Добавил:
Upload Опубликованный материал нарушает ваши авторские права? Сообщите нам.
Вуз: Предмет: Файл:
История русских медиа 1989 — 2011.doc
Скачиваний:
66
Добавлен:
10.03.2016
Размер:
633.86 Кб
Скачать
    1. Александр Роднянский

президент телеканала СТС (2002–2008)

Когда я согласился на предложение возглавить телеканал СТС, мне было понятно, что наступает конец дискуссионно-информационной эпохи. Вся политическая информация, будучи частью политических технологий, привела к усталости огромной части аудитории. И у меня накопился объем идей телевидения для среднего класса. Я хотел сделать российский аналог «Диснея», канал, который прежде всего адресован ребенку. Причем ребенку любому — что биологическому, что взрослому, какая разница? С этими мыслями я пришел на канал, где многие американские сериалы шли по пятому разу.

В России появился средний класс, и, следовательно, нужно было говорить о частных ценностях. У СТС на тот момент не было ни имени, ни отчества, ни фамилии. Канал был совершенно безликим. На сериалы нужен был как минимум год, значит, начинать нужно было с того, чтобы найти лица этому каналу. Появились «Детали с Тиной Канделаки», Федя Бондарчук, скетчкомы Цекало, чуть позже — «Истории в деталях». А потом — ситкомы. Первым серьезным успехом СТС стал сериал по Дарье Донцовой «Даша Васильева». Цифры поползли вверх. Потом «Бедная Настя», которая вышла в октябре, и к Новому году рейтинги зашкаливали.Думаю, жанровым ключом на СТС в итоге стали приключения. Это самый дорогой жанр на телевидении, но очень благодарный — он показывает, что от реальности жизни возможно убежать.

 Главным нашим конкурентом в какой-то момент стал телеканал НТВ, и мне это было очень выгодно. Ведь когда ты, слабый, навязываешь войну сильному, это всегда играет тебе на руку. Именно поэтому СТС потом совершил огромную ошибку, согласившись, что они конкурируют с ТНТ. Я всегда запрещал упоминание конкуренции с ТНТ, не потому что мне не нравится ТНТ, а потому что они были младше, и это было в их интересах.

 

Мы были на невероятном пике, и в 2005–2006 годах я начал чувствовать, что скоро все оборвется. Просто потому, что канал не может постоянно расти, он неизбежно рухнет, и все, что можно сделать, — смягчить это падение. К тому же закончился определенный период, что-то политическое произошло. Если в 2002-м аудитория верила в лучшее, то в 2004-м ­стали наступать другие настроения. Страна в целом начала меняться. И поступил запрос, как мне кажется, на другого рода и телевидение, и информацию. Я хотел видеть СТС разнообразным и неглупым, поэтому, когда закрыли «Намедни», я звал Парфенова к себе. Мне казалось, что все, что он делает, — это на самом деле из мира СТС. Поскольку я большой любитель телевизионной болтовни, мне казалось, что он может сделать интересный такой формат, который только сейчас набирает обороты. Сочетание новостей и шоу. «Центральное телевидение» делает какие-то шаги в этом направлении. У нас была такая система обязательств по отношению к миру и к акционерам, что мы именно не политическое телевидение. А Парфенова интересовали острополитические темы. Поэтому мы так и не договорились.

    1. Forbes. Апрель 2004

В апреле немецкое издательство Axel Springer выпускает первый номер русского Forbes, который редактирует американец русского происхождения Пол Хлебников. В июне в том же издательстве запускается «Русский Newsweek»: сначала во главе с Леонидом Бершидским, а спустя полгода с Леонидом Парфеновым. Хлебникова к этому моменту уже нет в живых — 9 июля его застрелили у подъезда редакции.

 Максим Кашулинский

главный редактор Forbes (2004–2011)

Forbes хотели издавать многие. В 1998 году издатель Дмитрий Мендрелюк, которому принадлежит журнал «Компьютерра», фактически договорился о выпуске журнала и даже напечатал то ли пилотный, то ли настоящий номер. Это совпало с кризисом, и проект остановился. Но потом на горизонте появился Axel Springer, крупнейший европейский издатель, и им это удалось. В сентябре 2003 года начали собирать команду, параллельно шли последние переговоры по поводу лицензии, а также борьба за название Forbes, которое зарегистрировал на себя один известный патентный шантажист. Все разговоры о жестких требованиях американского Forbes — из разряда мифов. Журнал должен был быть похожим на американский прототип, писать про бизнес-экономику и вести честную игру, не маскировать рекламу под видом статей, например, но это и так понятно. Нью-Йорк за содержанием материалов следил постфактум, и на моей памяти было всего одного замечание. Однажды в приложении к журналу была опубликована фотография обнаженной женщины (причем это был какой-то модерн-арт).Так вот мне передали требование семьи Форбс: «No nudity».

 Хлебников был очень необычным человеком. Такой человек мог вырасти только в Америке и только в семье с глубокими русскими корнями, несшей в себе представление об идеальной, утраченной России. Хлебников приехал к нам именно с такими представлениями, и эта идеальная Россия просвечивала сквозь тот реальный мир, который был вокруг него. Он был очень талантливым журналистом — мог из человека, с которым делал интервью, вынуть все, что ему нужно; еще у него было несколько тем, к которым он возвращался на протяжении нескольких лет, совершенно не теряя к ним исследовательского интереса: Березовский, Лужков и — почему-то — кто владеет казино «Метелица». При этом он был, на мой взгляд, не очень хорошим администратором. Что, впрочем, нормально — обычно ты либо хороший писатель, либо администратор. Самое же главное — он передал нам то, что без него мы бы не поняли про американский Forbes: миф, легенду, которые можно было получить только из первых рук.

 Убийство Хлебникова было для нас полной неожиданностью, полным шоком и страшной трагедией. В том жанре журналистики, которым мы занимались — в деловой журналистике, — не было убийств. И даже угроз было чрезвычайно мало. Казалось, что это такое спокойное поле, где все проблемы решаются в судах. Кто будет следующим главным редактором, в тот момент никто не думал. Было тяжело — физически было невозможно работать. Как-то за несколько дней мы в тумане досдали номер. А параллельно с этим ходили общаться со следователями, жили в ужасе и непонимании того, что происходит.