5.4. Исторические музеи

Специализированные исторические музеи появились в конце XVIII в. Великая французская революция вызвала к жизни один из первых в мире специализированных исторических музеев — Музей французских памятников в монастыре малых августинцев в Париже (1795). Его основатель художник Мари-Александр Ленуар сконцентрировал в музее архитектурные фрагменты, надгробные памятники, скульптуры, конфискованные в церквях и дворцах. Каждому веку посвящался отдельный зал. В зале «Елисейские поля» были расположены надмогильные памятники Декарта, Мольера, Лафонтена и других выдающихся представителей французской культуры. Романтический памятник посвящался знаменитым разлученным влюбленным Абеляру и Элоизе. Историк Жюль Мишле, осуждая закрытие музея, в 1816 г. во время реставрации династии Бурбонов писал: «Именно здесь и не в каком другом месте ко мне пришло острое интуитивное понимание истории».

Деятельность Музея французских памятников в Париже (1795—1816) была продолжена в Музее Клюни и Музее национальных древностей в Сен-Жермен-ан-Лей.

В 1833 г. коллекционер Мари-Александр Сомерар приобрел дворец аббатства Клюни в Париже. На протяжении 40 лет он сконцентрировал в помещении дворца памятники античности и эпохи Возрождения. После смерти коллекционера здание вместе с собранным приобрело государство.

Подъем национального самосознания в разных странах Европы обусловил появление военно-исторических музеев. Часто их создавали после поражений в войнах или подавлений революций, чтобы поддержать приверженность традициям или возродить гордость за свое прошлое.

Так, идея Наполеона создать галерею своих побед не осуществилась во время его триумфов, так как сами эти триумфы достаточно красноречиво говорили за себя. Зато в 1837 г. при «короле-гражданине» Луи-Филиппе в Версале был создан исторический музей, в котором 33 огромные картины напоминали о победах французского оружия. Организаторы музея старались отдать должное всем социальным группам населения страны. Зал 1830 г. прославлял рабочих, строивших баррикады во время Июльского восстания, свергнувшего власть Бурбонов, а зал крестовых походов прославлял старую аристократию. Позже музей был дополнен гигантскими полотнами на темы колониальной войны Франции в Алжире, Крымской войны, итальянских кампаний, неудачной франко-прусской войны. Музей воспитывал национальное самосознание и чувство патриотизма у поколения французов, которое позднее воевало в окопах первой мировой войны против германской армии.

Венский музей национальной славы был создан в 1850 г. как реакция на побежденную властями Австрии революцию 1848 г. В его салоне находилось 56 статуй прославленных австрийцев.

В начале XIX в. музеи впервые начали выполнять определенную роль в пробуждении национального самосознания у этносов, которые находились под чужеземным гнетом или подвергались агрессии со стороны сильных соседей. Одновременно пришло признание того, что музей является наиболее удобной формой хранения материальных свидетельств исторического прошлого этноса. Впервые подобные музеи возникают на национальных территориях Австрийской империи. В Венгрии, в Пеште (позже в составе Будапешта), в 1802 г. по инициативе графа Ференца Сечени и при поддержке общественности был открыт Исторический музей. В 1837—1847 гг. в Пеште сооружается здание Венгерского национального музея, в экспозициях которого была отражена история страны со времен римского завоевания ее территории. Этот музей сыграл важную роль в развитии национального самосознания и подготовки освободительной революции 1848—1849 гг.

Формирование национального самосознания чехов обусловило появление в Праге Чешского национального музея (1818), собрание которого свидетельствовало о культурной идентичности чешского этноса. Музей был открыт по инициативе и на средства общественности. В этом же году в Брно (чешская провинция Моравия) был открыт Моравско-силезский государственный музей.

На территории сегодняшней Хорватии, в ее приморской части — Долматии, еще до присоединения к Австрии существовали домузейные собрания. В Задаре в 1804 г. путешественник из Беларуси князь Александр Сапега осмотрел собрание гербов славянских дворянских родов у графа Г. Стратика, а также коллекцию античных бюстов и статуй умершего незадолго до его приезда доктора Даниэля.

В 1820 г. был открыт Национальный музей в Сплите (Долматия), а в 1846 г. — Национальный музей в Загребе.

В соседней Словении в 1821 г. открыл свои двери Национальный музей в Любляне.

Интерес к историческому прошлому в скандинавских странах определялся, с одной стороны, расширением научных взглядов историков, которые выйдя за рамки античного искусства, приступили к изучению собственной мифологии и истории материальной культуры, с другой — всеобщим недовольством тем, что в результате исторических перемен Дания и Швеция оказались на окраине Европы.

В Скандинавских странах, проигравших войну соседним сильным государствам, но сохранивших самостоятельность, музеи создавались правительством. В 1819 г. в Копенгагене открылся музей северных древностей (археологический), первым руководителем которого был археолог и этнограф Кристиан Томсен. Позже он создал в Копенгагене этнографический музей. На основании изучения добытых им для музея в ходе раскопок богатых материалов, ученый распределил их по материалу изготовления, на предметы каменного, бронзового и железного веков (1836). Таким образом возникла известная периодическая систематизация, которая основывалась на теории «трех веков». Позднее эта систематизация была подтверждена преемником К. Томсена Е.Я. Ворсо, доказавшим существование бронзового века. Систематизацию датских археологов приняли специалисты из соседней Германии. Однако во французских музеях археологические материалы до конца 60-х гг. XIX в. по-прежнему систематизировались по сущностному, внутреннему признаку (период до применения металла, период римского завоевания, галло-римская эпоха).

В Германии создание музейных символов национального единства предшествовало политическому объединению различных немецких государств. Желание В. фон Гумбольдта воспитать немцев как «подлинных европейцев» было вытеснено мощным патриотическим пафосом писателя Ф. Шлегеля. Сторонники последнего разработали план Национальной галереи как места воплощения сущности тевтонского духа. В галерее предполагалось разместить произведения художников всех времен и школ.

Против подобного характера галереи были высказаны возражения и даже протесты. Однако патриотические тенденции возобладали и Новая пинакотека — бывшая частная галерея баварских монархов в Мюнхене — была открыта в 1836 г. как музей преимущественно немецких живописцев.

В первой половине XIX в. продолжали развиваться исторические музеи в России. В своей книге «Достопамятности Санкт-Петербурга и его окрестностей» (1817) русский коллекционер П.П. Свиньин перечисляет наиболее заметные предметы Достопамятного зала, в том числе «флаг стрелецкий, статую Екатерины II, медальон Григория Орлова, одноколку Петра I, пушки, модели крепостей, флаг свободы, поднятый во время восстания 1794 г. Т. Костюшко, кресло Стеньки Разина, пушки Отечественной войны 1812 г.». Доступ в Достопамятный зал был возможен только с разрешения высшего начальства.

В 1805 г. планировалось создание на базе Модель-камеры Морского музея в Санкт-Петербурге. Однако в связи с участием ее заведующего капитан-лейтенанта М.А. Бестужева в восстании декабристов Николай I распорядился ликвидировать это учреждение.

Рядом с гербовым залом Зимнего дворца в 1826 г. по проекту зодчего Карла Ивановича Росси была построена военная галерея, где размещалось 332 портрета генералов — участников Отечественной войны 1812—1814 гг. Над выполнением портретов в течение десяти лет работал приглашенный в Россию известный английский художник Джордж Доу. Ему помогали русские живописцы А.В. Поляков и В.А. Голике. Лишь три больших конных портрета были написаны другими мастерами: портреты Александра I и его союзника прусского короля Фридриха-Вильгельма III — немецким художником Францем Крюгером, создателем идеализированных, холодных и официальных произведений. Портрет другого союзника, австрийского императора Франца I, был выполнен Петром Крафтом.

В центре галереи находился исполненный Дж. Доу большой портрет главнокомандующего русских войск фельдмаршала М.М. Кутузова, рядом с которым были помещены портреты самых известных генералов — П.И. Багратиона, Д.В. Давыдова, А.Н. Сеславина, А.П. Ермолова, а также большой портрет прославленного полководца М.Б. Бар­клая де Толли. Были в галерее и 13 пустых рам, на которых написаны только воинские звания и имена генералов. Эти генералы или погибли на поле боя, или не дожили до времени создания галереи, или не сохранились их изображения.

В первой половине XIX в. в Российской империи довольно активно развивались специальные исторические дисциплины, в том числе археология и этнография. Проводились археологические экспедиции, изучался быт и нравы народов России.

Основанное в 1845 г. Русское географическое общество открыло отделение этнографии, которое развернуло сбор материалов по всей империи.

Создавались специализированные общества и комиссии по археологии и археографии. Были созданы общества истории и древностей при университетах Москвы, Харькова, Казани. Большинство из них вело активную деятельность по собиранию исторических памятников.

В этот период по инициативе научной общественности формируются музейные собрания на национальных территориях империи, в том числе в Украине, Польше, Литве, Латвии, Эстонии, что свидетельствовало о подъеме национального самосознания населявших их этносов. Среди этих собраний следует выделить музей этнографического типа в дупле дуба Баублис в Жемайтии, созданный шляхтичем Дионизасом Пошкой (Пашкевичем) в поместье Биотай (1812), музей Рижского общества истории (1834), музей Общества истории и древностей Прибалтийских провинций в Риге (1834, переведен в 80-е гг. XIX в Домский собор), музей древностей при Киевском университете (1835), провинциальный музей Эстляндского литературного общества в Ревеле (Таллинне) (1842), Готическая галерея в Варшаве (1802) и др.

Появлялись новые музеи в основном по инициативе научной общественности и частных лиц. В их числе был мемориальный музей Петра I в деревне Веськи Ярославской губернии (1803).

Процесс дифференциации наук, который происходил на основе возрастания фактического материала и его теоретического осмысления, требовал специализации исследований. Последнее обусловило возникновение такого специализированного исторического собрания, как Азиатский музей в Санкт-Петербурге, сформированный на основе восточных коллекций Кунсткамеры.

В конце 50-х гг. ХIХ в. из Азиатского музея были изъяты этнографические предметы и переданы вновь образованному этнографическому музею. Кроме Азиатского музея из Кунсткамеры примерно в то же время выделился Египетский музей, в котором экспонировались статуи, барельефы и мумии.

К этому периоду относится возникновение археологических музеев в Причерноморье. Их появление отражало интерес к выявленным в Таврии в ходе археологических раскопок античным памятникам. Лучшие таврические археологические находки отправлялись в Эрмитаж, однако многое оставалось на юге России. Созданию музеев в этом регионе способствовало правительственное распоряжение об охране исторических памятников Крыма (1805).

Недалеко от мест раскопок появлялись археологические собрания на Украине: в Николаеве при Черноморском гидрографическом депо (начальник И.И. Траверсе, 1806), Музей древностей в Феодосии, созданный С.И. Броневским (1811), в Одессе (1825), Керчи, созданный И.А. Стемпковским, Херсоне (конец 20-х гг. XIX в.).

В первой четверти XIX в. в России возникает проект создания Национального исторического музея. К сожалению, проект, авторами которого были члены Румянцевского кружка Ф. Аделунг и Б. Вихман, не привлек к себе внимания властей.

В Беларуси в первой половине XIX в. частное коллекционирование исторических памятников имело особое значение. Оно позволяло формировать фонд национальных культурно-исторических ценностей. Активизация собирательской деятельности создала определенную атмосферу в обществе, предпосылки, необходимые для возникновения публичных музейных собраний.

Среди собирателей усилился интерес к отечественной культуре и истории. Коллекционеры формировали источниковедческую базу, необходимую для исследований по археологии, этнографии, искусствоведению. Музейные предметы, которые находились в частных собраниях, вызывали все больший общественный интерес. В связи с этим развивалась традиция преобразования ранее закрытых собраний в публичные музеи.

К рассматриваемому времени принадлежит начало коллекционерской деятельности К.П. Тышкевича. Его собрание, сформированное с помощью младшего брата Е.П. Тышкевича, руководившего созданием Виленского музеума древностей, размещалось в Логойском дворце. Осознавая важность логойского собрания для развития науки, К.П. Тышкевич пожертвовал большую его часть Виленскому музею древностей, часть археологических находок отдал в Краковский музей археологии, коллекцию стекла эпохи Римской империи — в Варшаву. «Выдающуюся коллекцию доисторических древностей Западного края» он передал в распоряжение Московского археологического общества.

Если собрание К.П. Тышкевича включало преимущественно историко-археологические материалы, то собирательская деятельность Н.П. Румянцева была связана с археографической и источниковедческой работой, которая развернулась в России в начале прошлого столетия. Как известно, все богатейшее собрание Н.П. Румянцева легло в основу музея, открытого в Петербурге в 1832 г. Туда в соответствии с его последней волей перевезли и гомельские коллекции.

Во второй четверти XIX в. современникам было хорошо известно военно-историческое собрание А. Гюнтера, находившееся в поместье Добровляны Свенцянского уезда. Значительной военно-исторической коллекцией в поместье Дедынка Дисненского уезда располагал отставной капитан кавалерии армии Великого княжества Литовского Я. Рудницкий. Интересное собрание военно-исторического профиля имели представители рода Ходасевичей. Рассматривая историческое коллекционирование в Беларуси первой половины XIX в., нельзя обойти молчанием коллекцию церковных древностей купца-старовера И.И. Собольщикова в Витебске. Ее появление свидетельствовало об окончании периода полной монополии собирателей-аристократов, развитии коллекционирования в сторону большей демократизации.

Повышение роли общественности в организации музеев с конца XVIII в. наблюдается и на американском континенте. Здесь возникают новые научные общества, при которых образуются музеи. Организаторы и члены этих обществ были последователями идей Просвещения, искренне верившими в силу знаний и ума.

В Соединенных Штатах Америки первые исторические общества в Бостоне (1719), Нью-Йорке (1804) и Уорчестере (1812) составляли широкие просветительские программы. Например, Нью-Йоркское историческое общество собирало для своего музея образцы чучел животных, коллекции растений, минералов, продукцию промышленности и сельского хозяйства американского континента и прилегающих к нему островов, медали и монеты, картины старых европейских мастеров, ассирийские скульптуры, египетские редкости, в том числе мумии, а также документы, рисунки, предметы, сделанные в Нью-Йорке. Со временем общество ограничило тематику своих коллекций и избавилось от непрофильного материала.

Мода на панорамы, возникшая в Европе, охватила и Америку. В 1830 г. в Париже на Елисейских полях показывалась панорама художника Жана-Шарля Ланглуа «Сражение при Наварине». Ее посетители заходили на носовую часть палубы корабля, который принимал участие в знаменитом тогда морском сражении, и выходили из кормовой части палубы, осмотрев морское сражение. Восковые фигуры покалеченных и умирающих моряков, реально звучавшие голоса специально нанятых для участия в представлении людей повышали эффект зрелища. Видевшие панораму утверждали, что чувствовали себя так, как будто находились во время сражения на борту судна. Ж.-Ш. Ланглуа после этого создал несколько похожих панорам, в основном на батальные темы.

В 1849 г. американец Генри Льюис создал огромную панораму реки Миссисипи — от Сент-Пола до Нового Орлеана. Показ панорамы сопровождался устным комментарием и музыкальным сопровождением.

В рассматриваемый период попытки использовать историческое прошлое как средство воспитания национальной гордости и доверия к правящей власти наблюдается и в области охраны исторических памятников. Луи Филипп и его министр внутренних дел историк Ф. Гизо в 1839 г. основали во Франции службу охраны исторических памятников. Ею успешно управляли писатель Проспер Мериме и архитектор Виолет-ле-Дюк, которые провели инвентаризацию памятников истории. Здания, имевшие историческую и эстетическую ценность, даже если они принадлежали частным лицам, отдавались под государственную охрану для того, чтобы предотвратить их разрушение и изменения внешнего вида.

Виолет-ле-Дюк разработал концепцию и технику реставрации. Хотя его иногда и упрекали за чрезмерное старание добиться полной исторической аутентичности, Виолет-ле-Дюк спас сотни замков, церквей и других памятников истории. Эти материальные «свидетельства прошлого» часто становились подлинными историческими музеями.

Движение за охрану памятников истории во Франции свидетельствовало об уважении нации к своему наследию в форме древних зданий.

В Соединенных Штатах Америки, где древней архитектуры не было, получила развитие мемориализация зданий, прежде всего связанных с деятельностью участников войны за независимость и в первую очередь Джорджа Вашингтона, главнокомандующего войсками североамериканских колонистов. Мемориализации таких исторических объектов добивались общественные организации, которые создавались специально с этой целью. По мнению основателей таких организаций, посещение подобных мемориальных музеев должно было воспитывать чувства историзма и патриотизма. В 1850 г. был основан мемориальный музей в Хасбрук Хаузе, бывшем штабе Дж. Вашингтона, в Ньюберге (штат Нью-Йорк), а через десять лет по инициативе женской организации во главе с Э.П. Канингем начались реставрационные работы в поместье Дж. Вашингтона Маунт Вернон.

Общественные комитеты музеефицировали «Эрмитаж» генерала Джексона в Нэшвилле (Тенесси), Уэлли Фордж (место боев во время войны за независимость в Пенсильвании) и другие памятные места.

* * *

Британский музеолог Фредерик Кеньен так охарактеризовал ситуацию, сложившуюся в музейной деятельности рассматриваемого периода: «Ни в XVIII, ни в первой половине XIX века про музеи нельзя было сказать, что они занимают важное место в культурной жизни любой страны. Они начали служить ученым. Художникам и ученым в музеях было хорошо. Но для широкой публики музеи оставались собранием диковин, не понятных для неподготовленной публики».

Отбор и презентация музейных предметов находились на низком уровне. Посетитель должен был хорошо разбираться в представленной в музее тематике, чтобы пополнить свои знания или получить стимул к дальнейшим размышлениям. Попытка организовать процесс коммуникации, сделанная в ряде экспозиций, уничтожалась визуальным «шумом», который создавали щиты или витрины, где располагались несовместимые предметы.

Мотивация посещения музеев представителями низших сословий коренным образом отличалась от того, что приводило туда монархов, знать, ученых и др. В своем большинстве люди работали до изнеможения, чтобы заработать на самое необходимое. У них не было ни времени, ни сил посещать музеи для получения знаний либо эстетического удовлетворения. Мотивация массового посетителя принципиально не изменилась с того времени, когда толпы древних греков и римлян приходили в храмы, хотя вера в рог единорога, волшебные камни или мумию потеряла свою силу.

Стремление к искусству и наукам приглушалось более прагматическими заботами, за исключением талантливых и высоко образованных личностей.

Правила, ограничивавшие доступ посетителей в музеи, не всегда были главной причиной их небольшой популярности. Мысли многих посетителей оставались за стенами музея даже во время осмотра экспозиционных залов. Большинство людей не воспринимало каноны, полученные в наследство от кабинетов и галерей частных коллекционеров прошлых столетий, которые не только автоматически сохранялись, но и часто перерождались в невероятные гибриды, сочетавшие функции кладовой, дворца и мастерской художника. То, что люди видели в большинстве крупных музеев Европы, мало касалось их жизни, эффект от осмотра чудесных и редких предметов был не более, чем кратковременная вспышка восхищения.

Вместе с тем в первой половине XIX в. в музейной работе произошли определенные перемены. Увеличилось количество публичных музеев, расширилась география их размещения, начался процесс дробления некоторых комплексных крупных музеев на меньшие специализированные учреждения, уделялось больше внимания их воспитательной функции. Все чаще устраивались промышленные и сельскохозяйственные выставки, на базе которых создавались музеи. Тенденции, наметившиеся в музейном деле в первой половине XIX в., получили развитие в последующий период.