Памятник Пушкину

...И Пушкин падает в голубоватый колючий снег

Э. Багрицкий.

...И тишина.

И более ни слова.

И эхо.

Да еще усталость.

...Свои стихи

доканчивая кровью,

они на землю глухо опускались.

Потом глядели медленно

и нежно.

Им было дико, холодно

и странно.

Над ними наклонялись безнадежно

седые доктора и секунданты.

Над ними звезды, вздрагивая,

пели,

над ними останавливались

ветры...

Пустой бульвар.

И пение метели. ⁸

Пустой бульвар.

И памятник поэту.

Пустой бульвар.

И пение метели.

И голова

опущена устало.

...В такую ночь

ворочаться в постели

приятней,

чем стоять

на пьедесталах.

<?>

Песенка

"Пролитую слезу

из будущего привезу,

вставлю ее в колечко.

Будешь глядеть одна,

надевай его на

безымянный, конечно".

"Ах, у других мужья,

перстеньки из рыжья,

серьги из перламутра.

А у меня – слеза,

жидкая бирюза,

просыхает под утро".

"Носи перстенек, пока

виден издалека;

потом другой подберется.

А надоест хранить,

будет что уронить

ночью на дно колодца".

<?>

Песенка о Феде Добровольском

Желтый ветер манчжурский,

говорящий высоко

о евреях и русских,

закопанных в сопку.

О, домов двухэтажных

тускловатые крыши!

О, земля‑то все та же.

Только небо – поближе.

Только минимум света.

Только утлые птицы,

словно облачко смерти

над землей экспедиций.

И глядит на Восток,

закрываясь от ветра,

черно‑белый цветок

двадцатого века.

<?>

Посвящение Глебу Горбовскому

Уходить из любви в яркий солнечный день, безвозвратно;

Слышать шорох травы вдоль газонов, ведущих обратно,

В темном облаке дня, в темном вечере зло, полусонно

Лай вечерних собак – сквозь квадратные гнезда газона.

Это трудное время. Мы должны пережить, перегнать эти годы,

С каждым новым страданьем забывая былые невзгоды,

И встречая, как новость, эти раны и боль поминутно,

Беспокойно вступая в туманное новое утро.

Как стремительна осень в этот год, в этот год путешествий.

Вдоль белесого неба, черно‑красных умолкших процессий,

Мимо голых деревьев ежечасно проносятся листья,

Ударяясь в стекло, ударяясь о камень – мечты урбаниста.

Я хочу переждать, перегнать, пережить это время,

Новый взгляд за окно, опуская ладонь на колени,

И белесое небо, и листья, и полоска заката сквозная,

Словно дочь и отец, кто‑то раньше уходит, я знаю.

Пролетают, летят, ударяются о' землю, падают боком,

Пролетают, проносятся листья вдоль запертых окон,

Все, что видно сейчас при угасшем, померкнувшем свете,

Эта жизнь, словно дочь и отец, словно дочь и отец, но не хочется

смерти.

Оживи на земле, нет, не можешь, лежи, так и надо,

О, живи на земле, как угодно живи, даже падай,

Но придет еще время – расстанешься с горем и болью,

И наступят года без меня с ежедневной любовью.

И, кончая в мажоре, в пожаре, в мажоре полета,

соскользнув по стеклу, словно платье с плеча, как значок поворота,

Оставаясь, как прежде, надолго ль, как прежде, на месте,

Не осенней тоской – ожиданьем зимы, несмолкающей песней.

<?>

***

Проходя мимо театра Акимова,

голодным взглядом витрины окидывая,

выделяя слюну пресную,

я замышляю написать пьесу

во славу нашей социалистической добродетели,

побеждающей на фоне современной мебели.

Левую пьесу рукою правой

я накропаю довольно скоро,

а товарищ Акимов ее поставит,

соответственно ее сначала оформив.

И я, Боже мой, получу деньги.

И все тогда пойдет по‑другому.

И бороду сбрив, я войду по ступеням

в театр... в третий зал гастронома.

<?>