Декарт_Рене_Избранные_произведения

воображения, а последняя настолько порабощает ум известным правилам и знакам, что из науки, развивающей ум, превращается в путаное и туманное искусство, ко­ торое его сковывает. Вот почему я счёл нужным искать другой метод, который, совмещая преимущества этих трёх, был бы свободен от их недостатков. Подобно тому как обилие законов часто служит оправданием для по­ роков — почему государственный порядок гораздо лучше, когда законов немного, но они строго соблюдаются,— так вместо большого количества правил, образующих логику, я счёл достаточным твёрдое и непоколебимое со­ блюдение четырёх следующих.

Первое — никогда не принимать за истинное ничего, что я не познал бы таковым с очевидностью, иначе говоря, тщательно избегать опрометчивости и предвзятости и включать в свои суждения только то, что представляется моему уму столь ясно и столь отчётливо, что не даёт мне никакого повода подвергать их сомнению.

Второе — делить каждое-из исследуемых мною за­ труднений на столько частей, сколько это возможно и нуж­ но для лучшего их преодоления.

Третье —придерживаться определённого порядка мы­ шления, начиная с предметов наиболее простых и наиболее легко познаваемых и восходя постепенно к по­ знанию наиболее сложного, предполагая порядок даже и там, где объекты мышления вовсе не даны в их есте­

отсутствии упущений.

Длинные цепи доводов, совершенно простых и доступ­ ных, коими имеют обыкновение пользоваться геометры в своих труднейших доказательствах, натолкнули меня на мысль, что всё доступное человеческому познанию оди­ наково вытекает одно из другого. Остерегаясь, таким образом, принимать за истинное то, что таковым не яв­ ляется, и всегда соблюдая должный порядок в выводах, можно убедиться, что нет ничего ни столь далёкого, чего

нельзя было бы достичь, ни столь сокровенного, чего нельзя* было бы открыть. Мне не стоило большого труда отыска­ ние того, с чего следует начинать, так как я уже знал, что начинать надо с самого простого и доступного пони­ манию; учитывая, что среди всех, кто ранее исследовал истину в науках, только математики смогли найти неко­ торые доказательства, то-есть представить доводы несом­ ненные и очевидные, я уже не сомневался, что начинать надо именно с тех, которые исследовали они. Правда, я не надеялся получить от этого какую-либо другую пользу, кроме той, что они приучат мой ум воспринимать истин­ ное и не довольствоваться ложными рассуждениями. Но я не имел намерения изучать на этом основании все отдель­ ные науки, обычно именуемые математикой. Видя, что хотя их предметы различны, но всё же все они сходны меж­ ду собою в том, что рассматривают не что иное, как раз­ личные встречающиеся в предметах соотношения или про­ порции, я подумал, что мне следует лучше исследовать эти пропорции вообще, мысля их не только в тех пред­ метах, которые облегчали бы мне их познание, и никоим образом не связывая их с этими предметами, чтобы тем лучше применить их потом ко всем другим, к которым они подойдут. Затем, приняв во внимание, что для изу­ чения этих пропорций мне придётся рассматривать каж­ дую из них в отдельности и лишь иногда запоминать или истолковывать их по нескольку вместе, я подумал, что для лучшего рассмотрения их в отдельности я должен представить их себе в виде линий, потому что я не нахо­ дил ничего obлее простого, что я мог бы представить себе более отчётливо в своём воображении и ощущении. Но для того, чтобы лучше удержать их в памяти или сосре­ доточить внимание сразу на нескольких, надо выразить их какими-то возможно более краткими знаками. Благо­ даря такому способу я мог заимствовать всё лучшее в геометрическом анализе и в алгебре и исправить все недостатки одного при помощи другой.

Действительно, осмелюсь сказать, что точное соблю­ дение немногих правил, которые я избрал, так помогло

мне разобраться во всех вопросах, на которые распро­ страняются эти две науки, что за два или три месяца, ушедшие на ознакомление с ними, — причём начал я о вопросов самых простых и общих, а каждая истина, ко­ торую я находил, была правилом, помогающим затем най­ ти другие,— я не только окончательно разрешил ряд вопросов, которые когда-то считал очень трудными, но, как мне казалось, впоследствии мог определить, каким способом и даже до какой степени можно разрешить и те, которых я не знал. Надеюсь, вы не сочтёте меня в данном случае слишком самоуверенным, приняв во вни­ мание, что по каждому вопросу существует лишь од­ на истина и тот, кто её находит, знает об этом вопросе всё, что можно о нём знать; так, например, ребёнок, обу­ ченный арифметике, сделав по правилам сложение, может быть уверен, что, найдя отыскиваемую им сумму, он об­ рёл всё, что может найти человеческий ум. Ибо в конце концов метод, который обучает следовать правильному порядку и точно учитывать все данные для нахождения искомого, содержит всё то, что делает правила арифме­ тики достоверными.

Но больше всего удовлетворяло меня в этом методе то, что он давал мне уверенность, что я во всём неуклонно применяю мой разум если и не совершенным способом, то по крайней мере наилучшим из доступных мне. Кроме того, применяя его, я чувствовал, что мой ум мало-помалу привыкает мыслить более ясно и отчётливо и что, не порабощая его исключительно одним предметом, я полу­ чаю возможность применять его с такой же пользой к разрешению трудностей в других науках, как я это уже сделал в алгебре 62. Это не значит, что я намерен сразу приступить к исследованию всех представившихся труд­ ностей, ибо это как раз было бы противно порядку, пред­ писываемому алгеброй. Но, принимая во внимание, что все принципы наук должны быть заимствованы из фило­ софии, где достоверных принципов я ещё не находил, я полагал, что прежде всего следует установить их именно в ней. А так как это дело самое важное и в нём поэтому

следовало бы всего более опасаться опрометчивости и предвзятости, я не должен был пытаться осилить его, пока не достиг возраста, гораздо более зрелого, чем мои тогдашние двадцать три года, и пока предварительно не потратил много времени на подготовку себя к этому делу, искореняя из моего ума все ложные суждения, составлен­ ные до того, накапливая ряд опытов, которые должны быть затем предметом моих размышлений, и упражняясь постоянно в принятом мною методе, для того чтобы ут­ верждаться в нём всё больше и больше.

Ч А С Т Ь III

Некоторые правила морали, извлечённые из этого метода

Наконец, приступая к перестройке жилого помещения, недостаточно снести его, запастись материалами и зару­ читься архитекторами или самому заняться архитектурой, составив, кроме того, тщательно начерченный план, но следует также запастись другим помещением, где можно было бы удобно прожить то время, когда будет происхо­ дить работа; таким же образом, чтобы не быть нереши­ тельным в действиях, пока разум обязывает быть таковым в суждениях, и чтобы продолжать жить как можно сча­ стливее, я составил себе временные правила нравствен­ ности, содержащие всего три или четыре положения, коими я охотно с вами поделюсь.

Первое — это подчиняться законам и обычаям моей страны, блюдя религию, в которой по милости бога я воспитан с детства, и во всём остальном руководствоваться мнениями, наиболее умеренными и далёкими от крайно­ стей, общепринятыми среди самых рассудительных людей, с коими мне придётся жить. Ибо, не ставя отныне ни во что все мои собственные суждения как подлежащие про­ верке, я был уверен, что самое лучшее для меня — сле­ довать мнениям людей наиболее рассудительных; и хотя бы среди персов или китайцев имелись, быть может,

276 Рассуждение о методе

люди столь же рассудительные, как и среди нас, мне ка­ залось наиболее полезным следовать правилам тех, с которыми мне придётся жить. Но для того, чтобы узнать, каковы в действительности их мнения, я должен учиты­ вать скорее то, как они действуют, чем то, что они говорят, не только потому, что при испорченности наших нравов немногие готовы высказать всё, что думают, но и по при­ чине того, что многие сами не отдают себе в этом отчёта; ведь акт мышления, посредством которого люди в чёмнибудь убеждаются, отличен от того акта, посредством которого люди сознают свою убеждённость, поскольку одно действие часто бывает без другого. И между многими мнениями, одинаково принятыми, я выбирал только са­ мые умеренные как по той причине, что они всегда наи­ более удобны для действий и, вероятно, наилучшие,— ибо любые крайности обычно бывают дурными,— так и для того, чтобы меньше отклоняться от истинного пути в случае, если бы я ошибался и если бы, после того как я выбрал одну из крайностей, оказалось, что надо следо­ вать другой. В частности я относил к крайностям все обя­ зательства, которые как^шбо отпашкшваки· свободу. Не то, чтобы я не одобрял законов, которые, чтобы про­ тиводействовать непостоянству слабых умов, позволяют при наличии каких-либо добрых намерений — а для обес­ печения торговли даже при наличии намерения безраз­ личного — заключать договоры или принимать обяза­ тельства, подлежащие соблюдению в принудительном порядке. Но так как я не видел в мире ничего, что всегда оставалось бы в одном и том же состоянии, и так как я в частности стремился всё более и более совершенство­ вать мои суждения и никоим образом не ухудшать их, то я, думалось мне, совершил бы большую ошибку против здравого смысла, если бы, одобрив однажды некую вещь, обязался бы считать её хорошей и после того, как она, может быть, перестала быть таковой или же когда я пе­ рестал бы считать её за таковую.

Моим вторым правилом было оставаться возможно более твёрдым и решительным в своих действиях, и раз

уж я решил принять какое-либо — пусть даже и очень сомнительное — мнение, неуклонно придерживаться его, как если бы оно было вполне достоверным. В этом слу­ чае* следует подражать путникам, которые, поняв, что они •сбились с дороги в лесу, не должны ни блуждать из сто­ роны в сторону, ни, тем более, оставаться на одном месте, но итти всё время по возможности прямо и в одном направ­ лении, не меняя его по незначительным соображениям, хотя бы первоначальный выбор и был совершенно слу­ чайным. Если, поступая таким образом, они и не придут туда, куда им нужно, то по крайней мере они выберутся где-либо из леса, что для них, вероятно, будет лучше, чем остаться в лесу. А так как житейские дела часто не терпят отлагательства, то несомненно, что, если мы не можем выработать себе самых верных взглядов, мы долж­ ны придерживаться наиболее вероятных; и пусть мы не усматриваем большего вероятия одних перед другими, мы должны, тем не менее, остановиться на каких-либо взглядах и затем уже рассматривать их не как сомни­ тельные, поскольку дело будет касаться практики, по как вполне истинные и достоверные по той причине, что со­ ображения, побудившие нас их принять, именно таковы. И этого отныне было достаточно, чтобы избавить меня от всякого рода раскаяния и угрызений, каковые обычно тревожат совесть людей слабых и колеблющихся, которые со свойственным им непостоянством непрестанно совер­ шают в качестве хороших поступки, которые впослед­ ствии они расценивают как дурные.

Моим третьим правилом было стремиться всегда по­ беждать скорее самого себя, чем судьбу, и менять скорее свои желания, чем порядок мира, и вообще приучать себя к мысли, что нет ничего такого, что было бы целиком в нашей власти, кроме наших мыслей, так что, после того как мы сделали "всё, что могли в отношении внешних для нас вещей, всё то, что нам не удалось, является для нас уже абсолютно невозможным. Одного этого казалось мне достаточно, чтобы помешать мне в будущем желать чего-либо недостижимого для меня и, таким образом,

стремится желать только того, что, по нашему разумению, так или иначе возможно. Поэтому несомненно, что, рас­ сматривая все внешние по отношению к нам блага как в равной мере недоступные нашей власти, будучи не по нашей вине лишены тех благ, которые, казалось, присущи нам от рождения, мы будем испытывать от этого не больше сожаления, чем от того, что мы не владеем Китаем или Мексикой; и делая, как говорят, из нужды добродетель, мы в такой же мере не будем желать здоровья, будучи больными, или свободы, находясь в заключении, как теперь не желаем иметь тело из вещества, столь же неру­ шимого, как алмаз, или иметь крылья, чтобы летать, как птицы. Но признаюсь, необходимо долгое упражнение и неоднократно повторяемое размышление, чтобы привык­ нуть рассматривать все вещи под таким углом зрения, и я думаю, что главным образом в этом заключается тайна тех философов, которым удавалось некогда выйти из-под власти судьбы и, несмотря на страдания и бедность, со­ стязаться в блаженстве с богами. Ибот постоянно занимаясь наблюдением пределов, поставленных им ЩУР* родой, они столь твёрдо убеждались в том, что ничто, кроме мыслей, им не подвластно, что этого одного было достаточно, чтобы помешать возникновению привязан­ ности к чему-либо другому; и они располагали своими мыслями столь безусловно, что имели некоторое основа­ ние считать себя богаче и могущественнее, свободнее и счастливее всех прочих людей, которые, не обладая такой философией, никогда не располагают всем, чего желают, как бы ни благоприятствовали им природа и судьба.

Наконец, в заключение этой морали я решил сделать обзор различных занятий, свойственных людям в этой жизни, чтобы постараться выбрать лучшее; и, не соби­ раясь касаться занятий других людей, я лично думал, что для меня самое лучшее — продолжать то, что я уже делал, то-есть употребить всю мою жизнЬ на совершен­

себя принял. С тех пор как я начал применять этот метод, я испытывал столь огромное удовлетворение, что вряд ли можно вкусить в этой жизни радости более приятные и более невинные; обретая благодаря ему каждый день те или иные истины, которые мне казались достаточно важными и обычно неведомыми другим, я испытывал столь полное удовлетворение ума, что всё остальное меня вовсе не трогало. Не говоря уже о том, что три приведен­ ные выше правила вытекали исключительно из моего намерения продолжать самообразование, так как бог наделил каждого из нас некоторым светом для различения истины от лжи, я ни на мгновение не считал бы нужным довольствоваться мнениями других, не предполагай я использовать моё собственное суждение для проверки их в надлежащее время; следуя им, я не мог бы избавиться от угрызений, если бы не надеялся не упускать ни еди­ ного случая для усвоения лучших, если бы таковые оказа­ лись. И, наконец, я не мог бы ни ограничить моих желаний, ни обрести довольство, если бы не следовал путём, кото­ рый, как я был уверен, вёл меня к приобретению всех познаний, к каким я способен; тем же способом я думал достигнуть познания и всех подлинных и доступных мне благ. Поскольку наша воля склонна чему-либо следовать или чего-либо избегать только в силу того, что наше par зумение представляет ей это хорошим или дурным, то достаточно правильно судить, чтобы хорошо поступать, и судить возможно правильнее, чтобы и поступать также наилучшим образом, то-есть чтобы обрести все доброде­ тели, а вместе с тем и все другие доступные нам блага. Уверенность в том, что это действительно так, не может не делать людей довольными.

Утвердившись в этих правилах и поставив их особо, вместе с истинами веры, которые я всегда ставил на пер­ вое место, я полагал, что от всех остальных моих мнений я могу свободно отрешиться. Поскольку я надеялся ус­ пешнее достигнуть этой цели в общении с людьми, чем сидя дома, где мне пришли в голову эти мысли, я ещё до окончания зимы возобновил свои путешествия. И в

последующие девять лет я только и делал, что разъезжал по свету, стараясь быть более зрителем, чем актёром во всех разыгрывавшихся там комедиях. Размышляя по поводу каждого предмета, особенно над тем, что наводит в нём на сомнения и даёт повод для недоразумений, я по­ путно искоренял из моего ума все заблуждения, которые могли проникнуть в него раньше. Я не подражал в этом, однако, скептикам, которые сомневаются ради самого сомнения и предпочитают пребывать всегда в нерешитель­ ности; наоборот, моё стремление было целиком направ­ лено к тому, чтобы достичь уверенности, отметая зыбкую почву и песок, чтобы найти гранит или твёрдую почву. Мне кажется, что это удалось мне достаточно хорошо, тем более, что, поставив себе задачей вскрыть лживость или недостоверность рассматриваемых мною положений не путём слабых догадок, а при помощи ясных и уверенных рассуждений, я отнюдь не встречал столь сомнительных, чтобы нельзя было сделать из них некоторого, достаточно определённого заключения, хотя бы оно сводилось к тому, что в них не содержится ничего достоверного. И подобно тому, как при разрушении старого здания обыкновенно сохраняют его обломки, чтобы воспользоваться ими при построении нового, так и я, освобождаясь от тех моих взглядов, какие считал плохо обоснованными, делал раз­ личные наблюдения и приобретал опыт, который затем мне помогал выработать более достоверные взгляды. И я продолжал упражняться в методе, который я себе выра­ ботал; ибо, не говоря уже о том, что я старался вообще направлять все мои мысли согласно его правилам, я время от времени выделял несколько часов специально на то, чтобы упражняться в трудных вопросах математики, а также в некоторых других, которые я мог как бы упо­ добить математическим, выделяя их из всех тех принци­ пов других наук, которые я находил недостаточно незыб­ лемыми. Примеры этого вы увидите в целом ряде вопро­ сов, освещаемых в этом томе 63. Так, живя, по внешнему виду не иначе, чем те, кто, не имея в жизни иного заня­ тия, помимо приятного и невинного времяпрепровожде-

ния, научается различать между удовольствием и поро­ ком и пользуется всеми благопристойными развлечениями, чтобы проводить свой досуг без скуки, я не переставая следовал моему намерению и приобретал познание истины, быть может, в большей степени, чем если бы я только читал книги или общался с учёными людьми.

Однако эти девять лет истекли прежде, чем я принял определённое решение по трудным вопросам, которые обычно служат предметом спора между учёными, и стал исследовать основы философии более достоверной, чем общепринятая. Пример многих превосходных умов, которые эту задачу перед собой ставили и, казалось мне, в ней не преуспели, наводил меня на мысль о наличии вдесь таких трудностей, что я, пожалуй, не дерзнул бы ещё на это предприятие, если бы не узнал, что некоторые уже распустили слух, будто я с ним справился. Не могу сказать, на чём они основывали это своё мнение; если этому способствовало что-нибудь в моих высказываниях, так это должно быть признание своего неведения (более откровенное, чем обычно со стороны тех, кто немного учился), а может быть и изложение мною причин, кото­ рые заставляли меня сомневаться во многом, почитае­ мом другими за достоверное. Но никаким своим учением я никогда не хвалился; будучи достаточно чистосердеч­ ным, я не желал пользоваться незаслуженной репута­ цией и считал своим долгом стать достойным её. Ровно восемь лет тому назад это побудило меня удалиться от всех тех мест, где у меня могли быть знакомые, и прию­ титься здесь, в стране, где длительная война установила такие порядки 64, что войска, здесь содержимые, служат, повидимому, только для того, чтобы с тем большей без­ опасностью наслаждаться здесь плодами мира, и где в толпе большого народа, очень деятельного и более заня­ того собственными делами, чем любопытного к чужим, можно, не пренебрегая ни одним из удобств, свойствен­ ных наиболее оживлённым городам, жить отшельником, столь же уединённо, как в самых далёких пустынях.