Глава 4. Практические основания уголовно-процессуального доказывания

4.1. Место оперативно-розыскной деятельности в уголовно-процессуальном доказывании

Результаты ОРД могут и должны использоваться по уголовному делу/527/ с наименьшей затратой дополнительных сил. Автор настоящей работы позволит себе напомнить оппонентам его убеждение в том, что уголовный процесс без ОРД бессилен, а оперативно-розыскная деятельность без уголовного судопроизводства наполовину бесплодна. «Наполовину» потому, что профилактическое ее воздействие в ряде случаев может достигать результата и без посредства УСП (разложение преступных побуждений отдельных лиц к отказу от совершения преступления и т.д.).

/527/ См.: Агутин А.В. Место оперативно-розыскной деятельности в доказывании по уголовным делам / А.В. Агутин, С.А. Осипов // Следователь. 2003. № 2(58). С. 47-55; Маркушин А.Г. Основы управления в органах внутренних дел; Томин В. Т. Эффективное уголовное судопроизводство: управленческие, социальные и правовые аспекты / В.Т. Томин, А.П. Попов. Пятигорск, 2003. С. 19; Томин В.Т. Развитие уголовно-процессуального законодательства на постсоветском пространстве: констатации, оценки, тенденции, прогнозы: Учебное пособие / В.Т. Томин, М.П. Поляков. Н. Новгород, 1999.

Если подходить к результатам оперативно-розыскной деятельности с сугубо формальной стороны, то вполне возможно прийти к выводу о том, что в новом УПК реализована идея о невозможности использовать результаты ОРД для нужд доказывания. «С позиции данного подхода, — пишет Е.А. Доля, — проблема использования результатов ОРД в доказывании неразрешима»/528/. Хотим подчеркнуть свое согласие с указанным автором: при демонстрируемом сегодня законодателем подходе проблема использования результатов ОРД в уголовно-процессуальном доказывании не только не разрешена, но и неразрешима. Действительно, для того чтобы результаты ОРД могли рассматриваться как доказательство, они должны быть релевантны (допустимы) и относимы. Допустимость доказательств определяется, в том числе, и предусмотренным в УПК способом и порядком получения доказательств. Между тем, для суда представляется неведомой не только оперативно-розыскная деятельность, но, во многих случаях, мотивационная деятельность следователя. В этом смысле для суда и оперативно-розыск[221]ная деятельность, и деятельность следователя не что иное, как «черный ящик» со своими входами и выходами, поскольку и в том и в другом случае суду недоступны фактические мотивы, побудившие следователя либо оперативника соответственно к конкретному следственному действию или оперативно-розыскному мероприятию. Ибо и тот и другой осуществляли свою деятельность вне процессуального режима/529/, свойственного судебному производству. И в этом смысле представление результатов ОРД следователю, органу дознания или прокурору ничем не отличается от представления следователем уголовного дела через прокурора в суд. Поэтому не следует противопоставлять между собой две относительно самостоятельные отрасли государственной деятельности, предназначенные, как правило, для достижения одной цели, но осуществляемые на основе различных правовых режимов их регулирования.

/528/ Доля Е.Л. О доказательствах, доказывании и использовании результатов оперативно-розыскной деятельности по УПК РФ // Государство и право. 2002. № 10.С. 112-114.

/529/ Здесь следует обратить внимание на то, что проблема использования результатов предварительного следствия в судебном разбирательстве, при определенном подходе, может быть вполне также актуализирована. Дело в том, что новый УПК РФ в этом плане в ряде случаев содержит ряд положений, которые ведут к ослаблению «предварительного следствия и недооценкой собранного на этом этапе процесса доказательственного материала. Об этом свидетельствует, — отмечает С.А. Шейфер, - сравнение ряда положений УПК с оправдавшими себя на протяжении длительного времени процессуальными формами взаимоотношений следователя и суда». Подробнее см.: Шейфер С.А. Предварительное и судебное следствие по УПК РФ: проблемы соотношения // Проблемы обеспечения прав участников процесса по новому Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации: Материалы Межрегиональной научно-практической конференции / Под ред. С.А. Шейфера. Самара, 2003. С. 34.

Есть методологическая порочность в том, что к продуктам ОРД применяются требования, сформулированные для деятельности уголовно-процессуальной. Особые требования к деятельности уголовно-процессуальной сформулированы в связи с особенностями постижения истины в соответствии с требованиями постижения этой истины. Для достижения истины в результате оперативно-розыскной деятельности эти требования могут подходить, а могут и не подходить. И в этом последнем случае надо обращаться не к соседу (доказательственному праву), а к родителю — гносеологии, а также иным философским концепциям познания.

Среди авторов, исследующих сложную и загоняемую в угол проблему использования результатов ОРД в уголовно-процессуальном доказывании, есть и оптимисты. Так, А.В. Победкин полагает, что следует представлять результаты оперативно-розыскной деятельности органам дознания, следователю, прокурору и в суд для их[222] использования в качестве доказательств/530/. Подобной позиции придерживаются и опрошенные нами прокуроры, следователи и дознаватели (87,3%). По их мнению, использование результатов ОРД в качестве доказательств в уголовном судопроизводстве позволит повысить эффективность борьбы с преступностью.

/530/ См.: Победкин А.В. Некоторые вопросы собирания доказательств по новому уголовно-процессуальному законодательству России //Государство и право. 2003 № 1. С. 57-64.

К тому же, следует исходить из того, что из 630 уголовных дел, изученных нами в рамках настоящего исследования, по большинству уголовных дел (79%) проводились оперативно-розыскные мероприятия. При этом, результаты этих мероприятий послужили поводом к возбуждению уголовного дела — 22%, основанием для возбуждения уголовного дела — 6%, поводом и основанием — 42%. При этом следует особо отметить, что по 22% изученных нами уголовных дел результаты оперативно-разыскных мероприятий использовались в качестве доказательств.

Результаты проведенного нами исследования убедительно свидетельствуют о том, что имеются существенные основания для того, чтобы в теоретическом плане для результатов оперативно-розыскных мероприятий в доказывании по уголовным делам отводилось более значимое место. В этой связи нам представляется, что основной помехой в деле использования результатов оперативно-розыскной деятельности в доказывании по уголовным делам является их несоответствие требованиям, предъявляемым к доказательствам УПК РФ, если же результаты оперативно-розыскной деятельности соответствуют требованиям, предъявляемым доказательствам, то их возможно использовать в доказывании по уголовным делам.

Поэтому, если вникнуть в сущность и смысл положений, закрепленных в ст. 89 УПК РФ, то вполне логично сделать следующее умозаключение — результаты оперативно-розыскной деятельности могут использоваться в процессе доказывания, если они отвечают требованиям, предъявляемым к доказательствам. По своему характеру оперативно-розыскная деятельность является одним из частных случаев действий, совершаемых вне уголовного процесса, но результаты которых, как и результаты, например, ревизии, вполне могут быть признаны процессуальными. По своему содержанию результаты оперативно-розыскной деятельности могут выступать как в форме доказательственных фактов, так и в роли фактов, посредством которых доказываются и проверяются сами доказательственные факты.[223]

Действующий Закон об оперативно-розыскной деятельности исходит из того, что результаты оперативно-розыскной деятельности могут быть использованы для подготовки и осуществления следственных и судебных действий, проведения оперативно-розыскных мероприятий по выявлению, предупреждению, пресечению и раскрытию преступлений, выявлению и установлению лиц, их подготавливающих, совершающих или совершивших, а также для розыска лиц, скрывшихся от органов дознания, следствия и суда, уклоняющихся от исполнения наказания и без вести пропавших (ч. 1 ст. 11 Закона об оперативно-розыскной деятельности).

Результаты оперативно-розыскной деятельности могут служить поводом и основанием для возбуждения уголовного дела, представляться в орган дознания, следователю или в суд, в производстве которого находится уголовное дело, а также использоваться в доказывании по уголовным делам в соответствии с положениями уголовно-процессуального законодательства Российской Федерации, регламентирующего собирание, проверку и оценку доказательств (ч. 2 ст. 11 Закона об оперативно-розыскной деятельности). Под результатами оперативно-разыскной деятельности УПК РФ понимает сведения, полученные в соответствии с федеральным законом об оперативно-розыскной деятельности, о признаках подготавливаемого, совершаемого или совершенного преступления и скрывшихся от органов дознания, следствия и суда (п. 36.1 ст. 5 УПК РФ).

Некоторые результаты оперативно-розыскной деятельности могут отвечать требованиям, предъявляемым УПК РФ к доказательствам. Следовательно, результаты оперативно-розыскной деятельности могут быть доказательствами по уголовному делу, а сама оперативно-розыскная деятельность вполне может рассматриваться в качестве способа собирания доказательств, в том числе и для получения результатов, которые отвечают требованиям, предъявляемым к доказательствам УПК РФ (ст. 89 УПК РФ). «Уголовно-процессуальные нормы, - пишет профессор Н.Е. Павлов, — содержатся кроме УПК во множестве других законов различного уровня и назначения. Они имеются в действующих до сих пор законах СССР и РСФСР, законах России — УК РФ, Федеральном законе «Об оперативно-розыскной деятельности», Законе РФ «О милиции» и иных»/531/.

/531/ См.: Павлов Н.Е. Прогнозируемые проблемы применения УПК РФ // Государство и право. 2002. № 9. С. 117-120.

К числу «иных» законов, содержащих уголовно-процессуаль[224]ные нормы следует отнести и Конституцию РФ. Последняя, на взгляд автора, не запрещает непосредственно использовать результаты оперативно-розыскной деятельности в доказывании по уголовным делам в досудебном производстве. Такое суждение основывается на следующем. В соответствии с ч. 2 ст. 50 Конституции РФ: «при осуществлении правосудия не допускается использование доказательств, полученных с нарушением федерального закона». Следовательно, допустимыми доказательствами, исходя из буквального толкования изложенного положения Конституции РФ, являются доказательства, полученные в соответствии с федеральным законом. К числу федеральных законов относится и Закон об оперативно-разыскной деятельности. Таким образом, закономерен вывод, если в ходе оперативно-розыскной деятельности при реализации оперативно-розыскных мероприятий будут собраны доказательства, то они являются допустимыми при доказывании по уголовному делу.

Способы доказывания по уголовным делам закрепляются не только в УПК РФ, но они проявляются и в ином уголовном процессуальном законодательстве, например, в Законе об оперативно-розыскной деятельности. При этом оперативно-розыскная деятельность признается неотъемлемым атрибутом доказывания по уголовным делам по тяжким и организованным преступлениям/532/. Кстати, представители оперативно-розыскной науки всегда утверждали, что результаты оперативно-розыскной деятельности и доказательства по уголовному делу — это фактически тождественные явления. Эта мысль вытекает из осмысления понятия результатов оперативно-розыскной деятельности, которое в содержательном плане, как правило, сводится к сущности доказательств. Так, например, «...под результатами ОРД, - пишут А.А. Сумин и В.И. Михайлов, - понимаются фактические данные, полученные оперативными подразделениями при проведении ОРМ в установленном законодательством порядке»/533/.

/532/ См.: Маркушин А.Г. Оперативно-разыскная деятельность - необходимость и законность. Н. Новгород, 1997. С. 22; Кореневский Ю.В. Использование результатов оперативно-розыскной деятельности в доказывании по уголовным делам / Ю.В. Кореневский, М.Е. Токарева. М., 2000. С. 3.

/533/ Сумин А.А. Результаты оперативно-розыскной деятельности: направления использования и основные требования к их представлению органу дознания, следователю или в суд / А.А. Сумин, В.И. Михайлов // Оперативно-розыскная деятельность: Учебник / Под ред. К.К. Горяйнова, B.C. Овчинского, А.Ю. Шумилова. М., 2001. С. 548.

Истоки этого понятия результатов оперативно-розыскной дея[225]тельности лежат в методологическом суждении профессора С.С. Овчинского, который, последовательно применяя постулаты теории информации, пришел к выводу, что «при единой гносеологической природе методов познания оперативно-розыскная информация, получаемая разными путями (наблюдение, опрос, изучение документов, оперативный эксперимент, внедрение негласных сотрудников), отражает явления и события на едином познавательном уровне, и нужны лишь процессуальные гарантии для использования фактических данных в процессе доказывания»/534/.

/534/ Овчинский С.С. Оперативно-розыскная информация / Под ред. А.С. Овчинского и B.C. Овчинского. М., 2000. С. 61.

При этом, оперативно-розыскная информация, по мнению С.С. Овчинского, имея объективный характер, возникает «в результате действий (преступных, допреступных, антисоциальных), в том числе высказываний (например, аморального, разлагающего содержания), обнаружения объективно сложившихся или умышленно создаваемых условий, которые могут быть использованы в преступных целях. Реальная действительность, явления, имеющие криминогенный или криминальный характер, обстоятельства (изменения в среде), возникающие в связи с общественно опасным поведением, существует объективно»/535/. В таком контексте оперативно-розыскная информация трансформируется в доказательство.

/535/ Там же. С. 20-21.

Подобное понимание результата оперативно-розыскной деятельности во многом отождествляет его с доказательством по уголовному делу. А если это так, то при принятии за основу в качестве доказательства факта исчезает необходимость его неоднократной интерпретации/536/. К слову сказать, вообще проблема использования результатов ОРД в уголовном процессе либо в качестве доказательств, либо в доказывании по уголовным делам — это в значительной степени чисто российская проблема. Дело в том, что при изучении деятельности зарубежной полиции необходимо учитывать, что в ряде стран (особенно в США и Великобритании, в меньшей степени в ФРГ и Франции) законодательство и судебная практика предусматривают два порядка сбора доказательств — это производство следственных действий и оперативно-розыскные мероприятия.

/536/ Подробнее по этому поводу см.: Агутин А.В. Мировоззренческие идеи в уголовно-процессуальном доказывании. М., 2004. С. 220-253.

Так, например, «в деятельности полиции Соединенных Шта[226]тов, — пишет М.П. Смирнов, - расследование занимает особое место и осуществляется с использованием различных форм и методов сбора доказательств и информации о преступлениях и преступниках, как с помощью следственных действий, так и оперативно-розыскных мероприятий. При этом необходимо учитывать, что в полицейском дознании многих государств не существует четкого разграничения гласных и негласных методов получения доказательств. Негласные разведывательные методы занимают центральное место в работе криминальной полиции (специальные агенты, агенты сыска и др. выступают как следователями, так и детективами)»/537/.

/537/ См.: Смирнов М.П. Оперативно-розыскная деятельность полиции зарубежных стран. М., 2001. С. 8.

По мнению американского прокурора Сюзан М. Ринглер: «В большинстве случаев в Соединенных Штатах информация о коррупции должностных лиц поступает от осведомителей или лиц, желающих оказать содействие следствию»/538/. При этом и первые, и вторые, как правило, допрашиваются в качестве свидетеля по уголовному делу. Возможны варианты, например, допрос офицера полиции в качестве свидетеля вместо осведомителя. Однако сама поступившая информация от осведомителя — это и есть доказательство, не нуждающееся в опроцессуализации.

/538/ См.: Ринглер С. Как предъявлять обвинение высокопоставленным чиновникам (практические соображения американского прокурора) // Чистые руки. 2000. № 4. С. 90.

Процедура опроцессуализации результатов оперативно-розыскной деятельности не является необходимым условием для признания их доказательством в уголовном деле, поскольку отсутствие подобных процедур не мешает компетентным государственным органам эффективно проводить оперативно-розыскные мероприятия и на их основе привлекать лиц, совершивших тяжкие преступления, к уголовной ответственности.

При этом никто не упрекает и не пугает западное общество полицейским режимом, а также миражом авторитаризма, поскольку в современной западной доктрине важной тенденцией является развитие уголовно-процессуального права в соответствии с концепцией контроля над преступностью, имеющей жесткую карательную направленность. При этом все большую популярность приобретает подход, базирующийся на идеях «нулевой терпимости к преступлению» и «исключения» преступников из жизни общества. Согласно данному подходу, контроль над преступностью[227] рассматривается как «война» с преступными проявлениями, где преступники являются врагами, которые должны быть побеждены и уничтожены. Проявлением данной политики на законодательном уровне является, например, американский Закон «О борьбе со злоупотреблениями наркотиками» (1988, раздел 5011), согласно которому «легализация наркотиков является бессовестной капитуляцией на войне, в которой ради будущего нашей страны и жизни наших детей нет другой альтернативы, кроме полной победы»/539/.

/539/ См.: Ведерников О.Н. Оценка российского УПК с позиций мировых процессуальных тенденций // Государство и право. 2002. № 9. С. 111-114.

Таким образом, если упомянутые нами выше западные государства допускают и используют силы и средства оперативно-розыскной деятельности для добывания доказательств, то следует признать, что на уровне государственных отношений никто не упрекнет и Россию в нарушении законных интересов личности в случае рассмотрения оперативно-розыскных мероприятий в качестве форм доказывания по уголовным делам в досудебном производстве. Кроме того, хотелось бы еще отметить, что не только в западных государствах непосредственно используются результаты ОРД в доказывании по уголовным делам, но и в странах, еще недавно составлявших единое евразийское государство, — Советский Союз. Так, например, согласно ч. 2 ст. 65 УПК Украины результаты оперативно-розыскных мероприятий являются источниками доказательств по уголовному делу. «Доказательства, — пишут авторы научно-практического комментария к УПК Украины, — могут быть получены и в результате проведения оперативно-розыскных мероприятий. Оперативно-розыскная деятельность может быть проведена по поручения лица, производящего дознание, следователя, прокурора и суда, как это предусмотрено ч. 33 ст. 66 УПК, а также без поручения, в силу выполнения работниками, уполномоченными на производство оперативно-розыскной деятельности, своих служебных обязанностей... Так, в качестве источника доказательств может быть приобщен к делу протокол контрольной или оперативной закупки, которая производилась до возбуждения уголовного дела. Данные, содержащиеся в таком протоколе, могут служить основанием для возбуждения уголовного дела и в дальнейшем используются как доказательства»/540/. Видно, что в Украине результаты оперативно-розыскной деятельности являются доказательствами по уголовному делу. К слову, большинство проин[228]тервьюированных нами сотрудников оперативных аппаратов (87,1%), прокуроров и следователей (73,7%) поддерживают идею непосредственного использования результатов ОРД в уголовно-процессуальном доказывании.

/540/ Уголовно-процессуальный кодекс Украины. Научно-практический комментарий / Под общ. ред. В.Т. Маляренко, Ю.П. Аленина. Харьков, 2003. С. 232.

Конечно, мы отдаем себе отчет в том, что некоторые результаты ОРД могут иметь как бы порочную природу/541/. Ибо существует опасность того, что некоторые недобросовестные руководители и сотрудники оперативных аппаратов могут осуществлять оперативно-розыскные мероприятия в нарушение действующего федерального законодательства. Однако от такого нарушения (как автор уже указывал) не застраховано и доказывание. Здесь мы должны обратить внимание и на то, что противники непосредственного использования результатов оперативно-розыскной деятельности в основу своей позиции кладут верификацию как принцип логического позитивизма. Согласно неопозитивистскому принципу верификации, если истинность суждения не определяется его собственным содержанием, то его достоверность подтверждается эмпирическим путем.

/541/ В ходе контекст-анализа периодической печати автором исследования было установлено, что прокуратура Нижегородской области возбудила уголовное дело по факту многочисленных нарушений при осуществлении служебных полномочий со стороны ряда сотрудников оперативного аппарата ГУВД Нижегородской области. Та, по данным следствия сотрудники оперативного аппарата оформляли подложные документы, разрешающие производство прослушивание телефонных переговоров (см.: Окмянский В. Шатохин зашатался // Нижегородские ведомости. 2005. 18 мая. С. 1). Однако приведенный пример, на наш взгляд, не может служить основанием для дискредитации законной оперативно-розыскной деятельности, осуществляемой в интересах уголовного судопроизводства, а подтверждение того, что за ходом и результатами оперативно-розыскной деятельности на территории Нижегородской области осуществляется надлежащий надзор. Поэтому при нормальной организации прокурорского надзора и судебного контроля за оперативно-розыскной деятельности ее качество у нас не должно вызывать никаких сомнений.

«На первый взгляд, следование принципу верификации, — пишет В.А. Канке, — гарантирует в случае оперирования с синтетическими предложениями/542/ достижение достоверного знания. Но,[229] как обнаружили сами непозитивисты, процедура верифицируемости не всегда достигает цели. Начнем с того, что сам принцип верифицирумости не может быть проверен. Невозможно доказать, что любое признающееся истинностным синтетическое предложение должно быть проверено. Принцип верификации нельзя свести и к аналитическим предложениям, ибо в отличие от них он соотносится с экспериментом. Выходит, что требование верификации, представляющееся столь очевидным, является сугубо умозрительным»/543/.

/542/ Разделение на аналитические и синтетические предложения имело важное значение в непозитивистском понимании науки. Аналитическое предложение - это такое предложение, истинность которого определяется его собственным содержанием, чего нет в случае синтетического предложения. Примеры аналитических предложений: «В квадрате все углы прямые», «Тела протяженны». По определению все углы прямые, а тела представляют собой нечто протяженное. Примеры синтетических предложений: «На столе лежит книга», «Студенты любят смеяться». По определению стол не является чем-то таким, на чем непременно лежит книга. Истинность синтетических предложений устанавливается эмпирическим путем. См.: Канке В.А Философия. Исторический и систематический курс. Учебник для вузов. - 5-е изд., перераб и доп. М., 2003. С. 136.

/543/ Там же. С. 137.

Вместе с тем, весомая часть процессуалистов исходит из безусловного требования о верификации результатов ОРД для нужд доказывания. На наш взгляд, подобное отношение к исследуемой проблеме в ситуации, когда положения принципа верификации не имеют абсолютного значения, неоправданно. Поэтому не следует придавать положениям философского принципа верификации в сфере уголовного судопроизводства абсолютного значения.

К числу противников непосредственного использования результатов ОРД в уголовном процессе в качестве доказательств следует отнести авторов «Теории доказательств в советском уголовном процессе». Так, они пишут: «...оперативная информация, как и другие фактические данные, не имеющие процессуальной формы, необходимо присущей доказательствам определенного вида, не может заменить доказательственную информацию. Предметы и документы, обнаруженные оперативным путем, могут рассматриваться как доказательства лишь постольку, поскольку после их «физического» обнаружения последовало их процессуальное собирание, в ходе которого к ним был полностью применен режим, определяющий допустимость вещественных или письменных доказательств»/544/.

/544/ Теория доказательств в советском уголовном процессе / Отв. ред. Н.В. Жогин. С. 233.

Сами же оперативные материалы могут лишь указывать на местонахождение информации, которая, возможно, будет иметь доказательственное значение/545/ либо носить сугубо ориентирующий характер, и никакая проверка в соответствии с уголовно-процессуальным законом ничего не меняет/546/. Сторонники опосредованного использования результатов ОРД в уголовно-процессуальном[230] доказывании подходят к результатам оперативно-розыскной деятельности с позиции достоверности и доброкачественности их становления. Видимо, сложившаяся ситуация объясняется тем, что те процессуалисты, которые усматривали невозможность непосредственного использования результатов ОРД в уголовно-процессуальной сфере, о самой оперативно-розыскной деятельности знали только в рамках и пределах (не более одной машинописной страницы), изложенных в упомянутом курсе теории доказательств.

/545/ См. там же. С. 272-273.

/546/ См. подробнее: Поляков М.П. Уголовно-процессуальная интерпретация результатов оперативно-розыскной деятельности: Монография / Под науч. ред. проф. В.Т. Томина. Н. Новгород, 2001. С. 84.

По утверждению профессора В.Т. Томина: «об оперативно-розыскной деятельности ни в одном из учебных заведений его (факультета) учебного плана даже не упоминалось. Слово «агент» для открытой юридической литературы было табу, секретнейшим из секретных»/547/. В такой ситуации процессуалисты, отрицающие возможность непосредственного использования результатов ОРД в уголовном процессе, о самой оперативно-розыскной деятельности имели смутное представление. Это с одной стороны.

/547/ Томин В.Т. Предуведомление научного редактора // Поляков М П. Уголовно-процессуальная интерпретация результатов оперативно-розыскной деятельности: Монография / Под науч. ред. проф. В.Т. Томина. Н. Новгород, 2001. С. 3.

С другой — проблема использования результатов оперативно-розыскной деятельности для потребностей уголовного судопроизводства имеет и политико-идеологический аспект, который состоит в том, что «оперативно-розыскная деятельность, даже милицейская, не говоря уже о политическом сыске, была длительное время глубоко засекречена. Само упоминание о ней ассоциировалось с недопустимым прегрешением, нарушением социалистической законности. Эта идеологическая зашоренность в конечном счете породила непреодолимую косность мышления»/548/ по вопросу о непосредственном использовании результатов ОРД в уголовно-процессуальном доказывании.

/548/ Безлепкин Б.Т. Уголовный процесс России. С. 147.

Потребность в самой оперативно-розыскной деятельности сегодня более чем очевидна. Дело в том, что особенности некоторых преступлений, например, совершенных организованными преступными структурами, требуют «в борьбе с ними использовать не только гласные методы, но и негласные, применение которых происходит в рамках закона «Об оперативно-розыскной деятельности»»/549/. Налицо противоречие между субъективной предубежденностью в порочности оперативно-розыскной деятельности и объективной потребностью уголовного судопроизводства в резуль[231]татах ОРД, поскольку достичь цели доказывания по уголовному делу по преступлениям, совершенным в условиях неочевидности и организованным преступными структурами, только процессуальными средствами невозможно.

/549/ Организованная преступность: Курс лекций. СПб., 2002. С. 63.

Доктринально в юридической науке с этим уже давно определились. Как уже было отмечено автором, договорились и в законодательном плане, по крайней мере, Закон об оперативно-розыскной деятельности в России существует уже свыше десяти лет. Однако уголовно-процессуальная доктрина исходит из постулата о необходимости «опроцессуализации» как самой оперативно-розыскной деятельности, так и ее результатов. Сложившаяся ситуация, плюс условия беспрецедентного роста преступности, особенно организованной ее формы, приводят к тому, что средства оперативно-розыскной деятельности являются не востребованными уголовным процессом. Своими же средствами уголовное судопроизводство, функционирующее на досудебном производстве, в своей основе в инквизиционных формах/550/, но лишенное, в отличие от последнего, возможности применения, присущих для него методов, например, пытки, не способно разрешить возложенные на него задачи.[232]

/550/ По мнению профессора И.Л. Петрухина, розыскной (инквизиционный) тип судопроизводства характерен тем, что государство принимает на себя обязанность преследовать лиц, обвиняемых в совершении преступлений, не считаясь с волей потерпевшего и не возлагая на него бремени обнаружения и представления доказательств. Наиболее распространенной формой розыскного процесса являлась инквизиция (континентальная Европа XIII-XVIII вв.). Производство было тайным и письменным. Несознавшийся обвиняемый подвергался пыткам. Функции обвинения, защиты и разрешения дела были слиты в одном лице. Считалось, что судья-инквизитор должен заботиться о собирании доказательств, не только изобличающих, но и оправдывающих обвиняемого. Защитник не допускался. Состязательности не было. Суд исходил из презумпции виновности обвиняемого. Бремя доказывания невиновности возлагалась на обвиняемого. Пересмотр приговора был возможен лишь по инициативе должностных лиц (ревизия). Ценность судебных доказательств определялась заблаговременно самим законодателем. Характерная черта инквизиции, — продолжает И.Л. Петрухин, — утаивание от обвиняемого имен свидетелей, якобы изобличающих его в совершении преступления, недопущение очной ставки между ними. Нечто подобное усматривается в новом УПК См.: Петрухин И.Л. От инквизиции к состязательности // Государство и право 2003. № 7. С. 28-36.