Декарт_Рене_Избранные_произведения

что безразлично, то слабость замечается гораздо чаще при любви, чем при прочих страстях, тем более что она не зависит от неожиданности и появляется постепенно.

122. Обморок

Обморок недалёк от смерти. Ибо умирают, когда совер­ шенно гаснет огонь, находящийся в сердце, в обморок же падают, когда он гаснет, но остаётся ещё немного тепла, которое может снова его зажечь. Есть много телесных не­ дугов, также связанных с обмороком, но среди страстей, как известно, его может вызвать только исключительная радость. Я думаю, что она сопровождается обмороком потому, что при ней особенно открываются сердечные от­ верстия и венозная кровь поступает сразу и в таком боль­ шом количестве, что не может быть достаточно быстро разрежена теплом, для того чтобы поднять маленькие клапаны, закрывающие входы этих вен. В силу этого кровь тушит огонь, который она обыкновенно поддержи­ вает, поступая в сердце в умеренном количестве.

123. Почему при печали совершенно не падают в обморок

Большая печаль, появляющаяся внезапно, кажется, должна была бы до такой степени сжать сердечные отвер­ стия, что погас бы сердечный огонь, но тем не менее этого не бывает, а если и случается, то очень редко. Причина этого заключается в том, что в сердце никогда не может быть слишком мало крови; её всегда достаточно для того, чтобы поддерживать тепло, когда отверстия сердца почти закрыты.

124. Смех

Смех состоит в том, что кровь, идущая из правой по­ лости сердца через артериальную вену, внезапно напол­ няет лёгкие и заставляет воздух, содержащийся в них, несколько раз сжиматься; этот воздух стремительно выходит через горло, где производит нечленораздельный

сильный звук; лёгкие наполняются воздухом, и он вы­ ходит, затрагивая все мускулы диафрагмы, груди, горла, благодаря чему приходят в движение мускулы лица, со­ единённые с ними. Это движение лица с нечленораздель­ ными сильными звуками и называется смехом.

125. Почему смех совершенно не сопровождает самых больших радостей

Хотя смех, кажется, должен бы быть одним из главных выражений радости, тем не менее только умеренная ра­ дость вызывает смех, в особенности когда к ней примеши­ вается немного удивления и злобы. По опыту известно, что, когда человек находится в исключительно весёлом настроении, причина этой радости никогда не вызывает хохота; точно так же и по другой причине, именно, когда человек печален, у него нельзя вызвать смеха. Это объ­ ясняется тем, что при большой радости лёгкие всегда на­ полнены кровью и вторичное наполнение их невозможно*

126.Главные причины смеха

Язаметил только две причины, заставляющие лёг­ кие внезапно вздуваться. Первая причина — внезапное удивление, соединённое со смехом; оно может так быстра открыть отверстия сердца, что кровь, внезапно входя в большом количестве в правую полость сердца, разрежает­ ся там и, выходя оттуда через артериальную вену, напол­ няет лёгкие. Другой причиной является известная жид­ кость, которая, смешиваясь с кровью, увеличивает её разрежение. Я не нахожу ничего особенного в том, что наиболее жидкие частицы крови, поступающие из селевёнки и направляемые в сердце лёгкой эмоцией злобы, усиленной изумлением, смешиваются там с кровью, иду­ щей в изобилии из других частей тела благодаря радости. Это больше, чем обыкновенно, разрежает кровь; но из­ вестно по наблюдениям, что жидкость, находясь на огне, внезапно вскипает, если прибавить к ней немного уксусаг

а более жидкая часть крови, поступающая из селезёнки, сходна с уксусом. Опыт же нам также показывает, что во всех случаях, когда наблюдается хохот, идущий из лёг­ ких, он всегда связан со злобой или удивлением. Лица, страдающие болезнью селезёнки, бывают не только пе­ чальными, но по временам более, чем другие, весёлыми и расположенными к смеху. Это происходит потому, что селезёнка направляет в сердце два вида крови — одну очень густую, вызывающую печаль, другую очень жид­ кую, вызывающую радость. Часто после продолжитель­ ного смеха замечается обычное в таких случаях печальное настроение, которое объясняется тем, что по исчерпании самой жидкой части крови из селезёнки за ней следует к сердцу более густая.

данности этого зла. Следовательно, здесь одновременно проявляются радость, ненависть и удивление. Однако я думаю, что смех может появиться без всякой радости единственно благодаря чувству отвращения, направляю­ щему кровь из селезёнки в сердце, где она разжижается, а оттуда поступает в лёгкие, которые она легко наполняет, если они пусты. Вообще внезапное наполнение лёгких производит внешнее впечатление смеха, за исключением того случая, когда печаль сопровождается стонами, кри­ ками и слезами. Вивес" заметил, наблюдая самого себя, что после долгого голодания первые куски, положенные им себе в рот, заставляли его смеяться. Это могло про­ исходить от того, что его лёгкие, лишённые крови вслед­ ствие недостатка пищи, были сразу наполнены первым соком, направляющимся из его желудка в сердце, причём лишь одно представление об еде могло этот сок направить туда прежде, чем принятая пища достигала желудка.

128. Происхождение слез

Подобно тому как смех никогда не вызывается самой большой радостью, так и слёзы появляются не при край­ ней, а только при умеренной печали, которая сопровож­ дается или за которой появляется известное чувство любви или радости. Чтобы лучше понять их происхождение, следует заметить, что хотя из всех частей нашего тела не­ прерывно выделяется известное количество паров, но ни из одной части не выделяется столько паров, как из глаз, вследствие значительной величины оптических нервов и множества маленьких артерий, откуда они идут. Как пот образуется только из паров, которые, выделяясь из дру­ гих частей тела, превращаются на его поверхности в воду, так и слёзы образуются из паров, выделяющихся из глаз.

129.Каким образом пары превращаются в воду

В«Метеорах» я объяснил, каким образом пары воз­ духа превращаются в дождь; я показал, что это происхо­ дит от их меньшей или большей, чем обычно, подвиж­ ности и насыщенности. Я думаю также, что когда пары, выходящие из тела, оказываются значительно менее по­

движными, чем обычно, то при меньшей своей насыщен­ ности они не превращаются в воду, а выступают в виде холодного пота, причиной которого может быть слабость во время болезни; я полагаю, что при большей насыщен­ ности и несмотря на меньшую подвижность он также превратился бы в воду; причиной появления пота является всякое упражнение. Но в этом случае глаза не потеют, потому что во время телесных упражнений большая часть «духов» попадает в мускулы, служащие для движения тела, и меньше всего «духов» идёт через оптический нерв в глаза. Одна и та же материя образует кровь, когда она находится в венах или в артериях, образует «духи», нахо­ дясь в мозгу, нервах или мускулах, пары, выходя в виде воздуха, и, наконец, пот или слёзы, сгущаясь в воду на поверхности тела или глаз.

130. Каким образом боль в глазу заставляет плакать

Я вамечаю только две причины, заставляющие пары, выходящие из глаз, превратиться в слёзы. Первая причина заключается в том, что при любых обстоятельствах из­ меняется очертание пор, через которые проходят пары; это обстоятельство замедляет движение паров и изменяет порядок этого движения, что может быть причиной их превращения в воду. Поэтому достаточно соринки, по­ павшей в глаз, чтобы заставить его несколько времени слезиться; соринка, вызывая боль, изменяет расположе­ ние пор, некоторые из них суживаются, маленькие частицы паров проходят через эти поры не так быстро и, вместо того чтобы выходить равномерно, как прежде, и не касаться друг друга, они теперь после нарушения порядка стал­ киваются друг с другом, соединяются, и таким образом пиры превращаются в слёзы.

131. Почему плачут при печали

Другая причина плача — печаль, сопровождаемая любовью, или радостью, или вообще каким-нибудь другим обстоятельством, заставляющим сердце пропускать чере:* артерии много крови. Печаль здесь необходима по той причине, что, охлаждая всю кровь, она суживает поры глаз. Но, по мере того как она их суживает, она уменьшает также количество паров, которым эти поры должны дать проход; этого, однако, недостаточно, чтобы вызвать слёзы, если в то же самое время по какой-нибудь причине пары не насыщены. Пары ничто не насыщает так сильно, как ТУ кровь, которая при любви идёт к сердцу. Мы видим также, что опечаленные слёз непрерывно не проливают, а лишь по временам, размышляя о том, что причинило им горе.

132. О стонах, сопровождающих слёзы

Лёгкие также иногда внезапно наполняются большим количеством крови, входящей внутрь их и вытесняющей содержащийся в них воздух, который, выходя из горла,

вызывает стоны и крики, в большинстве случаев сопро­ вождающие слёзы. Эти крики обыкновенно более резкие, чем крики, сопровождающие смех, хотя они почти того же самого происхождения. Причина этих криков заклю­ чается в том, что нервы, расширяющие или сокращающие голосовые органы при усилении или повышении голоса, связаны с нервами, открывающими сердечные отверстия, когда человек радуется, и суживающими их, когда он печален; нервы и управляют этими голосовыми органами, расширяя их или суживая.

133. Почему дети и старики легко плачут

Дети и старики более склонны плакать, чем люди сред­ него возраста, но это происходит от различных причин. Старики плачут часто при сильных душевных движениях и от радости. Эти две страсти вместе направляют много крови в сердце и оттуда много паров в их глаза, а движение этих паров до такой степени задерживается их охлаждён­ ным характером, что пары легко без всякой предшествую­ щей печали превращаются в слёзы. Если некоторые ста­ рики плачут и от досады, то к этому их располагает не столько их тело, сколько дух. Последнее замечается только у тех, которые по слабости не в состоянии бороться с малейшими поводами к печали, страху или жалости. Это бывает и у детей, которые никогда не плачут от ра­ дости, но всегда плачут от печали, даже без всякой любви к кому бы то ни было; у них всегда достаточно крови для того, чтобы было много паров, движение которых, задер­ жанное печалью, превращает эти пары в слёзы.

134. Почему некоторые дети бледнеют, вместо того чтобы плакать

Однако есть дети, которые бледнеют, когда сердятся. Это свидетельствует об их рассудительности и необыкно­ венной храбрости; они подобно взрослым умеют бороться со всяким злом и готовы к серьёзному сопротивлению. Но

часто это бывает признаком дурного характера, в особен­ ности при злости или трусости, уменьшающих возможность накопления слёз. Наоборот, наблюдается, что те, кто легко плачет, склонны к любви и к жалости.

135. О вздохах

Причина вздохов весьма отличается от причины, вызы­ вающей слёзы, хотя в обоих случаях предполагается печаль. Вместо того чтобы плакать подобно людям с на­ полненными кровью лёгкими, человек с лёгкими, свобод­ ными от неё, вздыхает, и некоторые проблески надежды или радости открывают отверстия венозной артерии, суженной печалью; в этих случаях небольшое количе­ ство крови, оставшейся в лёгких, проходя внезапно через венозную артерию в левую полость сердца, оказывается под воздействием желания добиться этой радости. По­ следняя приводит в движение все мускулы диафрагмы и груди, и воздух быстро проходит через рот в лёгкие, заполняя пространство, оставленное этой кровью. Это и есть то, что называется вздохом.

136. Откуда происходят действия страстей, свойственные некоторым людям

Чтобы в двух-трёх словах изложить то, что можно сказать относительно различных влияний или причин страстей, я удовлетворюсь тем, что повторю уже сказан­ ное об основном принципе, на котором построено всё описанное здесь. Я уже говорил о существовании такой связи между нашей душой и нашим телом, что всякое соединение какого-нибудь телесного действия с любой нашей мыслью требует, чтобы и в дальнейшем с появле­ нием одного появилась и другая, причём не всегда одно и то же действие соединяется с одной и той же мыслью. Этого достаточно, для того чтобы понять в самом себе и в других людях всё, что связано с этим вопросом, здесь не рассматриваемым. Например, в связи с этим легко по-

нас, которое связано с запахом розы или с присутствием кошки и т. п. Понятно, что эти явления происходят только оттого, что в начале нашей жизни мы были очень сильно потрясены чем-нибудь, похожим на это; может быть, мы унаследовали чувства своей матери, которая была потря­ сена тем же, будучи беременной, ибо есть определённое отношение между всеми переживаниями матери и пережи­ ваниями ребёнка, находящегося в её чреве, и то, что дей­ ствует отрицательно на мать, вредно и для ребёнка. Запах роз мог быть причиной сильной головной боли у ребёнка, когда он был ещё в колыбели, а кошка могла его сильно напугать, причём ни один человек не может об этом ничего знать и не может ничего помнить, но отвра­ щение к розам или к кошке останется у него до конца жизни.

137. О назначении пяти объяснённых здесь страстей, поскольку они имеют отношение к телу

После того как даны определения любви, ненавистит желания, радости и печали и рассмотрены телесные дви­ жения, вызывающие или сопровождающие их, мы должны здесь рассмотреть ещё их назначение. По этому поводу следует заметить, что по природе своей они все относятся

В этом смысле печаль и радость должны считаться первыми страстями, достойными применения. Душа знает всё, что вредно для тела, не непосредственно, а только благо­ даря испытываемому ею чувству боли, возбуждающему в ней сначала страсть печали, а затем страсть ненависти к причиняющему боль и, наконец, ^келание избавиться от этой боли. Равным образом душа знает о том, что полезно телу, не непосредственно, а только благодаря известного рода щекотанию, которое, возбуждая в ней радость,.

вызывает любовь к тому, что считается причиной радости, а также и желание приобрести то, от чего зависит эта радость или что содействует её продлению. Отсюда видно, что все пять страстей весьма полезны для тела и что пе­ чаль — некоторым образом первая страсть; она более необходима, чем радость, ненависть и любовь, так как для нас имеет большее значение устранение вредных и опас­ ных вещей, чем приобретение вещей, способствующих какому-нибудь не особенно необходимому совершенству.

138. О недостатках страстей и о средствах для их исправления

Хотя такое назначение страстей самое естественное для них и хотя все неравумные животные проводят свою жизнь только в телесных движениях, подобных тем дви­ жениям, которыми обычно сопровождаются наши страсти и которые склоняют нашу душу следовать им, тем не менее страсть не всегда приносит пользу, потому что имеется много как вредных для тела вещей, не вызывающих сна­ чала никакой печали и даже радующих человека, так и других, действительно полезных, но сначала неприятных вещей. Кроме того, добро и зло, связанные с этими вещами, кажутся более значительными, чем это есть на самом деле; они побуждают нас домогаться одного и избегать другого с большим, чем следует, рвением. На примере животных мы видим, как они вводятся в заблуждение приманкой и, избегая меньшего зла, встречают большее. Вот почему мы должны пользоваться опытом и разумом для того, чтобы уметь различать добро от зла, знать их настоящую цену, чтобы не смешивать одного с другим и не увлекаться чрезмерно.

139. О назначении тех же страстей, поскольку они принадлежат душе, и прежде всего о любви

Сказанного было бы достаточно, если бы мы имели только одно тело и оно бчиталось бы нашей лучшей ча­ стью, но поскольку тело является нашей худшей частью, мы

должны рассматривать страсти в их зависимости от души. И в этом смысле любовь и ненависть имеют своим источ­ ником познание и предшествуют радости и печали. Исклю­ чение представляет тот случай, когда они занимают место познания, видами которого являются. И когда это познание истинно, то-есть когда вещи, которые оно нас побуждает любить, действительно хорошие, а те, которые оно нас побуждает ненавидеть, действительно дурные, любовь несравненно лучше ненависти. Она не может быть чрезмерной и всегда связана с радостью. Я говорю, что эта любовь прекрасна, потому что, приобщая нас к истин­ ным благам, она совершенствует нас. Я повторяю, она не становится чрезмерной, потому что самая исключительная любовь может только приобщить нас к своим благам в такой совершенной форме, что между любовью, которую мы особенно питаем к самим себе, и этой любовью не будет никакой разницы. А это никогда не может считаться дурным. Эта любовь необходимо сопровождается радостью, потому что она представляет нам любимый предмет как благо, нам принадлежащее.

140. Ненависть

Напротив, ненависть, сколь бы малой она ни была, не может не вредить и никогда не бывает без печали. Я го­ ворю, что она не могла бы быть очень малой, потому что ненависть ко злу побуждает нас к тому же, к чему ведёт любовь, именно к добру, противоположностью которого она является, по крайней мере в том случае, когда это добро и это зло хорошо известны. Я признаю, что нена­ висть ко злу, выражающаяся через печаль, необходима для тела; но здесь я говорю только о той ненависти, которая происходит от более ясного познания и которую я отношу только к душе. Я утверждаю также, что она никогда не бывает без печали, потому что зло — только недостаток и не может рассматриваться без какого-нибудь реального субъекта, в котором оно находится. Нет ничего реального в мире, в чём не было бы хотя немного добра. Следовательно,