К садовой ограде 4

Снег в сумерках кружит, кружит.

Под лампочкой дворовой тлеет.

В развилке дерева лежит.

На ветке сломанной белеет.

Не то, чтобы бело‑светло.

Но кажется (почти волнуя

ограду) у ствола нутро

появится, кору минуя.

По срубленной давно сосне

она ту правду изучает,

что неспособность к белизне

ее от сада отличает.

Что белый свет – внутри него.

Но, чуть не трескаясь от стужи,

почти не чувствуя того,

что снег покрыл ее снаружи.

Но все‑таки безжизнен вид.

Мертвеет озеро пустое.

Их только кашель оживит

своей подспудной краснотою.

1964

*** ⁵

Кто к минувшему глух

и к грядущему прост,

устремляет свой слух

в преждевременный рост.

Как земля, как вода

под небесною мглой,

в каждом чувстве всегда

сила жизни с иглой.

И невольным объят

страхом, вздрогнет, как мышь,

тот, в кого ты свой взгляд устремишь,

из угла устремишь.

Засвети же свечу

на краю темноты.

Я увидеть хочу

то, что чувствуешь ты.

В этом доме ночном,

где скрывает окно,

словно скатерть с пятном,

темноты полотно.

Ставь на скатерть стакан,

чтоб он вдруг не упал,

чтоб сквозь стол‑истукан,

словно соль проступал,

незаметный в окне,

ослепительный путь ‑

будто льется вино

и вздымается грудь.

Ветер, ветер пришел,

шелестит у окна,

укрывается стол

за квадрат полотна,

и трепещут цветы

у него позади,

на краю темноты,

словно сердце в груди.

И чернильная тьма

наступает опять,

как движенье ума

отметается вспять,

и сиянье звезды

на латуни осей

глушит звуки езды

на дистанции всей.

<?>

***

Мне говорят, что нужно уезжать.

Да‑да. Благодарю. Я собираюсь.

Да‑да. Я понимаю. Провожать

не следует. Да, я не потеряюсь.

Ах, что вы говорите – дальний путь.

Какой‑нибудь ближайший полустанок.

Ах, нет, не беспокойтесь. Как‑нибудь.

Я вовсе налегке. Без чемоданов.

Да‑да. Пора идти. Благодарю.

Да‑да. Пора. И каждый понимает.

Безрадостную зимнюю зарю

над родиной деревья поднимают.

Все кончено. Не стану возражать.

Ладони бы пожать – и до свиданья.

Я выздоровел. Нужно уезжать.

Да‑да. Благодарю за расставанье.

Вези меня по родине, такси.

Как будто бы я адрес забываю.

В умолкшие поля меня неси.

Я, знаешь ли, с отчизны выбываю.

Как будто бы я адрес позабыл:

к окошку запотевшему приникну

и над рекой, которую любил,

я расплачусь и лодочника крикну.

(Все кончено. Теперь я не спешу.

Езжай назад спокойно, ради Бога.

Я в небо погляжу и подышу

холодным ветром берега другого.)

Ну, вот и долгожданный переезд.

Кати назад, не чувствуя печали.

Когда войдешь на родине в подъезд,

я к берегу пологому причалю.

<?>

*** ⁶

Мы незримы будем, чтоб снова

в ночь играть, а потом искать

в голубом явлении слова

ненадежную благодать.

До того ли звук осторожен?

Для того ли имен драже?

Существуем по милости Божьей

вопреки словесам ворожей.

И светлей неоржавленной стали

мимолетный овал волны.

Мы вольны различать детали,

мы речной тишины полны.

Пусть не стали старше и строже

и живем на ребре реки,

мы покорны милости Божьей

крутизне дождей вопреки.

<?>