4.2.5. Заведомо ложный донос (ст. 306 ук рф)

Заведомо ложный донос с объективной стороны заключается в сообще­нии в органы, обязанные принять меры к возбуждению уголовного дела, о яко­бы совершенном преступлении. Ложное сообщение о совершенном преступле­нии может быть устным либо письменным, личным или анонимным.

Такое сообщение направляется в органы, имеющие право возбудить уго­ловное дело и иные органы, на которые возложена обязанность передавать све­дения о совершении преступлений должностным лицам, полномочным возбу­дить уголовное дело. К данным органам относятся суды, органы прокуратуры, дознания; а также налоговые, таможенные органы, органы государственной власти и управления и др. В ложном доносе может быть указано конкретное' лицо или лица, совершившие преступление. Сообщение только о самом факте; совершения преступления также образует состав данного преступления.

Посягательство считается оконченным с момента, когда заведомо ложное заявление о совершенном преступлении было доведено до сведения прокурора, органа дознания или предварительного следствия.

Квалифицирующими признаками преступления являются: обвинение ли­ца в совершении тяжкого или особо тяжкого преступления, а также искусств венное создание доказательств обвинения.

Наиболее сложным и важным в контексте настоящего исследования явля­ется вопрос о разграничении заведомо ложного доноса, совершенного с участи­ем адвоката и аналогичных действий последнего, квалифицируемых по ст. 298] УК РФ «Клевета в отношении судьи, присяжного заседателя, прокурора, следом вателя, лица, производящего дознание, судебного пристава, судебного испол-j нителя».

Исходя из санкций за эти преступления, максимальные размеры наиболее строгого вида наказания, предусмотренные в ч. 1 ст. 306 и в ч. 1 и 2 ст. 298 УЧ РФ, равны -т- до двух лет лишения свободы. Однако существенно отличаются санкции за квалифицированные составы данных преступлений. Так, по ч. 2 и • ст. 306 УК РФ за донос, связанный с обвинением лица в совершении тяжкогя или особо тяжкого преступления либо с искусственным созданием доказав тельств обвинения (надо полагать — в совершении преступления любой тяже-J сти), виновному может быть назначено наказание в виде лишения свободы срот ком до 6 лет. То есть преступление относится к категории тяжких (ч. 4 ст 15И

118

Квалифицированный состав преступления, установленный ч. 3 ст, 298 УК РФ за

еяния, предусмотренные ч. 1 или 2 данной статьи, соединенные с обвинением

_{ца в} совершении тяжкого или особо тяжкого преступления, предусматривает

максимальное наказание в виде 4 лет лишения свободы (преступление средней

тяжести^ ч. Зет. 15 УК РФ).

Почему же законодатель считает квалифицированный донос более опас­ным преступлением, чем клевету с отягчающими обстоятельствами?

Заведомо ложный донос отличается от клеветы тем, что в первом случае ложное сообщение характеризуется информацией именно о преступлении и на­ правляется в указанные выше государственные органы со специальной целью проявить инициативу в возбуждении уголовного преследования. При клеве­ те распространяемая информация характеризуется тем, что порочит честь и достоинство другого лица или подрывает его репутацию. Речь не обязательно идет о преступлении, хотя и такое при клевете возможно. Но при этом она рас­ пространяется среди окружающих и не имеет конкретной цели возбуждения уголовного дела.

Ранее, в главе 4.2.4 подробно рассмотрена квалификация и примеры со­вершения адвокатами клеветы в отношении судей и других лиц. Остается вы­яснить, в каких же случаях клеветническая информация, распространенная ад­вокатом, может быть квалифицирована как заведомо ложный донос? Для этого, на наш взгляд, необходимо следующее:

Во-первых, чтобы адвокат осознавал, что в распространяемой им инфор­мации содержатся признаки совершения тем или иным лицом деяния, которое при уголовно-правовой квалификации подпадает под признаки какого-либо преступления, предусмотренного Особенной частью УК РФ.

Например, когда в своем ходатайстве защитник указывает, что следова­тель превысил свои полномочия, во время допроса применял физическое наси­лие к допрашиваемому, он осознает, что такие действия подпадают под призна­ки преступления, предусмотренного п. «а» ч. 3 ст. 286 УК РФ — превышение Должностных полномочий, соединенное с применением насилия или угрозы его применения. Данное преступление относится к категории тяжких. А потому, если будет установлено, что адвокат заранее знал о ложности этих данных, на­пример, они заранее со своим подзащитным спланировали эту заведомую ложь Для осуществления защиты, его действия квалифицируются по ч. 2 или 3 ст. 306 УК РФ.

Во-вторых: эта информация должна быть официально, т.е. открыто, пуб­лично представлена в компетентные органы для решения вопроса о возбужде­нии уголовного дела. Законодатель, формулируя норму, предусмотренную ^ 306 УК РФ, имел в виду, прежде всего, случаи подачи заявления о преступ­лении (ст. 140-141 УПК РФ), предусмотрев при этом обязательное предупреж­дение заявителя об уголовной ответственности за заведомо ложный донос по ^ст- 306 УК РФ с соответствующей отметкой в протоколе и отобранием подпис-^Ки(ч. бет. 141 УПК РФ).

Однако представляется, что в качестве заведомо ложного доноса может Расцениваться и информация, содержащаяся в устных и письменных жалобах и

119

ходатайствах, как защитника, так и подозреваемого, обвиняемого. Ведь, несо. мненно, то, что эта информация носит официальный характер. Письменное \о. датайство (жалоба) приобщается к делу, устное подлежит обязательному зане. сению в протокол следственного действия или судебного заседания (ст. Цф УПК РФ). Суд, прокурор, следователь и орган дознания обязаны в жестко уста, новленные законом сроки рассмотреть жалобу или ходатайство и принять по ним правовое решение (гл. 15 и 16 УПК РФ). Несомненно и то, что если в ж», лобе содержится информация о совершении определенным лицом (например следователем) преступления и требование «принять меры», «пресечь», «при-влечь к ответственности», «возбудить уголовное дело» и т.п., то вне зависимо­сти от того, как адвокат (подзащитный) формулирует свое ходатайство (жало­бу), на чем настаивает, какую цель фактически преследует, компетентные орга­ны обязаны рассмотреть данную информацию, в т.ч., и как заявление о престу­плении, т.е. по всем правилам гл. 19 УПК РФ.

Такая жалоба, на наш взгляд, должна быть зарегистрирована в книге уче­та преступлений (КУП-1), и в срок, не позднее трех, максимум десяти суток¹⁹⁵, должно быть принято одно из трех правовых решений: о возбуждении дела; об отказе в возбуждении; о передаче сообщения по подследственности (ст. 144, 145 УПК РФ).

Подавая такую жалобу, адвокат, как высококвалифицированный юрист (см. ст. 9 Закона об адвокатуре), всегда понимает, как квалифицируется деяние, в котором он обвиняет конкретное лицо, ему всегда известно об уголовной от­ветственности за заведомо ложный донос по ст. 306 УК РФ, так что специаль­ной процедуры предупреждения с отбиранием подписки (ч. 6 ст 141 УПК РФ) в отношении адвоката, на наш взгляд, не требуется'⁹⁶. Уголовный кодекс, в ка­честве обязательного условия привлечения к уголовной ответственности по ст. 306 УК РФ, не требует предупреждения лица в установленном порядке, как это, например, прямо указано в диспозиции ст. 310 УК РФ.

Таким образом, с объективной стороны подобные деяния защитника пол­ностью подпадают под признаки заведомо ложного доноса.

С субъективной стороны адвокат в анализируемых случаях всегда осоз­нает фактический характер и общественную опасность этих своих действий, предвидит реальную возможность либо неизбежность наступления обществен­но опасных последствий (прямой умысел — ч. 2 ст. 25 УК РФ), то есть понима­ет, что по его жалобе (ходатайству) будет проводиться специальная проверка (служебное расследование) в отношении заведомо для него невиновного лиДО по подозрению в совершении им преступления, что этому лицу — потерпевше­му, в данному случае следователю, будет причинен вред, что ущерб наносите* и интересам правосудия и т.д. (см. гл. 4.1).

Субъект анализируемого состава преступления общий, все зависимости от процессуального положения и других признаков.

Л при необходимости проведения документальных |[роверок или ревизий прокурор вправе по )Мв гайству следователя или дознавателя продлить этот срок до 30 суток ч 3 ст 1 44 УПК РФ в ред. ФЗ от 4 07 20 г № 92-ФЗ

Хотя ничто и не мешает компетентным органам отобрать у адвоката такую подписку

120

Обобщая изложенное, делаем вывод, что нет никаких препятствий к при­менению уголовного закона к этому опаснейшему виду преступлений, если они совершены адвокатами в связи с исполнением ими своих профессиональных обязанностей.

Почему же в реальной правоприменительной практике закон в этой части «не работает»? Что не дает прокурорам, надлежащим образом проверять такого рода жалобы и при наличии достаточных оснований возбуждать уголовные де­ла против доносчиков? Ведь практика такова: как мы уже говорили в гл. 4.2.4, по каждой жалобе адвоката (подзащитного) о нарушении закона со стороны следователя проводится проверка. По 9 из 10 таких жалоб служебное расследо­вание приходит к выводу, что «доводы заявителей не подтвердились». Разве итоги такой проверки и их материалы со всеми собранными сведениями не мо­гут служить достаточным основанием к возбуждению уголовного дела (в по­рядке ч. 2 ст. 140 и ст. 144 УПК РФ) по признакам преступления, предусмот­ренного ст. 306 УК РФ? Вместе с тем ясно, что по такому уголовному делу да­леко не во всех случаях удастся установить и доказать вину конкретного доно­сителя, то есть прямой умысел.

Однако уже сам факт возбуждения такого дела, возможность полноцен­ными процессуальными средствами проверить версию о заведомо ложном до­носе со стороны адвоката и/или его обвиняемого, дает огромные тактические преимущества. Появляется шанс «отрезвить» отдельных недобросовестных, уверовавших в свою безнаказанность адвокатов, да и их клиентов тоже.

Причины отсутствия такой практики мы видим в следующем.

Во-первых, вновь вспомним указанное выше толкование Верховного Су­да РФ по вопросу о непривлечении обвиняемого по делу за заведомо ложный донос. Высшая судебная инстанция фактически дала право обвиняемому, а за­одно и его защитнику, защищаться любыми, в т.ч. и преступными средствами, то есть оговаривать кого угодно в совершении чего угодно, если это было в це­лях защиты. В унисон этому противозаконному, на наш взгляд, разъяснению выступили многие комментарии к УК. Причем характерно, что без необходи­мого обоснования позиции. Но иногда с некоторыми оговорками.

Так, в одном из самых популярных среди практиков «Комментарии к уго­ловному кодексу РФ» (под редакцией Ю.И. Скуратова и В.М. Лебедева) по су­ществу вопроса изложена любопытная позиция: «Судебная практика склонна признавать субъектами ложного доноса также и обвиняемых по другому делу, если ложный донос не является способом защиты от предъявленного обвине-^Ния- Например, подлежит ответственности за ложный донос обвиняемый в Убийстве, если он сообщает суду о применении к нему незаконных методов ве-Д^ения предварительного расследования. Напротив, не подлежит ответственно-^Сти за ложный донос, например, обвиняемый в убийстве, если он сообщит о со-^еРШении этого преступления абсолютно непричастным к убийству лицом»¹⁹⁷.

Таким образом, автор комментария к статье 306 УК РФ Т.А. Костарева Р^азДеляет нашу позицию, имея в виду конкретный пример. Но это лишь час-

Комментарий к Уголовному кодексу РФ / Под рсд Ю И Скуратова и В М Лебедева — М , 1997. —

_

121

тичное совпадение мнений. Мы считаем, что обвиняемый и его адвокат в пол­ной мере несут ответственность за любой заведомо ложный донос в отношении любого лица, какими бы целями и мотивами не руководствовались доносчи­ки¹⁹⁸. Иначе, если и далее толковать закон по логике Верховного Суда РФ, так можно, например, не привлекать обвиняемого за дачу взятки следователю, если он совершил это преступление в качестве «способа защиты от обвинения». Ag, сурд! Но аналогия толкования, согласитесь, допустимая.

Другой причиной практики безнаказанности обвиняемых и их защитни­ков за подобного рода доносы и клевету считаем прочно укоренившийся в coj. нании следователей, прокуроров, дознавателей и судей порочный стереотип от­ношения к стороне защиты. В эпоху инквизиционного, обвинительного процес-са обвиняемый, если уж он попал в сферу уголовного судопроизводства, как правило, был «обречен» к тому, что его осудят, и осудят «по всей строгости^ Усилия адвокатов, собственные защитительные действия обвиняемого воспр»^ нимались не иначе как в пословице: «Собака лает —- караван идет», где «кара­ван» — государственное обвинение и суд, часто выполнявший те же функции. В этой обстановке «государственная машина правосудия» могла позволить себе такую роскошь, как «закрывать глаза» на любые, заведомо малоэффективные способы защиты подозреваемого, обвиняемого, подсудимого.

В такой обстановке, которая, к слову сказать, медленно уходит в про4 шлое, многие работники правоохранительных органов рассуждали так: «Пустц уже они защищаются, как хотят, хоть путем преступного оговора».

Пора очнуться от устаревших стереотипов. Перед стороной государст-ii венного обвинения сильный, высококвалифицированный, опытный и наделен­ный обширными полномочиями процессуальный противник. Такому оппоненту в процессе, состязающемуся с государственным обвинением на равных, в усло­виях, когда суды перестали выполнять функции обвинения и смело вынося¹ оправдательные приговоры, уже нельзя давать такую «фору». Пора каждой стороне полноценно пользоваться своими правами и возможностями, но и Ж полной мере нести предусмотренную законом ответственность.

Обратимся к еще одному типичному, распространенному в практике профессиональной защиты примеру. По делу о групповом убийстве из хулиган­ских побуждений (п. <ок», «и» ч. 2 ст. 105 УК РФ) из шести подозреваемых би­ли задержаны только трое. Убийство было совершено в драке, когда неустанов­ленное количество, предположительно трое из шести подростков, зверски заби­ли потерпевшего до смерти. Остальные, примерно трое из компании, потер­певшего не били, но следствию не удавалось на первоначальном этапе расслв" дования установить роли членов этой молодежной преступной группировки, разграничить действия каждого в драке. Трое подростков «подались в бега» Щ были объявлены в розыск.

В этой обстановке на первоначальных допросах задержанные частичнв признавали свою вину, говорили о двух-трех нанесенных ударов каждый. Пв еле допуска к подозреваемым защитников, все они изменили показания, едийв

Вновь за более подробным обоснованием предлагаем обратиться к следующей работе Пределы допустимой защиты // Российская юстиция — 1998 — №12

122

_яушно обвиняя во всем троих своих товарищей, находящихся в розыске. А они сами, якобы, только стояли в сторонке и даже просили тех не бить потерпевше­го- Не удивительно, что между показаниями задержанных не было ни малей-щих противоречий. У следствия были основания полагать, что защитники меж­ду собой обсудили общую линию защиты и показания каждого из подозревае­мых. Итак, всю вину «свалили» на разыскиваемых, особенно на одного из них, которого все дружно назвали организатором преступления и самым активным в избиении. Позже оказалось, что он погиб в автокатастрофе и сторона защиты об этом узнала раньше следователя.

Мы привели типичные пример незаконного метода защиты — разновид­ность т.н. «коллизионной защиты», которая опытными адвокатами признается,

-199 .

как минимум, сомнительной . Кратко такой метод можно охарактеризовать, как: «Сваливание всей вины на отсутствующего (разыскиваемого, умершего}». Причем чем меньше у следствия реальных возможностей найти и допросить та­кого «козла отпущения», тем большую долю вины взвалят на него соучастники и их недобросовестные защитники. Так что больше всего достаемся умершим.

Налицо обвинение отсутствующего лица в совершении тяжкого преступ­ления, данное в рамках следственных действий, т.е. заведомо ложный донос (ч, 2 ст. 306 УК РФ). Факт того, что лицо, на которое доносят, не знает об этом до­носе, а может даже никогда и не узнает (если человек умер), на наш взгляд, также не влияет на квалификацию действий всех лиц. обвинивших его заведомо ложно в совершении тяжкого преступления.

Известны случаи, когда недобросовестные адвокаты по групповым делам даже специально советуют одному из соучастников скрыться и ни в коем слу­чае «не попадаться» до конца следствия. Остальные соучастники тайной сдел­ки, где «парламентерами» и посредниками служат недобросовестные адвокаты, как правило, «валят» всю вину на отсутствующего. В дополнение к этому часто фабрикуются и представляются следствию фиктивные доказательства вины от­сутствующего (ч. 2 ст. 303 УК РФ) и т.д.

В качестве одного из тактических средств нейтрализации такого противо­действия расследованию следует применять тщательную проверку заведомо ложного доноса, с возбуждением, при наличии достаточных оснований, уго­ловного дела по ст. 306 УК РФ.

4.2.6. Фальсификация доказательств по уголовному делу защитником <^ч- 2 ст. 303 УК РФ)

В переводе с латинского «фальсификация» (falsificare) означает «подде­лывать». В русском языке термин трактуется в т.ч., в следующем значении: ^п°Дмена чего-либо подлинного, настоящего ложным, мнимым²⁰⁰.

Доказательствами по уголовному делу являются любые сведения, на ос­нове которых суд, прокурор, следователь, дознаватель в порядке, определенном

Так, Е Ю Львова, в качестве основных принципов защиты приводит тезис «Не создавай коллизий» •1ьвова К Ю Позиция по делу //Защита по уголовному делу Пособие дли адвокатов М 2000 —С 39 Словарь русского языка в 4-х т Т 4 — М , 1984 — С 549—550

123

уголовно-процессуальным кодексом, устанавливает наличие или отсутствие од. стоятельств, подлежащих доказыванию при производстве по уголовному делу а также иных обстоятельств, имеющих значение для уголовного дела (ч. I ст. 74 УПК РФ),

Фальсификация доказательств опасна, прежде всего, тем, что она може? привести к вынесению ошибочного и тем самым незаконного приговора (реше-ния) по делу. Она состоит в искусственном создании доказательств, перечне, ленных в ч. 2 ст. 74 УПК РФ (подлог документов, уничтожение или сокрытие вещественных доказательств и др.), создании искусственных (ложных) доказа­тельств, например, следов на месте преступления, сокрытии (или искажении) протоколов допроса и т. д. Не имеет значения, повлияли ли сфальсифицирован­ные доказательства на содержание судебного решения или нет, состав преступ­ления окончен с момента окончания деяния, т.е. фальсификации, а не с моменту представления подложных доказательств органам расследования или суда, как это указывается в некоторых комментариях²⁰¹.

С объективной стороны это преступление выражается в подделке, фабри­кации соответствующих доказательств, т.е. заключения эксперта; веществен­ных доказательств; протоколов следственных и судебных действий; иных до­кументов (п. 3-6 ч. 2 ст. 74 УПК РФ).

Поскольку за умышленное искажение доказательственной информации^ исходящей от живых лиц (свидетелей, потерпевших, экспертов), уголовная от­ветственность наступает по статье 309 УК РФ (о ней мы расскажем далее), то под фальсификацией доказательств по уголовному делу (общая норма) понима­ется подделка либо фабрикация т.н. немых доказательств: заключения эксперта, вещественных доказательств и письменных доказательств (иных документов и протоколов).

Для уяснения понятия и признаков соответствующих доказательств необ­ходимо обратиться к ст. 80-84 УПК РФ.

Квалифицирующим признаком данного преступления (ч. 2 ст. 303 УК РФ) является фальсификация указанных выше доказательств по уголовному де­лу о тяжком или особо тяжком преступлении (ч. 4 и 5 ст. 15 УК РФ), либо на­ступление в результате фальсификации доказательств тяжких последствий. Ни в одной статье УК РФ, несмотря на частое использование термина, не раскры­ваются, качественные или количественные характеристики понятия «тяжкие последствия». Эта правовая категория имеет оценочный характер.

Думается, что по отношению к адвокатскому преступлению -— фальси­фикации доказательств защитником, под наступлением тяжких последствий следует понимать незаконное осуждение другого подсудимого, особенно к ли­шению свободы на длительный срок и к более строгому наказанию, привлече­ние заведомо невиновного к уголовной ответственности, необоснованное пре" кращение или приостановление уголовного дела, самоубийство потерпевшего или другого лица и т.п.

" См , например. Постатейный комментарий к Уголовному кодексу РФ ,' Под ред Наумова А В 1996. —С 548.

124

Преступление совершается с прямым умыслом: субъект, в данном случае защитник по уголовному делу, осознает, что имеющиеся у него во временном распоряжении сведения, в виде предметов или документов, являются доказа­тельствами по конкретному делу, что он своими действиями фальсифицирует _их, т.е. придает им свойства, которые после приобщения таких доказательств к делу, их проверки и оценки, могут привести к искаженному восприятию об­стоятельств, подлежащих доказыванию, и желает совершить эти действия.

К сожалению, фальсификация доказательств защитником подозреваемо­го, обвиняемого — явление распространенное, хотя факты выявления и пресе­чения этих преступлений крайне редки. Полагаем, что в значительной доле со­вершаемых по уголовным делам фальсификаций доказательств, кем бы эти преступления не совершались, недобросовестные адвокаты играют роль соуча­стников, как правило, пособников, т.е. консультируют обвиняемых, других за­интересованных лиц, дают советы о том, как создать для фальсифицируемого доказательства видимость допустимости и достоверности, рекомендуют спосо­бы сокрытия преступления и одновременно разъясняют правовые последствия введения в процесс тех или иных фальсифицированных сведений и т.д.

Поэтому нет смысла приводить даже примерный перечень всех форм и видов фальсификации, которые встречаются в практике. Известно, что это пре­ступление является одним из видов сокрытия преступления, а потому обладает всеми его чертами²⁰².

Вместе с тем распространены и случаи, когда адвокат лично занимается фальсификацией доказательств, лишь сверяя, координируя свои действия с подзащитным, с иными заинтересованными лицами. Безусловно, наиболее опасными «фальсификаторами» являются «вовлеченные» адвокаты.

Целями фальсификации доказательств могут быть:

— создание ложного алиби подзащитному, обвинение в совершении пре­ступления другого лица, которое его не совершало;

— направление следствия по ложному пути, затягивание расследования, его приостановление и т.п.;

— смягчение уголовной ответственности и наказания подзащитного и др. Способами фальсификации могут служить:

— создание заведомо ложных следов совершения преступления и иных вещественных доказательств;

—-полная или частичная подделка документов-доказательств;

— подмена, дублирование объектов;

— частичное уничтожение объекта, его подделка с целью изменить внешний вид, фальсифицировать назначение и т.д.²⁰³ (см. приложение 31).

А. Чучаев и И. Дворянсков к числу способов фальсификации относят ^п°Дмену, деформирование, иное искажение вещественных доказательств {на-^пРимер, нанесение пятен крови на одежду), внесение ложных сведений в доку-

См : Карагодин Н.Н Преодоление противодействия предварт-ельному расследованию. - Сверд-^л°вск. [992 — С 25

" Более подробно см., например: Аверьянова Т.В. Безьан Р.С, Корухов Ю.Г.. Российская Е.Р Кримн-^адистика у_чеб_ник для _вузов/под ред Р.С.Белкина —М.. 2000.—С. 695.

125

менты, их подделка, подчистка, пометка другим числом (материальный подлог) либо составление ложных по содержанию письменных доказательств (интел­лектуальный подлог). Особым видом фальсификации доказательств авторы обоснованно считают подкладывание, подбрасывание предметов или докумен­тов с целью их последующего изъятия и оформления в качестве доказа­тельств²⁰⁴.

Практике известны многочисленные варианты способов фальсификации, совершаемые защитниками. Так, по одному из уголовных дел, где обвиняемый привлекался к уголовной ответственности за совершение целого ряда преступ-1 лений, в т.ч. за незаконное хранение огнестрельного оружия (охотничьего ру­жья), обвиняемый на первоначальном допросе с участием первого адвоката признал вину в незаконном хранении оружия и показал, что не имеет соответ­ствующего разрешения. На повторном допросе, после замены защитника и бе­седы с ним наедине и конфиденциально, обвиняемый сразу изменил свои пока­зания. Он «вдруг вспомнил», что у него есть разрешение и охотничий билет,' Адвокат обвиняемого заявил ходатайство о проведении повторного обыска (вернее выемки) по месту жительства его подзащитного и тот заранее указал, где в квартире лежат эти документы. Разумеется, они были изъяты, но в рамках • криминалистической экспертизы было установлено, что и разрешение, и охот­ничий билет подделаны (фальсификация способом материального подлога до­кументов). В дальнейшем обвиняемый вновь признал свою вину, отказался от этого защитника и показал, что «идею» о фальсификации этих оправдывающих доказательств подсказал и реализовал его защитник.

В связи с наделением защитника полномочиями по сбору доказательств, в частности, по получению предметов, документов и иных сведений (п. 1 ч. 3 ст. 86 УПК РФ)²⁰ , есть основания прогнозировать рост числа реально совер­шаемых преступлений, связанных с фальсификацией «немых» доказательств защитником.

По другому делу по обвинению работников милиции в разбойных напа-4 дениях на иностранцев в поездах один из обвиняемых в первоначальных пока­заниях и собственноручных объяснениях полностью признал вину и в т.ч. ука­зал, что в двух эпизодах нападений применял нож, угрожая им потерпевшим. '

Вступивший в дело адвокат после конфиденциальной беседы с задержан­ным потребовал представить ему для ознакомления, в т.ч. и все протоколы до-.* просов и объяснения его подзащитного. Во время их изучения совместно с под­защитным следователь отвлекся и не заметил, что адвокат и подзащитный что-то исправляют в протоколах. Далее подозреваемый потребовал, чтобы его пе­редопросили. На повторном допросе он заявил, что не использовал нож в нал*-дениях. То есть им и его защитником для защиты была избрана цель — пере­квалификация разбойного нападения с применением оружия (ч. 2 ст. 162 УК РФ „ тяжкое преступление), на неквалифицированный грабеж (ч. I ст. 161 УК РФ — преступление средней тяжести).

С 46-^7

Чучаев А Дворянское И Фальсификация доказгпельств // Уголовное право— 2001 — № *

' См гл 1 8

126

Только после повторного изучения протокола первоначального допроса и собственноручных объяснений подозреваемого следователь заметил, что в тек­сте документов, во фрагментах: «...на это дело я взял с собой нож. .» и «...я требовал у нее (потерпевшей) деньги и угрожал ей ножом...», были внесены исправления, вставлена частица «не». В результате после фальсификации соот­ветствующие фрагменты протоколов выглядели так: «... на дело я НЕ взял с собой нож...» и «...я требовал у нее деньги и НЕ угрожал ей ножом...».

Только в результате тщательно проведенной экспертизы по одному из фрагментов удалось доказать факт фальсификации — дописки текста. Из объ­яснений следователя- «Я полагаю, что только сам защитник мог дописать бук­вы «НЕ» в протоколе допроса. У него была шариковая ручка с красителем по­хожего цвета. Он держал в одной руке протокол, в другой ручку...».

Однако факт фальсификации адвокатом протокола следственного дейст­вия по данному делу доказать не удалось.

Но здесь надо отметить две важных детали. Во-первых: подозреваемый не является специальным субъектом преступления, предусмотренного ч. 2 и 3 ст. 303 УК РФ²⁰⁶. Все сомнения — в пользу обвиняемого. Но незаконным сред­ством защиты его действия, безусловно, являются.

Во-вторых: даже если не удалось доказать совершение защитником пре­ступления, предусмотренного ч. 3 ст. 303 УК РФ, он нарушил адвокатскую эти­ку, поскольку, по меньшей мере, поощрял своим поведением совершение под­защитным незаконных действий, поставил волю доверителя выше закона и нравственности (см. гл. 9.2).

Вновь подчеркнем, что фальсификация защитниками доказательств, при фактической распространенности, вьивляется и расследуется крайне редко. Прест> пление относится к числу «скрытых», направлено на процесс расследо­вания, судебного рассмотрения дела или на его участников (свидетелей, экс­пертов и др.), чаще совершается неквалифицированными адвокатами, в наибо­лее изощренных формах совершается «вовлеченными» адвокатами.

Наибольшую сложность в борьбе с этими преступлениями составляет вы­явление, распознавание посягательств со стороны адвокатов, а также выявление соучастия защитника в фальсификации (подделке), совершенной подзащитным, иными заинтересованными лицами. Вновь отметим, что, на наш взгляд, если ЭДвокат имеет репутацию недобросовестного и/или «вовлеченного» защитника, ^Оез его доли участия не обходится ни один факт фальсификации доказательств ^По Уголовному делу.

лота прямого указания на специальный субъскгт в диспозиции ч 3 комментируемой статьи нет, мы ^что законодатель в качестве субъектов подразумевал все-таки тех же лиц (следователя, прокурора, ндр)

127

4,2.7. Подкуп или понуждение к даче показаний или уклонению от д^. чи показаний либо к неправильному переводу (ст, 309 УК РФ)

В данной норме речь идет о нескольких, относительно самостоятельных способах незаконного воздействия на свидетеля, потерпевшего, эксперта и пе-реводчика с целью повлиять на результаты предварительного расследования ц судебного разбирательства.

Содержащиеся в анализируемой статье составы преступлений имеют в качестве основного объекта общественные отношения, обеспечивающие пред, ставленяе доброкачественной доказательственной информации, а также бес-

j. 207

препятственное представление такой информации .

Объективная сторона преступления, предусмотренная ч. 1 ст, 309 УК РФ, выражается в подкупе свидетеля или потерпевшего, а также эксперта или переводчика²⁰⁸. Под подкупом понимается вручение лично или через посредни­ков названным участникам процесса денег, ценных бумаг, иного имущества либо оказание им услуг имущественного характера за дачу ими ложных пока­заний на предварительном расследовании дела или при рассмотрении его в су­дебном заседании, а равно за дачу ложного заключения (экспертом) или осуще­ствление неправильного перевода (переводчиком).

Преступление является оконченным с момента принятия свидетелем, по­терпевшим, экспертом, переводчиком хотя бы части денег, иных ценностей или услуг имущественного характера. Если свидетель, потерпевший и другие лица отказались принять деньги или иные ценности, содеянное следует квалифици­ровать по ч. 3 ст. 30 и ч. 1 ст. 309 УК РФ — покушение на подкуп.

С субъективной стороны подкуп — преступление, совершаемое с пря­мым умыслом и со специальной целью — склонить указанных процессуальных участников к нарушению обязанности содействовать правосудию.

Объективная сторона принуждения указанных в ч. 2 ст. 309 УК лиц со­стоит в предъявлении к ним со стороны виновного требования:

1} дать ложные показания на досудебной и/или судебной стадии уголовного

судопроизводства или дать ложное заключение, или осуществить непрм

вильный перевод; 2) уклониться от дачи показаний, заключения или осуществления перевода

на предварительном следствии, дознании или в суде, если все эти требо^

вания сопровождаются шантажом, угрозой убийством, причинением вроч

да здоровью, уничтожением или повреждением имущества этих лиц или

их близких²⁰⁹.

Принуждение является оконченным с момента предъявления в устной или письменной форме требования дать ложные показания или уклониться 04 их дачи, соединенного с перечисленными незаконными и аморальными угрозН ми и шантажом.

Лобанова Л, Понуждение к нарушению обязанности содействовать правосудию /7 Российская ции. 1998. №5. С 12.

ЖК ч

Далее, для краткости - - подкуп. Далее, для краткости — принуждение.

128

Субъективная сторона принуждения выражается в прямым умысле и со­держит обязательную цель — склонить свидетеля, потерпевшего, эксперта к даче ложных показаний или заключения, переводчика — к осуществлению не­правильного перевода либо уклониться от исполнения названных выше процес­суальных обязанностей.

Предусмотренные ч. 3 и 4 ст. 309 УК РФ, квалифицирующие признаки всех составов преступлений, предусмотренных ч. 1 и 2 данной статьи (и подку­па, и принуждения), выражаются:

__ в применении насилия, не опасного для жизни или здоровья (см. ст. 115, 116, 117 УК);

• в совершении преступления организованной группой (см. ст. 35 УК);

• в применении насилия, опасного для жизни и здоровья.

Важным моментом уголовно-правовой квалификации, да и тактики явля­ется вопрос о соотношении составов преступлений, предусмотренных ст. 309 УК РФ с другими, смежными составами, в частности с подстрекательством к даче заведомо ложных показаний, заведомо ложного заключения эксперта или к заведомо неправильному переводу (ст. 307 УК РФ). Разграничение указанных составов обычно производится по объективной стороне преступления и, прежде всего — по приемам воздействия с целью добиться ложных показаний. То есть подстрекательство к даче ложных показаний может быть осуществлено без принуждения и подкупа, а преступления, предусмотренные ст. 309 УК РФ — только с применением вышеописанных средств давления на волю субъекта.

Необходимо иметь в виду, что по своей сущности проанализированные преступления являются во многом специальными составами по отношению к фальсификации доказательств (ч. 2 ст. 303 УК РФ. См. гл. 4.2.6).

Только если в ч. 2 ст. 303 УК РФ речь идет о фальсификации материаль­ных, «немых» доказательств, то в ст. 309 УК РФ криминализируется незакон­ное воздействие на т.н. «идеальные доказательства». Различие так же можно отметить и по объективной стороне. Если моментом окончания фальсификации является фактическое создание (изменение) предмета преступления — доказа­тельства, которое может повлечь неправильную его оценку, то при подкупе и понуждении момент окончания преступления, как правило, несколько сдвинут во времени на более ранний этап, этап фактического подкупа (передачи денег), ^ho до дачи, например, заведомо ложных показаний. То же самое и при принуж­дении. Свидетель, потерпевший и другие участники процесса еще, как правило, не осуществили свою процессуальную функцию. Их только понуждают пере­численными способами к нарушению обязанности содействовать правосудию.

Это важная особенность квалификации преступлений имеет серьезное значение для тактики и методики противодействия этим преступлениям.

Формы и виды подкупа и понуждения участников процесса, совершаемо-^г° заинтересованными лицами, в т.ч. и защитниками, весьма и весьма разнооб­разны.

Так, все виды подкупа и понуждения можно разделить на скрытые и яв­ные. Разумеется, что большинство этих преступлений совершается скрытым ^С|к>собом, т.е. в тайне, прежде всего, от лица, производящего предварительное

129

расследование и от суда. Но распространены и явные виды подкупа и, что ч^. ще, понуждения.

Так, защитник М. во время очной ставки ее подзащитного Р. со свидет^. лем — гр. Л. допустила следующий вид принуждения. В присутствии Л. адво­кат стала требовать от своего подзащитного Р. дополнить свои показания тем что Л., якобы, украл у него брюки. Р. не удержался от недоуменного вопроса; «Зачем это нужно?», на что адвокат демонстративно, в присутствии следовате­ля, заявила: «Мы его заставим отказаться от изобличающих показаний, обвинив его по ч. 2 ст. 144 УК РСФСР» (ныне — п. «в» ч. 2 ст. 158 УК РФ).

Здесь понуждение свидетеля к даче заведомо ложных показаний соедине­но с шантажом, в форме угрозы оглашения компрометирующих его сведений, то есть факта совершения им, свидетелем, преступления. При этом, на наш взгляд, не имеет значения, совершал ли свидетель Л. эту кражу на самом деле. Адвокат угрожает ему разглашением этих сведений с целью склонить его к из­менению показаний в сторону ложных. Кроме того, в действиях защитника ус­матриваются так же признаки подстрекательства своего подзащитного к заве­домо ложному доносу, соединенному с обвинением лица в тяжком преступле­нии (ч. 4 ст. 33 и ч. 2 ст. 306 УК РФ) и соответствующее нарушение этики (См. гл. 9.2.}.

Но все-таки наиболее опасны скрытые виды подкупа и принуждения. Можно сказать, что ими не гнушаются, прежде всего, вовлеченные адвокаты. Причем не обязательно высококвалифицированные. Скорее наоборот. Так, в статье следователя В.И. Каратаева приведено такое горестное наблюдение: «Как-то один пожилой и уважаемый мною адвокат при встрече посетовал, дес­кать, нынче людям его профессии вовсе необязательно разбираться в тонкостях права. Можно даже не кончать институт. Чтобы выиграть дело, вполне доста­точно узнать адрес потерпевшего или свидетеля и шепнуть его мафиозному по­кровителю своего подзащитного. За большие деньги, под угрозой физической расправы послушная боссу «пехота» заставит любого отказаться от собствен­ных слов»²'⁰.

По некоторым неофициальным данным ситуация, связанная с подкупом 8 понуждением к даче ложных показаний и отказу от дачи показаний, принимает просто катастрофические масштабы. В условиях отсутствия реальных гарантий безопасности и защиты свидетелей, потерпевших, других участников процео-. са , в обстановке правового нигилизма среди населения, разгула организован­ной преступности, лица — носители доказательственной информации, не толь­ко порой не желают передавать ее правосудию, но и постоянно подвергаются угрозам, насилию, попыткам подкупа со стороны заинтересованных лиц.

Не трудно догадаться, что наиболее квалифицированные и трудно выяв­ляемые факты подкупа и понуждения не обходятся без участия адвокатв Здесь надо учитывать, что те или иные заведомо ложные показания (заклю'в

Каратаев В И Запачканные мундиры // Записки криминал иегов Вып 3 ' Под ред Образцова — М. 1994 С 118-119

Что уж говорить про свидетелей, ы,ли государство даже судей, прокуроров и следователей ча пока не в состоянии

130

ни» экспертов) нужны преступникам строго в том виде, форме, с таким содер­жанием и представленные в такое время, как это определено линией защиты, избранной тактикой и стратегией защитительной деятельности по конкретному _делу. А эти меры обеспечивает именно адвокат по согласованию со своим под­защитным. Отсюда понягно, что адвокат часто участвует в преступном сговоре, хотя далеко не всегда лично подкупает, принуждает свидетелей. Это за него mofvt сделать и иные заинтересованные лица (родственники обвиняемого, дру­зья, члены ОПГ (ОПС), специально нанятые для этого «боевики» и т.д.). Но не­добросовестный адвокат вряд ли уйдет от соблазна руководить, направлять та­кие действия, диктовать те или иные ложные показания.

К примеру, потерпевшего по уголовному делу о разбойных нападениях, шедшего по улице, затащил в автомашину один из участников банд, а нахо­дившийся в ней защитник «вежливо разъяснил» потерпевшему, как он должен изменить показания, после чего участник ОПГ избил потерпевшего²¹².

В современных условиях борьбы с преступностью весьма опасны и тен­денции незаконного воздействия на экспертов. Как известно, большая часть со­временных судебных экспертиз проводятся сейчас только за оплату, порой весьма внушительную. Правоохранительные органы далеко не всегда способны оплатить услуги экспертов. Следователи вынуждены постоянно либо конфлик­товать с ними, либо заискивать, уговаривать, всячески «ублажать» работников экспертных учреждений и частнопрактикующих экспертов за то, чтобы они провели экспертизы и выдали заключение. «Торг» идет за качество и, прежде всего, за сроки проведения исследований.

А вот у обвиняемых, их родственников и представителей, весьма вероят­но, не будет никаких проблем с оплатой услуг эксперта, коль скоро есть шанс получить «нужное заключение».

Н.В. Краснова, изучив особенности проведения «независимых» экспер­тиз, отмечает, что часто эксперты принимают поручения о производстве судеб­ных экспертиз непосредственно от защитников и обвиняемых. С целью поиска клиентов в печати содержатся объявления о проведении экспертизы, и тем са­мым эксперты вступают в личные контакты с участниками процесса. За прове­дение исследований берется плата, а это так же элемент зависимости эксперта °т заказчиков, заинтересованных в исходе дела .

В то же время практика изобилует примерами, когда коррумпированные следователи и дознаватели весьма своеобразно решают проблему с назначени-^ем экспертиз. Формально она проводится бесплатно. Однако в действительно­сти, с молчаливого согласия такого следователя, работу эксперта «в черную» °плачивает обвиняемый или иные заинтересованные лица. Не трудно догадать-^Ся> в чьих интересах будет выполнена такая экспертиза, насколько достоверны­ми будут ее результаты.

Бабаева ЭУ Противодействие предварительному расследованию и пути его преодоления — М.,

, ₈₁

Кратова Н В Тактические особенности производства следственных действий с участием защитнн-ф дне канд. юрид наук — Владивосток, 2002 — С 25

131

Анализируя собранные данные о преступном подкупе и понуждений следует обратить внимание и еще на одну весьма актуальную проблему.

Как мы видим из текста диспозиции ст. 309 УК РФ, в качестве понуждав-мых лиц закон называет свидетеля, потерпевшего, эксперта и переводчика, и научных работах отмечается необходимость включить в этот перечень и лицо привлекаемое в качестве обвиняемого. «По Уголовному кодексу Российской Федерации обвиняемый, защищен от принуждения к даче показаний путем применения угроз или иных незаконных действий со стороны лица, произво­дящего дознание или предварительное следствие, но ему не гарантирована уго­ловно-правовая защита от понуждения к даче ложных показаний со стороны других лиц, а между тем опасность такого рода действий не является мнимой, особенно по делам о групповых преступлениях»²¹⁴.

Проблема заключается в том, что в практике широко распространены случаи преступного сговора, тайные «сделки о признании вины», когда всю от­ветственность берет на себя один из соучастников группового преступления в целях незаконного освобождения от уголовной ответственности других соуча­стников, как правило, даже самых опасных. Суть сделки проста: один из со­общников группового убийства или грабежа, разбоя, хулиганских действий и т.п., часто наименее материально обеспеченный, слабый, психологически зави­симый человек, под давлением своих соучастников и их адвокатов дает показа­ния, что он совершил преступление один. Если достаточных доказательств уча­стия в преступлении других лиц следствием не добыто, либо следователь сам вовлечен в преступный сговор, то такой «козел отпущения» как правило, обес­печивает себе:

1. отсутствие квалифицирующего признака «совершения преступления по предварительному сговору группой лиц» или «организованной группой», что существенно смягчает ответственность и влияет на на­ казание;

2. «вышедшие сухими из воды» соучастники клянутся в вечной благо­ дарности, обещают финансировать осужденного товарища «на зоне», позаботиться о семье и т.д.;

3. осужденный обеспечивает себе репутацию «своего парня», хорошего товарища, «не сдавшего» своих, что, как известно, ощутимо, хоть и не официально, влияет на условия отбывания наказания.

Если «обреченный» соучастник отказывает от такой роли, то к нему мо­гут применить самые разнообразные меры принуждения, в т.ч. насилие if СИЗО, в местах лишения свободы, шантаж, угрозы ему и его близким, наход*-щимся «на воле» и т.п.

Весь этот арсенал способов подкупа и понуждения обвиняемого к даче ложных показаний, а порой и к полному самооговору, очень часто используют недобросовестные адвокаты, без участия которых просто трудно представить такую сделку.

Лобанова Л Понуждение к нарушению обязанности содействовать правосудию '/ Российская ция. — 1998.-—№5.— С. 12.

132

Защитники обвиняемых по групповому делу, как правило, уже на началь-_Н0й стадии расследования могут оценить некоторые его перспективы в отно­шении каждого соучастника. Недобросовестные, но опытные адвокаты хорошо знают недостатки следствия, стремление многих недобросовестных следовате­лей и дознавателей побыстрее закончить расследование именно таким простым, но противозаконным путем, т,е. по формуле: «Один все берет на себя, осталь­ные соучастники становятся свидетелями».

Такие адвокатские нарушения и преступления весьма сложно выявить и расследовать, поскольку, как мы видим, они скрытые и часто сопровождаются еще более циничными и опасными нарушениями и должностными преступле­ниями (преступлениями против правосудия) со стороны субъектов расследова­ния. Но бороться с такими преступлениями — важная и совместная задача, как адвокатских образований, так и правоохранительных органов.

Поскольку подкуп, понуждение обвиняемого к даче ложных показаний (при отсутствии совокупности с другими адвокатскими преступлениями) дей­ствующим уголовным законом не криминализированы, такие действия защит­ника в любом случае подлежат, на наш взгляд, самой строгой оценке, вплоть до прекращения статуса адвоката, поскольку являются грубейшим нарушением профессиональной этики.

Но, прежде всего, наказывать надо следователей и дознавателей, если бу-

215

дет установлено, что они имели отношение к такой «сделке с правосудием» .