История и философия классической науки

задача построения теории развития науки — теории (модели), объясняющей и раскрывающей механизмы возникновения, функционирования и эффективного ее развития. Истории науки принадлежит особое место — она служит базисом для создания философии и теории науки, для практических рекомендаций в области на­ учного менеджмента, организации науки в качестве особого социального института.

В настоящее время существует много теорий и концепций истории науки, но среди них наиболее чет­ ко вырисовываются четыре основные модели истори­ ческих реконструкций науки: история науки как куму­ лятивный, прогрессивный процесс; история науки как развитие через научные революции; история науки как совокупность частных ситуаций («кейс стадис»), исто­ рия науки как совокупность моделей. Формируется компаративистская концепция науки. Все типы исто­ рических исследований сосуществуют в историогра­ фии науки XX —XXI веков, но возникли они в разное время, и на различные периоды приходится домини­ рование в истории науки той или иной из них. Можно говорить о классических и неклассических моделях истории науки.

Кумулятивистская модель исторического развития науки — исторически первая классическая модель. Она рассматривает историю науки как линейный процесс. Эта идея в качестве теоретического принципа была развита классической немецкой философией и, в част­ ности, Гегелем, у которого она появляется в наиболее отчетливой форме как принцип телеологичности, пос­ ледовательной непрерывности и положительности процесса общественного и научного развития, откуда и возникает понятие прогресса. Однако идея такого понимания в каком-то смысле существовала еще в эпоху Возрождения, в результате чего появилось пред­ ставление о причинах общественного развития как о коренящихся в культурной связи существующей тра­ диции с прошлым, выраженной в тезисе Ньютона о мыслителях и карликах, стоящих на плечах у гигантов. Однако хотелось бы предложить рассмотрение этой

12 традиции не с точки зрения немецких классиков, а с

позиций титанов эпохи Возрождения и позитивизма, чей вклад в современное состояние интересующей нас дисциплины, вероятно, оказал даже большее влияние на формирование современной истории науки, чем классическая немецкая философия.

Позитивизм рассматривает историю развития на­ уки как кумулятивный, поступательный, непрерывный

ипрогрессивный процесс. Разумеется, концепции разных авторов имели собственные нюансы истолко­ вания исторического процесса, но в целом отчетливо вырисовывалась общая линия. Основатель позитивиз­ ма О.Конт делил развитие научного знания на три стадии: теологическую (религиозную), метафизическую (философскую), положительную (научную). Это не толь­ ко три этапа цивилизационного развития, но и пример­ ный способ становления любой науки, стадии, которые она последовательно проходит. Тезисы других позити­ вистов — Э.Маха и П.Дюгема — в целом соответству­ ют и продолжают линейное понимание развития на­ уки, новое знание всегда совершеннее и точнее старо­ го. В этом случае вся предыдущая наука оказывается предысторией современного состояния, чем и ограни­ чивается ее значимость — она не играет никакой су­ щественной роли, практически игнорируется, а вмес­ те с ней — и история становления науки как таковая. Во-вторых, старые элементы научного знания имеют значение, если они соответствуют новым направлени­ ям, все остальное ошибочно. Тем не менее Э.Мах в качестве принципа, задающего возможность развития науки, выдвигает «принцип непрерывности», говоря­ щий о том, что ни одно событие не является для науки лишним, что наука не структурируется некой событий­ ностью (так как представляет собой однородное поле всей науки), а обладает строгой последовательностью своего движения. Принцип непрерывности — это еще

ипринцип всеобщности и закономерностей явлений. Этой же линии придерживается П.Дюгем. В книге «Физическая теория» он говорит о том, что физичес­ кие теории — это не продукт мгновенного творчества,

авсегда медленный и прогрессивно развивающийся результат.

Г.Спенсер не менее категоричен в своих оценках, он признает только один метод — положительный или научный — эволюционный. Прогресс наших знаний и мышления с начала и до конца, по его мнению, явля­ ется по существу одинаковым, он включает в себя толь­ ко позитивные способы исследования, все остальное не имеет отношения ни к науке, ни к знанию.

Таким образом, в позитивизме историческое зна­ чение предшествующей научной мысли практически сводится на нет. Кроме того, такая постановка вопроса проблематизирует субъективный и социальный аспек­ ты, можно даже сказать, что она их полностью исклю­ чает, поскольку появление всякой новой теории неиз­ бежно должно раскалывать научное сообщество. Этим сразу же сужается сфера не столько отношения к истории, сколько действия внутри науки, понятие ис­ тории, которое было вначале провозглашено как клас­ сическое. Имеется в виду, что наука понимается как замкнутый на себя процесс, не имеющий отношения собственно к истории, поскольку для него она пред­ ставлена только в виде подготовительного этапа, не имеющего другого измерения. История оказывается лишенной значимости, а понятие прогресса — просто излишним. История не имеет значения для науки по­ тому, что все факты, которые выдержали некоторое испытание, являются содержанием настоящего этапа науки, а те, которые были исключены, не выступают в качестве входящих в ее предметную область. Они ста­ новятся объектами для изучения других наук, не явля­ ющихся непосредственно имеющими отношение к операциональной области данной науки. Наука оказы­ вается лишенной внутреннего самосознания. Другими словами, наука, взятая в ее конкретной методологии, не может заниматься собственной историей, посколь­ ку последняя не представлена в методологическом плане, то есть методологически любая наука лишается почвы для самонаблюдения. Принимая данные пред­ посылки, оказывается весьма трудным предположить существование такой истории науки, которая бы ис­ ключала из своей предметной области анализ собствен­ ного исторического развития. Тем не менее неявное

исключение истории из науки оказало большое влия­ ние на последующие этапы историко-научных иссле­ дований.

Лишение науки собственной историчности, по идее, необходимо должно было отразиться и на фор­ мировании специфичности мышления ученого, стать своеобразной «онтологией ума». Таким образом, пози­ тивизм, при всей своей кажущейся традиционности истолкования истории наук, на самом деле оказывает существенное влияние на ее развитие по сравнению с классической парадигмой науки XVI —XVII веков, не говоря уже о классической немецкой философии.

В период приблизительно с середины XX века стадия позитивистского подхода к истории науки сме­ няется второй, которую можно назвать периодом дей­ ствия теории_научных революций. Взгляд на историю науки смещается в сторону от механизма непрерыв­ ного и равномерного развития к пониманию двига­ теля ее прогресса как имманентных ей научных ре­ волюций. Появление этой теории стало возможным благодаря критике позитивизма, которую начал Э.Барт в своей книге «Метафизические основания современной классической науки», изданной в 1952 году. Основная идея Барта является почти полной противоположностью позитивизма — научное звание не может быть отделено от философского, научная форма мышления не может существовать самостоя­ тельно, автономно от других видов мышления. Этот тезис базируется на трех основных положениях: вопервых, мыслитель всегда разделяет идеи своего века относительно основ мироздания; во-вторых, пользу­ ясь методом, он, тем самым, делает его парадигмальным, то есть метафизическим, поскольку иначе не может применять этот метод к исследованию мира; в-третьих, сама природа сознания нуждается в со­ здании системы, последняя всегда несет в себе эле­ мент метафизики, так как необходимо должна соот­ носиться с какими-либо фундаментальными вопро­ сами. Другими словами, Барт выступал против идеи позитивизма о радикальном отличии мышления уче­ ного от обычного мышления.

Идеи Барта развил А.Койре в «Галилеевских этю­ дах», вышедших в 1939 году. Он отрицал дюгемовскую непрерывность, вводя понятие научной революции в схему внутреннего механизма науки, тем самым рас­ сматривая научный прогресс не как линейное равно­ мерное движение, а как процесс, движение в котором осуществляется не за счет последовательного накоп­ ления фактов, а за счет некой внутренней событийно­ сти. В качестве оснований своего понимания механиз­ ма прогресса науки А.Койре выдвигал следующие те­ зисы: переход от аристотелевской метафизики к современной предполагает смену философских осно­ ваний; мыслители, начавшие науку Нового времени, должны были переделать принципы мышления. Таким образом, он фокусирует внимание, во-первых, на фун­ даментальной научной революции, которая породила науку Нового времени; во-вторых, на том, что любые научные результаты не появляются ниоткуда, процесс возникновения научного знания характеризуется при­ сутствием в нем метафизических размышлений, а по­ скольку научное знание неотделимо от процесса сво­ его проявления, оно тем самым связано с философией. В целом стремления А.Койре можно охарактеризовать как попытку связать законы мышления с законами научной деятельности, поскольку последняя подпадает под законы всякой деятельности вообще. Концепция А.Койре, в этом смысле, выступает своего рода точкой пересечения двух направлений в философии науки — интернализма и экстернализма. А.Койре был и главой школы интерналистов, и в то же время основополож­ ником концепции научных революций.

В целом, как ни странно, данная концепция вос­ производит как раз более традиционные границы по­ нимания истории, чем позитивистская, конечно, если не учитывать всех составляющих произошедшего из­ менения общей картины мира. Даже если рассматри­ вать интернализм как движение, анализирующее на­ уку с ее внутренних позиций, нельзя не отметить то, что он не только учитывал факт социальной ангажиро­ ванности ученого, исторической обусловленности его

16 мышления, но и считал эти моменты в качестве обяза-

тельных для возникновения науки. Хотя, с другой сто­ роны, предвестники интерналисткого направления исходили также и из того, что научное мышление как форма мышления вообще, несомненно, имеет право на самостоятельность и в этом качестве развивается по своим механизмам. Позиция ученого выражает, таким образом, двойственную направленность: он имеет воз­ можность внутреннего и внешнего обоснования науки. Прародители интернализма, по-видимому, вплотную подошли к пониманию того, что нет необходимости разделять эти позиции, что проблемной областью фи­ лософии науки становится не доказательство той или иной позиции как истинной, а объяснение их взаимо­ связанности.

Дальнейшее развитие традиции, заложенной Бартом и Койре, разделилось на два противостоящих друг другу направления: интернализм и экстернализм. В общем смысле интернализм понимается как история научных идей, управляемая внутренне прису­ щими ей закономерностями. Это направление понима­ ет науку как историю идей, которая рассматривается без учета внешних для науки определяющих факторов, например, социально-экономических, политических, психологических и других. С точки зрения интернализ­ ма, научные идеи существуют независимо от конкрет­ ного человека и от того периода времени, в котором они возникают, несмотря на то, что они обладают хро­ нологической последовательностью, следуют одна из другой, обосновывают друг друга и образуют единую систему знания. К интернализму склонялись А.Койре, Р.Холл, Дж.Рэндел-младший, Дж.Агасси и др.

Экстерналисты, соответственно, придерживаются противоположных взглядов. Их концепцию в общих чертах можно определить так: «историю науки детер­ минируют внешние социальные факторы». История для экстернализма — это персонализированная исто­ рия, связанная с деятельностью ученого по производ­ ству знания, погруженная в контекст социальных, по­ литических, религиозных и прочих отношений. Исто­ рик не может не учитывать того обстоятельства, что научные идеи возникают в голове ученого и их движе-

нию способствуют или препятствуют различные фак­ торы, не имеющие, на первый взгляд, непосредствен­ ного отношения к строго логической структуре науч­ ного знания. Подобных взглядов придерживались Р.Мертон, А.Кромби, Г.Герлак, Э.Цильзель, Дж.Нидам и др.

Посредством подобной классификации, характери­ зующей направление в целом, весьма трудно реально оценить взгляды той или другой стороны на проблемы истории науки. Когда начинаешь анализировать конк­ ретные позиции авторов данных направлений, сталки­ ваешься с тем, что им не свойственна та категорич­ ность, которая приписывается им, исходя из характе­ ристик всего направления. На примере краткого анализа точек зрения Э.Барта и АКойре это хорошо видно. Дело, скорее всего, не в том, чтобы совершенно не учитывать ту или иную сторону, а в том, чтобы правильно обозначить приоритеты, которые влияют на научное развитие. Становится понятным, что появле­ ние двух данных направлений свидетельствует об из­ менении общенаучной идеи истории науки. Правда, само понятие истории в отношении науки претерпело незначительные изменения, она по-прежнему остает­ ся за кадром науки, однако уже подразумевается исто­ ричность мышления, привносимая этой общей его формой в науку.

Своего рода развитие, детализацию концепции, которую мы впервые обнаружили у АКойре, и одно­ временно в некотором смысле отход от проблематики истории науки в пользу внутренних проблем науки можно найти в направлении, именуемом теорией на­ учных революций, ориентированном на понимание истории развития науки как нелинейных, дискретно­ скачкообразных процессов. Появление этих теорий было обусловлено, скорее, не историческими вопроса­ ми науки, а попытками выведения науки из кризисной ситуации, сложившейся в ней в начале XX века.

Проблему кризисного состояния науки можно сформулировать следующим образом: на каком осно­ вании идет речь о научном познании мира, если изме10 няются парадигмы, на основе которых происходит

построение научной картины мира? Эти проблемы возникают вследствие изменения степени увереннос­ ти науки в непоколебимости своих основ, заложенных Декартом и его современниками, где ориентация на истинность выступала главным принципом организа­ ции науки Нового времени. Причиной тому отчасти было то, что на рубеже веков сомнению подверглась центрально-образующая для того времени теория Нью­ тона. Сомнения в правильности объяснения мира ка­ жущейся настолько устойчивой теорией приводили к неуверенности в правомерности какой-либо следую­ щей выдвинутой гипотезы. Наука вдруг осознала, что не имеет действенного критерия проверки на истин­ ность своих утверждений. Собственно говоря, осозна­ ние этого факта и было тем, что принято называть «кризисом новоевропейских наук». Наука оказалась лишенной критерия оценки своих теорий.

В этой связи следует упомянуть еще одно событие, существенно обострившее ситуацию в науке и повли­ явшее на появление концепции научных революций — теорию Ч.Дарвина. Она имеет значение в связи с иде­ ей прогресса. Для классической науки эта идея была не столько программой действия, сколько выражени­ ем сущности, которая была во всем телеологичной. Понятие науки подразумевало наличие цели, заключа­ ющейся в познании мира, результатом ее должна была быть система некоего целостного знания. Теория же Дарвина заменяла понятие прогресса на понятие раз­ вития, что отнюдь не одно и то же. Тем самым принцип телеологичности науки по большей части оказался устраненным. Для нас здесь выявляется выход на про­ блемы истории, поскольку отсутствие последователь­ ного продвижения вперед, то есть прогрессивности, означает отсутствие значимости истории науки, следо­ вательно, последняя оказывается вычеркнутой из кон­ цептуальной схемы науки на теоретическом уровне. По-видимому, здесь и лежат предпосылки появления теории научных революций.

Теория научных революций Томаса Куна в боль­ шей степени была направлена на разрешение научно­ го кризиса, чем на вопросы истории науки, то есть он

ушел от проблемы различения типов мышления и пытался создать собственную теорию развития науч­ ного знания, автономную форму мышления. Кун раз­ личает два основных типа внутренней жизни науки: нормальный период и период некоторой революцион­ ной ситуации научного сообщества. Нормальная наука характеризуется устойчивостью общей научной дея­ тельности в рамках одной и единой для научного сооб­ щества парадигмы. Научная революция, по Куну, — обычный процесс науки: периоды нормальной науки и кризисных ситуаций дискретны, они чередуются и обладают некоторым ритмом, любая нормальная наука носит в себе зачатки кризиса: «Открытие начинается с сознания аномалии»3, а кризис создает предпосыл­ ки для нормализации науки. Кун ценит нормальную науку больше, чем непродолжительные периоды науч­ ных кризисов, поскольку механизм устойчивого состо­ яния парадигмы более эффективен для реального раз­ вития науки, в отличие от ее хаотичного движения: «Парадигмы приобретают свой статус потому, что их использование приводит к успеху скорее»4 .

В концепции Куна можно обнаружить моменты объединения интерналистской и экстерналистской точек зрения. Например, в том, что научная револю­ ция осуществляется не по принципу договоренности в научном сообществе — это уже следствие — а на об­ щих предпосылках деятельности социального созна­ ния вообще: «Формообразующим инструментом убеж­ дений, которого придерживается данное научное со­ общество, всегда являются личные и исторические факторы»5, и, кроме того, сама кризисная ситуация возможна только в смысле неудовлетворенности чле­ нов научного сообщества, что подразумевает психоло­ гические аспекты научной жизни. Насколько можно увидеть, Кун пытается найти теоретическую базу для выведения механизма науки из нее самой, избегая

3 Кун Т. Структура научных революций. М.: Прогресс, 1977. С. 80. 4 Там же. С. 45.

20 5 Там же. С. 38.

объяснений социологического характера. Хотя, как уже было сказано, это ему не слишком удается.

Одна из трудностей для Куна заключается в при­ знании одним из критериев научности ее прогресса. Однако поскольку теоретического обоснования он не находит, Кун вынужден отказаться от идеи прогресса. Наука никуда не двигается, если понимать прогресс в его буквальном смысле, наука просто изменяется. Кун вообще придерживается мнения о том, что современ­ ная наука гораздо ближе к аристотелевской парадиг­ ме, чем к декартовской. Движение науки не является движением к какой-либо глобальной цели и в этом смысле не имеет целесообразности. В этом коренится существенный момент изменения взглядов на истори­ ческий процесс в науке. В его концепции в науке сно­ ва не находится места истории (если не рассматривать историю науки как часть социальной — Кун хотел избежать этого), вся история науки оказывается выра­ жением ее настоящего момента. Наука представляет собой не некое единое и осмысленное в историческом плане предприятие, а совокупность деятельности ин­ дивидов, объединяемых одной идеей, ориентированной больше на будущее, чем в прошлое.

Продолжателем линии Куна был К.Поппер, кото­ рый пытался уйти от социологических нюансов в иде­ ях своего коллеги за счет прояснения проблемы рас­ ширения и изменения поля опыта с точки зрения тео­ рии: ее функционирования, сферы применения и способности объяснения. Изменение направления дви­ жения науки, считает он, происходит не в связи с осоз­ нанием неудовлетворенности существующей парадиг­ мой, а за счет изменения ее конкурентоспособности — критерием научности теории становится не принцип ее верифицируемости, существовавший на протяже­ нии всего Нового времени, а принцип фальсифициру­ емости. В сравнении с концепцией Куна это означает, что механизм перманентной смены теорий становится не привилегией непродолжительного периода кризи­ са в науке, а получает место в любом периоде науки вообще. Он принимает более реальный вид: по боль­ шому счету, кризис в науке у Куна просто не может