3.4.Топонимические названия в социальной памяти репрессированных народов

Депортация из этнической колыбели карачаевского, калмыцкого, балкарского, чеченского, ингушского народов, крымских татар, турок-месхетинцев, немцев Поволжья явилась одним из чудовищных преступлений в истории человечества. Сияющие в утренних лучах белоснежные вершины Эльбруса, Ушбы, Казбека, Домбая, кубанское ущелье и сама Кубань, река Волга были молчаливыми свидетелями невиданного злодеяния, которое произошло в трагические дни 1943-1944 гг.

Репрессированные народы тысячелетиями жили на своей исконной этноландшафтной территории, со своими уникальными нравственно-этническими и культурно-историческими ценностями. Тоталитарная система разрушила в один день все ценности и рассеяла бедных калмыков по тайге и тундре вдоль Енисея и Лены, от Норильска до Хабаровска, а беззащитных балкарцев, чеченцев, карачаевцев, ингушей, крымских татар, турок-месхетинцев, корейцев, немцев Поволжья по степям пустыням Казахстана и Средней Азии. В социальной памяти депортированных народов топонимические названия сохраняются как круги ада, который они испытали в Северо-Казахстанской, Павлодарской, Акмолинской, Карагандинской, Талдыкурганской областей Казахстана; Джалал-Абадской, Ошской, Иссык-Кульской областей Киргизии; Ташкентской, Ферганской, Андижанской областей, Голодной степи Узбекистана, на Севере в зоне вечной мерзлоты Таймыра, Оймакане, Забайкалье, Курильсиких островах Дальнего Востока.

Любой этнос, занимая определенное пространство на своей исторически исконной земле, привыкает ко всему, что его окружает: степь, горы, леса, долины, реки, ущелья и т.д. Такое окружение – это есть чувство Вселенности и Вечности жизни этноса. В новой системе обитания, изолированного пространства Казахстана, Средней Азии и Сибири, насильственно высланные народы чувствовали себя вне связи с миром и человечеством. Мы считаем, необходимо составить этнографическую карту депортированных народов, где они проживали на чужбине 13 лет. Это будет иметь большое значение в восстановлении исторической справедливости и сохранении социальной памяти, чтобы современное поколение знало, где родились их отцы и матери. Для этого требуется много усилий и интеграций ученых из числа репрессированных народов. Как известно, балкарцы, карачаевцы, чеченцы, ингуши, калмыки, татары, корейцы, крымские татары, немцы, турки-месхетинцы жили разбросано в более 50 тысяч населенных пунктах Средней Азии, Казахстана, Сибири, рассеянные по огромной территории. Составление такой этнографической карты необходимо, потому что люди должны знать историю своего народа. Тринадцатилетняя высылка выше указанных народов осталась вне истории и общественно-политической жизни. Поэтому необходимы глубокие комплексные исследования периода депортации этих народов. Историческая память как социальная категория передается из поколения в поколение. А преемственные связи поколений играют важную роль в этнической культуре народа.

Репрессированные народы были лишены родной этноландшафтной зоны, что не могло не повлиять на национальное самосознание и этническую культуру. Нет ни одной семьи из высланных народов, не оставившей в Средней Азии, Казахстане и Сибири своих близких в сырой земле на чужбине. Многие ушли из жизни в жгучей тоске по родному очагу, ушли не восстановленными в правах. “Мы, дети, стояли у постели умирающих от голода матерей, отцы были на фронте, и слушали их наказы, - говорила Узифат Мизиева, жительница из Нижнего Чегема. - Они говорили: “Если вам судьба позволит и вы вернетесь в отчие края, а мы останемся здесь в сырой земле, испейте за нас родниковой воды Баксанского ущелья, поднимите свой взор на скалы Верхнего Чегема, горы Эльбруса и Дыхтау, совершите поминальную молитву. Мы услышим вас и тогда ваши голоса сольются с нашими голосами и нам станет легче лежать на чужбине”.⁵⁵ Так умирающие произносили названия родных гор, ущелий, рек, скал, родников, селений, где они были пуповиной соединены с этим краем и его камнями. Тогда в социально-исторической памяти наказанных людей возникали близкие им образы родной земли, географические названия дорогие их сердцу. В них были одновременно и историческое прошлое нации, и нереальные стремления к будущему. Это понимали их дети, остававшиеся в сложной ситуации национально-исторического выбора: многие так и остались там жить, не вернувшись в родные края, усвоив менталитет, приспособившись к новым обычаям и традициям, экономическим условиям и политическим установкам. У каждого человека причины были разные. Мы не должны забывать тех людей, которые искали обратный путь на свою малую родину и заблудились во время пурги в Сибири, Казахстане, когда бушевал самум в пустынях Кызылкума и Каракума, где они были погребены под песком, или остались сиротами в других семьях, обретя новые родственные связи с местным населением.

Особенно тяжелыми для спецпереселенцев были два первых года, когда шла адаптация к новым природным, ландшафтным и климатическим условиям. В 1944-1945 годах в Казахстане и Киргизии были очень холодные зимы. Тогда в каждом селении, где жили высланные народы, в день умирали десятки людей. У женщин и стариков не было сил долбить мерзлую землю, чтобы выкопать могилу. На кладбищах беспомощные старики говорили о том, что они здесь скоро все умрут и никто не вернется на Кавказ. “Неужели с нами так жестоко мог поступить Сталин?! - вопрошали они с чувством безысходности. - Ведь он родился на той стороне Главного Кавказского хребта, а мы жили с этой стороны. Мы испокон веков жили по соседству. Лучше бы он нас пустил под откос, когда переезжали Волгу под Астраханью ...”О чем свидетельствуют эти высказывания старцев? О том, что общественное и индивидуальное сознание горцев того времени во многом зависело от социально-психологических факторов, от внутреннего, относительно самостоятельного содержания, способствующего сохранению и устойчивости духовно-нравственных ценностей в процессе исторического развития этноса. Национальный характер и национальное самосознание претерпевали изменения, ибо высланный народ должен был все вытерпеть, перенести. Перетерпеть всяческие лишения для национального характера - это значит психологически, нравственно и морально в чем-то измениться. В чем суть национального характера вообще и особенно применительно к тогдашней действительности - проблема не исследованная и наша цель другая.

Итак, после выселения “наказанных” народов на их территории изменили топонимические названия специальным постановлением правительства 1944 года, чтобы стереть с этнической памяти географические названия. Поэтому в результате депортации исчезли из этнографии человечества многие населенные пункты. Так, до выселения балкарцы жили в 97 селениях, а сейчас - в 29 селах. Около 60 селений было разрушено и превращено в руины. Вот неполный перечень исчезнувших сел: по Баксанскому ущелью - Огъары, Чилмас, Тёбен Чилмас, Герхожан, Тёгерек, Огъары Курму, Тёбен Курму, Къылды, Гуасанты, Кызген, Гестенти, Кызыл тюбю, Тёбен Камук, Чанланла, Гижгит; по Чегемскому ущелью - Думала, Ачи, Тузулгу, Тюзгы, Жора, Бопу Кала, Бетергу; по Безенгийскому ущелью - Тотур, Биттирлары, Жаболары, Шики, Холам, Усхур; по Черекскому ущелью - Сауту, Курноят, Глашлары, Огары Чегет, Тёбен Чегет, Кюннюм, Чегет эль Шаурад, Мухол, Коспары, Мукуш, Зылги и многие другие. Среди этих исчезнувших сел - Шики - это родина основоположника балкарской литературы Кязима Мечиева, который умер в период высылки в 1945 году в Талдыкурганской области Казахстана, а также Думала - родина известного просветителя и поэта Саида Шахмурзаева, Герхожан - родина классика балкарской литературы Керима Отарова и известной поэтессы Танзили Зумакуловой.

Так, до 1943 года Лиманский, Наримановский, Икрянский районы были в составе Калмыцкой АССР. После депортации калмыков эти районы передали Астраханской области. Более 130 калмыцких топонимов были заменены русскими названиями. И тем самым была нарушена топонимическая преемственность калмыцких названий не только с его географической карты, но и из исторической памяти населения. В Чечено-Ингушетии были переименованы более 280 географических названий вайнахов, а в Крыму - 159 татарских топонимов.

В годы депортации балкарского и карачаевского народов границы Грузии в районе Горного массива - Эльбруса и западнее - в Карачаевском районе, писал проф. С.А.Хапаев, были продвинуты от 15 до 80 км. к Северу и гора Эльбрус оказалась в Грузии, тысячелетиями находившаяся в составе Балкарии и Карачае. Еще до выселения карачаевцев и центр Карачаевской автономной области - город Микоян-шахар в секретных документах был переименован в Клухарии, о чем свидетельствует “почвенная карта Северного склона Кавказа, подписанная к печати в 1942 году”.⁵⁶

В 1944 году многие населенные пункты Карачая и Балкарии получили грузинские названия:

Ташкёпюр - Ахлшени, Хурзук - Зедавке, т.е. каменная впадина, Сынты - Мзиса, т.е солнечный, Карт-Джурт- Мтисдзири, подножье горы; Бирлик-Шукури, Мара Аягъы - Шертула, Учкулан - Маднисхеви, т.е. рудный обрыв и т.д. Бывший центр Карачаевской автономной области Микоян-шахар получил название Клухори, а поселок Эльбрус - Иалбузи.

Особенно усердствовал в этом отношении выдавать карачаево-балкарские этнотопонимические названия за грузинские некий Г.Зардалишвили. В 1952 году он в журнале “Известия Всесоюзного географического общества” опубликовал статью “О географических названиях Клухорского района Грузинской ССР”, в которой писал, что название Тиберда возникла от Цибельды, а значение села Сынты также толковал от сванского языка. И тем самым искуственно создавал ложную этимологию. Против такого утверждения выступил известный этнограф В.А.Кузнецов в 1954 году в журнале “Вопросы истории” (№9). В нем он писал: “ ... на карачаевском языке слово “сын” означает памятник, а сынты – “памятник этот”. Слово это служит у карачаевцев для обозначения всякого вообще памятника. Далее Кузнецов подчеркивал, что рассмотренные статьи Г.Зардалишвили показывают научную несостоятельность ее положений. С помошью произвольно подобранных фактов автор стремился доказать недоказуемое.⁵⁷

Неоправданные переименования географических названий, которые испокон веков находились в сознании этносов, нанесли большой вред формированию национального самосознания и развитию этнической культуре депортированных народов. Уничтожение национальных топонимов – это своего рода продуманный акт разрушения духовных начал в памяти этноса. Например, Хасаньинский сельский совет переименовали в Пригородный, Яникое - в Новокаменку, Лашкуту - в Заречное, Былым - в Угольное и т.д. Аналогичные переименования были и у других депортированных народов. Так, Шапсугский национальный район в Краснодарском крае был переименован в Лазаревский в честь генерала Лазарева. Он принимал участие в покорении Кавказа и проводил карательные акции против местного населения, в памяти которого имя этого генерала не вызывало положительных эмоций. “Шапсуг не может воспринимать спокойно названия Головинка, Красноалександровский, Куйбышевка, Карповка и т.д., - писала Е.А.Абулова. - Это равносильно тому, что святыню русского народа Бородинское поле переименовать в Наполеоновское. Думаю, что ни один здравомыслящий человек в стране с подобным решением не согласился бы. Каждый из населенных пунктов имеет собственное имя, близкое и понятное населению. Осквернение исторической памяти противоречит здравому национальному самосознанию, миру и согласию народов”.⁵⁸

В социальной памяти репрессированных народов Северного Кавказа многое пытались зачеркнуть и перечеркнуть, изъять их национальные святыни. Поэтому сразу же после выселения разрушили старинные укрепления и башни в горах, изъяли могильные плиты с арабским шрифтом и укрепляли ими дороги, такой же участи подверглись мечети, красивые минареты и мавзолеи.

Зная об этой народной беде, Кайсын Кулиев написал стихотворение “В Хуламском ущелье”, в котором он выразил боль и страдания людей, потерявших родной очаг и дорогие названия отчего края.

Иду средь белых скал и средь развалин

Домов, старинных башен крепостных.

Вид очагов погасших так печален,

А ведь они пылали для живых.

Разрушенные сакли - как могилы.

Судьба, как жестока ты к нам была,

Как била по зубам! О, день постылый,

Полуразвалин горькая зола!⁵⁹

(Перевел С.Липкин)

Уничтожение исконно исторических названий, где тысячелетиями жили насильственно высланные народы, служило одной цели - вычеркнуть из системы координат не только эти географические названия, имеющие этнокультурное значение, но и самих горцев. Безусловно, такие безнравственные поступки оскорбляли национальные чувства, приносили вред национальному самосознанию, этнокультуре и исторической памяти. “Возвращение исторической памяти - основа нашего духовного возрождения. Нас умышленно лишили, изъяли из сознания это свойство общественной психики, - говорил режисер-постановщик художественного фильма “Холодное лето пятьдесят третьего” В.А.Прошкин. - Забвение культурных традиций, исконных нравственных ценностей, падение нравов, повышение общего фона озлобления и жестокости - все это во многом связано с атрофией памяти ”.⁶⁰

После возвращения в родные места бывших ссыльных народов Северного Кавказа были восстановлены былые географические названия. Но еще остаются не восстановленными многие села, города и местности, точно отражающие объекты, которым дал название народ, исходя из истории культуры и реальной действительности окружающего мира.

Таким образом, исходя из сказанного выше, можно сделать определенные выводы.

1. Топонимические названия испокон веков предавались и сохранялись в этнической памяти каждого народа и эти географические названия всегда были дороги людям, как часть истории культуры и как часть их собственной жизни.

2. Топонимика - это неотъемлемый элемент национального самосознания, являвшегося формой развития этнического самосознания, и его формирование происходит вместе со становлением жизни, этнокультуры. Национальное самосознание существует, будучи элементом структуры конкретных этносов, поэтому оно исторично и индивидуально.

3. Топонимика как один их факторов этнической памяти играет большую роль в духовно-культурном наследии горских народов.