Томсинов В.А. Сперанский

В заключение своего послания к графу Аракчееву Спе­ ранский просил его посодействовать освобождению из Во­

логодекой ссьmки бывшего статс-секретаря М. л. Магниц­

ког04 и помочь С продажей имения Великополье в

государственную казну.

К тексту данного письма Михайло Михайлович осмелил­

ся приложить проект императорского указа о своем возвра­

щении на государственную службу. Он выразил желание, чтобы в указе бьmо прямо заявлено: «... Ныне, по подробном рассмотрении, находя донесения сии недоказанными, Его Величество соизволяет его употребить паки на службу...» Не знал, не понимал Сперанский императора Александра или...

не хотел его понимать.

Алексей Андреевич охотно откликнулся на обращение к

нему Сперанского. И помог опальному сановнику возвра­

титься на государственную службу. 6 сентября 1816 года в

Великополье привезено бьmо ответное послание Аракчеева.

«Письмо вашего превосходительства Государю Императо­

ру, - сообщал граф Сперанскому, - я имел счастие пред­ ставить, и Его Величество изволил читать не только оное, но

и ко мне вами писаное. Какая же высочайшая резолюция

последовала, оное изволите увидеть из прилагаемой копии

указа, данного правительствующему сенату. Государю Им­

ператору приятно будет, если вы, милостивый государь, от­

правитесь из деревни прямо в назначенную вам губернию». К письму бьmа приложена копия подписанного импера­ тором Александром 30 августа 1816 года Указа Правительст­ вующему Сенату. В нем говорилось: «Пред начатием войны в 1812-м году при самом отправлении моем к армии доведе­ ны бьmи до сведения моего обстоятельства, важность коих принудила меня удалить от службы тайного советника Спе­ ранского и действительного статского советника Магницко­

го; к чему во всякое другое не приступил бы я без точного

исследования, которое в тогдашних обстоятельствах дела­

лось невозможным.

По возвращении моем приступил я к внимательному и

строгому рассмотрению поступков их и не нашел убедитель­

ных причин к подозрениям. Поэтому, желая преподать им

способ усердною службою очистить себя в полной мере,

всемилостивейше повелеваю: тайному советнику Сперан­

скому быть Пензенским гражданским губернатором, а дей­

ствительному статскому советнику Магницкому Воронеж­

ским вице-губернатором»5.

Приведенный Указ в основном повторял своим содержа­ нием проект, составленный Сперанским. Но предложенная

264

опальным сановником фраза «...находя донесения сии недо­ казанными...» В окончательный текст Указа от 30 августа

1816 года не попала. Вместо нее были вставлены слова

«...желая преподать им способ усердною службою очистить себя в полной мере...», которые не могли не причинить Спе­ ранскому боль. В печальной истории CBoero изгнания из столицы и с roсударственной службы Сперанский имел од­

но большое утешение - вина ero нигде не была публично 066-

явлена. Слова названноro Указа «...желая преподать им спо­ соб усердною службою очистить себя в полной мере...» впервые в официальной форме, пусть косвенно, но призна­ вали его (и Магницкого) виновным.

Неприятным для Сперанского бьmо и заявление графа Аракчеева в сопроводительном письме к высочайшему Ука­ зу о назначении его Пензенским губернатором: «Государю Императору приятно будет, если вы, милостивый государь,

отправитесь из деревни прямо в назначенную вам губер­

нию». Опальному реформатору, таким образом, не дозволя­ лось приезжать в столицу своей страны. Если указом ему на­

носилась рана, то заявлением этим на рану сыпалась соль.

* * *

Тем не менее именно с этой истории началось сближение между Аракчеевым и Сперанским. Современники считали

их полными противоположностями друг другу. Выражая

этот взгляд, поэт Пушкин назвал Аракчеева и Сперанскоro «гениями Зла и Блага». Впоследствии именно так будут смо­ треть на них и все (за редким исключением) историки. При­

веденные слова А. С. Пушкина часто приводятся в историче­

ской литературе - менее известно сравнение Аракчеева со

Сперанским, данное Г. С. Батеньковым6, который работал

под началом обоих roсударственных деятелей.

Нз письма r. с. Батенькова к императору Николаю I

от 29 марта 1826 гада:

.Аракчеев страшен физически, ибо может в жару гнева на­

делать множество бед; Сперанский страшен моршzьно, ибо npогневить его значит уже лишиться уваженuя. Аракчеев за­

висим, ибо сам писать не может и не учен; Сперанский холо­

дит тем чувством, что никто ему не кажется нужны.м.

Аракчеев любит приписывать себе все дела и хвшzиться си­ лою у государя, всеми средствами; Сперанский любит крити­

ковать старое, скрывать свою значимость и все дела выстав­

лять легкими.

265

Аракчеев nристуnен на все nрось6ы к оказанию строгостей

и труден слушать похвалы; все исполнит, что обещает. Спе­

ранский nристуnен на все nросьбы о добре; охотно обещает, но

часто не исполняет; злоречия не любит, а хвалит редко.

Аракчеев с первого взгляда умеет расставить людей, сооб­

разно их способностям, ни на что постороннее не смотрит;

Сперанский нередко смешивает и увлекается особыми уваже­

ниями.

Аракчеев решителен и любит наружный порядок; Сперан­ ский осторожен и часто наружный порядок ставит ни во что.

Аракчеев в обращении nрост, своеволен, говорит без выбора слов, а иногда и неприлично; с подчиненными совершенно искре­ нен и увлекается всеми страстями. Сперанский всегда являет­

ся в nриличии, дорожит каждым словом и кажется неискрен­

ним и холодным.

Аракчеев с трудом может nеременить вид свой по обстоя­ тельствам; Сперанский при появлении каждого нового лица может легко nеременить свой вид.

Мне оба они нравились, как люди необыкновенные. Сперан­

ского любил душою».

в судьбах Аракчеева и Сперанского - двух крупнейших

государственных деятелей России первой трети XIX века­

бьuIO немало общего. Оба происходили из незнатных семей. Оба возвышались по ступеням государственной службы благо­

даря в первую очередь собственным талантам и трудолюбию.

Благорасположения к себе со стороны высоких сановников, без которого невозможно сделать успешную чиновничью ка­ рьеру, и Аракчеев, и Сперанский добивались своим умом, работоспособностью и исполнительностью.

Любопытно, что граф Николай Иванович Салтыков, в

дом которого Алексей Аракчеев бьш вхож как учитель граф­ ского сына, являлся владельцем села Черкутино Владимир­ ской губернии, в котором родился и провел свое детство Михайло Сперанский.

В 1809 году отношения между Аракчеевым и Сперанским

бьmи весьма прохладными: граф ревниво относился ко всем,

кто заслонял его персону от государя, - будь это сановник

или женщина. Так, он невзлюбил красивую женщину - Ма­ рию Антоновну Нарышкину, и ненавидел ее только за то, что она бьmа любовницей государя и часто и надолго уеди­ нялась с ним во дворце или на даче7• Когда и Сперанский стал уединяться с императором Александром, когда и с ним

его величество стал проводить много времени в уединенных

266

беседах, Аракчеев невзлюбил и Сперанского. Впрочем, и

~ихайло ~ихайлович весьма неуважительно относился в

рассматриваемое время к графу. Н. И. Греч в своих «Запис­ ках» заметил: «Подле графа Аракчеева не мог существовать с честью и пользою никакой министр. С ним ладил только иезуит Сперанский». Так действительно и бьuIO, но лишь В последнее десятилетие царствования Александра 1. В первое же его десятилетие Сперанский не только не ладил с графом

Аракчеевым, но, кажется, особенно и не хотел ладить с этим тяжелым в общении человеком.

В декабре 1809 года между Сперанским и Аракчеевым

разразился настояший скандал, и спровоцировал его своим

излишне пренебрежительным отношением к графу, зани­ мавшему в то время пост военного министра, именно Спе­ ранский. ~ихайло Михайлович завершал свою работу над проектом «Образования Государственного Совета». Текст

этого проекта смотрели, помимо императора Александра, князь П. В. Лопухин, графы В. П. Кочубей, Н. И. Салтыков и Н. П. Румянцев. Графу же Аракчееву ознакомиться с ним не дали. Почувствовав себя оскорбленным таким пренебре­

жением к своей персоне, Алексей Андреевич пожаловался

государю, и его величество приказал Сперанскому дать про­

ект «Образования Государственного Совета» на прочтение

также Аракчееву. Для передачи графу текста документа были

назначены определенное время и место в Зимнем дворце. Алексей Андреевич приехал в назначенный час во дворец и стал ждать Сперанского, который должен бьm передать ему текст проекта. Михайло Михайлович вскоре тоже прибьm, но захватил с собою лишь оглавление проекта. Он сказал графу,

что перескажет ему суть нового учреждения своими словами.

Аракчеев пришел в страшный гнев, отказался что-либо слу­ шать, наговорил Сперанскому грубостей и покинул дворец.

24 декабря Алексей Андреевич написал императору Алек­

сандру весьма дерзкое письмо, в котором попросил увольне­

ния от должности военного министра8, и, несмотря на упре­ ки государя, настоял на своем. Его величество вынужден

бьm после этого назначить Аракчеева председателем военно­

го департамента Государственного совета.

Однако изгнание Сперанского из столицы и с государст­

венной службы Алексей Андреевич воспринял как дурное

для себя предзнаменование. В нижеследующих словах его из

письма к брату Петру Андреевичу это настроение проступа­ ет предельно отчетливо (орфография подлинника в основ­ ном сохранена).

267

Из письма А. А. Аракчеева к П. А. Аракчееву

от 3 апреля 1812 года:

«Милостивый государь любезной друг и брат Петр Андрее­

вич. Дружеские ваши письма - первое от 8, а последнее от

27 марта - мною получены, но последнее мне очень неприятно,

что вы нездаровы. Берегитесь, у вас некому в болезнях и посо­ бить. Теперь я рад, что нашол случай писать к вам не по поч­

те, а с госn. Хохряковым, то и намерен вам написать целую

историю здешних nроизшествиев, и потом из оных вывесть и заключение, касающееся собственно до нас.

Война не избежна, и уже все войски наши на границах, и

главнокомандующие на своих местах, а и государь из С. Петер­ бурха выезжает завтре; место Его, а следовательно и всех с ним находящихся, предположено в Вильне; 1) война предполага­ ется самая жестокая, усильная, продолжительная, и со всеми

возможными строгостями, о которых выдано конфермованное

из четырех частей положение, коего один екземплар к вам при

сем посылаю. Если вы поедете в армию, то возьмите его с со­

бою, ибо оные книжки еще редки, то и надобны там будут...

Теперь приступаю вам к описанию, что я думаю известно вам уже выезд из С. Петербурха госn. Сnеранскаго, игосп.

Магнитскаго; на их счет много здесь говорят нехорошаго, сле­ довательно естли ето так, то оне и заслужили свою нынеш­

нюю участь, но вместо оных теперь nарьтия знатных наших

господ зделалась уже чрезмерно сильна, состоящая из графов

Салтыковых, Гурьевых, Толстых и Голицыных, - следователь­

но я не был с первыми в связях, был оставлен без дела, а сими новыми патриотами равномерно нелюбим, так же буду без де­ ла и без доверенности.

Сие все меня бы не безnокоило, ибо я уже ничего не хочу, кроме уединения и спокойствия, и предоставляю всем вышепи­ санным верьтеть и делать все то, что к их пользам; но безnо­

коит меня то, что, при всем оном положении, велят еще мне

ехать и быть в армии без пользы, а как кажется только пу­

галом мирьским; и я верен, что приятели мои употребят меня в первом возможном случае там, где иметь я буду верной спо­

соб потерять жизнь, к чему я и должен быть готов; вот вам

мое положение в ясности...

Теперь располагай сам, как ты хочеш; я думаю выехать из Петербурха около 15 апреля, следовательно на первых днях святой недели думаю быть в Вильне; вот тебе мое положение,

а душа моя всегда соединена с твоею, следовательно о дружбе

братской моей к тебе нечего сумневатся, более ничего не имею

писать, как только остаюсь невеселой твой брат и верный друг Граф Аракчеев»9.

268

Слова «невеселой твой брат», которыми Алексей Андре­

евич подписался под письмом, выражали его крайнюю оза­

боченность последними событиями и, как видно из содер­

жания письма, больше всего беспокоила графа Аракчеева не

надвигавшаяся война с Францией: он бьm душевно готов к

ней и знал, какой она будет. Поэтому с некоторым даже

равнодушием писал, что война неизбежна и предполагается,

что будет она «самая жестокая, усильная, продолжительная».

Самую большую тревогу вызывало у Аракчеева удаление из

Петербурга Сперанского с Магницким, вследствие чего, как

он считал, <<партия знатных наших господ сделалась уже

чрезмерно сильна». Его опасение по поводу усиления арис­ тократии в окружении императора Александра доходило до

самой крайней степени: Алексей Андреевич начинал даже

подозревать, что его отправили в стоявшую у западной гра­

ницы России армию только для того, чтобы предоставить

ему «верной способ потерять жизнь».

** *

В1816 году ситуация изменилась. Граф Аракчеев безраз­

дельно господствовал в окружении Александра 1. Он бьm уп­

равляющим Собственной Его Императорского Величества канцелярией, докладчиком государя по делам Комитета ми­

нистров и Государственного совета, председателем военного

департамента Правительствующего Сената. Император

Александр имел к нему неограниченное доверие. А Сперан­ ский бьm вообще отстранен от государственной службы: его единственным полем деятельности бьшо Великое Поле - как

в старину именовали сельцо, в котором прожнвал опальный

сановник. В этих условиях у Аракчеева не бьшо никаких причин недолюбливать Сперанского. Напротив, даже по са­

мой простой логике, граф должен бьш видеть в нем чело­

века, который мог быть ему полезнейшим соратником на

государственной службе и вернейшим союзником в полити­

ческих интригах.

О том, что Алексей Андреевич хорошо понимал данную

логику, свидетельствует его искреннее стремление возвра­

тить Сперанского на государственную службу. По слухам,

которые ходили в 1816 году среди сановников в Санкт-Пе­

тербурге, граф Аракчеев регулярно заводил с императором

Александром разговор о судьбе Сперанского и не упускал малейшего случая, дабы представить его государю с самой

лучшей стороны.

Сперанский внимательно следил за слухами, распростра-

269

нявшимися В столице. И, пожалуй, многое знал об этой ин­

триге Аракчеева. Приводившееся выше письмо, которое

Михайло Михайлович написал графу в июле 1816 года, не

могло бы иметь такого содержания и быть написано в таком

тоне, если бы Сперанский не имел твердой уверенности в

том, что найдет у Аракчеева полную поддержку своему же­ ланию возвратиться на государственную службу. И не прила­ гал бы опальный сановник к тексту данного письма проект

императорского рескрипта о своем назначении на государст­

венную должность, если бы не бьm уверен в том, что он по­ надобится. Возможно, этому письму предшествовала устная договоренность Сперанского с Аракчеевым: она могла быть

достигнута, например, во время их личной встречи в аракче­

евском имении Грузино, находившемся в 70 верстах от Ве­

ликополья.

Узнав 6 сентябряlO из присланного графом Аракчеевым

текста императорского указа о том, что ходатайства Аракче­

ева перед государем о возвращении его на государственную

службу дали положительный результат, Сперанский обра­ тился 14 сентября 1816 года к графу с просьбой о личной с ним встрече. «Довершите ваши ко мне милости, дозволив мне себя видеть или здесь, или в Грузине, - просил он. - Как скоро дозволите, то через час или два я буду в Новго­ роде. Не откажите, милостивый государь, в сей милости. Это есть первая необходимость сердца, исполненного благо­ дарности». На оригинале этого письма, сохранившегося в архиве, рукою Аракчеева выведено: «Новгород. 15-го сентя­

бря, отвечал тот же час».

Михайло Михайлович отправился в Грузино сразу по по­ лучении ответа от графа Аракчеева. Он бьm тепло принят хо­ зяином, имел с ним сердечный разговор. Проводив гостя, Алексей Андреевич пригласил к себе на вечерний чай до­

машнего своего доктора, а также протоиерея местного собо­

ра и в их присутствии завел разговор о только что уехавшем

госте. «Знаете ли, какой это человек? - сказал он. - Если бы у меня была треть ума Сперанского, я бьm бы великим че­ ловеком!» Этими словами Аракчеев воздавал похвалу прежде всего своей собственной персоне: граф хотел показать, сколь искусно он может пользоваться умом. Но вместе с тем выра­

жала эта фраза неподдельное восхищение Аракчеева способ­

ностями Сперанского. Те, кого Пушкин назвал гением Зла и

гением Блага, хорошо понимали друг друга. И не удивитель­

но, что на государственную службу Сперанский возвращался благодаря усилиям Аракчеева, что в своем новом возвыше­ нии гений Блага опирался на гения Зла.

270

Глава восьмая

ПЕНЗЕНСКИЙ ГУБЕРНАТОР

Жизнь губернаторская тем, меж­

ду прочим, несносна, что везде и во всем надобно Быьь на сцене и более

или менее действующим лицом.

~ихаил Сперанский

Из письма М. М. с"ераuского дочери Елизавете

от 22 октября 1816 года: I

«Третьего дни, в три часа утра наконец достиг я Пензы. В

7 часов я был уже в мундире и на службеl• Стечение зрителей

необыкновенное. В крайней усталости Господь дает мне силы.

Доселе все идет весьма счастливо. Кажется, меня здесь полю­ бят. Город, действительно, прекрасный... Приносят с почты

письма; множество вещей приятных от друзей из Петербур­ га - но от тебя ни строчки. Это не упрек u не жалоба».

Известие о том, что Сперанский возвратился на государ­

ственную службу, восприняли в Санкт-П~тербурге пример­

но так же, как приблизительно за полтора года до этого вос­ принята бьmа весть о возвращении Наполеона с острова Эльбы в Париж. «Самая странная и поражающая но­

важности, как для Петербурга, так и для всей России: снята

опала со Сперанского», - сообщал 31 октября того же года

своему королю сардинский посланник Жозеф де Местр.

Возвращение на государственную службу удивляло и са­

мого Сперанского. Он столько раз говорил себе и своим

близким, что более всего желает «свободы и забвения». И у

272

государя просил ДОЗВОЛИТЬ ему' тихую жизнь в деревне. И

вот, когда желание его исполнилось, когда получил он воз­

можность свободно предаваться в тиши деревенского суще­

ствования своим любимым занятиям: чтению книг и размы­

шлениям - вдруг произошло возвращение его к суетливой

чиновничьей службе. И притом всецело добровольное. Пы­

таясь объяснить случившееся с ним, Михайло Михайлович

останавливался в недоумении: «Явное противоречие: всю

жизнь желать покоя и уединения, и в самую почти минуту

события опять погнаться за суетою!» Настроение Сперанского после назначения его пензен­

ским губернатором было не слишком радостным. «Указ полу­ чил я прямо от графа Аракчеева из Москвы, - писал Михай­ ло Михайлович другу своему А А Столыпину 6 сентября 1816 года. - Будет ли сие началом новой службы или послед­

ним ее пределом, все равно; деJtо мое кончено, и никто пусть

мне не говорит о прошедшем; я всем простил и прощаю».

Но сановники, прекратившие всякое общение со Спе­

ранским после его изгнания из Санкт-Петербурга, когда уз­

нали о том, что он возвращен императором на государствен­

ную службу, р~шили напомнить ему о себе и выразить свое

уважение. «Приемлю сей случай для принесения вам, мило­ стивый государь мой, искреннего приветствия со вступлени­

ем вновь на путь государственного служения, на котором

известные достоинства ваши, конечно, возвратят вам в пол­

ной мере доверенность Монарха», - написал 16 октября 1816 года новому Пензенскому губернатору министр юсти­

ции Д. П. ТрощинскиЙ. Две недели спустя поздравил Спе­ ранского с назначением на губернаторский пост светлейший

князь П. В. Лопухин, занимавший в то время должность

председателя Государственного совета и Комитета минист­

ров. «Я всегда искренне вас любил и почитал и прошу быть

уверенным, что чувства сии сохраню, пока ЖИВ», - изливал­

ся он 30 октября 1816 года в письме к бывшему своему под­

чиненному по генерал-прокурорской службе.

О своем прибытии в Пензу Сперанский немедЛенно со­ общил графу Аракчееву. Алексей Андреевич написал ему от­

ветное письмо только через месяц с лишним, но это письмо

было весьма необычным для строгого, несклонного к выра­

жению лирических настроений, временщика.

Нз письма А. А. Аракчеева к М. М. Сперанскому от 28 ноября 1816 года:

«Благодарю вас, что вы уведомшIU меня о благоnолучном

своем прибытии к месту. Сожалею, что моя ГрУзинская njc-

273