3.2.4. Национально-культурные особенности коннотативного компонента значения

Согласно традиционной точке зрения, информативна только денотативная функция языка / речи. Наблюдения над семантикой языковых единиц и их функционированием показывают, однако, что эмотивная и экс­прессивная функции языка тоже информативны, т.е. коммуникативно релевантны, т. к. эмотивные и экспрессивные единицы языка семантически значимы. Мнение некоторых лингвистов и переводоведов о том, что эмотивные и экспрессивные компоненты семантики языковых единиц имеют лишь стилистическую природу и поэтому являются объектом стилистики, а не семасиологии, вызывает сомнение: положение об их смысловой окрашенности позволяет отнести коннотативные семы к смысловой стороне лингвистической проблемы. Тезис о коммуникативной релевантности экс­прессивно-эмотивно-оценочных: фонологических, морфологических, лексических, фразеологических, структурных средств языка, а также и паралингвистических средств находит убедительное подкрепление при контрастивном изучении переводов с родного языка на иностранный и наоборот.

Оппозиция дружеская—недружеская межкультурная коммуникация предполагает синхронное знание ее правил в двух кодах, раздельно в каждом коде и в их межкодовой корреляции. Это знание возможно приобрести только при длительном естественном погружении в здания данных культур или через специальную научающую коммуникацию в процессе переключения эмоциональных кодов и научения коммуникантов культурно-варьируемым правилам выражения эмоций в условиях эмоционального комфорта/дискомфорта как вербальных очагов напряженности.

Наиболее сложной частью языковых знаний, лежащих в основе межкультурных компетенций, является знание специфики коннотативных значений лексики изучаемого языка. Рассмотрим данную проблему на материале зоолексики — разряда слов, где национальная коннотативно-семантическая специфика проявляется наиболее рельефно и разнообразно.

Наряду с одинаковыми или очень близкими коннотациями, положенными в основу метафорических употреблений зоолексики в разных языках (ср.: живуч, как кошка = have as many lives as a cat; хитер как лиса = sly as a fox; глуп, как осел = stupid as an ass; смелый, как лев = brave as a lion и пр.), мы наблюдаем и большие идеоэтнические расхождения в сопутст­вующих тому или иному зоониму эмотивных коннотациях. Так, в русском языке для семантики слова кошка характерны коннотации живучести и блудливости, но не характерна коннотация, которая есть у этого слова в английском языке: melancholy as a cat. Слово сat в английском языке имеет коннотацию «злости» и «сварливости», что позволяет употреблять его в переносном значении «a spiteful woman»: ...then he said: Mrs. MacAnder is a cat (J. Galsworthy) — Миссис Мак-Эндер — злобная дрянь! В русском языке коннотация «злобности», как и коннотация «меланхоличности», в значении этого слова отсутствует.

Как правило, в разных языках наименования животных, широко использующиеся в предикатной (т.е. характерологической) функции, имеют различные коннотации. Ср.: to stare at smth like a pig = смотреть, пялиться на что-то как баран на новые ворота; tо buy a pig in a poke = покупать кота в мешке. Морально-эстетическая направленность коннотации у одного и того же зоонима может быть полярной, например: коза, козочка и Ziege. В русском языке переносное значение зоонима козочка основано на коннотации одобрения, а именно — восхищения миловидностью, резвыми движениями (козочка — девочка). В немецком языке зооним Ziege имеет не­одобрительную коннотацию (глупости, разборчивости, привередливости): dumme Ziege (alte, mager, wahlerisoh). Сходную коннотацию имеет эмотивное употребление зоонима коза в русской культуре.

Таким образом, различные эмоциональные отношения, т.е. реакции на один и тот же стимул (на зоонимы коза, козочка) в русском и немецком языках, объясняются различными, в данном случае противоположными эмотивными оценками, сопутствующими зоониму в этих языках. Аналогичный пример: в русском языке зооним слон имеет неодобрительную коннотацию: «излишне крупный и полный человек, неуклюжий», а у народов Индии — прямо противоположную, т.е. одобрительную коннотацию «грация, изящество движений». Зооним верблюд в арабских языках имеет одобрительную коннотацию «красоты» (арабы сравнивают красивую женщину с верблюдицей), а в русском и французском языках значение этого зоонима сопровождает коннотация «упрямство» и «злобность».

Кроме того, внутри коннотации одной и той же направленности значение зоонима может быть основано на различных признаках. Например, значение зоонима черепаха в русском языке имеет коннотацию «медлительности», а в китайском — «неверности» (черепахой китайцы называют неверную жену). Зооним крыса, имея общую родовую коннотацию неодобрения, различается видами коннотации: в русском языке употребление зоонима основано на коннотативном признаке «жадность», во француз­ском языке — «мерзость», в английском — «нечестность».

Третий тип соотношения коннотации в разных языках заключается в том, что у одного и того же зоонима в одном языке имеется эмотивная коннотация, а в другом она отсутствует (нулевая коннотация). Таким примером может служить зооним лиса. В русском и английском языках этот зооним имеет адекватную коннотацию неодобрения «хитрость»: sly as a fox. В немецком языке метафорическое употребление этого зоонима в значении «рыжая бабочка», «рыжая лошадь», «рыжий человек» (человек с рыжими волосами) основано не на коннотациях значения слова Fuchs, а на ассоциациях с красновато-коричневым цветом меха этого зверя.

Зоолексика — лишь частный случай идеоэтнических (т.е. национально-специфических) расхождений в коннотациях, основанных на различных ассоциациях и представлениях разных народов о том или ином животном. Межъязыковые словесные коннотации можно наблюдать в других лексико-семантических группах.

I. Совпадение коннотации. Примером могли бы послужить англий­ское слово monster и его заимствованный русский вариант монстр. На основе денотативного семантического компонента abnormally huge size и потенциальной семы unpleasantness, сопровождающей его, в обоих языках сохраняется адекватная эмотивно-оценочная коннотация с отрицательным знаком (monster building/lorry/plane = здание-монстр, грузовик-монстр, самолет-монстр; Не is a monstеr = он монстр (т.е. неприятный человек = аbnormаllу cruel or wicked person).

II. Несовпадение коннотации:

а) у английского слова имеется коннотация, у русского такого соответст­вия нет. Например: прилагательное continental, кроме понятийно-четкого — относящийся / расположенный на материке (в отл. от островного, находящегося за морями, — в географии и топологии): 1. of, relating to, or characteristic of a continent; 2. (often) continental of or relating to the mainland of Europe; European, получило негативно-презрительную коннотацию при сочетании с лексемой breakfast (о еде, о завтраке — хуже, чем дома): ...ни тебе овсяной каши, ни яичницы с беконом, ни кофе с булочкой (В. Овчинников) (ср. с русским соответствием: континентальный = материковый (климат)).

Рассмотрим другой пример: foreign = иностранный (и потому плохой) — ...he threw up his chances... going off... for six months... and all for what? — to study foreign architecture — foreign! What could he expect! (J. Galsworthy) — ...он отбросил все возможности... уехал... на шесть месяцев... и все ради чего? — чтобы изучить иностранную архитектуру — иностранную! Что он мог ожидать! (перевод наш. — В.Ш.).

Аналогичная отрицательная эмотивно-оценочная коннотация сопровождает и производные от этого слова: foreigner (чужеземец, иностранец), foreign-looking (похожий на иностранца, чужеземца). Она базируется на социально закрепленном резко отрицательном, высокомерном отношении англичан ко всему неанглийскому. Ср. с русским нейтральным (с нулевой коннотацией) соответствием: иностранный = заграничный, зарубежный, чужестранный;

б) и то и другое слово, являясь общенациональными, различаются в разных языках по признаку наличие/отсутствие коннотации. Например, у эскимосов слово белый (о человеке) является презрительным прозвищем бродяг и бездельников, а в русском или английском корневом слове этой коннотации нет. Отрицательная эмотивно-оценочная коннотация иного, чем у эскимосов, семантического содержания появилась в 1960-х гг. в США у производного слова whitey = a white man (U.S. slang; used as a common / proper noun) — для презрительного обозначения белых неграми:

Some negroes, she says, feel as Billy does: that Durward has «sold out to white» by marrying a white girl (S. Barnhart) — «Некоторые негры, — говорит она, — чувствуют так же себя, как и Билли, ведь этот Дурвард продался белым, женившись на их женщине».

В британском варианте английского языка у слова white нет такой коннотации, как и в русском. Этот факт говорит о том, что и для внутриязыкового перевода (с американского английского на британский английский) коннотации коммуникативно значимы;

в) русское слово может быть коннотативным, а его английское соответствие — нет. Так, слово карьера = путь, ход, поприще жизни, службы, успехов (Даль 1984); путь к успехам, видному положению в обществе, на служебном поприще... продвижение по службе в личных интересах, стремление к личному благополучию, что имеет отрицательную эмотивную коннотацию, помеченную неодобр. Его английское соответствие: career = course and progress of a person's life (карьера, успех) никакой коннотации не фиксирует, т. к. ее просто нет у значения английского слова. Русское слово карьера отличается от своих синонимов (например, «трудовая деятельность») тем, что имеет в своем содержании сему «динамики», «пути, хода наверх» (и это само по себе хорошо), но «не гнушаясь при этом никакими средствами» (это плохо). В былые времена таких людей обзывали карьеристами. Слово «карьера» от когда-то делового, бесстрастного звучания дошло до неодобр.: Есть у людей желание работать лучше, есть какое-то здоровое честолюбие, а есть совсем другое качество — карьеризм, стремление любым путем и обманом показать себя в выгодном свете (Р. Киреев. Волгоградская правда. 1982. 14 марта).

Из примера видно, что карьеризм — семантически достаточное слово с отрицательной оценкой, в то время как честолюбие требует определения, обнаруживающего оценочный знак его коннотации: здоровое честолюбие (и это хорошо), нездоровое честолюбие (и это плохо). В последнем случае честолюбив на коннотативном уровне является синонимом карьеризму при их денотативном различии. Справедливости ради следует отметить, что степень негативности коннотативного компонента значения лексемы карьеризм в русской лингвокультуре постепенно снижается;

г) русскому нейтральному слову соответствует несколько слов с разной коннотативной семантикой: слава = reputation (нулевая коннотация); fame (положительная коннотация); notoriety (отрицательная коннотация). Это коннотативное несоответствие можно определить как случай коннотативной недифференцированности в русском языке и коннотативной дифференцированности — в английском. В иных языках наблюдается и обратное явление (как более частотное за счет аффиксальной системы коннотации в русском языке): брат — братик — братец — братушка — братишечка — братушечка — братан — братуха = brother, dear/old little brother;

д) коннотации в различных языках у слов-соответствий противоположны. Ср.: русское слово красный употребляется в речи и в поэзии для обозначения чего-нибудь хорошего, яркого, светлого, ценного, а в англий­ском оно несет эмотивную коннотацию неодобрительного отношения: Red = =Russian (русский), Soviet (советский), communist (коммунист); person favouring or supporting communism or the Soviet system (человек, выступающий за коммунизм или за Советскую власть).

Примерами противоположных эмотивно-оценочных коннотаций в русском и английском языках являются многочисленные слова так называемого идеологического лексико-семантического поля: Nazis (нацист), socialist (социалист), commie (derog. communist) (комми, през. коммунист), proletariat (derog.: lowest class of community) (пролетариат) (презрит. дно общества), depression (депрессия), crisis (кризис).

Известно, по каким мотивам американская пропаганда называет нацио­нально-освободительное движение терроризмом: это слово несет неодобрительные эмотивно-оценочные коннотации. Данные и им подобные слова являются «крючками», на которые навешиваются идеологические оценки, после чего они становятся сигналами, вызывающими определенные эмоции: отсюда ясно, насколько важно учитывать идеологические коннотации;

е) у английского или русского слова нет коннотативного соответствия, т. к. они обозначают национально-специфические реалии: Big Ben (колокол часов-курантов на здании парламента в Лондоне), Punch and Judy (традиционное уличное кукольное представление с героем типа русского Петрушки; его главные действующие лица: горбун Панч с крючковатым носом — воплощение оптимизма — и Джуди, его жена, неряшливая и нескладная), Mrs. Mop, шутл. миссис Моп, прозвище домашней работницы (букв. миссис Швабра), с одной стороны, и Кремль, спутник (космиче­ский), Иван — с другой.

Как отмечает В.Г.Гак, в переводных словарях часто нет коннотативных слов, без которых «перевод превращается в бесплотный скелет и не становится литературным произведением» [13: 101]. Таким образом, слова различных языков, означающие один и тот же денотат, могут совпадать по денотативному компоненту и не совпадать по коннотативному. Здесь, видимо, работает одна из семантических универсалий, т. к. и психолингви­стические исследования русско-французских, англо-немецких и русско-английских билингвов обнаруживают общую картину: слова-соответствия в разных языках при лингвистическом интервьюировании билингвы соотносили с разными степенями интенсивности и разными направленностями коннотативных окрасок при денотативной общности их значений.