеет другие способы защиты своего права: он знает, кому он передал свое имущество и может обратиться к этому лицу с иском о возмещении причиненного ущерба.

Но если имущество выбыло из владения собственника помимо его воли (хотя бы оно и не было потеряно им или украдено у него), то какие основания имеются для того, чтобы оказывать предпочтение охране интересов добросовестного приобретателя перед интересами собственника? Обычно отвечают, что таким основанием является необходимость обеспечения устойчивости оборота и охрана интересов добросовестного приобретателя, являющегося в большинстве случаев тоже трудящимся. Но это соображение, имевшее значение в первой фазе развития социалистического государства, в условиях многоукладного хозяйства и при наличии хозяйственного оборота между гражданами, не может иметь такого значения в настоящее время.

Во второй фазе развития социалистического государства, в условиях социализма и постепенного перехода к коммунизму, граждане удовлетворяют свои материальные и культурные потребности, приобретая необходимые предметы потребления в государственных и кооперативных магазинах. Сделки купли-продажи между гражданами в настоящее время имеют место в основном на колхозном рынке при реализации колхозниками продуктов (стр. 171) сельского хозяйства. Но эти сельскохозяйственные продукты,. продаваемые и покупаемые на колхозном рынке, обычно и не бывают предметом спора о праве собственности. Такие споры возникают обычно в отношении предметов, которые могут лишь в очень ограниченной мере быть объектом сделок между гражданами. Поэтому охрана интересов добросовестного приобретателя, необходимая для устойчивости оборота, в настоящее время не имеет того значения, которое она имела в период строительства социализма.

В настоящее время и первоначальный собственник и добросовестный приобретатель являются трудящимися; они оба имеют равные основания для охраны их прав и законных интересов. Поэтому в тех случаях, когда имущество выбыло из владения собственника по его воле, он несет все невыгодные последствия своих действий; право защищает добросовестного приобретателя. Если же имущество выбыло из владения собственника помимо его воли, право охраняет в первую очередь его интересы.

Допущение истребования собственником имущества у добросовестного приобретателя во всех случаях, когда это имущество выбыло из владения собственника помимо его воли, имеет большое воспитательное значение, стимулируя осторожное, внимательное отношение к совершению сделок между гражданами.

Рассматриваемое нами положение, фактически принятое практикой, должно найти законодательное закрепление в будущем ГК СССР.

В связи с виндикацией имущества у добросовестного приобретателя возникает вопрос о том, можно ли истребовать у такого приобретателя имущество, если оно было похищено не у собственника, а у лица, которому собственник его доверил, или было этим лицом потеряно.

Основываясь на буквальном толковании ст. 60 ГК, некоторые советские цивилисты дают на этот вопрос отрицательный ответ, считая, что нельзя виндицировать вещь у добросовестного приобретателя, если она была похищена не у собственника, а у лица, которому собственник ее передал на основании договора найма, ссуды, поклажи и т.д.

Такое же решение принимается этими авторами и в отношении случаев потери вещи.¹

В советской юридической литературе указывалось на неудовлетворительность такого решения вопроса, однако с аргументацией, приводившейся против этой точки зрения, нельзя согласиться. Эта аргументация, выдвинутая Ю. К. Толстым, основывается (стр. 172) на том, что в рассматриваемых нами случаях право виндицировать имущество у приобретателя принадлежит владельцу и является одной из форм владельческой защиты. Охрана владения лиц, владеющих вещью по договору с собственником или по закону, имеет в этих случаях, по мнению автора, самостоятельное значение, а охрана права собственника является производной, поскольку вещь из владения собственника вышла по его воле, противостоит же собственнику добросовестный владелец¹.

Целиком соглашаясь с выводом автора о возможности виндицировать вещь у добросовестного приобретателя в том случае, если она была похищена улица, которому собственник ее передал в соответствии с договором или по иному установленному законом основанию, или была потеряна этим лицом, мы никак не можем согласиться с трактовкой этого вопроса и с аргументацией автора.

Подчинив все освещение вопроса доказательству своего тезиса о наличии владельческой защиты в советском праве, Ю. К. Толстой, по нашему мнению, неверно конструирует возникающие в рассматриваемом случае отношения, отрывая защиту владения от защиты права собственности, противопоставляя собственника владельцу и даже отдавая предпочтение охране интересов последнего.

Между тем в действительности положение совершенно иное. Возможность истребования имущества у добросовестного приобретателя в рассматриваемых нами случаях базируется на охране прав собственника. Ведь по существу в отношениях между собственником и добросовестным приобретателем нет разницы из-за того, что спорное имущество было похищено не у собственника, а у законного владельца или было утеряно последним.

^Собственник не может истребовать свою вещь у добросовестного приобретателя, если эта вещь выбыла из владения собственника по воле последнего. Однако это положение имеет значение лишь в том случае, если вещь перешла от владельца, которому ее передал собственник, к другим лицам по воле этого владельца. Собственник сам отвечает за выбор лица, которому он доверил свое имущество, сам отвечает за то, что создал условия, при которых приобретатель, приобретая имущество у этого лица, не знал и не должен был знать, что это лицо не имеет права отчуждать имущество. Нельзя возлагать на добросовестного приобретателя невыгодные последствия ошибки собственника в выборе лица, которому он доверил свое имущество.

Совершенно иное положение, если имущество было похищено у лица, которому его доверил собственник, либо было утеряно (стр.173) им. Здесь выбор лица, которому было доверено имущество, не имеет значения. Имущество выбыло не из-за противоправного действия того лица, которому оно было доверено, а из-за противоправного действия третьего лица, похитившего имущество или утаившего находку. Противоправность поведения этого лица, служащая основанием для предъявления требования к добросовестному приобретателю, к которому имущество в конце концов попало, отнюдь не зависит от того, допущено ли противоправное действие в отношении собственника или владельца имущества. И в том и в другом случае имеются равные основания для того или иного решения вопроса.²

Соображения, высказанные Ю. К. Толстым об основаниях истребования имущества у добросовестного приобретателя, в рассматриваемых нами случаях приводят и к неправильным практическим выводам. Если исходить из этих соображений, то. следовало бы признать, что право истребовать имущество в этих ^лу-чаях принадлежит не собственнику, а законному владельцу. Следовательно, если владелец по тем или иным причинам не может или не желает истребовать имущество, то собственник сам требовать это имущество не может и вынужден ограничиться лишь обязательственным требованием к владельцу. Такое решение вопроса и теоретически и практически неприемлемо. Оно ставит охрану прав собственника в зависимость от воли и возможностей владельца.

Ст. 60 ГК устанавливает, что государственные учреждения и предприятия могут истребовать от всякого приобретателя принадлежащее им имущество, незаконно отчужденное каким бы то ни было способом.

Это положение вытекает из значения государственной социалистической собственности. Охрана и укрепление социалистической собственности и социалистической системы хозяйства являются делом всего советского народа. Единство общественного и личного в социалистическом обществе находит свое выражение и в том, что с укреплением социалистической собственности, с ростом общественного богатства неразрывно связаны и рост благосостояния граждан, и более полное удовлетворение их материальных и культурных потребностей. Установление неограниченной виндикации государственной собственности, всенародного достояния основывается на том, что государственная социалистическая собственность является ведущей формой собственности, играет решающую роль в деле строительства коммунизма в нашей стране.

Право неограниченной виндикации государственной собственности имеет и большое воспитательное значение. Оно способствует бережному и бдительному отношению граждан к государственной социалистической собственности, способствует тому, чтобы при совершении сделок в отношении имущества, граждане тщательно проверяли происхождение приобретаемого имущества, правомочия продавца.

Поскольку одним из оснований применения неограниченной виндикации является незаконность отчуждения имущества, противоправность поступка лица. которое отчудило или приобрело имущество, воспитание надлежащей внимательности и бдительности у лиц, приобретающих имущество не непосредственно в государственных или кооперативных торгующих организациях, несомненно будет способствовать борьбе со всякого рода незаконными отчуждениями государственной социалистической собственности.

В связи с вопросом о неограниченной виндикации государственной собственности находится и вопрос о презумпции государственной собственности.

Этот вопрос связан с темой настоящей работы, поскольку речь идет об истребовании имущества, которое может находиться и у добросовестных приобретателей-граждан. Таким образом, вопрос о презумпции государственной социалистической собственности следует рассматривать во всех аспектах, в том числе и с точки зрения охраны личной собственности граждан.

В советской юридической литературе уже указывалось на то, что презумпция государственной социалистической собственности не вытекает непосредственно из закона.¹ Она была введена в судебной практике в первой фазе развития социалистического государства и имела в этот период большое значение. Презумпция государственной социалистической собственности использовалась в этот период для вытеснения и ликвидации капиталистических элементов города и деревни. Эта презумпция (стр.175) применялась главным образом в случаях истребования орудий и средств производства, находившихся во владении кулаков и нэпманов, в случаях истребования жилых домов, принадлежавших классово-враждебным элементам.

Совершенно иное положение во второй фазе развития социалистического государства, когда основной (за ничтожным исключением собственности единоличных крестьян и кустарей, ведущих мелкое частное хозяйство, основанное на личном труде) формой собственности граждан является их личная собственность, когда орудия и средства производства вообще не могут принадлежать. гражданам.

В советской юридической литературе указывалось на то, что применение презумпции государственной социалистической собственности во второй фазе развития советского государства должно быть ограничено определенным кругом объектов, в отношении споров о которых эта презумпция может применяться. К таким объектам относят обычно орудия и средства производства, жилые дома.² А. В. Венедиктов относит сюда также и “представляющие особый интерес для государства научные, художественные или антикварные ценности”³.

Нам представляется, однако, что объект не может служить. достаточным критерием для определения круга отношений, в которых должна применяться презумпция права государственной собственности. Споры по поводу орудий и средств производства не могут возникать в связи с личной собственностью граждан, поскольку орудия и средства производства не могут быть объектом личной собственности. Что же касается жилого дома, то это— один из наиболее важных объектов права личной собственности и распространение на споры по поводу права собственности на жилой дом презумпции государственной социалистической собственности означало бы применение этой презумпции в очень широком круге отношений. В ряде случаев это ставило бы в тяжелое положение собственника жилого дома, который вследствие утери документов и отсутствия свидетелей не мог бы доказать своего права на дом и мог бы потерять таким образом это право.

Применение презумпции государственной собственности во второй фазе развития социалистического государства в отношении (стр.176) личной собственности граждан должно быть, по нашему мнению, существенно ограничено. Она должна применяться лишь в случаях виндикации государственной собственности. — В остальных случаях эта презумпция не нужна. Нормы советского права,. устанавливающие порядок признания имущества бесхозяйным и передачу его государству, в достаточной мере охраняют интересы государства в рассматриваемых нами случаях и не должны дополняться презумпцией государственной собственности.

Такое решение вопроса исходит из роли и значения личной. собственности при социализме, из единства общественного и личного в социалистическом обществе.

Как уже указывалось выше, виндикационный иск является основным вещно-правовым способом охраны личной собственности граждан. Меньшее значение имеет установленный ч. Нет. 59 ГК, иск собственника об устранении нарушений его права, хотя бы они и не были соединены с нарушением владения. Этот иск направлен на то, чтобы обеспечить собственнику возможность без всяких помех осуществлять свое право собственности.

В советской юридической литературе указывалось на то, что иск об устранении всяких нарушений права собственности, не соединенных с нарушением владения, следует отличать от иска о возмещении убытков, причиненных нарушением права собственности. В первом случае налицо вещно-правовое требование; во-втором —обязательственно-правовое. В первом случае требование заключается в обеспечении собственнику возможности осуществлять свое право без помех; во втором — в возмещении убытков, которые понес собственник в связи с нарушением его права.

Вещно-правовое требование об устранении нарушения права собственности, не связанного с лишением владения, может быть предъявлено вместе с обязательственно-правовым требованием о возмещении убытков, причиненных этим нарушением.

Следует отметить, что предъявление исков об устранении нарушения права собственности, не связанного с лишением владения, в практике встречается редко. Имеющие иногда место нарушения устраняются административными органами в ходе их повседневной деятельности.