2901

Данный вид гнева раскрывает свои свойства с помощью следующего концептологического ряда:

гнев →разрыв деловых отношений, совершение непоправимого.

Рассматриваемый в примере вид гнева проявляется, как ощущение, вследствие которого человек совершает непоправимые действия, которые, в том числе, наносят вред его карьерному росту. В качестве причины (каузатора) гнева приводится обида. Отметим, что в данном случае повествуется о том, как не допустить негативные последствия гнева, не совершить действия, которые могут привести к пейоративным, фатальным явлениям. Таким образом, возникновение чувства гнева допускается, однако проявление его негативных последствий является не желательным, этого стремятся избежать.

Необходимо выявить признаки гнева, репрезентированного в данном примере: «внезапность», «стихийность», объективированные лексемой: fit [of anger] – приступ [гнева],

а также такой признак, как «гнев – чувство, приводящее к негативным последствиям».

Пейоративно маркированные явления, к которым приводит гнев, вербализованы следующими фразеосочетаниями: break off, in any business – прерывать деловые отношения; show bitterness – проявлять обиду, act anything, that is not revocable – совершать непоправимое.

Представим когнитивную структуру концепта “anger” (гнев) в философском дискурсе Ф. Бэкона посредством следующей схемы:

57

объектные и квалитативные составляющие искомого концепта. Каждый из трех пред-

ставленных блока в свою очередь репрезентируется кластерами, раскрывающими конкретное содержание каждого блока. В большей степени содержательным кластером является кластер, репрезентирующий причины гнева, а также кластер, содержащий перечень действий, которые возможно совершать над гневом и раскрывающий природу гнева как объекта воздействии, что позволяет предположить, что в философском дискурсе большое внимание уделяется вопросам рассмотрения онтологии (возникновения, происхождения) гнева, а также характеру его взаимодействия с человеком, а именно: контролирования гнева человеком. Отметим, что большая часть (60 %) выявленных манипуляций в отношении гнева в философском дискурсе Ф. Бэкона направлена на снижение интенсивности гнева, ограничение его воздействия, в то время как действия, направленные на провоцирование возникновение гнева упоминается в меньшем количестве примеров (40%). Данный факт может свидетельствовать о том, что в целом в русле философских воззрений Ф. Бэкона гнев – явление, природу которого необходимо исследовать и анализировать, что в целом будет способствовать контролю этого состояния, так как, как показали результаты квантитативного анализа, гнев - это эмоциональное состояние, которое необходимо сдерживать, подавлять.

Как показывают выявленные признаки, природа гнева в философской картине мира Ф. Бэкона противоречива, характеризуется взаимоисключающими компонентами. С одной стороны, гнев характеризуется крайностями проявления (скрытый гнев – несдерживаемый гнев), с другой – гнев – явление, облигаторно свойственное природе человека (врожденный гнев).

Концепт «anger» в рамках философского дискурса обладает признаками эмоционального состояния средней степени экспрессивности, неспецифичного в отношении периодичности возникновения и длительности переживания.

В ходе проведенного исследования было определено, что концепт «anger» обладает сложной когнитивной структурой, детерминированной на основании трех базовых прин-

ципов: причинно-следственного окружения гнева, субъектно-объектных детерминант

гнева, а также его квалитативных характеристик. Каждый из выявленных принципов структурирует соответственный тип гнева, детерминированный соответствующими признаками.

Наиболее обширная когнитивная область концепта гнев репрезентирует его квалитативные характеристики, раскрывающие гнев как объект манипулирования человека, степень воздействия, интенсивность и характер воздействия которого находится под контролем человека.

Особенностью концепта “anger” в философском дискурсе является частичное совпадение каузаторов и объектов гнева, являющихся социально-маркированными явлениями. Объектами гнева выступают обобщенные образы людей, что репрезентирует социоцентричность гнева в философском дискурсе Ф. Бэкона.

Гнев раскрывается как явление морально-правового характера, варьирующееся по интенсивности и частотности. Частотность и интенсивность гнева зависят в большей степени от морально-нравственной устойчивости и духовной силы человека. Так, гнев обратно пропорционален силе любви и силе духа человека.

Когнитивная структура концепта “anger” в философском дискурсе Ф. Бэкона со-

держит комплекс признаков, а именно: нестабильность, латентность, спонтанность возникновения, социоцентричность, амбивалентность. Наиболее специфичными призна-

ками структуры искомого концепта выступают: амбивалентность, социоцентричность, что раскрывает гнев как социальное явление, не обладающее исключительно негативными признаками, но проявляющееся как вынужденная защитная реакция человека своего социального статуса, поддержания морального равновесия, самоуважения.

Для философской картины мира Ф. Бэкона наиболее релевантным является рассмотрение онтологии гнева, а также его качеств с позиции возможного их изменения. Гнев

59

Научный Вестник Воронежского государственного архитектурно-строительного университета

анализируется с точки зрения объекта воздействия, которое, главным образом, направлено на его подавление и сдерживание.

Специфичным в отношении описания гнева для философского дискурса Ф. Бэкона является его репрезентация в качестве одушевленного явления, наделенного авторитарными качествами. Так, гнев в картине мира Ф. Бэкона царствует: anger reigns, в чем проявляется не только антропоцентричность гнева, как явления, описываемого в русле философии эпохи Возрождения, но его глобальность, значимость и масштабность гнева для эмоционального мира человека в целом.

К особенностям признаков когнитивной структуры концепта “anger” в философском дискурсе Ф. Бэкона следует отнести его способность коррелировать не только с пейоративными явлениями: обида (hurt), презрение (contempt), низость (baseness), страсти (passions), зависть (envy), страх (fear), но также с мелиоративными: любовь (love), что демонстрирует его амбивалетнтость.

Гнев для Ф. Бэкона приводится в ассоциативной связи со строительным объектом – рухнувшим домом (ruin). Такая метафорическая проекция репрезентирует гнев в философском дискурсе, с одной стороны, как некогда глобальную, сложную, мощную величину, которая, однако, лишена своего прежнего могущества и значения и содержит признаки упадка, разрушения, а значит утратой значимости и могущества.

В заключении необходимо подчеркнуть, что в философском дискурсе Ф. Бэкона природа гнева как эмоционального переживания была подвергнута детальному и скрупулезному рассмотрению. Представляется немаловажным, что логический акцент автора направлен скорее на редуцирование природы гнева, нежели на его увеличение, что демонстрирует гуманистическую составляющую языковой личности Ф. Бэкона. Отличительной особенностью репрезентации гнева в философском дискурсе Ф. Бэкона также является и то, что гнев является объектом воздействия и манипуляции со стороны человека, в чем проявляется особенность Ф. Бэкона как эмпирика, его стремление заявить о великих возможностях и величии человека, его господстве не только над силами природы, но и над собственными душевными страстями и переживаниями.

Библиографический список

1.Психические состояния как общепсихологическая проблема: Хрестоматия // Сост. И. В. Герасимова. – Владивосток: ДВГМА, 2001. – 104 с., с.10.

2.Lewica M. On subjective and objective anchoring of cognitive acts: how behavioral valence modifies reasoning schemata//Recent trends in theoretical psychology/Eds W. Baker, L. Mos, H.V. Rappard, Stam H.J. New York: Spinger Verlag, 1988. P. 285-301

3.R.J. Davidson, W. Irwin, The functional neuroanatomy of emotion and affective style, Trends Cogn. Sci. 3 (1999) 11 –21.

4.Фомина З.Е. Эмоционально-оценочная лексика в русском и немецком языках. В сборнике: Очерки по русско-немецкой контрастивной лингвистике : лексика, синтаксис Воронеж, 1995. С. 4-28.

5.Фомина З. Е. Немецкая эмоциональная картина мира и лексические средства ее вербализации / З. Е. Фомина. – Воронеж : Воронеж. гос. ун-т, 2006. – 336 с.

6.Загоровская О.В., Фомина З.Е. Экспрессивные и эмоционально-оценочные ком-

поненты значения слова. В сборнике: Семантические процессы в системе языка межвузовский сборник научных трудов. Воронежский государственный университет.

Воронеж, 1984. - С. 31-40.

7. Фомина З.Е. Культурно-гастрономические смыслы в европейском и русском языковом сознании как «мир в миниатюре» Научный вестник Воронежского государственного архитектурно-строительного универ-

60

ситета. Серия: Современные лингвистические и методико-дидактические исследования. 2009. № 11. С. 11-24.

8.В.О. Леонтьев, Десять нерешенных проблем теории сознания и эмоций, URL: http://polatulet.narod.ru/dvc/com/vleontiev_problems.html (время обращения - 4.12.16).

9.Додонов Б. И. В мире эмоций. — М.: Политиздат, 1987. — 140 с.

10.Изард И. "Эмоции человека" М., 1980. С. 52-71б, URL: http://www.psyworld.ru/for- students/abstracts/psychology/414-2008-09-10-18-59-37.pdf (время обращения - 4.12.16).

11.Кротков Е.А. Специфика философского дискурса : логико-эпистемические заметки / Е. А. Коротков // Общественные науки и современность. – 2002. – № 1. – С. 128–135.

12.Субботин А.Л. Ф. Бэкон / А. Л. Субботин. – Москва : Мысль, 1974. – 175 с.

13.Либих Ю. Ф. Бэкон Веруламский и метод естествознания / Ю. Ф. Либих. – Петербург : Тип. Кукол-Яснопольского, 1866. – VI -72 с.

14.М.В. Карев, Ф. Бэкон, политическая биография, Новая и новейшая история, 1980,

№3-4.

15.Басин Е.Я. Искусство и коммуникация. М.: МОНФ, 1999.

16.Лавриненко И. Ю. Эмоциональные концепты в философской картине мира Ф. Бэкона : (на материале повести Ф. Бэкона «Новая Атлантида»).Научный Вестник Воронежского государственного архитектурно-строительного университета. Сер. Современные лингвистические и методико-дидактические исследования. – 2010. – № 2 (14). – С. 92–101.

17.Лавриненко, И. Ю. Специфика вербализации концептов разума и чувства в философском дискурсе Ф. Бэкона [текст]: диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук: 10.02.04 : защищена 25.06.14: утв. 01.02.15 / Лавриненко Ирина Юрьевна. – Воронеж, 2014. – 311с.

Список анализируемых источников

1*. Bacon F. The Essays and Counsels Civil and Moral / F. Bacon. – London : J.-M. Dent & Sons, 1916. – 199 p.

2*. Опыты - Бэкон Ф. Опыты, или наставления нравственные и политические / Ф. Бэкон // Сочинения : в 2 т. / Ф. Бэкон. – Москва, 1972. – Т. 1. – С. 481

Список словарей

1**. Англо-русский синонимический словарь = English-Russian dictionary of synonyms / Ю. Д. Апресян [и др.] ; под рук. А. И. Розенмана, Ю. Д. Апресяна. – Москва : Рус. яз., 1999. – 544 с.

Bibliograficheskij spisok

1.Psihicheskie sostojanija kak obshhepsihologicheskaja problema: Hrestomatija // Sost. I. V. Gerasimova. – Vladivostok: DVGMA, 2001. – 104 s., s.10.

2.Lewica M. On subjective and objective anchoring of cognitive acts: how behavioral valence modifies reasoning schemata//Recent trends in theoretical psychology/Eds W. Baker, L. Mos, H.V. Rappard, Stam H.J. New York: Spinger Verlag, 1988. P. 285-301

3.R.J. Davidson, W. Irwin, The functional neuroanatomy of emotion and affective style, Trends Cogn. Sci. 3 (1999) 11 –21.

4.Fomina Z.E. Jemocional'no-ocenochnaja leksika v russkom i nemeckom jazykah. V sbornike: Ocherki po russko-nemeckoj kontrastivnoj lingvistike : leksika, sintak-sis Voronezh, 1995. S. 4-28.

61

Научный Вестник Воронежского государственного архитектурно-строительного университета

5.Fomina Z. E. Nemeckaja jemocional'naja kartina mira i leksicheskie sredstva ee verbalizacii / Z. E. Fomina. – Voronezh : Voronezh. gos. un-t, 2006. – 336 s.

6.Zagorovskaja O.V., Fomina Z.E. Jekspressivnye i jemocional'no-ocenochnye komponenty znachenija slova. V sbornike: Semanticheskie processy v sisteme jazy-ka mezhvuzovskij sbornik nauchnyh trudov. Voronezhskij gosudarstvennyj universitet. Voronezh, 1984. - S. 31-40.

7.Fomina Z.E. Kul'turno-gastronomicheskie smysly v evropejskom i russkom jazy-kovom soznanii kak «mir v miniatjure»

Nauchnyj vestnik Voronezhskogo gosudarstvennogo arhitekturno-stroitel'nogo universiteta. Serija: Sovremennye lingvisticheskie i metodiko-didakticheskie issledovanija. 2009. №

11.S. 11-24.

8. V.O. Leont'ev, Desjat' nereshennyh problem teorii soznanija i jemocij, URL: http://polatulet.narod.ru/dvc/com/vleontiev_problems.html (vremja obrashhenija - 4.12.16).

9.Dodonov B. I. V mire jemocij. — M.: Politizdat, 1987. — 140 s.

10.Izard I. "Jemocii cheloveka" M., 1980. S. 52-71b, URL: http://www.psyworld.ru/for- students/abstracts/psychology/414-2008-09-10-18-59-37.pdf (vremja obrashhenija - 4.12.16).

11.Krotkov E.A. Specifika filosofskogo diskursa : logiko-jepistemicheskie zamet-ki / E. A. Korotkov // Obshhestvennye nauki i sovremennost'. – 2002. – № 1. – S. 128–135.

12.Subbotin A.L. F. Bjekon / A. L. Subbotin. – Moskva : Mysl', 1974. – 175 s.

13.Libih Ju. F. Bjekon Verulamskij i metod estestvoznanija / Ju. F. Libih. – Peter-burg : Tip. Kukol-Jasnopol'skogo, 1866. – VI -72 s.

14.M.V. Karev, F. Bjekon, politicheskaja biografija, Novaja i novejshaja istorija, 1980,

№3-4.

15.Basin E.Ja. Iskusstvo i kommunikacija. M.: MONF, 1999.

16.Lavrinenko I. Ju. Jemocional'nye koncepty v filosofskoj kartine mira F. Bjekona : (na materiale povesti F. Bjekona «Novaja Atlantida»).Nauchnyj Vestnik Voronezhskogo gosudarstvennogo arhitekturno-stroitel'nogo universiteta. Ser. Sovremennye lingvisticheskie i metodiko-didakticheskie issledovanija. – 2010. – № 2 (14). – S. 92–101.

17.Lavrinenko, I. Ju. Specifika verbalizacii konceptov razuma i chuvstva v filo-sofskom diskurse F. Bjekona [tekst]: dissertacija na soiskanie uchenoj stepeni kandidata filologicheskih nauk: 10.02.04 : zashhishhena 25.06.14: utv. 01.02.15 / Lavrinenko Irina Jur'evna. – Voronezh, 2014. – 311s.

Spisok analiziruemyh istochnikov

1*. Bacon F. The Essays and Counsels Civil and Moral / F. Bacon. – London : J.-M. Dent & Sons, 1916. – 199 p.

2*. Opyty - Bjekon F. Opyty, ili nastavlenija nravstvennye i politicheskie / F. Bjekon // Sochinenija : v 2 t. / F. Bjekon. – Moskva, 1972. – T. 1. – S. 481

Spisok slovarej

1**. Anglo-russkij sinonimicheskij slovar' = English-Russian dictionary of synonyms / Ju. D. Apresjan [i dr.] ; pod ruk. A. I. Rozenmana, Ju. D. Apresjana. – Moskva : Rus. jaz., 1999. – 544 s.

62

Серия «Современные лингвистические и методико-дидактические исследования» Выпуск № 4(32), 2016

И.В. Гайдук

СПЕЦИФИКА КОННОТАТИВНОГО ФУНКЦИОНИРОВАНИЯ ПРЕЦЕДЕНТНЫХ ИМЕН В МЕДИАДИСКУРСЕ

В данной статье рассматривается специфика коннотативного функционирования прецедентных имен в медиа-текстах. Для медиа-дискурса характерна интертекстуальность, одним из вариантов проявления которой является использование прецедентных имен. Коннотативное функционирование прецедентных имен связано с информационной стратегией российских СМИ, когда авторы материалов закрепляют за читателем право самостоятельно “прочесть” смысл и сделать выводы. В статье построена классификация прецедентных имен с терминологическим значением: прецедентное имя, восходящее к прецедентному тексту и выступающее как символ определенной прецедентной ситуации; прецедентное имя исторической личности, выступающее как символ определенной прецедентной ситуации; прецедентное имя, восходящее к прецедентному тексту и употребленное как апелляция к типизированному характеру; прецедентное имя как комбинированная характеристика (выступающее и как символ прецедентной ситуации, и как апелляция к типизированному характеру); апелляция к инварианту восприятия прецедентного имени. По причине различия когнитивной природы метафоры и прецедентного имени, между ними нельзя ставить знак равенства.

Ключевые слова: медиа-текст, культурема, прецедентный феномен, прецедентное имя, когнитивная база, национально-прецедентное имя, универсальнопрецедентное имя, инвариант восприятия прецедентного имени.

I.V. Guyduk

SPECIFICS OF CONNOTATIVE FUNCTIONING OF

PRECEDENT NAMES IN MEDIA DISCOURSE

This article discusses the specifics of connotative functioning of precedent names in media texts. For media discourse is characterized by intertextuality, one of the options of manifestation of which is the use of precedent names. Connotative functioning of precedent names is associated with the information strategy of the Russian media when the authors of the materials reinforce the reader the right to “read” the meaning and draw conclusions. In this article the classification of precedent names with terminological value is suggested: a precedent name from a precedent text acting as a symbol of a particular precedent situation; a precedent name of a historical figure acting as a symbol of a certain precedent situation; a precedent name from a precedent text used as an appeal to the typed character; a precedent name as a combined characteristic (acting as a symbol of a precedent situation and as an appeal to the typed character at the same time); an appeal to an invariant of perception of a precedent name. Due to differences in the cognitive nature of a metaphor and a precedent name, they cannot be equated.

Keywords: media text, culturema, precedent phenomenon, precedent name, cogni tive base, national precedent name, universal precedent name, invariant of perception of a precedent name.

__________________

© Гайдук И.В., 2016

63

Научный Вестник Воронежского государственного архитектурно-строительного университета

Важная для средств массовой информации направленность на экспрессивность образов и доступность изложения заставляет искать соответствующие языковые средства, позволяющие наиболее лаконично, ярко, быстро и эмоционально воздействовать на читателя [1; 2]. Поэтому для публицистики особенно характерна интертекстуальность, одним из вариантов проявления которой является использование прецедентных феноменов [1, c. 222]. Проблема интертекстуальности все больше привлекает к себе внимание ученыхлингвистов. “ Феноменологическое свойство языка как культурного кода требует особого внимания к таким средствам активизации интертекстуальных связей, как прецедентные феномены в их разнообразных формах” [2].

Медиа-тексты апеллируют к прецедентным именам (далее ПИ) с высоким уровнем прецедентности для создания яркого и запоминающегося образа, как к универсальнопрецедентным (известным среднему современному homo sapiens и входящим в универсальное когнитивное пространство), так и к национально-прецедентным именам (известным любому среднему представителю того или иного национально-культурного сообщества). Все прецедентные имена (ПИ) в медиа-тексте относятся к культуремам [3].

ПИ подразделяются на те, которые функционируют денотативно (экстенсионально), указывая непосредственно на денотат, и те, которые функционируют коннотативно (интенсионально), т. е. используются для характеристики объекта [1, c. 223].

В рамках данной статьи мы рассмотрим особенности коннотативного функционирования ПИ в российской прессе (источники Аргументы Недели (2016 г.), Комсомольская Правда (2016 г.), АиФ (2016 г.), Моë! (2016г.)) в следующих сферах: политика, экономика, наука, искусство и культура, спорт. Целью данной статьи является анализ специфики коннотативного (интенсионального) функционирования ПИ в медиа-текстах российских СМИ.

Исследование проводилось с использованием методов семантического, когнитивного и контекстуального анализа.

Национальные различия в употреблении ПИ проявляются в преобладании денотативного употребления ПИ в американских СМИ, тогда как для российских СМИ более характерно коннотативное их использование, этим фактом обусловлено то, что мы анализируем коннотативное употребление ПИ в материалах российской прессы.

Чем можно объяснить национальные различия в употреблении ПИ в СМИ? Прежде всего, разными информационными стратегиями прессы двух стран. В США акцент ставится на максимально возможное информирование читателя для того, чтобы он мог сделать правильный вывод. В российских СМИ журналисты предпочитают оставить место догадке читателя, “позволить ему самому “открыть” и “присвоить” смысл, так как только в этом случае выраженная автором точка зрения будет принята читателем как его собст-

венная” [1, c. 229].

По сути, ПИ “не имеет устойчивого, закрепленного за ним переносного значения, что позволяет варьироваться его актуальному смыслу в довольно широком диапазоне” [4, c. 75] и способствует возникновению многогранных ПИ.

Обратимся к анализу ПИ с терминологическим значением, функционирующих коннотативно и представляющих различные группы, согласно их сфере-источнику и символике.

◊ Прецедентное имя (ПИ) с терминологическим значением, восходящее к прецедентному тексту (ПТ) и выступающее символом определенной прецедентной ситуации (ПС).

ПИ выступает в данной группе как символ особой прецедентной ситуации (ПС) и связано с определенным ПТ: происходит апелляция не к определенному характеру, а к ПС, соответственно, и само имя-символ связано с хранящимся в когнитивной базе инвариантом восприятия ПС: “Примером таких имен являются Ромео и Джульетта, Отелло и Дездемона, Иуда и др. Прецедентное имя Иуда, вероятно, относится к числу универсаль- но-прецедентных феноменов, т.е. известно любому среднему современному homo sapiens

64

вне зависимости от принадлежности к тому или иному лингвокультурному сообществу и является символом прецедентной ситуации предательства” [5, c. 93].

О.С. Боярских полагает, что: “С позиций семантической связанности с текстомисточником все вымышленные литературные прецедентные имена являются семантически связанными, ибо их употребление в дискурсе основывается на актуализации закрепленных в сознании носителей языка и культуры коннотаций, формируемых художественным текстом (или рядом текстов). Связь с источником у вымышленного имени может быть ослабленной, представление о его носителе – редуцированным, однако подобное имя все равно употребляется в соответствии с прототекстовыми коннотациями или частью из них (Дон Жуан, Анна Каренина, дядя Степа)” [6, c. 90].

Приведем примеры вышеописанного употребления ПИ в контекстах СМИ. Почему именно контексты показательны в плане содержания? Контекстом обусловлен процесс интерпретации содержания читателем. Дискурсивный подход к изучению текста предполагает рассмотрение его контекста, являющегося своего рода актуализатором содержания, т.к. именно в контексте значения приобретают смысл для читателя [7].

Превалируют в данной группе прецедентные имена сказочных героев (Золушка, лиса Алиса, кот Базилио, Буратино), персонажей мифов и легенд (Геракл и Робин Гуд). Лите-

ратурное ПИ одно – Жан Вольжан из романа В.Гюго “Отверженные”. Связано это, на наш взгляд, с ориентацией журналистов на массовую аудиторию: трудно найти таких читателей, которым бы были не знакомы сказочные герои или которые не знали бы имен Геракла или Робин Гуда (их популяризации способствуют мультипликация и кинематограф). А вот с героями классических произведений дело обстоит иначе: все меньше людей (особенно в среде молодежи) интересуются классическими произведениями зарубежной литературы, поэтому и прецедентные имена из литературы редки.

Следует отметить, что ПИ ЗОЛУШКА невероятно многогранно, и в связи с этим “… авторы медийных текстов намеренно изменяют элементы фрейма для достижения поставленных коммуникативных задач” [8, c. 104]. В приведенном нами примере смысл, актуализирующийся в ПИ Золушка, которое восходит к сказочному тексту, – “бедная девушка, благополучно устроившая свою жизнь благодаря замужеству”, т. е. происходит апелляция к ситуации устройства в жизни за счет супруга, все прочие качества сказочного персонажа (честность, искренность, добросердечие, бескорыстие и др.) в расчет не берутся и остаются за рамками имплицированного смысла. ПИ Золушка актуализируется в контексте мате-

риала СМИ как символ ситуации удачного замужества.

Актриса, требовавшая при разводе 10 миллионов фунтов стерлингов, рассказывает, каково быть за границей “р у с с к о й З о л у ш к о й ”.

“Ты остаешься заложницей бывшего мужа и сидишь в этой загранице, лишенная поддержки родных и близких. Это все надо знать н а ш и м З о л у ш к а м , мечтающим выйти за иностранного принца” [1*, c. 5].

В следующем цитируемом отрывке из прессы “всплывают” ПИ персонажей из детской сказки “Буратино”, авантюристов лисы Алисы (представители американских СМИ) и кота Базилио (представители американского ВПК), а также доверчивого и неискушенного Буратино (американские обыватели). Подобно сказочным персонажам, “склоняющим на свои нравы” наивного Буратино, представители американского ВПК и журналисты пытаются запугать и выманить средства у неосведомленных в мировой политической ситуации и неопределившихся в своих предпочтениях граждан США. Референтной становится

ситуация манипулирования доверчивостью, с блеском осуществленная сказочными пер-

сонажами и ставшая нарицательной.

Модная тема “сдерживания агрессии России” поднята к о т а м и Б а з и л и о из американского военно-промышленного комплекса и л и с а м и А л и с а м и из прес-

65

Научный Вестник Воронежского государственного архитектурно-строительного университета

сы с целью выбить побольше средств из доверчивых Буратино в Сенате. Мол, хватайте мешки, господа сенаторы, последний вагон отходит и русские идут – самое время закопать побольше золотых на электромагнитном “поле чудес” [2*, c. 10].

ПИ ГЕРАКЛ в сочетании с прилагательным русский актуализирует инвариант восприятия “русский герой-реформатор, который имеет все задатки и возможности для наведения порядка в стране (“авгиевы конюшни”), находящейся в ситуации крайнего запустения”, здесь присутствует импликация простодушной веры народного сознания в приход некоего избавителя, таким образом, ПИ русский Геракл является символом ситуации избавления, пусть и мифического (надеемся, но не слишком верим в избавление, поэтому и герой-избавитель наш из древнегреческого мифа, что воспринимается как некий иронический подтекст).

В конце концов, основа нашей литературы – сказочность. Фольклор, сказания, жажда рая. Само понятие героя – мифологическое, это Геркулес. Народное сознание ждет р у с с к о г о Г е р а к л а , который очистит наши авгиевы конюшни [3*, c. 3].

Имя благородного и восстанавливающего поруганную справедливость короля воров РОБИН ГУДА, овеянное английскими легендами, чрезвычайно популярно у российских авторов СМИ. В цитируемом ниже материале при помощи упоминания ПИ Робин Гуда выстраивается параллель между героем английских баллад и персонажем Данилы Багрова из фильма “Брат”.

Начались обнищание, разгул бандитизма. Народу нужен был Р о б и н Г у д , мститель, восстановитель справедливости – и появился “Брат” – Данила Багров [3*, c. 3].

ПИ героя романа Виктора Гюго “Отверженные” Жана Вольжана воплощено как символизирующее определенную неблагополучную жизненную ситуацию: “лишние” люди, обреченные на нищенскую жизнь и мучения, и этот смысл многократно усилен формой множественного числа: “имя им – легион”.

Вручая эту награду чести (золотую медаль Льва Толстого Международной ассоциации детских фондов), глава детского фонда Альберт Анатольевич Лиханов сказал: “В эти дни, вспоминая один из моих любимых французских романов “Отверженные” великого Виктора Гюго, я не могу отделаться от аналогии, которую вызывает в моем сердце наш нынешний лауреат. Она естественна, поскольку внутренняя связь епископа Мириэля, изменившего жизнь Ж а н а В о л ь ж а н а в XIX веке, и Ксавье Эммануэли, изменившего жизни тысяч “ж а н о в в о л ь ж а н о в ” в XX и XXI веках, очевидна” [4*, c. 6].

◊ ПИ исторической личности с терминологическим значением, не восходящее к ка- кому-либо прецедентному тексту (ПТ) и выступающее символом определенной прецедентной ситуации (ПС)

Все ПИ обладают следующими чертами: “… воспроизводимостью, апелляцией к некоторому прототипу, метафоричностью, употреблением в целях создания некоего экспрессивного эффекта, оценочностью, представляют стереотипную ситуацию” [4, c. 73]. Как справедливо отмечает Е.А. Нахимова, актуальные смыслы ПИ известных исторических личностей вполне предсказуемы [9, c. 15]. Из анализа выборки следует, что среди имен исторических персонажей преобладают имена политических лидеров, революционеров: Кромвеля и Ленина. Имя немецкого студента Карла Занда стало известно в истории благодаря совершенному им убийству писателя-соотечественника по политическим моти-

66