2.3. Современный уровень знаний о лингвистике эмоций

Анализ довольно многочисленных единиц с эмотивной семантикой и их функционирования в художественном и естественном речевом общении выявил три семантических статуса эмотивности: 1) статус обязательной (денотативной) эмотивности; это собственно и есть эмотивное значение слова, оно — единственный компонент его лексического значения; 2) статус факультативной, по отношению к логико-предметному компоненту значения слова, эмотивности; это и составляет собственно коннотацию слова; 3) статус потенциальной эмотивности, она составляет эмотивный потенциал слова.

Как видно из этой категоризации эмоций, в первом случае, т. е. когда эмотивность является эмотивным наименованием определенного объекта мира, она представлена в слове эмотивным значением. Это значение для таких единиц обязательно, т. к. их единственной семиологической функцией является выражение сильных эмоций говорящего. Эта категория эмотивности может быть проиллюстрирована междометиями, бранными словами, вульгаризмами, эмоционально-оценочными наречиями и прилагательными, адресативами, т. е. лексикой, тип которой мы определяем термином «аффективы»: матушка, батюшка, ласточка, касатик, золотце, голубушка, головотяп, кабацкий, дерьмо, тьфу и др. Англ. примеры: sugarpie, chicken, sweetheart, honey, terrific, bloody, stinking, smashing, horrid, awful, old girl/boy, confounded, blast, Oh! Например: And then she said «Oh!» in that choked kind of way. And when a woman says «Oh!» like that, it means all the bad words she'd love to say if she only knew them (Wodehouse. My Man Jeeves).

Эмотивное значение в аффективах является основным, обязательным значением слова и может быть приравнено к денотативному. В связи с этим при категоризации компонентного состава денотативного макрокомпонента лексического значения слова, традиционно выделяемого всеми исследователями семантики, по-видимому, необходимо различать логико-предметный и эмотивный компоненты. Таким образом, представляется возможным говорить о двух типах денотации: логико-предметной и эмотивной, которые в «чистом» виде реализуются в семантике слова порознь.

В случаях же, когда эмотивность в значении слова является не единст­венным семантическим компонентом, а соозначает совместно с логико-предметным, она имеет коннотативный характер, т. е. реализуется в статусе коннотации. Слова с эмотивной коннотацией, которые мы определяем термином «коннотативы», служат для выражения эмоционального отношения говорящего к называемому в логико-предметном компоненте значения объекту отражения или через его наименование к другому объекту отражения, обладающему сходными объективными или приписываемыми эмоциональным говорящим признаками (перенос, смещение денотата или отрыв от своего денотата): «лик» — «Не сходит улыбка с милого лика ее, и прелестен цветок у богини» (Ефремов И. Таис Афинская); «актрисенка» (Шоу И. Вечер в Византии); «берлога» (о своей квартире); «пресмыкаться»; «околачиваться» (о чел.); все зооморфизмы в применении к человеку: «Отжившие свой век динозавры, вялые и бессильные, в спортивных рубашках, они сидели друг против друга» (Шоу И. Вечер в Византии) (о пожилых бизнесменах-кинодельцах); bejewelled, bemedalled, womanish, infernal («extremely unpleasant», daddy, laddie).

Коннотативные слова, т.е. коннотативы, в отличие от аффективов имеют двухсоставную структуру лексического значения: называние объекта отражения через логико-предметный семантический компонент денотации + эмоциональное отношение к нему через коннотативный (эмотивный) семантический компонент. Такие слова в основном всегда имеют нейтральный коррелят: lousy— bad; individual—man; pot—head, «вздыхатель» — «ухажер»; «кипятиться» — «сердиться».

В статусе коннотации эмотивность сопровождает логико-предметный компонент семантики слова и является по отношению к нему факультативной. Эмотивный компонент в таких случаях участвует в означивании совместно с логико-предметным, т. е. он соозначает в отличие от его денотативного статуса, где эмотивный компонент является единственным означиванием, и потому он там облигаторен и является значением.

Речевые контексты художественных произведений показывают, что в определенных ситуациях практически любое слово может приобрести эмотивную коннотацию или за счет актуализации скрытых, вероятностных сем эмотивности, их семантических признаков или семных конкретизаторов, потенциально закодированных и свернутых в семантике слова, или за счет наведения сем эмотивности из консоциации на семантику нейтрального слова. Поэтому мы соответственно выделяем еще один статус эмотивности — эмотивный потенциал слова или текста.

Текст может наводить эмотивные семы на совершенно нейтральные слова. Например, на слово son: «Оh! my son — my son!» Мrs. Morel sang softly, and each time the coffin swung to the unequal climbing of the men. «Oh? my son — my son — my son — my son!» (Lawerence. All my Son's Lovers). Сюда же относятся текстовые словосочетания типа «дорогой, многоуважаемый шкаф» Гаева (Чехов), «ласковая, любимая» или «злая стена» Ромео (Шекспир).

Эмотивный потенциал семантики слова объясняется тем, что если объект вызывает у говорящего и отражающего субъекта определенный интерес, то несущественные признаки содержания понятия об этом объекте могут становиться существенными и получать эмоциональное осмысление. Соответственно потенциальные и вероятностные семы из периферии соотносительных с этим понятием лексических значений могут становиться вершинными и менять свой статус, а именно из нейтральных становиться эмотивно коннотатирующими: woman, mother, death, home (He would make everything up to him. He would never let him suffer again. He would be mother and father for him. — O'Connor F. Short Stories). Сюда же относятся и названия эмоций — love, hatred, joy, fear, sadness, anger, rage, etc., которые в определенных консоциациях также могут стать эмотивно коннотатирующими.

Семантическая категоризация эмоций в лексической системе языка, таким образом, представлена эмотивностью в трех статусах: значением, коннотацией и потенциалом, а также в двух типах языковых эмотивов — аффективах и коннотативах, и в одном типе речевых эмотивов — потенциальных эмотивных лексемах. С этой точки зрения вся лексика в языке может быть эмотивной — актуально или виртуально [66].

Лингвистикой установлен полистатусный характер эмотивных единиц языка, доказано существование эмотивной валентности единиц разных уровней языка и речи. Выделены и определены эмотивный тип текста, его параметры и закономерности, его функции. Установлено, что любой текст может быть эмоциогенным. Эмотивный текст всегда эмоциогенен, т. к. вызывает эмоции у читающего/слушающего. Лингвистика эмоций установила различие между эмоциональностью и эмотивностью высказывания: оно эмоционально, если произвольно и служит средством выражения эмоции говорящего без цели воздействия на адресата. В том же случае, когда высказывание преднамеренно, осознанно и имеет интенцию воздейст­вовать на адресата, а значит, осуществляется с помощью отобранных говорящим из арсенала эмотивных средств специальной лексики, синтаксиса и интонации, оно является эмотивным.

В современный уровень знаний, добытых лингвистикой эмоций, включаются и знания об эмоциональном и эмотивном языке тела. Установлено, что теловый язык более непосредствен, искренен и точен в эмоциональной коммуникации.

Среди разных типов картин мира (реальный мир — его концептуальная картина, языковая (лексическая, фразеологическая, грамматическая), семантическая и др.) лингвисты-эмотиологи выделяют эмоциональную картину мира, в которую включают как сами человеческие эмоции, так и эмоционально-оценочную номинацию фрагментов реального мира. Именно лингвистика эмоций подправила тезис философов, утверждавших, что эмоции являются формой отражения действительности [69]. На самом деле эмоции отражают не саму действительность, а эмоционально-оценочное отношение homo sentiens к ней.

Именно лингвистика эмоций внесла коррективы и в методику преподавания иностранных языков. Долгое время методисты считали, что преподавать иностранный язык надо, вначале научая студентов нейтральной лексике, а уж потом через художественную литературу они самостоятельно могут овладеть стилистически маркированными эмотивностью лексемами, фразеологизмами и синтаксическими структурами, а также словообразовательными эмотивными моделями неродного языка.

В межкультурном аспекте лингвистика эмоций доказала необходимость овладения эмотивным кодом иностранного языка в целях адекватной межкультурной эмоциональной коммуникации. Это лингвистика убедительно доказала, что в коммуникативную компетенцию языковой личности, пользующейся как родным, так и иностранным языком, должна быть обязательно включена эмоциональная и эмотивная компетенция.

Лингвистикой эмоций установлено, что эмотивный потенциал языка коммуникативно значим в межъязыковом общении: в процессе перевода с одного языка на другой особенно актуальными становятся знания о национально-культурной специфике картины мира, в том числе и ее эмоцио­нальных фрагментов, проявляющейся в коде используемых языков. Эмоции — общечеловеческая универсалия, но их отражение в языке национально специфично, поэтому эмотивный компонент семантики языка естественно, согласно мнению эмотиологов, рассматривать в составе его культуроведческого аспекта.

Способы называния и выражения эмоций в разных языках имеют, помимо различий, базовые характеристики, обусловленные общими лингвистическими и психолингвистическими закономерностями самой языковой способности носителей языка.

Лингвистика эмоций подошла вплотную к необходимости создания словарей нового типа — словарей эмотивного лексико-фразеологического фонда языка и словарей полевого типа, например словарь лексико-семантического поля эмотивности конкретного языка, а также переводных словарей. Последний тип особенно необходим для межкультурной художественной коммуникации, поскольку трансляция эмотивных смыслов с одного языка на другой представляется серьезной помехой для адекватности и эквивалентности текста-оригинала и текста-перевода.

Благодаря лингвистике эмоций современные лексикографы осознали необходимость разработки словаря эмотивных лакун. Напомним, что двуязычные словари являются необходимым инструментарием для профессионала-переводчика, а также для научающей коммуникации. И, следовательно, они должны обязательно включать в себя все типы эмотивной лексики и семантики, в том числе и коннотативной. Составление такого словаря требует особой лексикографической методологии, поскольку даже прямые двуязычные соответствия нейтральной лексики чаще всего невозможны (ср. слова «друг» и «friend», проанализированные А. Вежбицкой) [6].

Спектакль человеческих эмоций, в котором ежедневно участвуют все говорящие, требует владения как теорией, так и семиотикой эмоций. В большинстве случаев людей интересует не сама фактуальная информация, а эмоциональные ощущения, связанные с ней, провоцирующие вы­брос адреналина и меняющие химический состав крови. Представляется возможным говорить не только о неутомимой жажде экспрессии, но и о жажде эмоций, к которым стремится человек в своей коммуникативной деятельности.

Именно поэтому вызов, брошенный эмоциями лингвистике, был принят ею в конце прошлого века и получил успешную наработку в виде громадной суммы знаний о лингвистике эмоций. Объективная и представительная картина репрезентации эмоций в языке, учитывающая взаимодейст­вие разнородных эмотивных элементов и отражающая специфику их использования в различных условиях общения, может быть получена при интеграции разноуровневых подходов к изучению языка эмоций в рамках единой концепции или теории.