2.1.5. Репрезентация эмоций

Особое место в изучении эмотивности принадлежит исследованиям, в которых эмотивность изучается на уровне высказывания. Здесь следует прежде всего назвать исследование Л.А. Пиотровской «Эмотивные высказывания как объект лингвистического исследования (на материале русского и чешского языков)» [39] и работу М.Д. Городниковой «Эмотивные явления в речевой коммуникации» [17].

Из всего множества высказываний, в содержание которых входит выражение эмоционального состояния или отношения субъекта речи к чему-либо, Л.А. Пиотровская исследует те, в которых, согласно Ш. Балли, «выражение чувств преобладает над выражением чисто логической мысли» [3: 298]. Л.А. Пиотровская приходит к выводу о том, что дифференциальным признаком, отличающим эмотивные речевые акты от других классов речевых актов, является прежде всего их иллокутивная цель [39: 31]. В духе времени звучит и ее утверждение о том, что особый интерес представляют психолингвистические исследования, учитывающие типы эмоционального взаимодействия партнеров по акту коммуникации, их социальный статус и особенности межличностных отношений [39: 129].

М.Д. Городникова посвящает свою работу рассмотрению эмотивных единиц немецкого языка в трех ипостасях: в языке, в высказывании и в тексте. Она также касается проблемы речевых актов, типология которых, по ее мнению, несовершенна, но и она специально выделяет эмотивные речевые акты в этой типологии, т.е. вопрос о выделении эмотивных речевых актов М.Д. Городниковой не подвергается сомнению [17].

Монография И.В. Труфановой теоретически и фактуально подтверждает наличие таких речевых актов [51]. Напомним, что ни Дж. Р. Серль, ни Д. Вандервекен, ни Дж. Л. Остин не выделяли такие речевые акты в своих типологиях (Там же: 204—238).

В литературе было принято называть эмотивные речевые акты экс­прессивами, с чем И.В. Труфанова не согласна. Она предлагает следу­ющую классификацию эмотивных речевых актов (РА): 1) эмотивы — речевые акты, существенное условие которых — выражение говорящим своих эмоций («Освобождений! Долгожданное освобождение финдиректора от этого бедствия в лице Лиходеева!» (Булгаков М.А. Мастер и Маргарита); 2) эмотивно-оценочные — речевые акты, производимые ради выражения эмотивно-оценочного отношения говорящего («Пять месяцев… И мне хочется твердо и определенно сказать себе, что я очень глупо провел эти пять месяцев» (Бунин И.А. Без роду-племени]); 3) речевые акты эмоционального воздействия на слушающего (Там же: 205).

И.В. Труфанова указывает также на условия успешности эмотивов в человеческом общении [51: 207—208]. Среди них важнейшее условие — когда говорящий не может не выразить эмоцию. В основу типологии частных эмотивных речевых актов должно быть положено, по мнению И.В. Труфановой, количество выражаемых ими эмоций: сколько эмоций выражается эмотивами, столько существует частных эмотивных речевых актов.

Приводит И.В. Труфанова и индикаторы речевых актов, например, междометные высказывания, «фигуры» эмотивного синтаксиса, эмоциональные паузы, восклицания и др. [51: 211—239]. Различая прямые, косвенные и эмотивно-оценочные речевые акты, каждый из которых также имеет свои индикаторы, И.В. Труфанова дает подробную классификацию даже самых мелких разновидностей речевых актов, которая трудно воспринимается в целостном виде, настолько она дробная.

Общепризнано, что эмоция является сложным процессом: с одной стороны, она выступает как «конкретная психическая форма существования потребности»; с другой стороны, она механизм оценки ситуации с точки зрения потребностей индивида; с третьей стороны, эмоция — механизм перенастройки организма, подготовки его к необходимому действию; и, наконец, эмоция — стимул к действию. Этим, а также целеполаганием говорящего и объясняется многообразие типов эмотивных речевых актов.

Интересны результаты, проливающие свет на репрезентацию эмоций в высказываниях, достигнутые некоторыми исследователями, не ставящими перед собой специальных задач изучения эмотивности, а исследующими какие-либо аспекты функционирования высказываний в речи. Сущест­вование таких находок естественно, поскольку эмоции пронизывают язык, и, какой бы проблемой ни занимался лингвист, можно с уверенно­стью сказать, что на каком-то этапе исследования он сталкивается с определенным проявлением в языке эмотивной функции. В современной линг­висти-ке проделана огромная плодотворная работа по изучению стилистики эмоций в трудах И.В. Арнольд, И.Р. Гальперина, Ю.М. Скребнева, В.А. Кухаренко, В.К. Чаковской, В.К. Тарасовой, Т.В. Юдиной, Т.И. Воронцовой, И.А. Щировой и многих других исследователей.

Естественно, что наибольшую репрезентацию эмоции получают в художественной литературе: в эмотивной прозе, поэзии, драматургии, т. к. именно эти тексты представляют собой депозитарий категориальных эмоциональных ситуаций межличностного человеческого общения, имен эмоций, способов и средств их языкового/речевого/текстового выражения и описания, телового эмоционального поведения и его вербализации, различных способов моделирования эмоций и эмоциональных манипуляций.

Как утверждал Л.Н. Толстой, вся художественная литература предна­значена для воспитания эмоций человека и, от себя добавим, этики их демонстрации, симуляции, имитации и маскировки. И все эти знания об эмоциях, черпаемые человеком говорящим из художественной литературы и обыденного речевого общения в течение определенного коммуникативного опыта, формируют у него эмотивную/эмоциональную компетенцию как специфическую компоненту коммуникативной компетенции.

Трудность выражения своей мысли на иностранном языке зависит прежде всего от трудности выражения на нем эмоций. Особенно трудно по этой причине свидетельствовать в суде на иностранном языке. Этому надо специально обучать через научающую коммуникацию на иностранном языке.

Для успешной коммуникации как моно-, би-, так и поликультурные коммуниканты должны обладать адекватной эмоциональной/эмотивной компетенцией, которая помимо вышеперечисленных компонентов включает в себя следующие:

1) знание общих лингвокультурных кодов эмоционального общения;

2) знание эмоциональных доминант этих кодов в форме эмоциональных концептов;

3) знание правил code switching и их корреляцию с общечеловеческими/национально-культурными ценностями;

4) знание маркеров эмоционально-этнической идентификации речевых партнеров и правил эмоционального общения с ними;

5) знание и владение средствами номинации, экспрессии и дескрипции своих и чужих эмоций в обоих семиотических лингвокультурных кодах, участвующих в конкретном общении.

При этом признается, что даже внутри одного языка (и одной культуры) общение двух языковых личностей уже является межкультурным, в том числе и за счет различия их эмоциональных дейксисов и эмоционального интеллекта.

Эмоциональная компетенция языковой личности приобретается через жизненный опыт и в реальной коммуникации, а эмотивная компетенция — через научающую и художественную коммуникацию.

Итак, эмоции культурно обусловлены, они навязываются языковому коллективу этноса различными когнитивными сценариями, ассоцииру­ющимися с тем или иным терминопонятием эмоции [5: 118]. Все когнитивные сценарии эмоций сформированы не универсальной человеческой биологией и психологией, а культурой конкретного этноса и его национально обусловленными рефлексами [7].

Все вышеобозначенные моменты влияют на форму и качество презентации/экспликации эмоций в различных типах эмотивных высказываний/речевых актов и на их коммуникативную эффективность.