Иные проявления многоликости преступности

О разнообразных формах и видах преступности можно было бы писать еще и еще. В одной книге настолько подробно, насколько хотелось бы автору и, вероятно, читателю, об этом написать трудно. Можно, как это стремится сделать автор, выделить наиболее важное (что, конечно, субъективно). Можно избрать и разную классификацию видов преступности — более или ме­нее строгую либо стройную (что тоже зависит от субъ­ективных вкусов авторов). Эти характеристики могут отражать систему уголовного законодательства, но мо­гут и не совпадать с ней, что чревато для авторов-кри­минологов упреками и критикой в «недооценке» уго­ловного права. Однако упреки эти несправедливы (я заранее стараюсь защитить себя от них), ибо кримино­логический анализ преступности ли в целом или ее ви­дов вовсе не должен совпадать с уголовно-правовой характеристикой различных преступлений. Криминоло­гически виды преступлений, отраженные в разных гла­вах уголовного законодательства, могут быть связаны между собой весьма тесно, хотя по объекту посяга­тельства в смысле уголовно-правовом они находятся в разных главах кодекса.

Вот почему (вероятно, опять субъективно) в насто­ящем разделе я рассмотрю («через запятую») другие виды преступности (и явления, с ней связанные), мо­жет быть, нарушая «святую строгость» уголовного за­конодательства, и менее детально. Но, думаю, это не будет сотрясением основ, ибо криминология — общете­оретическая наука о преступности, а не наука о прес­туплении и наказании.

В жизни есть не только преступность как таковая, но и явления, близкие к ней, из которых она «произ­растает» или без которых определенные ее виды прос­то не могут существовать (в криминологии — это усло­вия, способствующие преступлениям, либо аморальные явления, грань между которыми и преступностью чрез­вычайно хрупка).

Итак, что еще, кроме сказанного, позволяет говорить о многоликости преступности, предопределяет слож­ность ее как явления и недопустимость легковесного к ней подхода?

А) Наркомания и преступность

Этот вид, с одной стороны, преступности, а с другой — страшной социо-медицинской трагедии приковывает к себе внимание всего мира. Наши люди, убаюканные одним из распространявшихся идеологами ранее ми­фов о том, что в СССР нет наркомании как явления и, соответственно, нет преступности, связанной с наркотиками, восприняли нынешние откровения об этой проблеме как невероятное событие, многих ввергнув­шее в шоковое состояние.

Криминологически по содержанию следует разли­чать несколько срезов, показывающих, что преступ­ность, связанная с наркотиками, сама по себе одна из ликов преступности и внутри себя самой она тоже не­однозначна.

Не буду повторять опубликованные в прессе цифры о состоящих на учете в милиции и органах здравоох­ранения наркоманах. По моему глубокому убеждению, они более значительны и не получили полного отраже­ния не по злому умыслу работников милиции (здесь им, как показывает опыт, доверия больше, чем орга­нам здравоохранения), а вследствие несовершенства учета, латентности, в частности, потребления наркоти­ков и невозможности практически иметь исчерпываю­щий учет. Остановлюсь на следующих проблемах.

Когда наркоманию (говорят также — наркотизм) следует считать преступностью, а когда — нет?

В истории человеческого общества о наркомании го­ворят почти всегда лишь как о преступлении. В зако­нодательстве разных стран, в том числе у нас, встре­чается далеко не однозначный подход к проблеме, осо­бенно к потреблению наркотиков. Преступный бизнес на наркотиках стал эпидемией века, лихорадящей все без исключения страны земного шара. Традиционно лю­бой вид обращения человека с наркотиками (кроме ме­дицинского, осуществляемого в рамках и на основе за­кона и правил медицинской профессии) считается прес­тупным. Так, Единая конвенция 1961 года о наркоти­ческих средствах в ст. 36 называет преступными куль­тивирование, производство, изготовление, извлечение, приготовление, хранение, предложение с коммерчески­ми целями, распределение, покупку, продажу, достав­ку в особых условиях, маклерство, отправку и переот­правку транзитом, перевоз, ввоз и вывоз наркотических средств, произведенных в нарушение постановлений Конвенции, и любые иные действия. Нетрудно заме­тить, сколь широк спектр преступных махинаций с нар­котиками и, соответственно, понимание преступного.

Конвенция дает толкование многих упомянутых в ней терминов и деяний. Многих, но не всех, оставляя формулирование составов конкретных преступлений, как и санкции за них, на усмотрение национальных законодательств. Но, классифицируя их, можно выделить группы, связанные с: а) производством наркотиков, б) куплей и продажей их, в) транспортировкой, г) пот­реблением.

В свете поставленного выше вопроса никакие мани­пуляции с наркотиками, кроме места и роли потребле­ния, проблем не вызывают. Но почему вызывает воп­росы проблема потребления и потребителей? Ведь поч­ти во всех законодательствах мира потребление (и пот­ребитель) наказуемо, и подчас весьма сурово. Советс­кое законодательство потребителей тоже карает доста­точно сурово. Но в РСФСР дело обстояло иначе — там для потребителей долгое время не было уголовной от­ветственности.

Дело в том, что человечество давно и почти безус­пешно борется с этим злом. Сейчас оно более распрост­ранено, чем когда-либо ранее. И первое средство, к ко­торому люди прибегали, были меры запретительные, карательные. Если по отношению к распространителям наркотиков это было и остается понятным для всех времен, то удар по потребителям, с одной стороны, есть зеркальное отражение отношения к злу вообще, а с другой — это «удар» по тем, кто виден, кто оскорб­ляет, по мнению официальных кругов (и не только их), общественную нравственность и порядок. Поэтому сло­жилось убеждение в необходимости наказания таких людей. Однако самое легкое наказать тех, которых лег­че всего уличить «во зле». Такой подход проистекает и из того, что первоначально борьба с преступностью велась не столько как с явлением (что очень сложно), сколько с преступниками. Читатель, наверное, пом­нит, что автор в начале книги подчеркивал это. Отсю­да и иллюзия, согласно которой, если «ударить» по «носителям зла» — преступникам, то решишь и самую проблему преступности. Думаю, что борьба с распрост­ранением наркомании является наилучшим опроверже­нием убеждения в полезности подобного подхода. Кро­ме того, ныне, в отличие от прежних времен, когда проблема наркомании еще не была столь глубоко осмыслена, стало ясно, что наркомания — не только прес­тупление, но для потребителей это еще и болезнь прак­тически сегодня неизлечимая, болезнь не от физических пороков, а приобретенная в процессе социальной прак­тики, иногда даже насильственно привитая. Вспомним, как преступники, сами не потребляющие наркотиков, в необходимых случаях, как они говорят, «сажают на иглу» несчастные жертвы. Получается, что, обращая ост­рие уголовной репрессии против потребителей, общество бьет жертву, искусственно зачисленную в разряд преступников. Свою беспомощность в борьбе со злом общество «возмещает» в глазах общественного мнения зачислением в разряд преступников своих членов, если говорить серьезно, преступниками и не являющихся, лю­дей несчастных, существующих, но не живущих. При этом общество, сажая потребителей в тюрьмы, должно было бы понимать, что тюрьмой болезнь не вылечишь. Но делает вид, будто не понимает этого, да еще и об­щественное мнение настраивает. Помимо сказанного, я глубоко убежден в том, что привычное (веками!) от­несение потребителей наркотиков к разряду преступни­ков есть один из факторов, обусловивших отсутствие до сих пор эффективных средств лечения болезни (а нар­комания— это болезнь, куда более тяжкая, чем алко­голизм, например). Зачем же «вмешиваться» медикам, если это — преступление?! Так никто и не занимался, серьезно, во всяком случае, поиском медицинских средств борьбы со злом. Я бы даже сказал не просто медицинских, а социо-медицинских, ибо это не только медицинская, но и социальная проблема.

Законодательное решение проблемы ев РСФСР (ког­да для потребителей не предусматривалась уголовная ответственность, а были меры социальные, админист­ративные и медицинские — принудительное лечение) явилось первой попыткой юристов (они оказались тогда людьми, более глубоко проникшими в суть проб­лемы и более гуманными в самом высоком смысле это­го слова) заставить законодателя встать на тот путь, по которому должно идти цивилизованное общество, по­нимающее, что бороться с социально приобретенной бо­лезнью с помощью тюрем и наказания есть вредная иллюзия. И зря законодатель отступил перед натиском привычного мышления о всесилии уголовной дубинки.⁵²

Но если потребители заслуживают гуманного к ним отношения, то применительно к распространителям нар­котиков никакие сентименты недопустимы. Здесь карающий меч правосудия должен быть строг и жесток. Тот, кто намеренно несет людям зло, прекрасно пони­мая тяжкие его последствия, наживающийся и обога­щающийся на людском горе, никакого снисхождения не заслуживает. Тем более, что наркомафия во многих странах мира становится силой, возможно, даже более могущественной, чем правительства. Кое-где, например в Колумбии, складывается положение, при котором страной практически управляют две силы.⁵³ И одна из них — сила преступная — оказывается чуть ли не силь­нее власти официальной.

Распространение наркомании и торговля наркотика­ми подрывают экономику стран, где они распростране­ны, да и не только их, наносят ущерб многим отраслям национальной промышленности, в особенности фарма­цевтической, в том числе торговле и внешнеэкономи­ческим связям между государствами.

По мнению ученых, изучавших проблему наркома­нии, в мире нет пока единой преступной организации, синдиката преступников, организующего и направляю­щего всю торговлю и контрабанду наркотиков. Но в то же время этим преступлениям занимаются однородные по составу, хорошо сформированные, имеющие межгосу­дарственные связи крупные преступные объединения. Эта прочность зиждется прежде всего на том, что преступ­ный бизнес приносит огромные прибыли, позволяющие хозяевам дела проникнуть и врасти в легальный бизнес, занять места в административно-управленческом аппа­рате и еще более широко разворачивать преступную деятельность.

Преступность, связанная с наркотиками, в нашей стране имеет во многом сходные черты с преступностью в других странах. Она носит организованный характер, хотя есть, по терминологии западных ученых, и «му­равьиная» (мелкая) торговля наркотиками. Есть уже складывающиеся связи с дельцами наркобизнеса за рубежом, особенно с целью транспортировки наркоти­ков через территорию СССР, однако пока эти связи не очень устойчивы и крепки. Но не стоит думать, что нам ничего не грозит. Как не будем забывать и того, что организованный наркобизнес — это воплоще­ние корысти и насилия, распространение наркомании — один из способов разложения нации, растления ее мо­лодой части в особенности. Истории известны случаи, когда одно государство путем наркотизации населения другого государства стремилось к достижению полити­ческих целей. Вспомним печально известную «опиумную войну» Японии против Китая.

Криминологическая особенность преступности, свя­занной с наркотиками, состоит в многообразии конк­ретных видов преступлений и, соответственно, катего­рий преступников.

О потребителях наркотиков мы уже говорили. Од­нако сказанное — это, с одной стороны, мнение автора, а с другой — то положение потребителя, за какое я выступаю, характерно было для законодательства РСФСР и еще некоторых других. Для многих же стран, как и республик СССР, в частности Азербайджанской, Армянской, Казахской, Узбекской, наказуемость потребления наркотиков и потребителей — реальный факт. Он обусловлен, по моему мнению, тем, что, когда в этих республиках вводилась уголовная ответственность за преступления, связанные с наркотиками, действовала инерция, традиции. Ведь в большинстве стран потреб­ление наркотиков наказуемо. Да и согласие СССР с международными актами по этому вопросу вроде бы обязывало поступать так, а не иначе (хотя по между­народным обязательствам наркомания как вид прес­тупности должна влечь наказание, но за что и какими именно мерами — дело государств). Кроме того, учитывался и тот факт, что в ряде республик обычай пот­ребления наркотиков уходил в глубь веков, существовал как вредная традиция, приносившая немало нес­частий и бед (в то же время в их уголовных кодексах предусмотрены и меры профилактического порядка, правда, как вторичные).

Проблема изучения личностей потребителей нарко­тиков, причин и условий, приведших их к падению, предполагает разработку широких мер профилактики (наряду с наказанием), чего, к сожалению, на практи­ке нет или почти нет. Конечно, придерживаться тради­ционных мер борьбы с наркоманией дело каждой рес­публики, однако я не считаю самым удачным наличие лишь уголовного наказания, назначаемого жертвам пре­ступной деятельности других лиц.

Преступные манипуляции с наркотиками многооб­разны и каждой из них присуща своя криминологичес­кая характеристика, свой «набор» преступников, «вхож­дение» которых в преступность связано с конкретными причинами, как специфичен (криминологически) и спо­соб совершения ими преступлений. Одно дело — орга­низаторы и хозяева «дела»; другое — распространите­ли, занимающиеся этим за вознаграждение или под давлением «хозяев», попав им в связи с чем-нибудь «на крючок»; третье — сбытчики, которые могут быть как постоянными, состоящими на службе у хозяев, так и в определенной степени случайными; четвертое — изготовители наркотиков из сырца, которые, как правило, являются близкими к хозяевам, и т. д.; пятое — лица, выращивающие наркотикосодержащие растения специ­ально для продажи или торгующие этим сырьем как бы случайно, продавая его «первому попавшемуся». Я уж не говорю о том, что в организованной преступности ро­ли ее участников различны. Но, пожалуй, среди других необходимо выделить «боевиков», эту своеобразную во­оруженную силу, наемную армию охранников, а если надо — то и убийц. Еще 15—20 лет тому назад в на­шей стране столь опасной формы наркобизнеса практи­чески не было. Сказанное не исчерпывает многоликости преступности, связанной с наркотиками.

Есть и еще один поворот преступности подобного рода. Речь идет о преступлениях в системах фармацев­тической промышленности и министерства здравоохра­нения — в больницах и аптеках. С позиций уголовно­го права — это хищения и кражи. Криминологически же каждый из подобных видов преступности имеет свои особенности, способы хищений. Преступления в фармацевтической промышленности совершают должност­ные лица, охрана, рабочие, в том числе в сговоре с правоохранительными органами, ибо на них возложен особый контроль за деятельностью этих предприятий (например, Чимкентского химфармзавода). В них на­личествуют специфические причины и условия совер­шения преступлений, как и формы и методы профи­лактики.

В больницах же и поликлиниках преступники из числа медицинских работников совершают преступ­ные манипуляции с уже готовыми лекарствами, содер­жащими наркотики, нанося материальный ущерб медицинским учреждениям и непоправимый вред здо­ровью пациентов.

Наконец, следует указать на то, что аптеки и дру­гие места хранения препаратов, содержащих наркоти­ки, подвергаются нашествию просто уголовников, совер­шающих кражи наркотиков, грабежи и даже разбои. Нередко преступники этого рода не останавливаются перед применением насилия вплоть до убийств. Быва­ет, что сотрудники аптек вступают в сговор с уголовни­ками, торгуя незаконно лекарственными препаратами, содержащими наркотики, а некоторые делают наркома­нам уколы, получая от них за это немалые деньги, до­бываемые преступным путем.

Так разные виды преступности и разные преступни­ки «переплетаются» между собой.