Раздел 3. Проблемы развития гражданско-правового статуса

Юридических лиц

Е.А. Суханов

Очерк сравнительного корпоративного права

Суханов Е.А., доктор юридических наук, профессор, заслуженный деятель науки РФ, заведующий кафедрой гражданского права юридического факультета МГУ.

1

Одно из центральных направлений развития современного российского законодательства составляет совершенствование гражданско-правового статуса юридических лиц. Это обстоятельство отчетливо подтвердило обсуждение проекта новой редакции Гражданского кодекса РФ (ГК), разработанного в 2010 г. на основе Концепции развития гражданского законодательства Российской Федерации, которое в значительной мере свелось к дискуссии относительно обновления гл. 4 ГК (в том числе при его согласовании в правительственных органах). Существо выдвигавшихся при этом возражений составили предложения о закреплении особого положения акционерных обществ, развитии их статуса вплоть до возможности появления новых организационно-правовых форм хозяйственных обществ, якобы остро необходимых для создания в стране благоприятного для предпринимателей, особенно зарубежных, инвестиционного климата. Таким образом, вопрос о состоянии и направлениях развития отечественного корпоративного права вновь, как и в начале 90-х годов прошлого века, возник на законодательном, а не только на теоретическом уровне.

Между тем в современном отечественном правоведении, при весьма широком использовании категорий "корпорация", "корпоративное право", "корпоративные отношения", отсутствует общепринятый подход к раскрытию их содержания и места в системе правового регулирования. Названная выше Концепция и разработанный на ее основе законопроект предложили законодательно закрепить корпоративные отношения в качестве особой, самостоятельной группы однородных отношений, регулируемых гражданским законодательством и составляющих его предмет, а также соответствующее этому деление юридических лиц на корпорации и некорпоративные (унитарные) организации <1>. Иными словами, речь идет о законодательном признании корпоративного права составной частью (подотраслью) гражданского права. Такой подход немедленно вызвал возражения, основанные на теоретических сомнениях относительно гражданско-правовой природы корпоративных отношений, а также их содержания и системы. Стало очевидным, что понятие и содержание корпоративного права и корпорации нуждаются в дополнительном обосновании и изучении, в том числе применительно к особенностям российского правопорядка.

--------------------------------

<1> Концепция развития гражданского законодательства Российской Федерации / Вступ. ст. А.Л. Маковского. М., 2009. С. 25, 48 - 49.

С этой точки зрения следует прежде всего отметить, что с корпоративным правом у нас фактически произошло то же, что и с вещным правом: обе эти категории оказались непригодными и ненужными в условиях "планового социалистического хозяйства", а потому и были преданы практически полному забвению в научно-теоретических разработках советского времени. В плановой экономике объективно господствовали юридические лица унитарного типа - предприятия и учреждения, основанные на государственной собственности (или на иных формах общественной, т.е. публичной, собственности) и сами не являвшиеся собственниками закрепленного за ними имущества. Корпорации были тогда представлены всего двумя видами юридических лиц: кооперативами (производственными - колхозами, низовыми звеньями "потребкооперации", артелями старателей и потребительскими - жилищными, дачными, гаражными, садоводческими товариществами и т.п.) и общественными организациями (объединениями) граждан (профессиональными и творческими союзами, объединениями (обществами) по интересам и т.п.) и не играли сколько-нибудь значительной экономической роли <1>.

--------------------------------

<1> Относительно важное значение имели сельскохозяйственные производственные кооперативы - колхозы, статус которых юридически составлял предмет особой отрасли права - колхозного права, а экономически во многом был аналогичен статусу государственных предприятий (что и послужило в начале 90-х годов прошлого века основанием для юридически абсурдной приватизации их имущества путем их преобразования в хозяйственные общества).

Необходимо подчеркнуть, что унитарное производственное предприятие как юридическое лицо, созданное и полностью финансируемое единственным учредителем и собственником его имущества - государством, по самой своей природе не рассчитано на привлечение сторонних инвестиций (с предоставлением инвестору доли участия, в том числе в управлении организацией, и возможности выхода из нее путем отчуждения своей доли). Поэтому преобладающее использование этой разновидности юридических лиц исключает экономическую необходимость в появлении коммерческих корпораций (хозяйственных обществ). Последние, напротив, господствуют в основанной на частной собственности экономике рыночного типа, классическим разновидностям которой вообще неизвестны унитарные юридические лица, предназначенные для предпринимательской деятельности.

Подобно тому как национализация земли привела к неизбежному законодательному отказу от понятий недвижимости и вещного права, постепенно сведя последнее к праву собственности, национализация имущества производственного назначения столь же неизбежно привела к появлению государственных предприятий в качестве самостоятельных юридических лиц - субъектов, а не объектов права (каковыми они являются в "нормальных", рыночных условиях). Их последующее господство обусловило исчезновение основных видов корпораций (хозяйственных обществ и товариществ) и соответствующих им институтов корпоративного права, которое в конце концов было сведено к попыткам создания очередной правовой отрасли - кооперативного права <1>.

--------------------------------

<1> См. подробнее: Кооперативное право: понятие и становление: "Круглый стол" участников Всесоюзного совещания заведующих кафедрами юридических дисциплин // Вестник Московского университета. Серия "Право". 1989. N 3; Кооперативное право: Учебное пособие / Под ред. А.А. Собчака, В.Ф. Яковлевой, Н.Д. Егорова. СПб., 1992.

Вместе с тем следует отметить имевшуюся в тогдашней отечественной литературе достаточно глубокую теоретическую разработку внутрикооперативных отношений (главным образом в жилищно-строительных кооперативах), в ходе которой они были признаны гражданско-правовыми отношениями членства, состоящими из членско-организационных (неимущественных), "членско-паевых" (имущественных) и членско-жилищных (по использованию кооперативного имущества членами кооператива) правоотношений <1>. Таким образом, исследование корпоративных отношений фактически имело место и в советское время, хотя оно и было по необходимости сведено к изучению отношений членства в кооперативах (подобно тому, как исследование вещно-правовых отношений было тогда ограничено рамками права собственности).

--------------------------------

<1> См. особенно: Гендзехадзе Е.Н. Жилищно-строительные кооперативы в городе и селе. М., 1976. С. 51 - 59; Кооперативное право: Учебное пособие. С. 130.

Отрицательным последствием этой ситуации стало не только полное теоретическое забвение основных постулатов корпоративного права, но и последовавшее уже в современном отечественном правопорядке бессистемное регулирование статуса корпораций с помощью разнородных категорий и институтов, заимствованных из чужеродных правопорядков, а также безграничное развитие законодательного статуса различных общественных организаций граждан (по сути некоммерческих корпораций), приведшее к появлению в этой сфере нескольких десятков якобы самостоятельных видов таких юридических лиц. В действительности же все эти последние представляют собой крайне незначительно отличающиеся друг от друга разновидности единого, классического и исторически одного из наиболее древних видов корпораций - союза (Verein), общие нормы о котором отсутствуют в действующем законодательстве.

Что касается современных отечественных теоретических разработок в этой области, то необходимо признать, что в целом новое поколение отечественных исследователей, принципиально отвергая подходы прежнего правопорядка, в силу ряда причин не смогло обратиться к классическим (европейским) подходам к пониманию корпоративного права, а либо в той или иной форме воспроизводит американские взгляды (господствующие в отечественной экономической литературе и отчасти в действующем законодательстве), либо пытается изобретать собственные теории, основываясь на формально-логических рассуждениях и критике "коллег по цеху". Иллюстрацией этого положения могут служить предпринимаемые ими попытки определения понятия (предмета) корпоративного права.

Так, предлагается считать, что "корпоративное право регулирует создание, деятельность и прекращение корпораций" в их частноправовых и публично-правовых аспектах <1>. Но ведь "деятельность корпораций" регулируется отнюдь не только корпоративным правом; последнее в первую очередь определяет внутреннюю организацию, управление корпорациями, но вместе с тем регулирует такие важнейшие аспекты их внешней деятельности, как представительство перед третьими лицами и ответственность перед кредиторами. В предложенном же определении заметно влияние американских подходов, в соответствии с которыми корпоративное право регулирует не столько статус организаций, сколько организацию предпринимательской деятельности в форме корпораций.

--------------------------------

КонсультантПлюс: примечание.

Учебник "Корпоративное право" (отв. ред. И.С. Шиткина) включен в информационный банк согласно публикации - Волтерс Клувер, 2007.

<1> Корпоративное право: Учебный курс: Учебник / Отв. ред. И.С. Шиткина. М., 2011. С. 25 - 26.

Новаторским на первый взгляд выглядит предложение различать "корпоративное право в широком смысле", которым регулируются любые гражданско-правовые "отношения сотрудничества, участия или членства", т.е. любые (гражданско-правовые) объединения лиц, направленные на достижение общей цели, и "корпоративное право в узком (специальном) смысле", основанное на предлагаемом автором различии "корпоративных" ("широких") и "корпорационных" ("узких") отношений <1>. Фактически же оно представляет собой отождествление корпоративных отношений с экономическими кооперационными связями, которые лежат в основе многих гражданско-правовых договоров, а также с различными неправосубъектными объединениями лиц, обладающих одним и тем же правом (сособственники, сонаследники, сокредиторы и т.д.). При этом наличие, соотношение и отличия таких юридических общностей (Rechtsgemeinschaften) и традиционно понимаемых корпораций давно отмечены и изучены в западноевропейской доктрине <2>.

--------------------------------

<1> Корпоративное право: актуальные проблемы теории и практики / Под ред. В.А. Белова. М., 2009. С. 21 - 22, 51 - 57.

<2> См., например: Meier-Hayoz A., Forstmoser P. Schweizerisches GeseUschaftsrecht. Zehnte Aufl. Bern, 2007. S. 27 - 34, 60 - 64.

Наиболее тщательно оно было проанализировано и систематизировано еще в XIX в., прежде всего в фундаментальном 4-томном труде Гирке "Германское кооперационное право" (Gierke O. v. Das deutsche Genossenschaftsrecht. 4 Bde. Berlin, 1868 - 1913), о чем отечественный автор, разумеется, не подозревал ввиду отсутствия русского перевода этой классической работы (профессор Гейдельбергского и Берлинского университетов Отто фон Гирке (1841 - 1921) - второй после Иеринга выдающийся представитель исторической школы права; он также широко известен как последовательный критик "индивидуалистического" (по его мнению) проекта Германского гражданского уложения. См.: Gierke O. v. Der Entwurf eines burgerlichen Gesetzbuches und das deutsche Recht. Leipzig, 1889).

Решить проблемы корпоративного права на современном европейском уровне (но, разумеется, с максимально возможным учетом отечественных реалий и традиций) было предложено упомянутой выше Концепцией и законопроектом об изменении редакции действующего Гражданского кодекса РФ, в частности, норм его гл. 4, созданными на ее основе рабочей группой Совета при Президенте РФ по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства. При этом рабочая группа исходила из положений Указа Президента РФ от 18 июля 2008 г. N 1108 "О совершенствовании Гражданского кодекса Российской Федерации", требовавших "сближения положений Гражданского кодекса Российской Федерации с правилами регулирования соответствующих отношений в праве Европейского союза" и "использования в гражданском законодательстве Российской Федерации новейшего положительного опыта модернизации гражданских кодексов ряда европейских стран" <1>. Таким образом, возвращение на традиционные пути законодательного развития, включая и сферу корпоративных отношений, должно осуществляться прежде всего с учетом опыта высокоразвитых европейских континентальных правопорядков, а не достаточно чужеродного (хотя и активно навязываемого, в том числе со стороны авторитетных институтов публичной власти) опыта англо-американского права.

--------------------------------

<1> Собрание законодательства РФ. 2008. N 29 (ч. I). Ст. 3482.

Все это заставляет обратиться к анализу современного западноевропейского корпоративного права, прежде всего к генетически наиболее близкой российскому правопорядку теории корпоративного права, сложившейся в германской ветви европейского континентального права (Германия, Австрия, Швейцария) (Gesellschaftsrecht). Кроме того, германская правовая доктрина, основанная на классическом пандектном учении и "юриспруденции понятий" (Begriffsjurisprudenz), в наибольшей мере отличается продуманным общетеоретическим подходом, в том числе к проблемам корпоративного права, которые в других правопорядках обычно рассматриваются с сугубо прикладных позиций.

Последнее особенно характерно для американского корпоративного права (corporate law, или law of corporations), современную теоретическую базу которого составляет учение об экономическом анализе права (Law and Economics). Эта концепция пытается разрешать все правовые, в том числе корпоративно-правовые, вопросы, основываясь исключительно на экономико-теоретических аргументах (теории сокращения издержек (transaction costs), теоретически предполагаемых (assumptions) моделях поведения и эффективных рыночных механизмах и т.д.), причем в ее постулатах "при отсутствии необходимости часто мистифицируется то, что уже следует из общеизвестного опыта или элементарной логики", а правовые явления нередко сводятся к квазиматематическим теоремам, графикам и арифметическим задачам <1>. Именно на базе этой теории, "чуждой европейским юристам", обосновываются взгляды о договорно-правовом характере корпоративных отношений (включая статус корпораций), которые в силу этого должны оформляться при минимальном императивном регулировании, исключительно диспозитивными нормами (на основе принципа свободы договора), т.е. по усмотрению их участников, роль которых одновременно сводится к наблюдению за действиями корпоративного менеджмента <2>. Очевидно, что при таком подходе корпоративное право фактически становится частью договорного права, а надобность в его особой теоретической разработке отпадает.

--------------------------------

<1> Reimann M. Einfuhrung in das US-amerikanische Privatrecht. 2. Aufl. Munchen, 2004. S. 266. Здесь же названным автором убедительно обосновывается и общий вывод о том, что экономический анализ права из вспомогательного средства постепенно превращается в некое "вероисповедание" (Glaubensbekenntnis), претендующее на "объяснение и формулирование права в целом даже в таких областях, как семейное, конституционное или уголовное право", а многие его представители "с квазирелигиозным усердием объявляют всеблагое действие свободной игры сил, в которую право по возможности не должно вмешиваться"; в результате "Law and Economics больше не принадлежит к области науки, а является политической программой развития laissezfaire", т.е. классического свободного капитализма начала XIX в.

<2> Reimann M. Einfuhrung in das US-amerikanische Privatrecht. S. 264 - 265.

Справедливости ради следует отметить наличие отличающейся несколько более умеренным подходом американской теории корпоративного управления (corporate governance), хотя и предлагаемое ею более тщательное корпоративное регулирование в основном также является диспозитивным.

2

В развитых западноевропейских правопорядках давно общепризнано, что корпоративное право по своей юридической природе является частным правом, составляя его относительно самостоятельную ветвь (подотрасль) в виде специального частного права (Sonderprivatrecht) по отношению к общему частному (гражданскому) праву <1>. Практически это означает, что нормы корпоративного права как положения специального частного права соотносятся с нормами гражданского права (общего частного права) как lex specialis и lex generalis, т.е. корпоративные отношения при отсутствии специальных предписаний регулируются общими положениями гражданского права, поскольку в сущности речь идет лишь об их дополнениях и модификациях.

--------------------------------

<1> Частное право здесь принято подразделять на общее частное (гражданское) право и специальные подотрасли частного права (Sonderprivatrechte) - торговое право, корпоративное право, авторское и патентное право (Immaterialguterrecht), трудовое право и др., которые охватывают частноправовую материю, не вошедшую в традиционную пандектную систематику (подробнее об этом см.: Larenz R., Wolf M. Allgemeiner Teil des Burgerlichen Rechts. 9. Aufl. Munchen, 2004. S. 13 - 16; Medicus D. Allgemeiner Teil des BGB. 10. Aufl. Heidelberg, 2010. S. 8 - 10; Bydlinski F. System und Prinzipien des Privat-rechts. Wien, 1996. S. 415 ff.).

Своеобразие корпоративного права, позволяющее обособить его в отдельную сферу частного права, объясняется тем, что "оно не имеет целью в первую очередь защиту и удовлетворение самостоятельных интересов отдельных лиц (индивидуальных интересов), а занимается интересами, общими для нескольких лиц", которые "целенаправленно взаимодействуют на основе частноправового договора", причем такое взаимодействие является длительным и "функционально разделенным", основанным на общих процедурных правилах и принципах; поэтому корпоративное право - это "право общностей" (Gemeinschaftsrecht), "право частноправового сотрудничества" (privatrechtliches Kooperationsrecht) <1>.

--------------------------------

<1> Hueck G., Windbichler Ch. Gesellschaftsrecht. Ein Studienbuch. 20. Aufl. Munchen, 2003. S. 1; Kalls S., Nowotny Ch., Schauer M. Osterreichisches Gesellschaftsrecht. Wien, 2008. S. 3.

Предмет корпоративного права составляют как внутренние отношения участников корпорации друг с другом и с корпорацией в целом, так и внешние частноправовые отношения - правовое положение корпораций по отношению к третьим лицам, особенно возможность выступления от имени корпорации (представительство) и отношения с корпоративными кредиторами, а в некоторой мере - и взаимоотношения самих корпораций как взаимосвязанных предприятий (эта область так называемого права концернов - Konzernrecht - касается акционерных обществ и других объединений капиталов).

Гражданско-правовая (частноправовая) природа корпоративных отношений едва ли может быть подвергнута серьезным сомнениям и в российской правовой системе (лишь недавно возродившей принципиальное деление права на публичное и частное). Отношения, складывающиеся между участниками корпораций, а также между ними и корпорациями, безусловно, отвечают всем признакам отношений, составляющих предмет гражданского права в соответствии с п. 1 ст. 2 ГК РФ (в том числе когда речь идет о некоммерческих корпорациях): юридическое равенство участников, автономия их воли и имущественная самостоятельность. Можно спорить о самом понятии корпорации, признаках и содержании корпоративных отношений, их имущественной или неимущественной природе, но оспаривать их гражданско-правовой характер нет никаких оснований.

Относительно понятия корпорации в западноевропейском праве также господствует принципиальное единство: речь идет об объединениях частных лиц, добровольно (на основе сделки - rechtsgeschaftlich) созданных ими для достижения совместных целей. Именно эти три признака - объединение лиц, договорный (добровольный) характер его создания и совместная (общая) цель - повсеместно отмечаются как главные, сущностные признаки корпорации <1>. Принципиальное значение для корпорации имеет и еще один подразумеваемый признак - объединение и совместное использование ее участниками вкладов в любой форме (что важно и для неправосубъектных товариществ, позволяя, в частности, отличать корпорацию в форме простого товарищества от некоторых других форм договорной координации деятельности участников имущественных отношений).

--------------------------------

<1> См., например: Klunzinger E. Grundzuge des Gesellschaftsrechts. 15. Aufl. Munchen, 2009. S. 2; Meier-Hayoz A., Forstmoser P. Schweizerisches Gesellschaftsrecht. S. 2; Kalls S., Nowotny Ch., Schauer M. Osterreichisches Gesellschaftsrecht. S. 3.

Статус юридического лица для корпорации необязателен, поскольку далеко не все частные корпорации являются юридическими лицами. Для большинства западноевропейских правопорядков традиционно отсутствие гражданской правосубъектности у так называемых объединений лиц, или личных товариществ (Personengesellschaften), - полных (называемых также открытыми - offene Handelsgesellschaften, OHG, или обществами с коллективным именем - societe en nom collectif, SNC) и коммандитных. Они признаются субъектами лишь в торговом праве, поскольку их участники (предприниматели, "купцы") действуют под общей вывеской ("фирмой"), а сами эти корпорации подлежат регистрации в торговом реестре и могут совершать сделки от своего имени, хотя их участники солидарно несут неограниченную личную имущественную ответственность перед кредиторами корпорации. Их дела может вести любой из участников, что исключает наличие специальных органов управления, а тем самым и особой организационной структуры (в этом смысле сами участники являются "органами" корпорации - "das Prinzip der Selbstorganschaft"). Поэтому принято говорить о наличии у таких торговых товариществ некоей частичной правосубъектности (в сфере торгового права, т.е. предпринимательских отношений) при отсутствии прав юридического лица.

Такая ситуация имеет место и в тех западноевропейских правопорядках, в которых отсутствует обособленное торговое право. Так, не признаваемые юридическими лицами швейцарские коллективные общества (Kollektivgesellschaften) (аналог полного, или открытого, товарищества) и коммандитные общества тем не менее в силу ч. 2 ст. 552, ст. 553, ч. 3 ст. 594 и ст. 595 Закона об обязательственном праве (являющегося Пятой частью швейцарского Гражданского кодекса) подлежат регистрации в торговом реестре, причем даже в случаях, когда они не осуществляют деятельности "коммерческого характера" (kaufmannischer Art). Это принципиально отличает их от простых обществ (einfache Gesellschaften - товариществ), создаваемых на основе не подлежащего регистрации договора (ст. 530 названного Закона). Если при этом учесть, что швейцарские коллективные и коммандитные общества по общему правилу создаются только физическими лицами для совместного осуществления предпринимательской деятельности под общей фирмой (что прямо следует из ч. 1 ст. 552 и ч. 1 ст. 594 Закона об обязательственном праве), то можно сказать, что и здесь речь идет о частичной правосубъектности торговых товариществ, представляющей собой известную дань историческим традициям.

Не признаются юридическими лицами и так называемые корпорации гражданского права (Gesellschaften des burgerlichen Rechts, societe civile) (в правопорядках, основанных на дуализме частного права, они именуются также корпорациями Гражданского кодекса - в отличие от торговых товариществ, статус которых предусмотрен Торговым кодексом). К ним относятся простые товарищества и их разновидность - негласные товарищества (stille Gesellschaften). В связи с этим возникает необходимость разграничения таких договорных корпораций, как простое и негласное товарищество (созданных на основе договора о совместной деятельности - простого товарищества), с другими гражданско-правовыми договорными объединениями, оформляющими целенаправленное взаимодействие участников (сторон).

Прежде всего, товарищеский договор создает права и обязанности между его участниками и более или менее обособленным от них объединением, тогда как остальные гражданско-правовые договоры устанавливают права и обязанности непосредственно между их участниками. Кроме того, для такого разграничения договоров принципиально важно наличие или отсутствие единой совместной цели, преследуемой контрагентами. Так, негласное товарищество, в котором негласный участник финансирует деятельность главного (гласного) товарища, осуществляемую им в общих интересах, именно этим отличается от обычного договора займа, в котором заимодавец и заемщик преследуют различные интересы (цели). По указанному признаку договоры о создании корпораций разграничиваются и с другими товарообменными договорами (типа do ut des), поскольку в товарищеских договорах взаимные предоставления (вклады) участников не обмениваются, а совместно используются для общей цели. Общая цель позволяет отграничить рассматриваемые договоры и от договоров подрядного типа (do ut facies), договоров об оказании различных услуг и даже от сделок об участии (partiarische Rechtsgeschafte), цель которых определена лишь одной из их сторон и потому не может считаться совместной даже в случае, когда один из контрагентов заинтересован в результате, к которому стремится другой контрагент: например, от договора аренды, в котором арендная плата установлена в виде части прибыли, получаемой арендатором от использования арендованного имущества, или от издательского договора, в котором вознаграждение автора определено в виде части прибыли от продажи его книги <1>.

--------------------------------

<1> См. особенно: Meier-Hayoz A., Forstmoser P. Schweizerisches Gesellschaftsrecht. S. 27 - 34. Наличие же равноправного партнерства и участия в прибылях и убытках обычно рассматривается как признаки товарищеского договора, т.е. корпоративных отношений (Kalls S., Nowotny Ch., Schauer M. Osterreichisches Gesellschaftsrecht. S. 69).

Вместе с тем общая цель, преследуемая участниками корпорации, не обязательно должна быть предпринимательской (или даже экономической, материальной) и долгосрочной. Корпорациями гражданского права (простыми товариществами) признаются как картели (не противоречащие законодательству "картельные соглашения"), концерны, холдинги и пулы юридически самостоятельных корпораций, так и созданные с идеальными (некоммерческими) целями, но незарегистрированные союзы (не обладающие в силу этого правами юридического лица и потому не обязанные публиковать списки своих участников); ими также считаются различные объединения, создаваемые для конкретной цели (сделки) на короткое время, например кредитные и эмиссионные консорциумы с участием банков ("общества по случаю" - Gelegenheitsgesellschaften) <1>. В качестве простых товариществ обычно рассматриваются и предварительные общества (Vorgesellschaften), составляемые учредителями объединений капиталов (акционерных обществ и обществ с ограниченной ответственностью) до их регистрации, т.е. до приобретения ими статуса юридического лица.

--------------------------------

<1> Klunzinger E. Grundzuge des Gesellschaftsrechts. S. 23 - 28; Kalls S., Nowotny Ch., Schauer M. Osterreichisches Gesellschaftsrecht. S. 71 - 73.

Перечисленные неправосубъектные объединения лиц в германской (а вслед за ней - в австрийской и в швейцарской) доктрине традиционно рассматриваются как разновидности юридических общностей (Rechtsgemeinschaften), которые разделяются на две группы в зависимости от характера осуществления права, принадлежащего их участникам: общности по долям (Gemeinschaften nach Bruchteilen), в которых общее право осуществляется каждым из участников самостоятельно в соответствии с его долей (частью), и общности совместной руки (Gemeinschaften zur gesamten Hand), в которых общее право осуществляется всеми участниками совместно ("общими руками", manibus coniunctis). Простые, полные и коммандитные товарищества представляют собой типичные общности совместной руки (Gesamthandsgemeinschaften), хотя ими не исчерпывается содержание этой категории. От других общностей такого рода эти неправосубъектные корпорации отличаются договорной основой создания, цель которой при этом обусловливает совместные имущественные вклады участников и совместное владение, пользование и управление общим имуществом <1>.

--------------------------------

<1> Meier-Hayoz A., Forstmoser P. Schweizerisches Gesellschaftsrecht. S. 34 - 36.

Общности совместной руки исторически родились в виде домашних хозяйств, совместно ведущихся членами одной семьи, в том числе после смерти ее главы - наследниками умершего, не пожелавшими разделить наследство (societasfratrum, или compagnia, называвшиеся также Brotgemeinschaft - букв. "сообщество хлеба", т.е. питания), которые фактически связывали своих участников гораздо теснее, чем известные с римских времен простые товарищества (societas), строившиеся на базе долевой собственности участников. В "сообществах совместной руки" имелось имущество, находившееся в совместной, а не в долевой собственности участников, распорядиться которым единолично было невозможно. Позднее такие неправосубъектные "общности" стали использоваться и для предпринимательских целей (например, известный в средние века банкирский дом Фуггеров) (см.: Там же. S. 248, а также: Hueck G., Windbichler Ch. Gesellschaftsrecht. S. 18 - 19; наиболее тщательное исследование этих отношений осуществлено в упомянутом выше классическом труде Гирке).

В отличие от объединений лиц объединения капиталов (называемые у нас обществами) представляют собой юридически обособленную от участников организацию, которая как самостоятельный субъект права несет и самостоятельную ответственность по своим долгам (тем самым исключая ответственность участников и предоставляя им идеальную возможность ограничения своего риска участия в имущественном обороте <1>). Это относится к акционерным обществам и обществам с ограниченной ответственностью, а также к признаваемым рядом европейских правопорядков самостоятельным видом корпораций акционерным коммандитам. Все они управляются специально созданными для этого органами, выступающими по отношению к участникам корпорации в роли своеобразных третьих лиц (das Prinzip der Drittorganschaft). Отсутствие личной ответственности участников таких корпораций по общим долгам придает особую важность наличию императивных норм закона о защите интересов их кредиторов (zwingende gesetzliche Glaubigerschutzbestimmungen), превращая их создание и совершенствование в одну из общепризнанных главных задач корпоративного права.

--------------------------------

<1> Именно этим объясняется смысл афоризма: "Юридическое лицо - это ответ правопорядка на экономическое требование минимизации ответственности" (Klunzinger E. Grundzuge des Gesellschaftsrechts. S. 3).

Вместе с тем современные правопорядки только и именно для хозяйственных обществ допускают уникальную возможность создания и существования корпорации одного лица (Einmanngesellschaft, societe unipersonelle), которая иногда рассматривается как определенное извращение корпоративной идеи, раздражающее традиционное правосознание. Несмотря на наличие в таком нетипичном объединении единственного участника, оно все равно считается корпорацией, ибо взаимоотношения этого участника и его юридического лица, а также их взаимоотношения с третьими лицами строятся по правилам корпоративного права. Такой подход является следствием полного юридического и имущественного обособления корпорации от ее участников, в результате которого не только изменение их персонального состава, но и их количество никак не влияют на существование и статус самой корпорации <1>. Более того, возможны реальные ситуации появления корпорации вообще без участников (Keinmanngesellschaft), например, общества с ограниченной ответственностью с единственным участником - физическим лицом, после смерти которого не осталось наследников, в силу чего его 100 процентная доля как выморочное имущество перешла к самому обществу <2>.

--------------------------------

<1> Во Франции корпорациями одного лица могут быть только общества с ограниченной ответственностью (Societe a responsabilite limitee, SARL), но не акционерные общества, причем в фирменном наименовании такого "общества" должны указываться слова "некорпоративное предприятие с ограниченной ответственностью" (Enterprise unipersonelle a responsabilite limitee) (Arlt M.-A. Franzosische Aktiengesellschaft. Wien, 2006. S. 41).

<2> Altmeppen H., Roth G.H. Gesetz betreffend die Gesellschaften mit beschrankter Haftung (GmbHG). Kommentar. 4 Aufl. Munchen, 2003. S. 29, 495, 858.

Функционирование обществ одного лица чревато злоупотреблениями со стороны единственного участника корпорации, фактически ведущего в такой форме "отдельную предпринимательскую деятельность с ограниченной ответственностью" ("Einzelunternehmung mit beschrankter Haftung", как было указано в одном из решений швейцарского федерального суда за 2006 г.). Тем самым оно подталкивает судебную практику на "проникновение за корпоративные покровы" ("das Durchgriff durch den Schleier der Gesellschaft"), т.е. на игнорирование самостоятельной юридической личности такой "одночленной корпорации", фактически совпадающей со своим единственным участником, путем возложения на него в исключительных случаях ответственности по долгам корпорации <1>.

--------------------------------

<1> Подробнее об этом см., например: Meier-Hayoz A., Forstmoser P. Schweizerisches Gesellschaftsrecht. S. 5, 55 - 57, 399 - 400.

С другой стороны, разрыв правового статуса корпорации и ее участника делает возможным юридическое удвоение и даже утроение последнего, например, в коммандитном товариществе, в котором ведущим дела корпорации участником с полной ответственностью (комплементарием) становится юридическое лицо - как правило, общество с ограниченной ответственностью. Последнее как объединение капиталов само может быть корпорацией одного лица, а его единственный участник одновременно может являться и единственным коммандитистом. В этом случае юридически имеются два лица - комплементарий и коммандитист, которые фактически (экономически) совпадают, причем они же составляют и третьего субъекта - коммандиту <1>.

--------------------------------

<1> Речь идет о распространенной в современном европейском корпоративном праве конструкции Einpersonen-GmbH & Co KG, или Einmann-GmbH & Co KG (Gesellschaft mit beschrankter Haftung and Company, Kommanditgesellschaft, т.е. "общество с ограниченной ответственностью из одного лица и компания, коммандитное товарищество"), в которой, таким образом, одно физическое лицо юридически может быть "едино в трех лицах", одновременно составляя "людской субстрат" как общества с ограниченной ответственностью (комплементария коммандиты), так и коммандиты в целом, а также будучи ее единственным коммандитистом.

Разумеется, такие ситуации допустимы только при наличии юридического лица - объединения капиталов, поэтому они исключены для всех других видов корпораций, в особенности для объединений лиц (в последних действует "принцип твердого (определенного) числа участников", который, однако, может быть изменен их общим соглашением и не распространяется на коммандитистов, число которых обычно не ограничивается). В Швейцарии ч. 2 ст. 594 Закона об обязательственном праве традиционно разрешает выступать в роли комплементария коммандиты только физическим лицам; тем самым здесь исключается возможность появления корпораций в форме GmbH & Co, KG.

К правосубъектным корпорациям относятся не только объединения капиталов (Kapitalgesellschaften) в собственном смысле слова - акционерные общества и общества с ограниченной ответственностью, но также кооперативы и союзы. Многие (потребительские) кооперативы фактически не осуществляют предпринимательской деятельности, а союзы в ряде правопорядков вообще считаются некоммерческими корпорациями, действующими исключительно с идеальными целями. Но все они являются юридическими лицами, а в доктрине объединяются вместе с коммерческими корпорациями (хозяйственными обществами) понятием корпораций в узком смысле слова (Korperschaften) <1>.

--------------------------------

<1> Bydlinski P. Grundzuge des Privatrechts. 5. Aufl. Wien, 2002. S. 295 - 296; Klunzinger E. Grundzuge des Gesellschaftsrechts. S. 3.

Истоки различия двух видов корпораций - неправосубъектных объединений лиц и объединений капиталов как юридических лиц - нередко усматривают в различии статуса римских товариществ - societas и universitas, окончательно сложившемся ко времени Юстиниановой кодификации <1>. Как известно, societas (товарищества) основывались на неформальном договоре частных лиц, создававшем общую (долевую) собственность участников, и прекращались при выходе из объединения по любой причине хотя бы одного из них. В отличие от этого universitas (объединения) имели некоторую собственную правосубъектность, обособленное имущество и действовали через свои органы, причем их существование не зависело от изменения состава участников. Однако universitas не были частноправовыми корпорациями: к ним относились римское государство в целом (populus Romanus), общины (municipia) и союзы публично-правового характера (collegia), например некоторые объединения по профессиям, обладавшие определенными властными полномочиями.

--------------------------------

<1> Hueck G., Windbichler Ch. Gesellschaftsrecht. S. 17 - 19; Meier-Hayoz A., Forstmoser P. Schweizerisches Gesellschaftsrecht. S. 247 - 248.

В силу позднейшей рецепции римского частного права невозможно полностью отрицать влияние этих юридических конструкций на европейское корпоративное право, но не следует и переоценивать его: свою, нередко определяющую, роль в его развитии сыграли собственные подходы и традиции (что хорошо видно на отмеченном выше примере понятия общности совместной руки). Следует учитывать и то, что исторически капиталистические общества (акционерные и с ограниченной ответственностью) появились гораздо позднее торговых товариществ, а их правовой статус регламентировался самостоятельными законами, за рамками традиционных торговых кодексов, устанавливавших статус торговых товариществ (лишь во Франции статус акционерных обществ изначально регулировался Торговым кодексом).

Вместе с тем четкое различие объединений лиц и объединений капиталов в определенной мере сглаживается существованием различных смешанных и переходных форм, возникающих главным образом на основе коммандиты, поскольку участие в таком классическом торговом товариществе коммандитистов с ограниченной ответственностью придает ему известный "капиталистический элемент". Таковы, в частности, так называемые товарищества с капиталистическим участием - коммандитные товарищества с большим количеством никак не связанных друг с другом участников, в силу этого не оказывающих никакого влияния на деятельность коммандиты (фактически выполняющей при этом экономические функции акционерного общества), именуемой в этом случае публичной, или массовой, коммандитой (Publikums-KG, или Massen-KG). На практике их деятельность привела к серьезным злоупотреблениям со стороны управляющих (небезызвестным и российскому рынку недвижимости), что потребовало разработки специальных правил о статусе таких коммандит и их участников, пока вырабатываемых главным образом судебной практикой: усиление требований к оформлению и содержанию (условиям) договоров и проспектов, определяющих права и обязанности коммандитистов-вкладчиков и ограничивающих возможности получения различных выгод учредителями и управляющими, к ответственности управляющих и членов фактически создаваемых органов (комитетов) такой коммандиты, к законности ее создания и т.д. <1>.

--------------------------------

<1> Подробнее об этом см.: Hueck G., Windbichler Ch. Gesellschaftsrecht. S. 212 - 220; Kalls S., Nowotny Ch., Schauer M. Osterreichisches Gesellschaftsrecht. S. 458 - 460.

С этим связаны и ситуации, когда в роли лично отвечающих участников коммандиты выступают юридические лица (что, за исключением отдельных правопорядков, возможно как в обычной, так и в публичной коммандите). Их неограниченная ответственность не имеет практического значения, а несущие ограниченную ответственность коммандитисты-вкладчики (или, по крайней мере некоторые из них) могут фактически определять деятельность управляющего общими делами полного товарища (иногда даже создавая для этого наблюдательный совет), хотя они по-прежнему ни порознь, ни вместе не могут выступать в роли органов коммандиты. Обычно это имеет место в коммандитных товариществах с комплементарием в виде общества с ограниченной ответственностью (GmbH & Co, KG).

С другой стороны, личный элемент нетрудно видеть в некоторых объединениях капиталов - не только в обществах с ограниченной ответственностью (где обычно затруднено, а иногда и исключено свободное отчуждение участниками своих вкладов третьим лицам <1>), но и в небольших, семейных акционерных обществах (Familien-AG), которые зачастую переходят в допускаемую законом форму акционерной коммандиты, или коммандитного товарищества на акциях (KG aufAktien, Kommandit-AG, или societe en commandite par actions, SCA). В такой корпорации хотя бы один из акционеров принимает на себя полную (неограниченную) ответственность по его долгам, получая взамен статус комплементария коммандиты (акционерных комплементариев может быть несколько, причем в их роли могут выступать и юридические лица), а остальные участники, формально сохраняя статус акционеров, становятся коммандитистами в отношениях с комплементарием. Сама же корпорация в целом сохраняет статус акционерного общества (объединения капиталов).

--------------------------------

<1> В этой связи можно отметить, что, например, швейцарское корпоративное право содержит весьма жесткие правила в отношении конструкции ООО (GmbH) в целом, что имеет следствием количественное преобладание акционерных обществ над обществами с ограниченной ответственностью, не характерное для других европейских правопорядков. Весьма затруднено отчуждение долей и во французских ООО (SARL), что сделано законодателем намеренно, с целью закрепить личный характер взаимоотношений их участников - субъектов малого и отчасти среднего бизнеса.

Следует также отметить, что в современной западноевропейской литературе и правоприменительной практике нередко отмечается определенное сближение статуса неправосубъектных товариществ (объединений лиц), которые, формально не будучи правоспособными, "в известных сферах рассматриваются так, как если бы они были таковыми", т.е. фактически обладающими "ограниченной правоспособностью в некоторых отношениях с третьими лицами", и корпораций, традиционно являющихся полноценными юридическими лицами (Korperschaften); во французской доктрине полные (открытые) и коммандитные товарищества иногда даже называют гибридными обществами (societes hybrides) <1>, а в итальянском праве за ними признают "возможность иметь собственную правоспособность", не являясь юридическими лицами <2>.

--------------------------------

<1> Meier-Hayoz A., Forstmoser P. Schweizerisches Gesellschaftsrecht. S. 61 - 62.

<2> Eccher B., Schurr F.A., Christandl G. Handbuch Italienisches Zivilrecht. Wien, 2009. S. 92.

Однако действующее законодательство и в большинстве случаев западноевропейская доктрина в целом по-прежнему четко различают правовое положение корпораций, являющихся юридическими лицами, и корпораций, обладающих ограниченной правосубъектностью (неправосубъектных в гражданско-правовом смысле). Таким образом, понятием корпорации (Gesellschaft) в западноевропейских правопорядках охватываются как юридические лица корпоративного типа (Korperschaften), так и неправосубъектные объединения лиц (Personengesellschaften).

По признаку добровольности создания (на основе договора) корпорации частного права отличаются от изредка встречающихся в европейских правопорядках корпораций публичного права, создаваемых по специальным предписаниям публичной власти и преследующих в своей деятельности публичные, а не частные цели (к тому же, как правило, обладающих некоторыми властными, принудительными полномочиями) <1>.

--------------------------------

<1> Eccher B., Schurr F.A., Christandl G. Handbuch Italienisches Zivilrecht. S. 89; Meier-Hayoz A., Forstmoser P. Schweizerisches Gesellschaftsrecht. S. 10 - 14. На с. 761 последней работы приведены данные о том, что среди примерно 300 тыс. различных корпораций, зарегистрированных в 2006 г. в торговом реестре Швейцарии, насчитывалось всего 116 юридических лиц публичного права, включая публичные корпорации.

Принципиально также отличие корпораций от организаций унитарного типа - фондов (Stiftungen) и учреждений (Anstalten), которые могут являться юридическими лицами как частного, так и публичного права. Корпорации являются объединением лиц (и, как правило, их определенного имущества) (universitas personarum, Personenverbande), тогда как унитарные организации представляют собой только объединение имущества (universitas bonorum, Vemogensverbande) <1>, точнее, его обособление учредителем путем создания соответствующего юридического лица.

--------------------------------

<1> Meier-Hayoz A., Forstmoser P. Schweizerisches Gesellschaftsrecht. S. 3; Eccher B., Schurr F.A., Christandl G. Handbuch Italienisches Zivilrecht. S. 88.

3

Важнейшим принципом европейского корпоративного права является требование закрепления законом исчерпывающего перечня (numerus clausus) организационно-правовых форм корпораций. В силу этого участники имущественных отношений не могут своим соглашением создать корпорацию, даже без прав юридического лица (неправосубъектную), статус которой прямо не предусмотрен законом. Свобода договоров в этой сфере существенно ограничена и распространяется лишь на возможности определять внутренние взаимоотношения участников неправосубъектных объединений лиц, создавая на основе регулирующих их статус диспозитивных норм закона смешанные корпоративные формы, главным образом в виде разнообразных коммандитных товариществ.

В последние годы возможность определенным образом варьировать статус участников корпораций, хотя и в весьма ограниченном объеме и не без колебаний, стала признаваться судебной практикой и за участниками объединений капиталов (прежде всего в их классической форме акционерных обществ), обычно - в виде права на заключение договоров, определяющих совместное голосование. Иногда эти договоры как направленные на достижение совместной цели сами признаются разновидностями простого товарищества (товарищества гражданского права) и даже прямо именуются договорами о синдикате (Syndikatsvertrage) <1>, но чаще рассматриваются как договоры, связывающие право голоса (Stimmrechtsbindungsvertrage), или договоры, связывающие акционеров (Aktionerbindungsvertrage). Во французском корпоративном праве такие соглашения (conventions de vote) в принципе могут касаться только голосования акционеров на конкретном собрании (а не в течение какого-либо срока) и подвергнуты другим серьезным ограничениям <2>.

--------------------------------

<1> Kalls S., Nowotny Ch., Schauer M. Osterreichisches Gesellschaftsrecht. S. 72; Bydlinski P. Grundzuge des Privatrechts. S. 334; Meier-Hayoz A., Forstmoser P. Schweizerisches Gesellschaftsrecht. S. 334 - 335.

<2> Arlt M.-A. Franzosische Aktiengesellschaft. S. 161.

Повсеместно общепризнана обязательственно-правовая, а не корпоративная природа таких соглашений, что означает их обязательность только для их сторон, но не для корпорации в целом (следовательно, в случае нарушения такого договора одним из участников на него может быть возложена договорная ответственность в виде обязанности компенсировать другим участникам убытки или уплатить заранее согласованную неустойку, но результаты его голосования и принятые корпорацией решения остаются юридически действительными и не могут быть оспорены по этому основанию). Такими договорами, во всяком случае, нельзя менять императивно закрепленную законом структуру корпорации, лишать других лиц права голоса, покупать чужие голоса либо иным образом злоупотреблять предоставленным правом или действовать в противоречии с "добрыми нравами" (gegen die guten Sitten) <1>.

--------------------------------

<1> Hueck G., Windbichler Ch. Gesellschaftsrecht. S. 345.

Наиболее широко такие договоры признаются швейцарской судебной практикой, которая после ряда сомнений все же допустила возможность заключения исключительно между участниками малых (частных, а не публичных) акционерных обществ взаимных договоров не только о согласованном голосовании, но и о предварительной или преимущественной покупке акций, о возложении на акционеров некоторых дополнительных обязанностей (воздержание от взаимной конкуренции, неразглашение определенной информации) или о предоставлении им дополнительных прав (на получение информации и даже на участие в принятии некоторых решений), рассматривая их как договоры об осуществлении прав акционера, но твердо основываясь при этом на их обязательственно-правовой природе, не влияющей, следовательно, на взаимоотношения участника такого договора и акционерного общества в целом <1>.

--------------------------------

<1> Meier-Hayoz A., Forstmoser P. Schweizerisches Gesellschaftsrecht. S. 260, 280, 550.

Таким образом, западноевропейское корпоративное право характеризуется определенными ограничениями договорной свободы участников, действующей главным образом в неправосубъектных (договорных) объединениях лиц. Статус таких корпораций обычно определяется диспозитивными нормами и в силу этого оформляется их участниками свободно, по их усмотрению, в соответствии с принципом свободы оформления (das Prinzip der Gestaltungsfreiheit). Диспозитивные нормы встречаются и в законодательстве, определяющем статус обществ с ограниченной ответственностью (традиционно сохраняющих известный личностный элемент). Статус же акционерных обществ как уставных объединений (в отличие от договорных объединений - обществ с ограниченной ответственностью и неправосубъектных объединений лиц) устанавливается императивными (zwingende) нормами прежде всего в целях защиты интересов их кредиторов и меньшинства участников корпораций. Отдельные отклонения от устава корпорации здесь разрешены только при условии соблюдения этих норм и соответствия принципам акционерного права; например, допустимо расширение права акционеров на информацию при соблюдении принципа их равенства или создание дополнительных органов с сохранением предусмотренной законом компетенции обязательно образуемых органов общества (принцип строгости устава - das Prinzip der Satzungsstrenge) <1>.

--------------------------------

<1> Kalls S., Nowotny Ch., Schauer M. Osterreichisches Gesellschaftsrecht S. 5 - 6, 528 - 529; Hueck G., Windbichler Ch. Gesellschaftsrecht. S. 462. Подробный анализ различных теоретических подходов к проблеме границ договорной свободы в европейском корпоративном праве см. особенно: Schmidt K. Gesellschaftsrecht. 4. Aufl., 2002 (§ 5 Kap. III).

В акционерном праве можно отметить лишь некоторое расширение частной автономии (свободы договоров) в виде признания судебной практикой действительности акционерных соглашений, предмет которых ограничивается, однако, статусом акционеров, а не акционерных обществ. Более того, такие соглашения, как справедливо отмечено в современной российской литературе, в своей основе принципиально расходятся с акционерным соглашением по американскому корпоративному праву (shareholders agreement), которое "призвано восполнить недостаток правомочий акционеров в корпорации", поскольку их компетенция в законодательстве большинства американских штатов определена гораздо уже, чем компетенция общего собрания акционеров в европейских акционерных обществах <1>, тогда как европейские акционерные соглашения в основном сводятся к соглашениям о голосовании (voting agreement) и, по всеобщему признанию, имеют обязательственно-правовой, а не корпоративно-правовой характер.

--------------------------------

<1> Фомина О.Н. Правовое положение предпринимательской корпорации в США и акционерного общества в Российской Федерации: сравнительно-правовой анализ: Автореф. дис. ... к.ю.н. М., 2011. С. 9 - 10.

Двумя основными принципами западноевропейского корпоративного права считаются принцип закрытого (исчерпывающего) перечня (numerus clausus) корпоративных форм, допустимых к использованию участниками имущественных отношений, и принцип защиты интересов кредиторов <1>, но не принцип свободы договоров. Даже свобода выбора формы (вида) корпорации подвергается здесь определенным ограничениям, в том числе в публичных интересах. Например, банковская и страховая деятельность может осуществляться только объединениями капиталов (в предусмотренных законом случаях также обществами взаимного страхования и сберегательными кассами, признаваемыми, например, в Австрии, самостоятельными разновидностями корпораций), но не объединениями лиц.

--------------------------------

<1> Bydlinski P. Grundzuge des Privatrechts. S. 294.

Перечень признаваемых законом корпораций в основных западноевропейских правопорядках (включая французский и итальянский) ограничен следующим весьма небольшим набором из восьми традиционных организационно-правовых форм: три неправосубъектных объединения лиц - простое (в том числе негласное), полное (именуемое в германском праве открытым, а в швейцарском праве - коллективным) и коммандитное товарищества (общества) и пять корпораций, являющихся юридическими лицами, - акционерное общество, акционерная коммандита (иногда рассматриваемая как разновидность акционерного общества), общество с ограниченной ответственностью, кооператив и союз.

Этот классический набор иногда варьируется по следующим причинам. Во-первых, в отдельных правовых системах к нему добавляются некоторые исторически сложившиеся в качестве самостоятельных особые корпоративные формы, например "пароходство" (Reederei), "союз взаимного страхования" (Versicherungsverein auf Gegenseitigkeit) и "горно-правовой союз" (bergrechtliche Gewerkschaft) в Германии; "сберегательные кассы" (Sparkasse) в Австрии; признаваемые правом отдельных швейцарских кантонов сельскохозяйственные кооперативы по совместному использованию пастбищ, лесов, водных источников (Allmendgenossenschaften), наличие которых следует считать национальными особенностями конкретных правопорядков.

Во-вторых, в соответствии с директивами Европейского союза в государствах - членах ЕС появились также три формы европейских корпораций: европейское экономическое объединение по интересам (Europaische Wirtschaftliche Interessenvereinigung, EWIV), европейское акционерное общество (Europaische Aktiengesellschaft, называемое также европейским обществом - Societas Europaea, SE) и европейский кооператив (Europaische Genossenschaft, называемый также европейским кооперативным обществом - Societas Cooperativa Europaea), пока, впрочем, не получившие широкого распространения.

Первая из них была создана на основе французской конструкции группы по экономическим интересам (groupement d'interet economique) и по сути представляет собой полное товарищество (участники которого несут неограниченную солидарную ответственность по его долгам), которое, однако, может быть наделено правами юридического лица (чего фактически не сделало большинство европейских правопорядков) и управляться одним или несколькими физическими и (или) юридическими лицами, в том числе не являющимися членами этой корпорации. Поэтому в литературе оно зачастую характеризуется как "полное товарищество с чужеродным органом управления" ("OHG mit Fremdgeschaftsfuhrung") <1>, причем для него установлены законодательные ограничения сферы деятельности (в частности, такое объединение не вправе заниматься предпринимательской деятельностью, т.е. во всех случаях является некоммерческой корпорацией) и общего количества участников. Все это дает основание считать такую корпорацию промежуточной формой между неправосубъектными объединениями лиц и корпоративными юридическими лицами (Korperschaften).

--------------------------------

<1> Kalls S., Nowotny Ch., Schauer M. Osterreichisches Gesellschaftsrecht. S. 393. Его называют также полным товариществом под управлением ООО (OHG mit GmbH-Geschaftsfuhrung) (Klunzinger E. Grundzuge des Gesellschaftsrechts. S. 371). В 2008 г. общее количество таких "объединений" во всех странах ЕС было менее 1900 (Там же. С. 394).

Что касается двух остальных форм, то они в основном совпадают с традиционными западноевропейскими категориями акционерных обществ и кооперативов, различаясь лишь возможностью установления в конкретных странах либо дуалистической (германской) модели управления названными корпорациями (наблюдательный совет - правление), либо монистической (англо-французской) модели (в которой наблюдательный совет отсутствует). Кроме того, разрабатывается модель "европейского частного общества" (Europaische Privatgesellschaft, или Societas Privata Europaea, SPE), в основе которой лежит юридическая конструкция общества с ограниченной ответственностью.

В-третьих, отдельные правопорядки при необходимости вводят новые, представляющиеся им современными корпоративные формы: партнерство (Partnerschaft) в Германии, инвестиционное общество с переменным капиталом (Investmentgesellschaft mit variablem Kapital, называемое также Societe d'Investissement a Capital Variable, SIKAV) и коммандитное общество для коллективных капиталовложений (Kommanditgesellschaft fur kollektive Kapitalanlagen) в Швейцарии, упрощенное акционерное общество (Societe par actions simplifiee, SAS) во Франции и даже частный фонд (Privatstiftung) в Австрии <1>.

--------------------------------

<1> Не имеющие членства частные фонды с начала 90-х годов прошлого века широко учреждаются и используются несколькими лицами, главным образом физическими, для различных совместных целей на основе нового специального законодательства и в силу этого рассматриваются здесь в качестве особого вида корпоративных юридических лиц, подобных учреждениям (anstaltsmabige) (Kalls S., Nowotny Ch., Schauer M. Osterreichisches Gesellschaftsrech. S. 1299).

С 2007 г. законодательство Швейцарии допускает создание предпринимательских фондов (Unternehmensstiftungen), которые, формально не будучи предпринимательскими корпорациями, фактически выполняют их функции (Meier-Hayoz A., Forstmoser P. Schweizerisches Gesellschaftsrecht. S. 691 - 698).

Германское партнерство введено специальным законом 1994 г. для лиц свободных профессий (врачей, адвокатов, налоговых консультантов и т.п.), которые только и могут быть его участниками. По своей организационно-правовой форме оно принципиально совпадает с полным (открытым) товариществом (нормы о котором субсидиарно применяются к статусу партнерства и его участников), в частности может приобретать и осуществлять права и обязанности от своего имени, но при неограниченной солидарной ответственности партнеров по общим долгам. В отличие от полного товарищества партнерство не является субъектом торгового права, не осуществляет предпринимательской деятельности и регистрируется в особом реестре партнерств, что дает возможность указанным физическим лицам объединяться для некоммерческой деятельности.

Швейцарские общества коллективных инвестиций появились на основании специального закона 2006 г., урегулировавшего различные корпоративные формы коллективных инвестиций, подразделяемые на общества вложений с открытым (непостоянным) составом участников (Anlagegesellschaften в виде SIKAV) и инвестиционные общества с закрытым (постоянным) составом участников (инвестиционная коммандита и общество с постоянным капиталом - Investmentgesellschaft mit festem Kapital, SIKAF, представляющее собой типичное акционерное общество).

Инвестиционная коммандита отличается от традиционной коммандиты прежде всего составом участников: комплементарием в ней (в противовес традиционным положениям швейцарского корпоративного права) должно быть не физическое лицо, а акционерное общество, а коммандитистами - указанные в законе физические и юридические лица, а также особыми требованиями к договору о ее создании (который должен содержать условия о вкладах коммандитистов, составляющих рисковый капитал, и конкретных направлениях и ограничениях его использования). Это и дает основания считать ее не разновидностью коммандиты, а особым, новым видом объединений лиц, в значительной мере являющимся аналогом англо-американского Limited Partnership <1>.

--------------------------------

<1> Meier-Hayoz A., Forstmoser P. Schweizerisches Gesellschaftsrecht. S. 687 - 688.

Юридическая конструкция SIKAV имеет в своей основе аналогичную по названию корпорацию, впервые предусмотренную законодательством Люксембурга. От обычного акционерного общества она принципиально отличается, во-первых, отсутствием заранее определенного уставного капитала, количества и номинальной стоимости акций (хотя такое общество в любом случае должно иметь минимальный уставный капитал в размере не менее 250 тыс. франков, а его размещенные акции во всякое время должны иметь инвентарную стоимость - Nettoinventarwert); во-вторых, наличием двух не вполне равноправных категорий акционеров - предпринимателей и вкладчиков; в-третьих, установленной законом обязанностью хранить свои средства и осуществлять все расчеты, в том числе с акционерами, в обладающем широкими контрольными полномочиями депозитном банке <1>.

--------------------------------

<1> Ibid. S. 685 - 686.

В этих чертах швейцарского (по сути, люксембургского) SIKAV можно обнаружить отдельные элементы сходства с некоторыми конструкциями англо-американского корпоративного права (которые явно имеют место и в инвестиционной коммандите). Это обстоятельство не случайно - оно отражает результаты конкурентной борьбы на рынке корпоративных форм, складывающемся как в Европе, так и в мировом правопорядке в целом. На этом рынке в значительной мере господствует англо-американское корпоративное право, поскольку большинство крупных и крупнейших корпораций являются американскими.

В Европейском союзе эта конкуренция сложилась в силу судебной практики, признавшей возможность функционирования в отдельных государствах ЕС корпораций, созданных и зарегистрированных в любых других его странах-участницах, включая созданные с использованием различных льгот корпорации - почтовые ящики (Briefkastengesellschaften) <1>. В результате этого в Германии, например, в течение короткого времени начали действовать несколько десятков тысяч маленьких английских компаний с ограниченной ответственностью (private limited company, Ltd.), зарегистрированных в Англии немецкими предпринимателями <2>.

--------------------------------

<1> Klunzinger E. Grundzuge des Gesellschaftsrechts. S. 379 - 380.

<2> Последующий анализ, однако, показал, что основное преимущество английской "limited" перед германским GmbH (ООО), состоявшее в отсутствии оплаты уставного капитала (он составляет 1 ф. ст. плюс минимальный регистрационный сбор 20 ф. ст.), перекрывается необходимостью даже для "корпораций - почтовых ящиков" иметь в Англии официальное место деятельности - "registered office" с доступной связью и наличием бухгалтерской и иной необходимой документации на английском языке (которая подлежит предоставлению для жестко проводимой ежегодной отчетности).

Кроме того, новый германский вариант GmbH - "предпринимательское торговое общество" (Unternehmershandelsgesellschaft, UHG) теперь допускает создание корпорации с уставным капиталом менее обычно требуемых 25 тыс. евро, в том числе, следовательно, и с 1 евро (что имеет свои отрицательные стороны, в частности автоматически получаемое в этом случае состояние неплатежеспособности - предбанкротства). С 2003 г. и французское законодательство не предусматривает обязательных требований к минимальному размеру уставного капитала ООО (SARL), из чего также делается вывод о возможности их создания с уставным капиталом в 1 евро. Подробнее об этом см. также: Суханов Е.А. О развитии статуса компаний в некоторых европейских правопорядках // Вестник гражданского права. 2009. N 2. С. 271.

Такая ситуация заставляет традиционное европейское корпоративное право в определенных пределах приспосабливать свои конструкции к весьма радикальным требованиям современных предпринимателей. В этом отношении интересные решения предложило французское законодательство, закрепившее в 1994 г. принципиально новую корпоративную конструкцию так называемого упрощенного акционерного общества <1>. Из разновидности акционерного общества (традиционно именуемого во французском праве анонимным обществом - Societe anonyme, SA) оно быстро превратилось в самостоятельный вид корпорации - упрощенное общество на акциях (Societe par actions simplifiee, SAS).

--------------------------------

<1> В 1999 и в 2001 гг. оно было подвергнуто серьезной модернизации. В настоящее время статус такой корпорации урегулирован гл. VII Второй книги Торгового кодекса Франции (ст. ст. L 227-1 - L 228-36). Подробнее об этом см.: Arlt M.-A. Franzosische Aktiengesellschaft. S. 39 - 40.

Первоначально такие корпоративные объединения были разрешены лишь как форма сотрудничества предпринимательских корпораций. Поэтому их могли создавать только юридические лица, причем минимальный уставный капитал SAS не мог быть менее 1,5 млн. франков и должен был быть полностью оплачен при регистрации, а акции были запрещены к публичной подписке. В связи с этим такие своеобразные закрытые акционерные общества создавались крупными корпорациями главным образом в качестве дочерних обществ. С 2001 г. закон разрешил участвовать в создании SAS физическим лицам и даже создавать их в качестве обществ одного лица - некорпоративных обществ на акциях (Societe par actions unipersonelle, SASU). Были существенно понижены требования к минимальному уставному капиталу (до 37 тыс. евро, что соответствует минимальному уставному капиталу акционерных обществ, не прибегающих к публичной подписке на свои акции). Здесь важно иметь в виду, что французское корпоративное право крайне ограничивает передачу (отчуждение) долей участниками обществ с ограниченной ответственностью, всячески усиливая их закрытый характер и препятствуя возможности их использования для крупного предпринимательства, намеренно оставляя их в сфере мелкого и среднего бизнеса <1>. Поэтому упрощенные акционерные общества в предпринимательских отношениях заняли промежуточное положение между традиционными акционерными обществами и обществами с ограниченной ответственностью.

--------------------------------

<1> Arlt M.-A. Franzosische Aktiengesellschaft. S. 41.

Об их определенном сближении с ООО (SARL) свидетельствует не только ограниченная возможность отчуждения их акций (и даже полный запрет на него, допустимый в уставах конкретных обществ), но и довольно широкая свобода их внутренней организации, противоречащая жесткой конструкции акционерного общества (хотя имеющиеся в законе нормы о SAS носят императивный характер, а к его статусу субсидиарно применимы нормы о статусе акционерных обществ; все это преследует цель защиты интересов кредиторов и меньшинства акционеров, в любом случае остающейся важнейшей задачей корпоративного права). Участники такой корпорации теперь не только вправе, но и обязаны самостоятельно урегулировать ряд вопросов ее внутренней организации во избежание сложно восполнимых в дальнейшем пробелов и трудноразрешимых конфликтов.

Так, единственным обязательно создаваемым органом упрощенного акционерного общества является его президент (president) (в роли которого может выступать как физическое, так и юридическое лицо, не обязательно являющееся участником общества), причем только уставом общества определяется как его компетенция, так и порядок назначения (избрания) и отзыва. Это открывает возможность участия в данном процессе третьих лиц или любых других органов (комитетов) общества. Президент вправе совершать от имени общества любые сделки без согласия каких бы то ни было других участников или органов общества, контрагенты которого вправе, таким образом, исходить из его неограниченных полномочий. С 2003 г. появилась возможность выполнения функций президента также и "генеральным директором" (directeurgeneral, или directeurgeneral delegue), т.е. одновременно двумя независимыми друг от друга лицами. Для управления внутренними делами общества по желанию его участников возможно создание любых органов (комитетов) при соответствующем ограничении компетенции президента (причем участниками таких органов могут быть не только акционеры общества и не только физические лица). Границей возможных здесь вариантов служат законоположения о том, что, с одной стороны, некоторые правомочия могут осуществляться только участниками общества (associes), а не его органами, а с другой - что его президент не может превращаться в номинальную фигуру, не обладающую реальными возможностями ("Galionsfigur") <1>.

--------------------------------

<1> Arlt M.-A. Franzosische Aktiengesellschaft. S. 191 - 193.

В законе отсутствуют какие-либо указания или ограничения относительно количества голосов (мандатов), которые может иметь акционер SAS, - этот вопрос также решается исключительно его уставом, который таким образом может допустить непропорциональность количества голосов и количества акций. Отсутствуют и какие-либо правила относительно общего собрания участников (акционеров) упрощенного акционерного общества: организационные формы их взаимодействия и влияния на управление делами общества согласно ч. 1 ст. L 227-9 Торгового кодекса также определяет его устав. Однако наиболее важные решения: об изменении размера капитала общества и о его оплате, о реорганизации (слиянии, разделении, преобразовании) и ликвидации общества, об утверждении годового отчета и размера прибыли - в силу ч. 2 указанной статьи должны приниматься исключительно общим собранием его участников (decisions collectives), проводимым очно или заочно.

В SAS допустимы акционерные соглашения о голосовании, а также передача решения отдельных вопросов в компетенцию определенной группы или отдельных участников общества и даже третьих лиц (только единственному акционеру единоличных обществ - SASU - запрещено передавать свои полномочия третьему лицу, а их перечень в интересах кредиторов указывается не только в уставе, но и в реестре). Вместе с тем закон императивно определяет вопросы, решения по которым должны быть приняты только акционерами общества, причем единогласно: о запрете или ограничении отчуждения акций третьим лицам, о передаче миноритариями своих акций основным акционерам, о возложении на членов общества дополнительных обязанностей и некоторые другие (в частности, связанные с ликвидацией общества). Квота для принятия решений по всем остальным вопросам определяется уставом общества <1>.

--------------------------------

<1> Arlt M.-A. Franzosische Aktiengesellschaft. S. 193 - 195.

Все это говорит о том, что общепринятый, классический европейский стандарт из восьми корпоративных форм не является принципиально жестким, а допускает различные варианты с учетом национальных особенностей и современных тенденций экономического развития. Достаточно ясно определилось и главное направление таких видоизменений: разнообразные сочетания объединений лиц, допускающих максимальную свободу внутренней организации корпорации и статуса ее участников, с объединениями капиталов, исключающими их личную имущественную ответственность по долгам корпорации. Наиболее подходящей для них оказалась корпоративная конструкция коммандитного товарищества - объединения лиц с капиталистическим элементом (статусом коммандитистов).

Вместе с тем следует отметить общую осторожность западноевропейских законодателей, которые при учете потребностей финансовых и других рынков не заимствуют прямо юридические конструкции англо-американского корпоративного права, а продуманно варьируют, видоизменяют и дополняют подходы, традиционно сложившиеся в европейском континентальном праве. В частности, во всех случаях в качестве одной из главных задач сохраняется защита интересов кредиторов и миноритариев корпорации (именно в силу которой требование минимального уставного капитала отменяется только для небольших обществ с ограниченной ответственностью, статус которых жестко рассчитан на мелкое предпринимательство; сохраняется императивно установленный минимальный перечень прав любых участников корпорации и т.д.).

В целом же в развитии западноевропейского корпоративного права можно констатировать наличие двух тенденций: с одной стороны, это попытки его определенной унификации, в том числе на базе формирующегося общеевропейского законодательства (ЕС), а с другой - появление некоторых корпоративных форм гибридного характера. Первая обусловлена объективно развивающейся экономической интеграцией в рамках Евросоюза, вторая - конкуренцией на рынке организационно-правовых форм юридических лиц (корпораций) и предпринимаемыми в интересах развития свободы предпринимательства попытками создания новых корпоративных форм с помощью определенного соединения элементов личных товариществ и капиталистических объединений. При этом традиционная основа европейской корпоративной системы (восемь основных, классических видов корпораций) остается неизменной, что и позволяет говорить о самом ее существовании.

Названные тенденции в известной мере можно проследить и в современном развитии американского корпоративного права, учитывая, что существующая в нем система в определенной мере сходна с европейской системой <1>. Здесь также различаются партнерства (Partnership), напоминающие европейские объединения лиц, и собственно "корпорации" (Corporations, объединения капиталов). И те и другие охватываются понятием предпринимательских организаций (business organisations), или деловых предприятий (business enterprises). При этом американское корпоративное право занимается главным образом проблематикой предпринимательских корпораций (business corporations), оставляя в стороне статус некоммерческих корпораций (nonprofit corporations) и партнерств, т.е. имеет гораздо более узкий предмет в сравнении с европейским корпоративным правом <2>. Корпоративное законодательство, опирающееся на унифицированные федеральные акты, в основном представлено законами отдельных штатов (допускающих или исключающих те или иные виды корпораций). В связи с этим говорить о единой системе американского корпоративного права можно лишь с известной долей условности.

--------------------------------

<1> Данное обстоятельство отмечается и в отечественной литературе (см., например: Гражданское и торговое право зарубежных государств / Отв. ред. Е.А. Васильев и А.С. Комаров. 4-е изд. М., 2004. Т. I. С. 194, 260.

<2> Reimann M. Einfuhrung in das US-amerikanische Privatrecht. S. 243 - 244, 249 - 250. За пределами американского корпоративного права обычно остаются и организации, аналогичные европейским "корпорациям публичного права", в частности "муниципальные корпорации" (municipal corporations), каковыми считаются многие города и муниципальные (публично-правовые) образования.

Среди американских партнерств принято выделять общие партнерства (general partnership) и партнерства с ограниченной ответственностью (limited partnership). Первые представляют собой почти полный аналог открытых (полных) товариществ европейского права: несмотря на возможность совершать сделки от своего имени, они не обладают правами юридического лица, а их участники несут неограниченную солидарную ответственность личным имуществом по общим долгам. Вторые в основном соответствуют европейской конструкции коммандитного товарищества, имея в качестве исторического прототипа французское простое коммандитное общество (societe en commanditee simple, SCS) (а если в качестве полного товарища (general partner) выступает корпорация, то они напоминают рассмотренное ранее германское GmbH & Co, KG) <1>.

--------------------------------

<1> Reimann M. Einfuhrung in das US-amerikanische Privatrecht. S. 245 - 247.

Что касается предпринимательских корпораций, то их традиционное деление на публичные (publicly held, public) и закрытые (closely held, closed) корпорации также сильно напоминает европейское деление объединений капиталов на акционерные общества и общества с ограниченной ответственностью, с тем, однако, существенным различием, что в обоих случаях структура управления корпорацией значительно упрощена и всегда строится по монистической модели (отсутствует наблюдательный совет). Принципиальное отличие публичных и закрытых корпораций - главным образом экономическое: акции (доли, shares) первых свободно обращаются на финансовом рынке, в том числе на биржах, тогда как аналогичные по сути доли (акции) вторых в принципе не предназначены для обращения и их отчуждение затруднено. Закрытые корпорации здесь могут существовать и в форме компаний одного лица с риском быть подвергнутыми в судебном порядке процедуре снятия корпоративной маски (piercing of the corporate veil) по основаниям, допускаемым правом справедливости (equity law) <1>.

--------------------------------

<1> Bungert H. Gesellschaftsrecht in den USA. 3. Aufl. Munchen, 2003. S. 49, 60.

Система видов корпораций и в американском праве не остается неизменной. Подобно европейским правопорядкам, она также знает некоторые смешанные и переходные формы; не чуждо ей и появление новых организационно-правовых форм. Так, для лиц свободных профессий используется появившееся с 1997 г. "партнерство с ограниченной ответственностью" (limited liability partnership, LLP), участники которого не несут личной имущественной ответственности за действия других партнеров, но сохраняют солидарную ответственность по общим обязательствам, а статус самого партнерства близок к статусу обычного limited partnership (напоминающего европейскую коммандиту) <1>. Его распространение в значительной мере обусловлено тем, что американские партнерства, подобно европейским товариществам, приобретают налоговые льготы.

--------------------------------

<1> Bungert H. Gesellschaftsrecht in den USA. S. 28 - 29; Reimann M. Einfuhrung in das US-amerikanische Privatrecht. S. 246 - 247.

После принятия в 1996 г. специального федерального модельного закона (Uniform Limited Liability Company Act) широкое распространение в большинстве американских штатов получила конструкция компании с ограниченной ответственностью (limited liability company, LLC). В отличие от обычного партнерства с ограниченной ответственностью в данной компании отсутствуют участники с полной ответственностью, иначе говоря, ответственность всех ее участников ограничена суммой их вкладов. Однако эта компания не становится аналогом европейского общества с ограниченной ответственностью, ибо ее внутренняя структура строится участниками свободно, по типу общего партнерства (аналога европейского полного товарищества), в частности, не требуется формирование специальных органов, хотя зачастую его участники и создают особый совет управляющих (board of managers), а налоговым законодательством она рассматривается как партнерство, также приобретающее в силу этого некоторые льготы. Такое соединение преимуществ объединения лиц и объединения капиталов с европейских позиций можно рассматривать в качестве коммандиты без комплементария <1>.

--------------------------------

<1> Reimann M. Einfuhrung in das US-amerikanische Privatrecht. S. 248 - 249; Bungert H. Gesellschaftsrecht in den USA. S. 69.

Что касается корпоративного законодательства штата Делавэр, ставшего широко известным благодаря своей "сверхлиберальности" (иногда называемой "делавэрским синдромом" - "das Delaware Syndrom" <1>), то, несмотря на свою популярность среди предпринимателей, оно пока не стало общепризнанным стандартом, определяющим развитие американского корпоративного права в целом. Все это говорит о том, что данный правопорядок, нередко считающийся наиболее передовым, в действительности не имеет каких-либо значительных преимуществ или принципиально новых юридических конструкций в сравнении с классическим европейским корпоративным правом.

--------------------------------

<1> Reimann M. Einfuhrung in das US-amerikanische Privatrecht. S. 251 - 252.

4

На фоне изложенного современное российское корпоративное право, законодательно оформившееся сравнительно недавно, лишь с конца 1994 г. (времени вступления в силу гл. 4 ГК РФ), можно считать своеобразной ветвью европейского корпоративного права. Его основная особенность состоит в признании юридической личности за полными и коммандитными товариществами (при сохранении свободно формируемой внутренней структуры и главное - неограниченной солидарной ответственности их участников по общим долгам). Это не вполне обычное для западноевропейских правопорядков законодательное решение связано с учетом национальных традиций: полные товарищества и товарищества на вере (коммандитные) признавались юридическими лицами как дореволюционным российским правом (в котором отсутствовало обособленное торговое право), так и первым российским Гражданским кодексом 1922 г. Он, в частности, предусматривал, что участники этих товариществ действуют под общей фирмой, а их товарищество подлежит регистрации в торговом реестре (ст. ст. 295, 298, 313). Этим они принципиально отличались (и отличаются) от простых товариществ - неправосубъектных договорных объединений лиц (ст. 276 ГК 1922 г.).

Стоит напомнить, что европейские объединения лиц фактически обладают некоторой правосубъектностью и могут от собственного имени заключать договоры, быть собственниками недвижимости и выступать в судах, будучи субъектами торгового права. В связи с этим и статус их обычно закрепляется в торговых кодексах, разумеется, в тех правовых системах, где имеется самостоятельная кодификация торгового права (Германия, Франция, Австрия). В правовых системах, не знающих дуализма частного права (Швейцария, Италия), отсутствует категория товариществ гражданского права, отличающихся от товариществ торгового права, - они прямо называются простыми товариществами, хотя полные и коммандитные товарищества и здесь не признаются полноценными юридическими лицами в силу отсутствия у них полной имущественной автономии и неограниченной личной ответственности участников <1>.

--------------------------------

<1> Eccher B., Schurr F.A., Christandl G. Handbuch Italienisches Zivilrecht. S. 92.

В российской правовой системе в силу традиционного отсутствия обособленного торгового права такой промежуточный статус невозможен. Однако данное обстоятельство способствует большей ясности российского правового регулирования, которому неизвестны никакие квазиюридические лица. Оно также снимает традиционную для европейского корпоративного права проблему разграничения объединений лиц (обычно - субъектов торгового права) и полностью неправосубъектных товариществ гражданского права (простых товариществ), со статусом которых к тому же практически полностью совпадает статус негласных товариществ и статус незарегистрированных союзов.

ГК 1922 г. объединял все корпоративные юридические лица, включая акционерные общества (паевые товарищества) и общества с ограниченной ответственностью, в единую категорию товариществ (подобно тому, как в современном европейском праве все они, включая простые товарищества гражданского права, равным образом именуются обществами - Gesellschaften, или societas) путем соединения всех норм об их гражданско-правовом статусе в гл. X раздела "Обязательственное право", именовавшейся "Товарищества" (ср. также его ст. 14), а в ст. 13 признавал их объединениями лиц, т.е. корпорациями, в противовес учреждениям (организациям унитарного типа). В современном российском праве усилено различие в статусе объединений лиц, традиционно именуемых товариществами, и объединений капиталов (корпораций в узком смысле), именуемых теперь обществами. Кроме того, корпорациями теперь в российском праве в отличие от европейских правопорядков признаются только правосубъектные объединения - юридические лица.

Вместе с тем их круг не следует сужать до хозяйственных обществ; в их число, во всяком случае, входят некоммерческие корпорации. Правда, п. 3 ст. 50 ГК создал возможность появления некоммерческих корпораций в прямо не предусмотренных Кодексом формах, которая была весьма широко использована законодателем. Однако и в европейских правопорядках статус некоторых видов корпораций (исторически сложившихся или, напротив, наиболее современных) нередко регулируется за рамками кодифицированного законодательства, что не препятствует общепризнанной трактовке системы корпораций как закрытого перечня (numerus clausus).

Иное дело - установленное ст. 50 ГК деление юридических лиц, включая корпоративные, на коммерческие и некоммерческие организации. В отечественной литературе оно подвергается постоянной критике прежде всего за неясность критериев, но сама его целесообразность оспаривается далеко не всегда. Концепция развития гражданского законодательства РФ исходит из целесообразности сохранения такого деления при некотором уточнении его критериев, оправдывая его опасностью получения некоммерческими организациями неограниченной возможности участия в предпринимательской деятельности <1> (которой, впрочем, многие из них не пренебрегают и в настоящее время).

--------------------------------

<1> Концепция развития гражданского законодательства Российской Федерации. С. 48.

Такое разграничение юридических лиц, в том числе корпораций, формально неизвестно европейским правопорядкам. Для большинства закрепленных ими корпоративных форм не имеет значения характер совместной цели - материальный (в том числе предпринимательский) или идеальный (некоммерческий). Названное деление также можно считать особенностью российского корпоративного права, обусловленной реалиями формирующихся рыночных отношений. Вместе с тем западноевропейское корпоративное право знает корпорации с идеальными целями. Таковы союзы, которые не вправе заниматься предпринимательской деятельностью и статус которых в силу этого существенно отличается от статуса корпораций торгового права <1>, а также германские партнерства и европейские экономические объединения по интересам. С этой точки зрения можно говорить и о соответствующей дифференциации западноевропейских корпораций.

--------------------------------

<1> Hueck G., Windbichler Ch. Gesellschaftsrecht. S. 15. В Австрии с 2002 г. запрещено создание ранее разрешавшихся экономических союзов (wirtschaftliche Vereine), преследовавших предпринимательские цели, и разрешено создавать только идеальные союзы (Idealvereine), т.е. союзы с некоммерческими целями (Kalls S., Nowotny Ch., Schauer M. Osterreichisches Gesellschaftsrecht. S. 1254 - 1255), в результате чего союз и здесь стал исключительной формой для некоммерческих корпораций.

Стремлением сохранить традиции объясняется и появление общества с дополнительной ответственностью, статус которого является переходным от товариществ к обществам: структура управления им тождественна структуре общества с ограниченной ответственностью, но сохраняется ограниченная личная ответственность участников по долгам корпорации (ст. 95 ГК). Именно так, в буквальном соответствии со своим названием, выглядело товарищество с ограниченной ответственностью в ст. ст. 318 - 319 ГК 1922 г., благодаря которому оно и появилось в российском правопорядке. При разработке ГК РФ было решено сохранить его наряду с закреплением классической модели общества с ограниченной ответственностью. Однако отечественная практика показала его невостребованность, объясняемую принципиальным нежеланием отечественных предпринимателей нести даже ограниченную ответственность по долгам создаваемых ими юридических лиц. В связи с этим Концепция развития гражданского законодательства РФ предложила отказаться от этого вида корпораций, не получивших практического распространения <1>.

--------------------------------

<1> Концепция развития гражданского законодательства Российской Федерации. С. 58.

Особенность российского корпоративного права составляет и имеющееся в нем известное смешение определенных западноевропейских и англо-американских конструкций, наиболее наглядно проявляющееся в статусе акционерных обществ. Речь идет прежде всего об отождествлении российским законодательством совета директоров и наблюдательного совета, т.е. управляющего и контролирующего органов (монистической и дуалистической систем управления объединениями капиталов), а также о конструкции закрытого акционерного общества, экономически выполняющего те же функции, что и общество с ограниченной ответственностью. Этим объясняется позиция названной Концепции, предложившей четко разграничить правомочия и статус совета директоров - исполнительного органа общества - и наблюдательного совета - контролирующего органа, состоящего только из участников общества, и отказаться от закрытых акционерных обществ (установив взамен особенности статуса крупных, публичных акционерных обществ, известных как европейскому, так и американскому корпоративному праву) <1>.

--------------------------------

<1> См.: Там же. С. 58 - 60.

В этом отношении примечательны положения нового Гражданского кодекса Нидерландов, справедливо считающегося одним из наиболее современных и содержащего во многих своих положениях определенный компромисс между континентальными европейскими и англо-американскими подходами (что характерно и для гражданского права Нидерландов в целом), опыт которого в значительной мере учитывался при подготовке ГК РФ. ГК Нидерландов вообще исключил общества с ограниченной ответственностью из числа признаваемых им видов юридических лиц, ограничившись закрытыми акционерными обществами (ст. 175 Книги 2 "Юридические лица", действующей с 1994 г.), т.е. намеренно разрешил коллизию этих двух типов корпораций в пользу англо-американской closed corporation, Ltd. Новый российский Гражданский кодекс столь же намеренно пытался разрешить эту коллизию в пользу европейской конструкции ООО, хотя и вынужден был под известным давлением ввести нормы о "закрытых АО" (ср. ст. ст. 87 и 97 ГК РФ).

В числе закрытых акционерных обществ функционируют и такие их разновидности, как "акционерные общества работников" ("народные предприятия") <1>, представляющие собой некую смешанную форму акционерного общества, общества с ограниченной ответственностью и производственного кооператива. В литературе она не встретила одобрения, хотя на практике имеется несколько (не более двух десятков) реально действующих производственных организаций подобного типа, которые даже объединились в ассоциацию, активно отстаивающую их право на самостоятельное существование. Наличие такого рода организаций свидетельствует о явных недостатках развития отечественного законодательства об акционерных обществах (в юридическом статусе которых полностью отсутствуют какие-либо положения о статусе их работников, давно ставшие привычными для западноевропейского корпоративного права) и о производственных кооперативах (которые после бурного роста в середине 80-х годов прошлого века теперь незаслуженно оказались на обочине экономической жизни). До устранения указанных недостатков такие народные предприятия могут сохраняться как еще одна особенность национального корпоративного права.

--------------------------------

<1> Федеральный закон от 19 июля 1998 г. N 115-ФЗ "Об особенностях правового положения акционерных обществ работников (народных предприятий)" // СЗ РФ. 1998. N 30. Ст. 3611.

Следует отметить и то гипертрофированное развитие, которое получила в современных российских условиях организационно-правовая форма общества с ограниченной ответственностью. Прежде всего, она является количественно преобладающей, составляя едва ли не 3/4 от общего числа всех зарегистрированных юридических лиц (включая и некоммерческие организации). При этом, будучи изначально рассчитанной на малое и отчасти среднее предпринимательство (именно с этой целью данная юридическая конструкция была создана германским законодателем в самом конце XIX в.), в отечественном правопорядке она стала "безразмерной": в форме ООО действуют и крупный бизнес (в частности, осуществляющий банковскую и страховую деятельность), и используемые для различных махинаций фирмы-однодневки с символическим уставным капиталом и единственным (как правило, фиктивным) учредителем и участником.

Содержащиеся в Концепции развития гражданского законодательства РФ предложения о повышении минимального размера уставного капитала ООО и превращении его в реальное (денежное) имущество встретили без преувеличения яростное сопротивление. Активное участие в этой компании представителей крупного предпринимательства и последовательно отстаивающего его интересы Министерства экономического развития РФ ясно показало, что структуру современного отечественного бизнеса невозможно представить без цепочек таких однодневок и офшоров, призванных исключить для его фактических владельцев всякий риск имущественной ответственности. Поэтому для развивающегося российского корпоративного права весьма актуальным становится внедрение в него давно известных высокоразвитым правопорядкам институтов проникновения за корпоративные покровы, а также повышение личной имущественной ответственности членов исполнительных органов хозяйственных обществ и лиц, фактически направляющих и контролирующих их деятельность, не являющихся при этом формальными участниками или руководителями корпораций. Система таких правил также предложена названной Концепцией <1>.

--------------------------------

<1> Концепция развития гражданского законодательства Российской Федерации. С. 49 - 50, 60.

Не менее очевидной и насущной представляется унификация гражданско-правового статуса многочисленных "общественных объединений" и организаций корпоративного типа. Все они без исключения - политические партии и профессиональные союзы, торговые, адвокатские и иные палаты, разнообразные ассоциации и добровольные объединения, некоммерческие партнерства и союзы - с гражданско-правовой (корпоративно-правовой) позиции в действительности представляют собой разновидности единой организационно-правовой формы - давно известного союза (Verein), правила о юридическом статусе которого при необходимости могут быть лишь несколько модифицированы применительно к его фактически крайне немногочисленным разновидностям, в частности в зависимости от возможности участия в таком союзе юридических лиц.

Вместе с тем имеются попытки отнести к числу корпораций и такие юридические лица некорпоративного типа, как государственные корпорации и государственные академии. В действительности и те и другие вообще не являются организациями корпоративного типа (а государственные корпорации юридически являются частными собственниками своего имущества, т.е. негосударственными организациями), не имея в основе своего существования гражданско-правовых отношений членства <1>. Отмеченные же попытки свидетельствуют как о сохраняющемся непонимании существа корпораций, так и о необходимости четкого законодательного закрепления основных положений корпоративного права, призванных способствовать надлежащему развитию корпоративных отношений.

--------------------------------

<1> К таковым не относится и членство в государственных академиях, поскольку оно не сопряжено с внесением и совместным использованием их членами имущественных вкладов для достижения общих целей. Сами же государственные академии в действительности представляют собой не корпорации, а организации холдингового типа, объединяющие в своем составе десятки и сотни унитарных юридических лиц - некоммерческих академических и бюджетных учреждений и коммерческих унитарных предприятий (подробнее о фактическом статусе перечисленных организаций см.: Суханов Е.А. О юридических лицах публичного права // Вестник гражданского права. 2011. N 2. С. 20 - 22).

Обосновывая основное направление развития современного российского корпоративного права, следует отметить необходимость его дальнейшего разумного сближения с западноевропейским корпоративным правом и устранения из отечественного правопорядка неоправданно включенных в него чужеродных юридических конструкций и категорий. Наиболее отчетливо эта линия выражена в Концепции развития гражданского законодательства РФ и в разработанном на ее основе законопроекте, предлагающих соответствующим образом изменить и дополнить действующую редакцию Гражданского кодекса РФ, в том числе ряд положений его гл. 4 "Юридические лица".

5

Формирующееся в современном российском правопорядке корпоративное право, близкое к традиционной европейской модели, постоянно подвергается мало обоснованным попыткам модернизации, приспособления к требованиям рынка (а практически - к требованиям крупного бизнеса), понимаемого в виде свободной, не стесняемой какими-либо императивными предписаниями игры экономических сил. Теоретическую основу этих взглядов обычно составляет охарактеризованная ранее американская концепция Law and Economics, на базе которой выдвигаются требования кардинального улучшения инвестиционного климата, которое предполагается достигнуть прежде всего путем отказа от ряда традиционных постулатов корпоративного права (защиты интересов кредиторов и миноритариев, контроля акционеров и других участников корпораций за корпоративным менеджментом, пропорциональности прав участников корпораций их вкладам, императивного регулирования статуса объединений капиталов, государственного контроля за регистрацией, реорганизацией и ликвидацией корпораций, прямой ответственности лиц, фактически руководящих деятельностью корпораций, включая членов коллегиальных органов, и др.).

Такой подход наиболее отчетливо выразился в разработанных под эгидой Минэкономразвития России законопроектах о хозяйственных партнерствах, инвестиционных товариществах, проектном финансировании, аффилированных лицах (ряд из них уже одобрен Правительством РФ и принят в первом чтении Государственной Думой РФ), а в концентрированном виде - в разработанном там же проекте Федерального закона "О внесении изменений в части первую и вторую Гражданского кодекса Российской Федерации в связи с совершенствованием правового положения участников гражданского оборота" (далее - проект Минэкономразвития), фактически представляющем собой параллельный вариант новой редакции ГК РФ, предложенной в разработанном на базе Концепции развития гражданского законодательства РФ проекте Федерального закона "О внесении изменений в части первую, вторую, третью и четвертую Гражданского кодекса Российской Федерации, а также в отдельные законодательные акты Российской Федерации" <1>.

--------------------------------

<1> История создания и обсуждения названных законопроектов освещена в посвященных им решениях Совета при Президенте РФ по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства (см.: Вестник гражданского права. 2011. N 2. С. 214 - 217, 248 - 254; N 3. С. 161 - 167; N 4. С. 208 - 223; N 5).

Проект Минэкономразвития (как и другие упомянутые выше законопроекты по отдельным вопросам корпоративного права) предполагает кардинальное изменение основных подходов, сложившихся в отечественном (и в европейском) корпоративном праве, главным образом применительно к акционерным и другим хозяйственным обществам. Прежде всего предлагается отказ от регулирования их статуса какими-либо обязательными (императивными) правилами закона и передача этого вопроса на полное усмотрение учредителей (участников) общества (как это обычно имеет место в хозяйственных товариществах - объединениях лиц). При этом реальная структура и компетенция органов такого общества, права и обязанности его участников будут устанавливаться не его уставом (подлежащим государственной регистрации и в силу этого доступным для ознакомления третьим лицам), а закрытым от посторонних специальным соглашением (корпоративным договором), хранящимся у доверенных лиц общества. Именно оно теперь становится главным документом, определяющим статус корпорации и ее участников на основе почти абсолютной свободы договора.

Вместе с тем в числе лиц, участвующих в формировании условий названного соглашения и управляющих делами общества (корпорации), согласно проекту могут находиться не только его участники, а любые иные лица, в том числе и не обязательно инвестировавшие в него какое-либо имущество (и не несущие не только хотя бы ограниченной ответственности по его долгам, но и вообще никакого имущественного риска за результаты своей деятельности). Таким образом, корпоративный менеджмент не только становится открыто неподконтрольным обычным участникам корпорации, но приобретает в ней статус и возможности, иногда принципиально недоступные последним.

Разумеется, устранены и какие-либо обязательные требования к минимальному уставному капиталу такого общества (который предполагается просто отсутствующим) и к определению размера долей (акций) его участников (ибо оно лишается какого-либо значения). Более того, принципиальной новеллой становится отказ от принципа пропорциональности (соответствия прав и обязанностей участника корпорации размеру его вклада), допускающий любые варианты, вплоть до полного отсутствия каких-либо прав у членов корпорации (в том числе что-либо инвестировавших в ее деятельность) и закрепления их в основном или даже исключительно за третьими лицами, не являющимися ее участниками. В результате исчезает защита не только для кредиторов и миноритариев корпорации, но и для других ее инвесторов (прямо или косвенно участвующих в ее деятельности).

В основу этого подхода заложены некоторые юридические конструкции, закрепленные современным корпоративным законодательством американского штата Делавэр (что не скрывается разработчиками аккумулировавшего их законопроекта "О хозяйственных партнерствах", который в ряде случаев идет гораздо дальше, доводя их до логического конца). По сути, он не имеет ничего общего и с давно известной идеей определенного соединения преимуществ корпоративных товариществ (объединений лиц) и обществ (объединений капиталов), воплощенной не только в конструкциях швейцарского инвестиционного общества с переменным капиталом (SIKAV) и французского упрощенного акционерного общества (SAS), но и в американской компании с ограниченной ответственностью (LLC - коммандите без комплементария), поскольку ни одна из них не отрицает столь радикально основополагающих постулатов корпоративного права.

По замыслу авторов этих очередных российских новаций, корпоративные отношения, с одной стороны, должны строиться по принципу неограниченной договорной свободы (laissez faire начала XIX в.), а с другой - при столь же неограниченном участии в них любых третьих лиц: разного рода доверительных и иных управляющих чужим имуществом, представителей и агентов инвесторов, иных лиц, не желающих рисковать своими инвестициями, и др., что по сути представляет собой вывод корпоративного управления за пределы корпораций. При этом даже защита интересов сторонних инвесторов, в которых столь остро заинтересованы корпорации (не говоря уже о защите интересов корпоративных кредиторов и миноритариев), становится целиком зависимой от усмотрения не только учредителей (участников) корпорации, но и различных третьих лиц, принимающих участие в формировании условий конкретного корпоративного соглашения.

Очевидно, что в таких корпорациях господствующие позиции займут экономически наиболее сильные участники имущественного оборота, получающие к тому же различные экономические и юридические привилегии (прежде всего в виде освобождения от ответственности) с помощью договорных и иных правовых способов принуждения своих партнеров и контрагентов. При этом произойдет существенное ослабление ответственности во всех звеньях корпоративных отношений, включая ответственность самих корпораций и определяющих их деятельность лиц перед кредиторами - другими участниками гражданского оборота <1>.

--------------------------------

<1> Указанные коренные пороки предлагаемого подхода названы в решении Совета при Президенте РФ по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства от 1 августа 2011 г. (протокол N 98), посвященном оценке Проекта Минэкономразвития (см.: Вестник гражданского права. 2011. N 5).

Пока, правда, предлагается воплотить все перечисленные черты лишь в специально создаваемой для этого новой организационно-правовой форме юридического лица (корпорации) - хозяйственном партнерстве. В действующую конструкцию акционерного общества они подлежат частичному включению: в виде разрешения видоизменять его статус, компетенцию органов и содержание прав акционеров акционерным соглашением и отказа от принципа пропорциональности (соответствия прав акционеров их вкладам и акциям). Но вряд ли могут возникнуть сомнения в том, что отечественные предприниматели превратят такие партнерства в преобладающий вид корпораций (юридических лиц), быстро заменив ими общества с ограниченной ответственностью.

Не менее очевидно принципиальное противоречие указанных новаций основным постулатам корпоративного права. Предлагаемая ими безграничная договорная свобода формирования корпоративных отношений и ликвидация их императивного законодательного регулирования стирает различия объединений лиц и объединений капиталов, одновременно устраняя традиционную защиту интересов кредиторов и участников корпораций, а широкий допуск к управлению корпорациями третьих лиц, не являющихся их участниками, окончательно размывает границы самих корпоративных отношений, лишая их какой-либо юридической специфики. Поэтому теоретическим результатом принятия данных новелл станет исчезновение корпоративного права как самостоятельного института (подотрасли) гражданского права (к чему, как уже отмечалось, и ведет последовательное принятие американской теории экономического анализа права), поскольку все его конструкции будут определяться нормами договорного права. Практическое же их использование, несомненно, не только усилит различные конфликты в предпринимательских отношениях, но и породит в них новые, дополнительные противоречия, не способствующие улучшению инвестиционного климата и стабильности, необходимой для развития имущественного оборота.

Остается лишь надеяться, что отечественный законодатель в конечном итоге спокойно и взвешенно отнесется к данным предложениям и перспективам их практической реализации, руководствуясь в их оценке не только экономическими интересами одной из групп участников регулируемых отношений (и тем более скороспелыми зарубежными концепциями) и учитывая многообразный и многолетний опыт развития наиболее близкого отечественному правопорядку западноевропейского корпоративного права.