И. Т. Вепрева - Языковая рефлексия в постсоветскую эпоху - 2005

ленным образом влияющих на характер изменений в языке, и та$ кие общие утверждения считаются вполне достаточными» [Кры$ син, 1989, 80]. Поэтому дадим характеристику тому периоду со$ циальных катаклизмов, которые привели к инновационным язы$ ковым сдвигам, определяющим активизацию метаязыкового сознания.

Реформы России продолжаются второе десятилетие. Шесть с половиной из них в составе Советского Союза (а в конце этого периода — и в борьбе с ним), остальные — вполне самостоятель$ но. Обновление экономических основ, а вместе с ним и полити$ ческого устройства и духовной жизни общества началось с середи$ ны 80$х годов. Историки отмечают несколько дат, которые можно назвать отправными в социально$экономических преобразованиях

вРоссии: в марте 1985 года Генеральным секретарем ЦК КПСС стал М. С. Горбачев, который на апрельском Пленуме ЦК КПСС 1985 года изложил стратегический замысел обширных реформ [см.: Согрин, 1994, 8; Орлов, Георгиев, Георгиева и др., 2000, 452]. Сим$ волом горбачевского курса стало слово «перестройка». Главным рычагом преобразований должно было стать ускорение социально$ экономического развития страны. Экономика СССР к тому вре$ мени представляла собой закосневшую систему. Темпы ее роста неуклонно двигались к нулю. Добиться повышения эффективно$ сти экономики было невозможно из$за крайне высокой инерци$ онности системы, обусловленной централизованным планировани$ ем. Поэтому, чтобы что$то изменить в сложной и громоздкой пла$ новой системе, необходимо было не экономическое, а политическое решение. Такое решение было принято и получило название перестройки. Экономическое осмысление концепции перестройки базировалось на понятии «ускорение». Оно предус$ матривало резкое увеличение темпов роста капитальных вложений

вмашиностроение, которому предстояло обновить основные фон$ ды и обеспечить на этих новых фондах экономический прорыв. Кроме того, ускорение предполагало сдерживание потребления, а также осознанное увеличение дефицита бюджета. С дефицитом все получилось в полном соответствии с замыслом: всего за три года он вырос более чем в 4 раза, а вот со всем остальным оказа$ лось гораздо сложнее. Во$первых, одновременно с перестройкой и ускорением случилась чернобыльская катастрофа, а затем спи$

такское землетрясение, на устранение последствий которых было истрачено колоссальное количество средств. Во$вторых, был принят Закон о предприятии (1987), изменивший порядок расходования прибыли. На этом фоне к перестройке и ускоре$ нию прибавился сначала лозунг о социальной направленности экономики, а затем и о социально ориентированном рыночном хозяйстве.

Макроэкономический итог этого этапа перестройки поначалу казался позитивным. Увеличение бюджетного дефицита расшири$ ло совокупный спрос — как инвестиционный (со стороны госу$ дарства), так и потребительский — что, в свою очередь, сообщи$ ло некий импульс промышленности. В результате в 1989 году был достигнут максимальный объем выпуска промышленной продук$ ции за всю историю России.

Популярности начатых реформ способствовало и то, что совет$ ские люди заждались перемен: их не было уже в течение двадца$ ти лет. «Горбачев же сразу предложил дюжину реформ, а его воз$ раст и энергия внушали веру, что обещания будут воплощены в жизнь» [Согрин, 1994, 19—20]. Предложенный им курс соответ$ ствовал ожиданиям общества, его интеллектуальному уровню и менталитету. Некоторые идеи и реформы Генерального секретаря, позже оцененные как умеренные и ортодоксальные, воспринима$ лись в те годы как революционные. К таковым в первую очередь относились идеи гласности и нового политического мышления [см. об этом: Горбачев, 1988].

Новая идеология и стратегия реформ была впервые изложена Горбачевым на январском пленуме ЦК КПСС в 1987 году. Затем они последовательно развивались на протяжении полутора лет, а кульминацией нового реформаторского курса стала XIX партий$ ная конференция, состоявшаяся летом 1988 года. Политическая основа реформаторского курса к этому времени претерпевает се$ рьезные изменения. Если раньше нужно было ускорять советский социализм, то теперь у социалистической модели были обнаруже$ ны серьезные недостатки. Усилия были направлены на создание новой модели социализма, ключом к пониманию которой стала всеохватывающая демократизация. Под прицел критики попала обширная часть партийно$государственного и хозяйственного ап$ парата, обозначенная общим понятием «бюрократия», или, по определению экономиста Г. Попова, «командно$административная

система». Новый стратегический подход предполагал, что без ос$ новательной очистительной работы и всесторонней демократиза$ ции общества радикальные экономические реформы не смогут осуществиться. В соответствии с этой логикой развивался новый этап перестройки. Он стал будоражащим периодом гласности, периодом активного взлета газет и журналов, книжного бума, кри$ тики «деформаций социализма» в экономике, политике, духовной сфере. Перестроечная публицистика постепенно приобрела соб$ ственную инерцию, и ей становилось тесно в рамках социалисти$ ческого демократизма. Именно к этому периоду относится первый всплеск вербализации метаязыкового сознания.

В 1988 году в идеологию перестройки были включены и неко$ торые основополагающие либерально$демократические принципы, которые прежде относились к буржуазной демократии, — разде$ ление властей, парламентаризм, правовое государство, естествен$ ные неотъемлемые гражданские и политические права человека. XIX партконференция завершилась триумфом для Горбачева и его соратников. Ее резолюции, наносившие удар по советскому тота$ литаризму, создавали надежду и основу для запуска демократиче$ ских механизмов в экономике.

Начало перестройки, ослабление и дальнейший крах советской системы вызвали в СССР взлет оптимизма и надежд на лучшее будущее. События, происходившие в России во второй половине 80$х годов XX века, всколыхнули практически все общество, по$ родили вначале самые радужные надежды.

У политической позиции Горбачева оказались оппоненты как «слева», так и «справа». Реальная опасность «слева» обозначилась уже осенью 1987 года, когда с острой критикой реформаторского курса выступил первый секретарь Московского горкома КПСС Б. Н. Ельцин. Расстановка политических сил в стране стала ме$ няться с осени 1988 года. Единый лагерь сторонников перестройки стал раскалываться: в нем выделилось радикальное крыло, быст$ ро набравшее силу и объединившееся после Первого съезда на$ родных депутатов СССР (май 1989) в Межрегиональную группу депутатов. С выходом радикалов в 1990 году из КПСС закончил$ ся первый период российского демократического движения, осно$ ванного на идеале социализма «с человеческим лицом». На сме$ ну пришел новый, антикоммунистический период. С января 1991 года началась официальная регистрация политических партий

иорганизаций. Антикоммунистический синдром, прочно укрепив$ шийся в массовом сознании в течение двух$трех лет, стал одним из главных факторов, определивших поведение российских изби$ рателей в июньской кампании 1991 года, когда одновременно с избранием президентом Российской Федерации Ельцина в Москве

иЛенинграде были выбраны мэрами два известных радикальных лидера Г. Попов и А. Собчак. Радикализм в России достиг пика политического влияния. Эра Горбачева отходила в прошлое.

Вконсервативной оппозиции новому курсу Горбачева «справа» обозначились два течения — национально$патриотическое, отста$ ивавшее идею «русской исключительности», и ортодоксально$ком$ мунистическое. Крайним выражением национал$патриотизма ста$ ла деятельность общества «Память», в котором совмещались раз$ ные тенденции, от монархической до авторитарно$сталинской. Ортодоксально$коммунистическое движение бросило вызов Горба$ чеву уже в марте 1988 года в связи с публикацией в газете «Со$ ветская Россия» статьи Н. Андреевой «Не могу поступиться прин$ ципами». Организационное оформление этого направления про$ изошло в первой половине 1990 года. Российские консерваторы решили обойти партийных реформаторов следующим образом: поскольку оттеснить Горбачева и горбачевцев от руководства КПСС оказалось невозможным, они выступили с инициативой создания Российской коммунистической партии, в будущем пред$ полагая превратить ее в оплот консерватизма. После политичес$ ких успехов Ельцина и радикалов Горбачев был не в состоянии им противостоять. Неспособность Генерального секретаря КПСС от$ стоять интересы собственной партии заставила ее консервативную часть пойти на самостоятельные защитные действия. В августе, после того как Горбачев уехал на отдых в Крым, консервативные руководители СССР приступили к подготовке заговора, направ$ ленного на пресечение реформ, восстановление в полном объеме власти центра и КПСС. Путч начался 19 августа 1991 года и про$ должался три дня. Среди главных причин скорого краха путча на первом месте оказалась неспособность ГКЧП реалистически оце$ нить возможную реакцию на его действия большинства россий$ ского населения, которое решительно не приняло заговор и заня$ ло сторону российского правительства. Исход схватки между ГКЧП и российскими властями решился 20 августа, когда Ельцин

иего окружение пресекли попытки захвата Белого дома путчис$

тами, переломили ход событий в свою пользу и взяли под конт$ роль всю ситуацию в России. С 22 августа Ельцин и российские радикалы стали пожинать плоды своей политической победы. Начался обвальный распад государственно$партийных структур, цементирующих СССР. Во время встречи в Белоруссии 8 декабря 1991 года лидеры трех славянских республик заключили сепарат$ ное межгосударственное соглашение, в котором заявили об обра$ зовании Содружества Независимых Государств (СНГ), а 21 декабря на встрече в Алма$Ате одиннадцать бывших советских республик (а теперь независимых государств) объявили о создании Содруже$ ства по преимуществу с координационными функциями. Заклю$ чительный абзац алма$атинской декларации звучал так: «С обра$ зованием Содружества Независимых Государств Союз Советских Социалистических Республик прекращает свое существование». Роспуск СССР — результат воздействия суммы субъективных и объективных факторов. Признавая значение субъективных факто$ ров, просчетов и амбиций тех или иных лидеров в процессе рас$ пада СССР, нельзя сбрасывать со счетов объективные причины, одна из которых носит универсальный характер: мировая практика свидетельствует, что многонациональные государства, подобные

СССР, рано или поздно разрушались. Крушение СССР подвело черту под горбачевским периодом современной отечественной истории.

«Анализируя причины неудачи перестройки… можно условно разделить их на две группы: объективную (системную) и субъек$ тивную» [Миронов, 1998, 292—293]. Объективной основой можно назвать принципиальную невозможность глобального реформиро$ вания социалистической экономики в советском варианте, огром$ ный слой бюрократии оказался не в состоянии управлять в новой экономической ситуации. Реформаторское движение не имело широкой социальной базы, у реформы не было массового субъек$ та в различных ее концепциях — квалифицированного рабочего класса, мелкого или крупного собственника. Эти факторы допол$ нялись и целым рядом субъективных причин, порожденных по$ ловинчатостью горбачевских реформ и непоследовательностью в процессе их осуществления.

Психологическая ситуация в стране очень изменилась после 1989 года. «Резко возрос страх перед будущим» [Матвеева, Шля$ ентох, 2000, 775]. Психологическое состояние общества нашло

свое отражение в метаязыковом сознании. Главной причиной ро$ ста катастрофизма было большое число негативных событий, ко$ торые имели место после 1989 года и которые породили неверие и разочарование. В 1990—1991 годах развернулся «парад суверени$ тетов», начались забастовки, стала нарастать общая политическая напряженность, в результате «павловского» обмена денег возник ажиотажный спрос, полностью разбалансировавший потребитель$ ский рынок. В 1991 году начался промышленный спад, продол$ жающийся и по сей день.

Отметим наиболее крупные меры, предусмотренные в плане экономических реформ, обнародованных в конце октября 1991 года на Съезде народных депутатов России самим президен$ том Ельциным. Первая крупная мера — разовое введение свобод$ ных цен с января 1992 года. Она должна была определить рыноч$ ную стоимость товаров и запустить механизм конкуренции меж$ ду предприятиями. Вторая мера — либерализация торговли — должна была ускорить товарооборот. Третья мера — широкая при$ ватизация жилья и предприятий — должна была превратить мас$ сы населения в собственников. Авторами радикальных реформ являлись ведущие министры нового российского правительства, экономисты$рыночники: Е. Гайдар, А. Шохин, А. Чубайс. Пре$ мьер$министр нового правительства Е. Гайдар уже в теоретиче$ ских разработках 1990 — начала 1991 года зарекомендовал себя сторонником «шокотерапии», которая представляла собой поли$ тику быстрого перехода от командно$административной к рыноч$ ной экономике и радикальные методы борьбы с инфляцией и бюджетным дефицитом.

Но уже первая радикальная реформа — отпуск в начале янва$ ря цен — привела к драматическим результатам: большинство на$ селения оказалось за чертой бедности. Самый острый пик страха в России приходится на январь — февраль 1992 года, когда ката$ строфа казалась неминуемой, боялись голода и полного краха все$ го. Проведенная либерализация цен с неизбежностью привела к гиперинфляции, создав мощнейший источник перераспределения богатств. Новые проблемы раскололи прежнее реформаторское большинство: половина его перешла в 1992 году в ряды против$ ников правительственной политики, объединившись с консерва$ торами образца 1990—1991 годов и составив большинство уже с ними. Президент Ельцин твердо встал на сторону Гайдара. Это

привело к противостоянию между президентом и законодательной властью, которая приобрела своего лидера в лице спикера Верхов$ ного Совета Р. Хасбулатова. Главная схватка между правитель$ ственными реформаторами и их оппонентами состоялась на Седь$ мом съезде народных депутатов, который состоялся в начале де$ кабря, когда стали известны итоги экономического развития России за год. Лобовое столкновение президента и Съезда разре$ шилось компромиссом: российское правительство было поручено сформировать новому премьер$министру В. С. Черномырдину. Реформы, связанные с именем Гайдара, продолжались ровно год. Фактически к концу 1992 года обнаружил свой утопизм и потер$ пел поражение стратегический замысел радикального движения 1989—1991 годов, который предполагал проведение быстрых и масштабных рыночных реформ без ухудшения положения народ$ ных масс и быстрое и безболезненное создание демократическо$ го общества.

Лагерь демократов все более раскалывался, к концу 1992 года его большинство находилось в оппозиции к правительству. В России практически не осталось ни одной политической партии, поддер$ живающей курс правительства. Но в действительности оппозиция партий не создавала серьезных проблем для правительства в силу слабости российских партий. Кроме партий, другим каналом выра$ жения оппозиционных настроений являлись средства массовой информации. Особенно пресса утвердилась в качестве центра глас$ ности, выражающего недовольство правительственной политикой. Главным мотивом массовой оппозиции стал морально$нравствен$ ный протест. Перерождение новой власти, новой политической элиты повергло российскую общественность в состояние шока. Другим мотивом недовольства стало свертывание социальных про$ грамм, возникновение и быстрое нарастание в стране социальных контрастов. Главным организованным центром оппозиции стали российский Съезд народных депутатов и Верховный Совет.

1993 год начался с изложения правительством основных стра$ тегических позиций, при этом состояние российской экономики определялось как катастрофическое. Приоритеты правительствен$ ной политики по преимуществу повторяли гайдаровские подходы. Главными среди них объявлялись укрепление рубля, финансовая стабилизация и борьба с инфляцией. Лечение экономических бо$ лезней России предполагалось решать в рамках монетаристского

подхода. Разногласие по вопросу о социально$экономическом и политическом курсе России явилось главной причиной конфлик$ та между исполнительной и законодательной властями, определив$ шей развитие российской политики в 1993 году и завершившей$ ся кровавой схваткой между ними в начале октября.

Драматическая развязка конфликта между исполнительной и законодательной властями сопровождалась активными шагами рос$ сийского президента по закреплению своей победы. Серией указов президент России фактически повсеместно прекратил деятельность органов советской власти. Место прежней государственности дол$ жна была занять новая система, принципы которой закреплялись в проекте новой Конституции. В декабре одновременно с выбора$ ми в новый орган государственной власти — Федеральное собра$ ние Российской Федерации, состоящий из двух палат: Совета Фе$ дерации и Государственной думы, на проведенном референдуме 12 декабря был одобрен проект новой российской Конституции. Состав Госдумы как первого, так и второго (1995) созывов предоп$ ределил острый характер межпартийной борьбы по всем рассмат$ риваемым в ней внутриполитическим вопросам. В частности, оп$ позиционные правительству силы пытались выступить единым фронтом на выборах президента летом 1996 года.

К 1994 году процесс российской модернизации вновь столкнул$ ся с необходимостью смены ориентиров и выбора новой модели. Наибольшую популярность приобрели две концепции. Одна обо$ значается как консервативный либерализм и основывается на идее поэтапного и эволюционного освоения уже воспринятых россий$ ским обществом образцов гражданского общества, рынка, частной собственности, разделения властей. Другую концепцию можно определить как национал$государственную, которая объявляет приоритетным национальный интерес, восстановление России в качестве мощной державы на мировой арене. Кроме того, поли$ тической элитой было осознано, что проведение рыночных ре$ форм «сверху» настолько неэффективно, что угрожает потерей власти. В этой связи широкий отклик в общественном мнении нашла концепция «реального федерализма», расширения социаль$ но$экономических и политических прав российских регионов.

В период 1993 (после октября) — 1996 годов наблюдалась по$ степенная адаптация населения к новой ситуации. В 1996— 1998 годах — новый взлет страхов, связанный с обострением эко$

2 0 Языковая рефлексия в постсоветскую эпоху

происходящих в русском языке и общественном языковом созна$ нии. Современные русисты обратили внимание на эти процессы. Появляется ряд монографических работ, посвященных изучению текущей языковой жизни общества на рубеже веков [см., напри$ мер: Дуличенко, 1994; Костомаров, 1999; Русский язык конца XX столетия, 1996; Русский язык в контексте культуры, 1999; Рус$ ский язык сегодня, 2000; Культурно$речевая ситуация в современ$ ной России, 2000; Стернин, 1998; Ферм, 1994; Шапошников, 1998], проходят научные конференции, посвященные данной про$ блеме. Например, международные и всероссийские конференции на рубеже веков: «Активные языковые процессы конца XX века» (Москва, февраль 2000), «Культурно$речевая ситуация в современ$ ной России» (Екатеринбург, март 2000), «Русский язык на рубеже столетий» (Санкт$Петербург, октябрь 2000), «Русский язык: исто$ рические судьбы и современность» (Москва, март 2001), «Русский язык в современной социокультурной ситуации» (Воронеж, апрель 2001).

Общее мнение сводится к тому, что современные изменения в языке обусловлены прежде всего социальными причинами, а именно социально$экономическими потрясениями, происходящи$ ми в России в последние полтора десятилетия, хотя «новые ис$ точники внешних воздействий на систему усиливали действие ее собственных динамических тенденций, ускоряли их развитие» [Колесов, 1999, 33]. В такие периоды «стихийное, неуправляемое начало» в языке одерживает победу над нормативным, поэтому актуальные языковые тенденции «как бы вырываются наружу» [Гловинская, 1996, 237—238]. Современное языковое состояние было охарактеризовано как динамическая синхрония, «интенсив$ ная динамизация» [Мокиенко, 1998, 38], как «ускоренный пере$ ход к некоему новому эволюционному этапу, который связан с новшествами» [Костомаров, 1999, 290], как синхронный срез с высокодинамичным типом эволюции языка, который «характери$ зуется сравнительно быстрыми сдвигами в функционировании конкурирующих единиц (в течение 10—12 лет) и высоким коэф$ фициентом роста, характеризующим темпы изменений» [Грауди$ на, 1996, 413].

Дискуссионной является проблема, которая была сформулиро$ вана еще в конце перестройки в 1991 году на конференции, орга$ низованной Институтом русского языка Академии наук СССР