3179

ПО ПЕРЕСЕЧЕННОЙ МЕСТНОСТИ. Повесть

—  Спасибо, — поблагодарил Олег, — но мама будет волноваться, я обещал ей, что ночевать буду дома.

—  Раз обещал — надо идти. Спасибо, что пришел. Мне было приятно с тобой познакомиться.

Ксения вышла провожать Олега на лестничную клетку. —  Ты покорил моих родителей, они от тебя в восторге.

—  Извини, что так получилось. По-моему, я вел себя так, как всегда.

—  Я это знаю, и мне это приятно.

Ксения обняла Олега и крепко поцеловала. —  Ксения, у меня к тебе одна просьба. —  Какая?

—  А можно я тебя тоже буду называть Ксюшей? Ксения задумалась, перестала улыбаться, сказала:

—  Ты обратил внимание, что так меня называет папа и иногда мама. Это для меня интимно, но тебе можно, тебе все можно. Зови меня Ксюшей.

Теперь Олег обнял Ксению, приблизил свои губы к ее уху и нараспев произнес:

—  Ксю-юша-а, Ксю-юша-а… Вернул ей поцелуй и пошел домой.

На улице была новогодняя ночь с россыпью звезд на небе и крепким морозом, а на душе у Олега — радость от проведенного вечера и теплота на губах от ксюшиного поцелуя.

Олег с Ксенией, как только представлялась такая возможность, посещали институтские вечера отдыха. После одного из танцевальных вечеров, провожая Ксению домой, Олег спросил, не насмехаются ли над ней ее подружки, что она встречается со школьником?

—  Да что ты! Завидуют. Парень ты видный, спортсмен, приятный в общении, обратил внимание, как они тебя наперебой приглашают на белый танец? Я только зазеваюсь, а ты уже в объятиях Светки или Таньки. Так и отбить могут.

—  Не беспокойся, я тебя люблю, — как-то буднично произнес Олег. —  Что? Что ты сказал насчет любви? — спросила Ксения. — Такие слова просто так не говорят, ими не разбрасываются. Давай, не

будем торопиться в своих объяснениях. Подождем.

171

Эдуард Сазонов ЗЕРКАЛО ЖИЗНИ

—  Хорошо, подождем, — согласился Олег.

Они подошли к дому Батиных. Погода стояла отличная, начиналась весна, и домой не хотелось идти.

—  Может быть, еще немного погуляем, — предложила Ксения. —  Погуляем, — согласился Олег.

—  Кстати, Олег, а почему ты не расспросишь меня про мои корни: откуда я, какой национальности, кто мои родители? Тебе неинтересно?

—  Интересно, но как-то не хочется в душу лезть. Жду, когда ты сама все расскажешь.

—  Значит, когда я тебя просила рассказать о себе, я к тебе в душу лезла?

—  Не совсем так. Я для тебя был, как бы, книгой закрытой, а ты для меня — книга частично прочитанная.

—  Ну, знаешь ли… —  Не горячись, сейчас поймешь, в чем дело. Сделаем так: я буду

рассказывать тебе о тебе, а ты будешь соглашаться, корректировать или опровергать.

—  Хорошо, рассказывай.

—  Национальность вашей семьи на ваших лицах чистой краской, без татарских орнаментов, написана. Да и фамилия может происходить от русских слов «батюшка», «батя»… — начал Олег.

—  Угадал, — согласилась Ксения.

—  Вы горожане, уж очень ты свободно ведешь себя на улице, срастаешься с городом; но не воронежцы, а из Подмосковья или из Москвы.

—  Интересно. Объясни.

—  Помнишь, когда я спросил, где ты живешь, ты ответила: «На Кольцовской, у фармзавода», а коренной воронежец ответил бы: «На Девицком, возле химзавода». Ну, а «Москва» проявляется в вашем «акании».

—  С тобой опасно разговаривать, — улыбаясь, сказала Ксения, — надо сдерживать себя, а то ты и мои мысли читать начнешь.

—  Не надо ничего сдерживать, ты как раз мне и нравишься своей раскрепощенностью — девушка без комплексов. А что касается моих догадок — это отголоски прошлого: мы с ребятами в 9-ом классе начитались специальной литературы, практиковались друг на друге. Дальше рассказывай сама про себя.

172

ПО ПЕРЕСЕЧЕННОЙ МЕСТНОСТИ. Повесть

—  Хорошо, — согласилась Ксения. — Корни мои в Рязани, но уже третье поколение Батиных живет в Москве. Папа окончил энергетический институт, работал на оборонном предприятии, после войны­ был командирован в Воронеж для восстановления авиационного завода, да так здесь и остался. Женька пошел по его стопам, скоро станет дипломированным энергетиком. Мама окончила московский строительный институт и всю жизнь работает проектировщиком. Я пошла учиться в строительный институт по ее подсказке.

—  А о чем в детстве мечтала? Хотела, наверное, как многие девчонки, балериной или актрисой стать?

—  Представь себе, нет. Много читала, увлеклась фантастикой: Жюль Верн, Айзек Азимов, Рэй Брэдбери, конечно, Александр Грин, Александр Беляев — всех не перечислишь. Училась в музыкальной школе, но не закончила ее, занималась фигурным катанием, больше для себя, чем для мамы. А в 1952 году увидела в Москве чемпионат мира по волейболу среди женщин, нашу сборную во главе с Александрой Чудиной и «заболела» волейболом.

—  Ксения, — не унимался Олег, — а как насчет твоего жизненного кредо?

—  Всегда! — восторженно, как Полесов из «12 стульев», отрапортовала Ксения и добавила: — Хватит, хватит, Олег. Мы что, последний раз встречаемся? Пошли по домам.

Розыгрыш «Кубка открытия сезона» по волейболу, традиционно проводившийся на кортах стадиона «Динамо», проходил 2 мая. Олег с Жорой, отыграв свои игры, не очень удачные на этот раз, по-бы- строму обмылись под водопроводным поливочным краном и стали ожидать обещавшую прийти Ксению. Подбежала Ксения.

—  Извините, ребята, что опоздала, — сказала она, как всегда немного акая. — Я вас приглашаю в гости отметить Первомай и сгладить вашу неудачу в розыгрыше Кубка.

Жора стал отказываться, дескать, не предупредил дома, что задержится. Да и Олег выразил сомнение по поводу того, как воспримут их приход родители Ксении.

—  Что вы ерунду несете? — с нескрываемым разочарованием сказала Ксения. — Во-первых, дома никого нет — родители на даче,

173

Эдуард Сазонов ЗЕРКАЛО ЖИЗНИ

Женя на рыбалке с друзьями; во вторых, я уже все приготовила, почему и опоздала к вам на встречу: а в третьих, мне скучно будет дома одной. Время детское, пойдемте.

—  Ксения, а что нам купить? — спросил Жорка.

—  О, горе вы мое! Что женщине дарят на праздник? Цветы. Там, по пути домой, вы мне их и купите. Поехали!

Они сели на подоспевший трамвай и поехали в центр. Вышли на улице 9-го Января. Ксения пошла домой, а ребята — за цветами. На их звонок Ксения открыла дверь, приняла от ребят цветы, спросила:

—  Мальчики, не возражаете, если праздновать будем на кухне? —  Не возражаем, — в один голос ответили ребята.

—  Тогда подождите меня несколько минут. Олег, отведи Жору в мою комнату и включи что-нибудь из музыки.

—  Видно, ты здесь свой человек, — сказал Жорка.

—  Да нет, я здесь был-то всего три или четыре раза. Просто в этом доме чувствуешь себя уютно, не испытываешь неудобства.

Минут через десять в проеме двери появилась улыбающаяся Ксения. Она была в цветной, смело открытой блузке, в юбке-шотландке, в легких сандалиях на босу ногу, с распущенными, вольно спадающими на плечи волосами. У Жоры, впервые видевшего Ксению в таком виде и в таком состоянии, отвисла челюсть.

—  Олег, — засмеялась Ксения, — закрой Григорию рот, а то, не дай Бог, он челюсть вывихнет.

Олег закрыл Жорке рот, посмотрел влюбленным взглядом на свою пассию, попросил:

—  Красавица, веди нас на кухню, очень кушать хочется.

Стол был сервирован на троих. В середине стола стоял принесенный ребятами букет, а вокруг него салаты, нарезки сыра и колбасы, пирожки, конфеты в вазе и, чуть в отдалении — торт.

—  Это ты все сама приготовила? — спросил Жора.

—  Да что ты! Если бы сама — мне бы цены не было. Олег, я дорого стою?

—  Дорого, дорого, но я постараюсь все оплатить. Может быть, не сразу, частями, но расплачусь обязательно.

—  Спасибо, милый. Я в тебе не сомневаюсь, — сказала Ксения и, обращаясь к Жоре, продолжила. — Нет, Жора, это все мама для вас,

174

ПО ПЕРЕСЕЧЕННОЙ МЕСТНОСТИ. Повесть

моих гостей, приготовила, а я только сыр с колбасой нарезала и все на стол поставила. Что будем пить, ребята?

—  А чем, сударыня, вы нас можете угостить? — стал ей подыгрывать Жора.

—  Крепкие напитки — водка, коньяк, я думаю, неуместны?

—  Неуместны, неуместны, — вступил в разговор Олег, сразу вспомнив довольно печальный случай из своей жизни, когда с ребятами из класса встречал Новый, 1952 год в доме Толи Хохлова, и все отравились самогоном. Олег после этого очень болел и дал себе слово никогда не пить крепкие спиртные напитки.

—  Тогда могу предложить вино, — Ксения открыла дверцу кухонного шкафа и стала перечислять: — Есть «Портвейн Крымский», есть «Массандра десертная», есть «Кагор».

Ребята знали, что кагор сладкий, его даже детям дают как лекарство, десертное вино, судя по названию, пьют на десерт, закусывая чем-нибудь сладким, а вот портвейн — самый раз. С ним, с портвейном, правда, марки «777», они уже были знакомы, пробовали его на каком-то празднике.

—  Ксения, давай портвейн, — согласился Олег. — Гулять так гулять! Ребята шутили, поднимали тосты за присутствующих и отсутствующих, за окончание школы и первого курса Ксенией, рассказывали школьные истории. Потом пили чай с тортом. Торт был очень вкусный, но мальчики тактично съели только по одному куску и все уговоры Ксении «уничтожить» торт сейчас и сразу окончились ничем. Когда ребята стали собираться домой, Ксения шепнула Олегу:

«Останься», а Жоре сказала:

—  Олег ненадолго задержится, поможет мне убрать со стола. Ксения вышла на лестничную клетку проводить Жору, закрыла

за собой дверь, тихо ему сказала:

—  Олег останется у меня допоздна. Ты придумай что-нибудь для Любови Кондратьевны, чтобы она не волновалась. Все, счастливо, — чмокнула растерявшегося Жору в щеку, мягко похлопав его по спине, посоветовала:

—  Иди, Жора, иди.

Когда Ксения вернулась в квартиру, Олег с серьезным видом, но в шутливом тоне ее спросил:

—  Что-то вы, барышня, раскомандовались?

175

Эдуард Сазонов ЗЕРКАЛО ЖИЗНИ

—  Это я так, для начала. Потом командовать будешь ты, — многозначительно пообещала Ксения.

Она подошла к Олегу, все еще сидящему на стуле в кухне, села к нему на колени, поцеловала долгим, долгим поцелуем. Когда Олег обрел дыхание, сказал:

—  Спасибо, Ксюша, за праздник. Все было отлично.

—  А я думаю, что праздник только начинается, — задумчиво сказала Ксения и продолжила: — Ты так и не искупался после волейбола, иди в ванную, там для тебя халат висит, надень его. А я пока здесь уберу.

—  Но ты же хотела, чтобы я помог тебе?.. —  Потом поможешь.

Олег вышел из ванной и позвал Ксению.

—  Я здесь, — услышал он ее голос из спальни родителей.

Олег вошел в спальню. Ксения, бесконечно нежная и задумчивая, сидела в ночной рубашке на расстеленной и укрытой тонким одеялом кровати.

—  Ложись, Олег, — попросила она его. —  Куда?

—  На кровать, под одеяло. —  В халате?

—  Зачем в халате? Сними его. —  Но под ним ничего нет. —  И не надо.

Олег снял халат и, стыдясь своего напряженного тела, юркнул под одеяло. Ксения сбросила с себя рубашку, тоже юркнула под одеяло и прижалась к Олегу уже знакомыми и незнакомыми ему частями своего тела. Затем повернула его к себе лицом, слилась с ним губами, опрокинулась на спину, увлекая Олега за собой, тихо прошептала: «Войди в меня».

Но этого уже можно было не говорить. Их тела, подвластные космическому закону любви, слились в единый организм, разъединить который смог бы лишь один Господь Бог. Ксения вскрикнула и забилась в его объятиях. Ее тело изгибалось, пульсировало, подстраивалось под такт его движений. Олег не помнил, сколько это продолжалось: час, сутки, год. Наконец она конвульсивно, как в судороге, изогнулась, напряглась и, секунду спустя, затихла. Но ее руки продолжали

176

ПО ПЕРЕСЕЧЕННОЙ МЕСТНОСТИ. Повесть

крепко удерживать Олега на себе. Прошел еще год. Олег осторожно освободился из объятий Ксении, лег на спину рядом с ней и растворился в пространстве. Не было ничего: ни комнаты, ни звуков, ни мыслей. Он превратился в бесформенную, бесчувственную, живую, но ни на что не реагирующую материю.

Наконец он стал различать звуки. Они выстраивались в слова, а слова — в песню, которая звучала на одной ноте, но от этого не теряла ни своей мелодичности, ни гармоничности. В песне были всего три, все время повторяющихся, слова:

Ялюблю тебя,

Ялюблю тебя,

Ялюблю тебя…

Олег открыл глаза, увидел над собой милое, улыбающееся лицо Ксении, ее широко открытые глаза, увидел засохшую капельку крови на прокушенной губе и понял, что эту, бесконечно дорогую ему песню, поет Ксюша. В каждой песне должен быть припев. И не надо быть поэтом, чтобы его подобрать. Он, этот припев, уже давно был в душе Олега и сейчас, наконец, вырвался наружу. Олег, подстраиваясь под тональность песни, стал подпевать Ксении:

Ия тоже тебя люблю,

Ия тоже тебя люблю,

Ия тоже тебя люблю…

Олег, чтобы встать, отбросил одеяло, увидел на себе кровь, кровь на бедрах Ксении, на простыне, испуганно спросил:

—  Ксюша, что с тобой? —  Ничего. А что?

—  Откуда кровь? Ксения улыбнулась:

—  Успокойся, глупенький. Это жертва богам, которую приносит каждая женщина. Так было всегда и, наверное, будет вечно. Пойди, прими душ, а я сменю простыни.

Ночи не было. Были провалы в беспамятство, пробуждения, снова провалы. Их тела сплетались, разъединялись. И лишь под утро они, вконец обессиленные, забылись в умиротворенном покое.

177

Эдуард Сазонов ЗЕРКАЛО ЖИЗНИ

Олег проснулся от того, что ему в самое ухо кто-то ласково шептал, растягивая слова:

—  О-оле-ег, просыпа-айся, пора-а вста-ава-ать, пора-а вста-ава- ать…

Он открыл глаза, увидел сидящую на краю кровати, уже одетую и причесанную, Ксению. Она гладила его голову и тихо повторяла:

—  Пора вставать, пойдем пить чай.

Олег, как это было обычно дома, сжался, отбросил одеяло и выпрыгнул из кровати. Увидел себя раздетым, застеснялся обнаженного тела, отвернулся от Ксении.

—  Я не смотрю, не смотрю на тебя, ухожу на кухню. Одевайся, одежда на стуле.

Олег посмотрел на стул. Там лежали его вычищенные и выглаженные вещи. Олег привел себя в порядок и вышел на кухню. На стуле у окна, подперев голову рукой, сидела Ксения и с нежной грустью смотрела на Олега.

—  Садись, будем завтракать. Пора за дела приниматься. Да и мама твоя, наверное, волнуется: где это ее сыночек по ночам пропадает, кто его приголубливает?

—  Знала бы кто — не волновалась. —  А ты познакомь меня с ней.

—  Всему свое время, — уклончиво ответил Олег.

Ему очень не хотелось уходить от Ксении. Там, за окном, школа, экзамены, тренировки — сплошная борьба за выживание, а здесь спокойно и радостно, здесь Ксюша. Олег откинулся на спинку стула и стал смотреть, как Ксения убирает со стола. Странно, но ему показалось, что в ней после вчерашнего произошли какие-то изменения: движения ее стали более плавными, размеренными, лицо необычно спокойным, а в глазах — затаенная грусть. А может, это просто «следы» бессонной ночи?

—  Ты что так пристально смотришь на меня? — спросила она. —  Любуюсь.

—  Собирайся, собирайся. Как-нибудь позже я тебе такую возможность предоставлю, — засмеялась Ксения.

Дома Олега ждала мама. Она не умела быть злой, обиженной. Если что-то ее расстраивало, было не так, как она хотела, она становилось грустной. Вот и сейчас она смотрела на Олега грустными заплаканными глазами.

178

ПО ПЕРЕСЕЧЕННОЙ МЕСТНОСТИ. Повесть

—  Олег, почему ты заставляешь меня волноваться, переживать за тебя.

—  Мама, успокойся. Тебя же Жора предупредил, что я задержусь.

—  Предупредил, что задержишься, но ночевать придешь. —  Мама, извини, но я не смог придти.

—  А где ты был? Я надеюсь, в приличном обществе? —  В очень приличном, разреши мне не называть имена.

—  Можешь не называть. Я догадываюсь без твоих откровенностей. Не рано ли, сынок?

—  Что рано, мама?

—  Становиться взрослым.

—  А разве я уже до этого дня не стал таковым? Два года как работаю.

—  Согласна, прекратим спор. Скажи лучше, когда ты меня познакомишь с Ксенией.

—  А кто тебе сказал, что я был у Ксении?

—  Жора. Он еще добавил, что в такую девушку нельзя не влюбиться.

Олег обнял, поцеловал маму, улыбаясь, сказал:

—  Не волнуйся, все будет хорошо. А Жорке пойду уши надеру. Дома Жоры и Олега разделял один забор, в котором был лаз для

их общения друг с другом.

—  Привет, — поздоровался Олег, — чего-то ты моей матери лишнего наговорил и не подготовил ее, как следует, что я не приду ночевать.

—  Ее и не надо было готовить, она и так обо всем догадывалась. В школу пойдешь?

—  Нет. Иди, учись за двоих. Может быть, приду на русский, а то Софа совсем озвереет.

—  Надо было умнее с ней вести себя. —  Жорка, ты это о чем?

—  Хорошо, проехали. Иди, отдыхай. Конечно, какой ты сейчас ученик? Провести ночь с такой девчонкой — у кого угодно вышка поедет.

—  Жора, давай договоримся: эта тема — табу для всех и, извини, для тебя тоже.

179

Эдуард Сазонов ЗЕРКАЛО ЖИЗНИ

—  Договорились. И все же дай мне высказаться: Ксения девчонка умная, красивая, легкая в общении, береги ее. Если вы когда-ни- будь разойдетесь, не беспокойся за нее — я ее заберу себе, если, конечно, она на это согласится. Все, все, все — молчу. Да, ребята предлагают 9 мая отдохнуть на реке, устроить проводы школы: накупаться, наиграться, сварить ушицы, мяч погонять. Обещали девчонки прийти. Ты будешь?

—  Если только с Ксенией.

—  А что? Вот это будет сюрприз для всех! Не стушуется?

—  Думаю, нет. Я ее подготовлю. И потом — она должна знать моих друзей.

Расставаясь в то утро, они с Ксенией договорились не встречаться до 9 мая, праздника Победы, так как у обоих наступала горячая пора: у Ксении — зачетная неделя, у Олега — подготовка к выпускным экзаменам. Олег даже прекратил все спортивные занятия, кроме утренней зарядки и тренировок за юношескую сборную. Но одно дело решить, и совсем другое — осуществить это решение. А решать Олег ничего не мог, так как его голова была занята только одной мыслью — он все время думал о Ксении. Бесконечно, во сне и наяву, он возвращался в ту ночь, физически ощущал ее тело, ее губы, ее объятия. Олег, считавший себя человеком с сильным характером, оказался хлюпиком. На третий день он сломался и пошел в институт искать Ксению.

Закончился зачет по математике. Ксения, усталая, но радостная, что сдала зачет, вышла в коридор. Увидела стоящего у окна, поникшего, с опустошенными глазами Олега, не на шутку испугалась.

—  Олег, что с тобой, ты болен? Почему ты здесь?

Не отвечая на ее вопрос, Олег, в свою очередь, спросил: —  Ты идешь домой?

—  Да.

—  Я тебя провожу. Вышли на улицу.

—  Олег, так в чем же все-таки дело?

—  В тебе. Я ни о чем, кроме тебя, не могу думать. Все пространство вокруг меня заполнено тобой. Это какое-то наваждение. Никогда не думал, что я могу быть таким слабым и безвольным человеком.

180