Глава 8. Основные концепции права

277

жет быть, польза и социальное назначение каждой из концепций в том и состоит, чтобы через критику уязвимых сторон других концепций видеть негативные свойства и опасные тенденции са­мого права.

Существование и дискуссия трех концепций права — признак и отражение не только зрелого правоведения, но и развитого пра­восознания гражданского общества, стройной системы законов и других источников права, обширной и стабильной судебной и иной юридической практики.

В нашем обществе три правопонимания на всех уровнях со­временного правосознания выражены столь же нечетко и неясно, сколь расплывчаты понятия о праве в сложный период трудного перехода от тоталитаризма к гражданскому обществу и правово­му государству.

Наше общественное правосознание только приближается к ста­дии становления. На всех его уровнях еще сильна привычка ви­деть в праве меняющиеся приказы власти, одно из средств поли­тики, временное, нестабильное, не вполне определенное право, про­истекающее и из закона, и из административной, политической, судебной практики, и из нравственного сознания.

В процессе перестройки и последующих реформ резко вырос общественный интерес к содержанию права, к перспективам раз­вития законодательства. Тревогу вызывает не обилие и разнооб­разие мнений о различных перспективах изменения содержания права, а широко распространенные заблуждения о способностях права в решении социальных проблем. Общественное сознание на­полнено тягой к справедливости, но не всегда знает, как эту тягу воплотить в юридических формах.

Многовековая традиция "судить по совести и морали", при­лагать к общественным отношениям мерки здравого смысла, це­лесообразности, противоречивость законодательства и практики его реализации не научили общество различать право, мораль и пра­восознание. В общественном сознании нет достаточно ясного пони­мания, что правовое регулирование отношений и поступков воз­можно лишь там, где объективно существуют доказуемость и ис­полнимость правоотношений средствами юридического процесса, что реализация права требует специального аппарата, способного при­менять правовые нормы и при необходимости принуждать к их соблюдению.

В массовом правосознании распространено не только недоста­точное понимание значения правовой формы, обеспечивающей кон­кретность, доказуемость и исполнимость правоотношений, но и не­приятие, порицание формальной определенности, присущей праву.

Недостаточная развитость юридического мышления мешает осознать, что, собственно, мы хотим от права. В результате за мно-

гими пожеланиями о принятии новых законов предполагается их гарант не в виде суда с демократической процедурой, со строгим соблюдением прав личности, с гарантиями достижения объектив­ной истины по делу и неотвратимостью правоисполнительного про­цесса, а нечто вроде фигуры волевого и властного администрато­ра, наделенного неограниченной свободой усмотрения и правом произвольного принуждения.

В немалой степени этому способствуют длительность судеб­ных процессов из-за перегруженности судей, недостаточная ква­лификация некоторых из них, сложность форм (источников) права и связанная с этим дороговизна юридической помощи, незавершен­ность законодательного определения организационных и процессу­альных основ правосудия.

Своеобразное преломление в массовом сознании получило по­зитивное понимание права. В обыденном правосознании прошлых десятилетий закон ассоциировался либо с декларацией, либо с на­казанием; поэтому право-закон интуитивно виделось прежде все­го как Конституция и Уголовный кодекс. Практическое же зна­комство граждан с правом обычно ограничивалось знанием отдель­ных положений кодексов законов о труде, о браке и семье, а так­же некоторых норм административного и гражданского права и пенсионного законодательства. При всем том на будущее справед­ливое социальное законодательство всегда возлагались большие на­дежды.

Деятельность законодательных органов последних лет способ­ствовала постановке и решению ряда социальных проблем. Однако скорые изменения и дополнения только что принятых законов, из­дание практически невыполнимых нормативных актов, непонятные затягивания принятия давно обещанных и нужных законов, несос­тыковки федеральных законов и нормативных актов субъектов Федерации и, главное, неналаженность системы гарантий испол­нения принятых законов и отсутствие строгой законности в дея­тельности многих звеньев исполнительной власти существенно от­ражаются на массовом интересе и доверии к закону вообще. Наив­ная вера во всемогущество закона сменяется сдержанным к нему отношением. Социальные ожидания все более возлагаются уже не только на грядущий справедливый и неизменный закон, но и на оперативные распоряжения власти, не обязательно облеченные в нормативно-правовую форму.

Не менее ущербно социологическое видение права. Неразви­тость гражданского общества, многолетнее огосударствление ряда отношений долго не давали базы для усвоения общественным со­знанием специфики правоотношений, основанных на автономии и равенстве сторон, двусторонних договорах, на тщательном опреде­лении взаимных прав и обязанностей. Неполнота гарантий граж-