3179

Жизнь есть то, что мы о ней думаем.

Марк Аврелий

Авторское слово

Все что происходит вокруг нас, да и в нас самих, фиксирует Зеркало жизни. Но в отличие от физического зеркала — этого бесстрастного сиюминутного хроникера событий, Зеркало жизни, накапливая память, может рассказать о прошлом, заглянуть в будущее. По сути Зеркало жизни показывает, кто мы есть и что мы несем в мир, показывает наши дела, мысли и эмоции. Но у каждого человека свое Зеркало жизни, в котором он, как правило, видит себя и окружающую действительность такими, какими они ему импонируют. Это как перед фотокамерой, когда человек принимает позу, в которой он нравится сам себе. Сторонний же наблюдатель видит в Зеркале жизни человека совсем иную картину, часто напоминающую кривое зеркало, и по ней оценивает его поступки. Вот эта компромиссная или бескомпромиссная борьба противоположных взглядов на жизнь разных людей — и есть, наверное, сама жизнь.

В первой части повести я постарался показать развитие человека через его мироощущение, через его восприятие действительности на первых этапах жизни: от самостоятельных шагов, когда он впервые отпустил материнскую руку, до страстной юношеской любви, от времени, когда он начинает отделять себя от своего окружения, до поры, когда надежда и желание, переплетаясь, начинают сбываться, обретать реальность. Я хотел показать становление человека на фоне того, советского, времени, когда основой нравственных устоев общества были не потребительские и меркантильные интересы людей, а общечеловеческие ценности бытия: честь, достоинство, совесть, ответственность, доброта…

Рассказы, очерки и новеллы повествуют без всякой хронологической последовательности о той будущей жизни, которая может произойти с героем повести, о его увлечениях, переживаниях, влюблен-

3

Жизнь моя прошла по сильно пересеченной местности.

Лев Ошанин

ПО ПЕРЕСЕЧЕННОЙ МЕСТНОСТИ

Часть первая

Глава 1. Война

Олег проснулся от незнакомых звуков — это храпел во сне отец, спавший на маминой кровати. Олег увидел его и сразу же вспомнил вчерашний, необычный в его жизни, день. Вчера приехал отец. Мама долго готовилась к этому дню, рассказывала всем, что скоро приедет Петр и останется работать в Воронеже. Она брала Олега на руки, обнимала, целовала его и все время приговаривала:

—  Скоро папа приедет, скоро папа приедет, жди.

Отца Олега, Петра Григорьевича Карпова, тогда еще студента второго курса строительного института, призвали в армию и направили учиться в военную школу. Затем служба в армии, война с белофиннами и, наконец, в 1940 году — возвращение в родной город.

Олег по своему малолетству отца не помнил. Из четырех лет своей жизни он с ним виделся всего несколько раз, когда тот приезжал в отпуск. Последний раз это было, как говорила мама, полтора года назад, но его детская память еще не могла выстроить всю цепочку со-

5

Эдуард Сазонов ЗЕРКАЛО ЖИЗНИ

бытий, она держала только отдельные эпизоды. Становление личности человека начинается в таинственный и прекрасный миг зачатия новой жизни и заканчивается обычно к четырем-пяти годам, к моменту осознания им своего «я». Но какие-то события этого времени мало кто из людей помнит — почему-то природа то ли прячет, то ли «стирает» из нашей памяти самый нежный период жизни, о котором мы гораздо позже узнаем лишь по рассказам родителей, братьев и сестер. Зато Олег хорошо помнил запах отца, даже не отца, а его хромовых сапог, ремня, одеколона. Поэтому когда вчера во дворе его поднял на руки и стал целовать «незнакомый» дядя, он сразу догадался, что это его отец.

Отец понравился Олегу: высокий, с курчавыми темными волосами, с красивым улыбающимся лицом, в военной форме, от которой исходил все тот же, уже знакомый ему запах. Сомнений не было — это его отец. Папа подарил Олегу игрушечный танк с резиновыми гусеницами. Его заводили специальным ключом, опускали на пол, и он, преодолевая разные, установленные перед ним, препятствия — спичечные коробки, мелкие камешки, небольшие дощечки, шел в наступление. «А где танк?» — спохватился Олег. Вспомнил: он его спрятал под кровать, заглянул туда — все в порядке: танк был на месте.

Проснулась мама. Подошла к сыну, поцеловала его, подняла на руки и вышла во двор. Двор был небольшой, с сараем, за которым размещался туалет, голубятней, двумя яблонями, кустом сирени и высокой липой, закрывавшей половину двора от летнего зноя. Здесь же стоял огромный, сколоченный из досок стол, за которым по праздникам собирались все домочадцы. А домочадцев было много: дедушка Гриша с бабушкой Машей, которые жили в проходной комнате, младшая сестра папы — тринадцатилетняя школьница Саша, ее кровать была на кухне; еще одну комнату — с противоположной стороны дома — занимали сестра бабушки, баба Нюра, ее дочь Галя и сыновья — Виктор и Денис. Старший, Виктор, работал на авиазаводе, а Денис учился в ремесленном училище.

В воскресенье в доме Карповых собрались гости, чтобы отметить приезд отца Олега. На улице накрапывал первый майский дождик, поэтому все расселись за столом в самой большой комнате дома. Отмечалось радостное событие, потому и тосты были добрыми, веселыми, ироничными. И, конечно, было много разных песен: про Катю-

6

ПО ПЕРЕСЕЧЕННОЙ МЕСТНОСТИ. Повесть

шу, выходящую на высокий берег, про трех друзей-танкистов, про неподшитые валенки, про рушник и обманутую Галю, про удалого Хазбулата и пропавшую Сулико…

Вкомнате стало жарко, дождик прекратился, и все пошли во двор

—кто покурить, кто по неотложным делам. Олег остался один. Его интересовало, что пьют взрослые из маленьких стаканчиков, после чего они становятся разговорчивыми и очень веселыми? Он подошел к столу, взял недопитую рюмку отца, в которой была жидкость, пахнущая больницей, запрокинул голову, как это делали взрослые, и влил себе в рот содержимое рюмки. А в ней, в рюмке, как оказалось потом, была водка. Она обожгла ему гортань, спазмом сдавила горло, попала в трахею. Он зашелся в кашле, задохнулся и упал, потеряв сознание. Услышав кашель, в комнату заглянула Саша, подхватила Олега и вынесла его во двор. Жена товарища отца, Алексея Ивановича, медицинская сестра, сразу поняла по запаху изо рта Олега, что произошло, и быстро привела его в чувство. Так что первое знакомство Олега со спиртными напитками, причем крепкими, было плачевным в прямом и переносном смысле.

Возвращение отца и радовало, и огорчало Олега. Он гордился, что у него тоже теперь есть отец, ждал его после работы, ходил с ним вечером купаться на речку. Ему нравились эти купанья. Папа разрешал Олегу пополоскаться на мелководье, затем укрывал его полотенцем, усаживал на теплый, согретый за день песок, а сам с разбегу прыгал в воду и широкими саженками переплывал реку. Когда отец выходил из воды, то смешно отфыркивался, потом он сажал Олега на плечи, и они шли домой ужинать. Ему нравилось, когда отец брал его своими сильными руками и подбрасывал высоко вверх так, что у Олега захватывало дыханье — ему было и боязно, и приятно от этих полетов. Мама, выглядывая во двор, кричала: «Петя, перестань, перестань, уронишь!» — но отец ее не слушал и продолжал с сыном «акробатические» упражнения.

Однако приезд отца внес разлад в уже начинавшую приобретать какие-то устои жизнь Олега, особенно в его отношениях с мамой. Мама, как казалось Олегу, стала меньше уделять ему внимания, много времени отдавала отцу, не могла, да и, наверное, не хотела скрывать свою радость, стала какой-то светлой, улыбчивой. Теперь вечерами отец с мамой часто уходили в гости, в кино, оставляя Олега на

7

Эдуард Сазонов ЗЕРКАЛО ЖИЗНИ

попечение Саши или бабушки. Олег этого не хотел. Он считал, что мама принадлежит только ему, и стал по-детски ревновать ее к отцу: капризничал, отказывался от еды, разражался плачем перед их уходом, который часто заканчивался истерикой. Никакие заранее купленные и спрятанные до времени игрушки, которые могли успокоить его, им не принимались. Остановить Олега мог только один проверенный прием: отец доставал свой пистолет, разряжал его и давал ему как игрушку. Олег отвлекался, заводил свой танк, запускал его на беляков или бандитов, отстреливая из пистолета тех, кто увернулся от танкистов.

В этот день Олег проснулся рано потому, что захотел писать. Поискал под кроватью ночной горшок, не нашел его, решил пойти в дворовый туалет, ведь не будить же маму по такому случаю. Папа говорит, что он уже взрослый, как-никак — пятый год идет. Сразу вспомнил приятный вчерашний день: папа с мамой вечером были дома, пили во дворе за большим столом чай с вареньем и баранками. Мама сказала, что завтра, то есть уже сегодня, они пойдут фотографироваться на память о возвращении папы домой.

Олег открыл дверь в бабушкину комнату и изумился увиденному: на полу были разбросаны свежая трава и цветы, которые он раньше видел на лугу, — кашка, колокольчики, ромашки, фиалки, а на стенах были березовые веточки. Такими же веточками была украшена в углу комнаты иконка Боженьки, перед которой бабушка молилась утром и вечером. Забыв про туалет, Олег сразу направился к бабушке, хлопотавшей у печки на дворовой кухне.

—  Бабушка, почему в твоей комнате трава и ветки?

—  Здравствуй, Олежка. Сегодня день Святой Троицы, большой христианский праздник. На Троицу принято украшать церкви, избы, дворы и даже улицы свежими травами, цветами и молодыми березовыми ветками. Ты пойди, умойся, а потом стань перед иконкой, перекрестись и попроси Боженьку, чтобы он был милостив к тебе и твоим родным. Тем более, ты крещеный.

—  А что такое «крещеный»?

—  Не торопись, подрастешь — узнаешь. Если, даст Бог, буду жива, я тебе все расскажу.

Днем Олега искупали, нарядили в новую кофточку, короткие штанишки, надели под сандалии белые носочки и повязали на шею

8

ПО ПЕРЕСЕЧЕННОЙ МЕСТНОСТИ. Повесть

большой бант. Отец оделся в новый костюм, белую рубашку с темным галстуком, а мама — в красивое серое платье с белыми крапинками, и все втроем пошли «в город» фотографироваться.

Перед возвращением домой родители повели Олега в булочную, где продавались всякие сладости. Отец поднял Олега на руки, поднес к витрине, спросил:

—  Сынок, что тебе купить?

Олег увидел много, наверное, вкусных «вещей», но он не знал ни их названия, ни их вкуса. Дома бабушка пекла вкусные пышки, но здесь их не было. Мама иногда покупала пряники, но Олегу их не хотелось. Ему хотелось есть. Он вспомнил, каким вкусным может быть черный хлеб, политый подсолнечным маслом и посыпанный сверху сахарным песком, и попросил отца:

—  Купи мне, папа, кусочек черного хлеба.

Родители Олега сильно засмущались и быстренько покинули магазин. Надо же — молодая красивая пара, модно одетая, а сын голодный, не кормленый, хлеба черного просит. Отец отправил маму с Олегом домой, сказав, что скоро вернется.

Возвращались домой молча. Мама почти не разговаривала с Олегом, была чем-то расстроена. Олег не мог понять, почему так резко изменилось настроение родителей: он не канючил, не хныкал, вел себя благоразумно. «Как трудно бывает понять этих взрослых», — подумалось ему.

Вскоре вернулся отец с большим свертком. В нем оказалось много «вещей», о существовании которых Олег и не догадывался. Мама приготовила чай, позвала дедушку с бабушкой. Все уселись за стол и папа, раскрыв пакет, стал, как фокусник, которого Олег видел в цирке, извлекать из него разного рода пирожные — бисквитные, песочные, заварные, слоеные. Больше всего Олегу понравились трубочки с кремом, потому что можно было сначала съесть крем, помогая языку пальцем, а потом «закусить» хрустящей трубочкой.

Все свободное время, а оно было сплошь таким, Олег проводил во дворе, на улицу его не выпускали. Все были заняты: кто на работе, кто домашними делами, кто учебой. Он ждал вечера, когда дом и двор наполнялись «домочадцами». Сначала приходили Саша и Денис, затем мама, позже всех обычно приходил отец. Дедушка рабо-

9

Эдуард Сазонов ЗЕРКАЛО ЖИЗНИ

тал посменно и его уходы на работу и приходы домой Олег никак не мог угадать заранее. Почти каждый день кто-то из взрослых шел купаться на речку и брал с собой Олега. Там, на речке, можно было побегать по лугу, окунуться в воду под присмотром старших, вылепить из песка дом.

Но, наверное, больше всех, кроме мамы и папы, Олег ждал возвращения с работы дяди Вити, водившего голубей. Дядя Витя быстро переодевался, обедал и шел к своим голубям. Он открывал голубятню, выпускал на ее крышу голубей, кормил их, брал в руки, разрешая Олегу погладить птицу. Приучая Олега к голубям, дядя Витя рассказывал ему об особенностях разных пород голубей. Вот короткоклювые с очень выразительными глазами турманы, кувыр­ кающиеся в полете; вот трубачи-барабанщики с мохнатыми ногами, воркование которых напоминает рокот барабана; вот бойные голуби, совершающие во время полета кувырки через голову и громко хлопающие крыльями; вот старейшая русская порода белых голубей — чистые голуби.

Наконец наступает долгожданный миг: дядя Витя привязывает к длинному шесту белый лоскут материи и машет им над своей головой. Голуби взлетают, делают два-три круга над домом, как бы набирая силу, и затем, постепенно расширяя круги, уходят высоко-вы- соко в небо, превращаясь в маленькие, все время меняющие форму, пятнышки. Через час-другой голуби возвращаются, садятся на крышу голубятни и начинают забавно ворковать, как будто делятся впечатлениями о полете.

К осени мама заметно располнела, ее движения стали плавными, а походка немного покачивающаяся, как у гусей на лугу. Как-то она посадила Олега рядом с собой, погладила по головке, поцеловала в щечку и сказала:

—  У тебя скоро будет братик или сестричка. Ты кого хочешь? —  Никого не хочу, мне и так хорошо.

—  Не торопись, — продолжала мама, — подумай. Ведь каждый человек должен заботиться о других, защищать их, воспитывать. Вот ты этим и будешь заниматься. А когда братик или сестричка подрастут, ты будешь с ним или с ней играть, и тебе будет веселее жить на свете.

10