В.С. Ем, т.Е. Комарова, а.В. Симолин

СФЕРА СВОБОДЫ <1>

--------------------------------

<1> При написании этого очерка частично использован текст статьи "Чеховский" профессор" тех же авторов (Законодательство. 2004. N. 12. С. 75 - 82).

Гражданское право искони и по самой своей структуре

было правом отдельной человеческой личности,

сферой ее свободы и самоопределения.

И.А.Покровский, 1917

...И вот во сне явился к нему

маленького роста кошмар в брюках в крупную клетку

и глумливо сказал:

- Голым профилем на ежа не сядешь!

...Святая Русь - страна деревянная, нищая и...

опасная, а русскому человеку честь -

только лишнее бремя.

- Ах ты! - вскричал во сне Турбин, -

г-гадина, да я тебя.

М.Булгаков, 1925

Среди представителей казанской школы юристов начала XX века заметное место принадлежит профессору Александру Александровичу Симолину. Всего 15 лет продолжалась его научная и педагогическая деятельность, прерванная революциями 1917 г. Но и этот, очень короткий для ученого в гуманитарной области, отрезок времени оказался достаточным для того, чтобы успеть сказать свое слово в русской предреволюционной цивилистике.

Участие Симолина в общественной и политической жизни, его верность кадетскому пониманию блага России заставили университетского правоведа взять в руки оружие, привели его в колчаковский Омск и в конце концов - к преждевременной смерти. В целом недолгая жизнь казанского цивилиста отразила в существенных чертах судьбу того поколения русской интеллигенции, чье формирование пришлось на рубеж XIX и XX веков, а на лучшие для плодотворной работы годы выпало три революции и три войны (последняя, самая страшная, - гражданская).

В советское время работы А.А. Симолина не цитировались. Кадет, профессор-белогвардеец, колчаковский сенатор, он оказался в числе тех "исторических лишенцев", упоминать которых было не принято или опасно. Даже тогда, когда речь шла об истории юридического факультета, имя его, как правило, опускалось, причем инерция эта сохранялась до последнего времени <1>. Появившиеся в последние годы в разных изданиях биографические справки о казанском правоведе, несмотря на их лапидарность, содержат много неточностей и ошибок <2>.

--------------------------------

<1> См., напр.: Биобиблиографический словарь профессоров и преподавателей Казанского университета. 1905 - 1917. Казань, 1986; Факультет, на котором учился Ленин. 2-е изд., перераб. и доп. Казань, 1990; Очерки истории Казанского университета. Казань, 2002; Юридический факультет Казанского университета: два века образования и науки. Казань, 2004.

<2> См., напр.: Ионенко С.И. А.А. Симолин и деятельность казанского комитета партии народной свободы // Интеллигенция Татарстана в период реформ и революций первой трети XX века. Казань, 1997; Профессора Томского университета: Биографический словарь. Т. 2. 1917 - 1945. Томск, 1998. С. 389 - 390; Татарский энциклопедический словарь. Казань, 1999; Глухов-Ногайбек М. Казанский ретро-лексикон, Казань, 2002. С. 450; Казанский университет: Биобиблиографический словарь. Т. 1. 1804 - 1904. Казань, 2002. С. 478.

I

А.А. Симолин родился 10 октября 1879 г. в Казани в дворянской семье. Род Симолиных происходил из шведско-финского города Або (ныне Турку, Финляндия), где в XVII веке был представлен бюргерами и мелкими землевладельцами <1>. Затем его представители перебрались сначала в Ревель (ныне Таллин, Эстония), находившийся под властью России, а потом в зависимую тогда от Польши Курляндию (ныне Курземе, Латвия). В XVIII веке на русской дипломатической службе находились сыновья ревельского пастора - Карл и Иван (Иоганн) Симолины <2>. Старший, Карл Матвеевич (1715 - 1777), прямой предок (прапрапрадед) А.А. Симолина, 18 лет прослужил министром-резидентом русского двора в столице Курляндского герцогства Митаве (ныне Елгава, Латвия). В 1775 г. он получил от польского короля Станислава Августа баронский титул, позднее подтвержденный для его потомков Государственным Советом и Сенатом Российской империи. Младший брат, Иван Матвеевич (1720 - 1799), известный екатерининский дипломат, был посланником в Дании, Швеции, Англии, а с 1784 по начало 1792 г. послом во Франции, где стал свидетелем Французской революции 1789 г. Его донесения в Петербург из революционного Парижа представляют значительный исторический интерес <3>.

--------------------------------

<1> Genealogisches Handbuch Des Adels Freiheit Hauser. Bd B. Limburg an Der Lahn, 1982. С. 377 - 390. Фамилия Симолин произведена от названия имения близ Або - Симола.

<2> В исторической литературе братьев нередко путают. В последнем издании сочинений С.М. Соловьева в указателе к "Истории России" они сведены в одно лицо. Соловьев С.М. Сочинения. Кн. XV. М., 1995. С. 503.

<3> Французская революция 1789 г. в донесениях русского посла в Париже И.М. Симолина // Литературное наследство. М., 1937. Т. 29 - 30. Кн. 1. С. 343 - 538.

Со временем одна из ветвей остзейского рода обрусела. Дед А.А. Симолина Густав (Остафий) Федорович (1805 - 1866) родился в родовом курляндском имении Пербонен и, будучи третьим сыном, избрал военную карьеру. В чине прапорщика он участвовал в польской компании 1831 г. и штурме Варшавы, был награжден орденом Анны 4-й степени с надписью "За храбрость" и двадцати семи лет уволен по болезни со службы. Он поселился в Пскове, занимал различные судейские должности, имел по службе неприятности <1> и в 1848 г. вторично был принят на военную службу, которую окончательно оставил в 1852 г. в чине гвардии поручика. Он был женат на дочери русского дворянина ротмистра Игнатия Трояновского. Все его дети - три сына и две дочери - родились в Пскове. Его младший сын, Александр Густавович (1845 - 1910), отец А.А. Симолина, получил домашнее воспитание, недолго находился на военной службе, а затем жил в Москве и Казани, где в последние годы служил в страховом обществе. В 1873 г. он женился на Елене Николаевне Шиманской, дочери преподавателя и инспектора Вятской гимназии. Хотя отец оставался лютеранином, Александр был крещен в православие и считал себя русским. Православной была и его мать. В небогатой, "на жалованье", семье воспитывалось пятеро сыновей, Александр был четвертым <2>.

--------------------------------

<1> Разбирательство завершилось в 1850 г. строгим выговором "за нетрезвое поведение и другие противузаконные поступки" (сообщил А.А. Шумков).

<2> Судьба их всех сложилась трагически - вероятно, последним погиб самый младший, Владимир, расстрелянный в 1937 г. в Алма-Ате.

II

В 1898 г. А.А. Симолин с золотой медалью окончил 2-ю казанскую мужскую гимназию. Подобно многим юношам его круга он поступает в Казанский университет на юридический факультет, где двумя годами раньше завершил образование его брат Борис. Университет в эти годы "по своему значительному учебному и научному потенциалу представляет собой выдающееся высшее государственное учебное заведение страны" <1>. В конце 1890-х гг., вслед за общим подъемом в стране, изменяется университетская жизнь. Расширяются права Совета университета и студенчества, ослабевает мелочная борьба с "крамолой" среди студентов. Обучение будущего правоведа пришлось на беспокойное, но живое время, бывшее, по мнению некоторых мемуаристов и исследователей, периодом расцвета Казанского университета <2>.

--------------------------------

<1> Смыков Ю.И. В конце века: 1884 - 1900 гг. // Очерки истории Казанского университета. Казань, 2002. С. 100.

<2> "Начало XX века - время расцвета гуманитарных наук в Казанском университете". Смыков Ю.И., Шишкин В.И. Последние годы под двуглавым орлом: 1901 - 1917 // Там же. С. 132.

В течение четырех студенческих лет его преподавателями были профессора: Н.П. Загоскин (история русского права, неоднократно избирался деканом, в 1906 - 1909 гг. - ректор университета), Г.Ф. Дормидонтов (римское право, в 1910 - 1917 гг. - ректор университета), Г.Ф. Шершеневич (гражданское и торговое право), В.В. Ивановский (государственное право, полицейское право, неоднократно избирался деканом), П.А. Никольский (финансовое право, политическая экономия, статистика), И.С. Бердников (церковное право), А.А. Пионтковский (уголовное право), М.И. Догель (международное право) и др. Кроме того, А.А. Симолин изучал в университете английский язык; французским и немецким он овладел в гимназические годы.

За немногими исключениями профессура факультета была либеральной, т.е. того умонастроения, которое вскоре породит конституционно-демократическую партию или, шире, общественно-политическое течение, получившее название "кадетизм".

Студенты любили и уважали демократичного и популярного в Казани Н.П. Загоскина, совмещавшего преподавание с просветительской деятельностью историка, издателя и журналиста, авторитетных правоведов В.В. Ивановского и П.А. Никольского, гуманного А.А. Пионтковского - крупного криминалиста, выступавшего против смертной казни, обаятельного, преданного своему делу приват-доцента А.В. Завадского, других преподавателей. Подлинным учителем, оказавшим решающее влияние на выбор А.А. Симолиным юридической специальности, да и на весь характер его научной и общественной деятельности, был известный цивилист Г.Ф. Шершеневич. Его учебники по гражданскому и торговому праву считались классическими - "по Шершеневичу" учились студенты-юристы всей России. Круг научных интересов Г.Ф. Шершеневича поражал энциклопедической широтой - от философии и теории права до конкретных вопросов правоприменительной практики. Позднее, выступая на заседании казанского Юридического общества, посвященном памяти учителя, А.А. Симолин подчеркивал "необычайную, особенно для русского ученого, продуктивность Габриэля Феликсовича, многосторонность его таланта и знаний" <1>. Нет сомнения, что на студента, а затем и профессорского стипендиата ("аспиранта") не могла не повлиять и обостренная гражданственность Шершеневича, его социальная отзывчивость, выражавшаяся как в стремлении связать разработку теоретических вопросов права с потребностями практической жизни, так и в прямой политической деятельности. Не только общественный подъем на рубеже веков, события первой русской революции, в том числе и прежде всего в Казани и в самом университете, не только смолоду развитое чувство гражданской ответственности, но и, конечно, пример учителя, депутата I Государственной Думы и члена ЦК кадетской партии, вывели студента юридического факультета на дорогу общественного служения. Лучшим свидетельством бережного отношения ученика к памяти учителя и вместе с тем выражением того значения, какое ученик придавал этической стороне дела, может служить обстоятельная рецензия <2> на посмертное издание Учебника русского гражданского права" Шершеневича. В ней Симолин убеждает читателя, что исправления и доработка учебника сделаны "более чем неудовлетворительно", и с несвойственной ему резкостью защищает авторский текст от вмешательства, произведенного неряшливо, без уважения к труду известного юриста и в нарушение "нравственного права". Вместе с тем рецензент отмечает, что "содержательная и тепло написанная... статья о жизни и научной деятельности Г.Ф. Шершеневича... производит хорошее впечатление". Но как раз ее-то автор и подверг книгу недопустимой операции. Рецензия весьма точно выражает понимание Симолиным и "долга перед памятью усопшего учителя", и долга профессионального.

--------------------------------

<1> Юридический вестник. М., 1914. Кн. VII - VIII (III - IV). С. 351.

<2> Право: Ежедневная юридическая газета. Пг., 1915. N 20. Эту рецензию см. также в книге: Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права. Т. 2. М., 2005. С. 450 - 459. (Классика российской цивилистики.)

Большое влияние, интеллектуальное и нравственное, на молодого Симолина оказал и его старший товарищ, также ученик Шершеневича, Александр Владимирович Завадский. Он вел курс гражданского процесса и, не имея ученых степеней, обладал непререкаемым авторитетом среди правоведов России, особенно в таких областях, как толкование законов и достоверность свидетельских показаний. Выдающийся ум и обширная гуманитарная образованность сочетались в незаурядной личности Завадского с поражавшим людей бескорыстием: он неутомимо спешил с правовой помощью ко всем нуждавшимся в ней, спешил делать добро ("юридический доктор Гааз"). На его похороны в феврале 1915 г. собралась вся Казань, и все юридические издания России отозвались на его смерть как на невосполнимую утрату. В речи на гражданской панихиде А.А. Симолин поставил имя Завадского в одном ряду с именами выдающихся казанских цивилистов Д.И. Мейера и Г.Ф. Шершеневича, а в статье его памяти дал творческий портрет Завадского в сравнении с научным обликом Шершеневича <1>. Когда Общество народных университетов решило увековечить память Завадского (он был одним из основателей Общества) и открыть научную общедоступную библиотеку-читальню его имени, Симолин взял на себя хлопоты по ее созданию <2>.

--------------------------------

<1> Камско-Волжская речь. 1915. N 34. 13 февраля; Барон А. Симолин. Памяти Александра Владимировича Завадского. Казань, 1915.

<2> Отчет о деятельности Казанского общества народных университетов в 1915 г. Казань, 1916.

В 1902 г. Симолин окончил курс наук с дипломом I степени и был рекомендован к оставлению при университете для приготовления к профессорскому званию по кафедре гражданского права и судопроизводства. В представлении юридическому факультету Шершеневич отметил интерес к научным занятиям, трудолюбие, способности и самостоятельность мышления своего студента <1>.

--------------------------------

<1> НА РТ. Ф. 977. Оп.: Юридический факультет. Д. 1033. Л. 6 - 6 об.

Став с июля 1902 г. профессорским стипендиатом и получив относительную материальную самостоятельность, А.А. Симолин женится на дочери казанского архитектора Софье Владимировне Бечко-Друзиной. Венчание состоялось в университетской Крестовоздвиженской церкви 22 января 1903 г. Семья жены также была многодетной - четыре брата и пять сестер (с одним из братьев, Германом, Симолин одновременно поступил на юридический факультет; вероятно, тот и ввел университетского товарища в свою семью). С женой Симолин приобрел новых родственников среди казанской интеллигенции: две ее сестры вышли замуж за медиков, ставших известными профессорами (А.Н. Казем-Бек в Казани и С.М. Тимашев в Томске), один из братьев был архитектором, другой - земским деятелем. Почти все мужчины этой семьи, как и семьи Симолиных, не пережили революции и гражданской войны <1>.

--------------------------------

<1> Семья не была ни именитой, ни богатой. Когда ее глава В.К. Бечко-Друзин выходил на пенсию, Городская дума назначила ему ежегодное пособие в 300 рублей на воспитание детей. Систематический сборник постановлений Казанской Городской думы за 22 года (с 1871 по 1892 г. включительно). Казань, 1898. С. 92.

У Александра Александровича и Софьи Владимировны было двое детей - дочь Ксения (1904 - 1984) и сын Владимир (1905 - 1972).

III

В период с 1902 по 1917 г. уложилась вся академическая карьера А.А. Симолина: защита магистерской и докторской диссертаций, две длительные, по году, командировки в Европу, чтение лекций, публикация научных работ, выступления с докладами, выполнение многочисленных научно-общественных обязанностей, т.е. весь путь от профессорского стипендиата до ординарного профессора. А пока в его формулярном списке за 1903 г. отмечено, что чинов и знаков отличия не имеет, что вознаграждение ("стипендия") составляет 1200 руб. в год, что женат на православной, но детей не имеет.

Весной 1905 г. А.А. Симолин после успешных магистерских испытаний и пробных лекций был принят в число приват-доцентов юридического факультета. В связи с переездом осенью 1905 г. Г.Ф. Шершеневича в Москву, Симолину поручается чтение лекций на вакантных кафедрах торгового и гражданского права. После событий 9 января 1905 г. в Петербурге университеты страны забастовали. В Казанском университете волнения и забастовки продолжались почти два года, занятия в таких условиях или практически не проводились, или часто прерывались. В 1906/1907 и 1907/1908 учебных годах Симолин читает курс торгового права, а также часть курса гражданского права, другую часть и гражданское судопроизводство читает А.В. Завадский.

В 1908/09 учебном году Симолин находился в научной командировке в Германии и Франции, собирая материал для магистерской диссертации. В 1910 г. обширное (свыше 500 страниц) исследование "Договор промыслового ученичества" печатается в университетской типографии, а 30 октября 1911 г. проходит его публичная защита. Оппоненты, признавая "цивилистическую одаренность" автора и достоинства его диссертации, подвергли ее тщательному критическому разбору <1>.

--------------------------------

<1> Отзыв и.д. экстраорд. проф. В.Ф. Матвеева и пр.-д. А.В. Завадского о сочинении барона А.А. Симолина "Договор промыслового ученичества", представленном в юридический факультет Императорского Казанского университета для получения ученой степени магистра гражданского права. Казань, 1912.

Правовые аспекты института ученичества в работе рассмотрены за широкий исторический период, начиная с Вавилона и Древнего Египта. Но монография, к которой в качестве эпиграфа были взяты строчки из письма Ваньки Жукова о его горестной жизни в учениках у сапожника (рассказ А.П. Чехова "Ванька"), отнюдь не имела исключительно историко-теоретического характера. Работа убеждала в необходимости создания в России нового закона об ученичестве, так как старый "совершенно не гарантирует ученикам сколько-нибудь сносного существования в доме учителя" <1>. Автор предлагал и наиболее существенные положения такого закона. Один из официальных оппонентов, Г.Ф. Дормидонтов, оценивая работу, отметил, что соискатель "приобщил к полю цивилистики... целый договор" <2>.

--------------------------------

<1> Положения к диссертации под заглавием "Договор промыслового ученичества" прив.-доц. Императорского Казанского университета барона А.А. Симолина. Казань, 1911.

<2> Отзыв и.д. экстраорд. проф. В.Ф. Матвеева и пр.-д. А.В. Завадского. С. 24.

Ваньку Жукова Симолин вспомнил не из сентиментальных соображений - отчетливая социальная нота для него не случайна. Об этом, как о credo молодого правоведа, прямо говорит второй эпиграф. Строчки, взятые из труда известного австрийского юриста, представителя так называемого юридического социализма А. Менгера, призывают законодателя при совершенствовании гражданского права в первую очередь думать о защите неимущих классов. Свой взгляд на задачи политики права в России по реформированию законодательства в соответствии с требованиями жизни ("все шестнадцать томов нашего свода законов требуют коренной реформы") А.А. Симолин высказал тремя годами раньше в работе, написанной под ощутимым влиянием первой русской революцией. Лейтмотив этой работы - политика права "должна не только не оставлять без внимания социальный вопрос, а, наоборот, признать разрешение его своей непосредственной конечной целью и решительно выступить на защиту экономически слабого класса" <1>. Такая позиция естественна для ученика Г.Ф. Шершеневича, пылко отстаивавшего социальную справедливость, но не только для него. В русской предреволюционной цивилистике стремление улучшить гражданское законодательство и правовое положение населения России, прежде всего неимущих слоев, владело многими юристами.

--------------------------------

<1> Приват-доцент А. Симолин. Слияние торгового права с гражданским с точки зрения политики права. Казань, 1907. С. 5, 6.

В 1909 - 1911 гг. Симолин преподает одновременно на кафедрах гражданского и торгового права, а с осени 1911 г. чтение курса гражданского права становится его основным делом. В октябре 1911 г. (еще до защиты магистерской диссертации) ректор университета Г.Ф. Дормидонтов рекомендует юридическому факультету избрать А.А. Симолина на вакантную кафедру гражданского права и дает ему весьма лестную характеристику <1>. Юридический факультет 19 ноября единогласно избирает его в звании исполняющего должность экстраординарного профессора на кафедру гражданского права; 12 декабря баллотировка проходит в Совете университета (за кандидата было подано 44 "избирательных шара" из 52) <2>, а "высочайший приказ" о назначении последовал 15 марта 1912 г. Таким образом, А.А. Симолин становится законным преемником Г.Ф. Шершеневича незадолго до смерти своего учителя, последовавшей 31 августа 1912 г. <3>.

--------------------------------

<1> НА РТ. Ф. 977. Оп.: юридический факультет. Д. 1249. Л. 7 - 9.

<2> НА РТ. Ф. 977. Оп.: Совет. Д. 12259. Л. 1 - 6.

<3> "Ученик и преемник по кафедре Г.Ф. Шершеневича А.А. не посрамил своего учителя", - писал В.А. Рязановский (Свободный край. Иркутск. 1919. N 408. 25 декабря).

В марте 1912 г. Симолин обращается в факультет с прошением о предоставлении ему второй заграничной командировки. Он кратко формулирует основную мысль своего исследования, которое, пишет он, невозможно завершить без отсутствующей в Казани научной литературы и при большой занятости преподаванием <1>. Командировка была предоставлена, и с июня 1912 по август 1913 г. Симолин работает в библиотеках Берлина, Лейпцига и Парижа. По возвращении в Казань он завершает диссертацию, но его многочисленные обязанности на факультете и в университете, а также неторопливое вращение бюрократического колеса отодвигают защиту. Наконец, в марте 1916 г. Симолин подает прошение ректору с просьбой допустить его монографию "Влияние момента безвозмездности в гражданском праве" к защите, и в сентябре факультет слушает отзыв Г.Ф. Дормидонтова на представленный труд. В исследовании, закономерно развившемся на основе тех идей, которые возникли при работе над магистерской диссертацией, автор сделал попытку разработать новый методический подход к изучению юридических институтов (договоров) путем разложения их на основные составляющие элементы <2>. По мнению Г.Ф. Дормидонтова, задача, поставленная автором ("...доказать, что можно изучать отдельные элементы юридических отношений, показать на примере, как это можно сделать и что может дать такое изучение, как для догматики, так и для политики права"), была успешно решена, работа же в целом является "выдающимся и отрадным явлением в русской юридической литературе" <3>. Вместе с тем рецензент довольно резко критиковал диссертанта за чрезмерное употребление немецких юридических терминов, что, по его мнению, особенно обидно для русского читателя "при условиях настоящего времени" (шла война с Германией).

--------------------------------

<1> НА РТ. Ф. 977. Оп.: юридический факультет. Д. 1277. Л. 14, 14 об.

<2> Смешанные договоры и учение об отдельных обязанностях. (Речь на магистерском диспуте в Казанском университете 30 октября 1911 года.) // Право: Еженедельная юридическая газета. 1911. N 47. Стб. 2619 - 2626.

<3> НА РТ. Ф. 977. Оп.: Совет. Д. 13295. Л. 5 - 6, 12.

Защита состоялась 23 октября, а 12 ноября Совет университета утвердил решение факультета о присвоении Симолину степени доктора гражданского права. Ординарным профессором он был назначен с 1 января 1917 г.

С момента окончания университета и до революционных потрясений октября 1917 г. А.А. Симолин успел написать две большие диссертационные монографии и не менее пятнадцати статей по различным вопросам гражданского права. Его научные интересы были обращены прежде всего к практике текущего законодательства и решению актуальных правовых задач, в том числе в таких сравнительно новых для русского права областях, как авторское право. Главной же общей проблемой, стоящей за многими частными и требующей, по мнению Симолина, энергичного участия юридической науки, оставался "социальный вопрос". Об этом он писал еще в 1907 г. в цитированной выше статье: "Теперь, когда бюрократический строй расшатан и недалек час, когда он окончательно рухнет, для политики права, для творческой деятельности юристов открывается широкое поприще. Великая работа предстоит юриспруденции, и она должна честно ее исполнить" <1>.

--------------------------------

<1> Приват-доцент А. Симолин. Слияние торгового и гражданского права... С. 5.

За считанные годы А.А. Симолин приобретает имя и авторитет не только видного казанского правоведа, но и ответственного общественного деятеля, готового работать как в стенах университета, так и вне его. В январе 1914 г. он избирается секретарем юридического факультета. Вместе с тем в эти годы он - член правления (с марта 1906 г.) и председатель (с марта 1915 г.) Юридического общества при Казанском университете, член юридической испытательной комиссии, редактор (с марта 1915 г.) "Ученых записок" Казанского университета, председатель профессорского дисциплинарного суда (избирался дважды - в декабре 1914 г. и в марте 1916 г.), член библиотечной комиссии, руководитель студенческого юридического кружка, секретарь университетского Комитета по оказанию помощи беженцам в годы Первой мировой войны, член бюро Казанского отдела Всероссийского академического союза деятелей высших учебных заведений. На Высших женских курсах он преподает основы гражданского права <1>. Неоднократно Симолину предлагали баллотироваться на должность ректора университета <2>.

--------------------------------

<1> Формулярный список о службе ординарного профессора по кафедре гражданского права и судопроизводства Императорского Казанского университета коллежского советника барона Александра Александровича Симолина // НА РТ. Ф. 977. Оп. 619. Д. 23. Л. 129 - 159; НА РТ. Ф. 977. Оп.: юридический факультет. Д. 1387а. Л. 27.

<2> Фармаковский Ю.Н. Памяти профессора А.А. Симолина // Русское дело. Иркутск. 1919. 25 декабря. N 36.

Возглавив кафедру, А.А. Симолин отдает силы и время подготовке не только своих непосредственных учеников. "У него, под его руководством много молодых цивилистов, работавших в разных высших учебных заведениях, сделали первые шаги в научной и профессорской деятельности: подготовлялись и держали магистерские экзамены, читали пробные лекции... В Казани, - писал далее В.А. Рязановский, - у А.А. начинающие ученые всегда встречали доброжелательный прием, и помощь, и руководство" <1>.

--------------------------------

<1> Свободный край. Иркутск. 1919. 25 декабря. N 408. Магистерские экзамены у Симолина держали и сам В.А. Рязановский, и Д.М. Генкин, и В.Н. Шретер.

IV

Очень рано университетский правовед пришел к убеждению, что для решения "социального вопроса", десятилетиями мучившего русскую интеллигенцию, и успеха реформ, направленных на создание в стране правового государства и свободного гражданского общества, нужны соответствующие условия. Улучшение законов в духе юридического социализма необходимо, но недостаточно. Законотворчество должно сочетаться с различными формами общественной деятельности (т.е. с работой самовоспитания самого общества) и с целеустремленной политической деятельностью. В формировании подобных взглядов, скорее всего, сыграли свою роль и склад характера (не агрессивный), и либеральная, с народнической окраской, традиция университетских учителей и своей среды, и собственный социальный опыт. При чтении работ Симолина в их тональности легко обнаружить также влияние "русской словесности", которую он хорошо знал и любил с гимназической поры <1>. Народолюбие и этическая высота русских писателей (Некрасов, Глеб Успенский, Салтыков-Щедрин, Толстой) оставили, без сомнения, в его душе глубокий след.

--------------------------------

<1> В аттестате зрелости Александра Симолина отмечен его особый интерес к русской словесности (НА РТ. Ф. 977. Оп.: Личные дела. Д. 33467. Л. 9).

В жизни и личности А.А. Симолина убеждения, слова и дела не расходились по разным уровням ценностной шкалы, поэтому профессиональная, общественная и политическая деятельность у него сочетались естественно и органично. Остановимся теперь подробнее на, возможно, более спорной - общественно-политической стороне жизни казанского юриста. Но предварительно отметим, что "бюрократический строй", падение которого нетерпеливо ждала либеральная интеллигенция, не забывал отмечать продвижение по службе своих противников: дважды, 1 января 1912 г. и 1 января 1917 г. Симолин награждается орденами Станислава и Анны (оба 3-й степени), а в декабре 1916 г. его производят в коллежские советники (гражданский чин VI класса, соответствовал званию полковника).

Юность и молодость А.А. Симолина пришлись на годы, предшествовавшие первой русской революции. Лучшее время для выработки собственных политических убеждений выбрать было бы трудно. Да и место тоже. Широко известно, что Казанский университет имел давние традиции различных форм студенческого протеста. В первый же учебный год (весна 1899 г.) Симолин попал в обстановку студенческих волнений, увольнений, арестов. И город, и университет демонстрировали полный спектр политических течений - от крайне левых до крайне правых <1>. Идеологические программы и установки дополнялись опытом практических действий. В начале XX века народнический характер, свойственный подпольным студенческим кружкам 80 - 90-х гг., постепенно приобретает марксистскую окраску. К 1905 г., и особенно после 9 января, и профессора, и студенты, независимо от партийных симпатий, были по преимуществу эмоционально "левыми". На юридическом факультете одновременно с Симолиным учились известный марксист В.В. Адоратский (в революционном движении с 1900 г.), эсер, будущий министр земледелия во Временном правительстве С.Л. Маслов, на медицинском факультете - будущий нарком Н.А. Семашко, другие революционеры.

--------------------------------

<1> О политических течениях, борьбе партий в Казанском университете и в Казани, о месте университета в событиях всех трех революций существует огромная литература; к сожалению, работы, изданные до 1991 г., часто недоброкачественны.

Беспорядки в университете начались с января 1905 г., а осенью университет захлестнули многолюдные городские митинги. Нараставшее возбуждение разрешилось драматичными событиями 17 - 23 октября <1>. Царский манифест 17 октября и состоявшийся в эти же дни в Москве учредительный съезд кадетской партии дали толчок к объединению и казанских конституционалистов.

--------------------------------

<1> Аросев А.Я. Казанские очерки о революции 1905 года. Казань, 1925; Алексеев И.Е. Черная сотня в Казанской губернии. Казань, 2001. С. 43 - 96.

В известном смысле А.А. Симолин был кадетом до создания кадетской партии. Власть ему не нравилась, изживший себя сословно-бюрократический строй следовало ликвидировать, но не якобинскими методами. Он был человеком третьего пути, третьей правды, т.е. противником и власти, и революции. Октябрьские события в Казани с их анархией и бессмысленными жертвами ("народный взрыв и в довольно грубой форме", по выражению Г.Ф. Дормидонтова <1>) могли лишь укрепить его взгляды. Он своими глазами увидел и "полную картину разгрома" университета <2>, произошедшего 17 октября, и кровавые беспорядки на улицах 21 - 23 октября. В составе особого комитета, которому Совет университета вверил власть в эти дни, Симолин принял участие в предотвращении эксцессов и охране порядка <3>. Опыт этой городской "революции" не в меньшей степени, чем события 1905 г. по всей России, был для Симолина доказательством неприемлемости жестокого насилия в общественно-политической жизни и правоты кадетов, отвергавших крайние методы: преобразования государственных институтов для решения "социального вопроса" должны регламентироваться конституцией и осуществляться в рамках строгой законности <4>. Не случайно такое число правоведов и практикующих юристов составило костяк конституционно-демократической партии, или партии народной свободы (далее - КДП). Кадеты связывали свои надежды на лучшее будущее России с созданием системы развитого народного представительства и формированием через посредство этой системы правового государства. "В своей идеологии и программе кадетам удалось синтезировать передовые идеи западно-европейской науки с русскими национальными идеями" <5>. Общие установки кадетов, особенно то значение, какое они с самого начала отводили праву, народному образованию и просвещению, а позднее и русской национальной культуре, были близки Симолину, как близок ему был и социальный состав этой партии русской интеллигенции <6>. Не следует забывать и об огромном личном влиянии учителя - Г.Ф. Шершеневича, бывшего "одним из ведущих идеологов и авторов программы конституционно-демократической партии" <7>.

--------------------------------

<1> Корбут М.К. Казанский государственный университет им. В.И. Ульянова (Ленина) за 125 лет. Т. 1 - 2. Казань, 1930. Т. 2. С. 225.

<2> Там же. С. 225.

<3> Корбут М.К. Указ. соч. Т. 2. С. 225.

<4> Показательно энергичное и настойчивое проведение принципа законности в трудах и выступлениях ведущих кадетов-юристов, в том числе Г.Ф. Шершеневича. "Пользование противоположным принципом, началом целесообразности, полно общественных опасностей", - писал он в статье "Применение норм права" (Журнал Министерства юстиции. 1903. N 1).

<5> Трагедия кадетской (конституционно-демократической) партии // Протоколы Центрального комитета и заграничных групп Конституционно-демократической партии. 1905 - 1911. М., 1994. Т. 1. С. 6.

<6> Видимо, в семье не было единства политических взглядов: отец в декабре 1905 г. записался в либерально-монархическую торгово-промышленную партию, близкую "Союзу 17 октября" (Алексеев И.Е. Под сенью царского манифеста. Казань, 2002. С. 286), а младший брат Владимир активно участвовал в студенческой эсеровской организации (ГА РФ. Ф. 102. Оп. 116. Д. 24. Ч. 5. Л. 52). "Третий путь" Симолина пролегал и через семью.

<7> Щелоков О. Шершеневич // Политические партии России. Конец XIX - первая треть XX века: Энциклопедия. М., 1996. С. 697.

V

14 ноября 1905 г. группа казанцев пишет в ЦК КДП: "Лица, примыкающие к программе Конституционно-демократической партии, объединившись в группу, решили заняться предварительной работой по организации казанского отдела этой партии" <1>. Далее сообщалось о первоочередных планах казанского организационного комитета КДП: издать и широко распространить программу партии, распространить среди населения брошюру профессора Г.Ф. Шершеневича с общедоступным ее изложением, устраивать митинги, издавать популярные листки "по программным и текущим вопросам", привлекать новых членов. Для исполнительных действий комитет избрал секретариат, в который наряду с А.А. Симолиным вошли юристы М.С. Венецианов, Г.Г. Тельберг, А.Г. Бать и врач Н.А. Васильев (впоследствии логик и философ). В декабре налаживается регулярная связь (обмен информацией, литературой и др.) Казанского комитета с А.А. Корниловым (с января 1906 г. секретарь ЦК КДП), 28 декабря выходит первый номер казанской кадетской газеты "Вечернее эхо". 7 января 1906 г. Венецианов сообщает Корнилову в Москву, что 31 декабря 1905 г. образован губернский Казанский комитет КДП <2>. В Комитет вошло 12 человек, в том числе Симолин, а также близкие ему Тельберг и историк М.М. Хвостов. На этом же собрании были избраны делегаты на 2-й съезд КДП, в том числе профессора Г.Ф. Шершеневич и А.В. Васильев. Таким образом, рождение казанской организации кадетов состоялось.

--------------------------------

<1> ГА РФ. Ф. 523. Оп. 1. Д. 214. Л. 26 - 26 об.

<2> ГА РФ. Ф. 523. Оп. 1. Д. 214. Л. 28; Вечернее эхо. Казань. 1906. N 5. 1 января.

1906 и в меньшей степени 1907 гг., время бурного становления и успехов КДП, были и для приват-доцента А.А. Симолина временем напряженной общественно-политической деятельности. По существу, политика обернулась для него прежде всего общественной работой, точнее, столь привычным для русского интеллигента культурно-просветительским делом во всех его многообразных формах. Этому делу кадетские лидеры отводили исключительно важное место в своей идеологии и практике. Культурная работа была для кадетов не прекраснодушным культуртрегерством, но нравственным долгом, высокой миссией, от успешного выполнения которой зависело будущее страны. Особенно большие надежды возлагались на просвещение народных масс после поражения революции 1905 - 1907 гг. "Спасение России заключается в поднятии и расширении образования и знания. Только этим путем возможно достижение правильного государственного управления, только поднятием культуры возможно сохранить сильно пошатнувшееся мировое значение нашей родины", - писал в статье "Перед грозой" один из самых авторитетных вождей интеллигенции, член ЦК КДП В.И. Вернадский <1>. С думской трибуны ему вторил кадетский златоуст Ф.И. Родичев: "Или Россия раздавит гидру невежества, или сама погибнет! Перед нами враг страшнее японца и страшнее революции... В нашем поколении нам велит долг воспитать правовое чувство в народе, и мы должны рассеять тьму и насадить свет" <2>. И кадеты не жалели сил на чтение общедоступных лекций, организацию библиотек, читален, народных университетов, различных курсов, на помощь школам всех ступеней, на издательскую деятельность. Даже в 1919 г. накануне краха белого движения кадетские газеты колчаковской Сибири продолжали писать о популярных лекциях, библиотеках, начальных школах и т.п. как о предметах первостепенной важности.

--------------------------------

<1> Цит. по: Вернадский В.И. Публицистические статьи. М., 1995. С. 169.

<2> Цит. по: Волжско-Камская речь. Казань, 1908. 13 июля. N 253.

В связи с предстоящими выборами в Государственную Думу, Симолин в январе 1906 г. пишет агитационный листок "К крестьянам" <1>. В этом довольно пространном воззвании весьма доходчиво разъясняется порядок многоступенчатых выборов в Думу, рассказывается, чего хочет и как собирается действовать КДП, решая, например, проблему крестьянского малоземелья, и почему "следует всем русским людям крепко поразмыслить, как исполнить свой долг перед родиной и выбрать в Думу таких людей, которые принесли бы народу пользу, а не вред". Он участвует в нелегкой организации докладов и лекций членов партии <2>, сам читает лекцию о государственном страховании рабочих и служащих <3>.

--------------------------------

<1> ГА РФ. Ф. 523. Оп. 1. Д. 214. Л. 117, 117 об., 118. Об авторстве Симолина говорится в письме Венецианова в ЦК КДП (ГА РФ. Ф. 523. Оп. 1. д. 214. Л. 30).

<2> Собрания и лекции кадетов часто запрещались властями. Так, доклады делегатов 2-го съезда КДП профессоров А.В. Васильева и Г.Ф. Шершеневича, а также лекция последнего об аграрной программе КДП были запрещены казанским полицмейстером (ГА РФ. Ф. 523. Оп. 1. Д. 214. Л. 29 - 31).

<3> Вечернее эхо. Казань. 1906. 21 января. N 25.

В предвыборных собраниях А.А. Симолин, судя по газетным отчетам, проявил себя, несмотря на молодость, стойким, спокойным и убедительным полемистом. Так, 19 февраля 1906 г. ему пришлось сражаться с трудным противником - своим университетским учителем, профессором энциклопедии права В.Ф. Залеским. Известный всей Казани председатель "Царско-народного русского общества", кумир так называемых манежников (казанские охотнорядцы, собиравшиеся в манеже юнкерского училища), Залеский был умен, обладал зычным голосом и склонностью к скандалам и "скоморошьим публичным выходкам" <1>. На собрании он обвинял кадетов в том, что они якобы призывают к революции, Симолин с программой в руках возражал. Несмотря на присутствие в зале своих сторонников, Залеский проиграл, и "ураганные аплодисменты" достались уличавшему его в "неправде" ученику <2>. На выборах в первую Думу кадеты в Казани победили, депутатом от города прошел Г.Ф. Шершеневич.

--------------------------------

<1> ГА РФ. Ф. 523. Оп. 1. Д. 214. Л. 48.

<2> Вечернее эхо. Казань. 1906. 21 февраля. N 50; Волжский курьер. Казань. 1906. 22 февраля. N 9. Слова Симолина на этом собрании ("Кадеты не желают революции, а стремятся уничтожить в корне всякую революцию"), по мнению советского историка, иллюстрируют страх, который испытывали кадеты перед возможной победой народа, и их стремление к "сделкам с царизмом" (Элерт А.А. Из истории общественно-политической борьбы в Казанской губернии на выборах в первую Государственную Думу // Революционно-освободительное движение в XIX - XX вв. в Поволжье и Приуралье. Казань, 1974. С. 81).

В предвыборных собраниях Симолин участвовал и в следующем году. Казанская газета в статье "Среди черной сотни" описывает его выступление 23 января 1907 г. во враждебной аудитории: "...Подпоясанный кушаком лабазник зычно орет: "долой кадепа!" и по инстинкту засучивает кулаки... Красивая, корректная речь оратора мало-помалу устанавливает тишину и даже начинает интересовать самых непримиримых манежников... К концу речи оратор вполне овладел вниманием аудитории и вызвал дружные аплодисменты" <1>.

--------------------------------

<1> Казанский вечер. Казань. 1907. 26 января. N 145.

Стремясь влиять на общественное мнение, кадеты активно работали в различных благотворительных обществах, которых в Казани было немало. В марте 1907 г. Симолина избирают председателем вновь созданного Общества попечения о детях учителей и учительниц начальных школ г. Казани и Казанской губернии. Его необходимость была вызвана тем, что, получая жалованье от земств нерегулярно, учителя низших школ бедствовали и часто не могли дать образование своим детям <1>.

--------------------------------

<1> Там же. 1907. 14 марта. N 181.

Утром 25 сентября 1906 г. в Казани возле городской Думы было совершено покушение на вице-губернатора Кобеко. Первая бомба не сработала. "Вторая разорвалась. Тяжело ранила кучера, убила лошадь, разбила коляску, а у Кобеко вырвала кусок щеки. Это был последний, уже слабый взмах революции, после чего реакция круто повернула страну в царство тьмы и виселицы", - вспоминал большевик Аросев <1>. Однако и сходки, и забастовки продолжались в университете и в 1906, и в 1907 гг. Судя по всему, А.А. Симолин, как и другие члены Казанского комитета КДП, принадлежал к левому крылу партии, пытавшемуся наладить сотрудничество с социал-демократами. Это отчасти подтверждается и донесениями начальника Казанского губернского жандармского управления полковника К. Калинина, пристально следившего за положением в университете <2>. 25 февраля 1906 г. он доносит в Петербург о состоявшейся 23 февраля нелегальной сходке, в которой принимали участие члены "казанского комитета социал-демократической организации", студенты университета. В числе 33 задержанных полицией участников сходки (часть разбежалась) названы барон А.А. Симолин и помощник присяжного поверенного Г.Г. Тельберг. Хозяин квартиры показал, что на сходке обсуждался вопрос о возможности образования в Казани общества по оказанию материальной помощи заключенным и их семьям <3>.

--------------------------------

<1> Аросев А.Я. Казань в глухие годы (1906 - 1909 гг.) // Комсомольская летопись: Сб., посвященный истории пролетарского юношеского движения в России. М.; Пг., 1924. С. 82.

<2> Когда петербургское начальство в связи с делом одного из профессоров потребовало от Калинина доказательств верности его сведений, он отказался назвать своего агента, "так как тогда я безусловно лишусь точных современных сведений об университетской жизни, которая в кругу учащейся молодежи, да и вообще в городе Казани есть ключ для спокойствия этой местности" (ГА РФ. Ф. 102. Оп. 116. Д. 24. Ч. 12. Л. 115).

<3> ГА РФ. Ф. 102. ДП. 7-е делопроизводство. Д. 2. Ч. 18. Л. 116 - 116 об.

2 ноября 1907 г. Калинин посылает в Департамент полиции подробный отчет о политических настроениях профессоров и преподавателей университета <1>. Среди профессоров, пишет он, партия сочувствующих "освободительному движению" составляет подавляющее большинство. Перечислив далее преподавателей и профессоров медицинского факультета, "сочувствующих стремлениям партии социалистов-революционеров", Калинин отмечает, что эта группа "усилена их коллегами наиболее многочисленного студентами юридического факультета, а именно профессором Андреем Антоновичем Пионтковским (кафедра уголовного права и судопроизводства) и приват-доцентами при той кафедре <2> Александром Владимировичем Завадским и бароном Александром Александровичем Симолиным и по кафедре финансового права доцентом Григорием Александровичем Вацуро <3>. Из них пр.-доц. бар. Симолин принимал участие на сходке... о чем мною было донесено. К их группе примыкают еще два профессора... Об одном из них известно только, что он происходит "из народа" (сын прачки), юрист и читал лекции о проституции" <4>. Далее жандармский полковник сетует на сложность работы: "Деятельность названных лиц в преступных организациях, их связи и сношения редко выносятся из помещений университета, не всегда доступны представителям законной власти, и поэтому самое наблюдение за происходящим в закрытых аудиториях... представляет весьма сложные затруднения. Почти все поименованные профессора и приват-доценты... читали свои лекции в аудиториях при запертых дверях, зачастую переходя от научных на политические темы" <5>. Напряженная обстановка в университете осложнялась противостоянием между левой и правой частями профессуры. Буквально за каждое вакантное место разгоралась борьба. Если левым удастся провести своего кандидата, пишет Калинин в связи с замещением кафедры на медицинском факультете, "то тогда в корпорации профессоров, а значит, и студентов... революционное направление, в значительной степени ослабленное закономерными действиями власти, окрепнет и снова вызовет необходимость применения репрессий" <6>. Эта "глухая борьба", делает вывод полковник, "не может благотворно отражаться на ходе учебного дела" <7>.

--------------------------------

<1> ГА РФ. Ф. 102. Оп. 116. Д. 24. Ч. 12. Л. 3 - 7 об.

<2> В донесении ошибка.

<3> Показательно, что названные в донесении кадеты определены как сочувствующие эсерам. А.В. Завадский не входил ни в одну партию, хотя много печатался в кадетских газетах, особенно во время предвыборных кампаний.

<4> Имелся в виду приват-доцент юридического факультета А.И. Елистратов.

<5> ГА РФ. Ф. 102. Оп. 116. Д. 24. Ч. 12. Л. 4 об.

<6> Там же. Л. 6.

<7> Там же. Л. 53 об.

Хотя в ноябре 1907 г. общее собрание Царско-народного общества и Союза русского народа телеграфировало министру народного просвещения, что "Казанский университет, находясь в полной власти левых профессоров и революционизированного студенчества, быстрыми шагами идет к анархии" <1>, волна революционного возбуждения постепенно спадала. Затухала и деятельность партий, в том числе кадетской. Теперь А.А. Симолин появляется в донесениях полковника Калинина только в 1911 г. Так, 14 февраля тот сообщает, что, Симолин, Завадский, Пионтковский и еще два профессора обсуждали предложения некоего ЦК засылать выбранных по жребию лиц, окончивших высшие учебные заведения, на службу в полицию и на другие подходящие должности, "дабы иметь возможность при общем восстании работать в руку революционному комитету" <2>. Вероятно, агент что-то напутал, потому что, разумеется, никто из перечисленных лиц ничем подобным заниматься бы не стал. В этом же донесении сообщается: "...профессор Пионтковский, по тем же сведениям, будто бы принимает участие в составлении воззваний к беспорядкам в университете. Приват-доцент барон Симолин 1 февраля прислал записку о болезни и лекций не читал, хотя все-таки был в этот день в университете". В донесении от 2 марта говорится, что "по сведениям агентуры занятия в университете 1 марта шли при благоприятных условиях, но агентурою этой обращено внимание на то обстоятельство, что другой уже день профессора Зейлигер, Пионтковский, Симолин... и Гольдгаммер не ходят в университет" <3>. Регулярно сообщается также, сколько студентов присутствует на лекциях того или иного профессора <4>. Судя по этим донесениям, на лекциях Симолина сравнительная посещаемость была высокой. По-видимому, неглупому полковнику, кроме домыслов агентов и учета посещаемости, сообщить было нечего. В целом материалы Департамента полиции рисуют неполную, но достаточно выразительную картину той политической жизни Казанского университета, в которой А.А. Симолин принимал живое участие.

--------------------------------

<1> ГА РФ. Ф. 102. Оп. 116. Д. 24. Ч. 5. Л. 111.

<2> ГА РФ. Ф. 102. Оп. 241. Д. 59 - 28-А. Л. 14.

<3> ГА РФ. Ф. 102. Оп. 120. Д. 24. Ч. 5. Л. 90.

<4> Там же. Л. 49, 58, 93, 99 и др.

VI

Война и Февральская революция приводят общественную жизнь России в состояние лихорадочного движения. Отошедшая было на второй план политика вновь, как десятилетие назад, занимает в жизни А.А. Симолина большое, если не главное место. Революцию, свергнувшую самодержавие, он, как и большинство его коллег, принял и энергично взялся за политическую работу <1>. Партия народной свободы приняла решающее участие в первом Временном правительстве и, таким образом, несла ответственность за судьбы страны. Для нее наступило горячее, трудное и, как оказалось, "предпоследнее" время. Основные усилия КДП в период с марта по октябрь 1917 г. были направлены на то, чтобы при все нарастающей анархии "стабилизировать обстановку, создать условия для победоносного окончания войны и созыва Учредительного собрания" <2>. Партия, располагавшая, как считалось, лучшими умами страны, обратилась к испытанным методам. "Огромных масштабов достигла пропагандистская деятельность кадетов: в свет вышли сотни брошюр, были прочитаны тысячи лекций, кадетские агитаторы выезжали на фронт, встречались с ранеными в лазаретах, вели на собраниях и митингах многочасовые дискуссии с представителями других партий, устраивали концерты и театральные представления. Зеленые знамена кадетов развивались над клубами партий, мелькали в толпе демонстрантов. Кадеты наводнили политическую авансцену..." <3>. Для Симолина такого рода деятельность не была внове.

--------------------------------

<1> Весьма спорно категоричное утверждение историка Казанского университета, что университет, в лице профессуры, рассматривал Февральскую революцию "как зло, которого можно было избежать" (Корбут М.К. Указ. соч. Т. 2. С. 290).

<2> Политическая история России в партиях и лицах. М., 1993. С. 105.

<3> Там же. С. 104.

Казанская кадетская организация выдержала годы политического безвременья и к февралю 1917 г. сумела в основном сохранить свое влияние в губернии, городе и университете <1>. Одной из первых в Поволжье она возобновила активную работу в новых условиях. Уже в марте собирается Казанский комитет КДП, а в апреле А.А. Симолин на городском собрании избирается председателем обновленного Комитета. Прежде всего он стремится оживить работу кадетских организаций в учебных заведениях и в уездах казанских губерний. За полгода ему удается провести три губернских партийных съезда (июнь, август, октябрь) <2>.

--------------------------------

<1> См., напр.: Локтева А.Ю. Влияние политических партий России на студенчество Казани начала XX века: Автореф. дис. ... канд. ист. наук. Казань, 1995; Седугин В.И. Кадеты Поволжья в начале XX века (1905 - март 1917 гг.). Новомосковск, 1998.

<2> С марта по октябрь 1917 г. прошло четыре всероссийских съезда КДП.

На втором губернском съезде (29 - 30 августа) присутствовало более ста делегатов <1>. В отчете съезду (за время от 27 февраля) сообщалось, что городская кадетская организация насчитывает около 800 человек, в губернии работают 9 уездных организаций, в городе - две студенческие фракции, открываются партийная библиотека-читальня и поволжские агитационные курсы. В двух уездных городах основаны партийные клубы. В ряде уездов кадеты побеждали на выборах в органы местного самоуправления. По сообщениям делегатов из уездов, настроения интеллигенции благоприятны по духу для партии, "хотя многие еще хворают русским повальным социализмом".

--------------------------------

<1> Камско-Волжская речь. Казань. 1917. 6 сентября. N 193.

В октябре на выборах в Городскую думу кадеты проводят 30 своих кандидатов <1>. Избирается в гласные и А.А. Симолин, веривший, подобно одному из кадетских лидеров Н.И. Астрову, что городское и земское самоуправление, "общественная самодеятельность и только она служит залогом возрождения России" <2>. На третьем губернском съезде КДП Симолин делает доклад о выборах в Учредительное собрание <3>. Он значится третьим в списке кандидатов в Учредительное собрание от КДП по Казани (два первых кандидата не жили в Казани) <4>. Незадолго до выборов он выступает с лекцией "Действующее крестьянское земельное право", которую кадетское издательство "Благо народа" издает отдельной брошюрой. Реформа крестьянского землевладения и землепользования была для кадетов одной из самых острых и неотложных, так как "аграрный вопрос" они считали основной причиной русской революции. Эта статья Симолина, вероятно, в его жизни последняя на правовые темы, написана с предельной четкостью и ясностью - она имела своей задачей помочь реформаторам разобраться в действующем земельном праве. Напомним, что свою работу в кадетской партии А.А. Симолин начинал с составления воззвания "К крестьянам".

--------------------------------

<1> Большевики провели 22 человека, левые эсеры - 17 (Камско-Волжская речь. 1917. 12 октября. N 221).

<2> Юренев П.П. Николай Иванович Астров как общественный деятель и москвич // Астров Н.И. Воспоминания. Париж, 1941. С. 12.

<3> Камско-Волжская речь. 1917. 1 октября. N 221.

<4> Там же. 22 октября. N 230.

Между тем продолжались занятия в университете, хотя обстановка к ним не располагала. С первых чисел марта университет, как и в 1905 г., становится центром политической жизни города, местом проведения митингов и собраний не только студентов, но и "улицы". 2 марта Совет университета избирает А.А. Симолина в профессорский комитет "для постоянных сношений и работы с коалиционным студенческим комитетом, в целях возможно скорейшего успокоения студентов, урегулирования учебных занятий, изыскания и принятия мер к недопущению в университет посторонних лиц и вообще к устранению возможных эксцессов" <1>. Борьба с "улицей" и возвращение занятий в нормальное русло и составляли основное содержание работы профессорского комитета. Наряду с этим обострившаяся борьба партий заставляла вновь вернуться к столь дорогой для профессуры проблеме, как автономия университета. Помня опыт 1905 - 1907 гг., когда участие студентов в беспорядках нередко заканчивалось для них трагически, Симолин решительно выступает за изгнание политики из университетских стен <2>.

--------------------------------

<1> Цит. по: Корбут М.К. Указ. соч. Т. 2. С. 293.

<2> См.: Там же. С. 295 - 296.

VII

В Казани, как и во всех крупных городах, остро ощущалось нарастание нестабильности. В городе власть принадлежала Казанскому городскому комитету общественной безопасности (А.А. Симолин и еще два профессора были выбраны в комитет от университета), но он собирался плохо, основная масса обывателей оставалась равнодушной к политике. Казанские газеты писали об "абсентеизме" <1> населения, пророчили грядущий хаос. Кадетские авторы трезво оценивали положение и били тревогу: "...Перед страной два пути: один путь торжества большевизма и кровавой анархии и другой - торжества единения всех живых сил страны... Мрачная действительность открыла перед нами первый страшный путь" <2>. Известный казанский литератор-кадет Н.П. Гусев еще более трагичен: "Надо сказать правду - мы летим в пропасть. Не стоим на краю пропасти, а уже летим в нее". Над тотальным развалом, пишет он, царит ложь: "Если старый режим погиб от лжи, то продолжение ее... чрезвычайное, невероятное развитие ее мы видим сейчас, и это есть могущественнейший фактор контрреволюции, столкнувшей нас в пропасть <3>. В этой лжи, то приглашающей не доверять буржуазному правительству, то предъявлять ему требования, то зовущей делить имущество, то обещающей немедленное введение социального строя, и кроется та самая опасность контрреволюции; в ней и исходный пункт того наглого, неприкрытого грабежа государственного и общественного достояния, который развернулся сейчас пышным цветом. Эта же ложь развращает народ и общество. Для нас - для нашего поколения - не видится путей спасения. И мы будем вынуждены испить горькую чашу унижения и национального позора там, на дне этой пропасти". Спасение родины автор видит только в грядущих поколениях, в демократии "внеклассовой, внесословной, просвещенной знанием народного национального духа" <4>.

--------------------------------

<1> Абсентеизм - неучастие в общественной, гражданской жизни.

<2> Камско-Волжская речь. 1917. 7 сентября. N 194.

<3> Имеется в виду деятельность большевиков. После победы большевиков непримиримая З.Н. Гиппиус записывала: "Основа, устой, почва, а также главное, беспрерывно действующее оружие большевицкого правления - ложь" (Петербургский дневник. М., 1991. С. 116).

<4> Камско-Волжская речь. 1917. 10 августа. N 173.

Менее чем за неделю до октябрьского переворота появляется статья "Они готовятся" о предстоящем захвате власти большевиками: "Момент серьезен, и сейчас все, кому дорога Россия, должны позабыть все счеты и все обиды и сплотиться вокруг Временного правительства для нанесения решительного поражения большевизму" <1>. Но сплотиться не удалось, переворот состоялся. В биографии Симолина открылась последняя страница. К сожалению, она не полная - поиски документов и другой информации о последних двух годах жизни профессора-кадета не завершены <2>.

--------------------------------

<1> Там же. 19 октября. N 227.

<2> После смерти А.А. Симолина его жене передали дневник, который он вел в период революции и гражданской войны. Опасаясь за судьбу детей, она его сожгла.

VIII

За предшествовавшие годы А.А. Симолин имел возможность хорошо узнать большевиков, их методы борьбы и способы достижения целей и поэтому мог реально оценивать перспективу своего будущего при новой власти. По-видимому, он, как и многие представители нереволюционной интеллигенции, вынужден был в это время сделать очередной жизненный выбор: противостоять новой власти, попытаться сотрудничать с ней, пережидая кровавое время в профессорском кабинете, затеряться на далеких инородческих окраинах страны, как это делали дальновидные люди, или, наконец, оставить Россию. Любивший родину и не склонный к сервильным адаптациям, Симолин логикой убеждений, характера и обстоятельств оказался на первом пути.

Судьба сделала ученого-юриста участником событий, в которых последнее слово принадлежало силе, а не закону, дала ему возможность воочию увидеть разнузданную стихию революций и гражданской войны, ту стихию, от которой настойчиво, но так неуспешно пыталась удержать Россию его партия. Да и сам он старался делать все возможное, чтобы, как говорил на собрании в 1906 г., "в корне уничтожить всякую революцию".

Его старший современник И.А. Покровский, также цивилист-кадет и один из наиболее ярких поборников прав и свобод человеческой личности, писал в 1918 г. в статье "Перуново заклятье": "Классовая борьба вылилась в самую озлобленную ненависть ко всему, что "не с нами"... Так обрисовалась знаменитая отныне в истории "диктатура пролетариата": озлобление и ненависть составляют ее душу, разрушение - ее стихию, всеобщее рабство - ее результат. Нет никаких "прав", но и нет никакого "права": вместо последнего только "революционное правосознание" победителей, т.е. самый неприкрытый произвол" <1>. С "правосознанием" такого рода Симолин, человек левых убеждений, столкнулся вплотную и ни принять, ни оправдать его не мог. Теперь ему предстояло убедиться в правоте члена ЦК КДП Ф.Ф. Кокошкина, сказавшего в 1915 г., что Россия страна не кадетская <2>.

--------------------------------

<1> Вехи. Из глубины. М., 1991. С. 449 - 450.

<2> Протоколы Центрального комитета и заграничных групп Конституционно-демократической партии. 1915 - 1920 гг. М., 1998. Т. 3. С. 148.

Несмотря на переворот, оставалась еще какая-то надежда на Учредительное собрание. Выборы в него в Казани должны были пройти 12 - 14 ноября. 9 ноября появляется заявление Казанского комитета КДП <1>. Судя по ряду признаков (лексика, стиль и др.), его написал А.А. Симолин, по-видимому, отвечавший в Комитете за предвыборную кампанию. В заявлении говорится, что "со времен смутного времени никогда еще наша родина не была в таком ужасном положении" - неприятельские армии грозят Петрограду, а внутри страны "преступное стремление большевиков захватить всю власть в свои руки привело к гражданской войне: города обстреливаются собственными войсками, на улицах происходит резня, тысячи русских граждан гибнут от руки своих же братьев. В такое время единственной надеждой на умиротворение страны является созыв Учредительного собрания". Далее говорится, что в Казани создались условия, в которых вести предвыборную агитацию невозможно, - нельзя ни печатать списки кандидатов и воззвания, ни сноситься с ЦК, ни проводить митинги и собрания, которые разгоняются. "Никогда даже при старом режиме свобода граждан не была так подавлена, как сейчас!". Заявление требовало выборы по Казанской губернии отложить <2>.

--------------------------------

<1> Камско-Волжская речь. 1917. 9 ноября. N 234.

<2> Выборы в Учредительное собрание в Казани и Казанской губернии прошли 26 - 28 ноября.

Тем временем преследования кадетов в стране нарастали. 28 ноября Совет народных комиссаров принял декрет, объявлявший кадетов партией врагов народа и ставивший их вне закона. Сразу же в Петрограде начались аресты кадетских лидеров. В Казани в ночь на 30 ноября у А.А. Симолина, Н.П. Гусева, М.М. Хвостова, П.П. Набокова и других видных кадетов, а также в редакции "Камско-Волжской речи" прошли обыски. Результатов они не дали, никто арестован не был <1>. 14 декабря Постановлением Исполкома казанского Совета "Камско-Волжская речь" закрывается ввиду того, что "распространяет ложные клеветнические слухи и сведения, нервирующие население" <2>. Следом закрываются и другие газеты.

--------------------------------

<1> Камско-Волжская речь. 1917. 1 декабря. N 251; 2 декабря. N 252.

<2> Первый год пролетарской диктатуры в Татарии. Казань, 1933. С. 16.

Во второй половине ноября и в декабре Симолин участвует в заседаниях Городской Думы. Стремясь к конструктивной работе по налаживанию городского хозяйства, он в ряде случаев не занимает по отношению к разумным мерам (например, сбор теплых вещей для армии) непримиримой позиции только потому, что они исходят от большевиков <1>. Вместе с тем он решительно выступает против выплаты депутатам Думы вознаграждения ввиду "критического положения городской кассы". Кроме кадетов, все депутаты, в том числе большевики, проголосовали за вознаграждение <2>.

--------------------------------

<1> Камско-Волжская речь. 1917. 1 декабря. N 251.

<2> Там же. 1917. 16 ноября. N 240.

Университет в 1917/18 учебном году находился в тяжелом положении. 9 декабря Совет университета поддержал резолюцию Совета Харьковского университета, резко осуждавшую большевиков за захват власти накануне созыва Учредительного собрания. Занятия шли по старым программам. С наступлением холодов возникла проблема с отоплением, так как финансовое положение университета было "ужасным" <1>. Сменялись один за другим исполняющие обязанность ректора, никто не хотел брать ответственность на себя <2>. В университете царило настроение растерянности <3>.

--------------------------------

<1> Казанское слово. 1918. 19 января. N 5.

<2> Казанское слово. 1918. 15 мая. N 92.

<3> Сальникова А.А. Революционные потрясения: 1917 - 1922 гг. // Очерки истории Казанского университета. Казань, 2002. С. 149 - 151.

IX

В январе 1918 г. юридический факультет вновь избирает А.А. Симолина секретарем факультета на следующие четыре года <1>. После этого его имя не встречается ни в регулярных сообщениях из университета, ни в других газетных материалах. До августа 1918 г. он исчезает из всех доступных нам источников.

--------------------------------

<1> НА РТ. Ф. 977. Оп. 619. Д. 23. Л. 146.

По сведениям историка казанской ЧК, Г.Ш. Олькеницкий, председатель Казанской губернской ЧК, 4 февраля 1918 г. подписал сопроводительный документ, направляя "арестованных в Казани кадетов в Москву, в ВЧК" <1>. К сожалению, нам не удалось выяснить, кто из казанских кадетов находился в этой группе и какова была их дальнейшая судьба. В любом случае борьба с кадетами как с "ярыми врагами советской власти" "была одной из основных задач и для чекистов Татарии" <2>. Если нельзя ничего сказать о том, был ли Симолин среди тех, кого Олькеницкий отправлял в ВЧК, то его арест казанской ЧК ровно через полгода сомнений не вызывает. К этому времени в условиях разгоревшейся гражданской войны борьба большевиков с политическими противниками приняла характер беспощадного террора. 13 июля ВЦИК разрешил ВЧК применять "меру внесудебной репрессии - расстрел на месте" <3>. На Восточный фронт с большими полномочиями направляется член коллегии ВЧК М.Я. Лацис. Он приехал в находившуюся на военном положении Казань 27 июля и за 10 дней, до 7 августа, когда город был взят частями чехословацкого корпуса и Народной армии, развернул лихорадочную работу. Его приказ "усилить репрессии вдесятеро на всех наемников англо-французского капитала, правых эсеров, народников и кадетов" <4> не остался без последствий: в считанные августовские дни было арестовано около 60 "белогвардейцев и заговорщиков", начались расстрелы <5>. В эти дни был арестован и А.А. Симолин. О его пребывании в ЧК и освобождении существуют две версии - семейное предание и статья в газете "Новое Казанское слово".

--------------------------------

<1> Литвин А.Л. Первое дело казанских чекистов // Защищая революцию (Чекисты Татарии в первые годы советской власти. 1917 - 1922). Казань, 1980. С. 18.

<2> Там же. С. 15.

<3> Литвин А.Л. Первая фронтовая Чрезвычайная комиссия // Защищая революцию... С. 102.

<4> Первый год пролетарской диктатуры в Татарии. Казань, 1933. С. 104.

<5> Первый год пролетарской диктатуры в Татарии. Казань, 1933. С. 104; Литвин А.Л. Первая фронтовая Чрезвычайная комиссия // Защищая революцию. С. 111. Известный писатель, эсер М. Осоргин, оказавшийся в 1921 г. в Казани в ссылке, писал, что "казанская Чека прославилась кровавыми расправами" (Осоргин М.А. Времена. М., 1989. С. 137).

Согласно рассказу В.А. Симолина, сына А.А. Симолина, одному из авторов этой статьи, однажды ночью изможденный и оборванный отец внезапно появился дома, простился с женой и разбуженными детьми и, бросив тринадцатилетнему сыну: "Станешь большевиком - прокляну из гроба", исчез. В этой версии важен факт побега, который якобы был совершен группой арестованных.

Газетная статья называется "В Набоковском особняке" <1> и состоит из двух частей. Первая часть - "Перед расстрелом". "На холодных каменных стенах подвального помещения знаменитого отныне Набоковского особняка сохранилось несколько надписей. Это следы пребывания там заарестованных чрезвычайной охранкой. Надписи - жутко трогательные. Сделаны в большинстве второпях, дрожащей рукой... Как теперь выяснилось, на расстрел выводили по очереди. И эта очередь могла наступить для каждого в любой момент. "Прощай, милая Соня, нас убивают всех поодиночке. Пусть Вава помнит о смерти отца" <2>. "Простите все, нас убивают, мы умираем мужественно". Даже читая такие надписи, чувствуешь жуть. Далее приводятся еще несколько надписей. Подписано "---кий".

--------------------------------

<1> Новое казанское слово. 1918. 13 августа. N 4. В доме Набоковых, улица Гоголя, 28, помещалась казанская ЧК.

<2> Жену А.А. Симолина звали Софьей, сына - Владимиром (домашнее имя - Вава). По общему характеру надписи ее принадлежность Симолину очень вероятна.

Вторая часть - "Из личных воспоминаний" - гораздо пространнее. Описан подвал, латыши-чекисты. "Спустившись вниз, в первый момент не понял, что нахожусь среди "политических" и "белогвардейцев". Священник, акушерка, знакомый профессор, печальный старичок в серой накидке, юноша с книгой, татары, занятые чайниками и хлебом, чиновник с бутылкой молока - все они напоминали едущих по 3-му классу не то на пароходе, не то по железной дороге... Обычный вопрос к прибывающему: "Вы за что?"

- Да ни за что, а обвинение специальное: корректирование стрельбы с чехословацких пароходов...

- А вот батюшка попал за то, что осветил ночью крест своей церкви во время крестного хода, у профессора одним из серьезных поводов к аресту оказалась старая визитная карточка с баронским титулом, а вот тот, что кусает соломинку, - это дурачок, у него мания звонить в церковный колокол. Его обвиняют в сигнализации, а он твердит: "Звонил с разрешения пономаря".

Один возвращается с допроса радостный. Он освобожден. У многих вспыхивает надежда:

- Профессор, ведь вас тоже должны освободить с вашей карточкой и батюшку с крестом... и меня".

Стала слышна стрельба пулемета, латыши забеспокоились, забегали, но по-прежнему вызывали на расстрел. "Опять дверь настежь. В дверях латыш с приплюснутым черепом, высокий и вымуштрованный, как машина смерти... Сейчас не помню, кого вызывали. Помню движение в одной группе, помню звук поцелуя, потом хлопнувшая дверь и опять два коротких выстрела... Священник молился.

- Я об этом как-то мало задумывался, - ответил профессор на чей-то вопрос, верит ли он в бессмертие духа... Татары молились у стен, священник благословлял, целуя каждого. Пропала всякая условность, и люди целовались, впервые называя незнакомых на "ты".

Слышны взрыв снаряда, близкая очередь пулемета. На команду выходить никто не тронулся. Наконец, латыши бежали. "Ужас за появившуюся надежду охватил всех. Совсем тихо, только шум дождя. Чьи-то ноги мелькнули в окне. Смолкающие дальние голоса убийц. Через четверть часа вышел наверх. Молния разрывала небо. Его желтый неестественный цвет останется у меня в памяти на всю жизнь".

А.А. Симолина не успели расстрелять 7 августа. В этот день город оставили красные. Выдержки из этой статьи нам кажутся уместными: происходившее в набоковском подвале - один из несчетно повторявшихся по всей России ликов гражданской войны.

Газетная версия отличается от семейной прежде всего тем, что убегать, скрываться было уже не нужно, да и дело, скорее всего, происходило рано утром, полностью город был освобожден к полудню. Может быть, побег из ЧК, о котором вспоминал сын, - еще один, другой случай? Статья подписана инициалами А.С. Возникает мысль о том, что статья могла принадлежать самому Симолину (в статье фамилия его не названа, только - профессор с визитной карточкой). Кроме того, автор, выйдя из подвала, пробирается мимо Лядского сада, а Симолин жил на Лядской улице. Однако в статье чувствуется не свойственная правоведу образность, - стиль все-таки не его <1>.

--------------------------------

<1> В кадетских газетах Казани изредка попадаются статьи, авторство которых, скрытое за инициалами, с большой долей вероятности может быть приписано А.А. Симолину.

Газетную версию подтверждает и Ю.Н. Фармаковский: "За несколько дней до прихода в Казань чехов в августе 1918 года Александр Александрович был арестован большевиками и посажен в знаменитый Набоковский особняк, где благодаря счастливой случайности избежал расстрела" <1>.

--------------------------------

<1> Фармаковский Ю.Н. Памяти профессора А.А. Симолина // Русское дело. Иркутск. 1919. 25 декабря. N 36.

X

Ровно тридцать три дня в Казани держалась власть белых, точнее власть эсеровско-комучевская <1>. Ее первый приказ, изданный 7 августа, гласил: "город Казань и Казанская губерния объявляются под властью Комитета членов Учредительного собрания, имеющего временное пребывание в г. Самара. Городское и земское самоуправление последнего состава восстанавливаются, и им предписывается немедленно приступить к текущей работе" <2>. Первые дни в Казани царила эйфория. Уполномоченный Комуча В. Лебедев 12 августа рассылает циркулярно ликующую телеграмму: "Казань переживает исторический момент. Энтузиазм ее не имеет ничего равного. Ночные заседания Городской Думы, всех партий, рабочих организаций; при огромном подъеме вынесено решение одержать полную победу..." <3>. Для А.А. Симолина наступило страдное время. Он организует митинги и собрания, участвует в различных комитетах, отдает все силы на помощь и поддержку Народной армии, пишет статьи, выступает против самочинных расстрелов, мести большевикам и их сотрудникам. Девятимесячное пребывание под властью большевиков резко изменило настроение даже левой казанской профессуры. 16 августа Совет университета единогласно приветствует новое правительство.

--------------------------------

<1> Комуч - Комитет членов Учредительного собрания.

<2> Знаменский Н. Время чехов // Борьба за Казань: Сб. материалов о чехо-учредиловской интервенции в 1918 г. Казань, 1924. N 1. С. 129.

<3> ГА РФ. Ф. 749. Оп. 1. Д. 51. Л. 26.

При всех многочисленных обязанностях, вплоть до несения дежурств, организованных квартальными комитетами по месту жительства, основная и наиболее напряженная работа Симолина проходила в городской Думе. Дума собралась быстро - 9 августа, на третий день учредиловской власти. На первом заседании Симолин председательствует <1>, а 12 августа закрытым голосованием его выбирают председателем Думы (49 голосов "за", 5 - "против"; большевики за отсутствием не голосовали) <2>. Заседания проходили почти ежедневно и публично. Наряду с решением неотложных вопросов (помощь Народной армии, в том числе предоставление ей обоза, восстановление судебных органов и т.п.) приходилось обсуждать и вопросы о власти, о праве собственности и национализации, о жилищной политике и др. <3>. При этом А.А. Симолин, сохраняя свою независимость, иногда голосует не со своими однопартийцами-кадетами, а с эсерами и социал-демократами <4>.

--------------------------------

<1> Народное дело. Казань. 1918. 11 августа. N 3.

<2> Там же. 1918. 14 августа. N 5.

<3> Знаменский Н. Указ. соч. С. 160 - 162.

<4> Там же. С. 161.

21 августа возобновилось издание кадетской "Камско-Волжской речи", и А.А. Симолин печатает в ней четыре статьи. Эти статьи - итог не спокойного осмысления или анализа происходящих событий, но чувств и переживаний участника драматических перипетий последнего времени. При всей их торопливой злободневности они важны для понимания убеждений и нравственного облика А.А. Симолина. В статье "Борьба с большевизмом" <1> он пишет, что в случае военной победы над большевиками предстоит длительная и тяжелая борьба с большевизмом как психологическим явлением. "Большевизм - это тот яд, который глубоко проник в народную душу. Он состоит не в сочувствии к большевикам и Советской власти - такого сочувствия в народе в действительности не существует, - а в том глубоко развращающем влиянии, которое господство большевиков оказало на народную душу". Призывы к ожесточенной классовой борьбе "убивали в народе чувство законности и долга и на первое место выдвигали принцип личного экономического благополучия". В результате, признает автор, порыва для борьбы с советской властью в народных массах нет. Яд большевизма, пишет он далее, поразил и интеллигенцию, частью развращенную и купленную, частью запуганную. Для успеха борьбы с психологией большевизма "нужно разбудить в народе уснувшую любовь к родине, заставить его ценить отечество выше личных выгод и личной безопасности, укреплять всеми мерами чувство долга и законности, поднять мужество малодушных и отстранить от общественной деятельности бессовестных политиканов".

--------------------------------

<1> Камско-Волжская речь. 1918. 23 августа. N 2.

Во второй статье "Обезглавливание страны" <1> говорится о массовой гибели интеллигенции, прежде всего лучшей ее части, так как "худшие ее элементы сумели принять защитный цвет и успешно лавировали в эпоху революции". "Чувство ужаса и скорби, вызванные зверствами большевиков, особенно остры, когда в синодике погибших встречаешь имена людей близких и знакомых, когда читаешь о бойнях в Чебоксарах, Спасске, Свияжске..." Но дело не в личном горе, пишет Симолин, почти каждый потерял в последнее время кого-то из родных и друзей. "Дело сейчас в самой России, так как она теряет невероятно много - она теряет свою интеллигенцию, мозг страны..." Особенно тяжела для страны потеря провинциальной, уездной интеллигенции (земские врачи, акушерки, учителя, агрономы, судьи), несшей в народ знания и культуру. "Война и революция превратили Россию почти в пустыню", а культурные силы, необходимые для ее нравственного и экономического возрождения, бесчеловечно истребляются. Не обращавшийся ранее к языку ветхозаветных пророков, Симолин заканчивает статью проклятием тех, кто бросил "проповедь звериной классовой борьбы в народные массы... кто научил народ видеть в интеллигенции своего врага и вызвал эту бесчеловечную братоубийственную бойню!" Так проклинать мог человек, потерявший близких и увидевший разрушение всего того, что любил и ради чего работал.

--------------------------------

<1> Камско-Волжская речь. 1918. 28 августа. N 6.

В статье "Интеллигенция и армия" <1> он призывает интеллигентную молодежь идти в армию и защищать себя и свои семьи от большевистских расстрелов, а всю интеллигенцию - принять участие в воспитании солдат, в поднятии престижа воинской службы, в строительстве на новых основах сильной армии, без которой невозможно ни возрождение России, ни сохранение ее суверенитета.

--------------------------------

<1> Там же. 1918. 1 сентября. N 9.

В статье "На суд общества" <1> Симолин в ответ на раздававшиеся призывы к властям судить лиц, сотрудничавших с большевиками из страха или корыстных побуждений, отвергает этот путь, считая достаточным наказанием осуждение приспособленцев судом общественного мнения. Вместе с тем он критикует моральную неразборчивость части людей своего круга, беспринципную переметчивость тех, кто ухитряется получать "хорошо оплачиваемые места и при Керенском, и при большевиках". Присущая русскому образованному обществу снисходительность к слабостям и порокам "своих" снижает способность к сопротивлению силам, ведущим Россию к гибели. Кроме того, "это не гуманность, а отсутствие брезгливости и чувства собственного достоинства". В том, что за все происходящее в стране ответственность с властью делят общество и интеллигенция, Симолин был убежден всегда и взглядов своих не менял. За последнюю статью он позднее был назван "гуманным кадетом" <2>: в отличие от меньшевиков и других "представителей мелкой буржуазии", требовавших расправы с большевиками, он выступил, "как ни странно это покажется, успокоителем разбушевавшейся вновь стихии мести и крови..." <3>.

--------------------------------

<1> Там же. 7 сентября. N 14.

<2> Знаменский Н. Указ. соч. С. 176.

<3> Там же. С. 179.

Нельзя не видеть присутствия духа и настоящего мужества у гражданского человека: Красная Армия стояла у стен города, и статьи, в которых большевики проклинались как кровавые губители России, появлялись накануне падения Казани.

В цитированной выше статье "Борьба с большевизмом" А.А. Симолин писал, что борьба за Казань - это "последняя битва с большевиками. Что это последний и решительный бой, в этом я лично не сомневаюсь. Если советские войска под Казанью потерпят поражение, дни Советской власти в России сочтены - она быстро сама собой исчезнет. Если... большевикам удастся вновь занять Казань, то... потребуется много времени и труда, чтобы можно было снова попытаться их свергнуть". Точно так же думали Ленин, Троцкий и другие советские вожди - под Казанью, на Восточном фронте, решалась судьба революции. Ленин слал телеграммы, Троцкий, сидя в Свияжске, жесткой рукой создавал боеспособную армию, вводя, кажется, впервые в Красной Армии, для частей, бегущих с поля боя, децимацию (от лат. decem - десять, казнь каждого десятого) <1>. 10 сентября Казань пала. 31 августа А.А. Симолин последний раз ведет заседание городской Думы <2>, а затем вместе с добровольной дружиной отправляется к Волге на Устье защищать Казань <3>. В предыдущие дни он не раз призывал молодых мужчин идти в армию и народные дружины. Теперь его слова обретали серьезность и достоинство личного примера.

--------------------------------

<1> Лацис М.Я. Четыре месяца в Казани и под Казанью // Борьба за Казань. Казань, 1924. С. 5 - 13.

<2> Народное дело. Казань. 1918. 3 сентября. N 19. Чрезвычайное заседание городской Думы под председательством М.С. Венецианова, состоявшееся 8 сентября, обсуждало возможность обороны города дружинниками (Камско-Волжская речь. 1918. 9 сентября. N 16).

<3> Фармаковский Ю.Н. Указ. соч.

XI

После поражения белых А.А. Симолин не смог зайти в город и проститься с семьей. Возможно, один из тех, кто был с ним рядом в эти дни, вспоминал позднее: "На горе на минуту я остановился. Оглянулся. Под горой на многие версты молочно-розовым морем стлался туман. А за ним на горе во всем своем блеске, во всей своей красоте надо мной в последний раз показалась Казань. Белая громада университета на горе, красная Богоявленская колокольня, старинный Петропавловский собор, розовая кремлевская башня, Спасский собор и - совсем далеко - островерхая башня Сююмбеки. Тысячи домов показались. Тысячи крыш сверкнули на солнце. Тысячи мыслей и воспоминаний с молниеносной быстротой пронеслись в голове. Я не выдержал и заплакал... Прости, Казань, прости, о родина! Впереди бесконечной лентой вилась усеянная пешеходами дорога" <1>. Симолин навсегда расстался с любимыми - семьей, Казанью, университетом и Волгой.

--------------------------------

<1> Наша армия. Омск. 1919. 7 октября. N 11.

Один за другим города Сибири с помощью чехословацкого корпуса освобождались от советской власти и наполнялись беженцами с запада, главным образом с Поволжья. "В расселении беженцев из Урала и Поволжья по Великой Сибирской магистрали можно было усмотреть некий закон. Все государственно мыслящее оседало в Омске, в порядке постепенного прибытия. Вот почему бразды правления и в Правительстве и в общественности приняли, по преимуществу, Казань, Самара, чуть позже Пермь" <1>.

--------------------------------

<1> Иванов В. В гражданской войне: Из записок омского журналиста. Харбин, 1921. С. 17.

Великий исход состоялся из Казани. Ее покинуло несколько десятков тысяч человек. Красные вошли в пустой город. "Вся белогвардейски активная часть и даже сочувствующие им ушли из города... И Чрезвычайной комиссии, и Трибуналу пришлось почти бездействовать", - писал Лацис <1>. Да, Казань опустела, но Лацис говорит неправду, когда утверждает, что из профессуры университета "уехало несколько человек" <2>.

--------------------------------

<1> Лацис М.Я. Указ. соч. С. 13.

<2> Там же. На самом деле более ста преподавателей и профессоров (Сальникова А.А. Указ. соч. С. 154). Только к Томскому университету было прикомандировано 43 человека (ГА РФ. Ф. 320. Оп. 3. Д. 50. Л. 14).

Началась деградация одного из лучших учебных заведений страны. В цитировавшихся выше воспоминаниях М. Осоргин писал: "Теперь я был частым гостем в стенах этого университета, хотя большинство его лучших профессоров ушло вслед за чехословаками в Сибирь; дальше их путь - на Дальний Восток, в Китай, в Японию, оттуда океанами в места русского рассеянья - в Америку, в Австралию, черт знает куда и зачем, а кто мог - в Европу. Великий исход... гигантская чепуха. Оставшиеся робки, запуганы, бесцветны и уже уступают место людям большой воли и малой грамотности, "красной профессуре", путающей науку с политикой, труды великих с пропагандными брошюрками" <1>.

--------------------------------

<1> Осоргин М.А. Указ. соч. С. 141.

Симолину удалось добраться до Томска в конце сентября. В переполненном беженцами городе он нашел приют у профессора Томского университета С.М. Тимашева, мужа свояченицы. Позднее, после смерти Симолина, к сестре из ставшей опасной Казани перебралась и жена с детьми <1>.

--------------------------------

<1> Предварительно им пришлось побывать в заложниках. Но командовавший расстрелами "латыш" (председатель, с 15 ноября 1918 г., казанской ЧК К.М. Карлсон) отпустил их, сказав, что белые не тронули его семью (рассказ В.А. Симолина).

30 сентября юридический факультет Томского университета рассмотрел (по предложению ректора от 23 сентября) вопрос об обеспечении преподавания по кафедре гражданского права и обратился к министру народного просвещения Временного Сибирского правительства с просьбой командировать А.А. Симолина исполняющим обязанности профессора по этой кафедре. Необходимым условием факультет поставил чтение лекций Симолиным в течение всего 1918 - 1919 учебного года <1>. В Томском университете оказываются многие знакомые и друзья Симолина, профессора-беженцы: М.М. Хвостов, Б.Е. Будде, В.А. Рязановский, муж еще одной его свояченицы А.Н. Казем-Бек и даже старый противник - В.Ф. Залеский.

--------------------------------

<1> ОГУ "ГАТО". Ф. 102. Оп. 9. Д. 542. Л. 3. Имелась в виду возможность возвращения Симолина в свой университет в случае освобождения Казани.

Симолин читает гражданское право третьему курсу, 6 часов в неделю. Но вскоре одно за другим следуют два назначения: исполняющим обязанности председателя Юридического совещания <1>, а 27 ноября А.В. Колчак подписывает указ о назначении А.А. Симолина старшим юрисконсультом Юрисконсультской части при Совете Министров и Верховном правителе <2>. Теперь, выполняя условия факультета, ему придется делить свое время между Томском и Омском. Вероятно, в первых числах декабря он все-таки перебирается в Омск, наезжая в Томск для чтения лекций.

--------------------------------

<1> ОГУ "ГАТО". Ф. 102. Оп. 9. Д. 542 б. Л. 12.

<2> ГА РФ. Ф. 176. Оп. 2. Д. 131. Л. 100; Правительственный вестник. Омск. 1918. 14 декабря. N 14.

XII

Юридическое совещание занималось разработкой вопроса о высшем судебном органе в белой Сибири. В его работе чрезвычайно большую роль играл энергичный В.А. Рязановский, подготовивший положения о Высшем Сибирском суде <1>. Еще в конце сентября Томский университет предлагает А.А. Симолина, в числе других кандидатов, в члены этого суда <2>. Суд предполагалось открыть в Томске 15 октября 1918 г. Однако потом было решено создать при колчаковском правительстве Временные присутствия Правительствующего сената <3>. Функции Юридического совещания были переданы Юрисконсультской части.

--------------------------------

<1> ГА РФ. Ф. 192. Оп. 1. Д. 26.

<2> ГА РФ. Ф. 4369. Оп. 5. Д. 69. Л. 2, 2 об.

<3> ГА РФ. Ф. 192. Оп. 1. Д. 66. Л. 1 - 9.

10 декабря 1918 г. Симолин принимает дела Юрисконсульской части. Под его началом были его товарищи по Казани М.С. Венецианов, И.А. Антропов, Ю.Н. Фармаковский и др., всего около 20 человек. Юрисконсульство проводило юридическую экспертизу различных правительственных документов (сохранились и некоторые заключения Симолина) <1>. Начинал новую службу Симолин с любимого кадетского дела - создания при Юрисконсультской части небольшой библиотеки специальной литературы <2>.

--------------------------------

<1> ГА РФ. Ф. 176. Оп. 6. Д. 1. Л. 89; ГА РФ. Ф. 176. Оп. 6. Д. 1146. Л. 3 - 7.

<2> Там же. Л. 92, 107.

24 декабря 1918 г. А.А. Симолин приказом Верховного правителя назначается сенатором Гражданского кассационного департамента Правительствующего сената <1>. В связи с этим 13 января 1919 г. он сдает все дела по юрисконсульству своему преемнику <2>.

--------------------------------

<1> Правительственный вестник. Омск. 1919. 12 января. N 42. Должность сенатора соответствовала гражданскому чину III класса, и, таким образом, Симолин стал тайным советником.

<2> ГА РФ. Ф. 176. Оп. 6. Д. 1160. Л. 57.

Торжественное открытие Временных присутствий Сената состоялось 29 января 1919 г. Сенаторы были приведены к судейской присяге, а затем приняли присягу у А.В. Колчака и министров. Симолин не присутствовал на этом акте, так как, по-видимому, читал лекции в Томске. Заседания Гражданского департамента начались 6 февраля; в заседании 20 февраля Симолин был приведен к присяге: он поклялся Богом "хранить верность Державе Российской, исполнять свято законы Государства Российского, творить суд по чистой совести без всякого в чью-либо пользу лицеприятия и поступать во всем соответственно званию, мною принимаемому..." и в удостоверение клятвы целовал крест и Евангелие <1>.

--------------------------------

<1> ГА РФ. Ф. 3907. Оп. 2. Д. 1. Л. 3.

Судя по сохранившемуся журналу судебных заседаний Гражданского кассационного департамента, с 5 марта по 15 октября А.А. Симолин выступал докладчиком по делам 117 раз, чаще, чем другие сенаторы <1>.

--------------------------------

<1> ГА РФ. Ф. 3907. Оп. 2. Д. 4. Л. 1 - 61.

Мысли о Казани и оставшейся там семье не оставляли Симолина. В Омске собралось около тысячи семей казанских беженцев, на каждом шагу он встречал своих товарищей по гимназии, по университету, по кадетской партии, по казанской Думе. Где-то в колчаковских войсках сражался (и вскоре погиб) его брат Николай, военный инженер, при штабе служил младший брат Владимир, в колчаковской столице находились и другие родственники. 16 апреля 1919 г. Симолин обратился к Министру внутренних дел с просьбой разрешить членам казанской городской Думы и Городской управы, которых собралось немало, возобновить свою деятельность в Омске. Просьбу он объяснял необходимостью заранее подготовиться к восстановлению городского хозяйства и снабжению населения продовольствием сразу же после освобождения города. Для этого органы городского самоуправления должны "сконструироваться" уже сейчас, дабы заранее "сноситься с Правительством относительно нужд населения" <1>.

--------------------------------

<1> ГА РФ. Ф. 1700. Оп. 5. Д. 41. Л. 31, 31 об.

В Омске Симолин продолжал и свою преподавательскую деятельность в качестве профессора и декана экономического факультета Омского политехнического института <1>.

--------------------------------

<1> Позднее - Сибирский институт сельского хозяйства и промышленности (ГА РФ. Ф. 176. Оп. 6. Д. 935. Л. 1, 2, 28 - 33). Найти приказы о назначении Симолина профессором и деканом этого института с запутанной историей нам не удалось.

Омский сенатор не прекратил участия, во всяком случае первое время, и в партийной деятельности. Так, он, сохраняя интерес к муниципальным проблемам, председательствует на совещании кадетов, посвященном восстановлению нормальной жизни в местностях, освобождаемых от большевиков <1>. На перевыборном заседании Восточного отдела ЦК КДП 24 декабря 1918 г. председателем избирается самарский земский деятель А.К. Клафтон. Симолина выдвигают вторым товарищем (заместителем) председателя (первый - В.А. Жардецкий), но за его отсутствием избрание откладывается до следующего заседания <2>. Возможно, А.А. Симолин отказался от этого поста, так как никаких сообщений о его избрании в газетах не последовало. На состоявшейся 20 - 21 мая 1919 г. конференции кадетской партии при переизбрании Восточного отдела ЦК в него вошли от казанских кадетов Ю.Н. Фармаковский, П.П. Набоков и еще двое, Симолин не избирался <3>. Не исключено, что он вообще решил отойти от партийных дел. Могли не сложиться отношения и с руководителями Восточного отдела ЦК Клафтоном и Жардецким, склонными к чрезмерному красноречию. Но от поста председателя омского Юридического общества, созданного по его инициативе в марте 1919 г., А.А. Симолин не отказывается <4>.

--------------------------------

<1> Сибирская жизнь. Омск. 1918. 13 декабря. N 102.

<2> Там же. 1918. 26 декабря. N 112.

<3> Съезды и конференции Конституционно-демократической партии. М., 2000. Т. 3. Кн. 2: 1918 - 1920 гг. С. 125.

<4> Правительственный вестник. 1919. 18 марта. N 93; Наша заря. Омск. 1919. 9 апреля. N 76.

С лета 1919 г. колчаковские войска стали терпеть поражения, обстановка в белом стане постоянно ухудшалась. Пыльный Омск, набитый до отказа беженцами, военными и чиновниками, терзаемый сыпным тифом, все время пребывал во власти тревожных слухов. Находившийся в Омске генерал А. Будберг рисует в дневнике удручающую картину бездарности, борьбы мелких самолюбий, своекорыстия в окружении адмирала-идеалиста. 7 июня 1919 г. он записывает: "...медовые дни омской власти, несомненно, прошли, и надвигаются грозные времена". И далее: "Среди этого смрада, как редкие зубры, мочалятся малочисленные могикане старой, честной, добросовестной России, рыцари долга, подвига и самоотвержения" <1>.

--------------------------------

<1> Будберг А. Дневник белогвардейца. М., 2001. С. 111, 112.

Трудно сказать, верил ли Симолин в это время в победу над большевиками. Он, конечно, знал об ошибках и злоупотреблениях представителей омской власти, о самоуправстве и бессмысленной жестокости некоторых военачальников (так называемая атаманщина). Казанский правовед принадлежал к числу бескорыстных сотрудников адмирала, тех омских юристов, которые пыталась придать военному режиму характер законной и правосудной власти. Бежать с этого корабля, когда он начал тонуть, Симолин считал для себя предосудительным, невозможным - вероятно, он решил разделить с ним его судьбу до конца. Легко представить также, что ему импонировал рыцарственный Колчак <1>.

--------------------------------

<1> Многие своевременно бежали из Омска на Дальний Восток или в Харбин.

В июле в Омск приезжал его старый товарищ по университету и кадетской партии, историк М.М. Хвостов. Он читал цикл лекций "Великая французская революция и революция 1917 - 1918 гг. в России" <1>. Между двумя революциями Хвостов находил много общего: основной вопрос обеих революций - землепользование; обе страны - абсолютные монархии; в обеих странах законы о местном самоуправлении - фикция; "и там и здесь наблюдается склонность не к конкретной работе, а к абстрактному мышлению, далекому от действительности". Далее - террор тут и там, общее между якобинцами и большевиками и т.п. Различие историк видел в том, что во Франции была идея родины и создание армии было делом национальным, у нас же "господствует лозунг интернационала". Вероятно, Симолин и Хвостов встречались и обсуждали положение дел в стране, вспоминали Казань.

--------------------------------

<1> Наша Заря. Омск. 1919. 29 июля. N 162.

В это же время накануне краха белой власти А.А. Симолин выступил с обширной статьей "О судьбах русской высшей школы" <1>. За полгода до смерти он написал о том, что считал самым важным в своей жизни. Когда все кругом в очередной раз рушилось, ему, наверное, захотелось почувствовать под ногами твердую и безусловную опору, свое профессиональное дело.

--------------------------------

<1> Наша Заря. N 125, 132, 138.

Красная Армия вошла в город 14 ноября. Эвакуация проходила тяжело. А.А. Симолин почему-то эвакуировался не с Сенатом, а позднее, с институтом, в котором преподавал. Вероятно, в страшной тесноте переполненного поезда, находившегося в пути больше месяца в условиях жестоких сибирских морозов (до минус сорока градусов в первых числах декабря), или сразу же по приезде в Иркутск А.А. Симолин заразился сыпным тифом. Умер он 23 декабря, на десятый день по прибытии, на руках своей племянницы Анны Николаевны Симолиной. Тиф избавил его от расстрела, в лучшем случае - от бегства и эмиграции. На следующий день после его смерти в предместье Иркутска вспыхнул эсеровский мятеж <1>.

--------------------------------

<1> В день прибытия Симолина в Иркутск в Харбин отбыл товарищ его молодости, бывший управляющий делами и министр юстиции колчаковского правительства Г.Г. Тельберг. Через два месяца после смерти Симолина в Томске тоже от сыпного тифа скончался историк М.М. Хвостов.

В составленной современным историком "Иркутской летописи" под 23 декабря 1919 г. значится: "Скончался приехавший из Омска 14 декабря специальным поездом со студентами Сибирского института сельского хозяйства и промышленности декан экономического факультета, доктор юридических наук, профессор, специалист по гражданскому праву, молодой талантливый ученый Александр Александрович Симолин. Отпевание покойного состоялось в Благовещенской церкви 26 декабря в 9 часов утра, вынос тела на Иерусалимское кладбище в 13 часов. На панихиде и проводах покойного присутствовали студенты Сибирского института сельского хозяйства во главе с ректором, профессором В.Т. Шевяковым, профессора Иркутского университета, выпускники Казанского университета М.М. Агарков, В.П. Доманжо и Г.Ю. Маннс" <1>. Могила Симолина не сохранилась, как и само кладбище - в 1957 г. на его месте был разбит парк <2>. Уже в советском Иркутске вышел сборник трудов преподавателей Иркутского университета. Профессора-юристы М.М. Агарков и В.А. Рязановский не побоялись посвятить свои статьи памяти колчаковского сенатора - своего учителя и друга <3>.

--------------------------------

<1> Иркутская летопись 1661 - 1940 гг. / Сост. Ю.П. Колмаков. Иркутск, 2003. С. 386 - 387.

<2> Гаращенко А. Мир праху твоему, иркутянин // Земля иркутская. 1996. N 5. С. 41. В статье А.А. Симолин назван учителем "целого ряда профессоров и преподавателей Иркутского университета".

<3> Сборник трудов профессоров и преподавателей Государственного Иркутского университета. Отдел I. Науки гуманитарные. Вып. I. Иркутск, 1921.

* * *

Александр Александрович Симолин сформировался в сложное для России время. Это время можно назвать и чеховским, и декадентским, и предреволюционным. Как человек своей среды он, вероятно, разделял многие ее заблуждения и предрассудки. Однако здоровая, в широком смысле - народническая ("волжская") - традиция и русская литература уберегли его и от сословного эгоизма, и от петлистых дорог, сделали для него императивом, нравственным долгом искреннее служение общественным интересам, своей стране. Обладая характерными чертами русского интеллигента, он был лишен интеллигентской расслабленности и аморфности, обломовского "недеяния" и отвлеченного рудинского красноречия - недостатков, которыми русскую интеллигенцию так часто попрекали. Как уже говорилось, А.А. Симолин взял эпиграфом к магистерской диссертации строки из рассказа А.П. Чехова. Судя по семейным преданиям и сохранившимся фотографиям, родственники и близкие знакомые А.А. Симолина, весь круг его общения очень напоминали среду и героев чеховских пьес. Было даже внешнее сходство между ними и актерами старого МХАТ, игравшими в "Дяде Ване" или "Трех сестрах". Возможно, какими-то качествами этих людей обладал и казанский профессор. Но безволия и безответственности чеховских персонажей у него не было. Стрежень его личности, вероятно, заключался в убеждении, что жизнь в России можно сделать лучше и справедливее без пролития крови, энергией и доброй волей постепенного и терпеливого культурного созидания. На этом пути для него не существовало "малых дел", и он не жалел сил для осуществления этой цели. Вместе с тем А.А. Симолин был мягким человеком. Вот что пишет о нем его друг В.А. Рязановский: "Привлекательны были и личные качества А.А. Несмотря на свои научные заслуги, титул и занимаемое положение, А.А. был чрезвычайно скромен, прост и приветлив в обращении. Добрый, готовый оказать помощь нуждающимся в ней (и помогавший многим), терпимый к чужим мнениям и уступчивый, А.А. был вместе с тем стоек в вопросах принципиальных. И здесь его слово не расходилось с делом, что заставляло уважать его. Всегда спокойный, бодрый, с верой в лучшее будущее, он вселял бодрость в других. Воспитанный, общительный и приветливый, он привлекал к себе всех, знавших его. И печальная весть о его смерти будет печалью для многих и многих: товарищей, многочисленных учеников, общественных и судебных деятелей и просто знакомых. Любящий семьянин, А.А. оставил в Казани жену и двоих детей и страшно тосковал о них. И не раз он говорил мне: вернуться в Казань, найти жену и детей здоровыми, поселиться там, читать лекции в университете - и больше мне ничего от жизни не надо" <1>. Другой его товарищ и ученик Ю.Н. Фармаковский коротко сказал о том же: "Для всех, знавших покойного Александра Александровича, личность его представляется образцом высокой гражданской честности и стойкости, соединившихся с высшей степени мягким и внимательным отношением к людям" <2>.

--------------------------------

<1> Свободный край. Иркутск. 1919. 25 декабря. N 408.

<2> Русское дело. Иркутск. 1919. 25 декабря. N 36.

Наибольшее осуждение у Александра Александровича Симолина вызывали приспособленцы, перевертыши, перебежчики. Сам он выстоял свою жизнь в одном стане, на каменистой, но своей "почве". Русская история испытала на прочность его характер и его убеждения, и он выдержал это испытание со спокойным достоинством. Помогали ему в этом любовь к родине и, быть может, девиз родового дворянского герба "Свободный и верный".

11 июля 2005 г. Москва

Печатается по: Симолин А.А.

Возмездность, безвозмездность, смешанные договоры

и иные теоретические проблемы гражданского права

(сер. "Классика российской цивилистики").

М., 2005. С. 7 - 47.

В.С. ЕМ