История и философия классической науки

начаться, поскольку инструментов парадигмы всегда хватит на то, чтобы объяснить любой факт со своих позиций. Получается, что Поппер, уходя от социально­ го фактора в науке, к нему же и приходит, поскольку во многом отталкивается от сознания создающего и осознающего теорию субъекта научной деятельности, а не от понятия механизма парадигмы Куна.

Схожую в основных чертах концепцию мы нахо­ дим и у П.Фейерабенда. В ней еще сильнее присутству­ ет стремление уйти от истолкования научной жизни с позиций доскональной формализации. Видимо поэто­ му наиболее известная его работа называется «Против методологического принуждения». В отношении про­ гресса позиция Фейерабенда не столь пессимистична как у Куна, он не считает этот термин некорректным в отношении движения науки. Она прогрессивна по­ тому, что имеет внутри себя пусть даже четко не фор­ мализованные понятия, заимствованные из этики, философии и обыденного языка, которые представля­ ют собой не формальную, а эвристическую методоло­ гию познающего индивида. Целесообразность, попыт­ ки обнаружить которую Кун забросил или вынес, по крайней мере, за рамки науки, Фейерабенд призывает искать как раз в ее пределах, только пределы эти за­ даются не формальным принципом организации науч­ ного процесса, а способом методологического соответ­ ствия некоторому надуманному критерию научности, а в соответствии с антропологическим принципом проблематизации поля опыта сознанием и его способ­ ности построения упорядоченной системы поиска ре­ шения этих проблем; при этом неважно, как эта спо­ собность называется. Этот же принцип лежит в осно­ ве смены научных парадигм. Они просто сосуществуют в сознании любого ученого. Именно в этом заключает­ ся понимание Фейерабендом принципа научного про­ гресса или, по терминологии Куна, научных револю­ ций — в принципиальной совместимости нормального и ненормального периодов науки. Таким образом, он выходит на проблему сознания из координат самой науки, чего она была полностью лишена в период рас-

22 цвета позитивизма. «Теория, выдвигаемая ученым, за-

висит не только от фактов... но и от традиции, — пишет Фейерабенд, — представителем которой он является, от матаматического аппарата, которым он случайно владеет, от его вкусов, от его эстетических взглядов, от мнений его друзей и от других фактов мышления тео­ ретика и, следовательно, носит субъективный харак­ тер»6 . Именно субъективный характер происходящих научных открытий диктует такую идеологию, един­ ственно способную обеспечить прогресс в науке. Ан­ тропологическая ориентация Фейерабенда, понимаю­ щего движение науки не только как исходящее со сто­ роны ученого сообщества как абстрактного властного начала, но и в высшей степени от индивидуального сознания ученого, способного воспринимать и опери­ ровать традицией, выступает основной чертой его кон­ цепции. То есть мы видим, как теория научных рево­ люций, основывавшаяся на интернализме, получает свое развитие в противоположную сторону — в сторо­ ну экстернализма, идет процесс изменения представ­ ления об обусловливающих причинах движения науки.

Эту же линию продолжает химик и философ М.Полани, который убедительно показал в конце 50-х годов XX века, что предпосылки, на которые ученый опира­ ется в своей деятельности, невозможно полностью вербализовать. В своей работе «Личностное знание» он высказывается в следующем смысле: «...в самом сер­ дце науки существуют области практического знания, которые через формулировки показать невозможно»7 Это как бы концентрация той мысли, которая витала в воздухе всю первую половину XX века в методологи­ ческих концепциях.

Таким образом, все указанные подходы к решению вопроса об историчности науки исходили из позиций самой же науки, где понятие историчности в конце концов, получило право на существование, но только в той мере, в которой оно отвечает социализации науч­ ного сообщества. Внутри же самой науки историчность

6 Фейерабенд П. Избранные труды по методологии науки. М.: Прогресс, 1986. С. 54.

7 Полани М. Личностное знание. М., 1985. С. 89.

отсутствует, как несоизмеримый в координатах метода научного исследования принцип. В этом смысле раз­ говор ведется не об историчности науки, а только об истории изменения социального мышления, в которое погружено сознание ученого, которое тем самым толь­ ко и получает историческое измерение. До середины XX века дискурсы об истории науки как бы не дости­ гали цели, речь шла совсем не о том, о чем предпола­ галось. Историчность науки оставалась за кадром, или же под ней подразумевалась история последователь­ ности научных теорий, концепций, учений, парадигм и т. д. Постепенно к концу 70-х — началу 80-х годов бум интереса к научным революциям спал, термин «научная революция» стал подвергаться трансформации и встре­ чаться все реже. Вместе с включением научных рево­ люций в конечный вариант исторической конструкции приобретают значение теории прошлого как обладаю­ щие своей непреходящей значимостью и как присут­ ствующие в нашей современности именно в таком своем качестве. Появляются зачатки других понятий (уникальность, событие, выбор, диалогичность и т. п.), составивших основу неклассических моделей истории науки.

щ §2. Н екдастеские модели истории нации

Во второй половине XX века особенно заметными стали изменения, которым подвергается тип истори­ ко-научных исследований. В сложившейся еще в XIX веке историографии науки находит свое воплощение понимание других принципов и подходов в анализе ис­ тории науки. Ведущим становится экстерналистское направление — его представители внимание сосредо­ тачивали на исследовании социальных условий в ис­ тории науки, не претендуя при этом на анализ самого знания и не предполагая никаких жестких связей меж­ ду логикой этого знания и социальными условиями, характеризующими собой человека как субъекта науч­ ной деятельности. Коренным образом меняется поня­ тие социальности в науке, и это влияет на построение

историко-научных концепций. Специалистами по изу­ чению истории науки дебатируются вопросы о «роли социальных факторов» в истории науки, о значении личности ученого и творческих процессов, происходя­ щих в его голове, для формирования научного знания с точки зрения его содержания и структуры, о картине мира, которая является фокусом, средоточием культу­ ры в целом. В философию науки вторгаются идеи раз­ вития и личностного характера научного знания. Про­ блематика философии науки в значительной степени начинает совпадать с проблематикой истории науки.

Впоследней четверти XX века в истории науки происходит миниатюризация предмета исследования. На авансцену выходит концепция «кейс стадис» (case studies), которую часто называют ситуационными ис­ следованиями. Подчеркивается необходимость остано­ вить внимание на отдельном событии из истории на­ уки и отдельном исследовании, которые происходят в определенном месте и в определенное время. Ситуа­ ционное исследование является прямым антиподом кумулятивистских, линейных моделей развития науки.

Вконцепции «кейс стадис» историческое событие рас­ сматривается как неповторимое, невоспроизводимое в других условиях. В исторических работах классическо­ го типа историк стремился изучить как можно больше факторов с тем, чтобы вывести общие закономерности развития. С позиции концепции «кейс стадис» историк изучает факт как событие, событие многих особеннос­ тей развития науки, с тем, чтобы отличить его от других.

В«кейс стадис» существенно изменяются обычные для истории науки понятия, такие, например, как кри­ терий научности и истинности, внешняя причинность

исамодетерминация, понятие социальности (в науч­ ный оборот, в частности, вводится понятие научного сообщества). Принимается тезис, что научное знание порождается, обсуждается в научном сообществе, здесь принимаются решения о судьбе новых идей и теорий. Линия исследования истории науки явно смещается в сторону интереса к субъективному полюсу научной деятельности. Само понятие социальности меняется, становится проблемным, перестает быть однозначно

понимаемым всеми как совокупность внешних факто­ ров. С дальнейшей разработкой исследований типа «кейс стадис», возникновением микросоциологии и антропосоциологии разнообразие в понимании соци­ альности науки усиливается. В исторических исследо­ ваниях науки все чаще встречаются высказывания о том, что прежнее деление истории науки на интерналистскую и экстерналистскую устарело, что понятия внешних и внутренних факторов при возникновении новых проблем работают неудовлетворительно. Вдаль­ нейшем понятие социальности вводится через понятие парадигмы научного сообщества. Совокупность уче­ ных, работающих в русле какой-то определенной па­ радигмы, объединена не только приверженностью к ней как к некоторой истине, но и множеством соци­ альных, психологических, моральных обстоятельств. В рамках «кейс стадис» мы наблюдаем сосуществова­ ние не только логических, познавательных и нелоги­ ческих, социальных в самом широком смысле слова характеристик ученых, но уже пребывание в некото­ рой единой целостности исторического события с ло­ гическими пристрастиями ученых, их личностными характеристиками, также целями, намерениями, осо­ бенностями многих других действующих лиц. Все мно­ гообразие социальных отношений каким-то образом вместе с логикой научного исследования формирует целостное событие-случай в истории науки.

В «кейс стадис» главным объектом исследования становится лаборатория вместе с такими объектами деятельности ученых, как типографии, издательства, производители сырья и оборудования для эксперимен­ тов, всякого рода вспомогательные службы и т. д. — все это толкуется как познавательная исследовательская работа ученых. Социальные отношения в лаборатории формируют продукт науки. Социальность отождеств­ ляется с содержанием и логической структурой науч­ ного знания.

Если в середине XX века изучающие историю науки рассматривали развитие науки, анализируя на­ учные революции (в частности, революцию XVII века), 2В т о в конце века объектами исследования становятся

отдельные события в истории науки, представляющие интерес как целостность всех составляющих истори­ ческого процесса.

Появляется некоторая группа парадигмальных характеристик, отражающих различные точки зрения. Можно выделить два типа парадигмальных про­ грамм — слабую и сильную. В лице сторонников силь­ ной программы значительно меняется отношение к исследованию истории науки. Ее представители опи­ раются исключительно на исторические исследования типа «кейс стадис». Оппоненты сильной программы (Лаудан, Мак-Маллин и др.) отстаивают интерналистскую историю науки в ее чистом виде — как дедуктив­ ное развитие научных идей, логика которых независи­ ма ни от каких социальных факторов. По мнению не­ которых из них, в дело вступают социальные факторы в тех случаях, когда не удается дать рациональное объяснение, другие утверждают, что всегда они полез­ ны. В ряде случаев истолкование того или иного собы­ тия представляется чем-то вроде решающего экспери­ мента в науке. В рамках такого рода реконструкции истории науки сильно меняются понятия социально­ сти, научной рациональности, объективности и науч­ ности.

Существует целый набор «парадигмальных» «кейс стадис», которые особенно часто используются для демонстрации концептуальных соображений, напри­ мер: Форман о Веймарской культуре и причинности в физике; Шейпин об эдинбургских дебатах по френоло­ гии; критика Шейпина Кантором; Фарли и Джейсон о политике и спонтанном зарождении, спор между Па­ стером и Пуше; Коллинз о социальной деструкции гравитационного излучения; Мак-Кензи о статической теории и социальных интересах и целый ряд других 8 .

Их анализ показывает, что в «кейс стадис» прин­ ципиально иное соотношение научных идей и соци­ альных характеристик, иное понимание социальности, и без учета этого обстоятельства признание социаль-

ного основания логики и содержания научного знания перерастает в вульгарный социологизм. В «кейс стадис» вовлечены не масштабные социальные факторы, а более мелкие, с меньшим радиусом действия. Име­ ются в виду, прежде всего, интересы, традиции, про­ фессиональные навыки научного сообщества. Многое, что происходит в науке, полагают сторонники «кейс стадис», может быть принято как результат желания повысить значимость методов и технических приемов, являющихся специальной собственностью конкретно­ го сообщества ученых. Обращение к такого рода соци­ альным факторам не делает анализ науки тривиальным. Именно глубокое изучение полученного учеными об­ разования, путей социологизации в научное сообще­ ство, способов общения между его членами позволяет понять не только пути получения научного знания, но и его содержательную сторону. Анализ социальных факторов всегда необходим, они присутствуют в лю­ бом историческом эпизоде, и их роль всегда существен­ на, но надо понимать ее специфичность. В обоснова­ нии теории играют роль исключительно эпистемоло­ гические факторы, а в процедуре выбора одной из теорий из всех возможных альтернатив — доминиру­ ющие обстоятельства.

Изложенная парадигма «кейс стадис», т. е. ис­ толкование предмета изучения как индивидуального, особенного, образованного случайными социальными отношениями, формирующими и содержание научно­ го знания, ставит под вопрос такие понятия, как науч­ ная истина, объективность научного знания, всеобщ­ ность научных законов и теорий и т. д.

Историография науки в лице «кейс стадис» явно отходит от идеалов научности, как они сложились в классической науке. Это связано с теми изменениями, которые произошли в науке, особенно в естествозна­ нии XX века. Сдвиги эти произошли прежде всего в квантовой механике, в понимании элементарных час­ тиц. Физика элементарных частиц развивается таким образом, что научное знание перестает быть знанием о природе «как она есть», перестает быть объективным в том смысле, что оно независимо от человека. Есте-

ственнонаучное знание субъективируется, в него вклю­ чаются элементы человеческой деятельности по изу­ чению природы и результаты этой деятельности в виде, например, экспериментального оборудования. Элемен­ тарные частицы как бы исчезают в прозрачности, яс­ ности математики, описывающей не поведение элемен­ тарных частиц, а наше знание об этом поведении. Человеческая мысль и здесь движется в направлении приобщения социальных характеристик к научному знанию.

Аналогичное развитие характера познания можно наблюдать не только в квантовой физике, но и в других науках.

На гребне трансформации в «кейс стадис» возни­ кают течения мысли, в которых тенденция социологизировать научное знание в его структуре и истории доводится до некоторого логического абсурда. Речь идет, прежде всего, о микросоциологии. Шокируют своей парадоксальностью заявления микросоциологов: научное знание несет на себе печать, формирует свое содержание исключительно из совокупности тех отно­ шений, которые складываются в процессе исследова­ тельской работы в данном месте и в данное время. Научное знание конструируется в каждой научной лаборатории по-своему, в структуру и содержание научного знания включается все бесконечное разно­ образие поступков, споров, недоразумений, личных от­ ношений, совокупность которых невозможно в точно­ сти воспроизвести в другом месте. В итоге вывод: на­ учное знание не есть результат познания мира, оно воспроизводит мир человеческих отношений. «Продук­ ты науки, — заявляет, например, К.Кнорр, — контек­ стуально специфические конструкты, которые несут на себе печать ситуационной случайности и структуры интересов, вплетенных в процесс, порождающий их. Продукты науки не могут быть адекватно поняты без анализа процедуры их конструирования. Это значит следующее: то, что случилось в процессе конструиро­ вания, не безразлично к продуктам, которые мы полу­ чаем. Это означает также, что продукты науки должны рассматриваться как внутренне сконструированные в

присутствовало только своими результатами в снятом виде. Содержание и структура научного знания опре­ делялись природой как предметом изучения. Эмпири­ ческое наличие научных революций и личностной индивидуальной деятельности ученого признавались, но выводились за рамки рациональной реконструкции. В «кейс стадис» из двух полюсов научного исследова­ ния, субъект-предмет, субъект становится доминирую­ щим действующим лицом истории науки. На повестку дня науки и истории науки выдвигаются вопросы о переосмысливании понятий предмета и субъекта на­ уки, проблем роста знания и истории науки. Наука и история науки вступают в эпохи неонеклассической и постнеонеклассической науки, в широком смысле — в неклассический период.

Значительное распространение в неклассический период получили модельные концепции истории науки. Хотя использование метода моделирования в истори­ ческих науках встречалось и раньше, но заметное рас­ ширение сферы применения этого метода происходит в последние десятилетия XX века. Оно нашло выраже­ ние в появлении обобщающих работ10 , в которых ана­ лизируется опыт применения моделей в конкретных исторических исследованиях и выясняются общие те­ оретические вопросы моделирования в условиях исто­ рических исследований. Проблемы методологии мо­ дельных исследований были в центре внимания спе­ циалистов различных стран на коллоквиумах и семинарах по квантификации истории в 80 —90-е годы. Вслед за расширением применения моделирования в науковедении, особенно в связи с развитием наукомет­ рии, оно стало использоваться как метод историко­ научных и историко-технических исследований.

Многообразие реально осуществляемых и потен­ циально возможных методов моделирования в истори-

10 См.: Каракозова Э.В. М оделирование в общ ественных на­ уках. М., 1986; Ковальченко И.Д. Методы исторических исследова­ ний. М., 1987; Количественные методы в советской и американс­ кой историограф ии . М атериалы советско-ам ериканских симпозиумов в г. Балтиморе, 1979 и в г. Таллине, 1981.