book-2016-china_history-v9

Дэн Сяопин, Пэн Чжэнь, Чэнь Юнь, Пэн Дэхуай, Ху Яобан и др., которые, по мнению авторов, обладали высокими моральными качествами, что предопределило эффективность их пребывания во власти. К однозначно плохим относились Линь Бяо, «четверка», Кан Шэн и Ван Дунсин, который обвинялся в продолжении «линии Чжан Чуньцяо и Яо Вэньюаня», был представлен как лидер фракции «двух абсолютов» и главный враг демократического движения. Признаваясь в любви к социализму и ненависти к капиталистической частной собственности, большинство авторов подвергало жесткой критике привилегии бюрократического класса, бюрократическую систему, несменяемость и неприкосновенность партийных лидеров.

Особое место в их выступлениях занимало отношение к демократии

иправам человека. Во время визита Дэн Сяопина в США (январь–февраль 1979 г.) на стене демократии появлялись дацзыбао в защиту прав человека, а редакторы нескольких журналов подписали открытое письмо Дж. Картеру с просьбой оказать воздействие на руководство КНР в деле обеспечения защиты прав человека в Китае. Авторы призывали заимствовать не только научнотехнические достижения, но и экономические методы и методы управления западных стран. Ссылаясь на основоположников марксизма-ленинизма, они утверждали, что нельзя отказываться от достижений человеческой истории, которые были сделаны в период капитализма. Исходя из этого права человека в Китае должны, на их взгляд, включать право на критику и оценку КПК и ее лидеров, на объективную информацию о положении в стране, «высказывание не является преступлением» (яньчжэ уцзуй), без права на свободу слова невозможно обновлять марксизм, который в результате деятельности «четверки» превратился из науки в религию. Встречалось даже выражение «рыночный марксизм» для описания сущности социализма после разгрома «четверки». Некоторые предлагали ввести прямые выборы в ВСНП, создать политическую систему из двух марксистских партий, которые бы контролировали друг друга, встречались высказывания и в поддержку нового этапа сотрудничества между КПК и Гоминьданом.

Но в массе прокоммунистических, реформаторских статей были и однозначно антикоммунистические, антипартийные и прозападные статьи. Проведенные в начале 1979 г. социологические опросы выявили появление категории граждан, которые считали, что и у капитализма, и у социализма есть свои преимущества, и даже тех, кто считал, что капитализм лучше. Наиболее яркий

ирадикально настроенный представитель либерального крыла Вэй Цзиншэн опубликовал в журнале «Таньсо» статью «Пятая модернизация», в которой призвал к изменению политической системы КНР и ее демократизации.

Вответ на эти высказывания в одном из комментариев в январе 1979 г. «Жэньминь жибао» обвинила активистов движения у Сиданьской стены в проведении «буржуазной либерализации».

23 января Пекинский горком осудил публикацию подпольных изданий и содержавшихся в них «контрреволюционных статей», а их активистов – подверг критике «за контакты с иностранцами и организацию беспорядков в городе». 12 февраля 1979 г. «Жэньминь жибао» опубликовала редакционную

статью, в которой, признавая право граждан на изложение взглядов, призывала преследовать по закону тех, кто пользуется им для создания обстановки нестабильности. Однако в интересах внутрипартийной борьбы до окончания идейно-теоретического совещания, проходившего в январе–апреле 1979 г., демократическое движение не подавлялось. Терпимости власти в немалой степени способствовали явные симпатии движению некоторых членов высшего руководства страны – Ху Яобана, главного редактора «Жэньминь жибао» Ху Цзивэя, его заместителя Ван Жошуя, вице-президента КАОН Юй Гуанъюаня. В руководстве ЦК были и те, кто открыто выступал с критикой движения, в частности Дэн Лицюнь и Ху Цяому. Дэн Сяопин занимал сдержанную позицию. До окончательного исхода борьбы в руководстве движение у Сиданьской стены было важным аргументом в споре с догматиками, поэтому его нельзя было запрещать. Позиция Дэн Сяопина была также продиктована необходимостью учитывать влияние политики государства в отношении движения у Сиданьской стены на развитие отношений с западными странами, прежде всего с США, администрация которых остро поставила вопрос о соблюдении прав человека в ходе его визита в январе–феврале 1979 г.

Однако упреки и критика реформаторов во главе с Дэн Сяопином за чересчур высокий темп преобразований, а также высказывавшиеся в ходе проходившего в январе–апреле совещания по идейно-теоретическим вопросам сомнения в правильности социалистического выбора вынудили руководство реформаторского крыла принять меры для ограничения неконтролируемого выражения взглядов. Выступление Дэн Сяопина на идейно-теоретическом совещании в марте 1979 г., в котором он выдвинул «четыре основных принципа»: «отстаивать социализм, диктатуру пролетариата, руководство коммунистической партии, марксизм-ленинизм и идеи Мао Цзэдуна», можно считать началом действий по свертыванию демократического движения. Признав, что большинство членов партии и армейское руководство выступает за закрытие «стены демократии», Дэн Сяопин призвал все же ее не закрывать, чтобы не подорвать доверие масс к руководству, а заключить под стражу лидеров «злонамеренных правозащитных организаций». Вслед за этим ЦК выпустил документ, в котором, признавая свободу высказывания мнений, утверждалось, что «модернизация не является капиталистической модернизацией», поэтому свобода слова не должна выходить за рамки диктатуры пролетариата.

В ответ на эти шаги 25 марта 1979 г. Вэй Цзиншэн в журнале «Таньсо» обвинил Дэн Сяопина в «превращении в диктатора», после прихода которого к власти для простого народа ничего не изменилось, и тем самым указал возможное направление развития общественно-политической ситуации в стране, если инициатива из рук реформаторов перейдет к стихийно формирующейся политической оппозиции.

29 марта Пекинский ревком обнародовал Уведомление, в котором говорилось, что книги, журналы, дацзыбао, фотографии и рисунки, которые выступают против социализма, диктатуры пролетариата, руководства партии, марксизма-ленинизма и идей Мао Цзэдуна, приравниваются к разглашению государственной тайны, нарушению конституции и законов. Аналогичные

декреты были приняты во всех крупных городах. В тот же день Вэй Цзиншэн был арестован, а вслед за ним и главные редакторы некоторых других журналов.

На сроки принятия этих решений, безусловно, повлияло приближение 3-й годовщины событий на площади Тяньаньмэнь, которая могла стать поводом для массовых и неконтролируемых властью выступлений. 1 апреля 1979 г. в рамках кампании по уборке города место для вывешивания дацзыбао было ограничено Сиданьской стеной. 5 апреля «Жэньминь жибао» опубликовала редакционную статью, в которой говорилось: «нам не нужна буржуазная демократия, которая позволяет горстке людей подчинять большинство народа».

Врезультате принятых властями мер 5 апреля на площади Тяньаньмэнь собралось менее трех тысяч человек.

Смарта по июнь в прессе развернулась широкая пропагандистская кампания, которая отождествляла борьбу за права человека с возвращением к капитализму и приравнивала демократическое движение к Линь Бяо и «четверке». А в сентябре 1979 г. «Жэньминь жибао» обвинила молодежь в «кризисе веры», «недостатке веры в марксизм-ленинизм, идеи Мао Цзэдуна, руководство КПК, преимущества социализма и светлое будущее коммунизма». После этого ЦК КСМК обратился к редколлегии «Бэйцзин чжи чунь» с предложением прекратить публикацию журнала и выступить с самокритикой. 28 октября 1979 г. вышел последний номер журнала, а в феврале 1980 г. члены редколлегии выступили с самокритикой в ЦК КСМК.

16 октября 1979 г. состоялся суд над Вэй Цзиншэном, который был осужден на 15 лет лишения свободы за попытку изменить государственный строй и «передачу военных секретов иностранцам». Вслед за этим были закрыты и некоторые другие журналы.

2 ноября 1979 г. Дэн Сяопин призвал навести порядок у Сиданьской стены, поскольку, на его взгляд, незначительное число молодых людей, которые нигде не работают, собираются у Сиданьской стены и дестабилизируют обстановку – несмотря на немногочисленность их влияние очень велико.

6 декабря 1979 г. Пекинский ревком обнародовал временные правила о деятельности у Сиданьской стены, вступавшие в силу с 8 декабря, в соответствии с которыми место для вывешивания дацзыбао перемещалось в менее оживленное место – парк Юэтань в южной части Пекина, во всех других местах размещение дацзыбао запрещалось. Аналогичные правила были приняты в других городах.

Однако и после этих мер движение сохранилось. Весной 1980 г. его активность переместилась из столицы в провинцию, прежде всего на юг, где контроль властей был менее строгим. Активизации способствовало проведение выборов в местные органы власти. В Пекинском университете, в частности, для избрания в народное собрание района Хайдянь в качестве кандидатов были зарегистрированы Ван Цзюньтао и Чэнь Цзымин, входившие в редколлегию журнала «Бэйцзин чжи чунь», а также Ху Пин из редколлегии «Воту». Независимые кандидаты были и в других городах (Шанхае, Чанша и др.).

Входе предвыборной кампании они высказывали критические замечания в

адрес КПК. Никто из них, однако, не прошел в местные народные собрания. Властью из этой ситуации были сделаны выводы, и последующие выборы

вместные органы власти вновь стали проходить на неконкурентной основе, а кандидаты должны были утверждаться организациями, а не группами граждан.

20 февраля 1981 г. ЦК КПК издал Документ № 9 «Директива о незаконных публикациях, организациях и других связанных с этим проблемах», который признавал независимые печатные издания незаконными и наложил окончательный запрет на их публикацию. В апреле–мае 1981 г. были арестованы последние из оставшихся активистов демократического движения. После принятия третьей сессией ВСНП 5-го созыва поправок в Конституцию стена демократии

впарке Юэтань была официально закрыта.

Движение у Сиданьской стены оказало существенное влияние на развитие китайского общества и государства. Во-первых, интеллектуальное и идейнотеоретическое, что позже нашло отражение в дискуссии об отчуждении и гуманизме. Во-вторых, политическое – на развитие внутрипартийных процессов и направления политической реформы.

Для Дэн Сяопина и реформаторов угрозу представляла не только перспектива появления организованной политической оппозиции. Особую опасность представляли идейные корни движения, восходившие к основной идее «культурной революции» о новом бюрократическом классе и через это связанные с либеральными идеями. Это антибюрократическое движение совпадало с основным направлением развития внутриполитической ситуации, избранным реформаторскими силами, но не обладало ясными политическими целями и политической ответственностью. Не удивительно, что оценки, высказывавшиеся участниками движения, расходились с официальными только в акцентах и остроте. Обсуждение общих для общественно-политической мысли тем получило продолжение на страницах официальных научных журналов. Многое из того, о чем говорили участники движения, впоследствии было использовано КПК, например, тезис о рыночном социализме, термин «феодальнофашистская диктатура», а высказывания о том, что Мао Цзэдун не бог и не святой в 1979 г. были широко распространены в официальной печати.

Дискуссия о гуманизме и отчуждении

Научные дискуссии, начавшиеся с экономики, постепенно распространились на другие области общественной мысли, но еще не могли себе позволить выйти за рамки марксизма. С конца 1978 г. в воссозданных научных журналах, центральной и провинциальной прессе стали публиковаться статьи по наиболее острым вопросам теории и практики марксизма, инспирированные критикой «культурной революции» и «четверки».

Вооруженная критерием истины научная общественность постаралась высказать свое отношение к основному экономическому закону социализма, связи экономики и политики, распределению по труду, сущности социалисти-

ческого общества и общественного идеала. При обсуждении характера взаимодействия товарной и плановой экономики, конкуренции, форм собственности и даже основного экономического закона социализма и закона стоимости единства мнений достигнуто не было. Сохранились разногласия относительно того, правильным или ошибочным был курс на «производство ради производства». Выявившиеся в открытой дискуссии разногласия и разночтения способствовали дальнейшей десакрализации марксизма и идей Мао в научных кругах.

Одним из способов преодоления этих противоречий стало изучение истории социалистических учений. Однако обращение к истокам, к раннему Марксу, в котором обществоведы надеялись найти скрытый или утерянный в ходе предшествующих политических кампаний смысл, также не слишком помогло делу. Самые общие положения, содержавшиеся в ранних работах основоположников марксизма, дали большой простор для интерпретаций и массу внутренних противоречий и «белых пятен», что выяснилось в ходе последовавшей дискуссии о гуманизме и теории отчуждения (1979–1982 гг.). Эта дискуссия стала самой крупной в истории КНР. Она охватила широкие слои ученых, преподавателей вузов, партийных ганьбу и рядовых граждан, прежде всего потому, что непосредственно выходила на самые актуальные темы недавней истории и прямо касалась перспектив развития страны.

В отличие от дискуссии о критерии истины она сосредоточилась не на выяснении причин «культурной революции», а на сущности искажений марксизма, важнейшим из которых была признана его дегуманизация, изъятие из него ценностного ядра, т.е. подчинение задачам государственного строительства и модернизации. Дискуссия объективно уводила от мобилизационного прагматизма к ценностным критериям и в этом отношении смыкалась с императивом существовавшего тогда демократического движения, следуя с ним параллельным курсом, но не претендуя на ведущую политическую роль. Поставив абсолютно новые для китайского обществоведения вопросы о взаимосвязи гуманизма и нравственности с социализмом, она высветила доктринальную неполноту современного китайского марксизма, побудив обратиться к истории общественной мысли, западному марксизму и немарксистским концепциям социализма.

Углубленное изучение истории социалистических идей помогло реконструировать логику развития марксизма, вновь привлекло внимание к его идеалу социальной справедливости, включавшей не только экономическое, но и политическое равенство. Так, Ван Жошуй, в тот период заместитель главного редактора «Жэньминь жибао», считал, что в Китае, несмотря на социалистический экономический базис, существует экономическое и политическое отчуждение, преодолеть которое способен только гуманизм. Коммунистической партии в этих условиях необходимо доверять массам, отказаться от практики пожизненного пребывания на постах, перейти на систему избрания власти в ходе прямых выборов. 14 ноября 1979 г. «Гуанмин жибао» опубликовала статью профессора Пекинского университета Го Лоцзи, который, отстаивая право на свободу слова, утверждал, что слова «не являются преступлением … пре-

ступлением может быть только деятельность». На рубеже 1980-х годов такой подход, с неизбежной критикой реального социализма и диктатуры пролетариата, конечно же, не мог рассчитывать на поддержку руководства КПК. После этой статьи Ху Цяому назвал профессора «ведущей фигурой буржуазной либерализации».

Определенную роль на отношение КПК как к дискуссии о гуманизме и отчуждении, так и к последователям движения у Сиданьской стены оказало польское движение «Солидарность», заявившее о себе в июле 1980 г. После массовых демонстраций в Польше в октябре 1980 г. Ху Цяому в письме в ЦК предупредил, что подобные события могут повториться и в Китае.

Натолкнувшись, по официальной версии, на отсутствие соответствующего категориального аппарата, дискуссия завершилась безрезультатно, но в ходе ее на официальном уровне было преодолено чрезвычайно влиятельное после «культурной революции» представление о том, что ядром марксизма является гуманизм, который в иных понятиях и интерпретационных моделях использовали участники движения у Сиданьской стены. По словам Ху Цяому, «марксизм как мировоззрение и взгляд на историю ни в коем случае нельзя смешивать с гуманизмом, включать одно в другое или сводить одно к другому». В официальной науке, таким образом, за марксизмом была утверждена, прежде всего, прикладная социально-политическая роль. Другие его аспекты вышли за пределы сугубо марксистских исследований и обрели самостоятельность. Среди них особое внимание исследователей привлекали проблемы традиционной культуры и традиционных ценностей. Частичное освобождение от нормативного марксистского подхода предопределило бурное развитие культурологии, которая стала быстро приобретать популярность, освобождаясь от схематизма формационной модели истории. Под влиянием этих процессов заметно вырос интерес к национальной истории, культурным и религиозным традициям.

Врусле этих тенденций с 1979 г. в периодических научных изданиях КНР началась работа по «реабилитации» Конфуция и его учения. В публикациях подчеркивалось, что главная заслуга его учения состоит в человеколюбии и защите интересов личности, которые лежали в основе взаимоотношений между людьми в Китае на протяжении более 2 тысяч лет. По мнению их авторов, именно конфуцианство позволило развить и сохранить уникальную и самобытную китайскую культуру, а идеология конфуцианства сыграла решающую роль в жизни Китая, с которой не сравнится ни одно другое идейное учение. На симпозиуме в 1979 г. в Цюйфу, посвященном Конфуцию, отмечалось, что

вконфуцианстве есть много достойных и нужных вещей, которые необходимо критически наследовать. Однако оно сможет обрести новую жизнь только после того, как избавится от феодальных взглядов, и это является важнейшей задачей современности. Под предлогом поиска корней и ликвидации «белых» пятен в марксизме, образовавшихся в результате деятельности «четверки», начался процесс реинтеграции в обществознание политических идей традиционной китайской общественной мысли.

Врезультате развернувшейся дискуссии обществоведение вернуло себе функцию генератора идей, бросив неявный и еще очень сдержанный вызов

интеллектуальной монополии партии. Формально не угрожая легитимности политического режима, дискуссия о гуманизме подготовила общественное мнение к переменам, предлагая варианты развития, которые, как и результаты экономических экспериментов, КПК либо принимала, либо отвергала. Не сумев совместить на этом этапе функции теоретического и политического руководства, компартия постаралась установить экспертный контроль за теоретическими новациями. Это было тем более актуально, что экономическая реформа привела к появлению существенно отличных от принятых ранее представлений о социализме, а сущность социалистического строя в этот период была сведена Чжао Цзыяном, уже ставшим в тот момент премьером Госсовета, к двум чертам: распределению по труду и общественной собственности.

Дискуссия о гуманизме и отчуждении была интеллектуальным отражением сложившейся в китайском обществе атмосферы поиска и явным отголоском демократического движения как по затрагиваемым проблемам, так и по социальным диагнозам. Но ее участниками были представители других социальных сил, способные на более высокое теоретическое осмысление действительности и формирование альтернативного социально-политического проекта.

Выдвижение «четырех основных принципов»

Дискуссия между сторонниками «реалистического подхода» и «двух абсолютов» имела не только политическое измерение. Идеологическая платформа партии была краеугольной основой власти КПК. Политическая и кадровая победа сторонников «реалистического подхода» на 3-м пленуме не могла снять проблему легитимности власти в принципе, а только создала для этого условия. Для успешного осуществления изменений в экономической политике и перехода к политике модернизации одной декларации о переносе центра тяжести на экономическое строительство было явно недостаточно. В стране, которая на протяжении десятилетий развивалась подчиняясь идеологическим принципам, определение дальнейшей стратегии развития не могло исчерпываться сугубо технократическими целями. Разгром «четверки», реабилитация жертв «культурной революции», переоценка недавней истории и критика допущенных партией ошибок требовали строгого идеологического обоснования, которое бы восстановило целостность идейно-политической доктрины и легитимность социалистического государства. Пока шла острая политическая борьба со сторонниками левацких идей, эти вопросы оставались в стороне. Но когда появилась необходимость продекларировать новые ориентиры развития, вступавшие в противоречие с еще недавно незыблемыми принципами, идеологическая доктрина потребовала изменений.

Развернувшаяся в партии дискуссия «о двух абсолютах» привела к тому, что сопротивление сторонникам «реалистического подхода» стало усиливаться, среди партийных кадров стали распространяться утверждения, что тезис «практика – единственный критерий истины» ведет к «демаоизации», «подрубает знамя». Редакция журнала «Хунци» в начале сентября 1978 г. подготовила

статью «Освежить в памяти “теорию практики”», в которой выступала против пропаганды тезиса «практика – единственный критерий истины» и подчеркивала руководящую роль теории. Близкой позиции придерживался Институт философии КАОН. Статья получила высокую оценку Ван Дунсина и 19 сентября была разослана членам Постоянного комитета ПБ ЦК КПК для ознакомления. В сопроводительном письме указывалось, что статья подготовлена в рамках всекитайской дискуссии о практике как критерии истины и основана на «теории практики» Мао Цзэдуна.

С целью завершить дискуссию, которая приобретала все более острые формы и вызывала поляризацию в партии, грозя перерасти в новую массовую идейно-политическую кампанию, Е Цзяньин после ознакомления с редакционной статьей «Хунци» выступил с предложением созвать рабочее совещание, посвященное идейно-теоретическим вопросам, на котором предполагалось откровенно обсудить все существующие в этой области проблемы и разногласия. Эта идея Е Цзяньина получила поддержку ЦК. Однако в связи с уже запланированным плотным графиком работы до конца года было принято решение провести его после 3-го пленума.

В выступлении на закрытии рабочего совещания ЦК 13 декабря 1978 г. Хуа Гофэн официально объявил о решении ПБ поддержать предложение Е Цзяньина и после 3-го пленума провести специальное рабочее совещание, посвященное теоретическим вопросам, с тем, чтобы «обеспечить пропагандистское и теоретическое обеспечение переноса центра тяжести работы партии на модернизационное строительство».

После пленума руководство теоретической и пропагандистской работой в ЦК перешло к сторонникам «реалистического подхода». Поэтому практическая работа по подготовке совещания была возложена на Ху Яобана, а главный доклад, посвященный классовой борьбе при социализме, было поручено подготовить группе под руководством Ху Цяому. Реформаторское крыло КПК рассматривало совещание как кульминацию кампании за раскрепощение сознания. В начале января еще до его открытия было проведено несколько крупных подготовительных мероприятий, которые задавали идейные ориентиры участникам предстоящего совещания.

Выступая 3 января на заседании отдела пропаганды ЦК, Ху Цяому прямо заявил: «нужно иметь достаточно смелости, чтобы ставить и решать теоретические вопросы». Некоторые из них им были тогда поставлены: если классовая борьба будет существовать вечно, как говорят сторонники продолжения классовой борьбы при социализме, «как можно будет вступить в коммунизм?», «всегда ли внутрипартийная борьба является отражением классовой борьбы, борьбы линий?», «является ли история партии только историей борьбы линий?» По его словам, ошибочные утверждения нужно срочно исправить и выяснить в каких областях и при каких обстоятельствах существует классовая борьба при социализме и когда она играет роль движущей силы. Эти же мысли были изложены им в докладе на общем собрании КАОН 6 января и на Всекитайском совещании заведующих отделами пропаганды 7 января, некоторые

участники которых затем приняли участие и в работе идейно-теоретического совещания.

Первоначально совещание планировалось провести в два этапа с перерывом на празднование китайского Нового года. Первый – с 18 по 26 января с участием 100 человек из Пекина, затем по его итогам подготовить отчет для ЦК. Второй начать 3 февраля, расширить число участников, прежде всего за счет представителей от провинций, до 400–500 человек, и в течение 10 дней завершить его работу. Однако этот план не был исполнен.

Совещание проходило в Пекине с 18 января по 3 апреля 1979 г. с перерывом на празднование китайского Нового года и на период вооруженного конфликта с Вьетнамом. Организаторами совещания выступили отдел пропаганды ЦК и КАОН. На первом этапе в совещании приняло участие более 160 человек, представлявших научные круги, работников искусства, культуры и СМИ, а также более 20 известных ветеранов партии, включая Дэн Лицюня, Яо Илиня, Сюэ Муцяо и др.

Открыл совещание Ху Яобан. Еще в начале января текст его выступления был отправлен Хуа Гофэну и Дэн Сяопину на согласование. В начале совещания он, так же как и доклад Ху Цяому «О некоторых формулировках классовой борьбы при социализме», был распространен среди участников. В нем обобщался опыт и ставились задачи в пропагандистской и теоретической деятельности после переноса центра тяжести работы на экономическое строительство. Прошедшие два года были названы самыми плодотворными в теоретической работе после «движения за исправление стиля» в Яньани. Однако при открытии совещания Ху Яобан не стал читать подготовленный доклад так же, как в свое время поступили Мао Цзэдун, выступая с докладом на VII съезде КПК, а затем и Лю Шаоци, выступая на совещании «7 тысяч». Вместо этого он остановился на организационных вопросах работы совещания, на вопросах критики и самокритики, социалистической демократии и демократическом централизме, подчеркнув, что большинство кадровых работников хорошие, а плохих – меньшинство, поэтому регулярная критика и самокритика будут способствовать повышению качества работы. Таким образом, он в первую очередь постарался создать благоприятную психологическую атмосферу для смелого и откровенного изложения взглядов. Прозвучавшая высокая оценка партийных работников обеспечила реформаторам поддержку участников совещания на низовом уровне, где влияние «левых» было еще очень велико.

В первый же день работы по группам стало ясно, что активность участников намного превзойдет отведенные рамки. 19 января было обнародовано совместное выступление Ян Сигуана, Цэн Шоу, Ху Наня, Ван Хуэйдэ, Юй Гуанъюаня, Ху Цзивэя «О ситуации в дискуссии о критерии истины». В нем были выдвинуты обвинения против Ван Дунсина и Ли Синя за чинившиеся ими препятствия в ходе критики «четверки» и проведении «четырех модернизаций», которые «нанесли вред партии и государству». В других группах Ван Дунсин также был подвергнут острой критике за выступления против тезиса «практика – единственный критерий истины». Одновременно с этим на сове-

щании распространялись материалы с критикой Ван Дунсина, подготовленные редакцией журнала «Чжунго циннянь».

В целом ряде выступлений критическому анализу были подвергнуты взгляды Ли Синя, ответственных сотрудников редакции журнала «Хунци», а также некоторых других участников совещания. Все они были вынуждены признать свои ошибки и выступить с самокритикой. Ли Синь, объясняя их причины, указал на влияние Кан Шэна и Ван Дунсина, с которыми длительное время работал. В результате большой группой участников было выдвинуто предложение полностью реорганизовать редакцию журнала «Хунци» и под руководством Ху Цяому продолжить реорганизацию руководства канцелярии по трудам Мао Цзэдуна.

Одной из главных тем обсуждения стал доклад Ху Цяому о вопросах классовой борьбы при социализме, в первую очередь о теории продолжения революции при диктатуре пролетариата, которая в «культурную революцию» считалась важнейшим вкладом Мао Цзэдуна в теорию марксизма, а после нее вошла в решения XI съезда КПК и Конституцию КНР 1978 г. Среди тех, кто поддерживал эту теорию, распространенной была точка зрения, что, несмотря на ее несовершенство, следует использовать ее правильные части и отвергнуть ошибочные. Большинство, наоборот, считало, что от нее нужно отказаться, потому что она является теоретическим обоснованием «культурной революции». Они указывали, что еще на VIII съезде был сделан вывод, что противоречия между пролетариатом и буржуазией в основном разрешены. Более поздний вывод Мао Цзэдуна о том, что классовая борьба будет сохраняться длительное время и в определенные периоды обостряться – неправильный, не соответствует конкретной ситуации в Китае и объективным законам, а причина этих ошибок коренится «в левом уклоне Мао Цзэдуна».

Участники совещания имели возможность оперативно получать информацию о развитии ситуации у Сиданьской стены. Влияние «улицы» проявилось, в частности, в прозвучавшем на совещании высказывании, что в период «культурной революции» Китай находился под гнетом «феодально-фашистской диктатуры». Высказывались и другие идеи, перекликавшиеся с публикациями в полулегальных журналах, например, о возможности избирать депутатов ВСНП в ходе прямых выборов. Заместитель главного редактора «Жэньминь жибао» Ван Жошуй после посещения Стены демократии выступил перед участниками и заявил, что дацзыбао не вызывают опасений, выглядят мирными и искренними.

Многие выступавшие говорили о том, что главная проблема современного Китая – недостаток демократии и отсутствие демократии в партии. Ключом к ее решению они считали демократическое избрание чиновников, ограничение пребывания в должности руководителей всех уровней двумя сроками (это предложение было высказано будущим директором Института политических исследований КАОН Янь Цзяци), усиление коллективного руководства, превращение ВСНП в высший орган власти в Китае. Одновременно были и те, кто высказывался против единого централизованного руководства, утверждал,