4.2. Научно-теоретическое познание и его основные методы

В развитой науке обычно различают два уровня исследо­вания: эмпирический и теоретический. Каждый из них харак­теризуется специфическими методами и приемами изучения мира. Различие между данными уровнями состоит в том, что эмпирическое исследование непосредственно соприкасается с реальностью, а теоретическое, опираясь на данные эмпири­ческого познания, раскрывает наиболее важные закономер­ности, характеризующие существование реальных объектов. Так, открытие нового химического элемента лишь пополня­ет ряд объектов теории, не затрагивая ее основ, открытие же Периодического закона Д. И. Менделеевым преобразовало теоретические представления об исследуемой области в це­лом. В первом случае мы имеем дело с исследованием эмпи­рического, во втором — теоретического уровня.

I. Методы эмпирического исследования. К такого рода приемам и методам относят наблюдение и описание, изме­рение и эксперимент.

• Наблюдение и описание. Под наблюдением понима­ется целенаправленное восприятие исследуемого объекта, в ходе которого получают знание о его внешних сторонах и свойствах. Можно выделить четыре вида наблюдения:

→ прямое наблюдение, когда наблюдатель имеет дело не­посредственно с самим исследуемым объектом, прямо фик­сируя его свойства и связи;

→ косвенное наблюдение, когда воспринимается не сам объект, а те следствия, которые он вызывает в своем окру­жении, например туманный след в камере Вильсона;

→ непосредственное наблюдение, которое осуществляет­ся при помощи органов чувств человека;

→ опосредованное наблюдение, которое осуществляется при помощи технических средств, приборов и др.

Очевидно, что ни косвенное, ни опосредованное наблю­дение не могут быть чисто эмпирическими, поскольку всегда опираются на определенные теоретические предположения. На этом основании, например, философы-неопозитивисты, а зачастую и сами естествоиспытатели отказывали такому наблюдению в доверии, поскольку оно «отягощено субъек­тивными моментами». В качестве идеала они выдвигали такназываемое «чистое», или беспредпосылочное, наблюдение, свободное от каких бы то ни было теоретических предпо­ложений, т.е. прямое и непосредственное. Именно такое наблюдение, по их мнению, должно давать нам знание чисто объективных «протокольных фактов», составляющих «эм­пирический базис» науки. Теория, с их точки зрения, долж­на быть лишь индуктивным обобщением фактов и в любой момент может быть без остатка сведена (редуцирована) к исходным «протокольным таблицам». Иными словами, с точки зрения «здравого смысла» и позитивной филосо­фии теория всегда идет вслед за эмпирией и ни при каких условиях не может и не должна опережать ее. Но так ли обстоит дело в действительности? Возможно ли «чистое» наблюдение, не содержащее в себе абсолютно никаких тео­ретических предпосылок?

Рассмотрим такой пример: три разных исследователя, каждый в свое время, наблюдали одно и то же явление — прокаливание свинца на огне. Альберт Великий (1193—1280) описывал это явление как образование «жел­того порошка», Джозеф Пристли (1733—1804) — «дефлогистонированного свинца», а Антуан Лавуазье (1743—1794) — «окиси свинца». Почему, глядя на одно и то же, они видели совершенно разные вещи? Причем Альберт Великий трактовал это как наблюдение простой «трансмутации» — пре­вращения одного вещества в другое, Пристли — как отделение от свинца флогистона, а Лавуазье — как присоединение к свинцу кислорода.

Различие между тем, на что мы смотрим, и тем, что мы при этомвидим, можно объяснить следующим образом. Во всяком наблюдении участвуют (явно или неявно) пред­варительные теоретические предпосылки, определяющие,что следует видеть в каждом конкретном случае, т.е. в дей­ствительности нет и не может быть совершено «чистого» беспредпосылочного наблюдения, поскольку оно всегдаоплодотворено той или иной идеей, всегда опосредовано тео­ретическим знанием, которое показывает, на что именно сле­дует обратить внимание, что и как наблюдать. Взгляд ученого на мир отличается именно своей направленностью, избира­тельностью. Следовательно, наблюдение отнюдь не является тем простым элементарным актом, каким его пытались пред­ставить позитивисты. Для наблюдения недостаточно просто раскрыть глаза и уши. Необходимо предварительно знать,что и как мы хотим наблюдать. Миллионы людей миллионы раз смотрят на какое-нибудь явление, не замечая его, а перво­открывателем становится тот, кто, точно зная, чего он ожида­ет, способен распознать то, что соответствует ожидаемому результату илиотклоняется от него.

Завершающим этапом наблюдения является описание — фиксация средствами естественного или искусственного языка сведений об объектах, полученных в результате на­блюдения.

• Измерение — это познавательная операция, в резуль­тате которой исследователь получает числовые значения сравниваемых величин. Измерение дополняет качествен­ный анализ природных объектов точнымколичественным анализом. В основе операции измерения лежит сравнение объектов по каким-нибудь сходным свойствам и сторонам, выделяемым в результатеабстрагирования. Измерение дает нечто большее, чем просто установление сходства или различия, поскольку в измерении устанавливаетсястепень этого сходства (или различия). Измерение — это отождест­вление различных предметов в каком-то определенном отношении с фиксациейчисла количественных различий между ними. Необходимым условием измерения является наличиеединиц измерения илиэталонов (например, в отно­шении протяженности удав тождественен 38 попугаям или шести мартышкам, хотя во многих иных отношениях эти объекты совершено различны). Через измерение осущест­вляется переход от наблюдаемого в опыте кматематиче­ским абстракциям, имеющим в основе идею числа.

• Эксперимент — это высшая форма эмпирического ис­следования. В отличие от обычного наблюдения в экспери­менте исследователь активно вмешивается в течение изучае­мого процесса с целью получить о нем определенное знание. Исследуемое явление изучается здесь в специально создавае­мых иконтролируемых человеком условиях, что позволяет многократно воспроизводить данное явление при повторе­нии условий. В ходе эксперимента исследователь может це­ленаправленно менять условия воспроизведения явления, что позволяет выявлять скрытые или не обнаруживаемые простым наблюдением свойства и связи объекта.

Всякий эксперимент — это вопрос, задаваемый природе. Утвердительный ответ подтверждает правильность наших исходных теоретических предпосылок, отрицательный — порождает новую проблему, требующую дальнейших ис­следований. Таким образом, эксперимент может выступать не только завершающим актом исследования, но и своего рода генератором проблем, определяющим продвижение науки к новым рубежам.

II. Методы теоретического исследования. К данной группе методов относят мысленный эксперимент; ме­тоды идеализации и формализации; аксиоматический

и гипотетико-дедуктивный метод; верификацию и фальси­фикацию; исторический и логический методы.

• Мысленный эксперимент. Характерной чертой теоре­тического познания является опора на абстрактные объек­ты. Ученый, развивая теорию, оперирует в своем мышле­нии логическими образами —понятиями, охватывающими и обобщающими наиболее существенные признаки изучае­мых явлений. Эти понятия и естьабстрактные объекты, с которыми имеет дело теоретическое познание. Построе­ние абстрактных объектов как теоретических образов дей­ствительности и оперирование с ними — вот суть мыслен­ного эксперимента.

В ходе мысленного эксперимента могут осуществлять­ся такие комбинации мысленных образов, которые яв­ляются нереализуемыми на практике. Эти комбинации представляют продукт творческой фантазии ученого (на­пример, лифт Эйнштейна,демон Максвелла¹и др.). Одна­ко это вовсе не означает, что в мысленном эксперименте «позволено все». Произвол человеческой фантазии доста­точно жестко ограничен здесь целями исследования и за­конами логики. Собственно говоря, объектом мысленного эксперимента может быть все, что логически непротиворе­чиво, а следовательно, формально возможно. В мысленном эксперименте исследователь получает возможность опе­рировать образами вещей практически невозможных, т.е. входить в область явлений, противоречащих обыденному опыту. Вот почему роль мысленного эксперимента особен­но велика в процессе зарождения нового теоретического знания, производства новых фундаментальных идей, тре­бующих, с одной стороны, богатства творческой фантазии, а с другой — ясного видения цели исследования и строгой логики рассуждения.

• Идеализация— это прием теоретического исследо­вания, когда в процессе изучения объекта мысленно вы­деляют одно из необходимых условий его существования и затем постепенно мысленно сводят его действие к нулю. В результате конструируется объект, который не может существовать в действительности, поскольку он образован путем исключения условия, необходимого для существова­ния, но тем не менее имеющий прообраз в реальном мире.

Мысленные эксперименты, которые Альберт Эйнштейн и Джеймс Максвелл использовали для доказательства соответственно основного принципа теории относительности и второго начала термодинамики.

Именно в результате подобной операции были образованы такие мысленные объекты, какидеальный газ, абсолютно черное тело и др. Такие идеализированные объекты, несмо­тря на то, что они реально не существуют, имеют большое эвристическое значение в науке.

• Формализация — этот прием заключается в построе­нии абстрактно-математических моделей. При формали­зации рассуждения об объектах переносятся в плоскость оперирования со знаками (формулами), а отношения между знаками замещают отношения между объектами. Таким путем создаются обобщенные знаковые модели той или иной предметной области. Установление структурно­го подобия позволяет использовать формальный аппарат, выработанный для описания одних процессов, в качестве готового средства для изучения других процессов и полу­чать знание об одних областях действительности, перено­ся на них методы, выработанные при исследовании других объектов.

• Аксиоматический метод преобладает в математиче­ских науках (геометрия, логика и др.). При аксиоматиче­ском построении научного знания сначала задается наборсамоочевидных исходных положений —аксиом, которые не требуют доказательства. Затем из аксиом по опреде­леннымправилам выводится дедуктивным путем рядслед­ствий, которые рассматриваются как необходимые и до­стоверные. Совокупность исходных аксиом, правил вывода и выведенных согласно этим правилам следствий образуютаксиоматически построенную теорию. Исторически пер­вым и, пожалуй, наиболее ярким примером такой теории являетсяевклидова геометрия.

Простота и ясность аксиоматического метода поражала воображение. Геометрия Евклида (III в. до н.э.) на два тысячелетия стала идеальным образцом подлинного теоретического знания. Попытки перестроить всю систему человеческого знания согласно основным идеям аксиоматического метода предпринимались неоднократно: аналитическая геометрия Р. Де­карта, механика И. Ньютона, этика Б. Спинозы — вот образцы подобных попыток.

Построение формализованных аксиоматических систем привело к большим успехам, особенно в математике, и даже породило надежды на возможность ее развития чисто формальными средствами. Однако вскоре обнаружилась тщетность этих надежд. В 1931 г. австрийским математиком и философом Куртом Гёделем (1906—1978) было получено доказательство принципиальной неполноты формализованных систем, что показало гра­ницы их применимости.

• Гипотетико-дедуктивный метод, в отличие от ак­сиоматического, применяется главным образом в так на­зываемыхэмпирических науках (физика, химия, биология и т.д.). В науке данный метод применялся сXVIIвека, но объектом методологического анализа он стал лишь в серединеXX столетия. Интересно, что его применение противоречило классической схеме эмпирической науки, ведь согласно этому идеалу наука должна строиться сни­зу вверх — от эмпирических наблюдений к теоретическим обобщениям. Здесь же исследование движется в обратном направлении — сверху вниз: от общей теории к единичным фактам. Исследование начинается с выдвижениягипотезы, из нее выводятся утверждения об эмпирических фактах, которые должны наблюдаться,если исходная гипотеза вер­на. Гипотеза, дедуктивные следствия которой оказываются оправданными, доказывает свою истинность и приобретает статусдостоверной теории.

В процессе развертывания гипотезы мысль следует вперед от исходной абстрактной гипотезы, конкретизируя и обогащая ее. Но это обогащение и конкретизация одно­временно выступают и как обоснование истинности ис­ходной общей посылки, поэтому в науке, теоретическом мышлении движение вперед есть одновременно и движениеназад. Идущее вперед определение объекта и идущее назад обоснование истинности исходных предпосылок оказыва­етсяодним и тем же движением!

Удостоверение истинности исходной гипотезы возмож­но двумя методами: верификации и фальсификации.

• Метод верификации(позднелат.verificatia— под­тверждение; от лат. verus — истинный, facio — делаю) пред­ложен участником Венского кружкаРудольфом Карнапом. Суть метода состоит в том, чтобы создать возможность эмпирической проверки теоретических кон­струкций высокого уровня абстракции, не допускающих их непосредственного сопоставления с фактами. Для этого из проверяемой гипотезы выводится ряд следствий с уров­нем абстракции, понижаемым до тех пор, пока дело не дой­дет до утверждений о том, какие факты должны непосред­ственно наблюдаться, если теоретические предположения верны. Эти утверждения и следует сопоставлять с наблю­даемыми фактами. Соответствие фактам будет прямо сви­детельствовать об истинности эмпирически проверяемого следствия и косвенно подтверждать истинность исходной гипотезы, из которой это следствие было логически выведено.

Однако вскоре выяснилось, что эмпирическое под-iисрждение гипотез низшего уровня не может гарантиро­вать истинности исходной гипотезы. Сколько бы следствий ни проверили на соответствие фактам, всегда остается воз­можность того, что очередное следствие разойдется с ними. Следовательно, рост числа соответствий ведет лишь к по-нышению степени вероятности того, что исходная гипотеза истинна, не делая эту истинностьабсолютно достоверной.

• Метод фальсификации (позднелат. falsificatio, от falsi-fico— подделываю), по мысли предложившего его Карла Поппера (1902—1994), был призван преодолеть ту неуве­ренность в истинности исходной гипотезы, которая оставалась при применении метода верификации. Начало процедуры фальсификации было тем же, что и при вери­фикации: выдвижение гипотезы и выведение из нее ряда следствий более низкого уровня абстракции. Только след­ствия эти должны были касаться не тех фактов, которые должны наблюдаться при условии, что исходная гипотеза верна, а тех, которые при верности данной гипотезы на­блюдаться ни в коем случае не должны. Исследование при этом разворачивалось в направлении, противоположном верификации. Ученый должен был искать факты не под­тверждающие, а опровергающие его предположения, и пока такие факты не обнаруживались, исходная гипотеза могла считаться истинной.

• Исторический и логический методы. Воспроизведение и познании процесса изменения, развития объекта может осу­ществляться двумя способами: историческим и логическим. Исторический метод предполагает прослеживание истории объекта во всей его полноте и многообразии, обобщение эм­пирического материала и установления на этой основе об­щей исторической закономерности. Но эту закономерность можно выявить, не обращаясь непосредственно к реальной истории, а изучая процесс на высших стадиях его развития, что и составляет суть логического метода. Историческийи логический методы взаимодополняют друг друга, что по­зволяет переходить от изучения структуры сформировавше­гося объекта к законам его развития и, наоборот, от изучения истории формирования объекта к уже сформировавшейсяструктуре. При изучении развития мы обращаемся к настоя­щему, с тем чтобы лучше понять прошлое; при познании же наличных характеристик объекта мы обращаемся к его про­шлому, чтобы лучше понять настоящее.

Например, при изучении истории мы рассматриваем события прошлого в свете тех результатов, к которым они привели в настоящем, оцениваем их действительное значение и за хаосом случайных событий получаем возможность восстановить логику процесса. И наоборот, обращаясь к ре­альной истории, мы получаем возможность проследить путь становления настоящего во всем его конкретном многообразии.

Исторический метод синхроничен: мысль следует здесь за развитием объекта, не забегая вперед. Исследо­вание производится как бы в одной временной плоскости с самим со­бытием. Анализируя процесс исто­рического развития, исследователь всегда стремится взглянуть на него глазами современника, осмыслить тот или иной факт в его историческом контексте.

Логический метод диахроничен, исследование ведется здесь сразу в двух временных плоскостях: факты прошлого осмыс­ливаются и оцениваются с позиций настоящего, обогащаются современ­ными знаниями более вы­соких ступеней развития объекта.

Таким образом, исторический и логический методы тес­но связаны между собой, взаимно дополняют друг друга, вы­ступают как равноправные по своему логическому статусу.

Вопросы и задания для самоконтроля

1. Субъект и объект в научном познании

2. Проблема истины в теории познания и философии науки. Основные концепции истины

3. Отношения между научной теорией и на­учным методом

4. Общелогические приемы познания

5. Методы эмпирического исследования

6. Основные методы научно-теоретического познания.

Лекция четырнадцатая. СОЦИАЛЬНАЯ ФИЛОСОФИЯ

Социальная философия исследует проблемы обще­ственной жизни. Что такое общество? Представляет ли оно собой простую совокупность людей, или такую систе­му порядка, которая сама производит необходимый для ее функционирования тип человека? По Аристотелю, обще­ственная жизнь не есть исключительное достояние людей. Большинство животных живут стадами, а сообщества пчел и муравьев по своей дифференциации и организации даже превосходят некоторые типы человеческих обществ. Вме­сте с тем даже самые примитивные люди не имеют одно­значных инстинктов социального поведения и вынуждены сами находить, закреплять в традициях и специально вос­питывать нормы и правила своей организации. Эти прави­ла настолько разнообразны и часто противоречивы, что при взгляде на примитивные общества с современной точки зре­ния возникает впечатление их полной абсурдности. Между тем это далеко не так: при всем разнообразии предписаний и запретов они служат инструментами организации таких важнейших отношений, как обмен женщинами и обмен пи­щей между членами первобытных коллективов.

Общество — основополагающая категория философии и социологии. Философско-теоретический анализ общества возможен только на базе исследования его идеальной модели. На протяжении всей истории человечества происходил постоянный поиск этой модели и попытки её описать.

Философско-теоретический анализ общества возможен только на базе конструирования его идеальной модели и сравнения с реальностью. На протяжении всей истории человечества происходил постоянный поиск этой модели и попытки её описать.

Общество – это совокупность людей, объединенных исторически сложившимися формами их взаимосвязи и взаимодействия в целях удовлетворения своих потребностей, характеризующаяся

(1) устойчивостью (способность системы сохранять текущее состояние при наличии внешних воздействий),

(2) целостностью (интегрированность, самодостаточность, автономность общества, характеризует его качественное своеобразие, обусловленное присущими ему специфическими закономерностями функционирования и развития),

(3) саморазвитием (развитие собственными силами, без содействия каких-либо внешних сил),

(4) наличием особых социальных ценностей и норм, определяющих их поведение,

(5) территорией.

Человеческое общество – это не «совокупность индивидов», как представляет себе обыденное сознание, а совокупность тех связей и отношений, в которых находятся индивиды.

Общество можно рассматривать как совокупность всех форм взаимодей­ствий индивидов, групп и общностей людей, населяющих опреде­ленную территорию, объединенных социальными институтами, организациями и отношениями. Общество является высшей, самой сложной формой организации жизнедеятельности людей.

Одно из самых удивительных достижений человека — создание госу­дарства. В наш век, ориентированный на научно-техническое творчество, это нетрудно забыть. Между тем технологическому прогрессу предшество­вало изобретение в III тысячелетии до нашей эры мощной социальной орга­низации, существенно повысившей человеческий потенциал. И хотя кажется, что первые, да и последующие государства лишь жестоко и бесполезно уни­чтожали человеческие ресурсы, тратили всю свою энергию на воздвижение гигантских пирамид или огромных каменных идолов, тем не менее нельзя отрицать, что именно с них начался прогресс цивилизации.

Люди неоднозначно относятся к государственной и по­литической деятельности. Судя по апатии избирателей, многие просто ничего не хотят о них знать, заведомо считая политику грязным делом. Однако если люди не интересу­ются политикой, то политики интересуются людьми и стре­мятся управлять ими в своих интересах. Поэтому почти вся история человечества — это история политической борьбы. Именно ее успехами, в частности, обусловлен тот факт, что сегодня в развитых странах люди могут позволить себе не интересоваться политикой, справедливо полагая, что она их не касается. Однако нельзя забывать, что возмож­ность сосредоточиться на решении проблем своей частной жизни без опасения быть порабощенным завоевывается именно политической борьбой, которая может принимать самые различные формы, в том числе и такие, когда один раз в несколько лет люди приходят к избирательным ур­нам, чтобы проголосовать за того или иного кандидата или партию. Знание истории помогает государственным деяте­лям и политикам избегать действий, вызывающих взрыв народного негодования, когда обнищавшее население пре­вращается в обезумевшую толпу, повинующуюся любому призыву.

14.1. Человек как социальное существо

Сразу после рождения человека его биологические по­требности, телесные аффекты подвергаются постоянному и настойчивому вмешательству со стороны общества, при этом поражает открытость и пластичность человеческого существа, которое поддается самым разнообразным социо­культурным преобразованиям. В современной литературе процесс социализации характеризуется как способность человека к запоминанию и научению, в ходе которого формируются определенные привычки и автоматические реак­ции. Благодаря этому психическая и физическая энергия расходуется рационально и используется для решения но­вых, необычных проблем. На основе привычек и традиций складываются социальные институты, которые могут быть определены как единство норм и следующих их предпи­саниям людей. Институализация традиций, норм, правил и предписаний предполагает возможность контроля за ихисполнением. Институты отцовства или иных форм родства приобретают объективированный характер. Сначала для ребенка отец — это взрослый, с которым он играет. Однакопостепенно он начинает постигать, что отец — это нечто бо­лее серьезное, и осознает его как носителя опыта, традиций, норм, законов, власти.

Объективация приводит к пониманию обществакак не­кой самостоятельной реальности, включающей систему за­конов и учреждений. Вместе с тем эту реальность не следу­ет интерпретировать по аналогии с природой, ибо она есть дело рук самого человека, т.е. результат его деятельности, представляющий собой историческую необходимость.

Будучи продуктами человеческой деятельности, обще­ственные законыдолжны быть оправданны и обоснован­ны. В современной литературе такое обоснование называ­етсялегитимацией. По сути дела, ссылки на естественное или божественное происхождение законов — не что иное, как формы легитимации. Первые законы, традиции и нор­мы возникали в конкретных обстоятельствах и не нужда­лись в специальных обоснованиях. По мере их усложнения, а также в процессе передачи последующим поколениям со­циальные нормы нуждаются в специальном оправдании. Одна из важных функций мифа, религии, права и других форм общественного сознания — обоснование правил и за­конов социального мира.

Другая проблема, которая должна быть решена обще­ством, — контрольза выполнением институциональных требований. Каждый человек следует тем правилам, кото­рые он освоил в результате личного опыта, но обществен­ная жизнь основана также на выполнении общепринятых норм, которые наследуются от прошлых поколений, поэто­му ребенка долго и терпеливо учат тому, как он должен себя вести в мире взрослых. Приоритет институциональных требований проявляется в течение всей жизни: от человека всегда ожидают того, что он будет следовать установленным правилам. Например, вступая в брак, человек не толь­ко реализует свою потребность в любви, но и принимает на себя вполне определенные обязанности. В принципе это не противоречит чувствам, а напротив, способствует их со­хранению.

Социальные институты не разрозненны, а интегриро­ваны в систему. Эта интеграция выражается прежде всего в языке изнании. Взрослый человек «знает» свой социаль­ный мир, он способен объяснять его хорошие и плохие сто­роны. Каждый социальный институт имеет совокупность сформулированных в языке правил, предписаний, мораль­ных и философских принципов. На обыденном уровне зна­ния о социальном мире функционируют в дотеоретической форме как совокупность правил поведения. Такое знание определяет действия человека, которые могут расценивать­ся уже не с точки зрения соответствия или несоответствия определенным институтам, а как «хорошие» или «плохие» вообще. Неисполнение социальных норм расценивается как отклонение, безумие или моральная испорченность. Таким образом, знание о социальном мире становится не толь­ко информацией, сведениями об устройстве этого мира, но и предписаниями, касающимися переживания и дей­ствия в социальном мире, и законами, на основе которых наказывают оступившихся.

Критерием наличия или отсутствия общественной орга­низации является наличие общих кодов коммуникации, ко­торые постепенно трансформируются и совершенствуют­ся. В эпоху небольших семейно-родственных объединений общение достигалось на основе устной речи. Проживание на одной территории, родная речь, система норм и правил поведения — все это обеспечивало единство первобытного коллектива. По мере формирования больших государств, достигавших имперской стадии развития, устной речи, ска­заний о героических предках, верований и обычаев, сло­жившихся в небольших коллективах, недостаточно. Возни­кают универсальные религии, моральные системы, наука, культура, которые выполняли важную роль в объединении различных этносов в единое государство.

Процесс формирования сильных государств до сих пор нередко рассматривается историками и политологами как результат борьбы различных сил. Действительно, де­спотические государства расширялись в процессе военных побед. Но, как показывает история Римской империи, дело не ограничивается насилием и покорением народов. Если бы римлянам не удалось доказать превосходство своей цивили­зации, то вряд ли бы их достижения были столь значитель­ны. Секрет их успеха в том, что они не только завоевывали,колонизировали и эксплуатировали другие народы, но и ци­вилизовали их жизнь, перестраивая их города по римскому плану, вводя научные, культурные, правовые и даже раз­влекательные институты. Возможно, Российская империя была одной из последних наследниц греко-римской госу­дарственности, поэтому лозунг «Москва — Третий Рим» имеет объективные основания. Империи, сложившиеся вXIXвеке в Европе, наоборот, имели колониальный харак­тер, их цивилизационные функции были весьма ограничен­ными. Борьба между империями за сферы влияния сталапричиной двух кровопролитных мировых войн. Возникший после победы над фашизмом порядок был основан на рав­новесии двух сверхдержав, которые не прекращали борьбу за мировое господство. Крушение Советского Союза приве­ло к нарушению сложившегося равновесия, и многополяр­ный мир снова пришел в неустойчивое состояние. Процесс глобализации наталкивается на сопротивление государств и народов, стремящихся сохранить традиционный образ жизни. Это снова заставляет обратить внимание на цивили-зационый процесс и искать новые формы взаимодействия, предполагающие сохранение самобытных культур.

14.2. Типы социальных общностей

Ответ на вопрос, что такое общество (иерархическое, ка­стовое, рабовладельческое, феодальное, буржуазное, клас­совое, гражданское), предполагает изучение его структуры и описание основных элементов. Поскольку в составе совре­менных обществ старые формы единства не исчезают, а со­храняются, хотя и в модифицированном виде (например, се­мья), постольку необходим как структурно-функциональный, так и исторический подход к их пониманию.

• Род— одна из первичных форм коллективности, ко­торая не ограничивалась экономическими, трудовыми или социально-иерархическими соглашениями, а скреплялась половыми, родственными и трудовыми связями. В рам­ках такого объединения имели место различные формы семьи:

→ кровнородственная, в которой запрещались брачные связи между родственниками по вертикальной линии;

→ групповая, в которой запрещались половые связи не только между родителями и детьми, но и братьями и се­страми;

→ парная, предполагающая брачные отношения только между мужем и женой.

Род как система семей имел патриархальную или матри­архальную структуру.

• Семья — это малая группа, построенная на кровном родстве или браке; первичный и элементарный институт общества. Семья основана на родственных и экономиче­ских, социальных и биологических, моральных и юри­дических устоях. Кроме того, семья — место реализации душевных человеческих связей. Именно в пространстве се­мьи реализуются стремление к душевной близости и такие качества, как способность к любви, доброте, дружбе, про­щению, состраданию, которые человек считает присущими ему по природе и которые он желает видеть во всех сферах жизни. Между тем сегодня происходит распад семьи как фундаментального общественного института, и это угрожа­ет самому существованию человека. Действительно, в раз­витых странах существование семьи уже не представляет собой экономическую необходимость, чем и объясняется слишком легкий и поспешный отказ от нее. Однако что за­менит семью в деле воспитания тех качеств, которые счи­таются подлинно человеческими, и не будет ли означать отказ от семьи серьезную угрозу человеку?

• Племя— этнический тип первобытной общности, основанной на кровнородственных связях и включа­ющей несколько родов. Его существование связано с опре­деленной территорией и способом ее освоения. Помимо хозяйственных связей, наличия разделения труда и обмена его продуктами племя характеризуется душевной общно­стью соплеменников, которая выражается в общности язы­ка, традиций, жилищ, одежды, обычаев, мифов и верований. Существование родов внутри племени служит регулирова­нию брачных союзов.

• Этнос, или народность, — следующая ступень истори­ческого развития людей, которая связана с формированием государства. Народности возникают путем консолидацииплемен, замены кровнородственных связей территориально-хозяйственными. Это происходит при условии соседства территорий, близости языков и сходства обычаев и верова­ний. Вместе с тем данный процесс — продукт не столько мирного сращивания, сколько войны племен. В результате язык и верования более могущественного племени стано­вятся господствующими.

• Государство — дальнейший шаг на пути эволюции социальных общностей. Первые государства возникли вIIIтысячелетии до нашей эры. Их создание — одно из ве­личайших достижений человечества, которое часто недо­оценивается из-за репрессивности государственной формы организации жизни людей. Но в то же время это гигант­ская и очень сложная социальная мегамашина, позволив­шая высвободить человеческие ресурсы и использовать их для развития собственного могущества. Конечно, первые государства не были чисто экономическими образования­ми (например, сооружение гигантских пирамид или огром­ных каменных идолов не имело никакого экономического смысла, а просто демонстрировало власть и могущество как таковые). Развитие государства привело к радикальному изменению общества:

• во-первых, государство — это форма общности, в ко­торой кровнородственные связи оказываются недостаточ­ными и начинают выстраиваться чисто социальные отно­шения;

• во-вторых, для существования государства необходи­мы строгая дисциплина и исполнительность, так как разные группы людей, занимающиеся различной деятельностью, должны действовать согласованно;

• в-третьих, государство опирается на бюрократический аппарат, передающий приказы сверху вниз, и на военную силу — армию, которая способствует как защите собствен­ных, так и захвату чужих территорий и населения;

• наконец, государство создает внутренние контроли­рующие и карательные органы, используемые для принуж­дения к труду и наведения порядка.

• Нации. Сегодня трудно указать на общепринятую теорию наций. Понятие «нация» буквально означаетна­род и принципиально не отличается от форм общности на основе территории, языка, этноса. Однако понятия этно­са как совокупности норм, традиций и правил жизни того или иного народа явно недостаточно для понимания при­ роды нации. Обычно в политологии их формирование связывают с буржуазными революциями, которые, разрушив прежние религиозно-этнические формы единства, были вынуждены апеллировать к каким-то иным связям, объединяющим народ в республику. Поскольку чисто эко­номических, рыночных связей для этого было недостаточ­но, то идеологи буржуазных революций были вынуждены использовать исторические символы «крови и почвы» для консолидации людей. При этом произошла либерализа­ция указанных символов, что нашло выражение в понятии«духа народа», к которому взывали законодатели. Сегод­ня это понятие означает наличие некоторых отчасти бес­сознательных, отчасти осознанных черт и характеристик того или иного народа, объединяемых термином«мен­талитет». Его основу составляют не только требования разума, свободы, справедливости и равенства всех граж­дан республики, но и чувства, настроения, переживания, порядок которых также определяется обществом. Поэтому чувство национальной идентичности предполагает отли­чие «своих» и «чужих» и даже конструирование образа «врага», что в полной мере проявляется в национализме.

Еще совсем недавно вопросы национализма казались наследием глубокого прошлого, представлявшим исключительно исторический интерес. В бывшем Советском Союзе рассчитывали на воспитание интер­национализма, а в европейских странах — на усиление экономической, политической и культурной интеграции. Между тем XX век оказался еще и веком межнациональных конфликтов, которые пережили период освобо­дительных движений и сегодня в той или иной форме случаются и в самых высокоразвитых странах. Несомненно, это связано с политическим исполь­зованием национализма, но ясно также и то, что последствия культивации национального своеобразия не преодолеваются рациональной критикой «национальных предрассудков».

Образование наций — процесс отнюдь не идиллический. Разнообразные народности, объединенные в небольшие средневековые государства, ревниво отстаивали и куль­тивировали свои отличительные особенности. Поэтому формирование наций предполагало силовые методы на­саждения языка, обычаев и верований «большой нации», которая, в свою очередь, с целью самосохранения должна была насаждать «патриотические» чувства среди своих граждан. Реакцией на это насаждение являетсякосмопо­литизм. В настоящее время многие молодые люди иденти­фицируют себя как граждан мира, однако нельзя забывать,что и сегодня существуют отдельные государства, имеющие собственные территории и соответственно собственные эко­номические и политические интересы. С другой стороны, люди, проживающие под сенью государства, имеют общие, но отличающиеся от чужих обычаи, привычки, традиции и т.п. Отсюда можно сделать вывод, что космополитиче­ские взгляды выражают, скорее, идеалы, чем сложившуюся реальность. Это позволяет политикам использовать нацио­нальную карту в своей игре. Ясно, что опасные последствия такой тенденции преодолеваются не проповедью интерна­ционализма, а уравновешенной экономической, культурной стратегией интеграции, к которой общественность должна принуждать своих лидеров.

• Классы. Проблема интеграции людей в единую нацию была связана не только с упадком форм христианской общ­ности. Рынок породил автономного индивида, вступавшего и конкуренцию с другими, культивировал агрессивность и жажду наживы. Вместе с тем общество не было суммой атомизированных индивидов, связанных только законами рынка. По мере дифференциации труда, его специализациии интеграции возникали различные сословия, объединенные корпоративными интересами. Пример таких групп — цеха ремесленников и гильдии купцов. В рамках этих сословий существовала жесткая иерархия, но были и общие интере­сы, которые отстаивались совместно.

По мере накопления общественного богатства расслое­ние людей происходило и по иным признакам. Например, структура населения Парижа накануне революции 1793 г. состояла из 50 тысяч обеспеченного и более 500 тысяч обездоленного населения. При этом внутри обеспеченно­го населения существовала жесткая иерархия, и различия, скажем, между благородными сословиями, священниками, врачами, юристами, купцами были весьма значительными. Беднота же, напротив, представляла собой однородную сплоченную массу. Если мотивы действий состоятельных людей были достаточно разнообразными, то толпой двигал исключительно страх голода. Для нее даже незначительное повышение цены на хлеб было вопросом жизни или смер­ти. Неудивительно, что первая французская революция, как впоследствии и русская, началась с хлебного бунта. Кричащая роскошь одних и ужасающая бедность других на фоне рассуждений о равенстве людей перед Богом и пе­ред законом обостряли классовое самосознание и порожда­ли ненависть бедных к богатым.

На опыт классовой борьбы опирался марксизм, вы­ступивший как политическая идеология угнетенных классов. Однако по мере преодоления резких различий в уровне жизни различных слоев населения в европейских странах почва для теории и практики классовой борьбы ис­чезала. Там сложились новые социальные общности, среди которых наибольшее значение придается так называемо­му среднему классу. По сути дела, речь идет не о классе в его прежнем понимании как особой группе людей, отли­чающейся своим отношением к средствам производства, способами получения и долей общественного богатства, идеологией и т.п., а о слое (иначе —страте), который от­личается от других в зависимости от профессии, образова­ния, величины дохода, образа жизни. Наряду со средним классом выделяется элита — слой руководителей пред­приятий, крупных ученых, художников, звезд спорта и т.п. Таким образом, на место прежней дифференциации обще­ства на «пролетариат» и «буржуазию» приходит новое раз­деление, основанное не столько на отношении к средствам производства, сколько на отношении к «символическому капиталу» — знаниям, информации, средствам массовой коммуникации.

В нашей стране классовое расслоение представляет собой пеструю кар­тину, что, в принципе, особенно на фоне прежних рассуждений об идеальной однородности общества, можно считать положительным, ибо разнообразие способствует развитию. Вместе с тем было бы близорукостью смешивать социальную дифференциацию западноевропейских стран с тем, что имеет место в России, где сложилась взрывоопасная ситуация, когда незначи­тельная часть населения живет в роскоши, а остальные в бедности. И хотя Россия богата опытом социальных революций, однако он, как видно, не передается по наследству.

На Западе давно говорят о революции менеджеров, которые становятся инновационной силой нашей эпохи. Американский социологДэниэл Белл(1919—2011) глав­ную роль в постиндустриальном обществе приписывает ученым. Он полагает, что в современную эпоху научно-теоретическое знание становится производительной силой экономического роста и социального прогресса и открывает дорогу новому социально прогрессивному «классу знания». Другой социолог —Элвин Гоулднер(1920—1980) в сово­купной среде «белых воротничков» и буржуазии выделяет «новый класс интеллектуалов и технической интеллигенции». Основой привилегий и власти нового класса стано­вится индивидуальный контроль над профессиональной культурой, языком, техникой и соответствующими умени­ями. В таком контексте новый класс рассматривается каккультурная буржуазия, которая присваивает преимущества, получаемые от исторически коллективно произведенного культурного капитала. По мнению французского социологаАлена Турена(р. 1925), культурные ценности, а не формы экономической организации, разделения труда определяют новый класс; его авангардом являются университеты, об­разованные специалисты и студенты. Главную функцию — постиндустриальной социальной трансформации обществаи духовно-нравственного «генератора» — класс интеллекту­алов выполняет благодаря культуре критического дискурса, социальной рефлексии, опыту нравственно-духовного вос­приятия мира, а также высокому профессионализму и спо­собности к мобилизации социальных движений.