Внешняя политика и безопасность современной России - 2 - Хрестоматия - Шаклеина - 2002 - 446

Обосновывая принципиальную совместимость экономического роста и устойчивого развития, США разработали национальную концепцию устойчивого развития, в которой постулируется, что экономический рост, базирующийся на новых технологиях и растущих мировых рынках, служит предпосылкой и основой большего национального процветания, увязываемого с увеличением ВНП на душу населения, улучшением экологической обстановки, достижением высокого уровня жизни и социальной справедливости.

Известно, однако, что экономический рост связан с потреблением хозяйственной емкости в виде ресурсного и экологического капитала. США и другие индустриальные страны уже давно вышли за пределы емкости своих пространств и потребляют глобальную хозяйственную (несущую) емкость, в формировании которой играют огромную роль внегосударственные пространства (Мировой океан, атмосфера).

Такая ситуация не вызвала бы вопросов при условии, что глобальная несущая емкость неограниченна. Однако это не так. Как показали российские ученые и признали специалисты в США, человечество уже перешло допустимый порог использования этой емкости и стоит перед лицом экологической катастрофы, предотвратить которую можно лишь при условии его возврата на уровень допустимых антропогенных нагрузок на биосферу.

Наряду с запредельной антропогенной нагрузкой важнейшей причиной, поддерживающей мировое сообщество в состоянии экологического кризиса, является несовершенство глобальной системы контроля за использованием несущей емкости Земли. Сложившаяся ситуация во многом обусловлена тем, что несущая емкость не стала базовым параметром, на основе которого строится глобальная стратегия сохранения жизни на Земле. Не определен вклад экосистем отдельных государств в формирование глобальной несущей емкости. Отсутствуют адекватные индикаторы и не проводится строгий учет фактического использования конкретными странами экологического потенциала планеты. Положение дел усугубляется тем, что права государств на использование этого потенциала не распределены, как равным образом и обязанности принимать согласованные, взвешенные и одобренные всеми членами мирового сообщества меры по сокращению антропогенной нагрузки до допустимого уровня.

Парадоксальная ситуация сложилась с использованием несущей емкости внегосударственных сфер — прежде всего их ассимилятивного потенциала, — находящейся в общем пользовании всех государств. Несмотря на повсеместное — включая США — признание того, что государства не имеют суверенных прав на разрушение и истощение общих ресурсов, таких как атмосфера и океаны, в этой области сохраняется режим, весьма похожий на тот, который в условиях противоборства двух систем Запад критиковал особенно остро, — режим нераспределенности прав, «общего котла», из которого каждый черпает сколько может.

Ситуация не была бы столь опасной, если бы источник благ был неисчерпаем. В случае с несущей емкостью международных областей потенциал не только ограничен, но и используется на основе права сильного, причем эксплуатируется и чрезмерно, и неэффективно.

Если учесть, что биосфера пространств, расположенных за пределами национальной юрисдикции, ассимилирует огромную долю отходов антропогенной деятельности, в создании которых ведущее место в мире занимают индустриаль-

ные государства во главе с США, то станет понятно, почему эта группа стран не спешит распределять права на такое использование: их справедливая доля оказалась бы значительно ниже существующей2.

Несовершенство основ глобальной концепции устойчивого развития чревато серьезными угрозами для национальной безопасности России. Важнейшая среди них обусловлена реальной перспективой потери устойчивости глобальной биосферой.

Неуклонно растущие ресурсные и экологические потребности человечества и связанная с их удовлетворением антропогенная нагрузка на природные системы достигли, а по ряду оценок даже перешли предельно допустимые уровни, определяемые ограниченной несущей емкостью биосферы, что привело к ускорению процесса разрушения естественного биотического механизма регуляции окружающей cреды.

Проводя аналогию с маркировкой ватерлинии на морских судах, специалисты трактуют предельную антропогенную нагрузку на биосферу как тот рубеж, за которым начнется обвальное разрушение жизнеподдерживающих систем и гибель цивилизации. Самая большая опасность заключается в том, что человечество не знает ни размеров нагрузки, за которой начнется обвал, ни сроков выхода на этот уровень. Ученые, однако, едины в том, что эти сроки весьма коротки и человечество вплотную подошло к роковой черте.

Продолжение неконтролируемого международными механизмами экономического роста индустриальных государств и переиспользования ими ограниченной хозяйственной емкости планеты чревато самой серьезной угрозой для экономики России.

Оценивая глобальную стратегию устойчивого развития с точки зрения взаимоотношений по линиям Север–Юг, Восток–Запад, следует учитывать, что фактически процессы, характеризующие отношения участников этих групп, — это борьба за выживание. И не только для развивающихся и переходных государств, но и для ведущих промышленно развитых стран. Превышение человечеством допустимых пределов антропогенной нагрузки на биосферу превращает борьбу за использование ограниченной хозяйственной емкости планеты в игру с нулевой суммой.

Если развивающиеся страны не встанут на путь сдерживания демографического роста, то запредельная антропогенная нагрузка приведет в конечном счете к глобальной экологической катастрофе. Если индустриальные государства сохранят и, тем более, приумножат свой уровень потребления глобального экологического потенциала, то возможности и для развивающихся, и для бывших социалистических стран, включая Россию, в области экономического роста будут практически заблокированы. Это, в свою очередь, усугубит идущий процесс расслоения мирового сообщества по критерию качества жизни населения и поляризацию богатых государств, потребляющих не только свою, но и глобальную экологическую емкость, и бедных, борющихся за выживание стран — поставщиков сырья и приемников отходов деятельности индустриальных государств. Неизбежные спутники такого развития — обострение нищеты, международных противоречий, напряженности и конфликтов, включая силовые. В такой ситуации для России реальна опасность перехода во вторую категорию.

В перечне конкретных угроз одно из ведущих мест занимает угроза продовольственной безопасности России. Оценки западных специалистов показывают,

что в условиях деградации окружающей среды, потери продуктивности природных систем, сокращения доступности возобновляемых ресурсов и ожидаемого роста численности населения планеты на 33% к 2010 г. реальной становится перспектива глобального продовольственного кризиса. Падение душевого производства зерна в мире после 1984 г. и растущий разрыв между спросом на продовольствие и возможностями его устойчивого глобального производства, сопровождаемый нестабильностью цен и конкурентной борьбой на мировом рынке, могут существенно дестабилизировать экономику отдельных государств, включая Россию.

Несовершенство концепции устойчивого развития, связанное с допущением недифференцированного экономического роста индустриальных, развивающихся и переходных государств в условиях ограниченной несущей емкости биосферы и выхода человечества за допустимые пределы ее использования, представляет собой реальную и крупномасштабную угрозу для России. В основе этой угрозы — нераспределенность между государствами прав на использование несущей емкости внегосударственных пространств планеты и ответственности за трансграничное истощение экологического потенциала, расположенного на территории других государств.

Устойчивый характер этой угрозы определяется нежеланием Запада, и прежде всего США, отказаться от непропорционально высокой доли используемого ими глобального экологического потенциала, их стремлением сохранить для себя неограниченный и бесконтрольный доступ к нему и, более того, закрепить эту ситуацию в соответствующих международных соглашениях, заключаемых в контексте глобальной стратегии устойчивого развития.

Для России такая ситуация представляет опасность по двум направлениям. Во-первых, крупномасштабному, бесконтрольному и некомпенсируемому использованию со стороны мирового сообщества, и прежде всего, индустриальных государств подвергаются ее девственные лесные массивы, которые являются одним из мощных стабилизаторов биосферных процессов на Земле. На долю России приходится около 25% общей поверхностью девственной природы в мире. По своему вкладу в стабилизацию окружающей среды нетронутая антропогенным воздействием территория России имеет такое же значение в северном полушарии, как и вся бразильская часть Амазонии в южном. Очевидна необходимость подключения внешнего мира к сбережению этого природного ресурса, ценность которого с течением времени будет постоянно увеличиваться.

Во-вторых, ни в концепции устойчивого развития, ни в рамках Конвенции об изменении климата и Киотском протоколе к ней не поставлен вопрос о регламентации использования несущей емкости Мирового океана, являющегося общим достоянием человечества. Это означает, что задача стабилизации климата рассматривается в отрыве от обеспечения устойчивости глобальной экологической системы в целом. Не учитываются ни уже достигнутый запредельный уровень антропогенной нагрузки на биосферу, ни уязвимость океанической биоты как стабилизатора содержания углерода в атмосфере. Исследования показывают, что избыточные эмиссии углерода со стороны нарушенной биоты суши поглощаются Мировым океаном. Более того, биота Мирового океана стабилизирует атмосферную концентрацию СО2 и тем самым контролирует парниковый эффект, сохраняя приземную температуру на приемлемом уровне и обеспечивая стабильность окружающей среды. Однако, по оценкам проф. В. Горшкова, при современном уровне антропогенного возмущения биосферы естественная биота

океана близка к максимальному значению своей способности компенсировать возмущения окружающей среды. Пороговые значения такой способности должны быть определены и взяты в качестве одной из основ расчета как предельно допустимой общей антропогенной нагрузки на биосферу, так и связанных с этим обязательств государств по ее сокращению. Альтернативой может быть лишь потеря устойчивости океанической биоты и подрыв основного природного стабилизатора глобального климата.

Поскольку доля индустриальных государств в использовании природных ресурсов планеты составляет около 75%, то и доля потребления ими экологического потенциала Мирового океана близка к этой цифре. Несправедливость такого положения очевидна и сохраняется не в последнюю очередь за счет использования высокоразвитыми странами той части общего достояния, которая приходится, в частности, на долю России. С правовой и экономической точек зрения очевидна необходимость постановки вопроса о распределении прав на экологический потенциал внегосударственных пространств.

ПЕРСПЕКТИВЫ РЕАЛИЗАЦИИ ГЛОБАЛЬНОЙ СТРАТЕГИИ УСТОЙЧИВОГО РАЗВИТИЯ: ЭКОЛОГИЗАЦИЯ МЕЖДУНАРОДНЫХ ОТНОШЕНИЙ И ПОТЕНЦИАЛЬНЫЕ УГРОЗЫ ДЛЯ РОССИИ

Экологизация всех направлений развития современного общества — одна из определяющих тенденций нашего времени. Этот многоуровневый процесс «экологической экспансии» ведет свое начало с середины 80-х гг. Вопросы природоохраны и рационального использования ресурсов стали все теснее увязываться с глобальными проблемами безопасности, экономического роста и развития, мировой торговли, демографии, отношений Севера и Юга, прав человека

ит.д. Кульминацией этого процесса стала Конференция по окружающей среде и развитию (Рио-де-Жанейро, 1992 г.), на которой проблема взаимоотношений общества и природы была поставлена в контексте сохранения не только окружающей cреды и природных ресурсов, но и человеческой цивилизации как таковой. Концептуальной основой новой стратегии стала идея устойчивого развития, реализация которой неотделима от сбалансирования экономических, социальных

иэкологических процессов как внутри отдельных государств, так и в рамках мирового сообщества.

Конференция в Рио стала этапом в развитии и менее заметного, но чрезвычайно важного глобального процесса — экологизации массового сознания. Для рядового гражданина экологическое качество cреды обитания и потребляемого им продукта во все большей мере осознается как ценность, за которую он готов платить и обеспечения которой готов требовать как покупатель, налогоплательщик и избиратель. Во все большем числе стран растет понимание того, что экологический рычаг постепенно превращается в универсальный инструмент постановки и общественного контроля за решением любой проблемы, связанной с условиями и качеством жизни.

Экологизация массового сознания и общественного мнения — процесс весьма инерционный и медленный. Но именно понимание его значения — как на национальном, так и на международном уровнях — положено в основу подхода ряда государств не только к обеспечению экологической безопасности, но и укреплению своих экономических позиций в системе международных отношений.

Расчет строится на том, что глобальная переориентация спроса на товары и услуги, отвечающие определенным экологическим критериям, приведет к серьезной качественной перестройке мирового рынка, на котором наиболее конкурентоспособной будет продукция тех государств, в которых достигнут высокий уровень экологизации экономики, и прежде всего технологической базы, обеспечивающей ее функционирование.

О масштабах развития мирового рынка природоохранных товаров и услуг можно судить по оценкам американских экспертов. Спрос на эту продукцию достиг к концу века 500 млрд. долл. в год.

ВСША задача захвата лидирующих позиций на мировом рынке экологически ориентированной технологии и сферы услуг возведена в ранг государственных приоритетов. В официальном заявлении президента Б. Клинтона об экологической политике США, с которым он выступил через три месяца после прихода в Белый дом, были заложены основные направления американской стратегии в этой области, нацеленные на укрепление конкурентоспособности и захват американскими компаниями лидерства на мировом рынке природоохранной технологии и услуг.

Существо проблемы функционирования традиционного рынка товаров и услуг заключается в том, что рыночная экономика не только не способствует поддержанию устойчивости биосферы, сохранению биоразнообразия и учету интересов будущих поколений, но и не подает сигналов о выходе за пределы несущей емкости ни в отдельных странах и регионах, ни на глобальном уровне и лишь способствует истощению природных ресурсов, создавая иллюзию стабильного роста.

Вэтих условиях, отмечают американские специалисты, необходимо исправление ситуации, при которой мировой рынок диктует, какую технологию создавать и использовать, не считаясь с наносимым экологическим ущербом. Подоплекой выдвигаемых ими предложений — наряду с их объективной природоохранной обоснованностью — является стремление США использовать экологический императив глобальной стратегии устойчивого развития и свое технологическое лидерство для форсирования глобального процесса экологизации производимых и используемых товаров и услуг и превратить уровень их экологичности в ключевой критерий доступа и конкурентоспособности на мировом рынке.

Взаявлении Белого дома в апреле 1993 г. министру торговли было предложено разработать стратегию расширения экспорта американской технологии и усиления ее конкурентоспособности. С этой целью была принята, в частности, программа «Технологии для решения международных экологических проблем», в рамках которой США предлагают другим странам уже опробованную высокоэффективную технологию, необходимую для обеспечения устойчивого развития и решения ключевых экологических проблем в энергетике, промышленности и сельском хозяйстве, а также в лесоводстве и сохранении многообразия живой природы.

Важнейшим инструментом американской политики активного продвижения своей природоохранной технологии и услуг на мировой рынок служит целенаправленное вовлечение потенциальных партнеров — покупателей из числа развивающихся стран и государств с переходной экономикой в разработку и осуществление программ экологизации условий жизни и качества потребляемых ими продуктов и услуг. Тем самым в этих государствах стимулируется массовый спрос на экологически чистую продукцию. Наиболее характерный пример такой политики — инициатива американского Агентства международного развития,

которое в конце 1992 г. приступило к осуществлению проекта по улучшению состояния окружающей среды в СНГ.

Наряду с США в конкурентную борьбу вокруг потенциальных рынков экологической технологии включились и другие индустриальные страны. Применительно к России и ряду бывших советских республик ими разработан комплекс программ экологической помощи по таким направлениям, как общее управление окружающей средой; управление природными ресурсами; природо- и ресурсоохранные проекты; контроль атмосферных загрязнений; радиационный контроль; экологическое образование.

Ряд программ помощи СНГ имеет опосредованное отношение к экологической проблематике и в перечисленные категории не входит. Основные среди таких программ — развитие атомной энергетики и обеспечение ядерной безопасности; сбережение и повышение эффективности использования энергии.

Среди доноров экологической помощи СНГ доминируют Всемирный банк и Евробанк реконструкции и развития, чья помощь поступает через официальные правительственные организации, главным образом министерства, связанные с природо- и ресурсоохраной. В числе основных государств-доноров — страны Центральной Европы, ориентирующие свои программы помощи на регионы Аральского и Черного морей; скандинавские страны (Балтийское море, Кольский полуостров, арктический регион); Канада (Сибирь); Япония (дальневосточный регион).

В перечне эколого-экономических целей западных доноров главное место занимает стремление использовать помощь СНГ в деле сокращения антропогенной нагрузки на природные системы для вовлечения стран Содружества в процесс экологизации хозяйственной деятельности. В решении этой задачи упор делается на изучение и оценку потенциального рынка природоохранных товаров и услуг, на определение своего экспортного потенциала указанной продукции в отношении колоссального региона, вовлеченного в восстановление экономики, на внедрение западных экостандартов в экономику СНГ.

С перспективами освоения экологического рынка СНГ через посредство экспорта природоохранных технологий и услуг тесно связана вторая цель западных доноров — извлечение прибылей на инвестиции в сектор природоохраны. Программа экологического содействия, разработанная министрами по экологии западных государств для стран Восточной и Центральной Европы и возможного охвата СНГ в ближайшем будущем, исходит из того, что будут поддерживаться только те средне- и долгосрочные проекты, которые дадут инвесторам прибыль. Приоритет отдается энергетическому и сырьевому секторам. Вместе с тем такие проблемы, как деградация почв, загрязнение атмосферы, вырубка лесов и сокращение лесных массивов, не получают того объема помощи, которой объективно необходим.

Доминирование энергетического направления в программах экологической помощи СНГ помимо стремления к извлечению высоких прибылей сопряжено с не менее фундаментальной и долгосрочной целью — получением доступа к нефтегазовым месторождениям на территории СНГ, и прежде всего России, в интересах обеспечения потребностей Запада в этих ресурсах. Об этом свидетельствует Европейская энергетическая хартия, которая была подписана государствами субконтинента в 1991 г. В документе утверждается, что западный капитал и опыт должны использоваться для изучения резервов энергии в СНГ, чтобы обеспечить такое положение, при котором были бы удовлетворены буду-

щие энергетические потребности Запада. Показательно, что Хартия, подчеркивая важность мер по сбережению энергии в Восточной Европе и СНГ, не упоминает

онеобходимости разработки аналогичной стратегии для Запада.

Вполитике природоохранного сотрудничества со странами СНГ США и другие индустриальные государства ориентируются также на превращение экологической помощи в инструмент воздействия на развитие ядерной энергетики в странах Содружества. На Западе регулярно составляются обзоры состояния и перспектив функционирования этого направления энергетики в СНГ, особое внимание уделяется укреплению инспекционных структур, контролирующих ядерную безопасность на территории Содружества.

Опосредованная, но тем не менее весьма важная роль в западных программах экологической помощи отводится использованию таковой в качестве прикрытия параллельно идущего экспортного потока промышленных отходов в страны СНГ.

На эту опасность в экологической области указал президент РФ в своем послании по национальной безопасности Федеральному собранию в 1996 г. Он подчеркнул угрозу использования территории России в качестве места захоронения отходов вредных производств, в том числе радиоактивных материалов, ядовитых химических веществ и других высокотоксичных и опасных для окружающей среды материалов и веществ, а также размещения на территории России вредных производств.

Вряду серьезных внешних угроз экологического характера для России необходимо учитывать и курс Запада на получение всесторонней информации об источниках, причинах и факторах экологического ущерба, о дислокации таких источников, характере, масштабах и последствиях негативного воздействия, о необходимых затратах на предотвращение или компенсацию ущерба, характере трансграничного воздействия и размерах сопряженной международной ответственности.

Каналы, используемые специалистами для сбора информации, весьма разнообразны. Важнейшая роль отводится официальным соглашениям. Пример таковых — соглашения США с РФ, Украиной, Белоруссией и Казахстаном об обмене информацией в отношении ядерных веществ, отходов АЭС и аварий на таких установках. В рамках программы TACIS создаются деловые центры коммуникаций, обеспечивающие обучение предпринимателей, их контакты вне СНГ и функционирование сетей сбора экологических данных. Среди рекомендаций экспертов по повышению эффективности сбора экологической информации — направление западных консультантов на места и расширение связей с локальными организациями, включая помощь в создании сетей экологической информации со стороны неправительственных объединений на Западе.

Концепция устойчивого развития в той части, которая ориентирует глобальное производство и потребление на учет экологического императива, служит для любого государства — и Россия не представляет собой исключения — важнейшим фактором пересмотра своего подхода кучастию в международной торговле.

Критерий экологичности превращается в определяющий индикатор конкурентоспособности государства на внешних рынках. Объективные и предельно жесткие международные экологические стандарты качества продукции и услуг уже с успехом заменяют традиционные и зачастую необоснованные протекционистские барьеры во внешней торговле. Показателен с этой точки зрения призыв авторов американской стратегии устойчивого развития к федеральному прави-

тельству следить за тем, чтобы международные торговые договоры не ставили под сомнение научно разработанные внутригосударственные стандарты здравоохранения, безопасности или состояния окружающей среды.

Отсутствие должной производственной базы для создания экологически чистой продукции для внутреннего потребления расширит — по мере появления международных стандартов качества жизни населения — сферу импортной зависимости государств, не вышедших на уровень общемировых экологических стандартов.

Связанный с экологической стандартизацией комплекс внешнеэкономических угроз будет оставаться для России реальностью до тех пор, пока задача экологизации производства, спроса и потребления не будет осознана как одна из высокоприоритетных проблем для страны.

УСТОЙЧИВОЕ РАЗВИТИЕ И ПЕРСПЕКТИВА УПРАВЛЕНИЯ ЭКОЛОГИЧЕСКОЙ ВЗАИМОЗАВИСИМОСТЬЮ

Реализация стратегии устойчивого развития неотделима от решения глобальной проблемы ответственности каждого из государств за участие в использовании ограниченного экологического потенциала биосферной оболочки Земли, включающей в себя как национальные территории, контролируемые остальными странами-членами мирового сообщества, так и внегосударственные пространства.

Императивный характер создания такой системы международной ответственности определяется взаимозависимостью государств и осознанием того, что альтернативой может быть только всеобщая экологическая катастрофа.

Вместе с тем, в реальных условиях выхода цивилизации за допустимые пределы использования несущей емкости Земли, продолжающегося демографического роста и увеличивающегося разрыва в уровнях жизни индустриальных, развивающихся и переходных государств проблема международной ответственности превращается в неразрешимую задачу по крайней мере на ближайшие десятилетия.

Наиболее сложная задача — распределение между государствами ответственности за использование потенциала внегосударственных пространств. Это связано во многом с объективными трудностями идентификации ущерба со стороны конкретного государства в условиях, когда нагрузка, являясь результатом деятельности многих стран, оказывает множественное воздействие, охватывает крупные регионы, а ее последствия проявляются далеко не сразу, превращая ущерб в растянутый во времени процесс.

В 1972 г. на Стокгольмской конференции по охране окружающей среды была принята декларация, провозгласившая суверенное право государств на эксплуатацию принадлежащих им ресурсов в соответствии с их собственной политикой в области окружающей среды. Государства несут ответственность за обеспечение того, чтобы деятельность в пределах их юрисдикции или контроля не причиняла ущерба окружающей среде других государств или районам за пределами национальной юрисдикции (принцип 21). В 1992 г. этот принцип был повторен в декларации Конференции ООН по окружающей среде и развитию. В декларацию был добавлен принцип, гласящий что различные государства вносят разный вклад в деградацию окружающей среды и несут общую, но дифференцированную ответственность за это.

Наряду с указанными основополагающими документами принцип международной ответственности за защиту, сохранение и улучшение окружающей среды был повторен во множестве других конвенций, договоров, хартий и деклараций. Сформулированная на этой основе обычная норма международного права запрещает государствам осуществлять на своих территориях и в районах за пределами национальной юрисдикции деятельность, сопряженную с риском, без учета прав других государств или общепризнанного принципа защиты глобальной окружающей среды, а также устанавливает, что нарушение обязательства по такой защите есть неправомерный акт, подлежащий международной ответственности. Сложность, однако, заключается в том, что далеко не до конца решена проблема предъявления иска. В случае ущерба, наносимого глобальной окружающей среде, зачастую трудно идентифицировать не только государство — источник ущерба, но и конкретное государство, которому нанесен прямой ущерб и которое может выступить истцом. В фокусе действующих инструментов использования ответственности государств находятся, как правило, вопросы о возмещении нанесенного ущерба и гарантиях против его повторения в будущем, но не предотвращения такового. Более того, существуют прецеденты (ядерные испытания Франции в южной части Тихого океана) неэффективных попыток использования концепции ответственности государств для защиты окружающей среды. Все это предопределяет неизбежность разработки промежуточных, частичных, зачастую несбалансированных (по примеру Киотского протокола к конвенции об изменении климата) решений, которые будут сводиться к перераспределению ответственности и возложению ее основного бремени на слаборазвитые страны.

Объективные препятствия на пути разработки эффективной и общеприемлемой системы управления экологической взаимозависимостью лежат в основе угроз для экономических и экологических интересов России, которые должны быть своевременно спрогнозированы, оценены и учтены.

Вспектре обсуждаемых альтернатив наиболее простое решение проблемы международной ответственности ряд западных специалистов видит во введении глобального налога на антропогенную нагрузку на биосферу, в частности на эмиссию парниковых газов, что, по их оценкам, могло бы способствовать стабилизации выбросов С02 к 2040 г. и обеспечить их полное прекращение к 2100 г. Размеры совокупного налога могли бы составить к середине XXI века от 700 до 1800 млрд. долл.

Вконтексте расширения масштабов международной регламентации антропогенной нагрузки одна из серьезных угроз связана с идеей управления глобальным экологическим риском, которая уже нашла свое отражение в международных соглашениях по предотвращению истощения озонового слоя и изменению климата Земли. Возникновение обеих проблем обусловлено как антропогенными, так и природными процессами. Эти проблемы глобальны ввиду как их пространственного охвата, так и с точки зрения длительности сроков (десятки и сотни лет), необходимых для полномасштабного проявления всех направлений их воздействия на природу и человека.

Специфика этих проблем обусловлена отсутствием достоверных научных данных о соотношении природных и антропогенных факторов в возникновении риска и о степени вероятности реализации таких рисков и сопряженных с этим негативных последствий для человечества. Именно это обстоятельство предо-

пределяет действие двух групп разнонаправленных факторов. С одной стороны, риск сопряжен с колоссальным потенциалом воздействия на здоровье человека и возможности устойчивого развития мирового сообщества, чреват необратимым ущербом глобальной окружающей среде. С другой стороны, осуществление превентивных мер должно быть обоснованным, поскольку потребует огромных затрат, связанных с экологически обусловленными структурными изменениями в национальных экономиках (сферы энергетики, транспорта, ресурсообеспечения) и международных экономических отношениях (торговля сырьем, экологически безопасной технологией).

Международное сообщество остановило свой выбор на превентивном подходе, в основе которого — глобальные меры по сокращению выбросов тепличных газов (прежде всего С02), ведущих к потеплению климата, и отказ от использовании хлорфторуглеродов (ХФУ), усугубляющих истощение озонового слоя. В решении о превентивном подходе далеко не последнюю роль сыграли индустриальные страны Запада. Наряду с объективно обусловленным стремлением сократить вероятность реализации риска, определяющим явился расчет на получение эффективного рычага воздействия на экономику развивающихся и переходных государств, прежде всего в сфере освоения ими национальных топливных ресурсов и рационализации их использования.

Россия унаследовала от СССР весь комплекс международных обязательств в сфере экологии. Венская конвенция об охране озонового слоя и Монреальский протокол по озоноразрушающим веществам предписывают России прекращение производства ХФУ, лежащих в основе ряда важнейших отраслей промышленности, прежде всего холодильной техники и противопожарных систем, без которых не может функционировать ни сфера производства и хранения продовольствия, ни система обеспечения пожаробезопасности на гражданских и военных объектах. Перевод промышленности на принципиально новые и экологически безопасные заменители в сегодняшней ситуации требует многомиллиардных затрат и практически нереален в предписанные сжатые сроки. Неприемлемо и игнорирование международных обязательств, поскольку чревато экономическими санкциями и подрывом политической репутации страны. Импорт заменителей, на что не без оснований рассчитывают западные, и прежде всего американские, компании, потребует сотни миллионов долларов и также не может рассматриваться как реально осуществимое решение проблем. Самое парадоксальное в этой ситуации то, что среди ученых до сих пор нет единого мнения о роли — и тем более определяющем вкладе — ХФУ в наблюдаемые глобальные процессы изменений в концентрациях озонового слоя над теми или иными частями планеты. Риск по-прежнему остается риском, а решения о борьбе с ним уже введены в систему международных приоритетов и уже воздействуют на структурную перестройку важных отраслей российской экономики.

В связи с этим правомерны, с нашей точки зрения, вопросы о соответствии такого международного подхода приоритетам отдельных стран или групп государств, об источниках формирования международных приоритетов, путях их согласования с национальными в условиях существования государств, радикально различающихся и по уровням воздействия на природную среду, и по масштабам использования природных ресурсов, и по возможностям сбалансирования экономического развития с природоохранными мерами в рамках концепции устойчивого развития.