Режиссеры настоящего

ную кинематографию — японскую. В голливудском фильме «Мему­ ары гейши» японских гейш играют более красивые и более раскру­ ченные китайские актрисы . «Горбатая гора» — фаворит «оскаровской» гонки и один из самых сенсационных американских фильмов последних лет — снят китайцем Энгом Л и , создателем «Крадуще­ гося тигра, затаившегося дракона». Китайские фильмы Чжана Имоу и Чена Кайге успешно д е м о н с т р и р о в а л и с ь в Канне в течение всех 90-х годов, а «Прощай, моя наложница» удостоена «Золотой паль­ мовой ветви». И все же то, что произошло в 2006-м, достаточно ре­ волюционно. За всю историю Каннского фестиваля только раз его жюри возглавлял посланец Азии — японец Тэцуро Ф у р у к а к и : это было в далеком 1962 году. Вонг Кар Вай стал вторым.

Характерно при этом, что, несмотря на мощь континентального Китая, успехи синоязычного кинематографа часто связаны с край ­ ними, пограничными точками — Гонконгом и Тайванем, где не толь­ ко больше творческой свободы, но и сильнее индустрия . Вонг Кар Вай — детище г о н к о н г с к о й культурной среды и пасынок местной жанровой традиции, которая утончилась настолько, что смогла поз­ волить себе отъявленное эстетство.

Лентой, принесшей Вонгу ш и р о к у ю известность, стал «Чункинский экспресс» (1994), в котором триллер и мелодрама, смешанные в смелых пропорциях, разыгрывались на фоне городского муравей­ ника. Когда картина только появилась, ее определяли как романти ­ ческую комедию. Можно сказать и так, списав на китайскую с п е ц и ­ фику раздвоение сюжета на две родственные составляющие: в каждой есть полицейский, и он переживает разрыв со своей девуш­ кой. Иногда складывалось впечатление, что эти части совсем рас­ падаются — как будто киномеханик перепутал ролики . Но именно это стало основой стиля Вонга, который рифмует разные истории, рассказывает их как одну, вечную, достигая построением среды и монтажом эффекта движущейся и м п р е с с и о н и с т и ч е с к о й картины, или фильма французской «новой волны» в восточных фактурах. Уже тогда огромную нагрузку брал на себя оператор - гений Кристофер Дойл, на чьих плечах камера становилась живым с у щ е с т в о м , про ­ никая в самую душу Гонконга.

71

Занятно, что у мужчин-героев этого фильма нет имен . Один (Такеси Канесиро) фигурирует как Офицер № 233, другой (Тони Люн Чу Фай) — как Офицер № 663. Числа вообще значимы и символичны в мире Вонга Кар Вая. Так, первый из героев, дабы пережить лю­ бовный к р и з и с , в течение месяца скупает в лавке к о н с е р в и р о в а н ­ ные ананасы со сроком годности 1 мая, потом, когда наступает этот срок, съедает их р а з о м , напивается и идет в бар. Происходящее снято Дойлом в его уникальной манере, которая сама по себе, еще до монтажа, формирует ритм фильма — как бы з а м е д л е н н ы й , как бы расслабленный, но при этом вязкий и сгущенный.

Этот слегка наркотический ритм воспроизводит свойство челове­ ческого сознания: когда происходит что-то судьбоносное, время за­ медляется, сжимается в образы, которые потом преследуют память. Один из таких образов — загадочная блондинка в парике и темных очках, которая движется по эскалатору. Д в и ж у щ и е с я лестницы — не просто типичная деталь, но структурная образующая пейзажа Гонконга, где господствует вертикаль холмов и небоскребов, а прост - ран-ство представляет собой словно бы один сплошной мол с бес­ численными магазинчиками, барами, музыкальными автоматами и неоновыми надписями. Этот пейзаж стал главным брендовым от­ крытием Вонга Кар Вая, а сами сюжеты его городских сказок, прос­ тенькие, если не примитивные, казались странно привлекатель­ ными, будучи вписаны в призрачный эллиптический контур восточ­ ного мегаполиса и озвучены мелодией группы Mamas and Papas — «California Dreamin».

До России Вонг Кар Вай доходил еще труднее, чем до Европы. Поскольку сами мы решительно не в состоянии осознать, что п р о ­ двинутое кино сегодня делается на Востоке, то и Вонга Кар Вая от­ крываем через Тарантино (который, видите ли, на его фильмах пла­ чет) или через Канн. В о б щ е м , это еще один поезд, промчавшийся мимо нас не с той стороны, откуда ждали. Первые вагоны, датиро ­ ванные концом 80-х — началом 90-х годов, можно только описать по свидетельствам очевидцев. Начиная с «Чункинского экспресса» поезд становится з р и м ы м . Так оно и было исторически: именно эта горько-сладкая лента о неприкаянных полицейских, загадочных

72

наркокурьершах, влюбчивых буфетчицах и ветреных стюардессах принесла Вонгу славу, призы и сделала его культовым режиссером, диктатором мирового стиля.

Два других фильма Вонга первой половины 90-х укрепили его профессиональную репутацию, но и только . «Падшие ангелы» (1995) — ноктюрн с пятью персонажами и той же призрачной г о н ­ конгской аурой — были даже больше з а м о р о ч е н ы , сюжет оконча­ тельно терялся в игре искаженных линз и скошенных углов.

«Прах времен» (1994) — первый заход Вонга Кар Вая в область костюмного кино. Хотя по жанру это фильм боевых искусств и Вонг вполне компетентно режиссирует сцены поединков и кровопуска ­ ний, меланхолическую странность этой картине придают, как всег­ да, прихотливо зарифмованные и сплетенные сюжетные нити, а также застывшие образы пустыни. Есть и момент шизофренической изощренности: его вносит образ ж е н щ и н ы - м е ч е н о с ц а , которая воплощает инь и ян в одном лице. В 2008 году Вонг представил в Канне восстановленную режиссерскую версию этого фильма — те­ перь он рассматривается как культовая классика.

Образ Гонконга как космополитичного, залитого неоном мегапо ­ лиса вновь присутствует в картине «Счастливы вместе» (1997), но большая часть ее действия происходит в Аргентине, куда едут двое

73

китайцев-любовников, чтобы придать новое дыхание своему зату­ хающему роману. Серьезный Лай (Тони Люн) и легкомысленный Хо (Лесли Чун) снимают вместе квартиру и часто ссорятся; одна из та­ ких ссор, когда они не могут найти дорогу к знаменитым водопадам Игуазу, приводит к разрыву. Лай работает теперь швейцаром в тан­ го-баре, а Хо — проституткой. Однажды он появляется в дверях до ­ ма бывшего друга, сильно побитый. Тот принимает его, залечивает раны, прячет его паспорт, но не поддается соблазну возобновить интимную близость.

Несмотря на специфику сюжета, фильм сделан вовсе не как г о ­ мосексуальная мелодрама; это с к о р е е зрелое м е т а ф и з и ч е с к о е кино о преимущественно м у ж с к о м мире, увиденном в двух разных культурных перспективах. Два географических полюса — Гонконг и Аргентина — словно отражают друг друга, будучи зеркально пере­ вернутыми версиями один д р у г о г о . Л ю б о в н ы й сюжет о невозмож ­ ности как расстаться, так и жить вместе — рефлексия Вонга Кар Вая на тему присоединения Гонконга к Китаю, которое состоялась всего через год после появления картины. Сам режиссер в пятилет­ нем возрасте уехал с матерью из Шанхая в Гонконг — в то время как отец, директор отеля, с двумя другими детьми остался в социа ­ листическом Китае. Вонг до 13 лет не умел говорить на кантонском диалекте (которым пользуются жители Гонконга) и стал р е ж и с с е ­ р о м , ни дня не проучившись в киношколах . Не случайно пик его творчества пришелся на 90-е годы, когда Гонконг переживал конец своей призрачной независимости.

Спустя три года после «Чункинского экспресса» Вонгу Кар Ваю пришлось бежать от первой славы, от подражателей - имитаторов и от самого себя аж в Латинскую Америку. Пришлось чуть ли не с м е ­ нить сексуальную ориентацию и сделать фильм о любви двух к и ­ тайских геев на фоне чувственных латинских мелодий. Испаноязычная песенка «Cucurrucucu Paloma» в исполнении Каэтано Велозы и «Тапдо Apassionado» Астора Пьяццоллы, чередуясь с м е л о д и я м и Фрэнка Заппы, придают картине особое обаяние, как и смелая сме ­ на черно-белого и цветного изображения, как и расслабленная с ю ­ жетная структура, которую, по словам Вонга, он позаимствовал из

74

рассказа аргентинского писателя Мануэля Пуига «Роман в БуэносАйресе» (он же — автор «Поцелуя женщины-паука»).

Прошло еще т р и г о д а , и п о я в и л о с ь « Л ю б о в н о е настроение» (2000) — ностальгическая love story, помещенная в атмосферу пер­ вой половины 1960-х годов. После этого о Вонге Кар Вае заговори ­ ли как о выдающемся д и з а й н е р е и стилисте, певце красоты по - китайски: его героиня в исполнении М э г г и Чун поменяла по ходу действия несколько десятков платьев, а герой Тони Люна — столь­ ко же галстуков, и все они были произведениями искусства.

Это фильм-классика, который может себе позволить больше не суетиться вокруг секса . Один или несколько «постельных э п и з о ­ дов», которые Вонг снял, он сам же и вырезал . Тони Л ю н и М э г г и Чун до самого конца думали, что играют комедию про еду: их самые интимные сцены вдвоем с о п р о в о ж д а ю т с я поеданием лапши в с о ­ седней забегаловке. И фильм остался абсолютно камерным и абсо­ лютно целомудренным: за четыре года з н а к о м с т в а г е р о й так и не решился поцеловать героиню . Что не помешало ему (фильму) стать эпическим и эротичным.

75

А м е р и к а н цы называют Вонга Кар Вая к и т а й с к и м А н т о н и о н и . У нас в стране картина с п о с о б н а вызвать д р у г и е а с с о ц и а ц и и . Ее действие происходит в 1962 году в г о н к о н г с к о м д о х о д н о м д о м е , перенаселенном эмигрантами из Шанхая (такими были в те годы и родители Вонга). Даже вполне обеспеченные главные герои — жур­ налист, редактор крупной газеты и секретарша солидной т у р и с т и ­ ческой фирмы — живут, по сути дела, в коммуналках, где с н и м а ю т комнаты, и каждый их шаг виден на просвет. Словно бы в о п р е к и сплетням и вопреки пошлой реальности (муж героини и жена героя давно крутят роман и почти не скрывают этого, коллега героя не вы­ лезает из борделей), влюбленные ни разу не нарушают поставлен­ ного ими самими табу. Не то чтобы они были такие уж железобетон­ ные, просто другие.

Какие же они? Хрупкие. Уязвимые. Несмелые. Они боятся зависи­ мости и избегают ответственности. Они немного конформисты и не решаются резко менять свою жизнь . Он говорит: не хочу изводить себя размышлениями о том, что я сделал не так, лучше напишу ро ­ ман о боевых искусствах. Искусство любви тоже боевое, но они не­ профессионалы, они только робко репетируют роман, удивляясь смелости тех, кто без оглядки пускается во все тяжкие. Они, как пар­ тизаны, хранят свою тайну и свой любовный пароль. Этот пароль за­ кодирован в фантастических узорах платьев с неизменным глухим воротом: их носит героиня, облачаясь в полный парад для очередно­ го похода за лапшой, и они всегда гармонируют с цветом обоев или штор. Белое с синей гирляндой, зеленое в белую клетку, цвета мор ­ ской волны с золотыми цветами: я потерял счет после двух десятков.

Это — своего рода любовный код. Когда-то такими «кодовыми» были шербурские зонтики, появившиеся как раз в первой половине 60-х. Герои фильма Вонга Кар Вая — первые ф е т и ш и с т ы дальне ­ восточного общества потребления. Они обращают внимание на ве­ щи, а те в знак благодарности становятся символами их чувств. Глу­ хие воротнички, затянутые галстуки . Вонг больше не п р и б е г а е т к фальшивой криминальной романтике, а от прошлого стиля остают­ ся только следы клипового монтажа да чувственный испаноязычный саундтрек: ш л я г е р о м - л е й т м о т и в о м фильма оказывается песенка

78

«Quizas, quizas, quizas» («Возможно, возможно, возможно»). Интерес­ но, что и она, и «Cucurrucucu Paloma» через несколько лет появятся в фильмах Педро Альмодовара, но именно Вонг Кар Вай придал обе­ им универсальное звучание, перенеся в контекст другой культуры.

Фильм изыскан, реалистичен и одновременно метафизичен. Л ю ­ бовь героев вопреки всему состоялась, как состоялась история призрачного города Гонконга по Вонгу Кар Ваю. Она стала близить­ ся к своему концу уже в конце 60-х, когда вчерашние шанхайцы по ­ бежали из Гонконга дальше — в Австралию, в Америку. А н е р е ш и ­ тельный журналист застрял с р е д и древних храмов р а з о р е н н о й Камбоджи, вглядываясь в остановившееся прошлое, как через мут­ ное оконное стекло.

А потом вновь возникает цифровой пароль и код. «2046» (2004) — фильм, которого кинематографический мир с алчным нетерпением ждал несколько лет, а потом еще несколько месяцев, когда после

79

каннской премьеры Вонг Кар Вай перемонтировал отснятый мате­ риал и готовил новую версию. Как сказал сам режиссер, он вообще никогда бы не закончил эту картину, если бы не К а н н с к и й фести ­ валь. Впрочем, его ждали еще в Канне-2003, но тогда Вонг не сумел использовать все бюджетные деньги и его режиссерская фантазия никак не могла остановиться . Но к маю 2004 - го он все же был вы­ нужден выдать продукт и предъявить его в Канне. При этом фантас­ тические сцены из будущего были лишь вчерне намечены — как чертежи, а не полноценные образы . И потребовалась полугодовая доработка, чтобы полуфабрикат превратился в законченную вещь.

В этом процессе произошло много незапланированных перемен. «2046» анонсировался как science fiction, но получился в итоге не постановочно - футурологическим, а и н т и м н о - ф и л о с о ф с к и м . Он продолжает основной мотив «Любовного настроения». Тот же Тони Люн (с возрастом заслуживший титул «китайский Хэмфри Богарт», но в этом фильме с м а х и в а ю щ и й с к о р е е на Кларка Гейбла) играет сердцееда-писателя, который так и не решается отдать свое серд ­ це одной женщине, но нескольких из своей богатой коллекции ни за что не хочет потерять. Он возвращается на «поезде времени» из 2046-го (год, когда Гонконг должен окончательно стать частью К и ­ тая) в 1966-й, 68-й, 69-й... Воспоминания декорированы ностальги­ ческим д и з а й н о м и столь же ностальгической музыкой — от клас­ сики до поп-шлягеров. Отношения героев проигрываются в разных временах, вариациях, в фантазиях и реальности, которая тоже есть фантазия. А фантазия — реальность, и 2046 уже не символ далеко­ го будущего, но всего лишь номер комнаты в отеле, где проходит жизнь главных героев.

Фильм Кар Вая — восточная версия «В поисках утраченного вре­ мени» Марселя Пруста и «В прошлом году в Мариенбаде» Алена Рене. Картина, которую можно было бы назвать «В прошлом веке в Гон­ конге» или «...в Сингапуре», не превзошла «Любовное настроение» с его лаконизмом и уникальной атмосферой. Но все равно восхитила. Великолепны актеры, особенно новая китайская звезда Чжан Цзии.

Вонг Кар Вай — патентованный волшебник, с о з д а ю щ и й свои фильмы из запахов, цветов и, не в п о с л е д н ю ю очередь, вкусовых

80