«Кровавая неделя» в Москве

Во второй столице овладеть властью столь легко и быстро, как в первой, большевикам не далось. Причины тому были разные. Во-первых, руководство московских большевиков не су­мело подготовиться к захвату власти, поскольку основная его часть скорее разделяла позиции Каменева и Зиновьева, не­жели Ленина и его единомышленников. Как сообщил 20 ок­тября на заседании ЦК РСДРП(б) М. Урицкий «большинство делегатов в Москве высказалось против вооруженного восстания,». Имелись, очевидно, в виду московские делегаты П съезда Советов. Фактор известной нерешительности в действиях московского большевистского руководства давал о себе знать и в процессе вооруженной борьбы, шедшей на улицах города с пе­рерывами почти в течение недели - с 27 октября по 2 ноября. Во-вторых, силы, противостоявшие большевикам в Москве, оказали им гораздо более организованное и упорное сопротив­ление. Сохрани" прямую и регулярную связь с Временным правительством вплоть до момента ареста его членов, а затем через Ставку и с антибольшевистскими силами, организовав­шими мятеж юнкеров и поход войск Керенского-Краснова на Петроград, они сложили оружие только тогда, когда исход борьбы за власть в столице и на подступах к ней сторонниками прежнего режима был признан окончательно.

Следует отметить и еще одно немаловажное обстоятельство. Ни накануне выступления, ни в ходе него большевики Москвы вы столь явного перевеса сил. который наблюдался в Петро­граде, не имели. Солдатам московского гарнизона неприятная перспектива близкой отправки на фронт не грозила, и поэтому повальных антиправительственных настроений в их среде не было. К тому же Совет солдатских депутатов Москвы, не буду­чи тогда объединенным с болыпевизированным Советом рабо­чих депутатов, состоял в основном из сторонников умеренно-социалистических партий и течений, что тоже существенно повышало шансы руководителей антибольшевистского блока добиться по крайней мере нейтралитета значительного числа воинских частей гарнизона в разгоравшейся схватке за овла­дение властью. Да и с влиянием большевиков в рабочих квар­талах Москвы дело обстояло не так гладко, как представлялось до перестройки в нашей отечественной литературе по истории Октября. К примеру, среди рабочих знаменитой Прохоровской мануфактуры объективный наблюдатель отмечал в канун Ок­тября далеко не сплошь отрицательное отношение к идее пра­вительственной коалиции социалистов с кадетами.

Все перечисленные и иные сопутствующего происхождения факторы не могли не придать борьбе за власть в Москве особо­го накала и упорства, а отражению ее в историографии - налета ярко выраженной тенденциозности. Если советские исследо­ватели едва ли не все сложности этой борьбы сводили к издер­жкам непоследовательности руководства со стороны местных большевиков, то в западных, откровенно антикоммунистичес­ких трудах, аналогичные просчеты усматриваются в деятель­ности лидеров противобольшевистского лагеря. Так Р. Пайпс считает, что если бы представители Временного правительства в Москве действовали более решительно, борьба за власть мог­ла бы закончиться для большевиков катастрофой.

Достаточно обратиться к конкретным сведениям из истории противоборства сил большевиков и их противников за власть, чтобы убедиться в явной пристрастности данной и прямо про­тивоположной точек зрения. Вот некоторые наиболее суще­ственные из этих фактов.

Известие о решающих событиях в Петрограде ночью с 24 на 25 руководители московских большевиков получили около 12 час. дня 25 октября. Вскоре было созвано совместное заседание Мос­ковского областного бюро, городского и окружного комитетов РСДРП(б), на котором был создан партийный центр по руковод­ству восстанием - семерка в составе И. Стукова, В. Яковлевой;

О. Пятницкого, М. Владимирского и В. Соловьева (от этих трех органов) и Е. Ярославского и Б. Козелева (соответственно от Во­енной организации и профсоюзов). Центр наделялся диктатор­скими полномочиями: решения его были обязательны для всех партийных организаций и большевиков, входивших в Советы рабочих и солдатских депутатов.

В тот же день намечалось созвать объединенный пленум Со­ветов рабочих и солдатских депутатов (в Москве эти два Сове­та существовали раздельно) и на нем избрать Советский центр по руководству восстанием - ВРК.

Но время не ждало и потому уже до пленума Совета партий­ный центр предпринял ряд шагов, направленных к взятию власти: установил караулы большевистски настроенных сол­дат у почтамта и телеграфа (хотя эта мера как и в Петрограде не помешала противникам большевиков свободно пользовать­ся связью для координации действий), по его указанию были закрыты редакции буржуазных газет. Тогда же от большевис­тской фракции Совета рабочих депутатов в районы города была направлена телефонограмма о приведении в готовность всего боевого аппарата, установлении дежурства членов исполкомов районных Советов, но оговаривалось, что без директив центра никаких действий не предпринимать. В свою очередь, от Мос­ковского губернского Совета в уездные города пошло указание создавать на местах пятерки, «обладающие всей властью». От Московского областного бюро были разосланы соответствую­щие зашифрованные указания в города области, объединявшей 13 центральных губерний страны.

В б час. вечера собрался объединенный пленум Московских Советов. На нем большинством в 394 голоса против 106 при 23 воздержавшихся была принята большевистская резолюция по текущему моменту и избран ВРК из 7 членов и 6 кандидатов, из которых 8 - большевиков, 2 меньшевика и 3 объединенца. Эсе­ры войти в его состав отказались. Тем же вечером ВРК издал приказ № 1, согласно которому гарнизон приводился в боевую готовность и никакие распоряжения, не исходящие от ВРК, ис­полнению не подлежали. Чтобы овладеть Кремлем, представ­лявшим собой одновременно и крепость, которая господствова­ла стратегически над городом, и арсенал с оружием, столь необходимым для красногвардейцев и для плохо вооруженных запасных полков гарнизона, ВРК назначил туда своих комисса­ров и усилил его охрану еще одной ротой революционно настро­енных солдат. Но попытка вывезти из Кремля оружие не уда­лась, так как крепость была блокирована отрядами юнкеров.

Воздерживаясь от открытых наступательных действий в цен­тре города, где перевес сил был на стороне противника. Мос­ковский ВРК использовал методы борьбы, только что успешно апробированные большевиками Петрограда. Сообщая в райо­ны города полученную утром 25 октября радиотелеграмму о низвержении правительства и переходе власти в руки Петрог­радского ВРК, Московский Военно-революционный комитет дал им директиву перейти к «самочинному выступлению под руководством районных центров», в целях «осуществления фактической власти Советов района, занимать комиссариаты». Это был приказ начать восстание, но инициатива в развязыва­нии вооруженной борьбы и, следовательно, ответственность за ее исход перекладывались на работников районного звена. Тог­да же, очевидно, чтобы усыпить бдительность противника и выиграть время для мобилизации всех своих сил, ВРК всту­пил в переговоры со штабом округа. Командующий войсками округа полковник Рябцев пошел на них, преследуя аналогич­ные цели, так как имел сведения о переброске Ставкой войск с фронта в Москву и надеялся с их прибытием одним ударом по­кончить с восставшими. Таким образом, беспредметно далее дискутировать вопрос, какая из сторон совершила большую ошибку, участвуя в пере­говорах в надежде обмануть друг друга. Фактор времени эффек­тивнее сумели использовать большевики, которые мобилизова­ли свои силы и получили подкрепление не только из городов Подмосковья, но из Петрограда, Минска и других мест.

Сначала борьба шла с попеременным успехом. В районах го­рода, в особенности на рабочих окраинах, где явный перевес сил был на стороне большевиков, восставшие овладели элект­ростанцией и основными вокзалами. В центре же города успех некоторое время сопутствовал верным правительству силам, костяк которых составляли, как и в Питере, офицерские отря­ды и юнкера военных учебных заведений, а также боевые дру­жины эсеров, студентов и гимназистов.

Оттеснив отряды восставших от почты и телеграфа, они ли­шили гарнизон Кремля связи с ВРК и вынудили его утром 28 октября сдаться. Штурма его юнкерами, о котором пишет Р. Пайпс, не было, так как гарнизон Кремля сдался без боя, полагая, что город полностью находится в руках комитета бе­зопасности, созданного городской думой 25 октября для орга­низации борьбы с большевиками.

Гибель после этого нескольких десятков солдат Кремлевско­го гарнизона до сих пор остается не до конца ясной страницей Московской «кровавой недели». В советской литературе она подавалась как расстрел юнкерами обезоруженных пленных, но некоторые участники событий из числа противников больше­виков истолковывали эту гибель как результат неудавшейся провокации «красных», но эта версия весьма сомнительна.

Взятие Кремля и другие успехи окрылили юнкеров. В это время среди руководителей противоболыпевистского лагеря возникла идея организовать в Москве вместо арестованного в Петрограде правительство страны, созвав для того экстренный съезд общественных организаций, органов местного самоуправ­ления и советов.

Критические обстоятельства вынудили ВРК прибегнуть к применению чрезвычайных мер. По его призыву с утра 28 ок­тября началась всеобщая политическая стачка рабочих москов­ских заводов и фабрик, которая укрепила моральный дух вос­ставших. Срочно было созвано общее собрание представителей воинских частей гарнизона, которое заявило о всемерной поддержке ВРК, предложив распоряжение штаба округа и коми­тета безопасности не признавать. Ввиду того что исполком Со­вета солдатских депутатов продолжал находиться под влияни­ем умеренных социалистов, для контакта с ВРК собрание избрало временный орган этого Совета. 29 октября положение в Москве изменилось в пользу восставших. Им удалось очис­тить от юнкеров Тверскую улицу, занять Малый театр и зда­ния градоначальства на Тверском бульваре, окружить Алексеевское военное училище и кадетские корпуса в Лефортово, которые на следующий день сложили оружие.

В этой ситуации ВРК принял предложение Всероссийского исполнительного комитета железнодорожников (ВИКЖель) о посредничестве в переговорах с противной стороной и для их ведения объявил перемирие до 12 час. ночи 30 октября, при­казав своим войскам немедленно прекратить всякие активные действия и стрельбу. Во всей советской историографии этот шаг ВРК однозначно характеризуется как глубоко ошибочный, что не верно даже с точки зрения пользы, которую он принес боль­шевикам. Да, с комитетом общественной безопасности догово­риться не удалось. Перемирие за несколько минут до истече­ния этого срока ВРК должен был прекратить.

Но возобновив военные действия, представители ВРК не только пошли на новые переговоры - на сей раз с делегацией Московского губернского Совета крестьянских депутатов, возглавляемой меньшевиком-интернационалистом Е. Литкенсом (в 1921 г. он вступит в партию большевиков, станет заместите­лем наркома просвещения РСФСР), но и подписали с ней со­глашение. Условиями соглашения предусматривалось, что власть в Москве должна принадлежать органу, выдвигаемому Советом рабочих и солдатских депутатов, причем этот орган кооптирует в свой состав представителей ряда общественных организаций: городской и районных дум, профсоюзов. Совета крестьянских депутатов и др. Это соглашение помогло боль­шевикам нейтрализовать Исполком Совета крестьянских де­путатов Московской губернии и тем самым в решающий мо­мент внести раскол в блок своих политических противников.

К тому же негативная оценка перемирия никак не объясня­ет причин, по которым ВРК должен был согласиться на такой шаг. А суть дела состояла в том, что ВРК принял это решение днем 29 октября, считаясь с резким ухудшением ситуации в Питере и на подступах к нему: мятеж юнкеров, взятие войска­ми Керенского-Краснова Гатчины и Царского села. Отмахнуть­ся от предложения ВИКЖеля относительно переговоров не рискнул в данной обстановке даже неуступчивый Ленин со сво­ими сторонниками в ЦК РСДРЩб), а в Москве соотношение сил между ленинцами и единомышленниками Каменева было гораздо опаснее для первых, чем в ЦК. Московский ВРК пре­рвал перемирие после того, как был подавлен мятеж юнкеров в Питере и рухнули надежды противников большевистского режима на изменение результатов борьбы за власть в столице. Именно тогда московский ВРК принял решение об артиллерий­ском обстреле опорных пунктов противника, в том числе и Кремля. Огонь открыли более 20 орудий разного калибра. В руководстве московских большевиков были и люди, предла­гавшие бомбить Кремль с воздуха, используя аэропланы. Ак­тивным сторонником такой меры являлся Н. Бухарин, кото­рый даже позже сожалел, что ВРК не решился посредством бомбардировки «разрушить совиные гнезда контрреволюцион­ных штабов». Кстати, как видно из разговора Ставки с помощ­ником Рябцева, встречный обстрел повстанцев из кремлевс­ких орудий вели и юнкера.

Под прикрытием артиллерии отряды повстанцев вели на­ступление по всем направлениям. Руководители Комитета об­щественной безопасности тщетно умоляли Ставку и командо­вание ближайшего к Москве Западного фронта прислать на помощь надежные войсковые части - таковых, как правило, не оказывалось. Днем 2 ноября Кремль оказался в плотном коль­це окружения. Сопротивление юнкеров ослабевало. Бессмыслен­ность дальнейшей борьбы для них стала ясна еще днем раньше, когда в московских газетах появилось сообщение, что войска Керенского у Гатчины разбиты и отступают, и что выступление юнкеров в Питере окончательно подавлено.

Вот почему утром 2 ноября председатель Комитета обще­ственной безопасности городской голова Руднев направил в ВРК письмо, в котором сообщалось, что при «данных услови­ях комитет считает необходимым ликвидировать в Москве во­оруженную борьбу, перейдя к мерам борьбы политической». Это означало капитуляцию. Вечером того же дня ВРК издал приказ, извещавший, что враг сдался и что вся власть в руках ВРК. Московский успех большевиков закреплял победу, одержан­ную в Петрограде. А оба эти успеха предопределяли установ­ление новой власти во всей стране.