2.5. Вхождение в систему мировой цивилизации северокавказского этнокультурного феномена

В понятие общечеловеческой культуры входят национальные духовные ценности больших и малых народов. Каждый человек живет в окружении определенных вещей, необходимых ему предметов, отношений, знаний и идеалов, бесконечное разнообразие которых составляет культурную среду обитания. Культурная среда обитания людей влияет на развитие и формирование отдельной личности и общества в целом.

Занимая определенное этническое пространство, любой народ независимо от количества его населения, за многовековую историю существования создал и сохранил уникальную биосоциальную, историческую информацию. В ней заложены духовные задатки этноса. В мире нет бездарного народа, все народы – большие и малые – обогатили духовно-нравственные ценности человечества. Как большие и малые звезды освещают небосклон, так и каждый народ обогащает общечеловеческую культуру, поэтому недопустимо исчезновение с лица нашей планеты самобытных культур малочисленных народов и этнических групп. Это будет утратой для всей мировой цивилизации. Немецкий ученый, философ Георг Лихтенберг писал: «Природа наделила человека способностью за свои 60 лет овладеть основами культуры, создаваемой человечеством за 6000 лет».

Развитие национальной культуры и возрастающий интерес к истории своего народа – одна из ярких примет сегодняшней действительности. Народы Северного Кавказа создали богатую духовную культуру, которая занимает достойное место в системе мировой цивилизации. Среди нескольких цивилизаций известный английский историк А. Тойнби (его называли отцом истории) выделял западно-европейскую, развивавшуюся под влиянием католичества, протестантства, восточноевропейскую, которая развивалась под сильным воздействием православия, и арабоязычную. Есть и исламская цивилизация как разновидность арабоязычной, возникновение, развитие и обогащение которой связано с религиозной системой, как ислам.

Исследование общих закономерностей и специфических особенностей вхождения северокавказского этнокультурного феномена в систему мировой цивилизации имеет большое научно-практическое значение в осмыслении истории горских народов, их этнических культур, в формировании правильного исторического сознания, нравственных идеалов и национальных ориентаций, а также в стабилизации межнациональных отношений. Вхождение этнокультурного феномена в систему мировой цивилизации играло определенную роль в формировании национальной идеи, в ее целостности на протяжении всей истории этого этноса со всеми ее столкновениями противоположных процессов, социальными катаклизмами, культурными и духовными взлетами, застоем и даже регрессом в развитии материальной и духовной культуры. Именно такую значимость имело вхождение северокавказского этнокультурного феномена в систему мировой цивилизации в духовно-нравственной культуре народов Северного Кавказа, и в практическом освоении ими окружающего природно-материального и социального мира. Это был процесс, который цементировал социально-экономический, морально-этический и духовный строй нации, способствовал развитию добрососедских отношений как внутри этноса, так и между другими народами, независимо от того, к какой цивилизации они относились – к арабоязычной или какой-то другой. Несмотря на высокие горы, непроходимые ущелья, водные рубежи, достаточно большие расстояния, среди горских народов никогда не было межнациональной отчужденности, вражды по отношению к людям иных вероисповеданий, если их к этому не толкали так называемые «лидеры» национальной элиты. Чувство причастности к мировой цивилизации всегда было в крови нации и лучших ее представителей, которые гордились разными гранями вхождения в систему мировой цивилизации.

Многовековая история свидетельствует о том, что народы Северного Кавказа относились друг к другу с большим уважением, имели дружественные и родственные связи, обменивались материальными и духовными ценностями. Все это способствовало формированию уникального биоэтногенетического феномена, развитию менталитета горских этносов. В этногенезе народов Северного Кавказа очень много общего. Тысячелетиями формировался социально-психологический и этнокультурный феномен горских народов, происходило взаимообогащение духовно-нравственных ценностей, взаимопроникновение нравов и обычаев, этнокультур у различных народов. Все это явилось основой этнопсихологической совместимости этносов кавказской цивилизации.

В кавказском регионе генетические корни народов и культур переплетаются очень тесно. Не случайно в своей культурологической концепции Н. Я. Марр выделил Кавказ как древний «очаг» распространения культур на Запад и Восток, Север и Юг. С Кавказом, по его мнению, связано становление «столпов» европейской мировой культуры – греческой, римской и романской. Кавказские корни просматриваются в протоантической культуре этрусков, басков и иберов на многочисленных примерах мифологии, быта и т. д.⁶⁷ Веками вырабатывались уникальные обычаи: аталычество, куначество, побратимство. О них писали и ими восхищались А. С. Пушкин, М. Ю. Лермонтов, Л. Н. Толстой, П. К Услар, В. Ф. Миллер, С. Н. Трубецкой, Я. М. Неверов и многие другие писатели и ученые-кавказоведы. «Жизненность традиций – одна из самых поразительных и ярких особенностей культуры, сложившейся в древности на Кавказе, которая по сей день восхищает своей уникальностью мировое сообщество, - пишет К. Х. Унежев. – Одна из величайших особенностей кавказской культуры в том, что она по сути дела выполняла роль посредника между цивилизациями Востока и Запада, вступив в «диалог» с другими народами, дала «материал» для обогащения своей культуры. Кавказская цивилизация не только повлияла на народы других континентов, но когда культуры народов других континентов, особенно Европы, «столкнулись» с культурой народов Кавказа, этот процесс дал многим ученым новый, самый разнообразный материал по истории и культуре кавказских народов, археологических, этнографических, лингвистических, а позже культурологических отраслей знания. Подобно великим географическим открытиям прошлого, ученые разных стран, главным образом Европы, «открывая» тайны Кавказа во всем их объеме, в том числе и его обитателей с их уникальной и неповторимой культурой, совершили на «кавказском материале» великие культурные открытия».⁶⁸

Большой вклад внесли в изучение культуры народов Северного Кавказа и Закавказья декабристы-литераторы: В. Кюхельбекер, А. Бестужев-Марлинский, А. Одоевский. Они дружили с известными просветителями, поэтами, учеными Азербайджана, Грузии, Армении, Кабарды, такими, как

А. Бакиханов, М. Ахундов, А. Чавчавадзе, Г. Орбилиани, Александр Бекович-Черкасский, Джабаги Казаноко, Измаил-Бей Атажукин, Ш.Б.Ногмов. Эти известные общественные деятели, просветители и ученые Кавказа конца XVIII – первой половины XIX века сделали довольно много в области просвещения для своего родного народа и для вхождения этнокультурного феномена в систему мировой цивилизации.

Сподвижники Петра I, выходцы из Кабарды Михаил Яковлевич, Михаил Алегукович, Алексей Михайлович и Александр Бекович-Черкасские сыграли видную роль в истории России XVII-XVIII вв. и в развитии национальной культуры. Служба Черкасских в России способствовала укреплению кабардино-русских отношений. Особенно много сделал для развития этнокультурного вхождения в систему мировой цивилизации и укрепления русско-кабардинских связей Александр Бекович-Черкасский. Он получил образование в Голландии и Франции, был женат на княжне Марии Борисовне Голицыной. Он выполнял все распоряжения Петра I. В 1711 году был в Кабарде и Дагестане, успешно привлек «тамошние народы» защищать интересы России: оберегать побережья Каспийского и Черного морей от вторжения Турции. Его два брата и сам Александр погибли, защищая интересы Российского государства и проложив «русское русло в Среднюю Азию» (Пушкин). Его казнили в Хиве во время первой русской экспедиции. В его честь заливы у Мангышлакского полуострова и Красноводска названы Александр-Бай и Бухта Бековича, в 1819 году там поставлен ему памятник. Тем самым кабардинцы Черкасские внесли определенный вклад в развитие русской науки, укрепление границ Российского государства, придав новую грань самосознанию и духовной жизни кабардинцев, балкарцев и многочисленных народов Дагестана. У кабардинцев даже есть пословица: «За Русь дадим начинить себя соломой, как наш Бекович». У русских была: «Погиб, как Бекович». Так сохраняются в социальной памяти народа национальные герои.

Поборником развития этнической культуры, противником национальной розни был и другой выдающийся общественный деятель Кабарды Джабаги Казаноко. Он многое сделал для пробуждения национального самосознания среди адыго-кабардино-черкессов, карачаево-балкарцев, осетин и приречных кумыков. Он занимал пост советника старшего князя-правителя Кабарды Асланбека Кайтукина, известного в русской истории под именем Асланбека. О нем упоминает Ш. Б. Ногмов, указав, что во время правления Асланбека особенным вниманием пользовался Джабаги Казаноко, «человек благоразумный», который не раз советовал правителю, как поступать… («из «Истории адыгейского народа»). Дальновидный политик Джабаги Казаноко пытался объединить в интересах Российского государства кабардинскую знать, чтобы они не враждовали между собой, держались русской ориентации; он встречался с Петром I в Астрахани, где вел переговоры по кабардинским делам, ездил в Турцию и Аравию. Он был общественным деятелем не только Кабарды и Балкарии, но и всего Северного Кавказа, старался решать все спорные вопросы между горскими народами по определению территориальных границ мирным путем, критиковал несправедливые решения шариатского суда, был поборником гуманного отношения к людям. В народе он пользовался большим уважением, и в фольклоре кабардино-черкесов и карачаево-балкарцев имеются рассказы о борьбе Джабаги с крымцами, есть пословицы и поговорки, которые сочинил сам Джабаги Казаноко – поведении человека в семье, быту, о жизни и благе и др. Они известны под названием «Так сказал Джабаги»: «Умный обходит глупого», «Совет – мать ума», «Жизнь – это цепь деяний» и т. д. Похоронен он в Кабарде в 1750 г. В Нальчике, в садике Свободы ему поставлен памятник, а в 1995 году установлен памятник в

с. Заюково. Так благодарный народ обессмертил образ народного мудреца.

В развитии внутренней социальной и духовной жизни народов Северного Кавказа, их национального сознания и этнического самосознания определенную роль сыграл в 60-е годы XVIII века и начале XIX века Измаил-Бей Атажукин, когда Кабарда стала ареной борьбы между Россией, Турцией и Персией, стремившихся укрепить свои позиции на Кавказе. Он принимал участие в штурме и взятии крепости Измаил под командованием А. В. Суворова, за что и был награжден военным орденом Георгия 4-й степени. С 1804 года жил в Кабарде, занимаясь общественной и политической деятельностью. По словам известного кавказоведа П. Г. Буткова, он был одним из просвещеннейших людей среди своих земляков, свободно владел русским и французским языками, глубоко знал историю России, своего края, которым он гордился и горячо любил. Поэтому он осуждал карательные экспедиции царских войск и насилие местных чиновников, высказывался за «добровольное покорение», потому что, по его мнению, «усмирить силою сих горских жителей никогда возможности не будет». Как один из умных политиков своего времени, он понимал, что любой этнос должен быть связан социально-политическими, нравственно-культурными взаимоотношениями с другими народами, и призвал всей Кабардой сплотиться вокруг России. Он писал: «Благоразумие наших предков, которых память нам любезна… советовала нам жить под защитою великого государства России». Его деятельность повлияла на те изменения, которые постепенно происходили во всех национальных регионах, в структурных элементах национальной истории – в обычаях, традициях, этике, этнической педагогике и национальной психологии. Измаил Атажукин был личностью, значит, он был во всем ответственным, думающим и пробуждал в людях мысли и формировал их самосознание. Горцы не могли не сознавать, что мир определялся рациональностью и прогрессом. Как говорил Гегель, история является имманентным процессом, в котором самосознание одерживает победу над ограничительными шорами субъективности, чтобы объединить волю и действие в абсолютном познании.

В развитии национальной культуры, духовного склада нации большую роль сыграл кабардинский просветитель Ш. Б. Ногмов, который в течение пяти лет жил в Петербурге, повышая свой культурный уровень изучал русских историков, в частности Карамзина, занимался переводами с арабского и других языков. В историю своей этнокультуры он вошел как ученый во многих областях знаний – историк, фольклорист, языковед, поэт и общественный деятель. Он составил кабардинскую азбуку и грамматику кабардинского языка «Начальные правила кабардинской грамматики», составленные на русской графической основе. Он собрал и записал 21 историческую песню – «Песня о Темрюке, сыне Идара», «Куркужинская битва», «Кашкатау», «Кызбурун», «Канболат», «Андемиркан», «Таратупская битва» и др. Они сыграли определенную роль в развитии исторического сознания народа, его патриотического воспитания. В этих песнях и сказаниях прославлялись стремление к свободе, любовь к родине, связь и дружба с другими этносами, осуждались междоусобицы. С этих позиций нужно рассматривать научную деятельность Шоры Ногмова, который стоял за тесную связь русской и кабардинской культуры, понимая, что взаимное изучение и проникновение в культуру разных народов поможет обогатить духовно-нравственный облик людей, независимо от того, к какой нации они принадлежат. Этим можно объяснить написание здравницы «Хох» в честь русской науки и академика А. М. Шегрена, после того как он с ним встретился и плодотворно работал над составлением кабардинской азбуки и букваря. Таких, как Шора Ногмов. Были единицы в Кабарде и Балкарии. Он понимал, что для просвещения горских масс время еще не настало, ибо «соотечественники мои до сих пор не только не имеют никакой письменности, даже никакой грамоты». Его просветительская работа оказала глубокое, плодотворное влияние на передовую общественную мысль Северного Кавказа, содействовала пробуждению национального сознания масс, не только обогащала культурные взаимосвязи этносов этого региона, но и укрепляла у них ценностные ориентации. Его «История адыгейского народа» до сих пор является основным фондом культурного наследия кабардинцев и всех адыгских народов.

Таким образом, из вышесказанного следует, что адыгские просветители XIX века Александр Бекович Черкасский, Джабаги Казаноко, Измаил-Бей Атажукин, Шора Ногмов сыграли определенную роль в развитии культуры и в истории русско-кавказских связей. При этом надо отметить взаимное влияние культур России и Кавказа. Встреча с народами Кавказа, с его лучшими представителями давала возможность последним представить свою нацию на суд западноевропейской общественности. «Всемирная история долгие тысячелетия развивалась в условиях противостояния Запада и Востока, их цивилизаций и общественных устройств, - писал член-корреспондент Академии наук СССР Ю. А. Жданов. – Идеологи реакционных классов утверждали и повторяют, что преодоление этого раскола мировой цивилизации невозможно. Но передовые мыслители издавна не мирились с этим расколом, упорно искали пути его преодоления, стремились к синтезу, взаимному обогащению, проникновению, слиянию Востока и Запада. Авиценна и Руставели, Гердер и Гете, десятки других мыслителей-гуманистов искали пути синтеза опыта и идей, традиций и достижений Запада и Востока».⁶⁹ Такими представителями на Северном Кавказе были А.Б.Черкасский, Дж. Казаноко, И. Атажукин, Ш. Ногмов, Гасан Алкадари, Инал Кануков, Исмаил и Сафар-Али Урусбиевы, Коста Хетагуров, стремившиеся к синтезу и взаимному обогащению культур различных этносов, к тому, чтобы заявить о себе и о своем народе европейской цивилизации, войти в ее систему хоть какой-то духовной гранью.

Среди тех, кто оставил заметный след в развитии культуры Северного Кавказа надо назвать имя черкешенки Аиссе, единственным литературным наследием которой являются ее письма, впервые опубликованные в Париже в 1783 году, спустя полвека после смерти автора. Девочке-черкешенке было одиннадцать лет, когда она впервые попала во Францию. При крещении ей дали новое имя Шарлоты-Элизабет (Гаиде). Здесь она прожила около тридцати лет и умерла на чужбине в возрасте сорока лет 13 марта 1733 года. Свои письма она адресовала госпоже Каландрини. И никогда не думала, что они будут опубликованы и принесут ей литературную известность. «Письма» были интересны, оригинальны и отличались глубиной мысли, непосредственностью чувств. Знаменитый Вольтер был знаком с Аиссе, встречался с ней в салонах французской знати, как и все восхищался ее кавказской красотой и даже посвятил ей небольшое стихотворение о любви, восхваляя даму своего сердца:

В ее крови зажги, Всевышний, пламя,

И страстью растопи лед в сердце девы,

Чтобы она почувствовать сумела

Огонь, который мне сжигает душу.

Прочитав ее письма, он заметил: «Недавно я прочитал том писем мадемуазель Аиссе… Наивность ее не так уж проста. Она хорошо понимала, что значит зло, которое видела вокруг себя, она обвиняла себя в том, что принимала в нем участие… хотя ее добродетельная и непорочная натура с отвращением отвернулась от подобной жизни. Она начинает свои письма с описания тогдашней бессодержательной жизни, рассказывает нам о новых театральных событиях, дает хронику итальянской комедии и оперы, раскрывает перед нашими глазами мелкие скандалы высшего общества. Она – настоящая газета небольших текущих событий, которую мы не так часто встречаем в первой половине века».

Существует мнение, что Вольтер сделал литературную правку этих писем. Но это лишь гипотеза. Черкешенка Аиссе свободно владела французским языком. Когда письма были опубликованы, появились на них отклики и статьи. О судьбе «Писем» заговорили. Для некоторых литераторов они стали основой для написания романов, повестей, пьес. Так, французский писатель Александр де Лавернье создал роман «Черкешенка» и в 1840 году его читали в России. В Англии тоже появился роман об Аиссе. Английская романистка Кемпбел Прейд писала, что жизнь этой удивительной черкешенки исполнена такого драматизма, что не требовалось никаких ухищрений для превращения ее в роман. Судьба черкешенки продолжала волновать и последующие поколения. Спустя почти сто лет, снова появился роман об Аиссе. Его написала француженка Клод Ферваль упсевдоним, которая по-своему понимала этот образ. «Перед нами – борьба ее души, истерзанной грехом, от которой она не в силах отречься. Рожденная для добродетели, она поклоняется ей и говорит о ней, как о потерянной родине, которую хотела бы обрести вновь». Писал об Аиссе и такой известный художник слова, как Андре Моруа.

Что же привлекало писателей к судьбе черкешенки? Возможно особенности ее национального мышления, которые проявились в ее национальном характере и письмах? Очевидно, и то и другое. Национальная идея, историзм мышления в структуре творческого сознания писателей Франции и Англии нашли художественное отражение в их произведениях, но через культуру черкесской диаспоры. Эта культура, как стало известно недавно, представлена в странах Ближнего Востока и Запада: в Америке, Югославии, Голландии, Турции, Иордании, Египте, во Франции и других странах. Творческие достижения черкесских эмигрантов в живописи, музыке, литературе, хореографии в современных условиях становятся достижением всех адыгов и других народов мира. Национальная культура горцев Кавказа, начиная еще с XIX века вносили свою лепту в мировую цивилизацию и ее вхождение было естественным и закономерным процессом. Рассмотренные нами примеры из истории развития духовной культуры убеждают и доказывают то, что она значительно шире и глубже охватывает мир человека – от внутренней социальной жизни этноса до собственных мыслей и переживаний отдельной личности, в чем и убеждают «Письма» черкешенки Аиссе, которая всю свою сознательную жизнь прожила в Париже.

Процесс вхождения в мировую цивилизацию у разных народов складывался по-своему. У народов Северного Кавказа он тоже складывался по-иному, чем в Европе, и имел свои особенные, характерные черты. Проблема взаимоотношений двух цивилизаций, Востока и Запада, всегда оставалась предметом внимания просветителей, общественных деятелей, ученых и писателей. Передовая северокавказская интеллигенция задумываясь над этим важным вопросом: нужно не только ограничиваться заимствованием образцов культурного творчества, но и самим вносить посильный вклад духовных ценностей в систему мировой цивилизации. Одним из таких был черкес Михаил Лохвицкий (Аджук-Гирей), писатель-эмигрант, больше известный по повести «Громовой гул», чем по романам «Неизвестный», «Выстрел в Метехи», «С солнцем в крови», «Поиски богов». Повесть «Громовой гул» посвящена деду Аджук-Гирею и написана в форме дневниковых записей молодого русского офицера, мелкопоместного дворянина Якова Кайсарова, который был разжалован и сослан в Сибирь. Находясь там, он вспомнил, как жил долгое время среди шапсугов, знал их нравы, обычаи, этикет, национальную психологию, имел среди них друзей. В основу повести легли реальные события в Западной Черкессии в 1863-1864 годах, когда черкесы покидали свои жилища и скапливались на побережье Черного моря, чтобы отправиться в Турцию. Правительство Османской империи не успевало перевозить и расселять беженцев, среди которых начались болезни, эпидемия, мор.

Эмиграция – это всегда трагедия. Об этой национальной трагедии и написана повесть «Громовой гул». М. Ю. Лохвицкий собрал много материала об этой депортации, и они потрясли его. Все это увидел своими глазами герой повести Яков Кайсаров: «Здесь на поле умирали от полной безысходности и тоски, от крайнего отчаяния, умирали не в одиночку, а целыми семьями, аулами». И еще одно размышление Якова Кайсарова: «За всю обозримую историю человечества шапсугов не удалось покорить ни монголам, ни Александру Македонскому, ни крымскому хану. И мы тоже не смогли покорить их, мы частично изничтожили, частично изгнали… Мы победили лишь потому, что солдат у нашего царя было неизмеримо больше». Повесть проникнута духом свободолюбия, национальной гордости. В ней есть интересные национальные характеры, одним их таких является певец ашуг Озермес, духовный наставник молодого поручика Якова Кайсарова.

Писатель Михаил Лохвицкий сохранил национальные корни и национальное мышление – миропонимание шапсугов. Свою фамилию он унаследовал от деда, который в двенадцатилетнем возрасте потерял мать и отца, был усыновлен русским солдатом, крещен в церкви в Туапсе и назван Захарием, а фамилию получил от крестного отца штаб-ротмистра Лохвицкого П. Д. Захарий Лохвицкий закончил гимназию, потом Петербургский институт инженеров путей сообщения, своего внука назвал национальным именем – Закиром. Закир станет литературным героем повести «Громовой гул».

Итак, через историческое сознание черкесского писателя М. Лохвицкого прошли социально-политические, нравственно-культурные условия жизни шапсугов, связанные с депортацией более чем двухсотлетней давности. Эта трагедия через восемьдесят лет повторится при сталинском режиме, но уже с другими северокавказскими народами. Будут те же унижения и насилие, жестокость и злоба, учиненные над мирным населением, стариками и детьми чеченцев, карачаевцев, балкарцев, ингушей, калмыков… Процесс вхождения в систему мировой цивилизации был нарушен на тринадцать лет, и северокавказский культурный феномен насильственно был отстранен с дороги мировой цивилизации. Однако никому не дано приостановить развитие культуры мировой цивилизации. Этот объективный процесс не подвластен ни одному тирану мира, ни одному властителю Востока и Запада. В то время, как насильственно высланные народы Северного Кавказа боролись за выживание в степях Казахстана, Сибири и Средней Азии, культура черкесской и русской диаспоры продолжала сохраняться и развиваться в других континентах земного шара. Теперь она именуется культурой русского зарубежья, национальной культурой черкесского зарубежья и т. п. К примеру отцом всемирно известной балерины Людмилу Черину был черкес Щамырзэ Ауэныр, оказавшийся волею судьбы во Франции. Здесь и родилась у него дочь, будущая солистка балета национальной оперы «Гранд-Опера». Она окончила хореографические курсы, открытые бывшими артистами Императорского балета, и поражала пластикой движений всех, кто ее видел в танце. Французский искусствовед Ирина Лидова писала: «Легкая походка Людмилы напоминает девушек с Кавказских гор – черкешенок, - длинная шея, тонкая талия, маленький бюст, скульптурные ноги». Французскому балету она принесла мировую славу, но мало кто знал о ней на ее исторической родине. Искусствоведы не раз отмечали ее трагические партии, в которых проявлялась психологическая содержательность танца и национальный темперамент. Жизель, Джульетта, Умирающий Лебедь. Она нашла новые грани интерпретации музыки П. Чайковского, Ж. Бизе, А. Глазунова. В спектаклях «Лебединое озеро» Чайковского, «Жизель» Адана она танцевала в пятнадцатилетнем возрасте и уже носила звание прима-балерины в «Опера Монте-Карло». Вскоре известный балетмейстер Серж Лифорь пригласил ее танцевать в «Гранд-Опера» Парижа. Вот что писал о ней Морис Дрюон: «Людмила Черина – это безумный талант. Балерина! Настоящая! Образы, созданные ею, - Жизель, Джульетта, Умирающий Лебедь и другие, - отмечены чертами высокого трагизма, редкой поэтичности, совершенства пластической формы». Это мнение действительного члена французской академии искусств Мориса Дрюона, знатока искусства, разделяли многие соотечественники. Она была на гастролях в Англии, Италии, Японии, США, Канаде, в Большом театре Москвы, Кировском в Ленинграде. Черкешенка по происхождению Моника Щамырзэ (Людмила Черина) стала символом красоты, грации, высокого искусства танца и гуманистического духа мировой культуры. В 1945 году имя Людмилы Чериной было известно всему миру. Ее артистическая индивидуальность, этнокультурный феномен органично вошли в систему мировой цивилизации. Народы Северного Кавказа гордятся своей землячкой, достойной дочерью Кавказа. Идея синтеза передовых традиций культуры Востока и Запада нашла органическое воплощение в лучших традициях русской хореографической культуры и новаторских устремлений национальной французской хореографии. Прославилась балерина и в киноискусстве: снялась в тридцати четырех фильмах. Среди откликов на ее работу в кино читаем: «Никто в такой мере, как Черина, не умел и не умеет хореографическими средствами через музыку раскрыть психологическое содержание сценического образа». Талант этой черкешенки был полностью реализован, он служил надежным звеном редкой связи между Западной Европой, Россией и Востоком.

Одним из выдающихся художников XX века был Халил-Бег Мусаясул, родившийся в дагестанском селении Чох. Его имя славили с трибуны ООН, произносили рядом с Пикассо, Сикейросом, Модельяни, Коненковым и другими корифеями изобразительного искусства. Выставки его картин с триумфом проходили в Англии, Германии, Франции, Америке, Испании, Италии, Турции, Швейцарии и во многих других странах. Произведения Халил-Бега покупали лучшие музеи мира, а сам академик-живописец и почетный член многих академий художеств Халил-Бег был возведен в ранг святых. Недавно из США в Дагестан было привезено более ста полотен крупнейшего мастера западноевропейского искусства дагестанца по происхождению Халил-Бега Мусаясула. Его картины хранятся в крупнейших музеях мира, в том числе и в «Метрополитен-музее» (Нью-Йорк), где выставлены также слепки рук живописца в знак признания его вклада в мировую культуру. Кстати, из всех выдающихся деятелей русской культуры только Рахманинов удостоился этой чести. Жизнь Х. Мусаясула прошла в Германии, там он окончил Баварскую Академию художеств, последние годы жил в США.

Аналогичное мировое признание получило и творчество балкарского поэта Кайсына Кулиева. Его книги изданы на 80 языках народов России и СНГ, а также на 40 языках стран дальнего зарубежья. На английский язык его стихи перевела О.Штарц, на болгарский перевел Н. Христозов, на венгерский – А. Гидаш, на польский – В. Домбровский, на чешский – В. Йелинек и М. Кргоун, на немецкий – М. Вебер, В. Гирнус, на голландский – Латауверс, на арабский – М. Бсису, на колумбийский – Э. Сендойя, на кубинский – Л. Суардиас, на турецкий – К. Мизиев и т. д. Это свидетельство общепризнанной значимости его произведений в духовной жизни людей многих стран мира. Балкарская поэзия в лице великого поэта и гуманиста XX века К. Кулиева, «завоевывая» географические пространства континентов, накапливает художественный потенциал и силу эстетического воздействия.

Исторический этнокультурный опыт между Россией и Кавказом всегда представлял для исследователей большой материал, тем более, что Кавказ явился той почвой, где свободолюбивые устремления передовой русской интеллигенции находили поддержку в среде непреклонных и независимых горцев. Огарев называл Кавказ приютом русского свободомыслия, а Белинский писал, что Кавказ «сделался для русских заветной страною не только широкой, раздольной воли, но и неисчерпаемой поэзии, страною кипучей жизни и смелых мечтаний».⁷⁰ Здесь побывали и ссыльные декабристы, и известные писатели и поэты, путешественники, для которых Кавказ стал поэтической музой и основой многих открытий. С культурой и традициями Северного Кавказа связаны произведения Пушкина, Лермонтова, А. Бестужева, Л. Н. Толстого и многих других. Так, А. Бестужев-Марлинский создал свои известные произведения на кавказском материале, такие как «Аммолат-бек», «Красные покрывала», «Рассказ офицера, бывшего в плену у горцев», «Мулла-Нур», очерки «Письма из Дагестана» и т. д. В них он глубоко раскрыл этнопсихологические особенности горцев, их обычаи, традиции, коснулся культуры народов Северного Кавказа и объективно показал положительное и негативное в жизни кавказских этносов, которое было обусловлено социально-экономическими, общественно-политическими и культурно-бытовыми причинами.

Неоценимо значение произведений Пушкина на кавказскую тематику. Они свидетельство того, как шло взаимное проникновение культур, их влияние друг на друга. О чувствах и национальном мышлении молодого поэта можно судить по начальным строкам «Кавказского пленника».

Во дни печальные разлуки

Мои задумчивые звуки

Напоминали мне Кавказ,

Где пасмурный Бештау, пустынник величавый,

Аулов и полей властитель пятиглавый,

Был новый для меня Парнас.

Главный герой поэмы – не русский пленник, а черкешенка, которая спасла его. С ее образом опальный поэт связывал идею свободы, порыв к заветной вольности. Его всегда тянуло к опальным людям, которых оскорбило правительство, потому что он знал: только у них сохранилось чувство независимости и чести. И когда в 1828 году у Пушкина сложились непростые отношения с правительством, он поехал на Кавказ. По сути, это было бегством в край, где он был когда-то счастлив с Раевским, видел в Ставрополе снеговые вершины Кавказа. Поэт ехал через Северный Кавказ, где имя генерала Ермолова наводило страх. О нем Пушкин писал в «Кавказском пленнике»: «Смирись, Кавказ: идет Ермолов!» Теперь его место занял граф Паскевич. По дороге в Грузию, Пушкин заехал на Горячие воды – Пятигорск, где его все поразило: великолепные ванны и дома, построенные недавно, цветники, павильоны, чистенькие дорожки, которых не было в его первый приезд. В дневнике он записал: «Признаюсь: Кавказские воды представляют ныне более удобностей; но мне было жаль прежнего, дикого состояния; мне было жаль крутых каменных тропинок, кустарников и неогороженных пропастей, над которыми я, бывало, карабкался. С грустью оставил я воды и отправился обратно в Георгиевск. Скоро наступила ночь. Чистое небо усеялось миллионами звезд. Я ехал берегом Подкумка. Здесь, бывало, сиживал со мной Раевский, прислушиваясь к мелодии вод…»

В дороге Пушкин видел разрушенные аулы, нищету местных жителей и понимал, что в этом виноваты царь и его прислужники. Он записал в дневнике: «Черкесы нас ненавидят. Мы их вытеснили из привольных пастбищ; аулы их разорены, целые племена уничтожены». Как человек, Пушкин понимал, что все зло, которое творило царское самодержавие, не могло погубить утверждающий дух вольности и просвещения, что было в традициях обеих культур – русской и кавказской. В стихотворениях «Кавказ» (1829), «Обвал» (1829), «На холмах Грузии» (1829) великий поэт пытался на гуманистической основе проводить идеи взаимной связи двух культур Востока и Запада, феномен которых вошел в систему мировой цивилизации. Но тогда Пушкин лишь поэтическим словом поддерживал притесняемых горцев. Его «Кинжал» - «свободы тайный страж, карающий кинжал, последний судия позора и обиды»⁷¹ - звучал чуть ли не призывом к отмщению против притеснителей – русских. Через «Кавказского пленника», «монастырь в горах», «Делибаш», «Бахчисарайский фонтан», неоконченную поэму «Тазит» Пушкин проводил гуманистическую идею сочувствия слабому, сопереживания тем, кто нуждался в защите и поддержке, кого хотели отвергнуть от цивилизации, присущей внутренней сути человека.

Во время пребывания в Крыму, Грузии, Армении, Калмыкии, Кабарде, Осетии он наблюдал обычаи горцев, беседовал с местными жителями, записывал легенды и предания старины глубокой. Ученые предполагают, что Пушкин общался с кабардинским просветителем Шорой Ногмовым и они много говорили о проблемах возрождения национальной культуры, о просвещении горских масс. Русский поэт, путешествуя по Кавказу, всегда стремился к живому общению с горцами, к изучению восточной культуры, исторических судеб отдельных народностей, проживающих на Кавказе. Его восхитил рассказ черкесского офицера Султан-Казы-Гирея, находившегося на русской службе, - «Долина Ажитугай». «Вот явление, неожиданное в нашей литературе! – восторгался русский поэт. – Сын полудикого Кавказа становится в ряды наших писателей; черкес изъясняется на русском языке свободно, сильно и живописно».⁷²

Русские писатели и поэты первого поколения, побывавшие на Кавказе, - это предтечи западно-восточного синтеза в культурах разных народов и народностей. Наряду с учеными, путешественниками они проложили дорогу северокавказскому этнокультурному феномену к мировой цивилизации. Их общечеловеческие и гуманистические традиции продолжили другие поколения передовой демократической культуры. Вольнолюбивая, задумчивая муза Лермонтова продолжила традиции Пушкина. Она тоже основана на этнографическом материале народов Кавказа. А образ мятежного духа Демона, все отрицавшего и одновременно утверждавшего, мог возникнуть только на Кавказе, в краю борцов за свободу, честь и достоинство, людей гордых и вольнолюбивых. Увлечение Кавказом, стремление создать национальный, мужественный характер привело Лермонтова к созданию поэмы «Мцыри», напечатанной в 1840 году. Перед этим он написал поэму «Беглец», в которой говорится о том, как черкес Гарун сбежал с поля боя, не отомстив врагам за гибель отца и братьев. Беглеца не приняли ни мать, ни возлюбленная, ни друг. Кара за трусость и предательство – главная тема поэмы. В целом же она призывала к борьбе за свободу родного края, героизму. Этот призыв звучал в песне черкешенки, которая любила Гаруна, но не могла простить ему трусости. «… Мой милый, смелее вверяйся ты року…» Идею мужества и протеста Лермонтов развил в поэме «Мцыри», причем кавказский пейзаж введен в поэму как главное средство раскрытия лучших черт национального характера.

Национальный характер дан Лермонтовым в повести «Бэла» («Герой нашего времени»). Автор отмечает простоту, грацию и женственность черкешенки Бэлы, которые отметил В.Г.Белинский. «И точно, она была хороша: высокая, тоненькая, глаза черные, как у горной серны, так и заглядывали к вам в душу».⁷³ Основной фон произведения картины из жизни горцев Лермонтов подробно описывает свадьбу – религиозные обряды, пиршество, джигитовку, показывает колоритные образы Азамата и Казбича, но скурпулезно не вдается в этнографические подробности. Введение национального колорита жизни и быта кавказских племен (здесь есть и осетины, и татары, обитатели почтовых станций) – все эти детали знакомили читателей с судьбой, традициями и опытом жизни иных народов, в данном случае северокавказских наций.

Кавказская тематика нашла свое завершение в произведениях XIX века «Казаки» и «Хаджи-Мурат» Л. Н. Толстого. Снова перед лицом мировой общественности свободолюбивые горцы Кавказа предстали в разных гранях человечности и доброты, мужества и находчивости, ума и высокого чувства ответственности. Вопреки всем российским и кавказским наместникам, чиновникам, простые люди труда всегда ценили согласие между народами, взаимопомощь соседей, культурный обмен духовными и материальными ценностями. Лучшие образцы культуры северокавказских народов правильно воспринимались передовыми людьми Востока и Запада. Этнокультура этих народов продолжала развиваться и в XX веке. Взаимоотношения русских писателей с народами Кавказа никогда не прерывались. В 1905 году М. Горький в статье «О кавказских событиях» писал: «Я так горячо любил эту прекрасную страну, олицетворение грандиозной красоты и силы, ее горы, окрыленные снегами, долины и ущелья, полные веселого шума быстрых певучих рек, и ее красивых, гордых детей».⁷⁴ Потом заявят о своей любви к Кавказу, воспоют и прославят его Брюсов, Блок, Есенин, Н. Тихонов, В. Маяковский, Н. Асеев, И. Э. Бабель, М. А. Дудин, В. Инбер, Д. Б. Кедрин, Ю. Н. Лебединский, Б. Л. Пастернак, В. С. Пикуль, М. М. Пришвин, М. А. Светлов, К. М. Симонов, В. А. Солоухин. Многие из них побывали в Кабардино-Балкарии, писали о ней, о ее поэтах и писателях.⁷⁵

Благодаря их произведениям духовно-нравственные ценности горских народов стали достоянием мировой цивилизации. Проблемы взаимопроникновения и синтеза русской и кавказской культур в историческом аспекте всегда остаются актуальными, поскольку исследование северокавказской цивилизации, этнокультурного феномена этого многонационального региона только начинается. Это требует усилий многих ученых, чтобы показать основные тенденции развития взаимообогащающего синтеза уникальной кавказской цивилизации. На подступах к таким исследованиям стоят ученые региона Р. А. Ханаху , К. Х. Унежев, А. Ю. Шадже, О. Л. Опрышко и некоторые другие.

Рассматривая вопрос о вхождении в систему мировой цивилизации северокавказского этнокультурного феномена, мы хотели бы подчеркнуть и тот факт, что с XIII по XIX век Северный Кавказ посетило более ста западноевропейских путешественников, исследователей, такие как Юлиан, Шильтбергер, Рурук, Дортелли, Асколи, Лукка, Кук, Гюльденштадт, Клопорт, Лайэлл и др. Только в XVIII веке побывали на Северном Кавказе около 40 ученых, среди них были 11 итальянцев, 5 немцев, 5 французов, 3 голландца, 2 англичанина. Иностранцы, изучавшие быт кавказских племен, их культуру и этнические особенности, национальный характер и природу, не раз подчеркивали особенности психологии горских народов, национальные черты характера: свободолюбие, мужество, привязанность к родному очагу, гостеприимство, уважение и почитание старших, приверженность к религии, обычно исламу, (он занимает особое место в общественном сознании и этнокультуре, в результате многое горцами воспринимается не иначе как через призму исламских культурных и нравственных ценностей).

Развитие всемирной истории свидетельствует, что ни один народ не жил и не может жить в изоляции. Все народы в той или иной мере включены в историю цивилизации. Не является исключением и Северный Кавказ. Начиная со второй половины XIX века расширяются международные связи горских народов. Их изделия получили европейское признание. Так, на Всемирной выставке в 1862 году в Лондоне была отмечена дагестанская морена, а в 1865 году на Парижской выставке были отмечены картины о Дагестане «Пленение Шамиля» и «Штурм Гуниба», которые получили золотую медаль. На выставке в 1867 году в Париже, на которую приехали главы многих государств, такие как Александр II, Наполеон III, были отмечены дербентские вина, морена и другие товары. Изделия кубачинских мастеров в то время получили мировое признание во многих странах Европы. Бурки и башлыки имели широкий спрос в снаряжении армейских частей в России и других странах, балкарские ручные кийизы («кошмы») с красивыми национальными орнаментами украшали многие этнографические музеи. Исключительное богатство народного творчества воплощает в себе творческий потенциал многих людей, их духовную красоту и эстетические ценности человечества. Недаром А. М. Горький писал, что «основоположниками искусства были гончары, кузнецы и златокузнецы, ткачихи и ткачи, каменщики, люди, чьи артистически сделанные вещи, радуя наш глаз, наполняют музеи».⁷⁶

Большой вклад внесли в изучение природы Кавказа и его геологии академик В. Абих - «отец кавказской геологии», и А. В. Пастухов. Г.Мерцбахер. С 1809 по 1839 годов вели изучение Каспия Купер, академики Эйхвальд и Ленц. Геоботаник Н. И. Кузнецов сыграл большую роль в изучении растительного мира горного края. Он опубликовал свой капитальный труд «Материалы для флоры Кавказа». Особенно большой интерес представляют труды Гмелина «Сборник сведений о культуре ценных растений на Кавказе», изданный в Париже в 1895 году. Для многих ученых Кавказ представлял огромный интерес в исследовании не только с точки зрения физической географии, геоботаники, зоогеографии, климатологии, но и исторической этнографии и в культурологиии. Об этом свидетельствует большое количество публикаций. Подчеркивая это, крупный русский историк, академик Н. Дубровин писал, что странно ни один уголок нашего отечества не имеет столько обширной литературы, по всем отраслям знаний, какую имеет Кавказ. Одним из профессионалов в исследовании этнической культуры, этнопсихологических особенностей горских народов был военный историк, генерал В. А. Потто. В своей работе он объективно писал об истории культуры горских народов. Его называли «Нестором кавказской истории». Но были среди историков и такие, которые писали только негативное о горских народах, об их нравах и культуре. Так, историк Р. А. Фадеев говорил, что население гор всегда было проникнуто совершенно одинаковым характером в отношении к соседям, кто бы они ни были, характером людей до того сроднившихся с хищничеством, что оно перешло к ним в кровь, образуя у них хищную породу, почти в зоологическом смысле. Для опровержения необъективного освещения Фадеевым этнопсихологических особенностей и национального характера горских народов приведем высказывание другого ученого, Н. Дубровина, которого никак нельзя заподозрить в особых симпатиях к горцам. По его словам, каждый оборванный горец, сложив руки накрест или взявшись за рукоять кинжала, или опершись на ружье, стоял так гордо, будто бы был властелином Вселенной. Движения горца всегда ловки и быстры, походка решительна и тверда. Во всем видна гордость и сознание собственного достоинства.

Иоганн Бларамберг, по национальности немец, служивший в царской армии в Тбилиси, путешествовал по Кавказу и собрал уникальный этнографический материал о народах Северного Кавказа. Он писал в своей книге «Кавказская рукопись»: «Уважение к старости – это добродетель присущая всем горским народам…»⁷⁷

П. Н. Надеждин, историк, говорил, что дагестанские горцы отличаются выдающимися способностями и высказывают охоту к учению. Их характеру присуща энергия и настойчивость. Эти качества способствуют в достижении успехов.

Большую роль в сближении и обогащении культур России и Кавказа сыграл Казам-бек Муххамет Али, уроженец Дербента. Он 23 года работал профессором Казанского университета, завкафедрой и деканом, обучал восточным языкам Льва Толстого, был представлен ректором Лобачевским А. С. Пушкину. Он был первым деканом факультета восточных языков Петербургского университета. Он вошел в российскую интеллектуальную элиту. Казам-бек написал более 60 работ, из них 30 были посвящены истории и культуре Кавказа. Многие его работы переведены на иностранные языки. Можно сказать, что благодаря ему, русская интеллигенция много знала о Востоке, об истории культуры народов Кавказа. Казамбек подготовил много учеников, которые впоследствии занимались изучением истории и этнокультуры Востока. Он приобщил Н.Г. Чернышевского к изучению Корана и арабского языка. Казам-бек опубликовал ряд своих статей в журнале «Современник», редактором которого был Н. Г. Чернышевский.

В XIX веке культура народов Кавказа широко распространялась в России. Большой интерес вызвал «Азиатский музыкальный» журнал, который издавался в Астрахани (1816-1818). На его страницах этого журнала И. В. Добровольский опубликовал нотные записи песенных инструментальных мелодий народов Поволжья, Средней Азии и Северного Кавказа. Журнал стал уникальным источником знаний о музыкальном искусстве горских народов.

Особенно большую роль сыграл в культурной жизни народов Северного Кавказа А. А. Алябьев. Он много раз посещал аулы Кабарды и Балкарии, Карачая и Адыгеи, Осетии и Чечни, Дагестана и Ингушетии, присутствовал на праздниках и семейных обрядах, собирая по крупицам культурно-этнографический материал. Им была написана опера «Аммалат-Бек» на сюжет повести Бестужева-Марлинского. В другом его произведении «Французская кадриль из азиатских песен» были использованы лезгинские и кумыкские мелодии. По словам дагестанского исследователя М. А. Якубова эти мелодии стали первыми образцами дагестанского музыкального фольклора в творчестве русских композиторов и в профессиональном творчестве европейцев (песенной традиции вообще). Песнями дагестанских народов увлекался командир Дагестанского конно-регулярного полка И. Багратион. Он писал музыку для песенных куплетов и обучал оркестрантов в драматическом кружке.

Кавказские танцы оказывали сильное воздействие на всех, кто их видел, поэтому они вошли в русскую музыкальную классику. Например элементы лезгинки есть в опере «Руслан и Людмила» Глинки. Как отметил И. А. Римский-Корсаков, энергичный и юный Балакирев после возвращения с Кавказа играл «кучковцам» «слышанные там восточные песенки». Эти новые звуки, которые мы раньше не слышали, для нас в то время являлись открытием, откровением, мы все буквально переродились. Этот период характеризуется новым музыкальным направлением, его стали обозначать как «балакиревский восток».

Из вышеизложенного можно сделать вывод, что благодаря выдающимся деятелям русской культуры и науки этническая культура народов Северного Кавказа стала не только достоянием России, но и Европы. Все это способствовало установлению широких международных связей в процессе вхождения северокавказского этнокультурного феномена в систему мировой цивилизации.

Прогрессивные люди России требовали от государства просвещения для горцев, стремились приобщить их к передовым идеям своей эпохи, мечтали увидеть из числа своих воспитанников новых деятелей в общественно-политической и культурной жизни. Ибо «через них, - писал директор Ставропольской гимназии, просветитель горских народов Я. М. Неверов, - дикий Кавказ выйдет из своего уединения и вступит в духовное общение с Европой. Наш долг с братской любовью принять их в общечеловеческую семью, и эту любовь они способны оценить вполне».⁷⁸ Слова Неверова оказались пророческими. Многие горцы учились не только в вузах России, но и во многих городах Европы. Одним из первых из числа горцев окончил Петербургскую военную медицинскую Академию Абай Шаханов, а его сын Басият Шаханов – медицинский факультет Киевского университета. Юридический факультет Петербургского университета окончили Пшемахо Коцев и Башир Далгат, а Гасан Казанфаров – Петербургский институт путей сообщения, после чего более сорока лет работал в Белоруссии. Магомед-Мирза Хизроев, получив образование инженера, построил элеватор в Саратове; Абдул-Межит Зульпукаров окончил Харьковский технический институт, строил дороги, мосты в Дагестане и долгое время работал архитектором в г. Дербенте.

Многие горцы обучались в вузах во Франции и Швейцарии. Например, Умциев учился в Сенсирском военном училище, где проходил обучение сам Наполеон, а Хаджимурат Амиров – на историческом факультете Цюрихского университета. После окончания естественного факультета Московского университета им. Ломоносова Джалал Коркмасов учился вместе с Гайдаром Бамматом в Сорбонском университете и т. д.

Все это свидетельствует об открытости культуры и образования, взаимопроникновении и заимствовании обычаев, традиций, нравов различных народов в процессе развития истории культур.

Национальная культура – закономерная ступень в поступательном развитии человечества. Мировая культура – это, прежде всего, совокупность национальных культур. Лучшие достижения национальной культуры входят в интернациональное, приобретая мировое признание, так как они несут общечеловеческие идеалы. Благодаря русским переводам произведения К. Кулиева, Р. Гамзатова, А. Кешокова, М. Карима, Д. Кугультинова и многих других стали достоянием не только народов России, СНГ, но и всего человечества. Кайсын Кулиев писал, что благодаря русскому языку он рос и постигал великие сокровища мировой культуры, поверял читателям других народов свои сокровенные думы и чувства. Нам бы хотелось подчеркнуть, что в социальном прогрессе горских народов огромную роль сыграл русский народ. В своей книге «Так растет и дерево» об этом хорошо сказал Кайсын Кулиев: «Русский народ – один из величайших народов мира – для нас, горцев Кавказа, как и для всех народов страны, зажег тот негасимый Прометеев огонь, который навсегда согрел нас и озарил нашу жизнь. Мы приобщились к русской культуре – одному из самых удивительных достижений человечества, а через нее мы узнали и мировую культуру. Без этого блага братства и взаимного духовного обогащения мы бы по-прежнему блуждали во мраке».⁷⁹

Морально-этические ценности горских народов формировались на протяжении всей их истории. Им испокон веков были присущи такие нравственные качества, как дружелюбие, добрососедство, терпимость к инакомыслию, сдержанность, невероятная выносливость. В древних источниках упоминается 93 этноса Кавказа. Побывавший здесь древнегреческий путешественник Страбон писал о том, что этнопсихологическая совместимость народов Кавказа – уникальна. Она сформировалась около 2000 лет тому назад в результате совместного проживания, тесных контактов и этнического смешения. Современные историко-лингвистические исследования говорят о самой интенсивной экономической, торговой и культурной связи народов Кавказа с другими цивилизациями. Горские народы вовлекались в орбиту всех крупных социально-экономических, военно-политических и культурных процессов, происходивших между Востоком и Западом. В «Философии истории» Гегель высоко оценил кавказскую цивилизацию и вхождение ее во всемирную историю.

Возникновение северокавказского этнокультурного феномена уходит в глубокую древность. Об этом свидетельствует нартский эпос – уникальный памятник горских народов, который является неотъемлемой частью культурного достояния всего человечества. Многие кавказские легенды, предания стали основой для создания произведений искусства русских композиторов. Балакирев, используя кабардинские напевы, создал фортепьянную фантазию «Исламей». В своем письме к немецкому композитору Э. Рейсу в 1892 году он писал: «Интересуясь тамошней народной музыкой, я познакомился с одним балкарским князем Исмаилом Урусбиевым, который часто приходил ко мне и играл на своем народном инструменте, похожем отчасти на скрипку, «Исламей» мне очень понравился, и ввиду приготовления себя к сочинению «Тамары», я занялся обработкой его для фортепиано… Грандиозная красота тамошней роскошной природы и гармонирующая с ней красота племен, населяющих эту страну, - все это вместе произвело на меня глубокое впечатление, и тогда я задумал большое оркестровое сочинение для выражения этих впечатлений».⁸⁰ На Кавказе М. А. Балакирев понял первозданную прелесть кавказских мелодий и сумел воплотить их в великолепное музыкальное произведение, о котором писал великий венгерский композитор Ф. Лист: «Какая оригинальная сила, и какое знание фортепьянной техники!»⁸¹

Астафьев в балетной сцене и Кюи в опере возродили образы «Кавказского пленника». Всем известны музыкальные сценические воплощения лермонтовской «Бэлы». Кавказские мелодии звучали в опере Рубинштейна «Демон» и в симфонической поэме Римского-Корсакова «Шехерезада».

Прекрасная кавказская природа нашла отражение в полотнах многих художников кисти. Будучи на Кавказе, Верещагин присматривался и изучал национальный характер горцев, многообразие их типов. Русский критик Стасов писал о многообразии интересов Верещагина: «Вы везде услышите, как он жадно вглядывается в натуры и характеры очутившихся перед ним случайно стариков и детей, девушек и взрослых мужчин, богатых и нищих, начальников и подчиненных, веселых и печальных, живых и апатичных, умных и глупых, наивных и хитрых, кротких и свирепых – калмыков, нагаев, татар, греков, цыган, русских, кабардинцев, осетин».⁸²

Этническое наследие народов Северного Кавказа – это богатый биосоциальный и этнокультурный пласт. В этнической памяти горских народов остались не только произведения Верещагина, но и замечательные картины Г. Г. Гагарина, Ф. А. Рубо, Е. А. Лансери. Они вызвали определенный интерес в изучении духовно-нравственных ценностей и этнопсихологических особенностей. Эти произведения искусства, представляя большую художественную ценность, явились в то же время богатым историческим и этнографическим материалом. Так, художник Г. Г. Гагарин питал в своей душе самое высокое чувство уважения к горским народам, интересовался их жизнью, беспокоился за них и верил в социальный прогресс края. В одном из своих писем он писал: «Я возлагаю самые высокие надежды на будущность того края, в котором, побывав однажды, нельзя не принимать в нем житейского участия». В его творчестве особое место заняла кавказская тематика. Им написаны картины «Черкесские сакли», «Черкес на коне», «Черкешенка», «Кавказские типы» и др. Художник оставил два альбома «Живописный Кавказ» и «Костюмы Кавказа», которые были опубликованы в 1849 и 1850 годах в Париже. Благодаря ему прекрасная природа Кавказа и быт горцев стали достоянием Западной Европы.

По верному замечанию В. Г. Белинского, основную роль в укреплении дружбы русского и горских народов передовая Россия отводила «оружию цивилизации». «Историческая цель завоевания нами Кавказа, - писал П. К. Услар, - заключается в цивилизации его. К коренному народу следует относиться гуманно, сочувственно, не подавляя никакой национальности, сколько бы немаловажною ни казалась она нам, - против того мы просто обязаны пробуждать горцев от векового сна, от вековой апатии».⁸³

Культурное наследие горцев Северного Кавказа складывалось веками под воздействием различных культур Востока и Запада, но русские художники, писатели, поэты, путешественники, различные общественные деятели внесли существенный вклад в общее развитие северокавказской национальной культуры. Это тоже послужило важным фактором вхождения в мировую цивилизацию.

И еще необходимо отметить тот факт, что во второй половине XIX века под плодотворным влиянием С. И. Танеева, М. А. Балакирева, М. М. Ковалевского, П. К. Услара горская интеллигенция стала интересоваться этнографией, фольклором и языком своего народа. Тогда и началось изучение этих незатронутых проблем, публикация научных статей, которые привлекли внимание общественности к этнокультуре. Все это способствовало укреплению взаимопонимания между различными этносами Северного Кавказа и более глубокому раскрытию особенностей этнокультуры, традиций и обычаев этого многонационального региона. Кроме того, известные русские ученые, такие как Н. Нарышкин, И. Черный, А. Руссов, Д. Анучкин, Г. Филимонов, Г. Абих, Ф. Баталин, А Воейков, П. Костычев, Н. Динник положили начало археологическому, геологическому изучению и исследованию флоры и фауны Северного Кавказа.

Начало систематического изучения почв Кавказа связано с именем основоположника генетического почвоведения В. В. Докучаева. Подчеркивая его заслуги, профессор С. А. Захаров писал: «… он, можно сказать, «открыл» Кавказ для русских почвоведов с его величественной, многогранной и поучительной для каждого натуралиста природой»⁸⁴ На Кавказе В. В. Докучаевым установлен закон вертикальных зон, который лег в основу всех представлений о географии почв всех областей. Это свидетельство того, что этот природно-географический регион представлял огромный интерес для ученых не только в культурно-этнографическом, но и в геологическом и геоботаническом отношениях.

Наряду с реалистическими произведениями о горцах, глубокими научными исследованиями по изучению этнического наследия народов северного Кавказа, были написаны книги и статьи негативного характера. Среди них романы В. Савинова «Шах Мансур», «Два года в плену у горцев», Н Николаевича «Битва с черкесами или пастух Черной долины», а также памфлеты Е. Вердеревского и Н. Дункел-Велинга «Шамиль в Париже и Шамиль поближе». Анализируя эти «труды», Добролюбов писал: создается впечатление, как будто на Кавказе «народная масса состоит из жаждущих добычи изуверов».⁸⁵

Этническое наследие – это духовная мудрость народа. Северокавказский культурный феномен необходимо рассматривать в контексте трансформации культур Востока и Запада. Такой подход позволит глубже раскрыть общие закономерности и специфические особенности формирования и развития северокавказского этнокультурного феномена как уникального этнического анклава и древнейшего очага человеческой цивилизации. Как свидетельствует история, межэтнический диалог всегда играл большую роль в укреплении дружбы, взаимопонимания, обогащения культур. В книге Л. Н. Гумилева «Ритмы Евразии» говорится: «Славянство и Туран, Русь и Степь – это великие космосы с их глубинными духовными и геополитическими связями».⁸⁶ Ученый был прав, ибо на протяжении всей истории развития этого многонационального региона межэтнический диалог играл положительную роль в исторических судьбах народов России и Кавказа, в личных судьбах людей, оставивших яркий след в отечественной истории. Для подтверждения высказанной мысли обратимся к тому периоду истории, когда через этот регион проходил «Великий шелковый путь», сыгравший немалую роль для вхождения Северного Кавказа в систему мировой цивилизации. На иранском языке в «Кабус-намэ» говорилось: «Кто… с востока едет на запад, доставляет людям блага Востока, а людям Востока доставляет блага Запада, тот, конечно, содействует процветанию мира, а это никто иной, как купец».⁸⁷ Через восточный культурный канал к народам Северного Кавказа проникало значительное количество духовных ценностей, и межэтнический диалог не раз помогал людям в процессе общения, торговых сделок и т. д. Подчеркивая значение «Великого шелкового пути» Дюба де Монпере писал: «Если Россия желает когда-либо повелевать Кавказом и цивилизовать его, она должна прежде всего позаботиться о восстановлении этого великого пути».⁸⁸

Говоря о значении межэтнического диалога в судьбах народа, хотелось бы подчеркнуть и такую важную историческую веху для Кабардино-Балкарии, как вхождение ее народов в 1557 году в состав России. Сознавая огромную значимость этого события для развития культуры обеих сторон, Шора Ногмов писал в своей «Истории адыгейского народа»: «…Больше всего народ был обрадован союзом и покровительством России». Присоединение соседних народов к Российскому государству и его значимость в судьбах немногочисленных этносов, которые тогда не раз подвергались османским и крымским завоеваниям, было очевидной истиной для Энгельса, заметившего, что Россия «…играет цивилизованную роль для Черного и Каспийского морей и Центральной Азии…» С тех пор прошли века. Как тогда, так и сейчас необходим глубокий исторический анализ и объективный научный подход к осмыслению духовной и социальной значимости всего комплекса социально-культурного наследия народов нашей страны. Мы считаем, что для всестороннего раскрытия общих закономерностей и специфических особенностей формирования и развития евразийской культуры необходима интеграция научных сил многих регионов, так как Россия представляет великую евразийскую культуру, аналогов которой нет в мировой истории. «… Наша история лежит перед нами, как целина, жаждущая плуга, - писал известный русский философ XX века Г. П. Федотов. – Что ни тема, - то непочатые золотые россыпи».⁸⁹

Таким образом, вхождение северокавказского этнокультурного феномена в систему мировой цивилизации связано со многими факторами, которые мы пытались рассмотреть в данном параграфе. Однако хотелось бы сказать и то, что сейчас, к сожалению, на страницах журналов, газет, монографий под флагом возрождения национального самосознания провозглашаются идеи откровенно националистического толка, тенденциозно искажаются исторические факты, предъявляются огульные обвинения целым народам и тем самым создаются предпосылки к искусственному нагнетанию напряжения в сфере межнациональных отношений. Мы имеем в виду опубликованные на страницах республиканских газет Северного Кавказа статьи с картами, которые противоречат географической, этнической и исторической логике. В этих статьях затрагиваются территориальные границы многих этносов, проживающих в этом регионе. Такие публикации являются рассадниками исторической лжи и не способствуют стабилизации межнациональных отношений, развитию этнокультур и их связям. То же самое мы видим в книге М. О. Будай «Истоки карачаево-балкарского языка – прародителя языков цивилизаций». В ней автор считает, что самым древним языком в мире является карачаево-балкарский язык. Более того, он утверждает, что карачаево-балкарский язык является прародителем всех языков мира, что 90 процентов непонятных в науке слов понятны на карачаевском.⁹⁰ М. О. Будай пытается без достаточного научного обоснования все современные представления о культуре, цивилизации предписать карачаевскому народу, что противоречит объективному закону развития общественных отношений и развитию этнокультур.

В условиях национального возрождения, когда все народы проявляют большой интерес к своему этническому наследию, к тому, как они вступили на путь мировой цивилизации, нужна история, изложенная на основе объективных событий, при строгом соблюдении принципов историзма, не поддаваясь гипнозу случайных цифр, неточных отдельных фактов. Ученый должен нести политическую и профессиональную ответственность за свои публикации и домыслы. История принадлежит потомкам, и потому она не должна быть для них кривым зеркалом. Нельзя забывать слова Виктора Гюго: «Вылечив подбитое крыло сокола, становишься ответственным за его когти».

Сейчас в печати мало говорится о патриотизме, интернационализме и еще реже употребляется словосочетание «братство и дружба народов». В связи с противостояниями и межнациональными конфликтами появились оскорбительные эпитеты «коренные» и «некоренные» народы, «мигранты», «оккупанты», «лица кавказской национальности» и т. д. В результате такого психологического давления, унизительного отношения к национальному достоинству, национальной принадлежности и прямого преследования миллионы людей покинули свои дома, стали беженцами. Идет нежелательный процесс духовного загрязнения, наступает нравственная деградация. Это, можно сказать, историческая болезнь века, который подходит к концу. В результате таких отрицательных явлений образуется исторический и духовный вакуум, отчужденность, особенно у современной молодежи. В этих условиях необходимо усилить борьбу против национализма, шовинизма, различных национальных идей «этнической чистоты». Для стабилизации межнациональных отношений и развития этнокультуры прежде всего надо бороться против национализма своей нации и глубоко раскрывать социальные и гносеологические корни этого. Без этого невозможно искоренить национализм как историческую психологию социального зла.

Человечество создало четыре великих образа. Это Иисус Христос, Будда, пророк Мухаммед и Заратустра. Но оно за свою долгую историю поклонялось многим культам, идолам. И теперь есть христиане, мусульмане, индуисты, буддисты, иудеи, язычники, сектанты нового времени, шаманисты, конфуциане, сикховы, приверженцы новых азиатских религий, религий Китая и т. д. Поэтому в народе и говорят: «Бог один – религий много». Увлечение религией – это, вероятно, какая-то дань моде. Но одно можно сказать с уверенностью: мало кто придерживается заповеди святого писания: «Не убей, не укради».

Сейчас человечество переживает один из наиболее сложных и противоречивых этапов своего развития. На наших глазах происходит крушение и смена устоявшихся идеалов. Для утверждения общечеловеческих начал гуманизма, духовности, высокой культуры нужен культ нравственности. Японский философ Френсис Факуяма в своей статье «Конец истории» писал: «Как жизнеспособная идеология, фашизм был сокрушен Второй мировой войной. Это было, конечно, весьма материальное поражение, но оно оказалось также и поражением идеи. Фашизм был сокрушен не моральным отвращением, ибо многие к нему относились с одобрением, пока видели в нем веяние будущего: сама идея потерпела неудачу. После войны люди стали думать, что германский фашизм, как и другие европейские и азиатские варианты, был обречен на гибель. Каких-либо материальных причин, исключающих появление после войны новых фашистских движений в других регионах, не было: все заключалось в том, что экспансионистский ультранационализм, обещая бесконечные конфликты и в конечном итоге военную катастрофу, лишился всякой привлекательности. Под руинами рейхканцелярии, как и под атомными бомбами, сброшенными на Хиросиму и Нагасаки, эта идеология погибла не только материально, но и на уровне сознания».⁹¹

Культ нравственности должен победить, и должны исчезнуть навсегда из сознания людей шовинизм, национализм, экстремизм как сферы общественного сознания, которые являются опасными симптомами в современных условиях межнациональных отношений. Пусть религия заполнит души и умы людей, лишь бы не победила безнравственность и жестокость. Поэтому сегодня, как никогда, нужна мудрость старшего поколения, его умудренный жизненный опыт и советы, ибо на ответственном этапе гармонизации межнациональных отношений, духовного и нравственного обновления мы не должны, сломя голову, ввергнуть народ в пучину политических страстей и амбиций отдельных личностей. Гибель в кровавых межнациональных столкновениях умудренных жизненным опытом белобородых аксакалов, благородных матерей, которые были духовно-нравственной крепостью и совестью народа, гибель детей, не видевших белого света, которые погибли в утробе матери, безвременно ушедшие из жизни молодые парни и девушки, которые составляли лучшую часть будущего генофонда чеченского, ингушского, осетинского, абхазского, русского, армянского, таджикского и других. Виновники недавних кровавых межнациональных столкновений должны нести ответственность за свои преступления и злодеяния перед судом памяти человечества, перед этнокультурой, перед человеком, поскольку он является творцом и созидателем всех материальных и духовных благ. Народы должны знать, по чьей злой воле они стали жертвой и их нация была отброшена от столбовой дороги цивилизации.

Вхождение народов Северного Кавказа в систему мировой цивилизации – процесс сложный. Феномен культуры этого региона развивается под сильным воздействием научно-технического прогресса, охвативший все страны мира. Влияет на него и объективный процесс сближения и взаимопроникновения этнокультур. Но, впитывая в себя все лучшее, культура народов Северного Кавказа остается самобытной и уникальной. «В рамках земношария любая культура самая огромная есть все же перед лицом всего человечества как бы «культура меньшинства», - пишет В. Е. Давидович. – И посему защищать и оберегать надо и культуру саамов, и культуру народа ханьцев (китайцев), и культуру коптов (потомков древних египтян)…»⁹².