4.2.9. Укрывательство преступлений (ст. 316 ук рф)

Заранее не обещанное укрывательство особо тяжких преступлений харэк" теризуется тем, что заинтересованными лицами сугубо неправомерными сред­ствами создаются искусственные препятствия к своевременному выявлению» раскрытию и расследованию этих преступлений, изобличению особо опасны* преступников, изоляции их от общества.

С объективной стороны преступление может выражаться только в актив­ных действиях. Именно этим оно отличается от декриминализированного в Н*¹ стоящее время недонесения о преступлении (ст. 190 УК РСФСР 1960 г.).

Конкретные формы укрывательства могут выражаться в сокрытии винов" ным самого преступника, в предоставлении ему убежища, одежды, подложнЫ* документов, изменении внешности, уничтожении следов его преступлений

144

-удий и средств совершения, предметов и ценностей, добытых преступным путем, а также в изменении обстановки на месте происшествия, организации _инсценировки, создания ложного алиби и проч.

Данное преступление следует считать оконченным с момента совершения лицом перечисленных или иных действий, направленных на сокрытие преступ­ления и преступника.

Субъект данного преступления является общим, если только лицо не яв­ляется супругом или близким родственником виновного, что прямо предусмот­рено Примечанием к ст. 316 УК РФ. Из этого следует, что адвокат, выступаю­щий в качестве защитника подозреваемого, обвиняемого, может быть привле­чен к ответственности за заранее не обещанное укрывательство, в т.ч. и своего подзащитного. Законодательство не предусматривает каких-либо ограничений в этом отношении. Именно поэтому УПК РФ (п. Н ч. 1 ст. 53), Закон об адво­катуре (п. 7 ч. 3 ст. 6) запрещают использовать для профессиональной защиты действия, противоречащие законодательству, в т.ч. и способы уголовно-наказуемого укрывательства преступлений.

Субъективная сторона данного преступления —• прямой умысел. Моти­вами и целями этого преступления могут быть корысть, иные виды заинтересо­ванности.

Заранее не обещанное укрывательство следует отличать от укрывательст­ва, являющегося соучастием в преступлении. Если обещание скрыть преступ­ника, добытые им в результате совершения преступления ценности и имущест­во, орудия и средства совершения и т.д. было дано до совершения лицом обще­ственно-опасного деяния, то укрывательские действия могут рассматриваться как пособничество в совершении преступления (п. 5 ст. 33 УК РФ). Вновь от­метим, что в типичных средствах и методах «вовлеченных» адвокатов очень часто просматривается именно соучастие в преступлении, т.е. заранее обещан­ное укрывательство подготавливаемого посягательства.

Весьма непростым на практике является вопрос о разграничении укрыва­тельства преступлений от правомерной деятельности адвоката по защите своего клиента. Как уже было отмечено в гл. 1,6., каждый защитник в целях осуществ­ления своих прав и полномочий, предоставленных ему законом, вправе исполь­зовать любые, не противоречащие законодательству средства и способы защи­ты подозреваемого и обвиняемого.

Нет, и не может быть определенного перечня конкретных средств, прие-^м°в и методов такой защиты. Пределами правомерной деятельности, «красны-^^и флажками», линию которых не вправе преступать ни один защитник, поми-™° норм профессиональной этики, является деятельность, прямо запрещенная ормативными актами действующего законодательства. К числу таких актов ^носятся УПК РФ, КоАП РФ, Закон об адвокатуре и др.

Важнейшим нормативно-правовым актом, определяющим «красную чер-

'» между законной и незаконной, точнее преступной, защитительной деятель-

^Тью является УК РФ. Нормы Особенной части УК РФ с большей или мень-

^и степенью определенности описывают признаки преступных деяний. При-

^аки укрывательства особо тяжких преступлений он не описывает практиче-

145

ски никак. Вернее, речь идет об обобщенном составе преступления, где признак объективной стороны (укрывательство) описан в наиболее абстрактной, обоб-, щенной, неконкретизированной форме .

Крайне сложным делом являются попытки сформулировать какие-либо правила, общие подходы к толкованию, квалификации тех или иных деяний,-когда отсутствует не только легальное и судебное толкование, но и правопри­менительная практика по фактам совершения адвокатами укрывательства особо; тяжких преступлений.

Однако важность разграничения трех, если можно так выразиться, видов,] укрывательства: преступного {ст. 316 УК РФ), запрещенного профессиональной этикой и правомерного (законные средства и методы защиты) более чем оче­видна. Поясним это на примерах.

По одному из уголовных дел по обвинению Р. в совершении серийных убийств его защитник в конфиденциальной беседе узнал, что его подзащитный убил не трех человек, а четырех. Данных о причастности Р. к убийству четвер­того у следствия не было. Это дело было приостановлено в связи с неустанов­лением лица, подлежащего привлечению в качестве обвиняемого (п. 1 ч. • ст. 208 УПК РФ). Защитник предпринял в связи с этим следующие действия: 1

a. в беседе он прямо посоветовал подзащитному не признаваться • четвертом убийстве, несмотря на сомнения виновного и угрызений совести;

b. брата подзащитного, который был очевидцем (но не соучастником) убийства, он заставил уехать на три месяца на Север, на заработки, с тем, чтобы затруднить вызов его на допрос в качестве свидетеля; •

c. узнав о том, что в сарае дома брата лежит топор — оружие убийст­ ва, адвокат дал указание родственникам подзащитного уничтожить это вещественное доказательство;

d. заранее предупредил родственников о том, когда, в каких помеще­ ниях следствием могут быть проведены обыски, что преимущест­ венно могут искать следователь и оперуполномоченные и пример­ но, что следует спрятать от них (письма, записки, любое оружие и боеприпасы, наркотические средства (если есть) и т.д.). То есть предложил родственникам самим сделать у себя «обыск», чтобы заранее спрятать и уничтожить то, что может быть как-либо ис­ пользовано против подзащитного и них самих. В результате родст­ венники нашли в собственном доме марихуану, о которой они не знали, но сразу же ее уничтожили (подзащитный скрывал от них, что употреблял наркотики). Были так же спрятаны два самодельных ножа;

e. запретил своему подзащитному разговаривать со следователем • отсутствие него (защитника), опасаясь, что Р. в порыве раскаяния расскажет о четвертом убийстве.

Прежде всего, необходимо подчеркнуть, что все перечисленные действия

См , например- Трайнии А Н Общее учение о составе преступления М , 1957 — С 97-117

146

являются нарушениями адвокатской этики. Адвокат не вправе диктовать сво­ем)' подзащитному, какие показания ему давать, какие выгоднее (п. 1), тем бо­лее, если это заведомо для обоих ложные показания (см. гл. 10.2), он не вправе, как и любой гражданин, совершать действия, направленные на сокрытие пре­ступлений. Это противоречит требованию Кодекса профессиональной этики: «Закон и нравственность в профессии адвоката — выше воли доверителя» (п. 1 _Ст. 10) и другим положениям этого документа.

Он также не вправе совершать действия, направленные на сокрытие ору­дия преступления, о чем говорится выше, в п. 3. Адвокат не имеет права при­нимать меры к сокрытию доказательств обвинения — показаний свидетеля и показаний обвиняемого (п. 1, 2, 3, 5) или совершать действия, имеющие неоп­ределенный, неконкретизированный умысел на сокрытие каких-либо следов преступления, если они есть в определенном месте (п. 4). По правилам квали­фикации преступлений, при наличии неопределенного умысла на совершение преступления ответственность наступает по фактически наступившим послед­ствиям, хотя по этому вопросу в науке уголовного права есть различные точки зрения.

Наиболее непротиворечивым представляется вывод о наличии состава преступления в действиях адвоката, описанных в п. 3. Нельзя квалифицировать преступные деяния, упомянутые в п. 4, как укрывательство особо тяжкого пре­ступления, поскольку приобретение и хранение наркотического средства без цели сбыта в крупном размере (ч. 1 ст. 228 УК РФ) является преступлением средней тяжести, незаконное хранение холодного оружия в настоящее время декриминализировано.

В отношении остальных действий защитника правовая оценка представ­ляет определенную сложность и зависит от обстоятельств конкретного дела. Например, все или некоторые из перечисленных действий при необходимых условиях можно квалифицировать как охваченное единым умыслом длящееся укрывательство особо тяжкого преступления {убийства — соответствующая часть и пункты ст. 105 УК РФ).

В любом случае необходимо учитывать, что преступное укрывательство, на наш взгляд, будет иметь место только в том случае, если:

— защитник осознавал, что совершает действия, направленные на сокры­тие преступления, преступника, следов совершения и т.д., которое еще не вы­явлено, не раскрыто правоохранительными органами, либо раскрыто не полно­стью, не установлены важные обстоятельства, входящие в предмет доказывания (ст 73 УПК РФ);

• защитник осознавал, что своими действиями он укрывает преступле­ ние, которое при уголовно-правовой квалификации подпадает под признаки °собо тяжкого (ч. 5 ст. 15 УК РФ), и желал совершить эти действия;

• его действия имели явно, в т.ч. и для него самого, незаконный харак- ^Р, т.е. совершались вопреки требованиям УПК РФ, Закона об адвокатуре, Ко- ^Лекса профессиональной этики, сами по себе являются преступлением, админи- ^Стративным правонарушением и т.д.;

— его действия причинили или могли причинить существенный вред ох-

147

раняемым законом интересам правосудия, иным объектам уголовно-правовой охраны (см. приложение 26).

Не следует также путать заранее не обещанное укрывательство престуц. ления с соучастием в нем. «Цена вопроса» весьма высока, поскольку, во-первых, преступным признается укрывательство только особо тяжких преступ-лений, а соучастие возможно в преступлении любой тяжести. Во-вторых, за преступное укрывательство максимальное наказание предусмотрено до 2 лег лишения свободы (преступление небольшой тяжести), а за соучастие в престу­плении применяется санкция соответствующей статьи Особенной части УК Рф которая может предусматривать и значительно более строгое наказание.

Так, недопустимо слишком широкое толкование пределов ответственно­сти «вовлеченного» адвоката в вопросах его соучастия в преступлении. Напри­мер, если адвокат помог преступнику уйти от ответственности с использовани­ем незаконных методов, сокрыл средства и орудия совершения преступления, уничтожил его следы и т.д., но сделал это после совершения виновным посяга­тельства и при этом заранее не обещал сделать это, его действия, будучи, несо­мненно, грубейшим нарушением этики, тем не менее, не могут быть квалифи­цированы как соучастие в преступлении. А преступным укрывательством дей­ствия адвоката могут быть признаны только в том случае, если сокрытое пре­ступление было особо тяжким.

4.2.10. Преступления, посягающие на порядок обращения официаль­ных документов и государственных наград (ст. 234,325,327 УК РФ)

Деяния, предусмотренные ст. 324, 325 и 327 УК¹ РФ, представляют собой самые различные составы преступлений, содержащие разнообразные альтерна­тивные признаки. Основные различия между ними заложены в характеристике преступных деяний и предметов преступлений, которые альтернативно пере­числены в диспозициях статей.

Среди предметов этих преступлений перечисляются: официальные доку­менты, государственные награды, штампы, печати, бланки, паспорта, важные личные документы и др.

Альтернативными деяниями в составах данных преступлений законода­тель называет: незаконные приобретение, сбыт, похищение, уничтожение, по­вреждение, сокрытие, подделка, изготовление, использование какого либо или нескольких перечисленных предметов.

Нет нужды перечислять и анализировать все признаки составов данных преступлений, они слишком многочисленны и в рамках настоящего исследова­ния вряд ли уместно будет останавливаться на них подробно. Как уже упоми­налось, те или иные составы преступлений, предусмотренные Особенной ча­стью УК РФ, интересуют нас лишь постольку, поскольку подпадающие под И* признаки общественно опасные деяния могут в практике совершаться адвока­тами — профессиональными защитниками и представителями, в связи с осуШ^ ствлением ими профессиональной деятельности в уголовном судопроизводств^&

148

Исходя из этого ограничения, мы рассмотрим лишь некоторые признаки данных составов преступлений, которые имеют особое значение и вызывают сложности в практическом применении.

Предметом преступлений, предусмотренных всеми тремя статьями УК рф. может быть официальный документ. Причем, в ст. 324 и 327 УК РФ речь идет об официальных документах, представляющих права и освобождающих от обязанностей, а в ст. 325 УК РФ предметом преступления является просто «официальный документ» (см. приложение 27).

Как отмечается в литературе, понятие и содержание данного термина в законе, науке, следственной и судебной практике существенно различаются. Так, в уголовном законе нет нормативного определения понятия «документ». Оно дано в бланкетном законодательстве, в частности, в Федеральном законе «Об обязательном экземпляре документов» от 29.12.1994 № 77-ФЗ. Более того, в ст. 5 названного Закона дано понятие официального документа. Это произве­дение печати, публикуемое от имени органов законодательной, исполнительной и судебной власти, носящее законодательный, иной нормативный, директивный или информационный характер.

Но, как отмечается в литературе, судебная, а за ней и следственная прак­тика по уголовным делам пошла другим путем и в большинстве случаев приме­няет значительно более широкое толкование понятия официального документа. К ним суды причисляют документы, находящиеся в обороте государственных (муниципальных) органов, учреждений, организаций и предприятий и отве­чающие определенным требованиям²²⁸.

Проблема существует и в отношении толкования довольно размытой формулировки «представляющий права и освобождающий от обязанностей».

В научной, методической и учебной литературе высказываются самые разнообразные, порой противоречивые мнения по двум этим весьма важным в практике вопросам²²⁹.

Изучение правоприменительной практики показало, что незаконные дей­ствия, прежде всего хищение, подделка, уничтожение, сокрытие и изготовле-^ние, совершаются адвокатами в отношении в основном тех документов, кото­рые относятся к материалам уголовных дел или которые подлежат приобщению ^к этим материалам. Вопросы о том, какие из этих документов являются офици-зльными, какие из них «представляют права или освобождают от обязанно­стей», в литературе достаточно подробно не рассматривались.

Рассмотрим типичные примеры подобных преступлений.

По делу о получении взятки таможенником Р. подозреваемый первона-дал подробные признательные показания но трем эпизодам получения

. См , например Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Пол ред. Ю И Скура-

^{а R} М Лебедева — М , 2000

--9 --, t^ "м , например Комментарий к Уголовном} кодексу Российской Федерации / Под ред. Ю И Скура-

fj М Лебедева. — М , 2000 — С 459, Курс уголовнот права. Особенная часть Учебник для вузов Т 5 /

ц^ ^д I ,И Борзенкова н В С. Комиссарова — М , 2002 —С 256-258 Клепицкич И А Документ как прсд-т^ Д-iora в уголовном праве//Государство и право —1998 № 5, Гчнчароа ДЮ Официальные докумеpi­rn 4"™яемы квалификации по уголовному кодексу РФ // Право и экономика — 2000 •— № 12, Грича/шн И ~~- to ^S" Квалификация подделки и использования подложных документов // Российская юстиция — 1997 — С 37 и, 0

149

взяток в виде денег. В дальнейшем он отказался от этих показаний, и по окон­чанию расследования, во время ознакомления с материалами уголовного дела Р. и его защитник вырвали из первого тома и уничтожили протокол допроса на; четырех листах, в котором Р. признавал и подробно описывал обстоятельства получения взяток.

Протокол допроса подозреваемого — это документ, составленный в по­рядке, установленном уголовно-процессуальным законом (ст. 166, 190 УПК РФ), должностным лицом государственного органа (следователем), имеющий' все необходимые реквизиты, а потому являющийся официальным документом уголовного судопроизводства, а, кроме того, и доказательством по делу.

Однако в описанных действия нет признака фальсификации этого доказа--тельства, т.ч. по ч. 2 ст. 303 УК РФ защитника привлечь к уголовной ответст-д венности нельзя. Но его действия могут быть квалифицированы по ст. 325 УК? РФ — уничтожение официальных документов, совершенное из иной личной заинтересованности (если таковая будет установлена по делу). Важно отметить, что протокол допроса подозреваемого, равно как и протоколы допроса других участников процесса, вряд ли можно признать предметом преступлений по ст. 324 и 327 УК РФ, поскольку эти официальные документы, на наш взгляд, не предоставляют какие-либо права и не освобождают от каких-либо обязанно­стей.

Однако такие процессуальные документы, как постановление об изменм нии меры пресечения, содержания под стражей на более мягкую (право на ос­вобождение лица), повестка о вызове на допрос (право на оплату расходов свя­занных с вызовом к следователю, право не явиться на работу в период вызова), постановление о производстве обыска (право уполномоченных лиц произвести-обыск в помещении) и многие другие, являются, на наш взгляд, не просто офи­циальными документами, но и предоставляют права (освобождают от обязан­ностей), т.е. являются и предметами преступлений, предусмотренных ст. 324 и. 327 УК РФ. Таким образом, закон криминализировал не только их похищение, уничтожение, повреждение и сокрытие (ст. 325 УК РФ), но и их подделку, сбыт и использование, в случае если они являются подложными документами.

В литературе имеются мнения и о еще более широком толковании терми­на «официальный документ». Так, в «Курсе уголовного права», подготовлен­ном коллективом авторов юридического факультета МГУ, официальным доку-

210 1

ментом признается расписка, находящаяся в материалах уголовного дела .

В практике весьма распространены случаи, когда «адвокаты-скандалисты» в конфликтной ситуации на следственном действии рвут, повре­ждают те или иные документы уголовного дела (протоколы, постановления, расписки и прочее). У нас нет данных, чтобы по таким фактам возбуждались уголовные дела против адвокатов по ст. 325 УК РФ То есть эти преступления «нераспознаваемые» («слабо распознаваемые»).

Приведем другой пример. По делу об изнасиловании малолетней Л. еч отчимом — П. суд первой инстанции приговорил его к длительному сроку лй*₍

Курс уголовного права Особенная часть Учебник для вузов Т 5 / Под ред. Г" И В С Комиссарова — М , 2002 —С 257

150

щения свободы. Родственники подсудимого, с ведома адвоката, под угрозой расправы заставили потерпевшую написать заявление с просьбой «не судить строго» П. Затем от лица представителя потерпевшей защитником подсудимого была отпечатана фиктивная кассационная жалоба с просьбой о снижении П. меры наказания. Родственниками подсудимого были собраны объяснения у разных лиц, характеризующих его с положительной стороны, был добыт прото­кол собрания трудового коллектива с ходатайством о смягчении наказания. В фиктивной жалобе адвокат собственноручно учинил дополнительную запись: «Приложение на 7 листах» (объяснения и протокол собрания трудового коллек­тива). Затем эти подложные документы были запакованы в конверт, подписан­ный от имени представителя потерпевшей, и отправлены по почте в суд второй инстанции. Областной суд отменил приговор, дело вернул на доследование. Только после этого подлог был выявлен следователем.

В действиях адвоката не усматривается фальсификация (ч. 2 ст. 303 УК РФ), поскольку перечисленные документы не являются доказательствами. Ни жалоба, ни заявление потерпевшей, ни объяснения, ни протокол собрания не предоставляют прав и не освобождают кого-либо от обязанностей, т.е. отсутст­вует обязательный признак преступлений, предусмотренных ст. 324 и ч I ст. 327 УК РФ. Да и будут ли эти документы официальными, если они были сфаль­сифицированы и отправлены до того, как вошли в оборот государственных ор­ганов ?

Любопытно, что, исходя из буквального толкования закона, действия это­го адвоката подпадают под признаки использования заведомо подложного до­кумента — ч. 3 ст. 327 УК РФ. То есть в этой норме законодатель формально не требует от документа признаков «официальности» и «предоставления прав или освобождения от обязанностей». Но эта «лазейка» для стороны обвинения вы­глядит больше как ошибка законодателя, нежели как его осознанная воля Должны ли мы применять закон исходя из буквы, вопреки его смыслу, если это выгодно, исходя из интересов обвинения? Наша позиция: все неустранимые сомнения — в пользу обвиняемого (ч. 3 ст. 49 Конституции РФ).

Есть и другая проблема, которая в настоящее время все более серьезно встает перед правоприменительной практикой. Мы отмечали в гл. 1.8, что по новому УПК РФ защитник имеет право собирать доказательства (ч. 3 ст. 86 УПК РФ), в т.ч. путем получения документов, опроса лиц, истребования харак­теристик, справок и иных документов от различных органов.

Полагаем, что недобросовестная часть адвокатского сословия будет предпринимать все более активные попытки незаконно приобретать, подцелы-^вать или наоборот скрывать, уничтожать соответствующие документы.

Если речь идет о доказательствах, то такого защитника можно привлечь к уголовной ответственности за их фальсификацию (ч. 2 ст. 303 УК РФ). А если ^НеДобросовестный, «вовлеченный» защитник представляет следователю подде-^ланные документы, которые не являются доказательствами (справки, характе­ристики и проч.), или наоборот: уничтожает, повреждает, скрывает их?

На этот вопрос отрицательный ответ дает, в частности, И Л Клелицкий См Документ как предмет и уголовном праве// Государство и право — 1998 —№5 —С 68

151

Вряд ли такие деяния можно квалифицировать по анализируемым стать­ям УК РФ. Ведь эти документы, если они не изданы от имени органов государ­ственной власти, еще не вошли в оборот уголовного судопроизводства (см. приложение 27).

Аналогичная проблема может возникнуть и с правовой оценкой незакон­ного приобретения и подделки объяснений опрошенных адвокатом лиц. Дока­зательствами эти документы, а также содержащиеся в них сведения, на момент их приобретения или подделки адвокатом не являются, поскольку таковыми признаются только показания соответствующего участника процесса, сообщен­ные им только на допросе и только уполномоченному должностному лицу (п. 2 ч. 2 ст. 74, п. 2, ст. 76-79 УПК РФ и др.). (Подробно мы на этих вопросах оста­навливались в гл. 1.7-1.8.) Опять-таки получается, что за подобные деяния и по ч. 2 ст. 303 УК РФ адвоката привлечь нельзя, и по ст. 324, 325 и 327 УК РФ, подделанные объяснения не удовлетворяют признакам предмета этих преступ-; лений. Получается, что уголовный закон не ставит надлежащего барьера недоб­росовестным адвокатам, способным фальсифицировать документы.

Это еще одна причина в пользу того, что собираемые защитником доказа-^ тельства должны подвергаться самой тщательной проверке и оценке судом, прокурором, следователем, дознавателем с точки зрения относимое™, допус­тимости и достоверности (см. гл. 1.8).

Сложных, неоднозначных и спорных вопросов квалификации совершае­мых адвокатами преступлений, подпадающих под признаки ст. 324, 325 и 327 УК РФ, еще очень и очень много. К сожалению, по делам этой категории Вер­ховный Суд РФ не дал руководящих разъяснений в необходимом объеме.

По этой и другим причинам преступления адвокатов, посягающие на по­рядок обращения официальных документов, при всей их фактической распро­страненности, являются едва ли не самым латентным и «нераспознаваемым» видом.

Такие из них, как незаконное приобретение и подделка, а также похище­ние, повреждение и сокрытие, в основном осуществляются скрытно. Уничто­жение и повреждение документов часто совершаются явным способом, напри- -мер, в конфликтной ситуации в ходе процессуального действия. Большая часть подобных преступлений совершается в интересах подзащитных, хотя бывают и случае фальсификации документов вопреки интересам подзащитных (см. при­ложение 3).

Так, по одному из дел «коррумпированный» адвокат сам отпечатал по­становление об аресте в отношении подозреваемого и предъявил документ сво­ему клиенту, пояснив, что это копия, которую он получил от следователя. Та­ким образом, защитник намеревался «попугать» клиента, чтобы вынудить его j заплатить крупный гонорар.

Преступления, посягающие на порядок обращения официальных доку­ментов, чаще совершаются адвокатами «с предшествующим опытом», бывши-ми следователями и оперативниками. «Коррумпированный» адвокат если HJ пойдет на такое преступление, то, скорее всего только с целью получения денег

152

У клиента, которые затем могут быть поделены с «курирующими» должност­ными лицами.

Как и по многим другим преступлениям, наиболее опасны подобные по­сягательства в арсенале «вовлеченных» адвокатов. Незаконное приобретение, подделка, похищение документов и т.п., совершаемые «вовлеченными» адвока­тами наиболее изощрены, носят тайный характер и причиняют наибольший ущерб. Особенно опасны такие преступления, если они совершаются «вовле­ченным» адвокатом высокой квалификации по делам о должностных и эконо­мических преступлениях, по которым, как известно, изымается и анализируется громадное количество официальной документации. Порой, только один, с виду «безобидный» документ, квалифицировано подделанный и- вовремя представ­ленный следствию, может «разрушить» все дело.

Так, по многоэпизодному, групповому делу о контрабанде крупных пар­тий цветного металла и другой сырьевой продукции было установлено, что российская фирма в лице ее директора декларировала и вывозила товар в КНР от своего имени. Однако реально товар приобретался на деньги самих китай­цев, скупался у частных лиц «в черную», без оформления закупочных и прочих документов, а затем сделкам придавался вид законности, как будто цветной ме­талл заготавливался российской фирмой. То есть российские граждане, наша фирма, использовались как «подставные лица».

Следователь, не имеющий большого опыта расследования дел о торговой контрабанде, полагал, что вина основного обвиняемого — директора россий­ской фирмы, в контрабанде, совершенной путем недостоверного декларирова­ния (ч. 1 ст. 188 УК РФ) доказана полностью. Однако в день истечения шести­месячного срока следствия защитник представил следователю целый пакет оп­равдывающих его клиента документов. Среди них был договор с китайской стороной, датированный днем до начала экспортных поставок. По договору российская фирма действует в сделке как посредник, комиссионер, призванный от своего имени декларировать чужой товар. Этот договор и другие представ­ленные документы формально подтверждали правомочия российской фирмы по экспорту товара. Причем было очевидно, что договор фиктивный и оформлен задним числом. Но для проверки этой версии необходимо было продлить срок следствия минимум на три месяца, найти китайца, подписавшего договор, вы­ехать в КНР или послать международное следственное поручение и т.д. Обви­няемый в свою очередь дополнил свои показания, указав, что «забыл» о подпи­сании этого договора, а теперь вспомнил. В дальнейшем уголовное дело было прекращено за недоказанностью участия обвиняемого в совершении преступ­ления (п. 2 ч. I ст. 208 УПК РСФСР).

Пример, наглядно показывает, что если следователь распознал в адвокате «вовлеченного» защитника, особенно если тот вступил в дело об экономиче­ском и/или служебном преступлении, он обязан прогнозировать типичные спо-^с°бы подделки документов, которые выгодны стороне защиты, а затем пред-^пРинимать все меры к предупреждению, нейтрализации соответствующих не-^Законных методов защиты. Особенно высока вероятность сбыться такому про­возу, если «вовлеченный» адвокат является еще и специалистом в той отрасли

153

экономики (законодательства), в которой совершенно преступление. В приве­денном примере защитником был бывший сотрудник таможни, высококвали­фицированный и опытный специалист в таможенном праве и внешнеэкономи­ческой деятельности.