Внешняя политика и безопасность современной России - 3 - Хрестоматия - Шаклеина - 2002 - 491

литики. Российско-балтийские взаимосвязи это не только дипломатия и политика как таковые, а нечто большее — столетние узы между нашими народами. Этим они отличаются от аналогичных отношений даже ближайших развитых демократических стран. Разнообразные контакты между непосредственными соседями — Россией и ННГ Балтии, которые до 1918 г. и позже с 1940 по 1991 г. находились в одном государстве, гораздо продолжительнее, чем вся, например, история государственности США.

После окончания холодной войны Россия своими нынешними рубежами на Балтике вернулась в географические пределы допетровских времен. Новые границы приобрели старый смысл. «Сжатие» геополитического пространства былой сверхдержавы и подрыв ее политического статуса привели к возникновению некой зоны напряженности (пока, к счастью, без откровенной конфликтности) в этом субрегионе. ННГ Балтии после распада СССР оказались в своеобразном геополитическом вакууме между Западом и Востоком/Россией. Поэтому расширение НАТО за счет прибалтийских государств можно рассматривать двояко: как моноцентристский частный случай расширения гравитационного поля — «униполь» единственной сверхдержавы — гегемона США и как стремление этих малых стран к переходу из российской сферы влияния к Западу. Учитывая геополитическую взаимозависимость, географическую близость, «разновесность» партнеров, масштабы и глубину взаимных хозяйственных отношений, особенно неформальных уз с восточным соседом, Таллину, Риге и Вильнюсу всегда в той или иной мере придется считаться с Москвой. История Балтии наглядно демонстрирует влияние геополитики на жизнь этих малых наций и их зависимость от игры великих держав. Несмотря на то, что современные проблемы имеют свои реалии и динамику, связанные с выработкой нового жизнеустройства на пороге нового XXI в., все же они во многом опираются на не столь далекое прошлое. Более того, попытки местной элиты добиться от западных держав гарантий своей безопасности без учета интересов России, на наш взгляд, бесперспективны.

В свою очередь, значимость этих новых международных акторов достаточно весома для России, особенно с точки зрения обеспечения безопасности ее северо-западных рубежей, ведь от Москвы до Вильнюса, Риги и Таллина всего — 944 км, 922, 964 км соответственно. Главный ресурс стран Балтии — удачное геополитическое расположение на путях между Востоком и Западом, тогда как их природные богатства очень невелики: торф, даламиты, глина, подземные теплые источники, сланцы (в Эстонии). Даже недавно открытые запасы нефти и газа на шельфе Балтийского моря (между Латвией и Литвой) имеют сугубо национальное значение. В российском товарообороте в конце 90-х годов доля ННГ Балтии составляет только около 1%, в то время как РФ формирует, по разным подсчетам, примерно от 1/3 до 1/2 ВНП этих балтийских стран. Только сумма сборов за транзит российских товаров, по оценкам некоторых экспертов, составляет свыше 1 млрд. долл. США в год. Хотя Балтия среди ННГ вряд ли подпадает под категорию «failed states» — стран-неудачниц, экономическая основа их государственности достаточно ограничена.

С исторической и хозяйственной точки зрения соседи особенно важны для транзита российских грузов и судоходства на Балтике. В середине 80-х годов около 12 тыс. коммерческих судов совершали заходы в советские балтийские порты, из них 4 тыс. в Ленинград, то есть свыше 70% приходилось на прибалтийские республики и Калининград. Если в 1989 г. через балтийские порты про-

шло 90 млн. т грузов, то после известных перемен и экономического кризиса в 1993 г. только 46 млн. т. Российский товарообмен через страны Балтии, как полагают эксперты, к 2000 г. возрастет до 55.5 млн. т, а 2005 г. — свыше 98 млн. т3. Строительство трех новых российских морских портов (Усть-Луга, Приморск, Батарейная) в Финском заливе может лишь дополнительно расширить пропускные возможности, но не станет полновесной альтернативой прибалтийской инфраструктуре. Транзит РФ через эти новые страны как бы второе издание печально известного в истории Данцигского коридора. К тому же следует добавить проблему этнороссиян в ННГ Балтии, потерявших за последние годы от 9 до 12% русского населения, их все еще осталось свыше 1.5 млн. человек. Балтия, таким образом, самое что ни на есть ближнее зарубежье — зона жизненно важных интересов России. Они собственно заключаются в двух- и многосторонних связях с этими прибалтийскими ННГ, которые в свою очередь встроены в общий контекст между ними и Западом в целом.

Стратегическая ценность стран Балтии для Запада в конце 90-х годов, безусловно, существенным образом отличается оттого положения, которое они занимали во время холодной войны или тем более в довоенный период. Так, европейская идентичность набирает политический и военно-политический вес в ЕС/ЗЕС и даже в НАТО. Все больше играет в свою игру объединенная Германия. Кроме того, развитие и арсеналы оружия массового уничтожения, средств его доставки девальвировали в военном плане значимость прибалтийского плацдарма для сторон. По мнению некоторых западных аналитиков, территория прибалтийских республик в случае нападения с востока окажется «стратегическим мешком» для НАТО, отрезанным от центральной зоны, с такой «занозой», как Калининградский укрепрайон в тылу, а Балтийское море станет существенным препятствием для обеспечения войск объединенных вооруженных сил (ОВС) блока, в случае их развертывания на таком удаленном и небольшом плацдарме. Однако, невзирая на такой обоснованный вывод военных авторитетов, практический внешнеполитический курс «тройки» направлен именно на достижение стратегической цели — скорейшее вступление в НАТО любой ценой.

Вместе с тем стратегическая важность ННГ Балтии бесспорна — как транзитный район и предполье между Востоком и Западом. В зависимости от ряда факторов, они могут стать либо буфером между различными частями континента, либо связующим звеном между интегрируемой Европой и Россией/СНГ. С геополитической точки зрения Балтия — регион, где интересы Москвы ныне оспариваются в прямой и откровенной форме. Здесь видимо не избавились от иллюзий, что влияние России — это проявление «имперских амбиций», а экспансия Запада — исключительно благо. Именно стремление к членству в Североатлантическом блоке и возникающие в этой связи политические и прочие проблемы подталкивают национальное руководство к налаживанию связей не только с ведущими западными державами — США, ФРГ, но и своими скандинавскими соседями.

Курс Запада в отношении Балтии, который сформировался в специфический период противоборства с Советским Союзом и диктовался логикой холодной войны, во многом сохраняется до сих пор. Наибольшая синхронизация и давление на Россию западных стран были в период вывода войск бывшего СССР

в 1991–1994 гг. При всей условности этого феномена можно говорить о продолжении общей западной линии в балтийских делах (хотя есть и расхождения между ними, скорее тактического плана), при этом можно различать две ветви од-

ной стратегии: 1) США/НАТО и 2) ЕС/ФРГ. Если между ними есть какие-то разночтения и некая конкуренция, то они заключены в определенные рамки, а взаимный ущерб сведен до минимума с помощью согласованных решений в рамках общих союзов и институтов.

Восстановление независимости государств Балтии явилось, как известно, одной из первоочередных целей политики Запада. Здесь исходят из того, что эти прибалтийские страны являются составной частью западной цивилизации, поэтому выступают за минимальное присутствие России в этом субрегионе. Маловероятно, практически невозможно, участие ННГ Балтии в каких либо интеграционных объединениях с Россией, поскольку есть, например, соответствующие законы Латвии и Эстонии запрещающие эти шаги. В этом просматривается не только «исторический выбор» балтийских стран, но и их стремление дистанцироваться от навязчивых притязаний партнерства и дружбы со стороны Москвы.

Зона Балтии служит для Запада своего рода лакмусовой бумажкой, политическим маркером отношения России к реинтеграционным процессам в СНГ. Низкий уровень конфликтности в этом поясе (по сравнению с Балканами), рассчитывают лидеры, будет способствовать вовлечению трех балтийских стран и России в тесное сотрудничество с западными партнерами. Напротив, противостояние Москвы и западных держав в этой районе может привести к возгоранию достаточного здесь горючего материала — межэтнических, межрелигиозных, международных и прочих противоречий. Безусловно, сокращение присутствия России на восточном побережье Балтики возродило прежние геополитические устремления региональных соседей по превращению Эстонии, Латвии и Литвы в зону своего влияния. В то же время страны Запада весьма опасаются оказаться непосредственно втянутыми в конфликт с Россией. С одной стороны, это выражается в нежелании западноевропейцев брать на себя дополнительные обязательства, особенно вне зоны НАТО, а с другой — наблюдается стремление сохранить присутствие США в Европе. Для партнеров по обе стороны Атлантики крайне необходимо поддержание веры в коллективную безопасность в рамках альянса. Некая угроза с востока в субрегиональной упаковке окажет цементирующее воздействие на союзнические отношения.

Серия заявлений российского президента о гарантиях безопасности на Балтике в 1996–1997 гг. не смогла кардинально изменить господствующих настроений и намерений политических элит Эстонии, Латвии и Литвы в необходимости вступления в НАТО. Более того, именно эта внешнеполитическая активность Москвы побудила лидеров западных держав ускорить процесс сближения с этими странами. Таким образом, США и Западная Европа окончательно отказались от идеи оставить Балтию в своеобразной «серой зоне» и стали их неуклонно продвигать в западноевропейские и трансатлантические структуры. В этой ситуации, как ни печально, отношения России с ведущими державами рискуют оказаться заложниками столкновения их частных интересов на постсоветском пространстве, в особенности в Балтии.

Ныне и в обозримой перспективе НАТО останется доминирующей воен- но-политической структурой в Европе. В соответствии с новым строением блока Балтийское море входит в зону ответственности командования на СевероЗападном ТВД. Еще весной 1991 г. командование НАТО приняло решение о формировании сил быстрого развертывания в зоне Балтийского моря. В частности, предусматривается создание здесь постоянного оперативного соединения

ВМС в составе четырех оперативных групп — ударной, минно-тральной, противолодочной и легких сил. В качестве опорной базы планируется задействовать польскую ВМБ Гдыня. Далеко идущие планы существуют и в отношении системы противовоздушной обороны, специалисты блока обсуждают возможности создания здесь единой системы ПВО, которая в будущем станет основой региональной ПВО группировок ОВС НАТО на данном направлении.

Важной формой военного сотрудничества прибалтов с Североатлантическим союзом являются консультации по вопросам военного строительства, организации пограничной службы, модернизации элементов военной инфраструктуры. Для подготовки кадров намечается использовать военные учебные заведения США и других западных стран. В настоящее время подразделение ВС ННГ Балтии достаточно активно проводят совместные учения, в которых принимают участие наблюдатели или военные контингенты ведущих стран Запада. Например, в апреле 1996 г. на базе литовской мотопехотной бригады «Железный волк» проводились маневры «Янтарная долина-96»; в июле 1996 г. — учения на латвийском полигоне Адажи около г. Рига подразделений морской пехоты и национальной гвардии ВС США и стран Балтии, в начале сентября 1996 г. — совместные учения ВМС Латвии и Германии по поиску и обезвреживанию морских мин в Рижском заливе, регулярные учения Балтийского батальона миротворческих сил (BALTBAT) — «Baltic Trainer-1 и -2», «Baltic Trail-1 и -2» только в 1997 г. Главное внимание при этом уделялось отработке взаимодействия по натовским стандартам.

Запад, благословив воссоздание в Балтии модели моноэтнического/однообщинного национального государства, фактически дал зеленый свет реализации исторической национальной идеи балтов в ее нынешнем виде. Столкновение интересов России и Запада в Балтии носят скорее геополитический и стратегический, чем узко национальный характер. Курс на изоляцию Балтии от России опасен, если не губителен для всеобщей безопасности. Попытки Запада получить односторонние и абсолютные преимущества здесь, рычаги асимметричного влияния, подчас, в ущерб России — контрпродуктивны. Тем более опасно с точки зрения исторической перспективы. «… В Литве, Польше, Германии и других европейских странах, — отмечают некоторые исследователи, — имеются политические силы, готовые вести дело к ревизии Потсдамских соглашений и изменению политического статус-кво Калининградской области»4.

Новый политический ландшафт субрегиона открыл новые, поистине безграничные возможности перед Вашингтоном в продвижении здесь своих позиций. Вместе с тем в балтийском курсе США прослеживается определенная противоречивость: с одной стороны, необходимо интегрировать Москву в возглавляемое ими мировое сообщество, чтобы сделать ее предсказуемым участником нового миропорядка, а с другой нужно окончательно закрепить переход ННГ Балтии в сферу Запада, хотя этот шаг чреват сильной инерцией холодной войны и нового геополитического соперничества. Отсюда понятно, что Соединенные Штаты Америки являются их крупнейшим и важнейшим партнером. Балты единственные среди ННГ на постсоветском пространстве добились от Вашингтона в особом документе — Хартии о партнерстве между США и странами Балтии (подписано в январе 1998 г.) подтверждения своей независимости, гарантий национального суверенитета и свидетельства того, что США никогда не признавали законности включения этих республик в СССР. В этом документе Вашинг-

тон вновь недвусмысленно дал обязательства «помочь Литве, Латвии и Эстонии подготовиться к членству в НАТО». Кроме того, образована четырехсторонняя комиссия по контролю за выполнением Хартии, которую возглавил первый заместитель госсекретаря США Строуб Тэлбот — одна из самых активных фигур американской кризисной дипломатии.

Общепризнано, что Россия и США в долгосрочном плане являются естественными стратегическими союзниками, но в ряде регионов (как на Балканах, Ближнем и Среднем Востоке, так и в Балтии) их интересы существенно разнятся. В высказываниях и деятельности администрации Б. Клинтона поражает не только ошибочное заблуждение о том, что расширение НАТО на восток может каким-то чудесным образом укрепить доверие между Вашингтоном и Москвой, но и уверенность в том, что российские реформы и ее модернизация принесут свои плоды лишь в достаточно отдаленномбудущем. «Если говорить без обиняков, — назидательно советует С. Тэлбот, — то россиянам следовало бы преодолеть свое болезненное отношение к этой проблеме: им следовало бы отказаться от представлений о балтийском регионе как о маршруте вторжения иностранных армий или буферной зоне; при чем не только потому, что такой тип старого мышления оскорбляет и пугает прибалтов. Но и потому, что в нем отсутствует логика, поскольку нет потенциального агрессора чье нападение необходимо отразить»5. В той картине мира, которую рисует официальный Вашингтон, отлично сочетаются общегуманистическая риторика и жесткая практика «мягкой гегемонии»; либеральные ценности, как известно, выступают лишь оболочкой реальной политики.

Влюбом случае обстановка на Балтике будет характеризоваться активностью Вашингтона. Республиканское большинство в конгрессе США единодушно стоит за еще более жесткий балтийский курс. Стоит напомнить, например, что Г. Соломон (конгрессмен-республиканец от штата Нью-Йорк), внес в начале 1997 г. законопроект «О свободе и самоопределении для государств бывшего

СССР», направленный на поддержание американского лидерства и укрепление контроля над союзниками и партнерами. В зависимости от обстоятельств здесь вероятны как сценарии фронтального политико-экономического давления, так и варианты постепенной изоляции России от естественных транзитно-транспортных коридоров. Несомненно, подобная перспектива еще больше изменит расклад сил в Европе, уменьшит сферу влияния России в регионе. Это просматривается не только в рамках программы НАТО «Партнерство ради мира», но и в более узких, специальных мероприятиях и структурах типа «Друзья Балтии», программе «Варшавская инициатива», через которые Пентагон обеспечивает ВС ННГ Балтии вооружением и военной техникой.

Всенате республиканцы также провели законопроект в поддержку Балтии, а их лидер Трент Лотт пообещал им свое безусловное содействие в будущем. Существует опасность, что республиканцы при определенных условиях могут превратить вопрос о поддержке Балтии в один из ключевых пунктов пове-

стки дня избирательной кампании 2000 г. для обвинения администрации Б. Клинтона в излишней уступчивости. Прискорбно, если задачи внешней политики единственной сверхдержавы будут зависеть лишь от перипетий внутренней межпартийной борьбы. В случае удовлетворения пожеланий прибалтов о приёме в «элитный клуб» Запада неизмеримо больше усилится рост антиамериканских общественных настроений в России, поскольку уже первый этап расширения НАТО на восток вполне обоснованно воспринимается как угроза национальным

интересам. Это будет противоречить установкам американской дипломатии, как сформулировала госсекретарь М. Олбрайт: поддерживать современные устремления России, а не устаревшие страхи.

Искушение расширения германского влияния за счет ослабленной России имеет, как известно, давнюю историческую традицию. Германия, вопреки декларациям правительства Г. Коля, руководствуясь геополитическими закономерностями, вновь становится реальным соперником России в этом субрегионе. Цель политики Бонна — продемонстрировать, что прибалтийские государства не будут брошены на произвол судьбы в случае обострения отношений с великим восточным соседом. Правительство ФРГ поддерживает деятельность в столицах трех прибалтийских стран миссий ОБСЕ и осуществляет помощь в открытии представительств ЕС и НАТО, а также оказывает реальное содействие в подключении балтийских государств в европейские и трансатлантические организации. Бонн по сути получил от США мандат на организацию политического пространства в сфере своих традиционных интересов. Даже в российском Калининграде ощущают «тихую» германскую экспансию — инвестируются капиталы в основные отрасли области и ее инфраструктуру, скупается недвижимость, расширяется деятельность информационно-пропагандистских и культурногуманитарных организаций. Страны Балтии из всех ННГ в наибольшей мере втягиваются в силовое поле объединенной Германии. В Бонне часто цитируют высказывание одного прибалтийского дипломата, заметившего, что пока Украина остается независимой, государства Балтии могут спать спокойно.

Руководство Польши разыгрывает собственную карту, особенно в отношении Литвы, Белоруссии и Украины, стремясь занять роль своеобразного регионального лидера, представляющего помимо всего еще новый форпост НАТО в Восточной Европе. В Варшаве разрабатывают свою модель развития субрегиона, которая была бы и польской, и западной одновременно. К тому же поляки пытаются взять на себя роль арбитра при решении политических проблем на всем пространстве Балтийско-Черноморского пояса. Здесь постарались скорее забыть кому обязана Польша своими нынешними границами, особенно на западе по Одеру-Ней-се. Грезы новой элиты о польско-германском примирении или союзе (но уже в рамках НАТО), как подтверждает исторический опыт, достаточно малоосновательны. Стремясь подстегнуть процесс подключения к НАТО, некоторые польские круги пытаются упрекнуть Москву в чрезвычайной милитаризации ее балтийского анклава — Калининградской области, подыграть литовским радикалам в вопросе об изменении статуса этого западного форпоста России. Хотя в самих польско-литовских отношениях сохраняются ряд проблем и противоречий, в том числе по Виленскому округу и национальным общинам, исторического характера6. Построения и амбиции политиков в Варшаве подпирают действия военных. Польша уже передислоцировала с запада к российской границе в район Калининграда две сухопутных дивизии. В результате расширения НАТО создается новое боеготовое соединение — совместный Балтийский корпус (свыше 20 тыс. личного состава), в который войдут 14-ая мотопехотная дивизия бундесвера, датская Ютландская пехотная дивизия и 12-ая мотострелковая дивизия Войска Польского.

Обязанности координатора программ содействия странам Балтии в укреплении их безопасности добровольно взяла на себя Дания. В июне 1997 г. проведено заседание «Копенгагенской группы», которая в дальнейшем на регулярной

основе будет рассматривать вопросы, связанные с потребностями в военной области Латвии, Литвы и Эстонии. Практичные датчане (план датского министра обороны X. Хеккерупа) отстаивают постепенную интеграцию прибалтов в НАТО с «черного хода», путем практического участия в Командовании ОВС НАТО в зоне Балтийских проливов — КОМБАЛТАП, расположенного в Карупе (Дания). Тем самым балты без формального членства подключаются к процессу деятельности альянса7.

Несмотря на свою активную балтийскую политику, другие северные соседи — Стокгольм и Хельсинки не согласились выступить в роли региональной сверхдержавы и не пошли на предоставление гарантий по «мягкой формуле безопасности» Эстонии, Латвии и Литве — некоторые военные обязательства плюс политический патронаж. Чтобы не допустить обострения отношений Запада с Россией из-за Балтии, влиятельная «Рэнд корпорейшн» предложила в марте 1996 г. идею, которая была популярной некоторое время в Вашингтоне: предоставление Швецией — ведущим государством Скандинавии (а возможно и неким северным союзом) военно-политических гарантий дружественным странам Балтии8. Руководство в Стокгольме, как известно, отказалось воспользоваться таким предложением администрации Б. Клинтона, сочтя издержки превышающими преимущества в виде повышения своей субрегиональной роли. США, похоже, было бы выгодно, чтобы основное бремя забот за положение прибалтийских республик, как было видно во время официального визита премьер-министра И. Перссона в США в августе 1996 г., взяла на себя Швеция.

Стокгольм более активно (при новом премьер-министре, чем при И. Карлссоне — оба из СДРПШ) поддерживает стремление прибалтов стать членами НАТО, оказывает помощь их экономике, выделяет средства на укрепление пограничного контроля, береговой обороны, таможенных органов и на обучение военнослужащих. С другой стороны, Хельсинки и Стокгольм стремятся избежать такого хода событий, когда им пришлось бы взять на себя дополнительную политическую ответственность за эти ННГ. Так, например, руководству Эстонии не удалось заключить предлагаемый ими в начале 90-х годов двусторонний альянс с Финляндией, который, как опасались в Хельсинки, в условиях членства в ЕС может стать для них тяжелой обузой. Здесь в последнее время все чаще подчеркивают, что без поддержки и участия США в делах Балтии не обойтись. Содержанием этой политики северян является так называемая «мягкая безопасность», означающая стратегию, нацеленную на возможно большее включение прибалтийских государств в многообразную сеть сотрудничества (ядерная и экологическая безопасность, торгово-экономическое, трансграничное и таможенное сотрудничество, борьба с нелегальной миграцией и организованной преступностью и т.д.) и связей. Первоначально, согласно шведской точке зрения, безопасность ННГ Балтии наилучшим образом могла быть обеспечена через их полномасштабную интеграцию в Европейском союзе. Подобный тезис стал одним из главных выводов аналитического доклада «Россия и Прибалтика», подготовленного Советом по внешней и оборонной политике9. Однако реалистичность подобного предложения для балтов представляется весьма сомнительной, поскольку строится на ложном противопоставлении Евросоюза НАТО. Членство балтов в ЕС (и лишь потом в НАТО) отвечало не только интересам северных стран, но и американским, поскольку позволило теснее подключить Эстонию, Латвию и Литву к Западу, не вызывая особого раздражения Москвы. Однако

позже в Стокгольме изменили свой подход. Позиция Швеции строится на том, что военная безопасность на Балтике не может рассматриваться в сугубо региональном аспекте, здесь необходимо широкое западноевропейское и американское присутствие. Все страны, в том числе и Россия, должны быть в различных формах вовлечены в сотрудничество в регионе. Поддержка ННГ Балтии стала, таким образом, важной задачей шведской политики и ее линии в области обеспечения безопасности.

Швеции, которая активизировала в последнее время свои посреднические дипломатические усилия между Москвой, с одной стороны, Ригой и Таллином, с другой, стоило бы напомнить ее недалекий исторический опыт урегулирования аналогичных проблем этнических шведов в Финляндии (около 8% населения) и вопроса об обеспечении шведской безопасности в связи со статусом Аландских островов. После обретения независимости в 1917 г. финские власти, не без влияния международного сообщества, приняли такое национальное законодательство, которое гарантировало равные права всем гражданам, а вторым государственным языком стал шведский. Хельсинки, получив признание в 1921 г. от Совета Лиги Наций суверенитета над этим архипелагом, обеспечили ему демилитаризованный статус. Полагаю, что в Москве, где высоко ценят Стокгольм как «честного маклера», могли бы согласиться с такой «финско-аландской моделью» урегулирования российско-прибалтийских трений.

Скандинавские государства и Финляндия, которые сыграли решающую роль в выработке взвешенной позиции Запада в процессе получения независимости Балтии в 1989–1991 гг., теперь активно на дву- и многосторонней основах продвигают прибалтов в евроатлантические структуры. Так, в рамках ПРМ они оказали содействие, в том числе и экономическое, в создании вышеупомянутого Балтбата. Ответственность за его подготовку возложена на Латвию, а за соединения минных тральщиков (BALTRON) и подразделения по контролю за воздушным пространством (BASCC) — на Эстонию и Литву соответственно. Позже, предполагается, будет организована единая балтийская система по управлению воздушным движением (BALTNET). Карл Бильдт — бывший премьерминистр Швеции, выступил с предложением расширить сотрудничество между странами Севера и балтийскими государствами путем создания самостоятельной программы, как, например, «Партнерство стран северной Европы». Предложение К. Бильдта предусматривает, что Россия будет подключена к ПРМ на другом уровне, то есть через непосредственные переговоры с НАТО. По его мнению, такой вариант «не повлек бы за собой существенных изменений ни в связях Дании и Норвегии с НАТО, ни в нейтральности Швеции и Финляндии»10. Таким образом, нашими северными соседями — прежними твердыми евронейтралами — избрана тактика так называемой «паутинной интеграции» прибалтийских государств в евроатлантические институты.

Внешняя политика Эстонии, Латвии и Литвы началась как бы с чистого листа. Их национальные элиты реализовывают концепцию «восстановленной независимости», неизбывную мечту вернуться в Европу. Политическая ценность ННГ Балтии для Запада напрямую зависит от их желания и способности не соглашаться или даже прямо противостоять Москве, хотя основы и предмет для партнерских отношений с восточным соседом, как отмечалось выше, достаточны и солидны. Прибалтика и северо-запад Европы не должны стать передовым плацдармом для силового давления на Россию — это главный интерес сторон.

Взяв на вооружение западноевропейскую социально-экономическую модель развития, Балтия рассматривает членство в НАТО и ЕС как единственный путь укрепления своей национальной безопасности, стремясь, как ей кажется, решить двуединую задачу: гарантировать внешний суверенитет и найти выход из внутренних и хозяйственных тупиков. Фактически прежнее неравенство (в рамках

СССР) они стремятся поменять на другое и тем самым извлечь максимальную для себя выгоду. С начала «второй независимости» правящее руководство прибалтийских государств постоянно ведет диалог с лидерами США, ФРГ, Великобритании и других стран, одной из главных тем которого — сближение ННГ Балтии с евроатлантическими партнерами. «Однако говорить о конкретных военных аспектах их присоединения к НАТО, — считает российский эксперт, — пока преждевременно. Это может произойти не ранее начала XXI в., а по более реальным оценкам — только через 25 лет11. Это суждение, на наш взгляд, основывается на узкопрофессиональном подходе и не учитывает решающую роль стратегических намерений Запада, прежде всего США. Интеграция в натовские военные организации рассматривается в Балтии как основа всей внешнеполитической деятельности. На международной арене это нашло отражение в создании оборонного союза (на 5-ой сессии Балтийской Ассамблеи в ноябре 1994 г.) и объединении вооруженных сил трех государств в единую систему, своего рода балтийскую федерацию, расширении участия их в программе НАТО «Партнерство ради мира», а также в европейских структурах безопасности, прежде всего ЗЕС.

В Москве с беспокойством следят за подобной активностью прибалтов. В частности, особенно негативно воспринимались: рассмотрение в литовском парламенте вопроса о пересмотре конституции для того, чтобы основной закон страны не препятствовал размещению иностранных войск и ядерного оружия на территории Литвы; декларация латвийского сейма 22 августа 1996 г. «об оккупации» республики Советским Союзом в 1940 г., которая могла бы повлечь массовую депортацию русскоязычного населения на основе Женевской конвенции 1949 г.; резолюция Балтийского совета 13 ноября 1994 г. «о демилитаризации» и статусе Калининградской области. На заявления лидера карликовой партии Т. Бушкявичуса о Калининградской области, как о «малой Литве», или вицеспикера парламента Р. Озолоса, как о «четвертой республике Балтии», можно было бы не обращать внимание, если бы вновь избранный президент Литвы В. Адамкус в одном из своих первых интервью не посчитал (потом, правда, последовало опровержение) статус Калининградской области международной проблемой. В этом ряду необходимо отметить также открытие информационных центров и групп по связям с Чечней и другие подобные недружественные акции.

Почти по рецептам 80-летней давности, в духе Брестского мира, Эстония под антирусскими лозунгами начала в конце мая 1997 г. создавать балтийскочерноморский блок в составе Польши, Украины и трех ННГ Балтии. Эти пять стран, столь сильно отличающихся друг от друга по ряду существенных параметров, объединяет страх перед Россией, который выражается в плохо прикрытой враждебности. Если же результатом переговоров в Таллине пяти президентов (как альтернатива парижскому саммиту по проблемам европейской безопасности, где Б.Н. Ельцин подписал Основополагающий акт НАТО-Россия) станет создание подобного альянса на практике, то это грозит Москве изоляцией и вытеснению ее из Европы. Общее стремление присоединиться к евроатлантическим структурам и противодействовать российскому фактору позволяет этой пя-

терке говорить на одном языке. Подобное совпадение целей и интересов сторон политологи обычно определяют термином «стратегическое партнерство».

Если в 1993–1995 гг. политические круги Балтии путем дозированной эскалации напряженности с Россией добивались политического внимания и практической поддержки Запада для давления на Москву и принуждения ее к выгодным им решениям, то сейчас они, стремясь создать необходимые предпосылки для вступления в НАТО и ЕС, снимают территориальные претензии к России, ищут путей урегулирования пограничных проблем. Однако такой, казалось бы, благоприятный ход событий не устраняет полностью трений и противоречий сторон, так как сохраняется неприемлемый геостратегический фактор для Москвы — стремление стран Балтии попасть под ядерный зонтик США и получить гарантии безопасности НАТО, допуская при этом ущемление российских интересов безопасности. Для «дружной тройки» членство в НАТО необходимо как подтверждение прежних функций Организации, а не возможных ее изменений. С одной стороны, в Вильнюсе, Риге и Таллине утверждают, что предстоящее расширение блока не будет способствовать военно-политической дестабилизации, поскольку оно имеет скорее символическое значение, а с другой — заявляют, что только участие в Североатлантическом альянсе даст им необходимые воен- но-политические гарантии безопасности, а также откроет дорогу в Евросоюз, что обеспечивает доступ на его рынки и перспективы процветания.

ЭТАПЫ И ПРОБЛЕМЫ

Несмотря на мучительный пересмотр внешнеполитической линии после обвальных перемен начала 90-х годов, вскоре выяснилось постоянство главных интересов и целей Москвы в Балтии. Политика России в этом регионе это не только сложные межгосударственные отношения: она все больше приобретает иное измерение — налаживание связей с субъектами федерации северо-запада России, особенно с Псковской, Новгородской и Калининградской областями. Это и национальная политика в военной сфере применительно к этой зоне, и усилия по развитию инфраструктуры (особенно транспортной сети и портового хозяйства), демографии и межнациональных отношений, координация усилий государственных органов и институтов и многое другое.

Усилия Москвы направлены на то, чтобы: не допустить изоляции страны, возобновления геополитического соперничества и открытого разрыва с Западом; обеспечить сохранение своих позиций в субрегионе при худших международнополитических и геостратегических условиях. Безусловно, поведение России в отношении ННГ Балтии, где у нее исторически сложившиеся интересы, также должно рассматриваться в более широком контексте ее стратегических взаимосвязей с Западом и озабоченности расширением НАТО. Сегодня, к счастью, иной исторический фон, однако еще неизвестно к каким результатам приведут нынешние тенденции мирового развития. Нельзя сбрасывать со счетов и печальный исторический опыт. Надежды на то, что в таких условиях новые международные акторы станут соединительным мостом между Востоком и Западом, вновь могут оказаться или далекой мечтой, или абсолютной иллюзией. Натоцентрический вариант построения системы безопасности в Европе означает для Москвы усиление военно-политического давления, ущемление российских интересов в регионе. Хотя, с одной стороны, прием стран Балтии в НАТО является во-