И. Т. Вепрева - Языковая рефлексия в постсоветскую эпоху - 2005

кого стилистического яруса; с другой стороны, оставляет за вы$ соким стилем заповедную область разговора «о сущностях».

Рефлексия как фоновая аксиологическая поддержка, участву$ ющая в формировании стилистических норм, может проявляться не только на уровне метаязыковых оценок собственной речи. Реф$ лексия реализуется и как способ социального контроля, т. е. как р е а к ц и и а д р е с а т о в, воспринимающих письменные и уст$ ные речевые тексты, содержащие отступления от стилистических норм литературного языка. В качестве отдельного участка анали$ зируемого дискурса можно представить рефлексивы, отражающие реакцию современного общества на известную фразу президента В. В. Путина. Напомним ситуацию возникновения речевого пре$ цедента. 16 сентября 1999 года В. В. Путин, занимавший в то вре$ мя пост председателя правительства, в официальной обстановке, отвечая на вопрос тележурналиста об отношении премьер$мини$ стра к очередному теракту, употребил выражение, ставшее визит$ ной карточкой политика: Мы будем преследовать террористов вез' де: в аэропорту — в аэропорту, вы меня извините, в туалете пой' маем — мы их и в сортире замочим. Реакция адресата была мгновенной и долгосрочной: с 17 сентября и по сей день это вы$ сказывание в разных контекстных вариантах не сходит со страниц печати. Телезрители, выступавшие в качестве наблюдателя интер$ вью (о фигуре наблюдателя, имеющей статус системообразующе$ го фактора в языке, см: [Кравченко, 1993; 2001]), вступили в ак$ тивный диалог с будущим президентом. Позиция молчащего на$ блюдателя трансформировалась в позицию адресата.

Охарактеризуем анализируемое событие с точки зрения комму$ никативно$этических норм. Встреча с журналистами проходила в рамках официальной ситуации, которая опирается на риториче$ ские критерии нормативности и эффективности и включает ком$ плекс средств, выражающих категорию официальности: строго прогнозируемый характер коммуникативных ситуаций; совпадение границ официального общения с границами социально$статусно$ го общения; выбор нейтральных языковых средств общения; учет аудитории, четкая коммуникативная цель.

В. В. Путин нарушает практически все критерии официально$ сти. Понятна его стратегия нарушения официальности — причи$ на кроется в отторжении ритуальных рамок официального обще$ ния, сформированного во многом тоталитарным обществом. Внут$

ренний протест выработал речевую тактику личностно ориентиро$ ванного общения. Понятна коммуникативная цель — усилить эффективность высказывания, при этом выбран самый простой способ аффектации речи — употребление «сильной» сниженной лексики. В. В. Путин реализовал право говорящего на выбор воз$ можных стилистических средств — нейтрального и маркированно$ го. Но, с другой стороны, «акт предпочтения одного языкового средства другому, так же как степень его осознанности, — это и есть сам говорящий, „образ автора“ данного высказывания» [Ви$ нокур, 1989, 18]. В. В. Путин не вышел за рамки образа «сильной руки», отвечавшего ожиданиям части общества, — аудитория жда$ ла жестких слов от политика и следующих за ними действий. Тем не менее говорящий не достиг желаемого коммуникативного ре$ зультата. Возникший коммуникативный диссонанс объясняется тем, что В. В. Путин использовал стратегию, конвенционально недопустимую в данной коммуникативной ситуации. В связи с этим вспоминается известное высказывание Ю. М. Лотмана: «Го$ лый человек в бане не равен голому человеку в общественном месте». Носитель литературного языка, представитель высшего эшелона власти, используя лексику уголовников, демонстрирует раскованность в ущерб чувству меры, что характерно для инвек$ тивной речевой стратегии, которая отражает эмоционально$био$ логические реакции языковой личности. В. В. Путин в желании приблизить к себе адресата использовал сильный прием, нарушив при этом нормы риторического этоса, — унизил достоинство ад$ ресата, обращаясь к нему на языке уголовников, тем самым по$ нижая всю российскую аудиторию до говорящих на этом языке. Это, как представляется, коммуникативная неудача В. В. Путина.

В. В. Путин не учел интеллектуальной дифференциации совре$ менного общества. В России по$прежнему значимо общественное мнение людей, для которых важны традиции престижа знания и культуры. Интеллектуальная часть общества, приходя в себя пос$ ле коммуникативного шока, в качестве реакции самозащиты пре$ вращает реплику В. В. Путина в его визитную карточку, тиражи$ руя высказывание в рамках иронических текстов.

Покажем типы рефлексивных реакций на это высказывание. Рефлексия по поводу авторско$адресного нехудожественного тек$ ста в официальной ситуации публичного общения осуществляет$ ся по двум направлениям: интерпретационному и собственно оце$

ночному. Интерпретационный фон общественного мнения связан с обсуждением вопроса, является ли Путин куклой в руках имидж$ мейкеров или же он продемонстрировал индивидуальную манеру речевого поведения. Первая точка зрения представлена, например, в журнале «Эксперт». Ирина Волкова, проводящая психолингви$ стический анализ устных выступлений и. о. президента России, ут$ верждает: «Речевое поведение Путина соответствует эталонным об$ разцам политического ток$шоу. Его ответы интервьюерам почти всегда логически отстроены, исчерпывающе немногословны и до$ статочно информативны. Вместе с тем необходимо отметить высо$ кую степень спичрайтерского участия, направленного на «синхро$ низацию» речевых фигур премьера со вкусами и ожиданиями ши$ рокой публики. В первую очередь вспомним крылатое «мочить в сортире». Для нас очевидна навязанность этих слов Путину, их не$ адекватность его манере публичной риторики» [Волкова, 2000, 53].

Существует точка зрения журналистов, которые в поисках ис$ тины опрашивали одноклассников, студенческих друзей Путина, чтобы выявить особенности его речевого поведения. Они пришли к выводу, что в рамках личностно ориентированного общения в ряде ситуаций Путин может себя реализовать как инвективная языковая личность. Приведем примеры: «Друг Путина по развед$ школе рассказывал: как$то носились они по Ленинграду на ста$ реньком путинском “Запорожце”. За рулем сидел Владимир. Вдруг на дорогу выскочил пьяный бомж. Бац! — и алкаш кубарем по$ катился по асфальту. Меня поразила железная выдержка Путина. Он медленно вышел из машины и, сжав кулаки, громко произ$ нес: “Б…дь, я этого козла сейчас замочу!” Бомж в шесть секунд протрезвел и резво$резво сделал ноги» (КП, 2000, янв.). Школь$ ная подруга В. В. Путина в ответ на вопрос журналиста «Как вы относитесь к его высказываниям вроде “мочить в сортире” и “мало не покажется”»? подтверждает: «Да, он так говорит. Он мальчик с улицы. Пусть образованный — но он отсюда, с Баско$ ва переулка брежневских времен, и ничего с этим не поделаешь» (Там же, 2002, июнь). На наш взгляд, при решении обсуждаемого вопроса необходимо учитывать коммуникативные условия конк$ ретного речевого акта. Ситуация, в которой была произнесена «крылатая» фраза В. В. Путина, это ситуация диалога, который разворачивается перед глазами многомиллионной аудитории теле$ зрителей. Устная форма диалога предполагает спонтанность и не$

обходимость постоянной координации участников общения. Офи$ циальная обстановка определяет предварительное заполнение со$ держательно$тематического блока общения, представления о воз$ можных и желательных темах, обсуждение которых значимо при встрече с премьер$министром. Безусловно, была намечена и стра$ тегия поведения Путина. Но подобное прогнозирование в рамках интервью не может предусмотреть детальной проработки реплик, особенно с точки зрения отвечающего на вопросы. Спонтанность диалога проявляет себя в «точечном прогнозировании его содер$ жания» [Борисова, 2000, 26]. В этих условиях анализируемая реп$ лика был неосознанной, поскольку «бессознательное проявляет себя как в выборе языковых средств, так и в моделях их употреб$ ления, которыми люди пользуются… Переключение с одного сти$ ля на другой у людей с высокой степенью языковой компетенции происходит почти автоматически» [Лебедева, 1999, 138]. Сознание представляет собой многоуровневую полифункциональную психо$ логическую систему и противостоит неосознанным процессам, включая их в свое функционирование. Полноценное осуществле$ ние осознаваемых действий невозможно без неосознанных. При общей стратегической направленности речевого поведения Пути$ на на устранение дистанцированности в рамках официального общения его автоцензура, его блок контроля на бессознательном уровне скорее всего пропустил этот сниженный оборот из его лек$ сикона во внешнюю речь, и таким образом возник стилистиче$ ский диссонанс.

Второе направление рефлексивных контекстов — собственно оценочное, отражающее реакцию общества на нарушение стили$ стических норм. Практически все контекстные реакции носят иронический характер. Ирония как один из видов комического наилучшим образом помогает психологически справляться с труд$ ностями и является самым распространенным способом коммуни$ кативной защиты. Иронический аффект создается прежде всего за счет высокой степени мнимого одобрения. Например: Лозунг «Утопим терроризм в сортире!» был с воодушевлением подхвачен нацией (КП, 1999, окт.); Паук тут же принялся всех, кто пользу' ется сортирами, мочить… (АИФ, 1999, дек.); И. о. президента про' возгласил новую, удивительно урологическую стратегию наведения порядка в стране: «Будем, обязательно будем мочить. Нужно толь' ко понять, кого и какими средствами». А чего тут понимать: мо'

фразеологизации высказывания, превращению его в прецедентный текст, который стал употребляться в контекстах различной обще$ ственно$политической тематики.

Подведем итоги проведенным наблюдениям. Нормативно$стили$ стическая система языка — это та его область, которая непо$ средственно связана с сознательно$культурным началом в языке. Ста$ бильность системы должна обеспечиваться движением в оптимальных пределах. Резкие отступления от норм, нарушающие относительно подвижное равновесие, активизируют отрицательную оценочную де$ ятельность современных носителей языка по поводу этих нарушений.

Рефлексивная деятельность языкового общества, проявляюща$ яся как аксиологическая реакция носителя языка на ненорматив$ ное вхождение в литературный язык сниженной лексики, свиде$ тельствует о формировании направления в стилистической норме, связанного с устремлением сниженных единиц в литературный язык, о динамике нормы в рамках синхронной системы языка.

Деривационный критерий

Как мы уже отмечали, производящие формы тяготеют к нор$ мативности как более простые, а производные формы — к ненор$ мативности как более сложные. Поэтому сложные в деривацион$ ном плане слова сопровождаются метаязыковым комментарием.

Деривационные процессы в системе языка сводятся к двум раз$ новидностям: 1) формально$семантической деривации; 2) семанти$ ческой деривации. Охарактеризуем метаязыковое комментирование слов, испытавших на себе действие деривационных процессов.

1. Ф о р м а л ь н о$с е м а н т и ч е с к а я д е р и в а ц и я прояв$ ляется в слове как его внутренняя форма. Феномен «внутренней формы слова», связанный в русской лексикологической традиции с именем А. А. Потебни, представляет собой сложное явление, так как по «ведомству» внутренней формы проходит целый комплекс проблем, связанных с накладывающимися друг на друга семанти$ ческими, этимологическими, словообразовательными и фонетиче$ скими отношениями [см.: Норман, 1999, 209]. Вслед за Б. Ю. Нор$ маном, не углубляясь в сложность анализируемого явления, опре$ делим внутреннюю форму как мотивировку, или признак, лежащий в основе наименования [см.: Там же, 210]. Рефлексив$

ные высказывания зачастую интерпретируют слово с точки зрения мотивировочного признака, лежащего в основе слова, причем дан$ ная интерпретация представляет собой обычно образцы так назы$ ваемой ложной, наивной, народной этимологии. Под это понятие обычно подводятся все случаи осмысления слов, которые «не со$ гласуются с принципами научной этимологии» [Будагов, 1965, 81; см. также об этом: Введенская, Колесников, 1983; Никитина, 1989; Норман, 1999]. Н. Д. Голев оценивает факт участия метаязыково$ го сознания в оживлении внутренней формы как качественно новое явление, создание «вторичных внутренних форм», процесс ремотивации [Голев, 1989, 113]. Данный факт ремотивации вызы$ вает у лингвистов законный вопрос: зачем говорящему обращать$ ся к диахроническому аспекту жизни слова, когда с точки зрения синхронного функционирования слово не нуждается в мотивиров$ ке, которая может помешать успешному коммуникативному акту?

Идеальный знак должен быть немотивированным, и «на фоне таких требований знак, сохраняющий этимологический «привкус», выглядит отклонением, в определенном смысле уродом» [Норман, 1999, 210]. Мотивированные знаки всегда стремятся к утрате при$ чинной связи между значением и формой, к условности связи, базируемой на традиции или общественной конвенции. Современ$ ные исследователи$мотивологи рассматривают процесс оживления внутренней формы как «обязательный компонент языковой спо$ собности» языковой личности [см.: Пересыпкина, 1998, 8], кото$ рый реализуется как мотивационно$ассоциативный механизм, да$ ющий каждому говорящему «синхронно$функциональное ощуще$ ние генезиса слова» [Там же, 7]. Реализация этого механизма в условиях речевого акта может быть вызвана разными причинами: 1) при процессе идентификации нового слова опора на внутрен$ нюю форму слова облегчает запоминание и «присвоение нового слова» [Медведева, 1992, 77], окрашивая эту работу положитель$ ными эмоциональными переживаниями, которые сопутствуют процессу углубления в «тайны языка»; 2) при функционировании новой лексической единицы актуализация механизма внутренней формы знака устраняет возможное непонимание, а при функцио$ нировании узуального слова способствует «упрочению системных связей между словами» [Норман, 1999, 211].

Поскольку выбор слова в памяти говорящего осуществляется не только по семантическому, но и по формальному (звуковому)

сходству [Сазонова, 1994; Тогоева, 1994], то носитель языка пы$ тается на основе случайного сходства по форме придать немоти$ вированному слову внутреннюю форму, истинную или ложную. Приведем примеры подобных рефлексивов, которые показывают, что актуализация звуковых связей между лексическими единица$ ми не всегда умещается в случаи народной этимологии: А потом наступило время героев'болтунов. На трибуну выскакивали люди и, сбивая друг друга с ног, начинали выкрикивать что попало. — Кто они? — Успешники. Те, кто успел. Слова «успех» и «успел» в русском

языке очень красиво сочетаются. Вот я их и называю «успешни& ки» — в двух смыслах. (АИФ, 1999, февр.); В последние дни мы до' казали, что Россия — родина не только слонов, но и волнистых по' пугайчиков (волнистых — от слова «волна», попугайчиков — от сло& ва «попугать») (МК$Урал, 2000, нояб.); Константин Боровой объявил о том, что все депутаты Думы подкуплены и за «огромные бабки» (выражение Константина Натановича) лоббируют принятие решений, выгодных тем или иным группам. Тут, конечно, форменный скандал начался. Поначалу депутаты в этимологию ударились: сло& во «лоббирование» — уж не от «лобио» ли происходит? А потом из' бранники сильно обиделись (МК$Урал, 1997, окт.); Поскольку в сло& вах «говядина» и «разговляться» есть общие корни, я решил сегодня взять говядину (ОРТ, Смак, 30.04.00); Эту рыбку в Бразилии мно' гие побаиваются. И недобрая слава о ней известна повсюду. На рус' ском языке в прошлом ее называли пирайа. Теперь называют пира& нья. Чувствуете приближение к слову «пират» (КП, 2000, февр.);

Сейчас ведь полная вседозволенность. Так называемой цензуры нет, и все счастливы, забывая при этом, что корень'то в слове «ценз», а это вещь совсем не бесполезная (Там же, 2001, май); Я обыватель. И весьма этим доволен. Заметьте, слово не ругательное, а самое

что ни на есть обиходное. От другого хорошего русского слова «оби& тель». И дальше — обитать, в смысле «чувствовать прелесть бы' тового уюта», не только домашнего, но и в городской среде, да на тех оке дорогах городских, наконец (4 канал + все ТВ, 2000, авг.);

Вевропейских языках слово «страхование» означает «уверенность».

Внашей страховке звучит страх (АИФ, 1997, окт.); Принцип фес' тиваля от слова «фест» — праздник, не праздность, но праздник (МК$Урал, 2000, июль); Он сразу заинтересовался, почему это чер& нильница называется «непроливайкой»? Неужели совсем? Ни капель' ки? На первом же уроке он изо всех сил подул в загадочную черниль'

ницу. Получилось! (4 канал + все ТВ, 1998, авг.). Иногда говоря$ щий на основе звуковых связей между словами заведомо окказио$ нально использует эти фонетические ассоциации как элемент язы$ ковой игры, а метаязыковой комментарий — как речевой прием, выполняющий эстетическую и фатическую функции (Ахматова называла этот прием «теорией знакомства слов», поскольку обо$ стренное внимание к смысловой «памяти» слова «превращает лек$ сическую единицу в источник, из которого автор извлекает забы$ тый смысл и актуализирует его» [Ляпон, 2001, 264]). Но последний тип рефлексивов не отменяет первоначальную коммуникативную функцию подобных рефлексивов — опознавать новую единицу и способствовать упрочению положения слова в лексической систе$ ме. Приведем рефлексивы, которые выполняют задачу введения нового слова в современный лексикон через обращение к моти$ вировочному признаку: Кстати, слово «оффшор» дословно означа' ет «вне берега», «за пределами прибрежного шельфа». Все, что свя' зано с оффшорным бизнесом, не должно иметь отношения к казне той страны, где оффшорная фирма зарегистрирована. Казна этого государства в буквальном смысле остается на суше (Новая газета, 1997, окт.); Слово «аллоплант» переводится как «чужой саженец». Почти 30 лет назад молодой врач Эрнст Мулдашев с единомышлен' никами открыли способ, как из тканей умершего человека получить материал, который бы смог восстанавливать здоровые ткани у живых (АИФ, 2002, июнь).

Иногда перед говорящим стоит противоположная задача: опи$ раясь на внутреннюю форму, мотивировать свой отказ употреблять ту или иную единицу: Господин президент! Не обращаюсь к Вам с привычным словом «товарищ», так как история происхождения это' го обращения уходит в давние времена, когда с этим словом обра' щались друг к другу воры: доставив награбленный товар к своим товаркам, они требовали за это щи, вот и получилось — товарищ, то есть товар — щи. Поэтому президента не хотелось бы называть «товарищем» (Открытое письмо Д. Васильева президенту СССР

М.С. Горбачеву, Память, 1991, янв.).

2.Актуализация того или иного производного значения слова в процессе порождения и понимания речи предполагает а к т у а$ л и з а ц и ю с о ч е т а т е л ь н ы х с п о с о б н о с т е й выбираемой лексемы, р а з г р а н и ч е н и е з н а ч е н и й многозначного слова. В психолингвистике на сегодняшний день