Методология_Литература / Lloyd deMause_Psychohistory

кими войнами, преследованием ведьм и т. д., есть результат тя­ желого конфликта психоклассов. Новые стили воспитания детей, примененные меньшинством, породили типы личности нового времени, которые изменили традиционные групповые фантазии и создали для менее продвинутых психоклассов, составлявших боль­ шинство, угрозу возобладания страхов и желаний, которые теперь нельзя было просто спроецировать на еретиков, революционеров и ведьм. Лишь с изобретением новой групповой фантазии - «на­ ционального суверенитета», нового «чревного окружения», что помогло связать конфликты личности, смогли, наконец, завершить­ ся религиозные войны и охоты на ведьм начала нового време­ ни. Доказать, что групповая фантазия национализма, которую, несомненно, разделяет в настоящее время большинство групп, основана на современной версии фетальнои драмы - в этом и будет заключаться задача следующего раздела.

НАВЯЗЫВАЮЩИЙ И СОЦИАЛИЗИРУЮЩИЙ СТИЛИ: СОВРЕМЕННЫЙ НАЦИОНАЛИЗМ КАК ФЕТАЛЬНАЯ ДРАМА

Благодаря установлению навязывающего стиля воспитания детей, более последовательного и внимательного, основанного глав­ ным образом на психологических, а не физических способах кон­ троля, мужчины и женщины начала нового времени впервые су­ мели достичь, как определила это Мелания Кляйн, «депрессивной позиции»,198 то есть такого ослабления мании преследования и рас­ щепления, которое позволило индивиду объединить хороший и плохой образы родителей и столкнуться с чувствами вины и воз­ мещения ущерба (reparative feelings). Эта-то новая личность и су-. мела в дальнейшем создать науку нового времени в интеллек­ туальной сфере, произвести индустриальную революцию в техно­ логической сфере и прийти к любви в браке в личной сфере.

Однако, любые достижения личности нового времени были возможны лишь с развитием матрицы фетальной фантазии, с которой эти достижения были неразрывно связаны. Мы уже ви­ дели, что в ранних религиозных системах содержались фетальные фантазии географической системы, которая была сосредото­ чена на пуповинной центральной оси мира (аксис мунди) или пупе мира (омфалос) и дополнялась мегалитическими конструк­ циями для астрономических наблюдений и змеевидными геодези­ ческими силами.199 На таких фетальных фантазиях, наполненных

битвами с мировым драконом и солнечной символикой смерти и рождения вновь, древним астрономам приходилось строить свои первые научные системы. Точно так же и первым химикам при­ ходилось изобретать свою науку на основе древней традиции алхимии, которая повсюду состояла из элементов фетальной драмы. Алхимики «рассматривали алхимический сосуд как чре­ во, где вырастает плод» из таких элементов, как «кровь дракона», а через девять месяцев появляется на свет «королевское дитя»,

восседающее на Дереве Жизни - «философский камень», родив­ шийся в сосуде алхимика из низших металлов.200 Первые уче­ ные, такие, как Ньютон и Бойль, были уверены, что в своих ла­ бораториях наблюдают эти образы и фетальные драмы, и пона­ добилось несколько столетий, прежде чем алхимия и химия стали четко разграничиваться.

Политика нового времени тоже была изобретена на основе матрицы более раннего фетального символизма. Когда центр фан­ тазии плацентарного могущества стал смещаться от монарха к «нации», теоретики от политики начала нового времени придумали «интенцио попули, [который] есть центр мистического тела ...

сердце, от которого передается к... членам тела, подобно питаю­ щему кровяному потоку, политическое обеспечение благососто­ яния народа».201 Это мистическое центральное сердце, эта новая плацента, питающая каждого жителя королевства, этот корпус мистикум зародыша, по определению Фортескью, мог распола­ гаться как в лидере, так и в небольшой группе представителей, но олицетворял собой королевство, которое поддерживал и кон­ тролировал посредством своей питающей крови.

Лишь когда плацентарная символика начала смещаться от монарха в качестве держателя власти к «нации», смогла зародить­ ся характерная для нового времени групповая фантазия национа­ лизма, с ее акцентом на смежные национальные границы, расовую чистоту и мистическое участие каждого гражданина в националь­ ной фетальной драме - особенно в войне. Лидеры нации пери­ одически совещаются с этим мистическим центральным «сер­ дцем государства», в точности так же, как это делали фараоны, когда удалялись в храм, чтобы им там пригрезились послания плацентарного бога, только теперь эти послания называются «во­ лей народа». Такие совещания с «волей нации» (например, засе­ дания конгресса по вопросу, вступать или не вступать в войну, во время «кризиса» в Тонкинском заливе) основаны на той же

фантазии, что и совещания фараона с «волей богов» в храме ви­ дений; в них определяется состояние групповой фантазии: на­ сколько оскверненной чувствует себя группа, насколько она испытывает коллапс границ эго и насколько велик ее гнев про­ тив «центрального сердца». Как мы увидим в заключительном разделе главы, лидеры современных наций очень часто удаляются в символический храм видений для совещания со своим плацен­ тарным богом, когда в конце каждой стадии «коллапса» (ФС 3) вы­ бирают врага.

Доказательства четырехстадийного фетального цикла в со­ временной национальной политике приводятся в моих предыду­ щих работах по групповой фантазии, которые резюмированы во вводной части данной главы. Поскольку в современных нациях большая часть людей воспитана в навязывающем и социализи­ рующем стилях, то националистская групповая фантазия, в рам­ ках которой мы воплощаем сегодня фетальную драму, состоит из культа «национальной воли», в том виде, в каком ее интер­ претируют избранные лидеры, из неотвратимо нарастающего ос­ квернения этой «национальной жизнетворной крови», коллапса на­ циональной воли и жертвенной битвы со звероподобным врагом, часто с другой нацией, с целью очистить национальную кровь и возродить жизненные силы нации. В настоящее время американ­ цы, подобно палеолитическому человеку 15 тысяч лет назад, все еще поклоняются Ядовитой Плаценте в виде опасного Велико­ го Медведя - мы наполняем журналы его изображениями и немало энергии тратим на то, чтобы его убить, только на этот раз мы охотимся на русского медведя, мы выбираем лидера и верим, что он достаточно могуществен, чтобы держать опасного зверя на расстоянии - поэтому Америка никогда не вступала в войну в первые годы президентских сроков.202 Однако нарастающего осквернения национальной жизнетворной крови не избежать, и неминуем коллапс групповых защитных механизмов, за которым следуют мучительное национальное жертвоприношение и рож­ дение вновь. Как сказал Гитлер одному из своих помощников на­ кануне вторжения в Польшу, когда они вдвоем смотрели на крас­ ные отблески северного сияния: «Это похоже на море крови. На этот раз без силы не обойтись».203

Поскольку все наши «великие» лидеры — от Цезаря и Наполе­ она до Черчилля и Рузвельта - были жрецами на жертвоприно­ шениях, с руками, обагренными кровью миллионов, мы должны

очень серьезно относиться к этому центральному ритуалу, не менее серьезно, чем, скажем, ацтеки относились к своим перио­ дическим ритуальным жертвоприношениям молодежи богам. Когда наши журналы рисуют Америку, ощетинившуюся атомны­ ми ракетами на русского медведя, психоисторик должен понимать, что этот образ в точности передает, какой ощущается в дан­ ный момент американская групповая фантазия. А теперь, чтобы исследовать недавний по времени жертвенный кризис американ­ ской групповой фантазии, я вернусь к групповым фантазиям и событиям, имевшим место во время президентского срока Кар­ тера, и к так называемому Иранскому кризису.

IIL ФЕТАЛЬНАЯ ДРАМА В АМЕРИКАНСКОЙ ГРУППОВОЙ ФАНТАЗИИ

Я твердо убежден, что психоистория - это наука, и что зада­ ча психоисторика - выработать доступные проверке гипотезы и, исходя из этих гипотез, сделать предсказания, с тем чтобы, опро­ вергнув часть гипотез, можно было сформулировать новую тео­ рию. Соответственно, когда я в начале президентского срока Джимми Картера впервые предложил четырехстадийную модель исторических групповых фантазий, я сделал серию предсказаний относительно будущих событий, которые должны были произойти, если теория верна.204

Вот эти предсказания:

1.В 1979 г. доверие американцев к Картеру потерпит крах.

2.Этот коллапс будет сопровождаться мощной групповой фан­ тазийной символикой распада, удушения и смерти как Карте­ ра, так и нации.

3.В конце 1979 г. нация потребует у Картера найти способ «уни­ зить другого», на которого можно было бы спроецировать национальный гнев.

4.Этот новый враг, вероятно, будет обнаружен на Ближнем Во­ стоке.

5.Поощряемый к тому, чтобы «стать жестким» с этим врагом, Картер ответит военной акцией, которая, вероятно, приведет к войне.

Востальной части главы я продемонстрирую, что первые четы­ ре предсказания подтвердились, и так называемый Иранский кри­ зис в действительности был хорошо обоснованным решением ста-

дии «коллапса», а пятое предсказание частично подтвердилось, а ча­ стично нет, поскольку военная акция Америки в Иране оказалась «неудачной» и не привела к войне. Но перед тем, как приступить к анализу этих событий, я хотел бы обратить внимание на реак­ цию читателей на мои первые попытки психоисторического про-

•

гноза, как на урок, наглядный теми сильными тревогами, которые пробуждает наша новая наука.

Я уже давно привык к оскорблениям со стороны ученых са­ мых разных специальностей и часто пытался понять, какие моти­ вы стоят за такой реакцией. Но моя короткая 20-страничная статья в нашей книге «Джимми Картер и американская фанта­ зия» - возможно, потому, что это была первая моя работа о те­ кущих групповых фантазиях, — вызвала бурю гнева, с какой мне никогда прежде не приходилось сталкиваться.

Обозреватели, похоже, особенно негодовали по поводу претен­ зий к научной методологии. Гарри Уилс в статье под заголов­ ком «Психоистория - болтовня» назвал меня «шарлатаном на­ шей «научной эры», человеком, который использует «метод Микки Демауса», способный свести с ума читателей».205 Других приво­ дили в негодование «возмутительная» дерзость, с которой я де­ лаю прогнозы,206 мои «детерминистские методы»,207 мое «научное высокомерие»208 и мои претензии на написание «научной беллет­ ристики», по выражению «Уолл Стрит Джорнэл».209 В «Паблишере Уикли» меня назвали «ничтожеством в роли оракула»,210 в «Нью-Йорк Пост» «злобно бормочущим ревизионистом»,211 а в «Атланта Конститьюшн» было объявлено, что мои прогнозы - это «психолепет... чистейшая ерунда... чепуха... вздор».212

Коллег-психоисториков моя попытка прогноза вывела из рав­ новесия еще сильнее: в «Психоисторическом обозрении» прогно­ зы были названы продуктом моей «собственной взбудоражен­ ной фантазии»;213 Питер Левенберг в разговоре с репортером назвал мои предсказания «безответственным сенсуализмом», поскольку «как история, так и психоанализ имеют дело [лишь] с послесказаниями, с реконструкцией причинных связей в про­ шлом»;214 Джон Фитцпатрик сказал, что «психоисторикам не дано точно предсказывать, что будет делать тот или иной президент»;215 другой психоисторик заявил перед репортером: «Я не хочу выставлять напоказ грязное белье психоистории, но упрямство, с которым Демоз настаивает на «научной» природе своего ма­ терила, выводит из терпения»;210 Роберт Коулз высказался в

тории, находящаяся на пике процветания, с самым высоким за всю свою историю валовым национальным продуктом и самым низким числом людей за чертой бедности, впервые за последние несколько десятков лет не страдающая от войн и внутренних раздоров, начала разделять групповую фантазию полного краха своего могущества.

За коротким всплеском доверия к Картеру после успешных мирных переговоров по Ближнему Востоку в Кэмп-Дэвиде (их фантазийный анализ см. в моей работе «Исторические группо­ вые фантазии»)227 последовало быстрое падение доверия к нему американцев в течение первых восьми месяцев года. Резуль­ таты опроса мнения, проведенного в апреле журналом «Тайм» для выяснения «состояния нации», были озаглавлены «Есть при­ чины для тревоги»; на пресс-конференциях репортеры стали спрашивать Картера, почему он «проявляет такую слабость и немощность»; Джордж Уилл в «Ньюсуик» заявил, что теперь Картер «движется по пути краха, по мере того, как Америка все быстрее идет к упадку»; «Вашингтон Стар» дал одной из статей заголовок «Скатывание к мировому бессилию»; «Нью-Йорк Тайме» однажды поместил сразу две статьи: в первой от Кар­ тера требовали, чтобы он отказался от должности в качестве «самого слабого и некомпетентного президента после Мартина Ван Бурена», а вторая была написана психиатром, утверждавшим, что Картер нуждается в психиатрическом лечении; а в опросе национального масштаба, где надо было определить «самого вы­ дающегося по своей некомпетентности» президента в истории Америки, все выбирали Картера.228 Все чаще слышались сомне­ ния в психическом здоровье Картера; однажды, когда Картер просто отложил речь, которую должен был произнести перед прессой, «оставшаяся без объяснения отмена заставила всех пред­ полагать, что Картер сошел с ума», и его пресс-секретарю при­ шлось заверить репортеров, что «Картер здоров, находится при исполнении обязанностей и знает, что делает».229

Карикатуры этого периода изображают Картера падающим, распадающимся или умирающим (см. иллюстрацию 7), выражая одновременно и наши пожелания ему, и чувства, которые мы разделяли в отношении самих себя, ведь в конце концов имен­ но американский народ разделял групповую фантазию краха и распада. Но вскоре групповой гнев по поводу потерпевшего не­ удачу слабого лидера, который позволяет себя душить, начал

-Может ли президент как-нибудь вернуть себе престиж в ваших глазах?

-Да, есть один способ.

-Какой же?

-Умереть.231

Поскольку Америка воображала себя зависимой от своего лидера как от источника жизненных сил и желала его смерти одновременно, то возникало сильнейшее противоречие, из-за ко­ торого летом 1979 г. у людей появилось ощущение надвигающе­ гося сумасшествия. В статье под заголовком «Летнее сумасше­ ствие» Джеймс Рестон объявил о «Нервном срыве в Вашингто­ не», еще несколько журналов украсили обложки заголовками «Летнее сумасшествие», а Розалин Картер отправилась в турне

по стране с выступлениями, целью которых, согласно одной га­ зете, было «защитить психическое... здоровье своего мужа».232

Столкнувшись с групповым помешательством на почве ощу­ щений краха, осквернения и распада, Картер сделал то, что и должен делать в таких случаях любой плацентарный лидер: он удалился «на вершину горы», в храм видений (Кэмп-Дэвид), что­ бы посовещаться с богами, как прекратить осквернение. Он сам был таким оскверненным, таким табу - подобно менструирую­ щей женщине, таким опасным, что подлежал изоляции. В тече­ ние двух недель к нему на гору тянулась процессия советников и других посетителей, а когда он спустился вниз, то объявил о своем открытии: мы проходим через «кризис доверия, который поразил нашу национальную волю в самое сердце и душу и угрожает разрушением социального и политического устройства Америки»..

Диагноз был безупречно точен: «национальное сердце» дей­ ствительно было поражено и умирало. Но какое жертвоприно­ шение могло удовлетворить чудовищную оскверняющую Ядови­ тую Плаценту? Сначала Картер попытался предпринять, по выра­ жению «Тайм», небольшое «кровопускание... очищение храма...

На прошлой неделе, через три дня после своей медитации в КэмпДэвиде, Джимми Картер прибег к чистке, настолько же полной и кровавой, как и все подобные чистки в новейшей истории президентов - к перевороту, когда за 24 часа почти половина кабинета ушла в отставку».233 Но боги, то есть народ, отклонили кровавую жертву, признав ее недостаточной; было сказано, что это «все равно, что переставлять стулья на «Титанике».234 Корабль