Томсинов В.А. Сперанский

всякого успеха есть желать только возможного и с обстоя­ тельствами сообразного. Разве вы не знаете школы эгоизма?

В сей школе первая и последняя буква "Я". Каким же обра­

зом хотите вы себя вместить в сию азбуку?»)

Глядя в этом душевном настроении на свое назначение

сибирским генерал-губернатором, Сперанский неизбежно должен бьUI видеть в нем не открытие для себя нового по­ прища государственной деятельности, более обширного, чем

прежнее, но исключительно удаление от Петербурга - удале­

ние, предвещавшее ему только плохое: разлуку с дочерью,

слухи в Петербурге, как ему казалось, о новой его опале и

другие неприятные для него домыслы в обществе. «Что ска­ зать тебе, любезная моя Елизавета, - писал он дочери 1 ап­

реля 1819 года, - о новом ударе бурного ветра, который вновь нас разлучает, по крайней мере, на год. Вчера я полу­

чил весть сию и, признаюсь, еще не образумился».

Не образумится Михайло Михайлович и на пятый день апреля. «Скажу искренно: не без горести отправляюсь я в Сибирь; но если бы не имел я дочери, все места, где мог бы я быть Вам угодным, бьUIИ для меня равнодушны», - будет

писать он в этот день императору Александру.

О своем горестном настроении, порожденном решением

императора Александра назначить его сибирским генерал­ губернатором, Михайло Михайлович поведает 5 апреля и графу Аракчееву: «Милостивый государь, граф Алексей Ан­

дреевич! И не благодарно и грешно бы мне бьUIО уверять ва­

ше сиятельство, что я принял новое назначение мое без го­

рести. Искренность, которая одна может составить всю мою

пред вами заслугу, заставляет меня признаться, но признать­

ся вам единственно, что весть сия тронула меня до глубины

сердца. То, что есть в назначении сем для меня утешитель­

ного и лестного, все сие есть тайна чувства моего и искрен­

ней преданности Государю, но публика знает только два

слова: отказ в отпуске и удаление! Я очень обманусь, естьли

голос сей не будет общим. Как бы то ни бьUIО и невзирая ни

на какие толки, я исполню новое мое назначение точно с

тем же усердием, как бы я сам его желал или выбрал. При

помощи Божией и милостях государевых мне нужны к сему две вещи: первое, чтоб вы дозволили мне из Сибири откро­

венно к себе писать о деле и безделье и, различая одно от

другого, одному давали бы ход, другое же отлагали бы в сто­

рону, не ставя мне в вину, если за 6 т[ысяч] верст всего я не

угадаю; второе, чтоб донесения мои по службе, не рассыпа­

ясь по частям, входили прямо к вам и от вас и чрез вас по­

лучали бы разрешение. Первый год я не буду вас много об-

299

ременять: он весь почти должен пройти в дороге, в собра­ нии сведений и местных обозрениях.

Что принадлежит до будущего - оно в руке БожиеЙ. Но

после всего, что я испытал, могу ли, должен ли я чего-ни­

будь желать, как только покоя и забвения. Продолжите, ми­

лостивый государь, ваше драгоценное ко мне расположение.

Я надеюсь, что поведением моим в службе и искреннею мо­

ею к вам преданностию оправдаю я все ваши ко мне мило­

сти»4.

Другому постоянному адресату своих писем - министру

финансов графу Гурьеву - Сперанский напишет 5 апреля 1819 года: «В течение нынешнего лета я надеялся иметь удовольствие принести Вашему Высокопр[евосходительст­

ву] лично мою благодарность за все знаки доверия и вни­

мания, кои в продолжение трех лет непрерывно от вас ви­

дел. Судьбе угодно было расположить иначе; вместо

Петербурга я нынешним же летом должен быть в Иркутске. По множеству причин отправление сие для меня горестно.

После всего, что я испытал, мне простительно видеть вещи

с самой мрачной их стороны, но да будет во всем воля Божия!»

Не скроет Михайло Михайлович своего огорчения назна­ чением в Сибирь и в письме В. п. Кочубею, которое отпра­

вит тогда же в Петербург с Ф. и. UеЙером. «Сколько ни

привык Я терпеть внезапности, признаюсь, однако же, сия

более меня тронула, нежели предыдущие, - будет жаловать­

ся он бывшему своему начальнику. - Я имел право думать,

что довольно терпел, и сверх того притязания мои на радо­

сти и счастие сея жизни так умеренны, что мне казалось не

трудным в них успеть». Кочубею Сперанский признается,

что желание получить «приличную И благовидную отставку» не переменилось в нем вследствие назначения сибирским

генерал-губернатором: «Я искал достигнуть ее чрез сенатор­

ство; теперь дойду к тому же путем, конечно, не столь крат­

ким, но дойду же: ибо мудрено быть генерал-губернатором

по неволе, а неволя моя, долги, слава Богу, приходят к окончанию. Впрочем, я сделаю полное путешествие по Си­ бири; исполню все, чего от меня требуют, и за все сие ни­ чего не потребую, кроме одной отставки». В заключение

своего письма Кочубею Сперанский просил у него советов

и наставлений.

Дочери Елизавете второе свое письмо после получения известия о своем назначении на генерал-губернаторство в

Сибирь Михайло Михайлович писал в более спокойном

тоне.

300

Из письма М. М. Сперанского к дочери Елизавете от 5 апреля 1819 года:

«Христос воскресе, мое любезное дитя, моя милая Елисаве­ та. Да будет слово сие тебе утешением, единственным, кото­

рое я тебе дать могу... В положении моем есть нечто таин­

ственное, нечто суеверное. За тайну тебе скажу, что я не более как на год, и много если на год с половиною, должен от­

правиться в Сибирь, чтоб исполнить там действительно важ­

ные поручения и с ними возвратиться в Петербург. Род сих nо­

ручений таков, что без личного их представления в Петербург и исполнить их никак невозможно. Следовательно, есть на­ дежда, что я к той же цели приду, хотя путем довольно длин­

ным, и, вместо 1500 верст, должен буду сделать около 12000. Надежда сия, однако же, есть тайна, которую тебе одной я вверяю; для всех прочих я просто генерал-губернатор, послан­ ный в Сибирь на неоnределенное время. Ты всех должна в сем уверять и даже по виду сама готовиться зимою отправиться ко мне в Тобольск, хотя напротив я всю зиму проведу в Ир­ кутске и с наступлением первой весны прямо оттуда пущусь в

Петербург. Прямо - и пущусь, как будто из Москвы или Но­

вагорода; сие прямое путешествие и с подвязанными надеждою крыльями не может продолжиться менее трех или четырех месяцов и следовательно не прежде как в августе будущего го­ да с тобою увижусlY>.

Спустя десять дней Сперанский успокоится еще больше

и найдет в своем назначении в Сибирь нечто для себя и

вполне хорошее. 15 апреля он будет писать дочери: (,Я при­

вык все относить к тебе, все чувствовать в тебе. Русское твое

сердце на сей раз весьма кстати пособило твоему рассудку.

Одна разлука с тобою составляет всю мрачную сторону мо­

его нового назначения; все прочее довольно ясно и даже

блистательно; а лучше всего то, что сия перемена венчает

мою службу хотя странным, но весьма приличным и благо­ видным образом. Думаю, впрочем, что и без расчетов само­

любия путешествие мое для образования сего края будет не

бесполезно. Может быть, Жуковские и Мерзляковы из рода

тунгусов и остяков воспоют некогда мое имя, как греки вос­

певали своего Кадма или скандинавцы Одина. Само собою

разумеется, что в сих песнях и ты не будешь забыта, и имя

Елизаветы - моей дуры - займет несколько полустиший в

их гексаметрам.

Пройдет еще неделя - и Михайло Михайлович еще бо­

лее оптимистично взглянет на предстоящее ему поприще.

«Может быть, и в самом деле я могу еще быть полезен для

301

устройства и благонравия Сибири, - напишет он дочери 22 апреля 1819 года. - Сия мысль делает все жертвы снос­

ными, умягчает самую разлуку с тобою... Правду сказать,

половина почти здешних чиновников лучших готовы со

мною двинуться; но я отклоняю сие, чтобы не оставить Лу­

бяновского одного между волками».

Федор Петрович Лубяновский был сослуживцем и при­ ятелем Сперанского в его молодости. Когда-то они служили вместе в Министерстве внутренних дел, и вот спустя пятнад-

цать лет пути их опять пересеклись: Лубяновский бьш назна­ чен на пост пензенского губернатора вместо Сперанского.

Тем временем граф Аракчеев показал полученное от рас­ строенного назначением в Сибирь Сперанского письмо им­ ператору Александру. Его величество попросил А. Н. Голицы­

на как-то ободрить нового сибирского генерал-губернатора.

И 22 апреля 1819 года князь отправил ему свое ободряющее

письмецо: «Государь Император, видя из ответа вашего к графу Аракчееву предположение ваше о мнении публики на

счет вашего назначения, поручил мне вас удостоверить, что

оное произвело вообще хорошее действие. Иные приписы­ вали отличной доверенности к вам поручение края, столь требующего всего попечения Государя по многим отноше­ ниям; другие находили, что сие назначение будет иметь для

сибирских губерний самые благодетельные последствиЯ». В тот же день написал Сперанскому в ответ на его пись­

мо, доставленное курьером из Пензы, и граф В. п. Кочубей. <,Не имели вы нужды описывать чувства, с коими приняли

вы новое ваше назначение. Я с первого об оном извещения

ощутил его в полной мере и принял в перемене сей то при­

скорбное участие, какое свойственно бьшо душевной моей к

вам привязанности», - утешал Виктор Павлович упавшего духом Михайлу Михайловича. Откликаясь на просьбу быв­

шего своего помощника по Министерству внутренних дел дать ему советы и наставления, Кочубей набросал целый трактат о том, как вести себя Сперанскому после назначе­

ния на должность генерал-губернатора Сибири, и заодно из­

ложил свои мнения о состоянии сибирской администрации, порядках в государственном управлении Российской импе­

рии, характере императора Александра. Всегда предельно

осторожный в выражениях своих истинных дум и чувств Ко­

чубей мог на этот раз быть откровенным - его письмо к

Сперанскому шло не по почте, а через руки Ф. И. Цейера,

назначенного на службу в канцелярию нового сибирского

генерал-губернатора и отправлявшегося на встречу с ним из Петербурга в Казань. Михайло Михайлович прибьш в этот

302

город 1О мая 1819 года - его друг и помощник Цейер бьUI

уже там и с письмом от Кочубея5•

«В советах моих, - писал Виктор Павлович Сперанско­

му, - не имеете вы нужды: проницательность ваша достаточ­

но путеводительствовать вас может; но мысли мои, те самые,

кои изъяснял я неоднократно приятелю вашему Столыпину, сообщить вам есть долг для меня самый приятный. Я считаю точно так, как и сами вы судите, что определение вас в Си­ бирь не может быть для вас полезным, между тем как оно

расстроивает все ваши предьщущие предположения об от­

ставке и удаляет вас от главной цели вашей: устройства жре­

бия дочери вашей. Трудно, конечно, бьUIО вам отказаться от

генерал-губернаторства, не выезжая из Пензы; но мне кажет­

ся, что следовало непременно заявить в ответ, что вы, испол­

няя с должным повиновением Высочайшую волю, жертвуете

всем тем, что для вас на свете дороже, nользами дочери вашей, и что вы не можете такой жертвы долго переносить и пред­ полагаете всеподданнейше просить по окончании ревизии губерний сибирских об увольнении вас, дабы могли вы ис­

ключительно заняться благосостоянием Елисаветы Михай­ ловны». Отметив после этих слов, каким трудным делом яв­ ляется управление Сибирью, которым «никто С системою»

до сих пор не занимался, Кочубей перешел к изложению своих мыслей об отношении императора Александра к Спе­

ранскому. «Я часто давал себе отчет о причинах, заставляю­

щих держать вас в удалении отсель, и всегда терялся в за­

ключениях моих, - признавался он. - Сомнения никакого нет, чтоб расположения Его Величества не бьUIИ к вам са­ мые благоприятные. Он, как слышу я, всегда отзывается об вас с большою похвалою и отдает вам полную справедли­

вость. При таковых чувствах и при недостатке способных

людей, как бы казалось не отыскивать их везде; но тут-то и большая загадка, тут-то все и теряются. Иные заключают,

что Государь именно не хочет иметь людей с дарованиями,

дабы не относимо бьUIО им что-либо по управлению или

иным мерам. Государь знает людей совершенно и понимает их точно так, как понимал всегда; например, Гурьева разу­

меет он по-прежнему и знает, кто именно у него занимает

место министра финансов, но способности подчиненных

ему не неприятны; одним словом, тут есть что-то непости­

жимое и чего истолковать не можно, а посему я крайне со­

мневаюсь, чтоб и без неприятелей ваших решились вас здесь употребить... Внутреннее правление идет столь слабо, как напротив, военная часть усовершается более и более до уди­ вительной степени. Не видно, чтоб к исправлению первого

303

предстояли какие-либо близкие меры, кроме одного разде­

ления государства на округи, которое, быв всегда в виду, мо­ жет и выйти скоро и быть отложено. Я думаю, что дело ос­ танавливается за тем, что Государь так много обременен

делами военными и дипломатическими, что нет ему време­

ни приступить к подробному рассмотрению плана сего, а производители с трудом концы с концами сведут. Государ­ ственные установления наши все в той же запутанности. Все

понемногу однородными делами занимаются и как на вы­

дepжкy действуют. Одно, что чрезмерно не нравится мне,

это равнодушие, более или менее преодолевшее. Мало кто

думает: хорошо ли или дурно какая-нибудь часть идет; что

нужды, говорят, лишь бы как-нибудь шла. Даже производство

дел, в коем так старались ввести систему и слог, перемени­

лось; мало кто заботится, чтоб хорошо бьши написаны бу­

маги. Прежде о сем старались, опасаясь тонкого вкусу Госу­

даря; ныне говорят: что нужды - Государь бумаги читать не будет, он увидит только меморию».

Поделился Кочубей со Сперанским и оценкой своего собственного положения при царском дворе. (,Не могу ни нахвалиться, ни быть довольно благодарным Его Величест­

ву за милостивое и постоянно ласковое ко мне расположе­

ние, - сообщал он. - Я должен надеяться, что онаго и не

лишусь, ибо ни во что не мешаюсь, ничего не желаю и не

ищу и ни к какой партии не принадлежу. Сие дает мне не­ который вид независимости; я говорю дает вид, ибо кто у нас независимость имеет?»

Кочубей являлся председателем учрежденного в 1813 го­ ду Комитета по делам Сибирского края и поэтому бьш впол­

не осведомлен о состоянии управления этой обширной тер­ риторией. (,Не могу я полагать, чтоб не бьшо больших в

Сибири злоупотреблений», - высказывал он свое мнение

Сперанскому и при этом советовал ему не покрывать их. (,Сие величайший вред вам сделает и будет поводом новых

против вас предприятий многих неприятелей ваших»,­

предостерегал опьП'ный сановник нового сибирского гене­

рал-губернатора.

Искреннее желание Кочубея помочь Сперанскому ус­

пешно пройти назначенное ему поприще проявлялось и в

тех строках его письма, в которых говорилось О главных

персонах в государевом окружении. «В провинциях обыкно­

венно толкуют много о людях случайных или приближен­

ных у Двора, - писал он. - Здесь также весьма много о сем толков. Я думаю, что людей, постоянно доверенностию пользующихся, вряд ли открыть можно». Далее Виктор Пав-

304

лович рассказывал о взаимной вражде графа Аракчеева и министра финансов Гурьева, о том, что «особой милостью» пользуется у государя князь Голицын, который при этом,

однако, «не вмешивается в дела, до него не принадлежащие.

Он занимается много духовными материями, вообще любим

и много делает добра». «Министр юстиции (князь Д. И. Ло­

банов-Ростовский. - В. Т.), с коим по сенату вы будете иметь немало дела, - сообщал Кочубей Сперанскому, - по­

читается Государем честным и твердым человеком. В чест­

ности его нельзя сомневаться, но способности мало до край­ ности, а самолюбия и желчи паче меры. Он рубит дела в сенате и старается только, чтоб как можно более их оканчи­ валось, мало заботясь о том, как они оканчиваются».

Кочубей не боялся, что его письмо попадет в посторон­

ние руки, и потому оказался в нем на редкость откровен­

ным. И ему, кажется, была очень приятна такая раскован­

ность. «Я слишком увлечен бьVI удовольствием беседовать с вами и написал к вам письмо по масштабу Сибири», - за­ метил Виктор Павлович Сперанскому в конце своего посла­

ния. Но заснувшая в нем на время сановная осторожность

проснулась в тот момент, когда заканчивал он это письмо, и

дописала последние его строки: «Письмо сие прошу по nро­ чтении истребить. О сем настою непременно; точно так по­ ступать буду я и с вашими nисьмами»6. Михайло Михайлович

по каким-то причинам не выполнил просьбы своего старше­

го друга и не уничтожил его письма.

* * *

29 апреля дворянство и купечество Пензенской губернии дало бал в честь оставлявшего губернаторский пост Сперан­ ского. Торжество происходило в зале Дворянского собра­ ния. Дом бьVI украшен с наружной стороны иллюминацией. Над входом высился транспарант «М. М. Сперанскому». В самом зале висели два транспаранта. На одном из них бьVIИ

написаны стихотворные строки, которые выражали отноше­

ние собравшихся к тому, кто два с половиной года бьVI у них

губернатором:

Почувствовать добра приятство, Такое есть души богатство, Какого и Крез не собирал.

На другом транспаранте бьVIИ нарисованы пирамида и солнце с лучами, на основании ее - цифры, обозначающие время пребывания Сперанского в Пензе: 21 октября 1816-го и 29 апреля 1819 года.

305

5 мая 1819 года в Пензу прибьm новый губернатор­

Ф. п. Лубяновский. Сперанский назначил свой отъезд на

следующий день. Утром 6 мая Михайло Михайлович при­

сутствовал на молебне в Троицком женском монастыре, рас­

полагавшемся на территории города, затем бьm на завтраке,

данном на берегу руки Суры дворянством и купечеством. В четыре часа пополудни он взошел на паром. К этому момен­ ту на берегу собралась, кажется, вся Пенза. Попрощавшись

с жителями, Сперанский попльm на пароме на другой берег.

Так началось его «путешествие В Сибирь».

Вместе со Сперанским туда отправились Кузьма Репин­

ский и Жорж Вейкардт (сын Марии Карловны Вейкардт).

* * *

Термин «генерал-губернатор» появился еще при Петре 1.

Но в то время он использовался в качестве почетного титу­

ла или для названия руководителя местности, находившей­

ся на военном положении. Создание института государева

наместника или генерал-губернатора как постоянного органа

местного управления для всей территории России бьmо впервые предусмотрено принятыми императрицей Екатери­

ной 11 в 1775 году «Учреждениями для управления губерний Всероссийской империи». По смыслу этого законодательно­

го акта генерал-губернаторы должны бьmи ведать лишь од­

ной губернией. Однако на практике они стали назначаться

для управления местностями, состоявшими из нескольких

губерний.

Статьи 81 и 82 «Учреждений для управления губерний Всероссийской империи» определяли основные направления деятельности этих должностных лиц: (.Должность государе­ ва наместника, или генерал-губернатора, есть следующая:

строгое и точное взыскание чинить со всех ему подчинен­

ных мест и людей о исполнении законов и определенного их

звания и должностей, но без суда да не накажет никого;

преступников законов и должностей да отошлет, куда по

узаконениям следует для суда, ибо государев наместник не

есть судья, но оберегатель ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕ­ СТВА изданного узаконения, ходатай за пользу общую и го­

судареву, заступник утесненных и побудитель безгласных

дел. Словом сказать, нося имя государева наместника, дол­

жен он показать в поступках своих доброхотство, любовь и

соболезнование к народу». Из содержания приведенных ста­ тей вытекало, что главной функцией генерал-губернатора являются общий надзор за управлением губернией и забота

З06

о соблюдении законов. Однако на практике генерал-губер­

наторы стали заниматься всеми текущими делами местного

управления: они обеспечивали сбор налогов, поддержание общественного порядка и т. д.

Действительность показала, что на отдаленных от столи­

цы территориях власть генерал-губернаторов становилась почти неограниченноЙ. Не видя эффективных способов ее

обуздания, Павел 1 вскоре после своего вступления на пре­ стол принял решение упразднить институт генерал-губерна­

торства, оставив его только для приграничных местностей.

Ко времени вступления на престол Александра 1 терри­

тория Сибири делилась на две губернии: Иркутскую и То­

больскую. Уже в первые месяцы Александрова царствования

стал решаться вопрос о разработке для Сибирского края но­

вого административного устройства, в полной мере учиты­

вающего особенности этой обширной местности7• Дать Си­ бири «особенное образование» обещала в свое время еще императрица Екатерина If8.

27 мая 1801 года «Непременный совет», рассмотрев во­

прос об управлении Сибирью, признал, что «страна сия, по

великому ее пространству, по разности естественного ее по­

ложения, по состоянию народов, ее населяющих, нравам,

обыкновениям, промыслами и образом жизни толико один

от другого разнствующих, требует как в разделении ее, так

и в самом образе управления особенного постановления». Одновременно бьmо принято решение направить в сибир­ ские губернии для изучения местных условий «особенного

чиновника» с заданием представить после этой поездки про­

ект нового административного устройства Сибири, «прилич­

нейший многочисленному разнообразию народов, в ней

обитающих» .

На роль такого чиновника император Александр своим указом от 9 июня 1801 года определил Ивана Осиповича Се­ лифонтова. В первой половине 90-х годов ХУIII века он за­

нимал должность тобольского вице-губернатора. В 1796 го­

ду бьm назначен иркутским генерал-губернатором, но не успел вступить в эту должность, так как генерал-губерна­ торство бьmо упразднено императором Павлом. Общие ре­

зультаты поездки И. О. Селифонтова в Сибирь нашли свое отражение в отчете министра внутренних дел В. П. Кочубея за 1803 год, в котором говорилось следующее: «Расстояние

Сибири от места Главного Управления, великое ее прост­

ранство, рассеянность населения и многие другие местные

уважения, отличаюшие сей край от всех других губерний,

давно уже заставляли помышлять, чтоб состав полицейско-

307

го и судебного ее управления более приспособить к сим су­ щественным различиям ее положения. Послание сенатора

Селифонтова имело целью, чтоб точнее наблюсти сии раз­

личия и представить о положении Сибири сколь можно по­

дробные и достоверные сведения. При рассмотрении здесь

сведений, от него доставленных, открьmись два рода не­

удобств, с настоящим состоянием ее сопряженных: одни

происходили от самого состава управления ее; другие от раз­

ных злоупотреблений, временем и бездействием власти вкравшиеся»9.

13 июня 1801 года «Непременный совет» принял решение о целесообразности восстановления должности генерал-гу­ бернатора по всей территории российской империи. 23 мая

1803 года бьm учрежден единый для Сибири институт гене­ рал-губернатора с центром в Иркутске. На должность эту им­ ператор АлексаНдР назначил И. О. Селифонтова. По словам

Ф. Ф. Вигеля, он сначала «отговаривался И насилу принял

должность, многотрудную для добросовестного человека»IO. При своем назначении на должность сибирского гене­

рал-губернатора И. О. Селифонтов получил особую инст­

рукцию, разработанную М. М. Сперанским и В. П. Кочубе­ ем. Данная инструкция предоставляла ему расширенный

круг полномочий. Генерал-губернатор назывался в ней «хо­

зяином» вверенных ему губерний. для содействия себе он мог создавать совет из высших чиновников Сибирской ад­

министрации, который имел только совещательные функ­

ции и не обязывал своими решениями генерал-губернатора. И. О. Селифонтов был наделен правомочием назначать на должности в Сибирском управлении и смещать с них

всех чиновников, кроме губернаторов, вице-губернаторов и

начальников губернских палат, имевших свои «особенные начальства» в столице. На генерал-губернатора Сибири воз­

лагался надзор за снабжением продовольствием населения и

войск. Однако комаНдование как военно-сухопутными, так

и военно-морскими силами остаRlIЯЛОСЬ при этом в подчи­

нении военных.

Из-за малочисленности сибирского дворянства в Сибири

не бьmи сформированы предусмотренные «Учреждениями для управления губерний Всероссийской империи» органы

дворянского самоуправления. Данное обстоятельство в со­

четании с большой удаленностью сибирских губерний от

столицы давало генерал-губернатору Сибири возможность действовать совершенно произвольно. В этих условиях рос­

сийскому императору «не осталось иного делать, как избрать особу, заслуживающую доверие, и снабдить довольною вла-

З08