2. Исторические исследования христианизации Римской империи

При самом первом приближении историография на тему "Константиновой революции" и последующей христианизации Римской империи буквально поражает своим объемом и количеством публикаций. Так, на середину текущего столетия насчитывалось в общей сложности около полутора тысяч книг и статей, посвященных непосредственно Константину и "Константиновой революции" (Mac-Mullen, 1987. Р. 244), и нет сомнения, что к настоящему времени эта цифра далеко перешагнула двухтысячный рубеж. Одной из ключевых фигур церковной политики последней четверти IV в. — Амвросию Медиоланскому — за сто лет с 1874 по 1974 г. было посвящено почти две с половиной тысячи публикаций¹⁷¹.

Несомненно, что аналогичные цифры можно получить, подсчитав количество публикаций о других отцах церкви этого времени. И это количество еще более увеличится за счет работ, посвященных общим проблемам истории Поздней Римской империи и истории христианства. В последние годы по разным аспектам истории Поздней античности и античного христианства публикуется от нескольких сот до двух-трех тысяч исследований каждый год. Таким образом, уже одни эти цифры могут свидетельствовать о том внимании и интересе, который сохраняется на протяжении многих лет у историков всего мира к различным аспектам христианизации.

Отчетливо осознавая невозможность объять необъятную литературу, в которой в той или иной степени затрагиваются интересующие нас проблемы, мы сосредоточим внимание на выделении основных направлений и тенденций в современной мировой историографии, преимущественно последних десятилетий.

Зарубежная историография

При всем многообразии этих исследований в зарубежной историографии можно довольно четко выделить основные тематические направления: общие труды по истории Поздней Римской империи, история христианства и церкви, отношения церкви и государства, политическая история и исследования императорской власти, ее институтов и направлений политики, особенно религиозной, борьба христианства с язычеством и соотношение античности и христианства, внутрицерков-ная борьба и проблемы еретических движений, источниковедческие исследования, литература житийно-биографического жанра, наконец, очень значительная часть работ посвящена анализу различных аспектов патристики. В качестве отдельного направления существует и проблема христианизации Римской империи.

Помимо тематического деления, которому мы в основном будем следовать в настоящем историографическом очерке, всю зарубежную историографию с известной условностью можно разделить по идейно-политической и философской направленности на три категории: клерикальную¹⁷², протестантскую¹⁷³и атеистическую.

Для первой характерно господство религиозного мировоззрения, провиденциализм, мистицизм, признание абсолютного приоритета христианства над всеми другими религиями, чисто идеалистическая трактовка фактов и явлений, Внутри клерикальной историографии можно выделить два течения: католическое, исходящее из приоритета церковной власти над светской и следующее официальным доктринам католической церкви, и течение, признающее равенство двух властей или приоритет светской власти над церковной (в основном авторы, примыкающие к православной церкви).

Протестантское направление в историографии представляют авторы, которые придерживаются самых различных историко-философских воззрений: идеалисты, деисты, субъективисты, позитивисты, историки, близкие к материализму. В основном их объединяет рационалистическое толкование фактов и явлений, критический подход к источникам, большое внимание к исследованию светских и политических аспектов в истории христианства, стремление преодолеть господствующие в клерикальной историографии схемы и концепции, попытки связать религиозную историю с политической и политическую с социально-экономической.

Атеистическое направление в основном представляют немногие авторы, стоящие на строго материалистических позициях или исповедующие идеологию марксизма-ленинизма¹⁷⁴.

Ввиду огромного количества работ по интересующей нас проблематике, остановимся на характеристике лишь наиболее важных и оригинальных из них, в основном опубликованных в последние десятилетия.

Из общих работ по истории древнего мира вообще и Древнего Рима в частности следует назвать в первую очередь интереснейший сводный труд в 3-х обширных по объему и формату томах "Цивилизация древнего Средиземноморья" (САМ). В этом труде, состоящем из очерков, написанных видными учеными, рассматриваются различные стороны жизни античного мира: экономика, социальная структура, модели управления и политического устройства, частная и общественная жизнь и т. д. Особый интерес представляют очерки, посвященные греческой и римской религиям и началу христианства. Каждый из очерков этого сводного труда написан на основании новейших исследований, и в целом этот труд дает довольно полную и насыщенную картину античного мира, хотя собственно историческим событиям в нем отводится очень немного места, ибо это не является главной целью авторов. Этот труд можно считать определенным итогом развития западной историографии об античности за минувшее столетие.

Весьма основательное изучение различных аспектов истории Римской империи недавно осуществили П. Гарнсей и Р. Саллер¹⁷⁵. С позиций современной исторической науки авторы в комплексе рассматривают римскую экономику, социальную сферу и культуру и делают интересные выводы, основанные на новейших исследованиях. Этот труд может быть использован как основа для многих частных исследований римской истории.

Во второй половине XX века на западе появился целый ряд общих трудов по проблеме падения Римской империи и перехода от античности к средневековью¹⁷⁶. В центр этих исследований было поставлено выяснение причин падения Западной Римской империи, роли христианства и церкви в поздней античности и падении Рима, вопросы, связанные с преемственностью между античной цивилизацией и средневековьем. Подавляющее большинство западных исследователей осуществляет анализ этих проблем с философских позиций, а также с точки зрения континуитета или дисконтинуитета в развитии мировой истории. Вместе с тем, в этих трудах в последнее время уделяется значительно меньше внимания роли церкви и христианства в поздней античности и в большей степени акцентируются социально-экономические вопросы. Особым направлением в этой категории исследований является не утихающая полемика с Э. Гиббоном¹⁷⁷, который, несомненно, может считаться основоположником жанра "упадка и разрушения". Основной темой полемики продолжает оставаться оценка роли христианства в судьбах Римской империи.

Проблемы, связанные с ролью христианства и церкви в Поздней античности, постоянно затрагиваются и ь общих работах по этому историческому периоду¹⁷⁸. Следует отметить, что публикации такого рода последнего времени отличаются тщательным анализом источников, хорошим качеством подбора исторического материала и высоким уровнем критических обобщений исторических событий и фактов. Авторы, как правило, не ограничиваются условной датой падения Западной Римской империи (476 г.), а рассматривают проблемы раннего средневековья, причем это делается в тесной связи с изучением наследия античной цивилизации.

Особо следует остановиться на капитальном труде А. Джоунса, представляющем фундаментальное и кропотливое исследование почти всех сторон жизни Поздней Римской империи¹⁷⁹. Автор старается разобраться во всей множественности причин падения Римской империи, уделяет большое внимание социально-экономическим и политическим проблемам, специально останавливается на событиях религиозно-политической борьбы в IV в. Важный вывод Джоунса состоит в том, что история Поздней Римской империи не была историей декаданса (Каж-дан, 1966. С. 133). События, касающиеся христианизации, автор, как правило, излагает в традиционном для западной историографии ключе, но в то же время этот труд содержит множество интересных деталей по истории христианства и церкви, важных для понимания особенностей религиозно-политической борьбы и хода христианизации в общем контексте истории Поздней Римской империи. По сути, работа Джоунса открыла новое направление в западной историографии (Cameron, 1993. Р. 1), и мимо нее не может пройти ни один серьезный исследователь.

Заслуживают внимания две основательные работы А. Камерон¹⁸⁰, которые можно рассматривать как две части одного большого труда по истории Поздней античности и перехода к средневековью. Публикации основаны на 20-летнем опыте преподавательской работы автора и задуманы как базовый учебник по этому периоду. Камерон представляет яркое повествование об основных событиях эпохи, рассматривает главные вопросы экономики, социальной структуры городской жизни и культурного многообразия позднеантичной цивилизации. Особое внимание уделяется трансформации римского мира в христианство, а также соперничеству христианства и неоплатонизма.

В исследованиях по истории Поздней Римской империи значительное место отводится изучению различных сторон социальной и общественной структуры, что играет важную роль для понимания распространения христианства в различных прослойках римского общества.

Так, в последние десятилетия появилось несколько интересных работ, посвященных западной сенаторской аристократии. Важность этих исследований состоит в том, что именно этот класс, на наш взгляд, являлся основной базой для христианизации римских государственных структур, но именно он, в силу традиции и корней в языческом прошлом, сильнее всего сопротивлялся распространению христианства. История IV в. свидетельствует, что союз между сенаторской аристократией и христианской церковью сложился не сразу, и его формирование сопровождалось борьбой. Конфликты происходили также между сенаторской аристократией и императорской властью, склонной к христианству. М. Арнхейм методом своего исследования сделал популярный на западе просопографический анализ. В своей книге¹⁸¹он ставит задачу объяснить причину падения Западной империи и сохранения Восточной империи. Эту задачу он решает путем исследования сенаторской аристократии Поздней Римской империи. Автор делает важный вывод о слабости центральной власти на западе и о тенденции западной аристократии к феодализации, однако, как отмечал А. П. Каждан, различие между западной и восточной знатью вряд ли было столь существенным, чтобы выводить из него, как это делает Арнхейм, причину политического падения Западной империи (Каждан, 1975. С. 228). Вместе с тем, следует согласиться с выводом Арнхейма, что западная аристократия была центробежной силой, которая в значительной степени "подрывала позиции императорской администрации изнутри" (Arnheim. P. 171).

Блестящий анализ просопографических данных и широкого круга других источников позволил Дж. Мэттьюзу нарисовать широкое полотно взаимоотношений западной аристократии и императорского двора в контексте политической истории конца IV—начала V в.¹⁸²Автор предлагает свои, не лишенные оригинальности, трактовки ряда фактов, ставит события в социальный и идеологический контекст эпохи, предпринимает попытку анализа господствующих классов Римской империи, рассматривает процесс их христианизации и влияние этого процесса на политическую жизнь. Хотя, как отмечает сам автор, центральной темой его исследования является "баланс между "общественным" и "частным" в жизнях индивидуумов и, следовательно, в позиции самого правительства" (Matthews, p. IX), в ходе работы успешно решаются на конкретно-историческом уровне многие интересующие нас проблемы, связанные с христианизацией.

Нельзя не назвать и еще один капитальный труд Мэттьюза, который является своеобразным итогом его многолетних исследований Поздней античности и который рисует яркое и колоритное полотно самых различных аспектов жизни Римской империи, основанное на глубоком и всестороннем исследовании творчества Аммиана Марцеллина¹⁸³. Важное место автор отводит и проблеме отображения в трудах языческих историков процессов христианизации римского мира.

Главной темой общих трудов клерикальной историографии является история христианства и церкви. Несмотря на множество новых фактов, добытых исторической наукой, и общий прогресс человеческого знания, многие христианские историки по-прежнему придерживаются старых историко-философских схем, основанных на провиденциализме и религиозных догмах, хотя и избегают в последнее время писать о мистических чудесах, пытаясь придать своим повествованиям большую правдоподобность и реалистичность.

Из недавних общих исследований по истории христианства следует отметить монументальный труд известного специалиста по раннему христианству В. Фрейда¹⁸⁴. Труд основан на огромном источниковом материале и охватывает практически все аспекты развития христианской религии на протяжении первых шести веков ее существования. Автор реконструирует социальный, экономический и политический фон, на котором происходило развитие христианства, причем особое внимание уделяется "Константиновой революции" и ее последствиям, переходу от язычества к христианству, перспективам развития христианства на востоке и на западе Римской империи. Главной задачей своего труда Френд ставит показать, что собой представляет христианская цивилизация, почему именно христианство стало религией греко-римского мира, как церковью были заложены образцы ценностей для Византии и средневековой Европы. В целом работа Френда представляет собой добротную апологию христианской религии и церкви, основанную на очень значительном историческом материале, который подвергнут тщательному и глубокому анализу.

Не столь капитальным, но немногим более современным явился труд Р. Гранта, в котором он попытался проследить рост и развитие христианства в рамках Римской империи от Августа до Константина¹⁸⁵. Целью автора является показать триумф христианства, которого церковь, по его мнению, достигла в правление Константина, открывшего путь к христианизации империи.

В 1980-1990-е годы было опубликовано еще несколько новых работ по истории христианства общего характера¹⁸⁶. В основном в них подвергаются новой интерпретации некоторые известные факты церковной истории, приводятся данные новейших исследований, подвергаются очередной трактовке известные источники. Сам факт появления все новых и новых публикаций по истории античного христианства свидетельствует о неослабевающем интересе к этой проблематике как со стороны исследователей, так и со стороны читателей и студентов.

Характерной тенденцией многих последних публикаций по истории христианства является внимание к социальным аспектам христианской истории. Так, интересную попытку предпринимает Р. Старк — взглянуть на историю раннего христианства глазами современного социолога¹⁸⁷. Основываясь не только на логике, но и на методах социологической и исторической науки, автор старается разобраться в мотивах обращения в христианство разных людей и в средствах привлечения новых членов в ранние христианские общины. В книге рассматриваются социальные корни новообращенных, роль иудеев и иудаизма, статус женщин в раннехристианской церкви, роль мучеников. Автор ограничивает свое исследование временем 1~III в., но многие его наблюдения и выводы представляют несомненный интерес и для истории христианизации IV в.

Совершенно особое место в историографии Поздней античности занимает бурная эпоха Диоклетиана — Константина. Остановимся на наиболее важных исследованиях последних лет.

Прежде всего отметим интересную работу Т. Барнса, посвященную переустройству государственных и административных структур империи в ходе реформ по созданию системы домината¹⁸⁸. Основной акцент в работе делается на императорах и императорской хронологии, на лицах, занимавших высшие административные посты, и правителях провинций, а также на системе административного управления империей. Книга оказалась столь популярной, что стала своеобразным справочным пособием для новых поколений исследователей.

Большое значение для изучения реформ Диоклетиана имеет работа С, Вилльямса¹⁸⁹. Автор тщательно анализирует источники и проводит основательное исследование, затрагивая все важнейшие аспекты заявленной проблемы оздоровления Римской империи после кризиса. Особое внимание уделяется реформам, которые, по мнению автора, привели к созданию командной экономики. Четвертая часть книга "Триумфы и поражения" посвящена религиозной политике Диоклетиана, при этом достаточно убедительно показаны причины последующих перемен в ней при Константине. Автор завершает свое исследование главой о том, что именно из начинаний Диоклетиана продолжил Константин и , каким образом это было сделано.

Как уже отмечалось, одному Константину посвящены тысячи самых разнообразных исследований и публикаций, поэтому мы ограничимся лишь самыми последними публикациями¹⁹⁰. Оценки личности и правления Константина в исторической литературе на протяжении всей истории их изучения зависели от взглядов различных авторов на христианство, и эта двойственность сохраняется и в самых современных публикациях. В основном все подходы сводятся к двум противоположным точкам зрения. Причем обе они берут свое начало еще в IV веке — соответственно от языческой и христианской традиции. Первая точка зрения в новейшее время представлена рациональным, а порой и гиперкритическим истолкованием источников, особенно в том, что касается религиозной политики императора и его личных религиозных пристрастий. Вторая — эволюционировала в сторону всё большей мифологизации образа первого христианского императора, будучи официальной, не подлежащей никаким сомнениям, версией церкви (Рудоквас. С. 2).

Отправной точкой для изучения "Константиновой революции" в наше время можно считать сборник отрывков из произведений самых известных и авторитетных ученых от Э. Гиббона до Р. Мак Маллена об обращении Константина в христианство¹⁹¹. Сборник представляет разные и порой полярные подходы историков разных стран и эпох к видению Константина накануне битвы у Мильвийского моста, как в рамках церковной традиции, так и с позиций рационалистического истолкования источников и фактов. Сборник вполне может служить введением в историографию о Константине.

Аналогичная попытка разобраться в легендарном и историческом материале о Константине была предпринята совсем недавно в сборнике, изданном под редакцией С. Лью и Д. Монсаррат¹⁹².

В последнее десятилетие было опубликовано несколько значительных работ о Константине, на самых последних из которых мы остановимся подробнее.

М. Грант, основываясь на глубоком знании современной историографии и источников, включая данные археологии, папирологии и памятники искусства и архитектуры, прослеживает основные противоречия, наполнявшие жизнь и правление Константина на всем их протяжении¹⁹³. Он рисует яркий портрет Константина, оценивая достижения императора как военачальника, политика и реформатора. Достоинством подхода М. Гранта является то, что он рассматривает Константина как переходную фигуру, показывая, что в экономике, политике, социальной сфере, культуре и, особенно, в религии этот император действует, как мост между прошлым и будущим. Еще одно достоинство работы М. Гранта состоит в том, что автор пытается преодолеть предвзятость источников и показать личность Константина, скрытую за внешним видом государственного и общественного деятеля, особенно в том, что касается религиозных пристрастий императора.

В обширной по объему работе X. Дрейка¹⁹⁴рассматриваются взаимоотношения Константина с епископами и делается попытка опровергнуть устоявшийся в историографии тезис о политике веротерпимости императора. Особое внимание автор уделяет отношениям Константина с епископом Афанасием, а также политике по отношению к язычеству. Разумеется, не остается в стороне и проблема отношений церкви и государства.

Пристальное внимание исследователей Поздней античности всегда привлекала проблема борьбы язычества и христианства, причем в самых разных ее аспектах. Одним из основополагающих трудов этого направления во второй половине XX в. стал сборник из 8 очерков, в основе которых лежали лекции, прочитанные в конце 50-х гг. ведущими западными специалистами по истории Поздней Римской империи (А. Джоунс, А. Момильяно, П. Курсель, X. Блок и др.)¹⁹⁵. Книга хорошо отражает уровень науки, достигнутый к тому времени в исследовании этой темы. Характерно стремление авторов взглянуть на проблему под разными углами. В этой связи заслуживает внимания попытка Джоунса определить социальные основы борьбы между двумя религиями и через это решить вопрос о причинах победы христианства. Как отмечал А. Каждан, авторы сборника "уходят далеко вперед от чисто богословской постановки вопроса, пытаются найти земные причины победы христианства, но сводят огромный общественный переворот к вульгарной случайности: Константин и его наследники поддерживали христианство и придворные раболепно принимали культ нового бога" (Каждан, 1964. С. 161). Однако в целом сборник стал заметным явлением мировой историографии и сохраняет свое значение до сих пор.

В последние десятилетия были опубликованы десятки крупных и мелких работ по конкретным аспектам и фактам борьбы язычества и христианства в IV в. В качестве примера приведем краткий обзор исследований, посвященных спору об алтаре Победы как одному из центральных эпизодов этой борьбы. Практически все аспекты борьбы вокруг алтаря Победы были тщательно проанализированы польской исследовательницей Л. Малюнович¹⁹⁶. На основании кропотливого изучения источников она исследовала предысторию, причины, исторический контекст, ход и результаты полемики между Симмахом и Амвросием. Однако интерпретация ряда фактов у Малюнович вызвала у исследователей сомнения. В 1951 г. была опубликована диссертация Ф. Хохрайтера¹⁹⁷, в которой анализ Реляции Симмаха, писем Амвросия и поэмы Пруденция приводит автора к выводу, что взгляд Симмаха на христианство как на равноправную с язычеством религию был более опасен для Римской империи, чем взгляд Амвросия и Пруденция, которые видели опору безопасности в слиянии христианства с империей.

В 1950-1990-х гг. появился целый ряд статей, рассматривающих историю алтаря Победы и спора вокруг него между Симмахом и Амвросием¹⁹⁸, позиции сторон в споре¹⁹⁹, анализирующие и интерпретирующие источники, относящиеся к спору²⁰⁰. Практически все эти исследования выполнены на высоком уровне, оригинально интерпретируют источники, учитывают существующие точки зрения на проблему. Вместе с тем, этот анализ, как правило, осуществляется с идеалистических позиций, часто в отрыве от исторического контекста, иногда страдает однобокостью, что влечет за собой сильное преувеличение религиозной стороны спора в ущерб стороне политической и социально-экономической.

Изучение проблемы борьбы за единство церкви, а также истории еретических движений ведется в основном исследователями, примыкающими к клерикальному направлению. Подавляющее большинство работ по этой проблеме освещает только одну сторону борьбы - религиозно-теологическую и не выходит далеко за те пределы, которые установлены Священным писанием. Явная теологическая направленность этих трудов не позволяет оценить их достаточно высоко с точки зрения исторической, и многие из них лишь с большой натяжкой могут быть отнесены к историографии, так как собственно исторический материал в них сведен до минимума.

Во многих отношениях типична для этого направления в историографии работа Г. Тернера²⁰¹, который ставит своей задачей исследовать отношения между ортодоксией и ересью в ранней церкви. Автор исследует основные принципы, которые должны,подчеркнуть задачу христианской теологии в целом, и прослеживает модель ортодоксии как модель христианской истины. Целью Тернера и его сокровенным желанием является послужить своими выводами задаче объединения разъединенного христианства через исторические примеры и аналогии (Turner, p. X), хотя собственно исторического материала в книге мало.

Значительное число исследований посвящено главной ереси IV в. - арианству. Классик этого направления Г. Гваткин ставил своей целью рассмотреть историю арианства в период от Никейского собора до 380-х гг.²⁰²Главное внимание в работе уделялось выяснению причин распространения и падения этой ереси. Автор находил связь арианства с язычеством и видел в этом причину как популярности, так и падения этой ереси и распространения ее в дальнейшем среди варваров. Книга описывает главным образом восточное арианство. Несмотря на то, что многие выводы Гваткина были в дальнейшем пересмотрены и часть материала устарела, его труды не утрачивают актуальности, остаются популярными и переиздаются в настоящее время²⁰³.

М. Симонетти в работе, посвященной латинскому арианству²⁰⁴, главное внимание уделяет теологическому анализу христианской доктрины в связи с арианским спором о Троице, но почти не касается политической стороны борьбы. Еще одна работа этого автора специально посвящена арианскому кризису IV в.²⁰⁵, и в ней он пытается дать общую картину арианской ереси во всем ее многообразии. Труд очень богато документирован, каждый раздел снабжен кратким источниковедческим очерком, материал хорошо систематизирован и обработан. Однако в целом автор также акцентирует свое внимание главным образом на теологии и, несмотря на обширность и систематический охват практически всей истории арианства в IV в., его труд содержит мало материала, относящегося к проблемам христианизации.

В работе М, Меслина²⁰⁶арианство ставится в широкий исторический контекст: освещается религиозная политика императоров, рассматриваются биографии лидеров арианства, анализируется арианская литература и религиозная жизнь ариан, специальное внимание уделяется религиозно-политической борьбе в Милане, причем автор находит возможным трактовать эту борьбу с точки зрения противоборства миланцев с иллирийцами, то есть по линии центр — Провинция. Многие выводы Меслина оригинальны, интересны и заслуживают внимания при рассмотрении проблемы церковного единства.

Изучение императорской власти и ее институтов, политической истории второй половины IV в. и отношений церкви и государства является традиционным для западной историографии и, пожалуй, самым популярным и значительным направлением в ней. Клерикальные историки в большей степени акцентируют внимание на отношениях церкви и государства и религиозной политике императоров, центр тяжести в исследованиях светских историков смещается в сторону чисто политических аспектов, хотя грань между теми и другими в последние годы все более стирается (Murray. P. 191), и светская историография все чаще занимается исследованием политических аспектов религиозной истории, а клерикальная - религиозных аспектов истории политической.

Во всем множестве работ этого направления можно выделить следующие течения: изучение правления отдельных императоров и их политики, особенно религиозной; исследование политической мысли Поздней античности и, особенно, христианской политической мысли; трактовка проблемы отношений церкви и государства.

Самым значительным является исследование политики и правления отдельных императоров IV в. Задачи нашего исследования требовали обращения в большей степени к правлению Констанция, Юлиана, Валентиниана I, Грациана и Феодосия, поэтому мы не будем останавливаться на историографии, посвященной другим императорам эпохи.

Значительная часть исследований последних лет посвящена римским императорам IV в. Одной из самых ярких фигур на политическом небосклоне IV столетия являлся Юлиан, и вполне закономерно, что его правлению посвящено едва ли не наибольшее количество публикаций по сравнению с другими императорами после Константина.

Во многих из этих работ затрагиваются проблемы религиозной политики Юлиана и шире, проблемы взаимоотношения язычества и христианства.

Интересную оценку Юлиану дает П. Атанассиади-Фоуден, которая считает этого императора первым основателем Византийской династии²⁰⁷. Отправной точкой ее работы является эллинизм как первая ступенька к новой религии, и она уделяет главное внимание проблеме сохранения эллинского наследия Юлианом. В отличие от ранее преобладавшей точки зрения, что правление Юлиана было по своей сути консервативно направленным и имеющим целью реставрировать вместе с язычеством прошлое, автор выдвигает мнение о том, что Юлиан, напротив, был далеко впереди своего времени. "Думая по-гречески об империи, как о римской, Юлиан был далеко впереди своего времени... хотя византийцы думали о себе как о греко-римлянах, на самом деле они были римлянами-христианами". На наш взгляд, эта мысль весьма важна для понимания как хода христианизаци, так и всего процесса трансформации Римской империи в Византию.

Грациану посвящено солидное исследование М. Фортины²⁰⁸. Автор тщательно исследует историю его прихода к власти, окружение императора, гражданскую и военную администрацию, особое внимание уделяется финансовой, социальной и религиозной политике Грациана. Интересующих нас проблем Фортина касается в разделе, посвященном религиозной политике. Автор доказывает, что несмотря на все влияния, которым был подвержен Грациан, политика его в значительной мере определялась потребностями времени.

О Феодосии в последние десятилетия написано несколько монографий и десятки статей. Исследование В. Энсслина²⁰⁹посвящено религиозной политике Феодосия в общем контексте его правления. Н. Кинг рассматривает время Феодосия в связи с установлением христианства и ставит в центр своего внимания отношение императора к язычеству, ересям и церкви, останавливаясь на важнейших политических событиях 380—390-х гг.²¹⁰Автор адресует свою книгу развивающимся странам Азии и Африки, предлагая им модель государственно-религиозного строительства Феодосия как образец. А. Липпольд ставит исследование Феодосия как императора в широкий исторический контекст и дает всестороннюю характеристику его правления²¹¹. Ряд исследований конкретно-исторического уровня посвящен отдельным аспектам правления Феодосия. Среди них стоит отметить статью А. Эрхарда, исследующую первые мероприятия Феодосия на посту императора²¹², И. Дюваля об описании Феодосия в произведении Августина "О граде божьем"²¹³, Дж. Мэтты-оза о поддержке режима Феодосия в Галлии²¹⁴.

Одним из самых последних исследований, посвященных Феодосию, является солидная монография С. Вилльямса и Г. Фрилла с интересным названием: "Феодосии и империя в безвыходном положении"²¹⁵. Авторы исследуют жизнь и личность Феодосия в сложном контексте военных, религиозных и политических событий Поздней Римской империи. На основании литературных, археологических и нумизматических свидетельств, а также новейшей историографии авторы описывают приход Феодосия к власти, реорганизацию им армии, успешные военные действия против варваров и дипломатические шаги по восстановлению единства империи. Особое внимание в книге уделяется отношениям Феодосия с христианской церковью и его мерам по установлению церковного единства, а также борьбе с умирающим язычеством. Авторы отмечают, что главная заслуга Феодосия состояла в установлении единой ортодоксальной христианской веры в Римской империи, и именно этим Феодосии заслужил титул Великий, но, следует вывод, несмотря на героические усилия по разрешению насущных проблем, все это в итоге оказалось напрасным (Р. 171).

Исследованием христианской политической мысли в последние полвека занимались Г. Аркийер²¹⁶, К. Сеттон²¹⁷, Г. Барберо²¹⁸, Ф. Вильгельмсен²¹⁹и другие. Общей чертой этих работ является апология католицизма. В контексте этой апологии затрагиваются отдельные аспекты политического противоборства церкви и государства и политической деятельности христианских епископов. Особо следует отметить монографию Сеттона, в которой он пытается выяснить специфику христианского отношения к императорской власти на основании христианской литературы, особенно произведений отцов церкви.

Отношения церкви и государства — одна из центральных тем клерикальной историографии, но этой проблемой активно занимаются и историки протестантского направления. Клерикальная историография ставит своей задачей объяснить и обосновать с католической точки зрения примат церковной власти над светской, и IV век представляет для этого самую благодатную почву. Протестантская и светская историография находит в росте и укреплении в IV в. церкви за счет государства одну из причин падения Римской империи, пытается с помощью исторического материала отыскать наилучшие формы союза церкви и государства, а иногда прямо смыкается с клерикальной историографией и выступает с апологией папизма.

Из послевоенных работ по этой проблематике отметим следующие. С. Гринслейд²²⁰исследует отношения церкви и государства в период от Константина до Феодосия и рассматривает их с позиций дуалистической теории. Автор явно идеализирует Константина и Феодосия и завершает книгу рассуждениями об идеальных с его точки зрения отношениях между церковью и государством. Как апологет христианства выступает Т. Паркер²²¹. Он противопоставляет папизм цезарепапизму, анализирует историю возникновения этих теорий и доводит свое изложение до Реформации. В конечном итоге Паркер отказывается дать объяснение изложенным в книге фактам, объясняя это сверхъестественностью христианства, которое, по его мнению, не вписывается в категории естественной человеческой жизни, и ставит перед христианством задачу выжить перед лицом государства, "пока Левиафан не развалится под тяжестью собственного веса" (Parker. P. 171-172). Ж. Годме исследует правовой аспект отношений церкви и государства в IV—V вв. и формирование светского и церковного права в Поздней Римской империи²²². К. Моррисон рассматривает отношения церкви и государства в теоретическом плане через исследование политической мысли Афанасия, Илария и Амвросия, а, с другой стороны, легальные принципы императорской власти как фон и основу для' формирования теории Августина и позднейших средневековых авторов²²³. Р. Маркус делает предметом изучения развитие христианства в Римской империи на протяжении первых пяти веков его существования²²⁴. Водоразделом в этом развитии для автора является "Константинова революция", под знаком которой анализируются отношения церкви и государства в IV в. Итогом развития, по мнению Маркуса, был триумф христианства, которое вместе с варварами способствовало падению Римской империи и открыло дорогу новой цивилизации.

Наконец, важным направлением в западной историографии является биографическая литература об отцах церкви и деятелях христианства рассматриваемой эпохи. Ввиду огромного количества работ этого направления мы относим перечисление наиболее важных из них в соответствующие места настоящего исследования, а здесь ограничимся лишь общим замечанием о том, что эта часть историографии, несомненно, содержит массу важных интересных сведений по самым различным аспектам христианизации, и эта категория литературы нами широко использовалась.

И, в итоге, самое важное для нас направление — исследования непосредственно по христианизации Римской империи, на котором мы остановимся подробнее.

Христианизация древнего мира была предметом многолетнего интереса, и ее многочисленные аспекты вдохновляли исследователей предпринимать разнообразные подходы к изучению этого феномена. Интересно, что научная разработка проблем христианизации началась сравнительно недавно и серьезное ее изучение осуществляется примерно полвека.

Некоторые аспекты христианизации римской аристократии были рассмотрены П. Брауном²²⁵, затем разработку отдельных аспектов этой проблемы продолжил Дж. Мэттьюз (1975), а потом ею основательно занялся Р. Мак-Маллен. Отправной точкой исследований Р. Мак-Мал-лена явилось изучение языческих религий в Римской империи до Никейского собора²²⁶. Затем была опубликована работа, посвященная различным сторонам процесса христианизации Римской империи на протяжении 100—400 гг.²²⁷Более половины этого труда посвящено послеконстантиновскому периоду. Автор рассматривает различные факторы обращения в христианство, в том числе и нерелигиозные, обращает внимание на переход в христианство интеллектуалов, ставит вопрос о том, насколько полным было обращение, приводит случаи, когда обращение в новую веру осуществлялось насильственно. Мак-Маллен показывает процесс проникновения христианства в различные сферы жизни и в конечном итоге приходит к выводу, что новая религия не внесла значительных изменений в "светские сферы" жизни Римской империи²²⁸.

В последние два десятилетия появилось несколько интересных публикаций о христианизации, наметились новые подходы к ее исследованию, выявлялись различные аспекты этого процесса.

Довольно популярной в последнее время стала проблема социального состава христиан и, шире, социальный аспект христианизации. Исследования недавних лет имеют общую тенденцию отрицать "теорию угнетенного класса"²²⁹, которая объясняла происхождение христианства с позиций марксизма-ленинизма. Сейчас среди историков, как церковных, так и светских, преобладает точка зрения, что обращенные в христианство даже на самых ранних этапах его истории происходили из всех слоев общества. Именно этот вывод можно считать главным в книге Д. Киртатаса, посвященной анализу социальной структуры ранних христианских общин²³⁰. Не менее интересным представляется вывод этого автора о том, что отношение раннего христианства к рабству, за исключением некоторых примечательных примеров, отражало взгляды большинства представителей рабовладельческого класса. Общим результатом этого интересного исследования можно считать вывод о том, что так как христианство не может быть сведено к классовым движениям, мы должны более внимательно присмотреться к тому, что мы называем "сущностью религии" (Meeks. P. 252).

Большое внимание в исследованиях последних лет уделялось методам и средствам христианизации, в частности риторике, изобразительным средствам, христианской литературе и т. д. Интерес в связи с этим представляет книга А. Камерон, посвященная неординарному аспекту - роли риторики в процессе христианизации²³¹. Автор рассматривает риторику как важное средство, как один из методов христианизации, который выступал в качестве посредника для представления христианских ценностей и верований. При этом в понятие риторики включается не только устная речь, но и другие изобразительные формы, как, например, иконы, являвшиеся наглядным средством отображения христианских идей. Христианство, являвшееся по выражению М. Хью, "религией рассказов" (Hugh, p. 448), придавало значительную роль распространению своих идей, и развивавшаяся христианская риторика была, пожалуй, одним из главных методов для этого. Особое место Камерон уделяет изучению методов, с помощью которых христиане развивали так называемую "тотализирующую речь" ("totalizing discourse") — обстоятельную интерпретацию реальности, которая исключала другие интерпретации (pp. 2-3, 57-8, 217-20).

Вместе с тем, риторика как таковая не являлась решающим фактором христианизации. Ее влияние на нехристиан было ограниченным и имело свои пределы. Это достаточно убедительно было показано Де Брюином на примере проповедей Августина²³². Автор справедливо считает, что главным вопросом для изучения процесса христианизации является не столько развитие христианской риторики как таковое, сколько то, как христианские интерпретации воспринимались аудиторией (De Bruyn. P. 406).

Существенное значение для понимания сущности христианизации имеет влияние христианства на повседневную жизнь римлян, в частности на брак, семейную жизнь и сексуальное поведение. В западной историографии этому посвящено немало работ. В частности, Д. Груббс предпринимает интересную попытку рассмотреть христианское отношение к сексуальности и браку с точки зрения "среднего" христианина. Первая половина ее статьи освещает дохристианскую римскую брачную идеологию и практику, а также императорское законодательство о браке и семье, а вторая половина посвящена анализу свидетельств о христианской брачной практике в доникейский период, преимущественно во второй половине III—начале IV в., на основе "Божественных установлений" Лактанция, канонов ранних церковных соборов и христианских надписей²³³. Автор делает, вывод о большей степени преемственности христиан с дохристианской идеологией и практикой, чем это можно увидеть из трудов аскетически настроенных христианских авторов IV в.

Проблема преемственности между античностью и христианством в процессе христианизации может быть рассмотрена даже на примере казалось бы чисто христианских явлений. Так, Р. Маркус анализирует в своей недавней статье такое явление позднеантичной жизни как паломничество и появление христианских святых мест²³⁴. Автор считает, что после Константина новые формы почитания мучеников были важной подготовкой для распространения идеи святых мест, которые в античности обычно были связаны с историческими событиями, имеющими религиозное значение.

Христианизация, разумеется, не только опиралась на античную традицию, но и вносила много новых черт в жизнь позднеантичного общества. Рассмотрению этих черт посвящено значительное количество исследований последних лет.

Интересный взгляд на один из аспектов христианизации представлен в работе Ч. Одаля²³⁵. Автор прослеживает изменение отношения со стороны христиан к военной службе под влиянием "Константиновой революции". Главным выводом этого исследования является то, что "Константинова революция" "подорвала пацифистскую позицию церкви и установила условия, побуждающие к христианской военной службе" (р. XIV). При этом основной причиной такого изменения автор считает сам процесс обращения Константина в христианство накануне битвы у Мильвийского моста. Ч. Одаль не подвергает сомнению подлинность видения Константина, и именно в этом видит источник милитаризованного прозелитизма за христианскую веру. Главным итогом правления Константина и его политики автор считает "синтез римского милитаризма и христианской религии, стимулировавший солдат принимать христианство, а христиан одобрять военную службу.

Следует также отметить, что в современной зарубежной историографии регулярно встречаются коллективные публикации и издания материалов конференций, которые обычно приурочены к знаменательным датам древности и современности. В качестве примера хотелось бы отметить публикацию сборника, посвященного 75-летию знаменитого исследователя истории античного христианства В. Френда²³⁶, в котором освещаются самые различные аспекты: методология, распространение христианства, эволюция христианских норм, патристика, взаимовлияние античной философии и христианства, отношение церкви к языческому обществу и римскому государству, ереси и церковное единство, историография. Большинство авторов этого сборника широко известны как авторитетные исследователи перечисленных проблем (J. Kelly, R. Williams, Т. D. Barnes, H. Chadwick, G. Bonner и др.).

Таким образом, подводя общий итог зарубежной историографии по нашей теме, следует в первую очередь отметить, что зарубежная историческая наука достигла значительных успехов в изучении конкретно-исторического материала. Высокий уровень источниковедческой работы, широкое привлечение просопографического материала, комплексный охват самых разнообразных источников по конкретным проблемам, разработка сложных и малоизученных аспектов, постановка новых острых и интересных проблем — все это позволяет говорить о зрелости и значительности трудов, вышедших в последние десятилетия. Однако наряду с работами высокого уровня в зарубежной историографии насчитывается немало публикаций откровенно примитивных и слабых, придерживающихся старых богословских схем, компилирующих исследования ведущих ученых, уходящих от решения насущных проблем, выдвинутых современным состоянием науки.

Клерикальная историография, несмотря на известную модернизацию, как правило, оказывается не в состоянии переступить догматические границы, в которые она поставлена церковью. Светская и протестантская историография часто оказывается неспособной на широкие выводы и обобщения, и блестящие конкретно-исторические исследования оказываются оторванными от исторического контекста, социально-экономических и политических условий эпохи, носят субъективный характер, страдают однобокостью и узостью. Характерной чертой подавляющего большинства исследований является благоговейное преклонение перед церковью, идеализация ортодоксальных церковных лидеров, оценка императоров с точки зрения пользы или вреда их политики для христианства. Нередки в западной литературе параллели с современностью, которые иногда имеют политическую подоплеку.

В целом наш подход к зарубежной историографии должен быть дифференцированным: мы отдаем должное достигнутому западной наукой уровню в разработке интересующих нас проблем, но не можем не видеть и недостатков, без которых мировая историческая наука навсегда превратилась бы в застывшую догму.