ДОБЫВАЮЩИЕ ПРОМЫСЛЫ

СОБИРАТЕЛЬСТВО

Богатая природа и климатические особенности Башкирии способствовали развитию здесь помимо скотоводства и земледелия различных добывающих промыслов. Даже в настоящее время на территории республики произрастает 30 видов плодово-ягодных и более 70 видов съедобных растений, одних видов дикого лука известно 17 (из 22 зафиксированных в России) (Кучеров, 1987. С. 129).

Для собирательской деятельности башкир был характерен свой календарь. Сразу после таяния снегов и высыхания почвы они отправлялись за диким луком йыуа (Allium), с конца мая до середины июня собирали кислицу –

⌐кымыҙлы⌐к (Polygerum alpinum), свербигу – ⌐ка⌐кы (Bunias), щавель – ⌐куҙғала⌐к

(Rumex), борщевик – бəпкə, балдырған (Heracleum) (Определитель…, 1966). Июль месяц назывался у башкир периодом ягод (емеш-елəк ай), примерно тогда же копали съедобные корнеплоды. Осенью собирали плоды кустарниковых растений и грибы (бəшмəк) (Паллас, 1786а. С. 26–27, 31–32).

Одни виды трав употреблялись в пищу в сыром виде, другие – подвергались тепловой обработке. Например, из крапивы двудомной – кесерткəн (Urtica dioica), щавеля и борщевика варили супы. Особенной популярностью пользовалась кислица, растущая по лесным опушкам. Почти у каждой башкирской деревни были свои места, куда местные жители ходили за этой травой. В честь дикоросов даже устраивались специальные праздники

Лесные дары. Середина ХХ в.

© Фото М.Г. Муллагулова

161

⌐кымыҙлы⌐к байрамы и ⌐куҙғала⌐к байрамы, на которых водили хороводы, исполняли обрядовые песни.

Из луковых растений большой популярностью пользовались лук скальный (талғыр йыуа) и лук косой (оç⌐кон), которые ценились и как пища, и как лечебное средство. У детей, собиравших дикий лук, бытовали свои, связанные с этим событием обычаи. Добравшись до нужного места в лесу, ребята бросали на землю свои палки-копалки (белəу) и приговаривали:

Некоторые виды трав и кустарниковых растений в период цветения заваривались вместо чая, их заготавливали на зиму.

Высококалорийные корнеплоды бубенчика лилиелистного – əтлек

(Adenophora lilifolia) и сараны/hарына (Lilium martagon), выкапываемые специальной узкой лопатой (салыр), были хорошим подспорьем в засушливые и тяжелые военные годы. С.И. Руденко писал, что башкиры называли сарану – янтрак (букв.: опора души; ян – душа, трак – опора), т.е. съедобный корень, спасающий человека от голодной смерти (Руденко, 1925. С. 74).

Широко использовались в домашнем ткачестве дикие крапива и конопля (Рычков П.И., 1770. С. 111–112; Георги, 1799. Ч. 1. С. 102; Лепехин, 1802. Ч. 2.

С. 24). Осенью заготавливались

162

ее покупали купцы из Средней Азии и Казахстана (Байков, 1960. С. 107). Кстати, в Хорезме предпочитали калиновую пастилу (Əхмəтзəки Вəлиди Зəки Туған, 1994. С. 14–15). Заросли калины башкиры очень берегли, даже продавая участки своей земли, он оговаривали право собирать на них плоды калины.

В отношении плодов кустарниковых растений у башкир были свои вкусовые пристрастия. Наибольшей популярностью ползовались смородина (⌐карағат, Ribes) и черника (көртмəле, Vaccinium), плоды и листья которых применялись не только в пище, но и для лечения разного рода болезней, а из смородины получалась еще и вкусная пастила (⌐карағат ⌐кағы). Постепенно в пищевой рацион вошла не особенно любимая раньше черемуха – муйыл, шоморт (Padus racemusa), которая, так же как и вишня (Cerasus) – сейə, употреблялась как в свежем, так и в сушеном виде. Башкиры знали оригинальный способ хранения этого ценнейшего продукта питания – перетапливание ягод вместе со сливочным маслом. Зимой сушеную вишню, как и черемуху, мололи на ручных жерновах и из полученного порошка пекли пироги.

Различные виды грибов вошли в пищевой рацион сравнительно недавно, уже как заимствованное явление. Об этом писали и исследователи, в частности Д.П. Никольский: «Грибов башкиры почти совсем не едят и не считают их за пищу, только среди горных башкир нам пришлось встретить несколько семей. Которые ели грибы в виде похлебки» (Никольский Д.П., 1899. С. 64).

Собирательство и сегодня остается популярным занятием, народный календарь и ассортимент дикоросов тоже практически не изменились, хотя обрядовая сторона полностью утрачена.

БОРТНИЧЕСТВО

Издревле башкиры умели находить в дуплах деревьев и в расщелинах скал диких пчел (⌐кырағай ⌐корт) и получать от них мед. «Башкорт тоже ходит в лес на поиски (гнезда диких пчел. – авт.), как мы бывало хаживали на поиски золота в тайгах Сибири», – отмечал П. Небольсин (1850. С. 9). Вынимание меда из дупла дерева не представляло для башкир, имевших в этом деле опыт и сноровку, большой сложности. На обнаруженное дерево с пчелиным гнездом тут же ставилась метка-тамга, затем оно подгонялось в борть (соло⌐к). А вот процесс извлечения меда из расщелин скал был не только труден, но и опасен для жизни. Для этого требовались длинные волосяные или лыковые арканы с узлами, деревянное сиденье (тəбəлдерек) и гнилушка для окуривания пчел (сөрөк).

Считалось, что устанавливать борть и содержать в ней пчел лучше всего на сосне. Выдалбливание борти – дело сложное и трудоемкое, работать топором и другими инструментами приходилось на высоте от 5 до 14 м от земли. Бортник поднимался на дерево с помощью широкого ремня (кирəм). Длина киряма равнялась 4–5 м, а ширина – трем пальцам. Поднявшись на дерево до намеченной высоты, башкир крепко и надежно привязывал к стволу подставку для ног, представлвшую собой деревянный брусок выгнутой формы и имевший бортик по верхнему краю. Обвязавшись сам, мастер-борт- ник выдалбливал в дереве полость в два метра высотой и 30–35 см – шириной, толщина же стенок должна была быть не менее 15 см. После этого он

163

Пасека на заднем дворе. Начало XX в.

Фото М.А. Круковского © МАЭ РАН. № 1919-161

стамеской делал проход для пчел (кейə) и подгонял заранее подготовленные крышки для борти (⌐кап⌐кас). С установлением в полость двух-трех лучин (тағарау) борть была готова для практического использования (Руденко, 1925. С. 47–48). Наибольшее развитие бортничество получило у башкир Инзерского бассейна, особенно у населения Бельско-Нугушского междуречья. По сведениям П. Назарова, «бортей дозволенных правительством в одной 3-й Бурзянской волости доходило до 3000, да столько же вероятно недозволенных» (Назаров, 1890в. С. 177).

Осмотр бортей, начинавшийся с середины июля, заканчивался к середине августа. Бортник срезал лишь часть меда, оставив большую его долю самим пчелам на зимний корм. Для подготовки пчелиных семей к зиме крышки борти как можно плотнее закрывались, а щели вокруг них замазывались глиной. Потом бортник, прислонив к крышкам снизу полоску бересты или луба и положив сухое сено либо мох в пространство, образовавшееся между ними, привязывал все это к борти, оставляя крышки под этой матой.

Бытовало несколько способов защиты борти от медведя. Вот один из них – болванку длиной не менее двух метров из крепкого и тяжелого дерева, чаще всего дуба или лиственницы, закрепляли на дереве таким образом, чтобы она, свисая одним концом, другим – прикрывала крышку борти. Медведю, чтобы полакомиться медом, приходилось отталкивать ее, и чем сильнее он это делал, тем больнее она его ударяла (Паллас, 1786. С. 23, 24; Лепехин, 1802а. С. 68, 69).

С расширением колонизации края и ростом числа переселенцев из разных губерний лесные площади башкир сильно сократились, а в ряде

164

Пчельник при доме. Начало XX в.

Фото М.А. Круковского © МАЭ РАН. № 1919-160

мест практически исчезали хвойные породы деревьев. Бортническое хозяйство оказалось в упадке. Башкиры вынуждены были постепенно перейти к колодному пчеловодству. Хотя, по сохранившимся сведениям, еще некоторое время поднимали ульи (умарта) на деревья (Круковский, 1909. С. 91).

Позднее башкиры занялись пасечным пчеловодством (умартасылы⌐к), бортничество сохранилось лишь в отдельных местах. Все меньше и меньше становилось мастеров, умеющих делать борти. В современной пчеловодческой практике преобладают рамочные ульи (дадан). В некоторых хозяйствах количество пчелиных семей доходит до 30 и более. Однако отдельные пасечники все же предпочитают колодные ульи, такой мед пользуется большим спросом и приносит немалый доход.

В настоящее время бортничество сохраняется лишь в Бурзянском районе Башкортостана и в некоторых селениях пограничной зоны. Пчелы, выращенные в природно-климатических условиях Бельско-Нугушского междуречья, отличаются особой морозостойкостью, не говоря уже о высоких вкусовых и целебных качествах собранного ими меда. С целью сохранения давней традиции, а также для создания возможностей изучения бортевых пчел в естественных условиях в 1986 г. был создан государственный заповедник Шульган-Таш (Капова пещера) (Башкортостан: Краткая энциклопедия, 1996. С. 188–189).

Опытные пчеловоды участвуют в различных выставках и на фестивалях, в том числе и международных. В 1970-е годы их продукция удостоилась множества золотых и серебряных медалей. На Международном совещании

165

производителей экологически чистой пищи из 123 стран, которое проводилось в 2004 г. в Италии, разнообразная продукция башкирского бортевого пчеловодства (мед, воск, целебные средства на основе меда) получила высочайшую оценку.

ОХОТА

Издревле башкиры славились как хорошие охотники. Еще арабский миссионер Абу-Хамид аль-Гарнати в XII в. сообщал об охоте башкир на дикого быка с большими рогами, голову и мясо которого увозили с места охоты на двух повозках (Путешествие Абу Хамида, 1971. C. 42–43, 70).

После вхождения башкирских земель в состав Русского государства, согласно договору с «Белым царем», башкиры обязывались платить ясак казне пушниной и медом, при этом принимались в качестве дани преимущественно куньи и другие ценные шкуры. Объектами охотничьего промысла, кроме куницы (hыуhар), были бобер (кондоҙ), выдра (кама), белка (тейен), лисица (төлкө), колонок (hары шəшке), горностай (аç), хорек (көҙəн) и барсук (бурhы⌐к). В обмен на мех охотники получали ружья и боеприпасы, бытовые товары фабричного изготовления, муку и хлеб.

На куницу охотились поздней осенью по первому снегу. Использовался

166

Ловля медведей

Гравюра. Начало XIX в. Автор И.И. Колпаков

Атласъ к полному собранию.., 1825 [С. 39]

различные ловушки. Например, вбивали на некотором расстоянии друг от друга два колышка и соединяли их веревкой с привязанными к ней пятьюшестью петлями. В степной части промысловыми птицами являлись дрофы (туғаҙа⌐к) и куропатки (ағуна). Рябчиков (сел) обычно стреляли из ружья, их мясо пользовалось большим спросом, поэтому чаще шло на продажу.

Роль мясной охоты возрастала весной, когда заканчивались запасы продуктов. Чаще всего групповую охоту устраивали на лосей (мышы), оленей (болан) и косуль (илек, ⌐королай). Практиковалась также, особенно у восточных башкир, охота на диких коз и оленей по весеннему насту. Снежная корка мешала животным быстро передвигаться, и охотники, пользуясь моментом, догоняли и били их дубинами (күçəк) или обухами топоров. Копытных животных ловили также с помощью специальных петель (тоҙа⌐к), которые устанавливались у водопоев или стогов сена.

Особым объектом промысла являлся медведь (айыу). Звероловы-медве- жатники пользовались большим уважением. Поединок с коварным хищником происходил, как правило, зимой у берлоги (өң), куда охотник подкрадывался крайне осторожно. Захватив с собой охапку заранее приготовленных верхушек молодых деревьев с грубо обрубленными на боках и концах ветками, он заполнял ими устье берлоги. Убедившись, что рогатина и топор на месте,

167

медвежатник просовывал в берлогу специальную жердь с острым концом (шеш ағасы) и начинал двигать ею из стороны в сторону, чтобы разбудить крепко спящего медведя.

Башкирам была знакома охота с ловчими птицами на лесную дичь, которая практиковалась не столько для добычи мяса, сколько ради удовольствия. Уже к концу XIX в. соколиная охота (⌐кош сөйөү) практически исчезла, однако сохранился возникший на ее основе птичий промысел, целью которого был отлов ловчих хищных птиц и торговля ими на местных ярмарках и крупных рынках (Соммье, 1891. С. 29).

Активно занимались поиском птичьих гнезд башкиры, живущие в районе озера Аслыкуль и Кандрыкуль, на обрывистых берегах которых селились соколы сапсаны. Но более всего промысел был развит в горнолесной зоне в бассейне рек Белая и Уфа с многочисленными притоками. Добыча птенцов была занятием небезопасным и происходила, по описаниям наблюдателей, следующим образом: «Сокол обыкновенно имеет гнездо свое на самых крутых утесах и ущельях над реками и стремнинами, куда ни зверь, ни человек подойти не может. Три или четыре башкирца на вершине горы противу гнезда соколиного вбивают два толстых, но не высоких козла, за один привязывают крепкую волосяную веревку. А на другой навертывают оную, оставляя конец, на который приделана простая сиделка. Один башкирец, покрывши

Беркутова охота, бывшая в Москве

Н.Е. Сверчков (1817–1898)

Описание священного коронования…, 1856

168

лицо и плечи толстой кожей, садится, привязавшись к веревке

ивзяв с собой корзину. Товарищи его развертывают веревку и спускают до тех пор, пока тот, придерживаясь, где можно, за выдавшиеся камни и ущелины и поровнявшись с гнездом, дает им знать. Тогда оставшиеся на горе башкирцы, дав время спущенному вниз взять молодых соколят

иположить в корзину, опять навертывают веревку и поднимают его наверх. В то время как башкирец спускается к гнезду... сокол, залетая высоко на воздух и стремительно оттоль опускаясь, ударяет башкирца когтями столь сильно, что раздирает иногда кожаное его покрывало и делает чувствительные знаки на голове

ина плечах» (Тимофеев, 1818. С. 79–80).

Не менее сложна была дрессировка птиц и подготовка их к охоте. Молодого орла требовалось целыми днями носить на

мили птицу по особому режиму, добиваясь оптимального веса. Обучение состояло из нескольких этапов,

во время последнего использовалось специально изготовленное чучело животного. Длительность и трудоемкость процесса компенсировались его экономической выгодой. Так, к 1863–1865 гг. цена за одного беркута в Верхнеуральске колебалась между 10 и 16 руб. (Игнатьев, 1865. С. 128), а на оренбургском базаре давали от 20 руб. и более (Памятная книжка, 1873. С. 142). Обученных птиц меняли на хлеб, получая воз пшеницы за двух обученных беркутов. Живой товар расходился далеко за пределы Уфимской и Оренбургской губерний. На известную ярмарку в с. Юлук (современный Баймакский район РБ) съезжались купцы из Средней Азии и Казахстана. «Издалека – узбеки из Андижана, казахи с верховьев Эмбы, туркмены из Ургенча – приехали в Юлуково за ловчими птицами», – писал современник (АРГО. Разд. 26. Оп. 1. № 19. Л. 70 об.). Птичий ряд на юлукской ярмарке существовал до 1940-х годов.

Птичий промысел поддерживал развитие и других видов промыслов – витье веревок из конского волоса, изготовление корзин, плетенье из лозы и ремня.

169

РЫБОЛОВСТВО

Различные источники свидетельствуют о раннем распространении рыболовства у башкир. Рыба в качестве одного из основных источников пищи упоминалась еще в Книге Большому чертежу: «…кормля их (башкир, – авт.) мед, зверь и рыба» (Книга Большому чертежу. 1938. С. 139). Развивалось оно не везде одинаково, были волости (Енейская, Гарейская, Ельдяцкая и др.), расположенные в бассейнах рек Ика и Белой, где оно приобретало масштабы доходного промысла, но были и целые селения, где рыбной ловле не придавалось никакого значения. Согласно историческим документам, башкиры предпочитали сдавать свои рыбные ловли в аренду крестьянам-переселенцам, и лишь в XVIII в. можно говорить о некотором оживлении этой отрасли у башкир.

Условия для рыболовства были самые благоприятные. На обширной территории, где расселялись башкиры, имеется множество пресноводных водоемов. Только в Оренбургской губернии насчитывалось три крупных реки, 35 средних и 3705 мелких речушек и 2004 озера (Тимофеев, 1818. С. 57–81). Множество больших пресноводных озер располагалось на территории Зауралья и Челябинского уезда (Сабанеев, 1873. С. 30–37).

и сома (йəйен), в озерах водились караси (табан балы⌐к), окуни (алабуға), ерши (шырт балы к) и щуки, местами – лини (кара балы к) и лещи.

Рыбу ловили различными способами. После схода воды весной или во время летней засухи, когда вода задерживалась в ямах, рыбу просто хватали

Башкиры-рыбаки при озере

Открытка. Начало ХХ в.

© Личный архив В.К. Федорова

170

руками и выбрасывали на гальку. У горных башкир был популярен лов рыбы петлей из конского волоса (мəскəү). Петлю привязывали к гибкой палке длиной в полтора метра. Башкир-рыболов, заметив рыбу, подкрадывался поближе и осторожно подводил под нее петлю, затем ловким движением подхватив рыбину под жабры, резко поднимал палку вверх. Таким способом чаще всего ловили щуку или хариуса и форель. Аналогичная техника практиковалась и русскими края (Кириков, 1953. С. 18). У башкир-тамъянцев оз. Яктыкуль бытовал подледный лов петлей на живца.

Осенью, когда вода в реках и озерах становилась холодной и прозрачной, устраивался ночной лов (сыра к ка төшөү) с выслеживанием рыбы факелами и лучением острогой (hалдау). Д.П. Никольский писал об этом способе: «Острогою чаще всего производится удар на хариуса, красулю, щуку и т.п., партиями, человека два-три, которые идут по берегу, высматривая, где стоит рыба, а третий – верхом едет по воде, и на его обязанности лежит бить рыбу. Вечером с огнем такого рода охота представляет много поэтического и своеобразного» (Никольский, 1893. С. 43). Поскольку лучение осуществлялось в ночное время, каждый рыбак заботился о топливе. В качестве него чаще служила береста, которую брали с валежника или сухостоя. Такая береста дольше горела, заготавливали ее еще летом, чтобы она успела высохнуть к осени. В горной зоне с ее сосновыми лесами предпочитали использовать лучины из обугленных сосновых пней и корней. Для лучения использовались остроги разнообразных форм с тремя, четырьмя и пятью зубцами.

Как только водоемы сковывал прочный лед, башкиры выходили на мелководье глушить рыбу (балык шаң⌐кытыу). Для этого использовалась особая клюшка (сəкəн), представляющая собой обрубок березового дерева с ручкой. Длина ударной части клюшки равнялась 12–15 см, диаметр – 8. Рыбак, заметив стоящую под прозрачным льдом рыбу, резко ударял по поверхности над ней, затем оглушенная рыба вытаскивалась через пролом. Обычно в январе или феврале, когда рыба задыхалась из-за отсутствия кислорода, ловили и духовую рыбу. Охота продолжалась недолго – всего 3–4 дня. Лед прорубался топором (балта) или пешней (hөймəн) и сомлевшая рыба вычерпывалась ковшами (ижау) или деревянными лопатами (көрəк).

Самым широко распространенным способом рыбной ловли было ужение ( карма к hалыу), которым занимались не только мужчины, но и женщины (Никольский, 1899. С. 65). Упоминание об этом имелось даже в шежере рода усерган (Мəмбəт шəжəрəhе. 1994. С. 16).

Леску для удочки делали из конского волоса, конопляных или крапивных волокон. Здесь было много тонкостей. Предпочтение отдавалось конскому волосу, взятому из хвоста жеребца, он считался более крепким, чем волос кобылицы. Лучше подходил для лески волос белого цвета, менее заметный на воде. Толщину формировали в зависимости от того, на какую рыбу готовили инструмент. Для крупной рыбы брали трехжильную леску. Крючки использовались самодельные и покупные, желательного темного цвета, менее приметного в воде. На удилища обычно шли ивовые прутья, а поплавки сооружали из сухой коры осокоря.

Распространена была и рыбная ловля со специальной снастью. До сих пор повсеместно используются морды из лозы (мурҙа), применяющиеся при запорном рыболовстве. Его самобытной формой являлась ловля рыбы с помощью

171

Морда для ловли рыбы. Середина ХХ в.

© Фото М.Г. Муллагулова

ловушки сюган (hеүəн). Конструктивно оригинален тип сюгана, использовавшегося горными бурзянцами. Он представляет собой узкое конусообразное плетеное приспособление с открытым верхом. В отличие от других ловушек подобного образца, она имеет особый порог (hикəлтə) или плетень высотой в 8 см, тянущийся от одной стенки до другой и располагающийся в верхней части ловушки в наклонном положении. Весной, когда вместе со спадом воды рыба также опускалась вниз, рыбаки запруживали реку, оставляя просвет в центре, куда и устанавливали сюган устьем вверх, т.е. против течения.

Бытовали также различные сети, для вязания которых использовались, в частности, крапивные волокна (Рычков Н., 1770. С. 71–72). В целом башкирские сети не отличались оригинальностью.

Оригинальный способ ловли рыбы со дна водоема сохранился лишь

внескольких населенных пунктах у р. Дема. Берется два шеста длиной в 3–4 м, которые связываются вместе в скрещенном положении на надводной части. Прикрепив к концам шестов небольшую сеть и привязав к нижнему краю сети длинную бечевку, сооружение опускается в воду. Как только сеть достигает дна водоема, ее растягивают, раздвигая верхние концы шестов. Малейшее движение рыбы, заплывшей в зону ловли, передается наверх по бечевке, конец которой привязан к руке рыбака. Почувствовав наличие рыбы

всети, рыбак смыкает концы шестов, а рыба оказывается в ловушке. Обычно попадается крупная рыба, чаще всего головль, лещ, язь, а иногда и сом.

Срыболовством были связаны разные суеверия и приметы. Считалось, что рыба хорошо клюет перед дождем, приближение которого, в свою очередь, предвещали низкий полет ласточек, несвоевременный, среди дня, петушиный крик, низкие тучи с вечера, отсутствие ночного стрекота сверчков и т.д. Рыбаки предпочитали отправляться к реке или озеру в уединении, чтобы другие рыбаки не увидели его снасти, что в представлениях башкир, сулило неудачу с уловом. Избегали встреч с людьми с дурной или «невезучей»

172