новая папка / Моммзен Т. История Рима В 4 томах. / Моммзен Т. История Рима. В 4 томах. Том второй. Кн. 3 продолжение, Кн. 4

освободившихся городов в различные союзы. Всего лучше обошелся Рим с ахейцами, хотя они и позже всех присоединились к коалиции против Филиппа; причиной этого, по-видимому, было то вполне по­ нятное соображение, что это союзное государство было наиболее орга­ низованным и наиболее достойным уважения из всех греческих госу­ дарств. В ахейский союз были включены все прежние владения Фи­ липпа в Пелопоннесе и на Коринфском перешейке и, стало быть, сам Коринф. С этолийцами же Рим не очень церемонился; они были при­ нуждены принять в свою симмахию фокидские и локридские города, но их намерение включить туда же Акарнанию и Фессалию было частью решительно отклонено, частью отложено на неопределенное время, а из фессалийских городов были организованы четыре неболь­ ших самостоятельных союза. Родосскому союзу городов было на пользу освобождение островов Фазоса и Лемноса и фракийских и ма­ лоазиатских городов. Труднее было привести в порядок внутренние дела Греции, т. е. урегулировать взаимные отношения греческих го­ сударств и положение каждого из этих государств в отдельности. Прежде всего было необходимо положить конец войне между спар­ танцами и ахейцами, которая не прекращалась с 550 г. и в которой римляне, естественно, приняли на себя роль посредников. Но неод­ нократные попытки склонить Набиса куступчивости и главным обра­ зом к возврату отданного ему Филиппом ахейского союзного города Аргоса остались безуспешными; этот своевольный маленький хищ­ ник, рассчитывавший на озлобление этолийцев против римлян и на вторжение Антиоха в Европу, упорно отказывался от уступки Аргоса; тогда Фламинину не осталось ничего другого, как объявить ему на собравшемся в Коринфе совете от имени всех эллинов войну и на­ пасть на Пелопоннес (559) с флотом и с армией из римлян и союзни­ ков, в состав которой также входили присланные Филиппом вспомо­ гательные войска и отряд лакедемонских эмигрантов, находившийся под начальством законного спартанского царя Агезиполя. С целью немедленно одолеть противника громадным численным перевесом военных сил римляне двинули против него не менее 50 тыс. чел. и, минуя все другие города, приступили прямо к осаде столицы; тем не менее они не достигли желаемых результатов. Набис собрал значи­ тельную армию до 15 тыс. чел., включая 5 тыс. наемников, и упро­ чил свое владычество системой террора, предавая смертной казни всех подозрительных ему офицеров и местных жителей. Даже когда он сам после первых успешных действий римской армии и римского флота решился уступить и изъявил согласие принять поставленные Фламинином сравнительно выгодные условия, то предложенный рим­ ским главнокомандующим мир был отвергнут «народом», т. е. сбро­ дом тех бандитов, которых Набис поселил в Спарте и которые не без основания опасались, что им придется отвечать перед римлянами за их прошлое, и сверх того были введены в заблуждение ложными слу­

хами о характере мирных условий и о приближении этолийцев и ази­ атов; тогда война возобновилась. Дело дошло до битвы под стенами столицы, во время которой римляне пошли на приступ; они уже взоб­ рались на городские стены, когда их принудил отступить пожар, ох­ вативший занятые ими улицы. Но в конце концов это безрассудное сопротивление прекратилось. Спарта сохранила свою независимость; ее не заставили ни принять назад эмигрантов, ни примкнуть к ахейс­ кому союзу; даже существовавшая там монархическая система управ­ ления и сам Набис остались неприкосновенными. Зато Набис был при­ нужден отказаться от всех своих внешних владений — от Аргоса, от Мессены, от критских городов и от всего побережья; он обязался не заключать союзов и не вести войн с другими государствами, не со­ держать никаких других кораблей кроме двух открытых лодок, воз­ вратить всю награбленную добычу, выдать римлянам заложников и уплатить военную контрибуцию. Спартанским эмигрантам были от­ даны города на берегах Лаконии, и этой новой народной общине, на­ звавшейся общиной «вольных лаконцев» в противоположность мо­ нархически управлявшимся спартанцам, было приказано вступить в ахейский союз. Эмигранты не получили обратно своего имущества, так как вознаграждением за него считалась отведенная им террито­ рия; но было постановлено, чтобы жены и дети не удерживались на­ сильно в Спарте. Хотя ахейцы приобрели в результате всего этого кроме Аргоса и «вольных лаконцев», они все-таки остались недоволь­ ны; они ожидали устранения страшного и ненавистного Набиса; воз­ вращения эмигрантов и распространения ахейской симмахии на весь Пелопоннес. Однако всякий беспристрастный человек не может не согласиться, что Фламинин уладил эти трудные дела настолько ра­ зумно и справедливо, насколько это было возможно там, где сталки­ вались интересы двух политических партий, предъявлявших неразум­ ные и несправедливые требования. При старой, глубоко укоренившейся вражде между спартанцами и ахейцами включить Спарту в ахейский союз значило бы подчинить Спарту ахейцам, а это было бы и неспра­ ведливо и неблагоразумно. Возвращение эмигрантов и полное восста­ новление режима, упраздненного еще за двадцать лет перед тем, лишь заменили бы одну систему террора другою; принятое Фламинином решение было справедливо именно потому, что оно не удовлетворяло ни одну из двух крайних партий. Наконец он как будто бы достаточно позаботился о том, чтобы спартанцы прекратили разбои на море и на суше и чтобы их система управления, какова бы они ни была, не мог­ ла причинять вреда никому кроме них самих. Фламинин, который хорошо знал Набиса и которому, конечно, было небезызвестно, как было бы полезно устранить этого человека, не сделал этого, возмож­ но, потому, что хотел скорее довести дело до конца и не желал омра­ чать свой блестящий успех новыми осложнениями, конца которым нельзя было бы предвидеть; нет ничего невозможного и в том, что

он, кроме того, надеялся найти в Спарте противовес могуществу ахей­ ского союза в Пелопоннесе. Впрочем, первое предположение касается предмета второстепенной важности, а против второго можно возра­ зить, что римляне едва ли могли дойти до того,'чтобы страшиться могущества ахейцев. Таким образом, между мелкими греческими государствами был восстановлен мир хотя бы внешне. Но и внутрен­ нее устройство отдельных ^бщин причинило римскому посреднику немало хлопот. Беотийцы открыто высказывали свои симпатии к Македонии даже после того, как македоняне были совершенно вы­ теснены из Греции; когда Фламинин разрешил по их просьбе возвра­ титься их соотечественникам, которые состояли на службе у Филип­ па, они выбрали главою беотийского союза самого энергичного из сторонников Македонии, Брахилла, и, кроме того, всякими способа­ ми раздражали Фламинина. Он все выносил с беспримерным терпе­ нием; однако преданные римлянам беотийцы хорошо знали, что их ожидает после удаления римлян, поэтому они решили лишить жизни Брахилла, и Фламинин, к которому они сочли своим долгом обра­ титься за разрешением, не ответил отказом. Поэтому Ерахилл был умерщвлен; в отмщение за это беотийцы не удовольствовались пре­ следованием убийц, а стали поодиночке убивать проходивших по их владениям римских солдат и таким образом перебили их до 500. Это наконец вывело Фламинина из терпения, он наложил на беотийцев ценю в один талант за каждого убитого солдата и, так как они не уплатили этих денег, собрал стоявшие поблизости войска и осадил Коронею (558). Тогда беотийцы стали молить о пощаде, й Флами­ нин, внявший просьбам ахейцев и афинян, простил виновных, удо­ вольствовавшись уплатой незначительной пени; и после того привер­ женцы македонян продолжали оставатьсяв этом маленьком государ­ стве во главе управления, но к их ребяческой оппозиции римляйеютносились с долготерпением людей, сознающих свое могущество. Й в остальной Греции Фламинин ограничился тем, что старался влиять на внутреннее устройство вновь освободившихся общин, насколько это было возможно, без насильственных мер: он предоставлял места в высшем совете и в суде богатым, ставил во главе управленйя лю­ дей, принадлежавших к антимакедонской партии, и вовлекал городс­ кие общины в интересы Рима тем, что обращал в общественную Городскую собственности все, что по праву завоевания должно было перейти в собственность римлян. Весной 560 г. эта работабыла окон­ чена: Фламинин еще раз собрал в Коринфе представителей от всех греческих общин, убеждал их разумно и умеренно пользоваться даро­ ванной им свободой и просил у них единственного вознаграждения для римлян — присылки в тридцатидневный срок тех италийских пленников, которые были проданы в Грецию в рабство во время вой­ ны с Ганнибалом. Вслед затем он очистил последние крепости, в ко­ торых еще стояли римские гарнизоны, —Деметриаду, Халкиду вме­

сте с зависевшими от нее небольшими фортами на Эвбее и Акрокоринф, — и таким образом опроверг на деле ложное утверждение этолийцев, будто Рим унаследовал от Филиппа оковы Греции; он воз­ вратился в свое отечество со всеми римскими войсками и освобож­ денными пленниками.

Только при достойной всяческого презрения недобросовестной и вялой сентиментальности можно отрицать то, что римляне вполне серьезно желали освобождения Греции и что грандиозно задуманный план привел к сооружению столь жалкого здания только потому* что эллинская нация дошла до полного нравственного и политического разложения. То, что могущественная нация внезапно даровала пол­ ную свободу стране, которую привыкла считать своей первоначаль­ ной родиной и святилищем своих духовных и высших стремлений, и, освободив каждую из ее общин от обязанности платить иноземцам дань и содержать иноземныелрмии, доставила им полную самостоя­ тельность, было немаловажной заслугой; только слабоумие может усматривать в этом образе действий не что иное, как политический расчет. Расчет такого рода не препятствовал римлянам приступить к освобождению Греции, но совершилось оно благодаря тем эллинс­ ким симпатиям, которыми именно в то время чрезвычайно сильно увлекался Рим и в особенности сам Фламинин. Если римлян и можно в чем-либо упрекнуть, то именно в том, что всем им и в особенности Фламинину, сумевшему заглушить вполне основательные опасения сената, очарование эллинского имени мешало сознавать все жалкое ничтожество тогдашнего греческого государственного строя, вслед­ ствие чего они не изменили прежних порядков в греческих общинах, которые и в своих внутренних делах и в своих сношениях с соседями постоянно увлекались сильными антипатиями и потому не умели ни действовать, ни жить спокойно. При тогдашнем положении дел сле­ довало раз навсегда положить конец этой столь же жалкой, сколь и вредной свободе; слабодушная политика чувств, несмотря на кажу­ щуюся гуманность, причинила гораздо более вреда, чем можно было бы ожидать от самой строгой оккупации. Так, например, в Беотии римлянам пришлось если не поощрить, то допустить политическое убийство, потому что, решившись вывести свои войска из Греции, римляне уже не могли удерживать преданных Риму греков от того самоуправства, которое было в обычаях их родины. Но и сам Рим пострадал от последствий таких полумер. Ему не пришлось бы вести войну с Антиохом, если бы он не сделал политической ошибки, осво­ бодив Грецию, а эта война не была бы для него опасной, если бы он не сделал военной ошибки, выведя свои гарнизоны из главных крепо­ стей на европейской границе. У истории есть своя Немезида для вся­ кого заблуждения — и для бессильного стремления к свободе и для неблагоразумного великодушия.

еишвна Война с Антиохом

Азиатским

В азиатском царстве корону Селевкидов носил с 531 г. царь Антиох III — правнук основателя династии. И он подобно Филиппу вступил на престол девятнадцати лет, а в своих первых кампаниях на Востоке выказал такую энергию и предприимчивость, что мог назы­ ваться на языке придворных великим, не вызывая этим слишком кол­ ких насмешек. Не столько благодаря своим дарованиям, сколько бла­ годаря вялости противников и в особенности египетского царя Филопатора, ему удалось до некоторой степени восстановить целость мо­ нархии и снова присоединить к своим владениям сначала восточные сатрапии Мидию и Парфию, а потом и особое царство, основанное Ахеем в Малой Азии по сю сторону Тавра. Его первая попытка отнять у египтян совершенно необходимое ему сирийское побережье была отражена Филопатором, который нанес ему сильное поражение при Рафии в год Тразименской битвы; после того Антиох остерегался во­ зобновлять борьбу с Египтом, пока там восседал на троне государь, хотя бы и не отличавшийся энергией. Но после смерти Филопатора (549), по-видимому, настал момент, когда можно было покончить с Египтом; с этой целью Антиох вступил в союз с Филиппом и устре­ мился на Келесирию, между тем как Филипп напал на малоазиатские города. С вмешательством римлян в эту войну ввиду общего поло­ жения дел и вышеупомянутого союза следовало ожидать, что Антиох будет действовать против римлян заодно с Филиппом. Но Антиох не

б&Цдостаточно дальновиден, для того чтобы немедленно всеми си­ лами воспротивиться какому бы то ни было вмешательству римлян в восточные дела; ему нетрудно было предвидеть, что македоняне бу­ дут побеждены римлянами, и он полагал, что ему будет гораздо вы­ годнее воспользоваться победой римлян, для того чтобы не делить с Филиппом египетские владения, а приобрести их для одного себя. Несмотря на близкие сношения Рима с александрийским двором и с царственным питомцем, римский сенат вовсе не имел намерения сде­ латься на самом деле тем, чем себя называл — «защитником» этого питомца; он твердо решил вмешиваться в азиатские дела только в случае крайней необходимости и не распространять римского влады­ чества далее Геркулесовых столбов и Геллеспонта; поэтому он не мешал великому царю действовать так, как тому заблагорассудится. И сам Антиох едва ли серьезно помышлял о завоевании собственно Египта, которое было более легко на словах, чем на деле; но он воз­ намерился отнять у Египта одно за другим его внешние владения и прежде всего напал на то, чем владели египтяне в Киликии, Сирии и Палестине. Большая победа, одержанная им в 556 г. над египетским полководцем Скопасом у горы Паниона, недалеко от истоков Иорда­ на, не только совершенно отдала в его руки всю эту область вплоть до границ собственно Египта, но так напугала египетских опекунов юно­ го царя, что они поспешили удержать Антиоха от вторжения в Еги­ пет, согласившись на заключение мира, которое скрепили помолвкой своего питомца с дочерью Антиоха Клеопатрой. После того как была достигнута эта ближайшая цель, Антиох отправился в следующем году (это был год битвы при Киноскефалах) с сильным флотом из 100 палубных и 100 открытых судов в Малую Азию с целью занять прежние египетские владения на южных и западных берегах Малой Азии, так как эти области, находившиеся фактически в руках Филип­ па, были, по всей вероятности, уступлены египетским правительством по мирному договору Антиоху, в пользу которого это правительство отказалось от всех внешних владений Египта; кроме того, Антиох намеревался снова подчинить своей власти малоазиатских греков. Одновременно в Сардах была собрана сильная сухопутная армия. Это предприятие было направлено косвенным образом против римлян, которые с самого начала потребовали у Филиппа, чтобы он вывел свои гарнизоны из Малой Азии, возвратил родосцам и пергамцам их владения и не посягал на старинную конституцию вольных городов, а теперь всем этим намеревался завладеть вместо Филиппа Антиох. Теперь стала грозить Атталу и родосцам со стороны Антиоха точно такая же опасность, какая побудила их за несколько лет перед тем начать войну с Филиппом; понятно, что они постарались склонить римлян к такому же участию в этой новой распре, какое они принима­ ли в только что окончившейся войне. Уже в 555/56 г. Аттал просил у римлян военной помощи против захватившего его владения Антиоха,

пока войска Аттала были заняты в римской войне. Родосцы действо­ вали с большей энергией: когда флот Антиоха поплыл весной 557 г. вдоль берегов Малой Азии в направлении к северу, они объявили царю, что если его флот перейдет за черту Хелидонских островов (у берегов Ликии), то они примут это за объявление войны; когда же Антиох не повернул после этого заявления назад, то родосцы, ободренные толь­ ко что полученным известием о битве при Киноскефалах, тотчас на­ чали войну и действительно защитили от Антиоха важнейшие города Карии — Кавнос, Галикарнас, Миндос и остров Самос. А что касает­ ся полусвободных городов, то хотя большая их часть и покорилась, но некоторые из них, а именно важные города Смирна, Александрия, Троада и Лампсак, ободрились при известии об одержанной над Фи­ липпом победе; они оказали сопротивление сирийцу и присоединили к просьбам родосцев свои настоятельные мольбы о помощи. Не под­ лежит никакому сомнению, что Антиох, насколько он вообще был способен принять какое-нибудь решение и твердо его держаться, уже тогда решил не только приобрести владения египтян в Азии, но так­ же предпринять завоеванияв Европе и потому если не искать войны с Римом, то и не уклоняться от нее. Поэтому у римлян было полное основание исполнить просьбу своих союзников и немедленно вмешать­ ся в азиатские дела; но они обнаружили мало к тому охоты. Они не принимали никакого решения, пока не была окончена македонская война, и не оказали Атталу иной защиты кроме дипломатического посредничества, которое, впрочем, оказалосьвначале успешным; даже после того как они победили Филиппа, они ограничились заявлени­ ем, что Антиох не должен присваивать себе города, прежде того на­ ходившиеся во власти Птолемея и Филиппа; в римских государствен­ ных актах фигурировала вольность азиатских городов Мирины, Аби­ доса, Лампсака* и Киоса; но римляне не сделали ни малейшего шага к осуществлению своих требований и не помешали царю Антиоху вос­ пользоваться удалением македонских гарнизонов из тех городов и заменить эти гарнизоны своими собственными. Они дошли даже До

*Из недавно найденного декрета города Лампсака (Mitt, des arch. Inst, in Athen, 6, 95) видно, что после поражения Филиппа жители Лампсака отправили к римскому сенату послов с просьбой, чтобы в договор, заключенный между Римом и царем (Филиппом), был включен их город (1); эта просьба, по крайней мере по словам просителей, была уважена сенатом, и им было объявлено, что относительно всего ос­ тального они должны обратиться к Фламинину и к десяти уполномо­ ченным. У Фламинина послы выпрашивали в Коринфе гарантии для их государственного устройства и «письма к царям». Фламинин дал им такие письма, относительно их содержания мы не имеем никаких точных сведений, кроме того, что в декрете говорится об успехе по­ сольства. Но если бы сенат и Фламинин формально и положительно гарантировали автономию и демократические учреждения Лампсака,

того, что не препятствовали Антиоху высадиться в 557 г. в Европе и вторгнуться во фракийский Херсонес, где он завладел Сестом и Ма-

дитом и пробыл довольно долго для наказания фракийских варваров и для восстановления разрушенной Лизимахии, из которой он наме­ ревался сделать главный укрепленный город и столицу вновь органи­ зованной сатрапии Фракии. Фламинин, от которого зависело устрой­ ство этих дел, посылал к царю в Лизимахию послов, толковавших о неприкосновенности египетских владений и о свободе всех эллинов; но из этого ничего не вышло. Царь со своей стороны говорил о своих бесспорных правах на старинные владения Лизимаха, завоеванные его предком Селевком, уверял, что он не имел намерения завоевы­ вать новые страны, а лишь желал оградить неприкосновенность сво­ их наследственных владений и отклонил римское вмешательство в его распри с подвластными ему малоазиатскими городами. К этому он мог бы с полным правом добавить4, что он уже заключил мир с Египтом и что, стало быть, римляне не имеют никакого формального основания для вмешательства*. Царь внезапно уехал в Азию, вслед­ ствие того что было получено ложное известие о смерти юного еги­ петского царя; это известие побудило его составить новый план вы­ садки на Кипре или даже в Александрии. Отъезд прервал перегово­ ры, прежде чем они окончились; поэтому они не привели ни к каким результатам. В следующем (559) году Антиох снова прибыл в Лизи­ махию с усиленным флотом и с армией й занялся устройством новой сатрапии, которую он предназначал свбему сыну Селевку; в Эфес к нему приехал спасшийся бегством из Карфагена Ганнибал, и чрезвы­ чайно почетный прием, оказанный им Ганнибалу, был чем-то вроде формального объявления войны римлянам. Тем не менее Фламинин еще весной 560 г. вывел из Греции все римские *врнизоны. При тог­ дашнем положении дел это было по меньшей мере ^рубой ошибкой, если не преступным нарушением своих собственных добрых намерейий; не подлежит сомнению, что Фламинин только поверхностно за­

то в декрете едва ли стали бы подробно излагать содержание вежли­ вых ответов, данных послам римскими военачальниками, которых просили о ходатайствеперед сенатом. В этом документе также достой­ ны внимания, без сомнения, основанное на троянской легенде «брат­ ство» жителей Лампсака с римлянами и успешное обращение жителей Лампсака к посредничеству римскихсоюзников и друзей-мессалиотов; этих последних связывала с жителями Лампсака общность происхож­ дения их предков из города Фокеи.

*Положительное свидетельство Иеронима, который относит к 556 г. помолвку сирийской принцессы Клеопатры с Птолемеем Эпифаном в связи с указаниями Ливия (33,40) и Аппиана (Syr., 3) и с действитель­ но состоявшимся в 561 г. бракосочетанием, не позволяет сомневаться

втом, что вмешательство римлян в египетские дела в этом случае не имело формального основания.

сыпал готовое вспыхнуть пламя восстания и войны, и именно пото­ му, что хотел возвратиться домой с ничем не омраченной славой пол­ ководца, который довел войну до конца и освободил Элладу. Он, быть может, и был прав, считая политическими ошибками как всякую по­ пытку подчинить Грецию непосредственному римскому владычеству, так и вмешательство в азиатские дела; но находившаяся в состоянии брожения оппозиция в Греции, бессильное высокомерие азиата и пре­ бывание в главной квартире сирийской армии ожесточенного врага римлян, уже раз вооружившего весь Запад против Рима, — все это были ясные указания на предстоявшее новое восстание эллинского Востока с целью хотя бы освободить Грецию от римского протектора­ та и поставить ее под протекторат враждебных Риму государств, а после того как эта цель будет достигнута, идти и далее по тому же пути. Ясно, что Рим не мог этого допустить. Однако Фламинин не обратил никакого внимания на все эти несомненные признаки пред­ стоявшей войны; он вывел из Греции гарнизоны, но в то же время предъявил царю Азии такие требования, для поддержания которых не намеревался двинуть свою армию; таким образом, он предприни­ мал на словах слишком много, а на деле слишком мало и приносил в жертву личному тщеславию долг полководца и гражданина, стараясь доказать, что он доставил Риму мир, а жившим в обеих частях света грекам — свободу.

Антиох воспользовался этой неожиданной проволочкой, для того чтобы укрепить свою власть внутри своих владений и свои связи с соседями, прежде чем начинать войну, на которую он со своей сторо­ ны уже решился; эта решимость усиливалась в нем, по мере того как, по-видимому, ослабевала энергия его противника. В 561 г. он выдал свою дочь Клеопатру за юного египетского царя; хотя египтяне впо­ следствии и утверждали, что он по этому случаю обещал своему зятю возвратить все отнятые у него провинции, но это едва ли согласно с истиной; как бы то ни было, а эти провинции фактически оставались в руках сирийского царства*. Эвмену, который в 557 г. наследовал от своего отца Аттала пергамский трон, Антиох обещал возвратить от­ нятые у него города и выдать за него замуж одну из своих дочерей, если он откажется от союза с Римом. Он также выдал одну из своих дочерей за каппадокийского царя Ариарафа; галатов он склонил на

*Об этом мы имеем свидетельство Полибия (28, 1), которое вполне подтверждается позднейшей историей Иудеи; Евсевий (стр. 117, изд. May) впадает в заблуждение, когда говорит, что Филометор был обла­ дателем Сирии. Правда, около 567 г. сирийские арендаторы податей производили свои денежные взносы в Александрии (Иосиф, 12, 4, 7), но это без сомнения делалось без нарушения верховных прав завоева­ теля только потому, что эти доходы составляли приданое Клеопатры; вероятно, именно это и было причиной возникших впоследствии спо­ ров.

свою сторону подарками, а беспрестанно бунтовавших писидийцев и некоторые другие мелкие племена усмирил силою оружия. Визан­ тийцам он даровал обширные привилегии; в отношении малоазиатс­ ких городов он объявил, что готов признать независимость таких из­ давна вольных городов, как Родос и Кизик, а остальным городам он заявил, что удовлетворится лишь формальным признанием верхов­ ной власти; он даже намекнул на свою готовность подчиниться тре­ тейскому решению родосцев. В европейской Греции он с увереннос­ тью рассчитывал на этолийцев и надеялся, что Филипп снова возьмется за оружие. Царь даже одобрил план Ганнибала стать во главе предос­ тавленных в его распоряжение 100 парусных судов и сухопутной ар­ мии из 10 тыс. пехотинцев и 1 тыс. всадников и с этими военными силами сперва начать в Карфагене третью пуническую войну, а затем в Италии предпринять вторую Ганнибаловскую войну; в Карфаген уже были отправлены тирские эмиссары, чтобы подготовить там восста­ ние против римлян. Наконец возлагались надежды и на успехи ис­ панского восстания, которое достигло своего кульминационного пун­ кта именно в то время, когда Ганнибал удалился из Карфагена. В то время как нападение на римлян подготовлялось издалека и в самых широких размерах, замешанным в это предприятие эллинам прихо­ дилось играть в нем самую незначительную роль; но они по своему обыкновению больше всех задирали нос и проявляли наибольшее не­ терпение. Недовольные и самоуверенные этолийцы уже начали убеж­ дать себя в том, что Филиппа победили они, а не римляне, у них недоставало терпения дождаться вступления Антиоха в Грецию. Их политику характеризует ответ, данный их стратегом Фламинину, когда этот последний изъявил желание получить копию объявления войны Риму; стратег отвечал, что он сам передаст ее Фламинину, когда ар­ мия этолийцев станет лагерем на берегах Тибра. Этолийцы, взявшие на себя роль посредников между сирийским царем и греками, обма­ нывали обе стороны, уверяя царя, что все эллины протягивают к нему руки как к своему настоящему избавителю, и рассказывая всякому, кто был расположен их слушать в Греции, что высадка царя состоит­ ся ранее того времени, чем она действительно состоялась. Этим спо­ собом им удалось склонить простодушного Набиса к восстанию про­ тив римлян и начать в Греции войну весной 562 г., т. е. через два года после удаления Фламинина; но этим они не достигли своей цели. Набис устремился на Гифион, принадлежавший к числу тех городов вольных лаконцев, которые перешли к ахейцам по последнему мир­ ному договору, и овладел им, но опытный в военном деле стратег ахейцев Филопемен разбил его подле Барбосфенских гор; только чет­ вертую часть своей армии тиран привел назад в свою столицу, где его окружил со всех сторон Филопемен. Так как это начало военных дей­ ствий не могло привлечь Антиоха в Европу, то этолийцы решили сами завладеть Спартой, Халкидой и Деметриадой в надежде, что завоева­