4.4.6. Подстрекательство и пособничество в вынесении заведомо не­правосудных приговора, решения или иного судебного акта (ч. 4 и 5 ст. 33 и ст. 305 ук рф)

Совершение адвокатом соучастия в вынесении судом заведомо незакон­ного приговора или иного судебного акта, в целом, с позиции криминалистиче­ской характеристики, имеет те же закономерности, что и соучастие в преступ­лениях, предусмотренных ст. 299-303 УК РФ. Хотя, разумеется, степень обще­ственной опасности такого рода преступлений, как правило, на порядок выше, чем у коррупционных преступлений, совершенных адвокатами совместно с ра­ботниками правоохранительных органов.

Преступная группа, связка «коррумпированные судья и адвокат» являет­ся, пожалуй, одним из самых опасных проявлений коррупции в сфере уголов­ного судопроизводства.

Специальным субъектом данного преступления могут быть только судьи,

Нарушение ч 3 ci 164 УПК РФ

202

рассматривающие дела единолично или коллегиально в судах всех инстанции, и присяжные заседатели.

Преступление совершается судьей всегда путем активных действий. Вы­несение заведомо неправосудного приговора и иного судебного акта является оконченным преступлением с момента его подписания. Обязательный признак состава преступления — заведомая неправосудность судебного акта. Неправо­судным считается судебный акт, который вынесен с существенным нарушени­ем норм материального или процессуального закона. Признаками неправосуд­ности приговора могут быть: недоказанность обвинения (осуждение невинов­ного); оправдание виновного при наличии достаточных доказательств его вины; заведомо неправильная квалификация преступления, как ухудшающая, так и улучающая положение подсудимого; назначение как необоснованно мягкого, так и необоснованно сурового наказания и т.д.

Неправосудность постановления может состоять, в частности, в незакон­ном избрании меры пресечения в виде заключения под стражу либо в отказе в удовлетворении соответствующего ходатайства, в отмене или изменении меры пресечения, в отмене постановления об отказе в возбуждении уголовного дела и о прекращении уголовного дела (в порядке ст. 125 УПК РФ), в отмене касса­ционной инстанцией законных приговоров и решений, в неосновательном от­клонении протеста или жалобы и т.д.

Неправосудные судебные акты должны, на наш взгляд, характеризоваться существенными нарушениями материального и процессуального закона, кото­рые способны причинить ущерб конституционным правам и свободам участни­ков уголовного судопроизводства, государственным и общественным интере­сам и т.п.

т 271

!о есть несущественные нарушения , не влияющие на разрешение дела по существу и не нарушающие прав и законных интересов граждан и интересов государства, не должны влечь признание судебного акта неправосудным в зна­чении комментируемой статьи УК РФ.

Важнейшим признаком субъективной стороны рассматриваемого престу­пления является вина в форме прямое умысла. Приговор или иной судебный акт должен быть неправосудным заведомо. То есть виновный судья осознает, что злоупотребляет своим служебным положением и подписывает приговор, определение или постановление, которые, несомненно, для него самого явля­ются неправосудными. Если судья сомневается в правосудное™ подписывае­мого акта, добросовестно заблуждается в законности выносимого решения или допускает ошибку, по данной статье УК РФ деяние не является преступным²⁷⁴.

Мотивы, не входящие в конструкцию данного состава преступления, мо-гут быть самыми разнообразными, например, корыстные побуждения, иная личная заинтересованность, жалость, сострадание к подсудимому либо наобо­рот, личная неприязнь, ненависть. Мотивами может быть и страх перед угроза-

Обрзтим внимание что оценочные термины «существенные и несущественные» нарушения закона вноиъ чспольчует Верхов ™й Суд, предусматривая противоположные по своему значению правовые последствия этих нарушений (Постановление Пленума ВС РФ ат 5 03 2004 № 1 "О применении дудами норм УПК РФ ") ~⁷⁴ Хотя может быть квалифицировано например, по ст 293 УК РФ - халатность

203

ми, шантажом, иными нежелательными последствиями, которыми грозит выне­сение правосудного судебного акта, желание угодить руководству, иным влия­тельным лицам, вмешивающимся в деятельность суда (ч. 1 ст. 294 УК РФ).

Распространенными мотивами преступления является, и стремление по­быстрее рассмотреть дело, улучшить показатели отчетности. В частности раньше, до вступления в силу УПК РФ (01.07.2002 г.), когда суды имели право возвращать дело прокурору для дополнительного расследования, распростра­ненным (тщательно скрываемым, разумеется) мотивом вынесения судьей не­правосудного определения о возвращении дела было нежелание рассматривать его по существу, так как это мешало своевременному уходу в отпуск и т.п. К тому же, возвращение судами дел для дополнительного расследования по на­думанным, порой, явно незаконным основаниям являлось эффективным «инст­рументом воздействия», а фактически давлением на прокуратуру и следствен­ные органы. Хорошо, что с введением УПК РФ эти времена ушли безвозвратно.

Целая эпоха уголовного судопроизводства, ознаменованная неестествен­но низким процентом оправдательных приговоров (менее одного процента), ха­рактеризовалась страхом, опасением судей выносить такие приговоры под дав­лением стороны обвинения (прежде всего прокуратуры), господствующей идеологии, сложившейся практики и т.д. Судьи готовы были пойти на любое заведомо неправосудное решение: вернуть дело на доследование, осудить лицо к условной мере наказания, назначить наказание в виде лишения свободы, пол­ностью охватывающее срок содержания обвиняемого под стражей до вынесе­ния этого приговора и т.п., все лишь бы не оправдывать подсудимого.

К слову сказать, и эта практика постепенно уходит в историю.

Позволим себе высказать довольно спорное и даже непопулярное мнение, но все-таки в настоящее время судья в уголовном судопроизводстве, при всех гарантиях его независимости, является лицом достаточно уязвимым.

Судья районного звена принимает ежедневно десятки важнейших право­вых решений, являющихся предметом конфликтующих интересов сторон защи­ты и обвинения, различных заинтересованных лиц, в том числе субъектов про­тиводействия, представителей СМИ и т.д. В условиях большой нагрузки и хро­нического дефицита времени судья должен заботиться не только о качестве, но и о сроках рассмотрения дел и материалов, не допускать затягивание «отписки» по делу (подготовки письменных вариантов уже оглашенных приговоров, по­становлений и иных документов). «Обладая в целом достаточной психологиче­ской устойчивостью, судьи работают на износ, доходя до состояния нервного истощения»²⁷⁵.

Как человек, судья постоянно беспокоится, переживает о том, чтобы его приговоры, постановления и определения не были отменены (изменены) выше­стоящей инстанцией. Каждая отмена и изменение — серьезный брак в работе судей. Характерно, что практически все судьи убеждены: в принципе, если гра­мотному юристу задаться такой целью, то в любом судебном акте можно найти основания для его отмены либо изменения. Стороны защиты и обвинения, не-

" Еунькок В , Лукматт Л/ Сумароков И Судьи работают на износ '/ Российская юстиция — 2001. № 8 С 76

204

довольные вынесенным приговором, постановлением, определением, часто на­ходят и используют в жалобах и протестах самые формальные, ничтожные ос­нования для отмены. Ну а чем больше таких приговоров, тем выше вероятность привлечения судьи к дисциплинарной ответственности, от которой, как уже от­мечалось в гл. 2, судья, в отличие от адвоката, никак не застрахован.

Меры по физической защите судей, возможности использовать табельное-оружие в настоящее время больше декларация, чем реальная гарантия незави­симости. Полагаем, что если судья до этого работал прокурором или следовате­лем, то он, как правило, хорошо владеет и оружием и навыками преодоления незаконного противодействия расследованию. Однако далеко не все судьи мо­гут адекватно противостоять постоянным попыткам вмешательства, давления с целью принятия неправосудных решений.

Опытные, но недобросовестные адвокаты хорошо знают все эти детерми­нанты поведения судьи. Очень часто они используют их в целях понуждения судьи к вынесению заведомо неправосудных актов.

В основном соучастие адвокатов в совершении данного преступления выражается в форме подстрекательства. И подстрекают, как правило, к вынесе­нию неправосудных актов, улучшающих положение их подзащитных. Хотя, как не странно, бывают и обратные ситуации. Например, нечистоплотный адвокат просит знакомого судью избрать в отношении собственного подзащитного в качестве меры пресечения заключение под стражу для того, чтобы добиться от доверителя большей суммы гонорара. Здесь, кроме прочего, усматривается и совокупность с преступлением, предусмотренным ч. 4 ст, 33 и 301 УК РФ.

Нужно ли вновь напоминать, что подобные преступления практически всегда совершаются в совокупности с воспрепятствованием осуществлению правосудия (ч. 1 ст. 294 УК РФ), а потому обладают практически всеми его признаками и совершаются в основном теми же способами (гл. 4.2.1). Во мно­гих случаях действия недобросовестных адвокатов следует квалифицировать не только как подстрекательство к вынесению заведомо неправосудного судебного акта, но и как соучастие в злоупотреблении должностными полномочиями (ст. 33 и 285 УК РФ), соучастие в незаконном освобождении от уголовной от­ветственности (ст. 33 и 33 и 300 УК РФ).

Кроме того, часто используются следующие способы подстрекательства:

1. дача взятки судье за вынесение того или иного неправосудного акта (кроме прочего, еще и совокупность с преступлением, предусмотренным ст. 291 УК РФ);

2. обещания оказания материальных и иных услуг, в т.ч. бесплатного представительства адвокатом интересов любого лица, если об этом попросит судья;

3. просьбы через общих друзей, через родственников, путем воздействия на судью через вышестоящих руководителей, иных влиятельных лиц;

4. угроза разглашения компрометирующих судью сведений;

5. угроза умышленно затянуть судебное рассмотрение дела, обжаловать ^в<х- акты, выносимые судьей, все его действия и поступки, и не только по дан-

205

ному делу, но и по всем рассматриваемым этим судьей делам (см. приложение 32).

Но особенно опасны способы анализируемых преступлений, основанные на деятельности преступных групп: «коррумпированный адвокат плюс судья».

Для «сближения», коррупции между судьями и адвокатами есть и неко­торые объективные причины и условия. Вот некоторые из них:

• Как мы уже отмечали, по всей России в большинстве уголовных дел ад­ вокаты участвуют по назначению (см. введение, гл. 3.2.12). Тем самым они фактически оказывают «гуманитарную помощь» и суду, и органам предвари­ тельного расследования. Особенно часто адвокатам приходится участвовать в делах без оплаты гонорара в процессе рассмотрения в суде. В известном смыс­ ле это создает основу для развития доверительных, а порой и личных друже­ ских отношений между судьей и адвокатом.

• Судьи, в отличие от следователей, дознавателей, оперуполномоченных, не являются процессуальными противниками стороны защиты, т.е. не имеют оснований для, если так можно выразиться, «классовой ненависти» к защитни­ кам. Между судьей и адвокатом в уголовном судопроизводстве на порядок меньше объективных и субъективных причин и поводов (детерминант) для конфликтов, как то предопределено уже самой природой предварительного расследования. И практика показывает, что реально конфликты адвокатов с судьями бывают значительно реже, чем со следователями. Хотя, как показали социологические исследования МГКА, по мнению адвокатов, судьи часто бы­ вают крайне агрессивно настроены в отношении последних и неоправданно грубы, отклоняют «слету» до 99% их ходатайств, часто отличаются отсутстви­ ем правовой этики и низкой квалификацией²⁷⁶. Но здесь надо учитывать неко­ торый субъективизм опрошенных, а также то, что подобные оценки в отноше­ нии следователей и прокуроров носят еще более категорический, резко отрица­ тельный характер.

• Судья, в силу своего статуса и полномочий, имеет значительно больший вес и авторитет по сравнению со следователем и даже прокурором, особенно в условиях действия УПК РФ. Он принимает больше правовых решений и более значимых, чем сторона обвинения. Все-таки окончательные и важнейшие ре­ шения по делу принимает суд, и каждый адвокат знает, что те вопросы, кото­ рые не удалось решить со следователем, бывает, легко можно урегулировать с судьей. Таким образом, и у добросовестных и у недобросовестных адвокатов гораздо больше причин и мотивов иметь конструктивные, в том числе и личные отношения с судьями, чем с представителями стороны обвинения. Многие ад­ вокаты вообще свысока относятся к следователям и прокурорам, а предпочита­ ют все вопросы решать в суде. Некоторые стараются вообще избегать участия в досудебной стадии процесса. Зачем — рассуждают они — если все, так или иначе, решает суд?!

Петрухин И. П. Отчет о социологическом исследовании факторов, влияющих на деятельность катов Московской городской коллсс ни адвокатов / Рассказывают адвокаты / Отв. ред. Резник Г.М — М., — С 114-115.

206

• Судьи, как правило, являются более опытными и грамотными специали­ стами, чем большая часть представителей стороны обвинения. Это всегда лица, имеющие предшествующий суду стаж практической работы, т.е. бывшие сле­ дователи, прокуроры, юрисконсульты, адвокаты и т.д. ⁷⁷ Поэтому им часто лег­ че оценить профессиональную квалификацию адвоката, его навыки и умения. Опытный, грамотный адвокат, умеющий излагать свои мысли кратко, ясно и аргументировано, заявляющий обоснованные ходатайства по существу вопроса, а не «льющий воду», соблюдающий дисциплину и не срывающий процессов и т.д., вызывает искреннее уважение судьи. Как отмечает Ю.Ф. Лубшев, «...опрос судей свидетельствует о том, что отношение к адвокатам зависит от степени их подготовленности к процессу, глубины правового анализа материа­ лов дела» . Судья, оценив квалифицированного адвоката, начинает прислу­ шиваться к его мнению, чаще брать его за основу принимаемых правовых ре­ шений, советуется с ним по многим вопросам. И в известных пределах в этом нет ничего противозаконного или неэтичного. При прочих равных условиях су­ дья предпочтет, чтобы в рассматриваемом им деле участвовал именно такой ад­ вокат, а не какой-нибудь «скандалист», непрофессионал (гл. 3.2.4), срывающий процессы и затягивающий их никому не нужными выступлениями, демагогией. Отсюда и встречная, взаимная заинтересованность самого судьи в профессио­ нальных, а порой и в личных контактах с конкретным адвокатом.

• Большинство судов, в отличие от правоохранительных органов, в зани­ маемых зданиях выделяют специальные помещения для адвокатов (подразде­ лений юридических консультаций). Это неизбежно и разумно, поскольку необ­ ходимость участия в деле защитника возникает в районном суде чуть ли не ка­ ждую минуту. Соседство кабинетов — так же своеобразное условие для разви­ тия личных контактов.

Все эти и некоторые другие обстоятельства создают причины и условия не только для конструктивных взаимоотношений, но и для коррупции судей с адвокатами, норой приобретающей значительно более изощренные и опасные формы, чем подобная коррупция с представителями стороны обвинения.

Проявлениям данного вида коррупции присущи все признаки, которые были описаны по отношению к другим преступлениям «коррумпированных» адвокатов. Не следует забывать и о том, что уже само по себе непроцессуальное вмешательство адвоката в деятельность суда, даже с целью принятия право­мерного решения при определенных условиях может быть уголовно-наказуемо по другим статьям УК РФ (ч. 1 ст. 294 УК РФ и др.).

Между тем, широко известно, что судьи привлекаются к уголовной от­ветственности весьма редко. Так, в 2001 г. Высшей квалификационной комис­сией было дано согласие на возбуждение уголовных дел против судей в пяти случаях. Согласие на привлечение их к уголовной ответственности было дано ^по трем представлениям Генерального прокурора²⁷⁹. При этом мы не нашли

-⁷⁷См .ст 4закона«Осгат>сссудей»от260б 1992 N3132-1 вред. ФЗ от 15.12 01 № 169-ФЗ ^:"^г .Чупшев Ю Ф. Адвокатура в России' Учебник. — М.2001. С 256.

Работа квалификационных коллегий сулей судов общей юрисдикции // Российская юстиция — 2002 -М.5.-С 70.

207

данных о привлечении к ответственности адвокатов за соучастие в преступле­ниях судей, совершаемых ими в связи со своей профессиональной деятельно­стью²⁸⁰. То есть и эти преступления адвокатов имеют высочайший коэффици­ент латентности и (или) «нераспознаваемы» (см. гл. 4.1).

4.4.7. Подстрекательство к заведомо ложному доносу, заведомо лож­ному показанию, заключению эксперта или неправильному переводу, от­казу свидетеля или потерпевшего от дачи показаний (ч. 4 ст. 33 и ст. 306 УК РФ; ч. 4 ст. 33 и ст. 307 УК РФ; ч. 4 ст. 33 и ст. 308 УК РФ)

Соучастие в данных преступлениях, совершаемое адвокатами имеет, в целом, те же закономерности, что и совершение ими некоторых из уже рас­смотренных выше преступлений²⁸¹. Там же мы отметили различия в квалифи­кации между преступлениями, предусмотренными ст. 306, 309 УК РФ, и пося­гательствами, предусмотренными ст. 307 и 308 УК РФ.

Разграничение указанных составов обычно производится по объективной стороне преступления и, прежде всего, по приемам воздействия на свидетеля, потерпевшего, эксперта и переводчика с целью добиться от них ложных пока­заний (заключения, перевода). То есть подстрекательство к даче ложных пока­заний осуществляется без принуждения и подкупа, а преступления, предусмот-ренные ст. 309 УК РФ — только с применением этих средств давления на волю субъекта.

Показания являются ложными, если в них искажаются факты, приводятся вымышленные обстоятельства, важные для разрешения дела по существу. Умолчание об имевших место фактах и обстоятельствах также следует отнести к даче ложных показаний.

Заключение эксперта является ложным, если в нем неправильно изложе­ны факты (искажены, вымышлены, либо утаены), либо они заведомо неверно оценены экспертом (например, использованы ненадлежащие методики иссле­дования), либо он сделал заведомо неверные выводы. Неправильный перевод заключается в умышленном искажении содержания и смысла устной и пись­менной речи, умолчание о существенных сведениях при переводе с одного язы­ка на другой.

Специфика анализируемых здесь преступлений заключается, в том числе и в том, что они являются оконченными только с момента подписания соответ­ствующего документа: свидетелем и потерпевшим — протокола допроса, экс­пертом — заключения, переводчиком — любого переводимого им документа или протокола допроса.

Соответственно соучастие адвоката в данных преступлениях может быть совершенно:

1. до проведения соответствующего следственного действия;

2. во время его проведения, но до подписания документов.

" Это не только преступления против правосудия, но и должностные преступления — глава 30 VK ™ идр

-⁸¹ Смотрите наш комментарий к ст 306 я 409 УК РФ (4 2 7,4 4 7)

208

Если же свидетель, потерпевший, эксперт или переводчик, несмотря на действия недобросовестною адвоката, дали в ходе следственного действия правдивые показания, то действия последнего могут быть квалифицированы как покушение на соучастие в преступлениях, предусмотренных ст. 307 и 308 УК РФ (см. ч. 5 ст. 34 УК РФ).

Как и во многих других сопутствующих преступлениях, в анализируемых адвокат принимает участие чаще всего как подстрекатель.

Типичные способы подстрекательства²⁸², совершаемого адвокатом до со­ответствующего следственного действия, выражаются в следующем:

1. уговоры, просьбы, убеждение свидетеля, потерпевшего и др. в том, что давать правдивые показания в данном конкретном случае было бы несправед­ ливо, бессмысленно, жестоко, безнравственно. Приводятся доводы, типа: «Сде­ ланного уже не исправишь, зачем же теперь ворошить прошлое?!», «Мой кли­ ент уже раскаялся и сам себя наказал, готов извиниться, возместить ущерб и моральный вред и т.п.», «.„Зачем выносить сор из избы, жаловаться, «стучать» — это неэтично, недостойно...», «...Вы обрекаете моего подзащитного на страшное наказание, которого он не заслуживает...», «...он не исправится в тюрьме, а только еще более обозлится...» и т.п.;

2. обещания: чаще всего имеют место в отношении потерпевших. По­ следние, особенно по делам о корыстных преступлениях (кражах, грабежах и др.), преступлениях в сфере экономической деятельности (гл. 22 УК РФ) более всего заинтересованы в возмещении причиненного ущерба и ради этого часто готовы пойти на лжесвидетельство. Адвокат обещает, что в случае дачи лож­ ных показаний в пользу клиента или если потерпевший «заберет заявление», «напишет встречное заявление», то его подзащитный в благодарность полно­ стью возместит ущерб. «Адвокат может, например, пояснить потерпевшему, что вынесение лицу, причинившему ему вред, наказания в виде лишения сво­ боды для пострадавшего невыгодно, т.к. оставаясь на свободе, причинитель вреда будет этот вред возмещать, а, будучи лишенным свободы, не сможет это сделать»²⁸³. В подобных случаях, думается, не всегда можно говорить о подку­ пе потерпевшего (ст. 309 УК РФ), ведь речь идет возвращении ему того, на что он имеет полное право. Такого рода переговоры часто превращаются в скрытый от следствия торг между потерпевшим и обвиняемым. Очень часто адвокаты и обвиняемые обманывают потерпевших, т.е. после дачи ими заведомо ложных показаний не возмещают ущерб;

3. обман: широко используется для подстрекательства к даче ложных по­ казаний. Недобросовестный адвокат вводит в заблуждение свидетеля, потер­ певшего и др. относительно личности подзащитного, последствий преступле­ ния, относительно позиции следователя, результатов и хода расследования и ^Т-П. Например, защитник рассказывает свидетелю, потерпевшему небылицы ^про то, насколько хороший человек его подзащитный, преступление совершил случайно, вследствие стечения тяжелых жизненных обстоятельств и т.п. Дела-

Помимо способов подкупа и понуждения (гл 427)

"^ю Игнатьев ME К вопросу о нейтрализации противодействия расследованию со стороны защитника ''Адвокатская практика —2001 —№1 —С 25

209

ется это с целью вызвать в человеке острую жалость, стремление простить, по-мочь. Это эффективный прием для адвоката, хорошо знающего «загадочную душу» российского человека. Мы не простим даже за мелкую ошибку богатого и благополучного, но порой готовы заступится за разбойника и убийцу, потому что у него несчастная судьба...

Обман в отношении последствий преступления: например, адвокат до до-проса встречается с очевидцем убийства и убеждает его не давать показаний. При этом лжет, что потерпевший жив и здоров. Обман по поводу обстоятельств и хода расследования, например, адвокат по делу о злоупотреблении полномо­чиями должностного лица лжет свидетелю, подчиненному обвиняемого, о том, что дело не имеет судебной перспективы, вот-вот будет прекращено, обвиняе­мый останется на своем посту и «припомнит» всем, кто давал показания против него и т.д. и т.п.

При проведении следственного действия адвокат может совершить под­стрекательство к даче ложных показаний в следующих ситуациях:

1. во время допроса свидетеля, в случае если адвокат участвует в нем в порядке ч. 5 ст. 189 УПК РФ;

2. в период допроса потерпевшего, в случае если адвокат допущен в каче­ стве его представителя;

3. во время очной ставки;

4. во время допроса свидетеля, потерпевшего, эксперта на судебном след­ ствии.

Как уже было отмечено (см. гл. 1.12), во время допроса свидетеля, если адвокат приглашен им для оказания юридической помощи, последний не впра­ве задавать вопросы и комментировать ответы допрашиваемого. Если следова­тель неопытный, а адвокат недобросовестный, последний позволяет себе вме­шиваться в допрос, задавать вопросы, в т.ч. наводящие, запутывать свидетеля и даже делать попытки отвечать за него, подсказывать то, какие показания ему выгоднее давать, а какие лучше не давать. При наличии вышеперечисленных условий это может быть квалифицировано как подстрекательство или пособни­чество к даче заведомо ложных показаний. Очень часто недобросовестный сви­детель для того и приглашает адвоката, чтобы тот не сколько оказал ему юри­дическую помощь или защитил от возможно незаконных методов допроса, сколько для того чтобы тот подсказал ему, свидетелю, какие показания давать. Не важно правдивые или заведомо ложные, лишь бы это было выгоднее свиде­телю.

Во время очной ставки адвокат, как защитник или представитель одного из допрашиваемых так же может подстрекать одного из них к даче ложных по­казаний. Это может выразиться в формулировке наводящих, провокационных вопросов, предвзятом комментировании ответов, различных формах психоло­гического давления на допрашиваемого и т.п.

Развивающаяся в настоящее время состязательность сторон в процессе может спровоцировать стремление многих недобросовестных адвокатов при­менить в ходе судебного следствия незаконные методы допроса. Особенно это касается ситуаций, когда защитник допрашивает потерпевшего или свидетеля

210

стороны обвинения. И если председательствующий судья, государственный об­винитель вовремя не примут соответствующих мер, зарвавшийся адвокат мо­жет использовать подстрекательство и пособничество к даче ложных показа­ний.

В то же время отметим, что не являются соучастием в даче ложных пока­заний действия адвоката, направленные на введение в заблуждение, запутыва­ние свидетеля, потерпевшего, в результате которого тот дает ложные показа­ния, но не умышленно, а по ошибке, в результате заблуждения, оговорки и т.п. Даже если адвокат в подобной ситуации действовал умышленно, т.е. с целью добиться от свидетеля дачи показаний, не соответствующих действительности, в действиях обоих — и его и допрашиваемого, нет обязательных признаков со­участия: умышленности и совместности участия (ст. 32 УК РФ). Хотя, безус­ловно, такие действия будут нарушением адвокатской этики.

Пособничество как форма соучастия в заведомо ложном доносе, даче за­ведомо ложных показаний и отказе от дачи показаний встречается в практике несколько реже. Оно выражается, как правило, в даче советов, консультирова­нии, предоставлении информации, укрепляющей свидетеля, потерпевшего, пе­реводчика и эксперта в необходимости дачи ложных показаний.

Так, свидетель Р. по делу о бандитизме, вызванный на допрос, встретил в коридоре прокуратуры знакомого адвоката, который защищал одного из обви­няемых по данному делу. В ходе разговора свидетель выразил опасения в том, стоит ли давать показания, не подвергнет ли он себя опасности. Адвокат, буду­чи заинтересованным, умышленно, с целью-запугать свидетеля, рассказал ему истории о расправе над очевидцами и потерпевшими за дачу ими правдивых показаний против членов банды, предупредил его о том, что никаких реальных мер защиты свидетелей правоохранительные органы не предпринимают и т.п. В результате он убедил Р. не давать правдивых показаний и тот на допросе зая­вил, что ничего не видел.

Очень часто «вовлеченные» адвокаты в ходе разработки преступных опе­раций своего криминального формирования заранее предусматривают участие в деле лжесвидетелей, например, для создания ложного алиби, инсценировок и т.п. Недобросовестные адвокаты готовят лжесвидетелей, «репетируют» их по­казания, инструктируют их, как вести себя на допросах.

Изложенное свидетельствует, насколько опасны адвокатские преступле­ния, связанные с соучастием в лжесвидетельстве, заведомо ложном доносе, от­казе от дачи показаний. Разумеется, такие преступления совершаются и други­ми лицами. Но именно в руках адвокатов, компетентных и опытных юристов, часто имеющих «предшествующий» опыт, эти посягательства становятся опас­нейшим оружием против интересов правосудия.