Методология_Литература / Lloyd deMause_Psychohistory

малыша, начинающего ходить, показывал ему мир, объяснял что-нибудь, проявлял эмпатию к его потребностям. Зная риско­ ванность категорических утверждений, в данном случае я пол­ ностью уверен в сказанном». Далее он говорит, что любое стрем­ ление растущего ребенка к независимости расценивается матерью как попытка бросить ее, а поскольку мир рисуется «враждебным и опасным, полным демонов», индивидуация может иметь место лишь в незначительной степени. Кроме того, обычной практикой является постоянная сексуальная стимуляция растущего ребен­ ка обоими родителями, избиение и насилование старшими деть­ ми и запугивание со стороны других членов группы, потому не удивительно, что в итоге вырастает взрослый с магическим об­ разом мышления, очень примитивный как в психологическим, так и в технологическом отношении.

Благодаря такому инфантицидному стилю отношений с детьми изначальный устрашающий фетальный опыт видоизменяется незначительно, лишь усиливаясь под влиянием столь же устра­ шающего воспитания. Поскольку родитель фактически так же инфантилен и беспомощен, как новорожденный, то любой взрос­ лый обладает столь же карающим и преследующим суперэго, что и у психотических индивидов в современном обществе. Как у всех охотничьих племен, у аборигенов психика характеризуется скорее массивным расщеплением и проекцией, чем регрессией; использованием архаических защитных механизмов мании ве­ личия и всемогущества; неопределенными границами себя как объекта; смешением эрогенных зон и преобладанием фантазий изнасилования, а также обилием во взрослой жизни параноид­ ных фантазий, которые требуют постоянных ритуалов уничтоже­ ния с целью отвести вездесущую назойливую тревогу.

Групповая жизнь охотничьих племен, подобных аборигенам, - это мир, полный чревных предметов, и протекает она в измере­ нии, которые аборигены называют «сном», где любое дерево, яма или камень наделены «священным» мифическим смыслом, то есть фетальной ролью. Большая часть жизни аборигенов - это в прямом смысле кошмар; в самом деле, одно тщательно вы­ полненное исследование117 показывает, что во время ритуалов они пребывают буквально между сном и бодрствованием. Лю­ бая возможность получить удовольствие пробуждает садистс­ кое инфантицидное суперэго, которое требуется умилостивить. Рождение, достижение зрелости, женитьба, охота — практически

любой потенциальный повод для радости навлекает возмездие Ядовитой Плаценты в ее немодифицированном виде и требу­ ет проигрывания целиком фетальной драмы смерти и рождения заново.

Драма инициации совершается по той же схеме, что и у всех примитивных племен, отличаясь чрезвычайно конкретными фетальными символами.118 Главной фигурой аборигенных ритуалов является Ядовитая Плацента, которую в одной из ее форм пред­ ставляет опасная, но сексуально возбуждающая, обильно менструирующая женщина - так называемая алкнаринтья. Она не только изображается неистово менструирующей; говорят, что ока вымазывается в крови и владеет магическим бычьим голо­ сом (тьюурунга) - деревянным диском с плацентарными кру­ гами и петлями, который называют «двойником» или «тенью» вновь рождающегося мальчика. Некоторые племена даже называют этот бычий голос «плацентой», а другие — «внутренностью чрева», и он является главным религиозным предметом, который передают вновь рождающемуся посвящаемому. Цель ритуала ини­ циации - это (1) побороть чудовищную и Ядовитую Плаценту, представленную в виде бычьего голоса, который, предполагает­ ся, хочет проглотить посвящаемого, и (2) воссоединиться с пла­ центой - в конце церемонии посвящаемому отдают его бычий голос. В этом ритуале рождения заново присутствуют все объек­ ты фетальнои драмы. Пуповину изображает церемониальный шест, воткнутый в яму, куда мужчины сливают немного собствен­ ной крови. Чрево - это круглый котлован, на стенках которого вырезан плацентарный Змей; сюда бросают посвящаемого и за­ капывают. Ядовитая Плацента - это бычий голос, который затем прикрепляют к пуповинному шесту, а шест вращают так, что все сооружение издает страшный шум: он должен напугать посвя­ щаемого. Смертельная борьба за рождение включает множество мучительных испытаний, как, например, радикальное надрезание (пенис надрезается снизу до уретры). В ходе церемонии пуска­ ется немало настоящей крови. Кровь из надреза, называемого «влагалищем» мальчика, собирают и размазывают по его телу, что символизирует его рождение, а мужчины племени вскрывают себе вены, чтобы дать еще крови, которая часто выпивается по­ свящаемым - это как нельзя яснее символизирует поток плацен­ тарной крови, идущей к плоду - посвящаемому. Магическая пла­ центарная кровь из раны от надрезания иногда даже используется

племенем в качестве средства повышения плодовитости, по­ скольку обладает свойством вызывать рождение заново не только людей, но и животных, тем самым обеспечивая группу дополнительной пищей.

Даже такое краткое описание иллюстрирует как роль пла­ центы и ее крови в примитивных ритуалах, так и решающее зна­ чение менструирующей плацентарной женщины в мифах и церемониях, гораздо более важное, чем ее же роль в сексуаль­ ном табу. В самом деле, само слово «табу» происходит от по­ линезийского «тупуа», что означает «менструация», и известно, что в любой примитивной культуре менструальное табу связано с основами основ групповой жизни. «Сильнее страха смерти, по­ зора и расчленения на части было уважение примитивного муж­ чины к менструальной крови. Меры, которые он принимал, что­ бы избежать этого таинственного вещества, влияли на время принятия им пищи, сна и сезона охоты; со своей стороны, при­ митивная женщина, неспособная отделить себя от своей крови, знала, что от ее табуированного состояния зависит безопасность всего общества».119

Поскольку кровь Ядовитой Плаценты была доступна зрению в качестве менструальной крови, то последняя в буквальном смысле обладала маной, была sacer - то есть и опасной, и желан­ ной одновременно. А раз все родовые узы являются «кровны­ ми узами», связывающими членов клана, то обряд инициации, де­ лающий человека членом клана, представляет собой буквально приобщение его к плацентарной крови - посвящаемого совер­ шенно недвусмысленно вводят в групповую фантазию совмес­ тной плаценты. Каждый новый член любой группы инсцениру­ ет групповую фантазию своей связи с общей плацентой, выпи­ вает ли он при этом плацентарную кровь или клянется в преданности плацентарному флагу либо какому-нибудь другому символическому предмету. Менструирующая женщина представ­ ляет собой Ядовитую Плаценту, и в любой когда-либо существо­ вавшей группе в качестве одного из центральных объектов груп­ повой фантазии можно обнаружить кровавую женщину. Поэто­ му все, что верно для австралийских аборигенов на уровне конкретной действительности — верно на фантазийном уровне и для всех остальных групп, даже в наше время. В оставшейся ча­ сти этой главы моей задачей будет подкрепить эмпирическими до­ казательствами эту на первый взгляд странную концепцию.

поедавшими мозг своих детей.123 Одно из самых обычных заблуж­ дений во всех антропологических и исторических исследовани­ ях архаики - приписывание мотивов «повышения плодовитос­ ти людей» элементам, которые на самом деле являются частью фетальной драмы: символическое влагалище или чрево, или фи­ гура матери выражают вовсе не желание иметь больше детей, а желание быть плодом. Верно и то, что фетальная драма часто вступает во взаимосвязь с «плодовитостью» стада или плодоро­ дием земли, но это уже взрослое наслоение, а не детское жела­ ние. И в любом случае это не относится к количеству детей.

Палеолитическая фигура менструирующей Ядовитой Плацен­ ты наиболее отчетливо выражена в знаменитом большом ба­ рельефе из Лоссель (см. иллюстрацию 1), на котором изображена женщина, вся кроваво-красного цвета, держащая рог со своей менструальной кровью в форме полумесяца и с тринадцатью зарубками, по числу менструальных периодов в году. Вот что говорит об этой фигуре Маккали: «Как и все более поздние бо­ гини культа матери-земли, она не предназначена быть предметом любви, ей надо лишь служить, умиротворять ее... принесением в жертву человеческих детей... В правой руке она держит рог бизона. Положение рога придает ему сходство с серпом луны (которая, подобно женской плодовитости, подвержена цикличес­ ким изменениям), сам же он служит сосудом для крови. Рог, полный крови, символизирует в культе Критского быка высшую степень плодовитости. Ее левая рука лежит на животе, зоне, име­ ющей большое значение в ритуалах плодовитости и плодоро­ дия».124 Хотелось бы лишь добавить, что речь идет на самом деле не о рождении, а о рождении заново, и не о «ритуалах плодови­ тости», а о фетальных ритуалах. Правая рука, держащая сосуд с наводящей ужас менструальной кровью, и левая, положенная на живот, - это ключ, позволяющий разгадать, что же на самом деле представляет собой вместилище крови.

Обратившись к работе Леруа-Гурана по доисторическому ис­ кусству, мы обнаружим, что эти плацентарные символы повто­ ряются повсюду в нескольких формах. Основное открытие Ле­ руа-Гурана - это то, что в пещерном искусстве все животные и символы выбраны и расположены в соответствии с некой разделяемой всеми символической системой; «женские» живот­ ные и знаки в центре, а «мужские» животные и знаки на пери­ ферии. Например, в пещерном искусстве бизон всегда является

«женским» символом, и обнаружено много рисунков, на которых бизоны и женщины изображены в одинаковых позах, как буд­ то эти образы могут заменять друг друга.125 Образ зверя-жен­ щины - это Ядовитая Плацента, а вспомогательные «мужские» символы - это плод. Драма, изображаемая в глубине темных пещер, - это та же фетальная сцена, что разыгрывается во всех темных соборах такого рода: битва со зверем - Ядовитой Пла­ центой, смерть и рождение заново охотника-плода.

Наилучшим примером таких рисунков может служить знаме­ нитая композиция из пещеры Ляско (иллюстрация 4).

Илл. 4 - Сцена из пещеры Ляско.

Маршак описывает эту сцену следующим образом: она изображает «нагого мужчину с птичьей головой и пенисом в состоянии эрекции, лежащего или падающего перед раненым бизоном, у которого вываливаются внутренности. Здесь же мы зидим копье в теле бизона, птицу на палке и предмет чрезмер­ но разветвленной формы», который обычно называют «копьеметом».126 Если вы повнимательнее присмотритесь к сцене, то за­ метите в такой интерпретации несколько явных ошибок. Прежде всего, копье находится вовсе не в теле бизона - оно наложено поверх тела, а «острием» обращено от бизона, что очень странно, если речь идет о сцене пронзания зверя копьем. На самом деле

«копье» - это вовсе не копье. Палеолитические копья - это колья с небольшими камнями на самом конце, здесь же нарисована длинная линия с ответвлением на некотором расстоянии от на­ конечника. «Копьемет» на рисунке тоже не похож ни на один из когда-либо виденных палеолитических копьеметов, которые пред­ ставляют собой короткие палки с легкими зарубками на конце, в то время как здесь опять изображен ветвящийся символ, очень похожий на само так называемое «копье». И то, и другое - на

самом деле варианты стандартного плацентарного символа - ветки с Дерева Жизни, упоминавшегося выше; этот символ в пещерном искусстве часто рисуют рядом со зверем (см. иллю­ страцию 1). Человек с птичьей головой - это, конечно, шаман, а вовсе не охотник, и рядом с ним нарисован его шаманский пуповинный жезл с птицей на верхушке - точно такой же мы обнаруживаем у многих современных шаманистских групп. Пенис у шамана напряжен, совсем как в примитивных мифах, поскольку он родился заново, обновил свои жизненные силы. «Внутренно­ сти», вероятно, вовсе не внутренности, потому что это сцена ша­ манского ритуала рождения заново, а не охоты; линии изображают менструальную кровь, как на фигурках «Венеры». Сцена факти­ чески полностью отображает фетальную драму и содержит все пять ее элементов, описанных выше; (1) Ядовитая Плацента (жен­ щина-зверь с «ветвями жизни»), (2) Страдающий Плод (умира­ ющий шаман), (3) Скверна (менструальная кровь), (4) Питающая Пуповина (шаманский жезл с птичьей головой) и (5) Космичес­ кая Битва (вся композиция, противостояние опасного зверя и шамана).

Все абстрактные знаки доисторического искусства ЛеруаГуран тоже делит на женские и мужские. Главный женский знак узнать легко, потому что это или вульвальный символ (треуголь­ ник, овал, прямоугольник), или, в терминах Леруа-Гурана, знак «раны».127 В то же время «мужские» знаки в действительности не являются фаллическими, хотя и возникает мысль, что такими символами могут быть копья или что-нибудь подобное - на са­ мом деле это обычно точки или короткие штрихи. Ныне в пси­ хоаналитическом символизме точки или короткие штрихи в со­ четании с треугольником обозначают детей в чреве, думаю, что это касается и палеолитического искусства. Черты сходства лучше всего выявляются при сравнении детского рисунка с ти­ пичным пещерным рисунком.

Илл. 5 - Палеолитические знаки и детский рисунок.

На иллюстрации 5 слева мы видим два палеолитических «женских» вульвальных знака в сопровождении множества то­ чек под ними. Справа рисунок маленького мальчика по имени Ричард, пациента Мелании Кляйн. На рисунке изображен крас­ ный «мерзкий осьминог» (сплошной круг) и маленькая рыбка слева под осьминогом. Этот «плохой осьминог», по словам маль­ чика, «кипит яростью», «очень голодный» и хочет съесть рыбьих «деток» в воде, которых он, Ричард, должен снова «оживить».128 Графическое описание Ричардом фетальной драмы, неоднократ­ но появляющийся в его рисунках красный «плохой осьминог», который сражается в воде с рыбьими детками, соответствуют аналогичной драме, запечатленной в пещерных рисунках. И дей­ ствительно, любой, кто преподавал живопись маленьким детям, может подтвердить, что плацента, которую учителя часто назы­ вают «солнце» или «мандала» — первое, что рисует большинство детей.129 Обычно такой рисунок очень похож на «осьминога» Ричарда или на «вульвальные» знаки палеолита - думаю, что в обоих случаях мы имеем дело с воспоминаниями о настоящей плаценте.

Итак, палеолитическая пещера — это святилище чрева, гд изображается фетальная драма. Леруа-Гуран подытоживает свой исследование следующими словами: «Очевидно, что для людей палеолита сердцевину и суть пещер составляли панно в

центральной части, на которых преобладали животные женской категории и женские знаки, дополненные животными мужской категории и мужскими знаками. Вход в святилище, обычно уз­ кая часть пещеры, украшается мужскими символами, животными или знаками; обратная сторона пещеры, часто в виде узкого тун­ неля, украшена теми же знаками...»130 Иными словами, большая центральная полость содержит плаценту, а узкие туннели на обоих концах - рождающиеся плоды. Поэтому не удивительно, что в пещерной грязи обнаруживаются такие отпечатки ступней мо­ лодых людей, как будто молодежь плясала в пещерах - тако­ вы найденные в Ле Тук д'Одубер пятнадцать отпечатков ступ­ ней возле двух вылепленных бизонов - открытие, которое, по словам аббата Брейля, «наводит на мысль о некой церемонии инициации».131

Приравнивание друг к другу опасного зверя и Ядовитой Пла­ центы, с которым мы сталкиваемся в пещерном искусстве, можно распространить на весь образ жизни любой группы охотников и собирателей, прошлого и настоящего. Одно из любопытных этнографических открытий, сделанных в последнее время, состоит в том, что, просто собирая необходимую для жизни пищу, мож­ но с легкостью укладываться в несколько часов в день. Джек Хэрлан, специалист по ранним формам земледелия, однажды в одиночку вышел в «обширное поле примитивной, дикой пшени­ цы», еще растущей в горных районах Ближнего Востока, и, исполь­ зуя серп возрастом около 9000 лет, собрал зерно так быстро, что «семейная группа... могла без труда собирать урожай диких зла­ ков за три недели или чуть больше и даже, не очень много ра­ ботая, делать такой запас зерна, которого хватило бы больше, чем на год».132 Современные группы собирателей могут жить столь же обеспеченно: «отнюдь не голодая... они получают все необ­ ходимые калории, не очень много работая. Даже бушмены в таком сравнительно безлюдном районе, как Калахари, по резуль­ татам анализа потребления и расхода энергии, получают 2100 калорий в день, а разыскиванием пищи занимаются меньше трех дней в неделю. По-видимому, в более богатых природных усло­ виях доисторических времен охотники и собиратели были еще лучше обеспечены пищей».133 Когда современному собирателю по­ казывают, как обрабатывать землю, он обычно смеется над самой идеей земледелия, как бушмен, который сказал: «Зачем мы будем сажать растения, когда в мире так много орехов монгонго?»134

Разумеется, при этом так и хочется спросить: «Зачем же тогда охотиться?» И оказывается, что охота - на самом деле деятель­ ность, связанная с групповой фантазией, ибо она чрезвычайно неэкономична и требует затратить калорий больше, чем доста­ нется с добычей. Иначе говоря, охота, как и война, - это группо­ вая фантазия, выполнением которой занимаются мужчины в то время, как женщины собирают пищу для поддержания этой ре­ лигиозной деятельности. «Убийство зверя» - это главным обра­ зом игра, в которую играют по фетальным, а не по пищевым мотивам, независимо от того, где это происходит, в лесу или в пещере. Культ «животного-покровителя», ныне признаваемый историками религии в качестве изначальной религии групп охот­ ников и собирателей135 и включающий поклонение «животному-

Духу», который правит над всеми существами и лесами, являет­ ся перенесенным культом плацентарного зверя, который питает, держит в страхе, убивает и порождает все живые существа, а самой группе может представляться по-разному - то ли это мед­ ведь-дух, то ли Повелительница Животных. Как указывает Элиаде, убийство этого священного животного каждый раз являет­ ся ритуалом - душу животного почитают и обращаются к ней в ритуальной манере, особые ритуалы выполняются с костями, особенно с черепом и длинными костями, часть тела животного часто предлагается богу, ритуальных манипуляций требует кровь животного, и т. д.

Сохраненные в ритуальных целях черепа и длинные кости священных плацентарных животных, а также людей, доходят до нас иногда из очень отдаленных времен, как находка в Шукутьен (400 тыс. лет до н.э.), и прежде чем оставить тему палеоли­ та, мы уделим им пристальное внимание. Найдено много чере­ пов, в основании которых видны явные следы декапитации и увечения с целью извлечения и поедания мозга.130 После этого

череп сохраняли: или выкладывали круг из черепов в особом месте пещеры, или окружали череп кольцом из камней. Многие из этих черепов принадлежали принесенным в жертву детям, и большинство было покрыто красной охрой.137 В подобном состоянии обнаруживали и медвежьи черепа - собирание и ри­ туальное поедание мозга из черепов как людей, так и животных было важным древним ритуалом, многие элементы которого те же, что и в ритуалах культа черепов у некоторых современных примитивных народов: у айнов, тунгусов и в племенах охотни-