Зыков_Д_В_Виды_юридического_мышления_Диссертация_

21

проблемы их соотношения прояснится сама собой (в чем здесь, так сказать,

загвоздка и каковы ее последствия), но в целом мы также склонны ставить под сомнение правомерность данной классификации и равно допускаем возможность присутствия обоих методов как в естественно-технических науках, так и в социально-гуманитарных. Однако надо иметь в виду, что окончательного стирания границ между естествознанием и социально-

гуманитарным знанием на уровне методологических установок до сих пор не произошло, вследствие чего идеалы и нормы познания первого в виде

«объяснения» и второго в виде «понимания» пока остаются неизменными.

Одновременно с этими тенденциями философская и научная мысль,

занятая диалектикой понимания и объяснения, к осознанию третьего вида мышления приблизилась только к середине XX столетия, когда всерьез задались вопросом о том, что происходит в результате человеческой деятельности? Наконец, выяснилось, что, в результате, чего бы мысль человека ни коснулась, происходит необратимое изменение окружающего бытия и вместе с ним человека, их взаимное преобразование, трансформация. При этом не последнюю роль в формировании третьей парадигмы сыграла отечественная наука и философия. Хотя элементы методологии преобразования можно обнаружить уже, например, в работах К. Маркса и Ф. Энгельса, М. Вебера и М. Шелера, К. Поппера и П. Фейерабенда. Однако вид последовательно обоснованной, стройной теории этот метод получил в работах таких отечественных философов как С.Л. Рубинштейн и А.Н. Леонтьев, параллельно и независимо друг от друга разрабатывавших теорию деятельности в 1920–

1950 гг.

Все это позволяет нам в дальнейшем говорить не о двух парадигмах, а о трех парадигмах юридического мышления. Например, в такой науке, как

мой. – Д. З.). Моментом знания в сознании особенно подчеркивается отношение к внешнему миру, который отражается в психике... Переживание определяется личностным контекстом, как знание – предметным; точнее, оно является переживанием, поскольку определяется первым, и знанием, поскольку оно определяется вторым. Переживанием становится для человека то, что оказывается личностно значимым для него» (Рубинштейн С. Л. Основы общей психологии. СПб. : Питер, 2010. С. 11).

22

социальная психология, российский психолог П.Н. Шихирев выделил три

научные парадигмы: объяснения, понимания и преобразования. Кроме того,

он отмечал, что невозможно отнести объяснение исключительно к естественным наукам, а понимание – к социально-гуманитарным и что науки в своем развитии, так или иначе, проходят все стадии. Он по этому поводу, в

частности, писал: «Любая наука в своем развитии проходит четыре основные фазы развития: описание своего объекта, объяснение его природы и связей с другими объектами, предсказание на этой основе его изменения и целенаправленного управления им»11.

Сложно на сегодняшний день определенно сказать, к какой из трех парадигм мышления отнести юриспруденцию в целом. С одной стороны,

исторически, следуя общей тенденции, правовая наука была отнесена к естествознанию и долгое время покоилась на «объективных» основаниях традиционного позитивизма как своей гносеологической платформы. С другой стороны, многим философам и ученым уже в конце XIX века стало очевидным,

что в социальном познании, насквозь пронизанном ценностными суждениями,

едва ли вообще правомерно говорить о какой-либо объективности,

постулируемой позитивизмом. В связи с чем юриспруденцию необходимо отнести скорее к разряду «наук о духе» в полном смысле этого слова и изучать правовые явления как сугубо социальные, психологические, а не природные феномены. Как известно, консенсуса по поводу этих вопросов среди ученых не достигнуто, в связи с чем образовательная программа юристов до сих пор выглядит неопределенно в вопросе о том, как преподавать правоведение: как науку «номотетическую» или «идеографическую». Это затруднение, в свою очередь, является отражением продолжающихся исканий правоведами предмета теории и философии права12.

11Шихирев П. Н. Современная социальная психология. М. : Ин-т психологии РАН, 1999. С. 18–22.

12Подробнее см.: Малахов В. П. Философия права и юридические науки : гл. 3 (разд. II) // Философия социальных и гуманитарных наук / С. А. Лебедев, О. И. Ананьин, Ю. Д. Артамонова [и др.] ; под ред. С. А. Лебедева. Изд. 4-е, испр. и доп. М. : Академический Проект, 2008. С. 332–372.

23

По нашему убеждению, сегодня со всей очевидностью проступает использование любой наукой (будь то цикл естественнонаучных дисциплин либо социально-гуманитарных) всех трех методов, однако их удельный вес и граница применимости различаются. Поэтому отнесение парадигмы объяснения к естественным наукам, понимания – к социальным, а

преобразования – ко всему спектру наук, но в особенности к техническим наукам, остается все еще приемлемым и корректным приемом, но имеющим значение только в смысле указания на их удельный вес. То есть мы хотим сказать, что на сегодняшний день нельзя утверждать, что данная классификация представляет собой только исторический интерес. Конечно,

современная философия науки склоняется к экстерналистским тенденциям,

отсюда повсюду, в любой науке, встают герменевтические проблемы, даже в математике и физике, не говоря уже о социально-гуманитарном цикле дисциплин. Однако это не значит, что парадигма «понимания» может быть абсолютизирована, а парадигма «объяснения» – отброшена. В конечном итоге истину как тождество содержания объекта и его когнитивной модели никто не отменял, но надо признать, что парадигма «понимания» претендует, по мнению многих, на пальму первенства и чрезвычайно влиятельна. И хотя о жесткой демаркационной линии между указанными способами мышления сегодня говорить не приходится, элементы любой из трех парадигм можно обнаружить в любой науке в той или иной «пропорции», что едва ли нужно обстоятельно доказывать, но напоминать об этом необходимо при каждом удобном случае.

Вся проблема, таким образом, заключается в том, чтобы установить

«компетенцию» каждой парадигмы как способа мышления в юриспруденции,

очертить, локализовать сферу ее господства, что само по себе является делом трудоемким и непростым.

Отсюда нашей задачей является установление границ применимости объяснения, понимания и преобразования в юриспруденции как трех основных способов достижения истины о феномене права. Особое внимание при этом будет уделено парадигме преобразования, по нашему мнению, представляющей

24

собой высший интервал абстракции в «иерархии интервалов абстракции»13,

синтезирующий «объяснение» и «понимание» с добавлением нового смысла и содержания в эту мнимую дихотомию и снимающий между ними противоречие.

Кроме того, хотелось бы заметить, что наше рассмотрение общепризнанных образцов мышления будет осуществляться под особым углом зрения: во взаимосвязи с основными типами рациональности, к которым относится классический, неклассический, постнеклассический14. Здесь мы имеем цель показать, что такое сопоставление хоть и не может быть взаимозаменяемым, но вместе с тем и не является случайной, необоснованной параллелью. Просто раскрывая суть одного, легче осмыслить другое, например,

раскрывая суть классической рациональности, по нашему мнению, лучше и полнее воспринимается парадигма объяснения в моменты ее зарождения, и

наоборот.

«Трем типам научной рациональности соответствуют три типа методологии науки: от Бекона и Декарта до Маха (классика); от Маха до постпозитивизма (неклассика); постпозитивизм и современные методологические исследования, включая проблематику социокультурной обусловленности научного знания»15.

Для начала также не мешало бы дать определение самого понятия

«парадигма». Термин введен в философию науки Т. Куном в работе «Структура научных революций». Т. Кун подвергался напористой критике, многими, в том числе К. Поппером и И. Лакатосом обвинялся в иррационализме и релятивизме,

продолжает некоторыми третироваться и до сих пор, однако его работа по философии науки на сегодняшний день представляет одну из самых удачных

13Лебедев С. А. Проблема истины в естествознании и социально-гуманитарных науках : гл. 1 (разд. I) // Философия социальных и гуманитарных наук. М. : Академический Проект, 2008. С. 17–31.

14См.: Мамардашвили М. К. Классический и неклассический идеалы рациональности. СПб. : Азбука Аттикус, 2010 ; Степин В. С. Классика, неклассика, постнеклассика: критерии различения // Постнеклассика: философия, наука, культура. М. : Мiръ, 2009.

15Черникова И. В. Типология науки в контексте современной философии науки // Вопросы философии. 2011. № 11. С. 73.

25

попыток дать историческую и социологическую реконструкцию научного знания.

Парадигма (от др.гр. paradeigma «пример, модель, образец,

сравниваю») – это признанное абсолютным большинством научное достижение, которое в течение определенного времени служит для научного сообщества основой для его дальнейшей практической деятельности. Это систем норм, идей исходной концептуальной схемы, выступающей моделью постановки проблем и их решения, методов исследования, господствующих в течение определѐнного исторического периода в научном сообществе16.

Парадигма – это нечто вроде понятийной сетки, через призму которой мы смотрим на мир. «…Переход от ньютоновской к эйнштейновской механике иллюстрирует с полной ясностью научную революцию как смену понятийной сетки, через которую ученые рассматривали мир»17. «Глубоко укоренившиеся в нас ментальные модели определѐнным образом организуют наше восприятие мира… Это нечто вроде встроенных в наши глаза и мозг фильтров»18.

И наконец, необходимо несколько слов сказать, про саму методику,

которой мы следуем. В современной философии науки этот подход к истине зовется интервальным и восходит к теории относительности А. Эйнштейна19.

Для наших целей важен аспект этого подхода, который очень удачно был сформулирован К. Поппером при выработке им «третьей точки зрения» между

«эссенциализмом» как окончательным объяснением и «инструментализмом» как бесконечной чередой «удобных» гипотез. «Можно принимать, – отмечает Поппер, – что-то похожее на мир, лежащий “позади” мира явлений, не впадая в эссенциализм (в частности, если согласиться с тем, что мы никогда не узнаем,

16 См.: Кун Т. Структура научных революций. М. : АСТ : АСТ Москва, 2009. С. 31–32, 42, 49, 162–163, 226, 273.

17Там же. С. 162.

18См.: О`Коннор Дж., Макдермотт И. Искусство системного мышления: Необходимые знания о системах и творческом подходе к решению проблем : пер. с англ. 2-е изд. М. : Альпина Бизнес Букс, 2006. С. 82 и сл.

19Лебедев С. А. Проблема истины в естествознании и социально-гуманитарных науках. С. 21–27. Подробнее см.: Рассел Б. История западной философии в ее связи с политическими и социальными условиями от Античности до наших дней. М.: Академический Проект, 2009. С. 980 и сл.

26

не находится ли позади этого мира еще один мир). Говоря точнее, можно принять идею иерархии уровней объяснительных гипотез (курсив мой. – Д. З.).

Имеется сравнительно низкий уровень гипотез (это приблизительно то, что имел в виду Беркли, когда говорил о “Законах Природы”); затем более высокий,

включающий, скажем, законы Кеплера; еще более высокий, на котором располагается теория Ньютона, и еще выше – теория относительности»20.

Надо думать, теорией относительности иерархия гипотез в естествознании не закончится, но всегда последует продолжение в виде более высокой теории, охватывающей гораздо более широкий пласт информации о Вселенной и с большей достоверностью интерпретирующей окружающий нас мир. Остается только ждать.

Выдвигаемый нами тезис заключается в том, что юриспруденция не зиждется на одной какой-то парадигме и мышление юриста включает элементы всех трех парадигм. Удельный же вес доминирующей парадигмы никогда полностью не локализовался ни в объяснении, ни в понимании, ни в преобразовании, хотя, безусловно, центр тяжести этого веса приходится на парадигму объяснения. Природе права и юридического мышления, по нашему глубокому убеждению, более всего соответствует интервальное воззрение,

согласно которому в юридической реальности можно и нужно дифференцировать три основных уровня или вида мышления о праве, столь же различающихся между собой, как и соответствующие каждому из них методы.

Чтобы доказать это, нам необходимо перейти к более подробному анализу каждого типа мышления как интервалов абстракции, где последующий тип включает предыдущий.

Перейдем к краткому рассмотрению каждого из указанных методов мышления.

20 Поппер К. Предположения и опровержения. Рост научного знания. М. : АСТ : АСТ Москва, 2008. С. 292–293.

27

1.1.1. ТРИ ОСНОВНЫХ ФИЛОСОФС КИХ ПОДХОДА К МЫШЛЕН ИЮ

1.1.2. ПАРАДИГМА ОБЪЯСНЕНИЯ И КЛАССИЧЕСКАЯ РАЦИОНАЛЬНОСТЬ

«В науке объяснением называют дедуктивный вывод утверждений о факте из обобщений, законов, теорий, а также тех начальных условий, –

называемых также граничными условиями, – которые относятся к характеристике данного факта. Часто объяснение рассматривают и как подведение высказывания о событии или явлении, под некоторое общее утверждение: гипотезу, закон или теорию»21.

Можно сказать исторически этот тип мышления сложился первым, если подходить к вопросу строго. Фактически с ним связано формирование и становление науки в целом. Первоначально суть его сводилась к дедукции высказываний о событиях, явлениях и фактах из эмпирических каузальных законов. Чтобы объяснить какое-либо явление, обычно ссылались на другое явление, ему предшествующее и порождающее первое. Например, чтобы объяснить замерзание лужи указывалось на понижение температуры воздуха.

При этом, учитывая, что эти причинные связи устанавливались индуктивными способами, эвристическая сила была невысока, а горизонт мышления не выходил дальше наблюдаемых фактов. Впоследствии, начиная с ньютоновской теории гравитации, в отличие от причинной модели объяснения в качестве посылок суждения стали использоваться не только эмпирические законы, но и теоретические, что значительно расширило объяснительную силу науки и раздвинуло горизонты мышления в область ненаблюдаемых, «невидимых», так сказать, теоретических событий и явлений.

В целом парадигма направлена на объяснение причин возникновения,

изменения и прекращения тех или иных явлений. Естественнонаучное знание

21 Рузавин Г. И. Философия науки : учеб. пособие для студ. высш. учеб. заведений.

М. : ЮНИТИ-ДАНА, 2008. С. 353.

28

признано идеалом познания, а все социально-гуманитарные познания ориентируются на него. Власть над природой – это знание причины, ее законов и закономерностей. Об обществе и человеке рассуждают с натуралистических позиций, стремясь объяснить их специфику по аналогии с природными объектами.

В этот же период успехов естествознания, вспомнить хотя бы Коперника,

Кеплера, Галилея и Лавуазье, начал формироваться тип духовной формации на базе философии Бэкона, Декарта, Спинозы, Гегеля, Тюрго, Кондильяка, Руссо,

Фейербаха, Конта и других, впоследствии названный классическим типом рациональности22.

Классическая парадигма рациональности базировалась на ньютоновской картине мира, ставшей возможной благодаря подготовленной для этого почве целой плеядой имен естествоиспытателей23.

С точки зрения динамики Ньютона, мир представляет собой пространство наподобие громадного короба, заполненного веществом, взаимодействующим по типу механизма посредством закона притяжения и отталкивания материальных тел по законам всемирного тяготения. Пространство, время и

22 Мамардашвили М. К. Классический и неклассический идеалы рациональности.

С. 126–127, 142.

23 Здесь мы следуем логике объяснения взаимосвязи этих процессов К. Поппера. В несколько другой связи, но в целом относящейся к нашим рассуждениям, он пишет: «Первый тезис заключается в том, что каждая философия и особенно каждая философская “школа” со временем вырождается таким образом, что ее проблемы становятся почти неотличимы от псевдопроблем, а ее язык становится похож на бессмысленную болтовню… В свою очередь, вырождение философских школ является следствием ошибочной веры в то, что можно философствовать, не обращаясь к проблемам, возникающим за пределами философии, – например, в математике, космологии, политике, религии или в общественной жизни. Иными словами, мой первый тезис гласит: подлинно философские проблемы всегда вырастают из проблем, возникающих вне философии, и они умирают, если эта связь прерывается» (Поппер К. Предположения и опровержения. Рост научного знания. С. 126).

Далее автор весьма убедительно показывает несомненную связь кантовой «Критики чистого разума» и ее основной проблематики с небесной механикой Ньютона и теориями его предшественников – Коперника, Тихо Браге, Кеплера и Галилея (там же. С. 152–157). Выражая полное согласие с этим взглядом, становится понятной взаимообусловленность классической философии с ее тягой к универсальным объяснениям и парадигмы естествознания, стремящейся объяснить силы природы через нахождение всеобщих законов ее функционирования.

29

материя существуют отдельно друг от друга, между ними нет связующего звена. (Геометрическая теория Ньютона принята научным сообществом, но само по себе гравитационное притяжение не объяснено и долгое время считалось «оккультной силой», вплоть до открытия М. Фарадеем электромагнитного взаимодействия в 1832 г., связавшего мир воедино.)

Пространство и время являются константами Вселенной, субстанциальными и абсолютными. Пространство едино и однородно. Время постоянно, однородно,

неизменно и линейно, как бы равномерно распределено по Вселенной. Мир представляет собой громадный механизм, наподобие часов.

Весьма точную картину идеалов и критериев познания представляет И.В. Черникова: «В классической науке постулировалось, что возможен анализ и разложение частей материи, а также их описание математическим законом. В

классической науке описание рассматривалось в той мере объективным, в

какой из него был исключен наблюдатель, а само описание произведено из точки, лежащей вне мира. Было принято убеждение, что наука способна открывать глобальные истины о природе с помощью локального экспериментирования, что субъект универсален (особенности личности не учитываются), эксперимент непрерывен (воспроизводим в любой точке пространства, в любое время). Универсальный порядок природы механистическая наука описывала в терминах неизменных законов»24. Таким

24 Черникова И. В. Типология науки в контексте современной философии науки. С. 75.

В философском плане, пишет М.К. Мамардашвили, «основное представление классики… – это идея внеличного естественного порядка, бесконечной причинной цепи, пронизывающей все бытие, трансцендирующей помещенного в него человека и обладающей при этом рационально постижимой структурой. Это образ мира “как он есть”, независимо от человека и человечества, живущего своей естественной жизнью, несоизмеримой с возможностями человеческого вмешательства и решения»; «Причинно-следственное объяснение явлений действительности совпадает с аналитически полным и ясным пониманием содержания понятий и представлений, фиксирующих эти явления, и никак не отличается от него»; «Более того, уже со времен Декарта существовала идея… соответствия между порядком вещей и порядком идей»; «Это представление перестраивается и уточняется (схема же всегда мыслится как существующая в сознании), будучи рассмотрено как бы из некоторого абсолютного внутреннего центра, некоторого естественным образом данного пункта “безусловной самоочевидности”, откуда предмет и акт мысли, объект и субъект видятся как нечто тождественное (таким путем собственно эта схема выделяется). Позднее

30

образом, классическое мировоззрение сосредоточивает внимание на объекте,

стремится при теоретическом объяснении и описании исключить все, что относится к субъекту, средствам, приемам и процедурам его деятельности,

рассматривая это как необходимое условие получения научного знания. Для этого типа рациональности характерно противопоставление субъекта и объекта познания, оппозиция между ними. Идеал познания предполагает, что можно создать универсальную мысленную конструкцию изучаемого объекта, которая будет одинаковая, абсолютная для всех. Индивидуальной, исторической личности нет, есть трансцендентальный, вневременный субъект. Создано множество метафизических гипостазированных сущностей: пространство и время, материя и сознание (дух, душа), свобода и необходимость (закон),

явление и сущность, справедливость и несправедливость и т.д.

Теперь уместно задать вопрос, в чем же заключалось выше цитировавшееся в подстрочном тексте утверждение М.К. Мамардашвили, что

«Исходное историческое, а тем самым и онтологическое переживание, вокруг которого окончательно оформляется классический образ мысли, глубоко двойственно, амбивалентно…»? Одним из проявлений этой двойственности и противоречивости явилась на фоне достижений естествознания философская система субъективного идеализма Декарта, известная как картезианство,

вступавшая в противоречие как с механистическими воззрениями самого ее

эта абсолютная инстанция и получила наименование “самосознания”»; «…анализ тяготеет к образу “чистого” и “универсального сознания”, преследуя цель десубъективизации внутреннего опыта, обнажения его общезначимого, воспроизводимого, разумно контролируемого содержания, которое именно вследствие этого считалось объективным…»; «Факт разрыва духа и действительности как характеристика ситуации “мыслителя” есть собственное, хотя и подавленное переживание философии самосознания…»; «Исходное историческое, а тем самым и онтологическое переживание, вокруг которого окончательно оформляется классический образ мысли, глубоко двойственно, амбивалентно: это и патетическое чувство естественной упорядоченности бытия, рационально постижимого устройства мира и простого порядка в нем, существующего независимо от человека и его сознательного вмешательства, но соразмерного самым глубоким актам его ума и его отношению к себе… и вместе с тем это и ощущение враждебности, “антиидейности” косных вещественных сил, на деле господствующих в действительности, ощущение трагической стихийности социальных процессов (курсив мой. – Д. З.)»

(Мамардашвили М. К. Классический и неклассический идеалы рациональности. С. 134–137).