kozhina_m_n_red_stilisticheskii

лексика современного русского языка (историзмы). — Л., 1978; Михайлова Е.Г Архаизация элементов языка в процессе его развития. — Киев, 1987; Денисов П.Н. Лексика русского языка и принципы ее описания. — М., 1993; Груздева Е.В. Хронологически отмеченная лексика в современном русском языке и ее лексикографическая интерпретация. — СПб. 1996; Ковалева Е.В. Устаревшая лексика в системе современного русского языка и в художественных текстах XIX в. — М., 1996; Нестеров М.Н. Русская устаревшая и устаревающая лексика. — Смоленск, Брянск, 1998.

О. И. Емельянова УСТНАЯ ПУБЛИЧНАЯ РЕЧЬ — литературная речь устных публичных выступлений в разных

жанрах и сферах общения, относящихся к разным функц. стилям. Отличительной ее чертой является адресованность большой аудитории.

Вопрос о статусе У п. р. и ее лингвистической сущности в современной стилистике принадлежит к числу широко обсуждаемых. Одни исследователи (О.А. Лаптева) считают, что У п. р. представляет собою прежде всего устную форму литературной разговорной речи любого функц. стиля, которая противопоставлена в целом кодифицированному литературному языку (КЛЯ) как сфера действия литературного языка разной степени некодифицированности. «Центр» составляет та устная речь, которая представляет собой воспроизведение написанного и тем самым служит как бы проекцией письменно-литературных явлений на «плоскость» устной формы языка; с этой областью тесно соприкасаются жанры публичных выступлений. По мнению других (Е.А. Земской, Е.Н. Ширяева), невозможно никакое объединение разговорной речи и публичной речи в ее разных проявлениях, причем главным водоразделом КЛЯ и разговор

ной речи является фактор официальности/неофициальности отношений. У п. р. представляет собой устную реализацию разных функц. стилей (Е.Н. Ширяев, Д.Н. Шмелев и др.). Д.Н. Шмелев, в частности, пишет: «...По существу вряд ли официальное или подготовленное публичное выступление целесообразно рассматривать в отрыве от тех «книжных стилей» литературного языка (таких, как научный, деловой, публицистический), от которых О.А. Лаптева отграничивает объект своего исследования, но которые, несомненно, в большей степени определяют характер языковых средств, используемых в данном выступлении, чем его устная форма» (22— 23).

Различием подходов исследователей к определению статуса У п. р. объясняются расхождением в оценках ее лингвистических особенностей. Неоднозначными являются взгляды исследователей на: 1) степень представленности разговорных языковых средств в У п. р.; 2) оценку ненормативных образований в У п. р.

С точки зрения О.А. Лаптевой, У п. р. имеет разговорную основу, а потому здесь представлены нормы кодифицированные, включающие в себя книжно-письменные и общелит. (при наличии разнообразных и значительных отклонений от них), устнолит. и собственно устно-разговорные. Встречаются и ненормативные образования. Другая же группа исследователей считает, что в основе У п. р. лежит не разговорная речь, а кодифицированная, в которую проникают разговорные элементы по нескольким причинам: 1) вследствие отсутствия у его участников навыков публичного выступления и невладения нормами КЛЯ; 2) из-за стремления участников к интимизации беседы, к оживлению своей речи и сближению ее с РР Полагают, что разговорные элементы широко используются лишь в диалогическом публичном общении. Ненормативные образования, встречающиеся здесь, признают ошибочными.

О.А. Лаптева свои выводы о близости РР и устной публичной речи аргументирует в большей степени синтаксическим материалом, к материалу других уровней обращается реже. Для аргументации своей позиции автор в большей степени опирается на признаки разговорной речи в У п. р. По О.А. Лаптевой, сегментация речевого потока обусловливает наличие здесь синтаксических построений трёх типов: 1) общелитературных, 2) общелитературных, меняющих свою структурную схему в ходе линейного добавления членов или нарушающих ее, 3) специфически устноразговорных. Хотя устно-разг. синтаксические модели считаются характерной принадлежностью У п. р., вместе о тем отмечается, что эти модели представлены здесь в меньшей пропорции относительно общелит. моделей, чем в обиходно-бытовой речи, и не во всём составе своих модификаций.

Исследователь отмечает почти у любого общелитературного синтаксического явления свои особенности употребления в У п. р. имеющие либо качественнный, либо количественный характер. Это касается и особенностей глагольного управления, и соотношения глагольных и гла- гольно-именных конструкций, и соотношения типов

актуального чле

нения, и порядка слов в отдельных синтаксических группах, и употребления причастных и деепричастных оборотов. Так, напр., в области синтаксиса сложного предложения со значением причины наблюдается наличие не всех семантических типов, а лишь собственно причинных и с причинным обоснованием действия, причём предпочитается постпозиция придаточной части; из всей группы причинных союзов избираются лишь немногие (поскольку, так как, потому что).

О.А. Лаптевой обнаружено смещение общелит. синтаксической перспективы высказывания, касающееся и строения всего отрезка речи (ср. «А вот сейчас / наш последний съёмочный день был недавно / и мы... телеинтервью), и порядка слов (ср. «В этом вот первая ошибка возможная такая / родителей...» — телевыступление), иногда выражающееся в отказе от продолжения начатой конструкции (ср. «Когда мы разговаривали с ним / то это и учёный достойный...» — выступление на заседании).

Автором отмечается присутствие в У п. р. примет разговорной речи других языковых уровней. Напр., среди лексических примет отмечаются характерные для У.п.р. особенности правой и левой сочетаемости слова, процессы десемантизации слова, сужение или расширение его семантических границ, утрата ряда общелит. значений и возникновения новых, специфических. В У п. р. наблюдается избирательность общелит. словообразовательных моделей. В отличие от книжно-письменной сферы (в частности, письменной научной речи) в У п. р. встречаются некоторые устно-разг. формы (напр. уменьшительные). Выявляются и морфологические особенности У п. р. которые касаются соотношения и функций разрядов и классов слов, напр. качественных и относительных прилагательных, наблюдаемых в результате окачествления относительных прилагательных и, напротив, развития некачественных значений у качественных, полнозначных и десемантизированных глаголов, глаголов и существительных конкретной и широкой семантики. Из особенностей фонетики в У п. р. выделяется нечеткость звуковых сигналов, вследствие которой возникает звуковая омонимия разных синтактико-морфологи- ческих форм, смешиваются родовые и падежные окончания, особенно у прилагательных, местоимений и причастий, предлоги, просто созвучные слова, могут почти не звучать связки. В отличие от ораторской и дикторской речи, в У п. р. не всегда представлен «полный» стиль произношения, часты случаи неотчётливой артикуляции и сильной редукции. Оппоненты же исследователя, утверждая связь У п.р с кодифицированным литературным языком, во-первых, отрицают активность использования в У.п.р. целого ряда разговорных особенностей, во-вторых, свое внимание в анализе языковых особенностей У.п.р. сосредоточивают на особенностях КЛЯ, в-третьих, некоторые из названных О.А. Лаптевой разговорных особенностей оценивают как ошибочные, оказывающиеся следствием невладения нормами КЛЯ. Так, напр., считают, что У п. р. не свойственны многие типические явления разговорного синтаксиса — конструкции наложения, связи свободного соединения, употребление им. падежа в функции сказуемого в высказываниях отождеств

ления; им. падеж, относящийся ко всему высказыванию в целом, в том числе в постпозиции к корреляту (...он был в Ташкенте, этот ансамбль). Явно невозможны в устной публичной речи многие, характерные для РР, типы бессоюзных полипредикативных высказываний, например, бессоюзные полипредикативные высказывания с определительными отношениями, непроективный порядок слов в целом КЛЯ. Отдельные факты использования непроективности объясняются линейным построением речи и постепенным развертыванием содержания и воспринимаются как речевые ошибки.

Кроме того, Е.Н. Ширяев, Е.А. Земская полагают, что устному КЛЯ не свойственны все те многообразные модуляции голоса, которые использует РР* растяжки гласных, «резкое» с удлинением произнесение согласных (к-как ты сказал? ч-черт побери! п-путаница опять!); для РР характерно специфическое, иное, чем в КЛЯ, чередование ударных и безударных слогов в речевой цепи, многие слова, в том числе и полнознаменательные, попадая в межударный интервал, остаются без ударения. В сфере фонетики также имеется существенное различие между РР и устным КЛЯ. В отличие от О.А. Лаптевой авторы утверждают, что У п. р. обычно базируется на том стиле речи, который Л.В. Щерба называл полным стилем произношения. Для публичной речи не характерны сильная

редукция, приводящая к деформации слоговой структуры слога, и многие другие особенности фонетики РР Считают, что резко различает публичную речь и РР темп. Публичная речь обычно не произносится скороговоркой, в очень быстром темпе. Для нее обычна размеренность темпа, что связано с необходимостью дать возможность слушающему правильно расслышать и понять, усвоить говоримое, особенно при дистантном расположении оратора и публики или при использовании технических средств (радио, телевизор, микрофон).

Для У п. р. (в случае полного умения владеть ею) мало характерны перестройки на ходу, самоперебивы и т.п. ибо в ней обычно достаточно жестко задается синтаксический каркас высказывания. Обилие перестроек, самоперебивов и проч. свидетельствует о невладении (или — о неполном владении) нормами У п. р. Кроме того, в У п. р. выявляют особенности, свойственные КЛЯ, например, отмечают наличие в устной кодифицированной речи, даже лично адресованной, контактной, непубличной, такие типические структуры КЛЯ, как страдательный обо-

рот с творительным субъекта. Разговор молодой сотрудницы с ее начальником. А. Как ваши дела? Б. Утвержден был план / а это вот реферат / тогда же мной написанный // Между тем едино представление исследователей, во-первых, о

том, что значительное место в У п. р. занимают специальные устно-рече- вые средства. В устном тексте наблюдаются текстовые и лексические повторы, ассоциативные вставки и уточнения, употребление предложений неусложненной структуры, простота субъектно-предикатных отношений, использование тропов и сравнений, приемов адресации речи, слов субъективно-модального и эмоционально-оценочного характера,

что отражает особенности зрительного и слухового восприятия. В У п. р. когда говорящий затрудняется в подборе слов, могут возникать паузы колебания и обдумывания. В качестве средства оживления в публичной речи могут шире, чем в письменном КЛЯ, использоваться частицы (особенно часто вот и ну). Во-вторых, все исследователи считают, что наиболее характерные приметы письменной формы речи (употребление длинных перио-дов, сложных предложений усложненного состава с вводными и включенными конструкциями и др.) У п. р. не свойственны, поскольку они нарушают психолингвистические законы продукции и рецепции устной речи. Лит.: Лаптева О.А. Устно-разговорная разновидность современного русского литературного языка и другие его компоненты // Вопросы стилистики. — Саратов, 1975. Вып. 9; Ее же: Русский разговорный синтаксис. — М. 1976; Ее же: Современная русская публичная речь в свете теории стиля. — ВЯ. — 1978. — №1; Ее же: Общелитературные и специфические элементы при определении статуса устной публичной литературной речи // Структура лингвостилистики и ее основные категории. Пермь, 1983; Ее же: О языковых основаниях выделения и разграничения разновидностей современного рус. лит. языка. — ВЯ. — 1984. — № 6; Ее же: Живая русская речь с телеэкрана, Сегед, 1990; Ее же: Современная русская научная речь.

— Красноярск, 1985. Т. 2. — М., 1994. Т. 3, 1995; Шмелёв Д.Н. Русский язык в его функциональных разновидностях. — М. 1977; Земская Е.А., Ширяев Е.Н. Устная публичная речь: разговорная или кодифицированная? — ВЯ. — 1980. - № 2; 3 е м - екая Е.А. Городская устная речь и задачи ее изучения // Разновидности городской устной речи, Сб. науч. трудов. — М., 1988; Сиротинина О.Б. Разговорная речь в системе литературного языка и разговорность в истории русской художественной речи, 31уПз1ука-1У — Оро1е, 1995; Матвеева Т.В. Устная публичная речь // Словарь-справочник по культуре русской речи, -г- М., 2002.

Л.Р. Дускаева УСТНАЯ РЕЧЬ — речь звучащая, произносимая. У р. является первичной формой

существования языка, более ранней по времени возникновения, чем речь письменная. Для языков, не имеющих письменности, это единственная форма их существования. Устной речи, в отличие от письменной, свойственны такие характеристики, как неподготовленность, линейность, необратимость, связь с физическим временем осуществления речи. Все это повышает автоматизм и случайность в употреблении языковых средств, снижает возможность сознательного их отбора, требующего времени на поиск, что неизбежно отразилось бы на непрерывности речевого акта и потому нежелательно. Информативность и действенность У р. повышается за счет средств интонации, жестов и мимики.

В обиходном общении используется устно-разговорная речь. Она обладает рядом

синтаксических, морфологических, лексических, фонетических особенностей (см. Разговорный стиль; Литературно-разговорный стиль (тип) речи). Напр., в синтаксисе для нее характерны построения с

нереализованными валентностями (что обусловлено опорой разг. речи на конситуацию и общностью апперцепционной базы участников речевого акта), разного рода повторы (как экспрессивное средство и как прием актуализации тех или иных элементов высказывания), конструкции с именительным темы (позволяющие уже в самом начале высказывания дать понять собеседнику, о чем пойдет речь) и т.п.

Применяемая гл. обр. в частно-бытовом, обиходном общении, устная форма речи реализуется и в других сферах функционирования языка — в виде публичной (общественно адресованной) речи (см. Устная публичная речь): в науч. сфере (доклад, лекция), общественно-политической (выступления на митингах, собраниях, заседаниях, по радио, телевидению и т.д.), правовой (судебные речи).

Высокая степень соотносительности устной публичной речи с функц. стилями письменного лит. языка — научным, публицистическим, оф.- деловым — дает некоторым исследователям основание относить устную публичную речь к книжной кодифицированной речи (Е.А. Земская, Д.Н. Шмелев, М.В. Панов).

Согласно другой точки зрения, ведущие характеристики устной публичной речи определяются ее устностью, в связи с чем в данной форме речи возникает некодифицированное соединение книжно-письменных функционально-стилевых, общелитературных, устно-литературных и разговорных элементов (О.А. Лаптева). Устная публичная речь существенно отличается от письменной, функционирующей в соотносительных жанрах (ср.. доклад — статья, лекция — раздел в учебнике и т.п.). Различия обусловлены спецификой устно-речевой коммуникации, особенностями порождения и восприятия У р. Последней противопоказаны многие яркие черты письменной речи: употребление многокомпонентных сложных предложений, обилие вводных и вставных конструкций, причастных и деепричастных оборотов. Для У р. характерны повторы, уточнения, ассоциативные вставки, употребление предложений неусложненной структуры, использование тропов и сравнений, приемов адресации речи, языковых средств субъективно-модального и эмоционально-оценочного характера, разг. элементов. Употребление в У р. книжно-письменных, нейтральных и разг. единиц регулируется ситуативно-тематическими условиями, а также предпочтениями автора. Устная публичная речь индивидуализирована в большей степени, чем письменная, подвергающаяся редакторской правке и подчиняющаяся более регламентированным правилам отбора языковых средств и построения высказываний. Устная публичная речь, как и устная бытовая, обладает спонтанной формой осуществления (момент подготовленности заключается обычно лишь в продуманности ло- гико-композиционной стороны речи). Нельзя считать разновидностью У р. чтение вслух написанного текста, например: чтение худож. произведений актерами, театральные спектакли (в эстетической сфере У р. представлена фольклором), чтение готового текста науч. доклада и т.п.

У р. может быть монологической (рассказ о событиях, публичные выступления — на митинге, собрании, конференции и т.п.) и диалоги

ческой (беседа, дискуссия, обсуждение) в зависимости от коммуникативных задач. Преобладание функции общения способствует усилению диалогичности речи, преобладание функции сообщения — монологичности. Совмещение функций сообщения, общения и воздействия в устной публичной речи обусловливает насыщенность монологической формы элементами диалога.

Лит.: Земская Е.А. Рус. разг. речь. — М., 1968; Ее же: Устная речь // Рус. язык: Энциклопедия. — 2-е изд. — М., 1998; Рус. разг. речь / Под ред. О.Б. Сиротининой. — Саратов, 1970; Рус. разг. речь / Под ред. Е.А. Земской. — М., 1973; Сиротинина О.Б. Совр. разг. речь и ее особенности. — М., 1974; Л а птева О.А. Рус. разг. синтаксис. — М. 1976; Ее же: Совр. рус. публичная речь в свете теории стиля. — ВЯ. — 1978. — N° 1, Земская Е.А., Ширяев Е.Н. Устная публичная речь: разг. или кодифицированная? — ВЯ. — 1980. — № 2; Земская Е.А. Китайгородская М.В., Ширяев Е.Н. Рус. разг. речь. Общие вопросы. Словообразование. Синтаксис. — М., 1981; Рус. разг. речь. Фонетика. Морфология. Лексика. Жест / Под ред. Е.А. Земской. — М., 1983; Совр. рус. устная науч. речь. Т. 1, Общие свойства и фонетические особенности / Под ред. О.А. Лаптевой. — Красноярск, 1985; Рус. язык / Под ред. Е.Н. Ширяева. — Оро1е, 1997; Горшков А.И. Рус. стилистика. — М., 2001.

Т.Б. Трошева

Ф

ФЕЛЬЕТОН — см. Жанры публицистического стиля.

ФОНЕТИКА ФУНКЦИОНАЛЬНЫХ СТИЛЕЙ. В совр. науч. литературе характеристика произносительной стороны функц. разновидностей языка строится двояким образом: она может рассматриваться как с точки зрения предъявляемых к ней идеальных требований и характеристики того, «как правильно», «что допустимо» и «что запрещено» в той или иной сфере общения, так и путем выяснения ее реального состояния и изучения тех фонетических средств, которые носители лит. языка используют в своей повседневной речевой практике. Представители одного подхода (М.В. Панов, Е.А. Земская, Н.Н. Розанова и др.) утверждают, что носители литер, языка в зависимости от ряда условий (официальное/ неофициальное, личное/публичное, подготовленное/неподготовленное общение и др.) должны использовать одну из двух систем, составляющих литер, язык — кодифицированный, литер, язык или разгов. язык. В основе другого подхода лежит следующее представление: «как бы и о чем бы мы ни говорили, спонтанно порождая свою речь, в ней всегда так или иначе будут сочетаться нормы кодифицированной и устно-раз- гов. речи» (О.А. Лаптева). Применительно к фонетическому уровню это означает, что разгов. произносительные единицы признаются «вполне литературными» лишь при установке на неофициальное общение (первая точка зрения) либо считаются не просто допустимым, но вполне закономерным явлением в любой разновидности устной лит. речи (вторая точка зрения). Таким образом, одной из основных и одновременно дискуссионных проблем здесь является вопрос о границах, в пределах которых употребление разгов. форм не вызывает отрицательной оценки и не воспринимается как негативная тенденция.

Изучение особенностей функционирования разгов. произносительных вариантов в текстах, принадлежащих к устным формам «специальной речи», включающей в себя науч., оф.-дел., публиц. и разгов. стили, показывает, что характеристика устной литер, речи в терминах двух градаций (кодиф./разгов.) дает далеко не полную картину речевого поведения носителей лит. языка в разных коммуникативных условиях: в любой функц. разновидности совр. рус. языка имеет место то или иное взаимо

действие кодиф. и разгов. единиц; характер этого взаимодействия определяется множеством как экстралингвистических, так и собственно лингвистических факторов, порой усиливающих друг друга, а порой действующих в противоположном направлении. Исходя из того, какие типы произносительных единиц являются при формировании функц. разновидностей языка доминирующими, противопоставленными оказываются «специальная речь» и разгов. речь. Так, в публиц., науч., оф.-дел. стилях ведущими становятся фонетические формы КЛЯ, в разгов. стиле, напротив, — разгов. произносительные варианты. Вместе с тем обращение к «специальной речи» обнаруживает, что и объединяемые в ее пределах функц. стили оказываются проницаемыми для разгов. единиц, хотя степень «насыщенности» разгов. формами может здесь варьироваться, причем характер их реализации в значительной мере обусловливается и такими факторами, как отнесенность соответствующего текста к так называемым строгим или свободным жанрам (ср. напр, дикторскую речь, лекцию для иностранцев и обсуждение политических или научных вопросов «за круглым столом»), вид речи (воспроизведение и продуцирование), принадлежность говорящего к тому или иному типу речевой культуры (элитарной, среднелитературной, литературно-разговорной или фамильярно-разговорной) и т.п. Кроме того, при исследовании отдельных разновидностей «специальной речи» ученые нередко акцентируют внимание на том, что употребление в ней разгов. форм, как правило, бывает строго функционально. Так, напр. для науч. речи выделяются пять основных случаев употребления разгов. форм: для снятия информативности, при контактных повторах, в слабых фразовых позициях и для имитации разговорности. В целом сходная картина отмечается и для других функц. стилей. При этом существенно, что ни количественный фактор (уровень использования разгов. единиц), ни функциональный не могут использоваться для разграничения функц. стилей, однако являются релевантными при противопоставлении «специальной» и разгов. речи. Наконец, к числу важнейших особенностей, противопоставляющих внутри литер, языка «специальную речь» и разгов. речь на уровне произношения, необходимо отнести и то, что в сфере частно-бытового обиходного общения представлен весь спектр разгов. единиц — от легко узнаваемых вне контекста и потенциально способных к самостоятельному употреблению (государ[сн]ый) до явлений чисто контекстуальных,

имеющих значение только в рамках текста ([нач']=значит), от высокочастотных ([ш:'ас]) до редко употребительных или почти индивидуальных ([д'е'с']=здесь), от максимально сходных с кодифицированными ([фс'отк'ь]) до максимально отличных от них (типа [шъ]=что). «Специальная речь», напротив, характеризуются избирательностью в использовании разгов. форм. В публиц., науч. и оф.-дел. стилях регулярно и последовательно наблюдаются лишь те разгов. формы, которые наиболее близки к кодифицированным; те же разгов. единицы, которые максимально удалены от соотносимых с ними кодифицированных или нуждаются в дополнительном контексте, обычно единичны и не составляют

системы. Имея в виду это обстоятельство, можно утверждать, что только часть разгов. форм может свободно функционировать на всем пространстве устной лит. речи и только часть — строго замкнута рамками разгов. речи. Современное состояние функц.-стилистических исследований пока еще не позволяет ответить на вопрос, существуют ли различия между функц. стилями в отношении использования ими разных типов разгов. форм. На сегодняшний день можно лишь с уверенностью говорить о том, что объединяет все стили и одновременно противопоставляет их разгов. речи. При определении статуса разгов. форм данный факт (их неоднородность) полностью исключается из рассмотрения, а вопрос о возможности и необходимости их градации по типам, как ни парадоксально, ранее не ставился и потому не получил всестороннего изучения. Традиционно разгов. варианты описываются недифференцированно, без учета того, что члены одного и того же фонетического множества могут находиться на разном расстоянии от кодифицированных форм, иметь разный индекс частотности, характеризоваться некоторыми особенностями употребления и, как следствие, быть неравноценными и занимать разное место на шкале нормативности. Вполне очевидно, что характеристика разгов. произносительных вариантов не укладывается в систему оценок норма/не норма, правильно/неправильно, допустимо/недопустимо и надо отказаться от их единообразной квалификации. Поэтому одной из актуальных задач в настоящее время становится детальное изучение закономерностей функционирования разгов. произносительных единиц в разных функц. стилях и дифференциация их по типам. Лит/. Бры згу нова Е.А. Эмоционально-стилистические различия русской звучащей речи. — М., 1984; Современная русская устная научная речь // Общие свойства и фонетические особенности. Под общей ред. О.А. Лаптевой. — Красноярск, 1985; Сиротинина О.Б. Устная речь и типы речевых культур // Русистика сегодня. — М., 1995. — № 4; Русский язык в его функционировании. Уровни языка. Отв. ред. Д.Н. Шмелев, М.Я. Гловинская. — М., 1996; Вещикова И.А. Разговорные произносительные варианты в устной литературной речи // Русская словесность. — М., 1997. — № 1; Китай городская М.В., Розанова Н.Н. Речь москвичей. Ком- муникативно-культурологический аспект. — М., 1999; ЧеремисинаЕниколопова Н. В. Законы и правила русской интонации. — М. 1999; Иванова-Лукьянова Г.А. Культура устной речи. Интонация, паузирование, логическое ударение, темп, ритм. — М. 2000; Лапте- в а О.А. Живая русская речь с телеэкрана. — М., 2000; см. также лит. при статье Произносительный стиль.

И.А. Вещикова ФОРМЫ РЕЧИ — формы (способы) осуществления речевой деятельности. Речевая

деятельность может проходить в монологической и диалогической, устной и письменной форме. См. Устная речь; Письменная речь; Монолог; Диалог; Авторская речь; Прямая речь; Косвенная речь; Несобственно-прямая речь.

Т.Е. Трошева

ФУНКЦИОНАЛЬНАЯ СЕМАНТИКО-СТИЛИСТИЧЕСКАЯ КАТЕГОРИЯ (ФССК) — разновидность текстовых категорий (см.), отражающая функционально-стилевую дифференциацию речи (типологию текстов). ФССК — это система разноуровневых языковых средств (включая текстовые), объединенных функционально-семантически и стилистически на текстовой плоскости (в целом тексте, типе текстов одного функц. стиля), т.е. реализующих тот или иной категориальный признак данного текста как представителя соответствующего функц. стиля. Иначе говоря, без реализации этого признака текст не состоится как определенное функ- ционально-стилистическое образование. При этом тот или иной функц.- стилевой параметральный признак целого текста (группы текстов) может либо структурно и семантически варьироваться по стилям, либо отсутствовать в каком-либо из них, так как в последнем случае налицо другой признак, соответствующий специфике данного функц. стиля. У текста (группы текстов), представляющего тот или иной функц. стиль, обычно имеется не один

параметральный признак, а несколько взаимосвязанных, в совокупности создающих (и выражающих) функц.-стилевую специфику и своеобразие данного типа текстов (того или иного функц. стиля). ФССК тесно связаны со стилевыми чертами, особенно специфичными для данного функц. стиля, и с другими компонентами его смысловой структуры.

ФССК моделируются на основе полевого принципа, образуя структуру, в которой выделяются совокупности разноуровневых языковых и текстовых средств в качестве ядерных (центральных) и периферийных; поля же подразделяются на микрополя. При определении ядерных (центральных) и периферийных средств действуют два основных критерия: функц.-семантический и стилостатистический. Центр составляют средства, семантически и функционально наиболее значимые для выражения стилевой специфики данной группы текстов и конкретной стилевой черты либо соответствующего компонента смысловой структуры текста. Эти единицы обычно имеют и наибольшую частотность в тексте и занимают наибольшее его пространство (хотя такая зависимость наблюдается не всегда). К периферийным относятся малоупотребительные единицы, не связанные к тому же с выражением стилевой специфики данного текста (группы текстов) как представителя соответствующего функц. стиля.

ФССК представляют собою мало изученную область стилистики текста и текстовых категорий. Лишь некоторые из них изучены, и то в отношении не всех, а некоторых функц. стилей (преимущественно научного). Однако на основании имеющихся исследований и с учетом теоретических основ стилистики можно назвать следующие ФССК: оценки (см), логичности (см.), диалогичности (см.), гипотетичности (см.), обобщенно-отвлеченности (или абстрагизации), акцентности (см.), субъектности (авторизации), тональности, преемственности знания, экспрессивности, категоричности/некатегоричности изложения, его стандартизированное™, проспекции и ретроспекции, предписания (должен

ствования, императивности изложения) и др. (курсивом помечены более изученные). Каждая из этих категорий может быть представлена как в статике (аспект полевой структуры), так и в динамике ее развертывания по тексту, отражающей процесс текстообразования. Кроме того, ФССК можно рассматривать как в синхронии, так и в диахронии, в историческом аспекте, а также в плане сопоставительной стилистики (разных языков). Названные категории являются текстовыми, поскольку определяют общие существенные, т.е. категориальные свойства типов текста той или иной функц.-стилевой разновидности; реализуются они как дотекстовыми, так и текстовыми единицами языка и теснейшим образом связаны с речевой системностью (см.) функц. стиля.

Разработке вопроса о ФССК способствовало развитие функц. направления в языкознании, в частности функциональной грамматики, а именно теории функц.- семантических категорий (ФСК) и функц.-семантических полей (ФСП) А.В. Бондарко и его школы. Другим стимулом явилось развитие лингвистики текста и идеи о полевом структурировании (Г. С. Щур и др.). Последнее было использовано затем применительно к стилистике: описание лексико-грамматических полей с «выходом» в аспект функц. стилей (Е.В. Гулыга и Е.И. Шенделъс). Кроме того, известны попытки дать классификацию функц.-грамматических категорий прагматического плана — для выражения желательности, необходимости, побуждения к действию, неуверенности, опасения и др. (А.Н. Гвоздев, Н.А. Лобанова и И. П. Слесарева).

Следует отметить, что ФССК существенно отличаются от ФСК (и ФСП) А. Бондарко, являющихся по существу грамматическими категориями. Последние, во-первых, относятся не столько к тексту, сколько к строю языка. Ср.: «Закономерности функционирования языка грамматических единиц включаются... в понятие грамматического строя языка...», «функц. грамматика... перерастает в функц. изучение строя языка в целом» (Разрядка наша. — М.К). Поэтому само понятие функционирования здесь предстает как языковая потенция, а не реальное использование языка в процессе общения. И когда речь идет о «среде», в которой функционируют языковые единицы, то имеется в виду вербальный контекст, отдельное высказывание-предложение, а не целый текст и контекст ситуации общения в совокупности всех его экстралингвистических коммуникативных и стилеобразующих факторов. Во-вторых, ФССК (в отличие от ФСК) формируется не на основе (значении) какой-либо грамматической категории, а на экстралингвистических основаниях. Здесь функция — это роль (назначение) единиц, используемых в целом тексте для реализации ими специфических стилевых черт определенной функц.-стилевой разновидности (функц. стиля). Тогда как в первом случае (аспект ФСК) имеется в виду функция как назначение, напр. творительного падежа (творительный-орудийный

в вербальном контексте) или глагола (настоящее историческое), т.е. лингвистическая, в частности семантико-синтаксическад, функция; ср.: «Морфологическая функция языка — это ее роль в синтагме» (Н.А. Слюсарева).

Именно изучение функционирования различных языковых единиц в разных типах текста с учетом их специфики, назначения, целей общения привело исследователей в 80-х гг. к возможности и необходимости структурирования стилевых черт и выделения классов средств, типичных для определенных жанров, текстовых контекстов, функц. стилей. Ближе всего подошел к определению ФССК В.К. Гречко, см. также работы Е.С. Троянской, Н.М. Разинкиной, О.К. Кудасова, В.В. Кускова и др.

Названные выше ФССК не равнозначны по своему текстовому статусу: одни из них связаны с главнейшими и общими текстовыми свойствами (напр., связности), другие выступают как бы в подсобной коммуникативно-экспрессивной функции, напр. акцентирования какихто моментов содержания и привлечения к ним внимания адресата (ФССК акцентности), третьи характеризуют прежде всего специфику какоголибо стиля (ФССК гипотетичности). И тем не менее всех их объединяет само назначение ФССК в тексте: конкретная реализация функциональной семантикостилевой стороны текста как неотъемлемого его свойства, по-разному представленная в разных видах текста как репрезентаторов различных функц. стилей.

О своеобразном понимании самой текстовой категории см. И.Р. Гальперин, М.Н. Кожина, Т.В. Матвеева, М.А. Шелякин и др.

Лит.: Гулы га Е.В., Шендельс Е.И. Грамматико-лексические поля в современном немецком языке. — М. 1969; Гальперин И.Р Текст как объект лингвистического исследования. — М. 1981; Кожина М.Н. О соотношении некоторых стилистических понятий и категорий с функционально-семантическими категориями // Структура лингвостилистики и ее основные категории. — Пермь, 1983; Ее же: О функциональных семантико-стилистических категориях текста, «Филол. науки», 1987 № 2; Е е ж е: О функциональных семантико-стилистических категориях в аспекте коммуникативной теории языка // Разновидности и жанры научной прозы. Лингвостилистические особенности. — М., 1989; Гречко В.К. Синтаксис немецкой научной речи. — Л. 1985; Матвеева Т.В. Функциональные стили в аспекте текстовых категорий. — Свердловск, 1990; Бедрина И.С. Функциональная семантико-стилистичес- кая категория гипотетичности в английских научных текстах. — Одесса, 1993; Ее же: К обоснованию категории предшествующего знания в научном тексте // Стереотипность и творчество в тексте. — Пермь, 2001; Котюрова М.П. Некоторые функциональносемантические категории научного текста // Разновидности текста в функциональностилевом аспекте. — Пермь, 1994; Сретенская Л.В. Функциональная семантикостилистическая категория оценки в научных текстах разных жанров: Автореф. дис. канд. филол. наук. — СПб., 1994; Очерки истории научного стиля русского литературного языка XVIII—XX вв. Т. 2, Стилистика научного текста (общие параметры). 4. 2, Категории научного текста: функционально-стилистический аспект. — Пермь, 1998: Т.Б. Иванова — о ФССК акцентности; Д у скае в а Л.Р Кожина М.Н.—о ФССКдиалогичности; Кожина М.Н. Плюскина Т.Н. — о ФССК гипотетичности, М.П. Котюрова — о категориях цельности, связности, логичности, точности.

Гвоздев А.Н. Очерки по стилистике русского языка. — М. 1952; Щур Г.С. Теория поля в лингвистике. — М. 1974; Л о б а н о в а Н.А. Слесарева И.П. Учебник русского языка для иностранных студентов-филологов: Систематизирующий курс / Под ред. В.Г. Гака. — М., 1980;

Бондарко А.В. Основы построения функциональной грамматики, «Изв. АН СССР, Сер. Л и Я», 1981. — № 6; Его же: Функциональная грамматика. — Л., 1984; Гак В.Г. К типологии функциональных подходов к изучению языка // Проблемы функц. грамматики. — М. 1985; Слюсарева Н.А. Функциональная грамматика и когнитивность морфологии. Там же; Шел яки н М.А. О единстве функционального и системного описания грамматических форм в функциональной грамматике. — Там же; Троянская Е.С. Научное произведение в оценке автора рецензии // Научная литература. Язык, стиль, жанры. — М. 1985; Разинкина Н.М. Функциональная стилистика. — М., 1986. М.Н. Кожина ФУНКЦИОНАЛЬНАЯ СТИЛИСТИКА (УЧЕНИЕ О ФУНКЦИОНАЛЬНЫХ СТИЛЯХ) — одно из центральных

направлений стилистики, изучающее закономерности функционирования языка в различных сферах речевого общения, соответствующих тем или иным разновидностям деятельности и представляющих прежде всего функц. стили (см.), а также их более

частные разновидности (см. Классификация стилей), специфику, речевую системность, стилевые нормы этих разновидностей речи с учетом их экстралингвистических стилеобразующих факторов.

Отличительной чертой этого направления исследований является изучение не структуры языка как имманентной сущности, но использования его в реальных актах речевого общения, что зависит не только (и не столько) от строя языка, сколько от экстралингвистических факторов (от сферы общения, вида деятельности, формы общественного сознания, типа мышления, целей и задач общения, типа содержания, жанра и мн. др.), детерминирующих закономерности функционирования языка (см.) в указанных выше разновидностях, их специфику и стилистико-речевую системность (см. Экстралингвистические стилеобразующие факторы, Функциональный стиль). Поскольку именно экстралингвистические стилеобразующие факторы «дирижируют» закономерностями функционирования языка в речи и формированием специфики и речевой организации функц. стилей и их внутренних разновидностей, обусловленных экстралингвистической основой последних, постольку встает вопрос о специальном изучении связей этих факторов с особенностями речи и их влияния на образование стилевой системы речевых разновидностей. Это в свою очередь требует изучения самих экстралингвистических факторов, т.е. выход анализа за пределы «чистой» лингвистики в области смежных научных дисциплин. Поэтому проблема междисциплинарных связей, привлечения для объяснения многих проблем Ф. с. науч. знаний таких дисциплин, как психолингвистика и лингвосоциопсихология, психология, логика, теория коммуникации, прагматика, науковедение и др. оказалась необходимой, неизбежной и плодотворный при изучении проблем Ф. с. (см. Взаимоотношение стилистики и смежных дисциплин).

На этой основе в последнее время обозначился ряд перспективных проблем и появились интересные исследования в плане динамики, дея-

тельностного аспекта языка в процессах его употребления и создания своеобразия того или иного стиля и жанровой разновидности (см. Научный стиль). Ф. с. все теснее смыкается с прагмалингвистикой, лингвосоциопсихологией, теорией речевых актов и теорией речевого общения, т.е. дисциплинами коммуникативного речеведческого плана. Т. о. Ф. с. сыграв приоритетную роль в изменении парадигмы языкознания к функциональной, способствовала расширению современных исследований речи в разных аспектах (см. Речеведение).

Ф. с. представляет собой разветвленную сеть направлений исследований, включая в себя стилистику текста, диахроническую, сопоставительную (см.) и др. (см. Направления стилистики, Стилистика, Стиль).

Хотя истоки функционализма в лингвистике восходят к работам В. Гумбольдта, А.А. Потебни, И.А. Бодуэна де Куртене, применительно к лингвостилистике — также к трудам Ш. Балли и особенно к идеям ПЛК, но свое оформление в России Ф. с. как особая научная дисциплина получила в 50—60 гг. XX в.

Лит.: Виноградов В.В. Итоги обсуждения вопросов стилистики. — ВЯ. 1955. — № 1; Его же: Стилистика, теория поэтической речи, поэтика. М., 1963; Винокур Г.О. О задачах истории языка // Избр. работы по рус. языку. — М., 1959; Праж. лингв, кружок. — М., 1967; Кожина М.Н. К основаниям функц. стилистики. — Пермь, 1968; Ее же: Пути развития стилистики рус. языка во 2-й пол. XX в. «31уПз1ука-У[». — Оро1е, 1997; Развитие функц. стилей совр. рус. языка. — М. 1968; Костомаров В.Г Русский язык на газетной полосе. — М., 1971; Васильева А.Н. Курс лекций по стилистике русского языка. Общие понятия стилистики... — М., 1976; Ее же: Функц. направление в лингвостилистике...: Автореф. дис. д-ра филол. наук. — М. 1981; Шмелев Д.Н. Русский язык в его функц. разновидностях. — М., 1977; Одинцов В.В. Стилистика текста. — М., 1980; Винокур Т.Г Закономерности стилистического использования языковых единиц. — М., 1980; Солганик Г.Я. Лексика газеты. — М. 1981; Кожин А.Н., Крылова О.А. Одинцов В.В. Функц. типы русской речи. — М., 1982; Разговорная речь в системе функц. стилей совр. рус. лит. языка. Лексика. — Саратов, 1983; Грамматика / Ред. Сиротинина О.Б. — Саратов, 1992; Разинкина Н.М. Функциональная стилистика. — М., 1986; Матвеева Т.В. Функц. стили в аспекте текстовых категорий. — Свердловск, 1990; Рябцева Н.К. Мысль как действие, или риторика рассуждения // Логический анализ. Модели действия. — М., 1992; Баранов А.Г Функц.-прагматическая концепция текста. — Ростов н/Д., 1993. См. также лит. к ст. Стилистика, Направления стилистики, Функц. стиль.

М.Н. Кожина ФУНКЦИОНАЛЬНО-СМЫСЛОВЫЕ ТИПЫ РЕЧИ - коммуникативно обусловленные типизированные

разновидности монологической речи, к числу которых традиционно относятся

описание, повествование, рассуждение (см.). В истории развития риторики, поэтики, стилистики они имели разные названия: способы изложения, типы текста, словесно-стилевые единства, композиционно-речевые формы и др. Термин Ф.-с. т. р. введен в научное обращение О.А. Нечаевой (1974).

19 Стилистический энциклопедический словарь русского языка

Каждый Ф.-с. т. р. характеризуется определенной прагматической функцией, определенным типом логического содержания и типом структуры. Описание реализует задачу автора представить предметы в их качественной определенности, путем перечисления их признаков, повествование — представить последовательность событий (эти типы речи объединяются в группу представляющих, по классификации В.В. Одинцова), рассуждение — убедить читателя в существовании причинноследственных связей между явлениями (аргументативный тип речи). С общим значением синхронности в описании, диахронности в повествовании, каузальности в рассуждении диалектически связаны структурно-композиционные характеристики Ф.-с. т. р.

При объединении предложений в представляющие Ф.-с. т. р. существенную, структурообразующую роль играет видо-временное соотношение глаголов в тексте. Значение синхронности выражается обычно глаголами несов. вида (чаще всего наст, или прош. времени), благодаря их «непредельности» создается некая длительность действий, которая и позволяет последним быть одновременными. Глаголы сов. вида выражают значение недлительности, сменяемости действий, что и соответствует повествованию. Часто движение во времени выражается сменой форм времени глагола, прошедшего и настоящего. Перечислительный смысл описательного текста передается обычно параллельной связью предложений, в повествовании последовательно происходящие события выражаются с помощью цепной связи.

Рассуждение состоит из цепи взаимообусловленных суждений. Показателем тесной — каузативной — связи является ярко выраженная синсемантия самостоятельных предложений, высокая употребительность логических маркеров — вводных слов следовательно, итак, таким образом, наречий со значением следствия, вывода поэтому, потому, отсюда, тогда, подчинительных союзов так как, поскольку, потому что, так что и др.

Ф.-с. т. р. имеют различные модификации. По структуре они могут быть «классическими» (близкими к типу), смешанными, вариационными; подвергаются изменениям в зависимости от предметно-тематичес- кого содержания произведения, функц. стиля, жанра, индивидуальной манеры автора.

Традиционная классификация типов речи возникла в рамках древней риторики и включает наиболее общие разновидности речи, четко различающиеся своими сущностными признаками. В 70—90-е гг. XX в. специальное обращение лингвистов к проблеме Ф.-с. т. р., привлечение в качестве объекта исследования текстов различных функционально-стилевых разновидностей лит. языка привело как к выделению новых типов речи, напр. констатации (см.) и предписания (см.), характерных в первую очередь для оф.-дел. сферы коммуникации, так и к вычленению подтипов внутри каждого Ф.-с. т. р.

В пределах целого текста наблюдаются различные варианты чередования и взаимодействия Ф.-с. т. р., в том числе контаминированные типы речи, обладающие одновременно признаками двух (или более) Ф.-с. т. р.

(без явного доминирования одних над другими) в результате совмещения двух (или более) коммуникативных заданий. Пример смешанного Ф.-с. т. р: «В момент создания теории Е-гипероны и 0.-частица еще не были известны. Резонансы Е были обнаружены в 1962 г. Оставалась незаполненной вершина пирамиды. Гелл-Манн предсказал, что отвечающая ей частица должна иметь спин, равный 3/2, гиперзаряд У = —2 и массу около 1675 МэВ... Почти тотчас же начались планомерные поиски этой частицы, получившей название О.-гиперона. В Брукхэвенской лаборатории для этой цели были использованы ускоритель на 33 ГэВ и двухметровая пузырьковая камера, содержавшая 900 литров жидкого водорода. Было сделано около 300 ООО снимков, прежде чем на одном из них в январе 1964 г. был зафиксирован процесс рождения и распада 0.- частицы. Ее свойства, в частности масса, в точности совпадали с предсказанными теорией. Таким образом, открытие 0,-гиперона явилось триумфом теории унитарной симметрии» (И.В. Савельев. Курс общей физики). Первая коммуникативная функция этого текста — рассказать об открытии П-гиперона. Вторая — оценить это открытие, сделать вывод о его роли в подтверждении правильности теории унитарной симметрии. В результате возникает смешанный Ф.-с. т. р. (представляющий и