2.4.Нравственный аспект национального возрождения

Общеизвестно, что в философской литературе добро и зло – это нормативно-оценочные категории морального сознания, которые в предельно-обобщенной форме обозначают: первое – нравственное качество, положительное и должное, второе – низкую нравственность, осуждаемую в действиях и мотивах поведения людей или в явлениях социальной действительности. Эти понятия существовали всегда в жизни и в истории этики, в исследовании этнических процессов и искусстве.

В условиях национального возрождения нравственное сознание формируется под воздействием многих факторов. К ним, прежде всего, относятся социально-политические, культурно-экономические, организационно-правовые. В условиях обострения этих процессов этнокультура неизбежно идеологизируется. Ее начинают использовать для целенаправленной идеологической обработки сознания людей, определенной ценностной ориентации, чтобы эти факторы использовать в развитии духовной культуры и укрепить свою власть. Так было в недавнем прошлом, когда на Северном Кавказе произошли социальные катаклизмы - насильственное выселение целых этносов с исконно исторической их территории. Однако меры, принятые по полной реабилитации репрессированных народов, сыграли свою положительную роль в процессе формирования национального сознания и самосознания, в возрождении их духовной культуры.

В истории северокавказских этносов значительно больше мирных периодов. Хотя надо признать и тот факт, что на путях к социальному и духовному прогрессу у народов Северного Кавказа было много негативного: русско-кавказская война, колониальная политика царизма, великодержавный шовинизм и массовые репрессии против горцев, консервативная часть мусульманского духовенства с их архаичными предрассудками, экономическая отсталость и др. Приобщение местного населения к просвещению и передовой культуре шло через многие трудности духовного и социально-экономического порядка. В условиях тоталитаризма была атмосфера идейного бездорожья и социальная расшатанность. Социальный диагноз и суровый нравственный приговор всегда находился в руках мусульманской религии, являвшейся одной из важных сфер народной культуры. Религия выводила понятия добра и зла из некоторых потусторонних миру сущего идей, неизбежных законов, в результате которых конфликт между добром и злом неизбежен, когда идет испытание человека духом. Добро и зло – это борьба двух извечных начал в мире, она же «сводила содержание данных понятий к выражению субъективных пожеланий, склонностей, симпатий или антипатий человека».

В условиях развития демократии важнейшими сферами народной культуры по-прежнему остаются религия и искусство. Из них наиболее значимым в формировании нравственного сознания и национального самосознания является художественная литература. Осмысливая происходящее в общественной и духовной жизни, писатели и поэты художественно раскрывают нравственно-психологическую подоплеку тех или иных поступков людей, соответствующих или нет общим моральным принципам, нормам и понятиям добра и зла. В северокавказской литературе эти нормативно-оценочные категории морального сознания наиболее ярко проявляются в поэзии Давида Кугультинова, Кайсына Кулиева, Расула Гамзатова, Алима Кешокова, Джамалдина Яндиева, Керима Отарова, Али Шогенцукова, Назира Хубиева, З. Муталибова, в прозе Тембота Карашаева, Ахмедхана Абу-Бакара, являющихся выдающимися представителями национальной культуры, сыгравших большую роль в формировании интеллигенции Северного Кавказа и продолжающих своим художественным словом влиять на этнополитическую и этно-культурную ситуацию этого региона. В их произведениях понятие «добро» понимается как истина, высокая нравственность, красота, справедливость, доброжелательность, нравственное качество. В своей жизненной позиции и мировосприятии они руководствовались народным представлением добра и зла:

Друзья мои, родня – ткачи и хлеборобы,

Учили вы меня на мир глядеть без злобы.

Учили добрым быть, не говорить лукаво,

И, прежде чем судить, знать, что имею право.⁵⁴

/Перевел Н. Гребнев/

Ученые утверждают, что человек рождается ни добрым, ни злым. «… Он находится между этими полярными состояниями, - пишет Ю. Г. Волков. – Доминирование одного из них зависит от соотношения космических, биологических, психических и социальных вместе с культурными компонентами человеческой природы».⁵⁵

Разумеется, политический и эмоциональный климат сказывается в структуре творческого сознания художника. Общественные катаклизмы, национальные противоречия и социальные неурядицы определяют настроение конформизма и сомнений, тревог и материального неблагополучия среди населения. Писатели и поэты Северного Кавказа всегда стремились понять и рассказать художественным словом о том, как мучительно думают, страдают и ошибаются люди, стремясь разобраться в своих неурядицах быта, в причинах правды и лжи, искренности и фальши. Психологический контраст – обычный прием художника, чтобы достовернее рассказать о том, как подчас утрачивается социальное видение добра и зла, как путаются понятия красоты и уродства, как обретается иллюзорное счастье и сеется горе. В поэме «Моабитский узник» Д. Кугультинова особое значение приобретают внешние детали-впечатления в самом начале, когда рассказывается о том, как в одну из тюрем Берлина привезли пленных и «солдаты по списку их вызывали, полуживых. Зло рычала собачья стая и рвалась к арестантам, лая…» Поэма написана в 1956 году, перевел ее Давид Бродский. Она о Моабитском узнике Мусе Джалиле, хотя главный герой поэмы – литературный персонаж поэт Темир, узник этой тюрьмы. Проблема зла – центральная в поэме. В сознании людей остались «годы гибельные войны… тюрьмы и крематории, их маршруты» и еще: «протянулся виселиц лес. Под могильной чернью небес увидал у стены тюремной он расстрелянных. В тьме подземной он увидел шприцы врачей…» и т. д., то есть все то зло, которое нес фашизм и ненавистная война. В поэме много ключевых сцен, в которых большое значение играют внешние детали, особенно в переломные моменты душевного развития поэта Темира, его интуитивные душевные движения, неосознанно накопившиеся в подсознании. Особенно выразительны эпизоды разговора Темира с Бараздаукасом в тюремной камере в последней главе поэмы. Беседа шла о добре и зле, так, как понимал каждый из них. Бараздаукас: «Зря вы, я желаю вам, милый мой, лишь добра. Вы ж худого нрава».⁵⁶«Моабитский узник» – о зле, но и о добре, с их конкретными противоречиями той действительности, с их специфическим отражением в моральном сознании определенных лет – времени Второй мировой войны.

С иных нравственно-этических принципов решает проблему добра и зла в своей трилогии «Кинжал мести» Ж. Токумаев, ставшей знаменательным явлением в балкарской прозе. В ней автор отразил путь родного народа от начала XX века до его насильственного выселения в Среднюю Азию. Трагедию 1944 года он увидел глазами 9-летнего мальчика в ауле Ташлы-тала Урванского района Кабардино-Балкарии, откуда родом Жагафар Токумаев. Он видел, как в считанные минуты и часы солдаты внутренних войск СССР вывели людей из своих домов под дулами автоматов, посадили в грузовики и отправили на чужбину. Он запомнил скорбное молчание обезлюдевшего отчего аула, и горе людей осталось в его памяти на всю жизнь. Произведение состоит из трех книг. 1-я называется «Осуят» («Завещание»). В переводе на русский язык эта часть трилогии обрела несколько иное, уточняющее название – «Завещание отца». Она охватывает события с 1906 по 1922 год, когда на крыше старой кузницы появился красный флаг. Действие происходит в ауле Акташ. Представители старшего поколения – Жамбот и Дадаш, крестьяне-пастухи. К младшему поколению можно отнести Ислама (сын Жамбота) и его друга Серго Бакрадзе. Ислам, Жамбот, Дадаш - балкарцы по рождению, по характеру и истинные горцы в душе. Кинжал в руках Ислама – не просто орудие мести, а символ справедливости, веры в правое дело, в то, что зло должно быть наказано. В равном поединке Ислам убивает своего врага Кужона, отомстив за смерть своего отца.

У Кайсына Кулиева есть стихотворение «Кинжал» (1961). Проблема добра и зла всегда была в центре внимания поэта из Чегема.

Ты, выкованный мастерами,

Добру служил и злу служил,

За то в аулах матерями

Благословен и проклят был.

Сражал врага земли родимой,

Но и героя наповал

Рукой злодейской иль ревнивой

Ты, выхваченный, убивал.⁵⁷

…………………………………..

Отношение к этому орудию добра и зла у Кайсына Кулиева двойственное и чувства он испытывает к нему разные, когда смотрит на его боевую сталь и чеканную рукоять:

Я к равнодушным не причислен,

Иную славу я стяжал.

Ты дорог мне и ненавистен,

Кавказский кованный кинжал.⁵⁸

/Перевел Я. Козловский/

В современных условиях духовного возрождения демократическое искусство и, в частности художественная литература, имеет большое значение в формировании национального самосознания горских народов, особенно в нравственном воспитании молодежи, когда мораль свергнута с пьедестала, идеалы развенчаны, а для достижения материальных ценностей и политической карьеры любые средства считаются допустимыми. Как тут не вспомнить слова Ф. Энгельса о том, что представления о добре и зле так сильно менялись от народа к народу, от века к веку, что часто прямо противоречили одно другому.⁵⁹

Рассматривая культуру как историю внутренней социальной жизни человека, культурологи считают, что она влияет на него, начиная от его мыслей, сознания до симпатий, антипатий, переживаний и пристрастий. Она охватывает весь мир людей, и писатели стремятся художественно отразить все богатство внутреннего мира своих героев, объяснить все психологические процессы и состояния душевной жизни. Во многих произведениях писателей Северного Кавказа можно проследить, как в предельно обобщенной форме добро и зло обозначают, с одной стороны, должное и нравственно-положительное благо, а с другой – нравственно-отрицательное, предосудительное. Эти философские категории наличествуют не только в поступках и мотивах отдельной личности, но и в явлениях социальной действительности. Так, в творчестве адыгейских писателей Т. Керашева, А. Евтыха и Х. Ашинова нравственно-этическая проблематика занимает одно из главных направлений в последние годы, начиная с 60-х годов вплоть до конца 90-х. Их непосредственное отношение к вопросам добра и зла связано с тем, что в последнее время проблема нравственных исканий стала одной из актуальных. Кроме того, она обусловлена и тем, что нравственность связана с художественной концепцией личности. А она всегда была центральной в национальной литературе.

В созданных в 60-е годы новеллах «Абадзехский охотник», «Молодой бисим», «Слово девушки», «Последний выстрел» Т. Керашев художественно осмыслил нравственно-этические традиции адыгов. Он рассмотрел такие нравственные и гуманистические проблемы, как адыгство, смелость и мужество, историческую и социальную память. Стремление Т. Керашева точно передать психологическую динамику внутреннего мира героев и показать нравственность их поступков и действий делало психологизм Т. Керашева подробным и глубоким. В его романах «Куко» (1968) и «Последний выстрел» (1977), созданных на социально-философской основе, затронуты вопросы национальной психологии адыгов, нравственных традиций народов, их нравы и обычаи. Так, героиня Куко, именем которой назван роман, не раз задумывалась: «Что же такое традиция? Что в прошлой жизни адыгов достойно бережного хранения, а что отжило, обветшало и не может служить человеку сегодняшнего дня? Что есть добро и почему люди творят зло, даже тогда, когда в этом нет необходимости?» Рассуждая и вопрошая, героиня романа следует нравственному закону, тому, что называют совестью, внутренним моральным качествам, которые нельзя преступить. Это то, о чем когда-то говорил Эммануил Кант: «Две вещи наполняют душу всегда новым и все более сильным удивлением и благоговением, чем чаще и продолжительнее мы размышляем о них, - это звездное небо надо мной и моральный закон во мне».

Для того, чтобы создать психологическую достоверность и убежденность в определенных идеях героев романа, Т. Керашев вводит полемический диалог. Он позволяет достоверно выяснить отношение героев к народным традициям, выявить позицию автора и показать нравственную суть самих героев. В своей художественной концепции личности и в новеллах, и в романах Т. Керашев исходит из морального кодекса адыгов, уходящего своими корнями в прошлые века. Например, в новелле «Молодой бисим» герой Бытыр проявил адыгство и личное мужество. Он спас человека от плохой людской молвы. Долг хозяина по отношению к гостю – это святой принцип, и Бытыр во имя гостеприимства выходит на поединок с призраком, с которым, по поверью, справиться было невозможно. Однако Бытыр выиграл борьбу и исполнение этого принципа поставило его на путь мужества, уважения односельчан. Адыгство – это критерий человеческого достоинства.

Поставленные в романах и новеллах проблема добра и зла автор связывает с внутренним миром героев Суанд, Ерстэма, Батыма, Таура Темгана, князя Альджеруко («Одинокий всадник»), Гучипса («Абадзехский охотник»), Лимы («Слово девушки»), Куко, Камболета, Бабуф («Куко»), каждый из которых отличается национальными особенностями характера и национальным самосознанием. Специфика национального характера в произведениях Т. Керашева имеет прочные корни, глубокие связи с историей адыгского народа, который превыше всего ставил мужество, долг и честь. Эти черты характера стояли у адыгов всегда на первом месте. И Керашев уделяет мужеству как категории нравственной, моральной, самое большое внимание. Оно как добро, у него высокая нравственность. У мужества, как и у добра, много граней – это и защита отечества, слабых, беззащитных, и почтительное отношение к женщине и старикам, и спокойная выдержка, и умение сдержать слово. И, конечно, любовь к независимости и национальное достоинство. В понятие мужества, по словам одного из героев писателя, входят все добрые человеческие дела, одним словом, добро.

В адыгейской прозе есть одна особенность – наличие общей идеи, - национальной идеи, способной объединить всех адыгов, уравновесить различные интересы и умело объединить «плюрализм» культур. Эта особенность наиболее ярко проявляется в произведениях А. Евтыха и Х. Ашинова, нравственно-этические проблемы которых касаются ответственности государства перед обществом, природой и человеком. В сборнике рассказов и повестей «Судьба одной женщины» (1960), романах «Улица во всю ее длину» (1965), «Двери раскрыты настежь» (1973), составляющих дилогию, и в романе «Глоток родниковой воды» (1977) А. К. Евтыха большое место занимает тема природы с ее эстетической значимостью и оценкой, в которой эмоциональный и рациональный моменты неотделимы. Эти произведения объединяет общность исходных нравственных критериев изображения целостности мира и способов художественного выражения явлений жизни. С присущей ему философской обстоятельностью описаний природы и ее назначения в жизни людей писатель преобразует вневременные художественные ценности, вечные темы и образы в социальные и нравственные проблемы современности. Здесь и проблемы добра и зла, жизни и смерти, настоящего и прошлого, личности и общества.

В повести «Судьба одной женщины» рассказывается о жизни адыгейской крестьянки Щаще, судьба которой сложилась нелегко: ее бросил муж, оставив ее с двумя детьми, которых она одна вырастила, пережила разруху, голод, помогла сыну, вернувшемуся с войны инвалидом. Людям она всегда делала добро и даже простила мужу его предательство. Узнав, что он попал в городе под трамвай и лежит в больнице, она поехала к нему, навестила и, узнав, что он одинок и несчастлив, после выписки из больницы взяла его к себе в аул, где они обрели покой и счастье. Женскому характеру всегда присуща высокая нравственность, доброта и жертвенность, умение прощать зло. Горской женщине, терпеливой и выносливой, эти качества присущи вдвойне. Особенности национального художественного мышления А. Евтыха проявились в первой книге дилогии «Улица во всю ее длину». В них нравственные проблемы, внутренний мир героев, национальная психология, конкретное содержание добра и зла в жизни людей раскрыты писателем в тесном сцеплении со сложной социальной средой, в различных жизненных ситуациях, не дающих однозначных решений и ответов на поставленные жизнью вопросы, порой очень трудные. Положительные национальные характеры – Мешлоковы, Мос Устоков, Титу Унароков, Юра Бешуков – олицетворяют в себе настоящее адыгство. Это прежде всего доброта и честность. В определении нравственности и безнравственности А. Евтых исходил из общечеловеческих ценностей.

В романе «Глоток родниковой воды» и рассказе «След человека» А. Евтых решает некоторые эстетические и экологические проблемы. «След человека» – о взаимоотношении человека и природы. Для писателя это нравственная проблема, ибо человек – часть природы. Над выработкой правильного экологического мировоззрения бьются ученые, учителя-практики и писатели, поскольку это вопрос не только жизни человека, но и для всего живого на земле. Экологическая катастрофа – это, прежде всего, результат бездумного ограбления и разрушения природы, нарушение экологических законов и биосферы, баланса природных ресурсов и полное отсутствие экологической культуры. Кислотные дожди, ядовитый газ, вода с плутонием, свинцовая пыль, чернобыльские зараженные облака и т. д. – все направлено против человека и его здоровья. Все это зло, которое творит безнравственный человек, с узкоэгоистическим мышлением и которому не место в цивилизованном обществе.

Проблемы добра и зла стали пробным камнем и для другого адыгейского прозаика Хазрета Ашинова, вступившего на поприще национальной литературы в период ее взросления. Его интересовала современная жизнь и проблемы молодежи, национальный характер и формирование личности, нравственные противоречия в быту и общественной жизни. Характерны в этом плане его повести «День приезда», «Калина» и рассказ «Хариет». В центре внимания его произведений всегда были проблемы морали, при этом автор стал лицом к лицу с социальной моралью: что должен и что не должен делать отдельный человек, ответственный перед собой и своей совестью, перед родным адыгейским народом. В романах «Аштрам» и «Всадник переходит бурную реку» поставлен тот же вопрос об ответственности за судьбу человека. В них представители молодой национальной интеллигенции стремятся к нравственному самоопределению. Автор убежден, что зло, существующее в мире, поправимо, его можно победить и добиться социальной справедливости. Пессимизм не характерен для произведений Х. Ашинова. Он считает, что зло не является непреодолимым следствием установленного порядка. Наоборот, его молодые герои считают: «Величайшая победа – это та, которую человек одержал над самим собой» (роман «Аштрам», что в переводе означает «Водяной орех»). Герой романа Даур пользуется жизненной формулой «надо искать, где лучше». В начале он пытался бороться с несправедливостью, с казенным подходом к вопросам искусства, но победили чиновники, убив в нем творческое начало. Как актер он не состоялся. Здесь побеждает пессимистическое начало: зло неисправимо, оно сильнее добра и справедливости не добиться, когда серость восседает в начальственных креслах. Но в образе другого героя Борэ автор этого романа показал, что человек отдает все силы борьбе за истину и добро, и в нем проходит человеческое и гражданское мужание. Перед нами опять сильный национальный характер, в котором воплощено то лучшее, что существует в народном понимании адыгейцев. При этом автор замечает, что сегодняшний национальный адыгейский характер уже не тот, каким он был лет двести тому назад. Изменилась национальная, социальная среда, меняется и национальный характер, хотя мужество – по-прежнему главная черта адыгов. Само название «Водяной орех» имеет символическое значение. Есть такой в природе орех, с очень твердой кожурой и острыми шипами к ней. Внутри ореха нежная и сладкая сердцевина. Аштрам – это искусство. Эту идею и пытался Х. Ашинов донести до читателя. Искусство во всем: в борьбе, в отношениях друг с другом, в поведении, в быту, в стремлениях отстоять добро и справедливость и т. д.

В другом романе «Всадник переходит бурную реку» автор снова возвращается к пониманию истинного мужества адыга. Однако его литературные герои по-разному смотрят на это понятие. Добро и зло ими понимается по-разному. В романе отводится большое внимание вопросам национальной психологии.

Как видно из вышесказанного, проблема добра и зла решалась и решается в художественной литературе народов Северного Кавказа с общечеловеческих позиций и принципов нравственности. Нравственный аспект национального возрождения присутствует в романах, повестях и рассказах. На примере анализа произведений адыгейской литературы видно, что национальное мировидение авторов основывается на народном мировоззрении, и в основе национального характера лежат высокие идеи морали адыгов. Национальное художественное мышление и его особенности четко проявляются в сложившейся жанровой структуре – романа, повести, рассказа, поэмы, лирического стихотворения, драмы, комедии. Однако надо отметить и то, что нравственно-этические поиски художников слова народов Северного Кавказа шли и идут в общем русле мышления и поисков литературы народов Российской Федерации.

Те же самые мотивы и художественные решения можно проследить в поэзии многонационального региона. Так, в стихотворении «Руки» (1965) К.Кулиев не просто говорил о реальном социальном значении действий людей, ведь среди них есть и высоконравственные и безнравственные люди («добро и зло всегда – все совершают руки, и строят города, и разрушают руки»), а стремился пробудить в своих читателях гуманистические, народные начала, приобщить их к доброму поступку или действию. Очевидно поэтому он писал, обращаясь к созданию художественных творений гениями, и тому, что часто происходит в жизни:

Есть руки, что плетут кому-то сеть умело,

И те, что создают «Полтаву» и «Отелло».

Одни цветы растят и трудятся до пота,

Другие нож вострят, чтобы всадить в кого-то.⁶⁰

/Перевел Н. Гребнев/

Здесь не просто философское рассуждение о добре и зле. Несмотря на противоречивость поступков людей: «Все – дело рук людских: они куют и пашут, они и ранят нас, и раны лечат наши» – финал стихотворения призывал к добру, к созидательности. «Так будь, моя рука, рукой мастерового, рукой, что серп кует и высекает слово».

Разрешая нравственные проблемы человеческого бытия, северокавказская поэзия стремится приблизить людей к высокому и светлому началу, в котором неизменно выступает на первый план морально-этический принцип. Их литературные герои живут не «посреди мира и человечества», а в конкретных бытовых условиях, среди повседневных дел и знаний: «Женщина месит взошедшее тесто» (Кулиев), «Мать люльку качает в ауле» (Гамзатов), «В ауле родился малыш», «Девушка, которая печет хлеб» (Кешоков), «Приехал друг в родимые края…», «Чабаны» (Кугультинов), «Аксакал», «Мальчик и ослик» (Н. Хубиев) и т. д. Еще Гоголь предупреждал, как много требуется от автора «глубины душевной», нравственных усилий, мук, чтобы «тину мелочей», быт повседневности возвести в «перл создания». В этой связи можно заметить, что в лирических стихах выше названных поэтов самая скромная и незаметная судьба горца – чабана, каменотеса, гончара, матери, скалолаза, хлебороба и др., - каждое доброе дело повседневности наполнено нравственным и эстетическим смыслом. Так, в гамзатовском стихотворении «Где же ты, счастье, где светлый твой лик?» – не абстрактное рассуждение о добре и зле, о понятии счастья как нравственной категории. Оно о счастье, которое испытал человек, совершив добрые дела или добрый поступок. Счастье – в постоянном стремлении к лучшему, в научном поиске, в творческом созидании, в тех моментах, когда душа находится в покое и человек испытывает подъем духовных сил.

- Где же ты, счастье, где светлый твой лик?

- Я на вершинах, куда не всходил ты!

- Где же ты, счастье? Вершин я достиг.

- В реках, в которых покуда не плыл ты!

- Где ты? Я тысячу рек переплыл.

- В песнях, которые завтра ты сложишь!

- Где ты? Я песню тебе посвятил.

- Я впереди! Догони, если сможешь!⁶¹

/Перевел Н. Гребнев/

Поэт полемизирует с теми, кто решил найти «синюю птицу», - журавля в небе удачи и славы, кто не знал и не понимает, что счастье в многообразии проявлений и желаний – личных, социальных, в сердечных порывах, нравственных поисках, общественных устремлениях, в творческом труде и удачно завершенном деле, в борьбе за свои идеалы и моральные принципы. Об этом и стихотворение «Счастье» Алима Кешокова, герой которого поставил перед собой конкретную задачу: найти то, «что счастьем мы зовем»:

У прошлых я спросил столетий:

- Где то, что счастьем мы зовем?

Ответили столетья:

Мы счастье впереди найдем.

…………………………………..

Вступи за счастье в бой горячий:

Зовется счастьем этот бой.

И я вступил на Путь бойца,

И нет пути тому конца.⁶²

/Перевел В. Цыбин/

В этих строках, как и в гамзатовских, простая мысль: счастье встретить не просто, за него надо бороться и тогда его можно испытать, пройдя путь целенаправленной и самоотверженной борьбы, постоянного труда, каким бы тяжким он ни оказался. Счастье – это свойство трудолюбивой души, взаимопонимание целей и задач двух родственных душ. Оно может быть кратким и длительным состоянием в зависимости от психологических свойств характера человека. Человеческое счастье – эмоционально сложное чувство, и оно проявляется по-разному в нравственном сознании поэта: «Будь благодарен каждому цветку, чей аромат вдыхал ты на веку. Будь благодарен дереву за тень, реке, чью воду пил ты в жаркий день» (Кулиев).⁶³Так поэт выражает благодарность природе, подарившему счастье в один из его эмоциональных моментов состояния души.

Добро и зло в нашей постсоветской действительности – понятия относительные, тем более, что братоубийственная война, вспыхнувшая во многих регионах нашей страны и в СНГ, явилась настоящей трагедией для всех народов России. Война породила только зло и ненависть. «Иного ничего – зло только зло рождает, быть может, оттого оно не иссякает»,⁶⁴– писал Кулиев, осмысливая трагические события прошлого. Однако кажется, что поэт имел в виду нашу реальность, социально-этнические проблемы народов Российской Федерации. С прозорливостью гениального художника мысли он предвидел, что события прошлого и их негативные последствия могут повториться, если не извлекать полезных уроков из драматического прошедшего: «Свинец в стволе не спит, он кровь и месть рождает, и камень с гор летит и камень увлекает».⁶⁵

Однако идея добра преобладает. Пафосом созидания, оптимизма, социального равенства, миролюбием проникнута лирика поэтов Северного Кавказа. Поэтические строки Кайсына Кулиева убеждают в этом:

Горя и злобы немало

Видел я в жизни своей,

Строят опять, как бывало,

Козни глупец и злодей.

Но я твержу, как сначала:

«Свет не без добрых людей!»

/Перевел Н. Гребнев/

Мир вечен, и что бы ни случилось, жизнь на земле останется, и люди, как прежде, будут радоваться и печалиться. Поэт в этом был уверен, и его оптимизм очевиден:

Каких бы ни случилось бед,

Что с кем-нибудь из нас не станет,

Но все равно весенний свет

Вовеки тьма не затуманит…

/Перевел Н. Гребнев/

О гуманистической сущности поэтического творчества К. Отарова, И. Бабаева, А. Шогенцукова, М. Сулаева, З. Муталибова, Х. Эдилова, А. Кешокова, И. Кашежевой, Т. Зумакуловой, М. Хубиева свидетельствуют очень многие их стихи, в которых они утверждали идеи гуманизма, человеколюбия и добра и призывали бороться со злом и несправедливостью. Добро и зло в их структуре творческого сознания передается неожиданными и остро оригинальными словесными образами, большинство из которых остаются в сознании читателей как афоризмы. Горские поэты никогда не воспевали блаженство страданий, одиночество и культ жестокости и силы. У Кайсына Кулиева есть стихотворение «Одиночество я ненавижу». Оно о доброте, которую люди должны носить в своем сердце, о нравственных качествах личности, о положительном, о добрососедских отношениях и взаимопомощи, так необходимых в быту простых людей.

Горец у друзей огня попросит,

Если у него темно в золе,

Спутника в горах в беде не бросит,

Если тот повиснет на скале.⁶⁶

/Перевел С. Липкин/

Достоен поэтизации особый тип горского побратимства людей, может быть, и не совсем хорошо знакомых. Русские писатели и поэты, побывавшие на Северном Кавказе, от А. Пушкина, М. Лермонтова, А. Грибоедова, Л. Н. Толстого до В. Солоухина, Н. Тихонова, М. Светлова, А. Толстого, М. Пришвина положительно отзывались о нравах и быте горцев.