новая папка / Моммзен Т. История Рима В 4 томах. / Моммзен Т. История Рима. В 4 томах. Том второй. Кн. 3 продолжение, Кн. 4

партии пропастью, для того чтобы общими силами устранить худшее из зол. Но так как источник зла оставался незакрытым, то немного было пользы от того, что лучшие люди заботливо прислушивались к глухому бушеванию вздувавшегося потока и трудились над устрой­ ством плотин и насыпей. Ограничиваясь одними паллиативными ме­ рами и к тому же к самым важным из них, как, например, к улучше­ нию юстиции и к раздаче казенных земель, прибегая несвоевременно и в недостаточно широких размерах, они тоже подготовляли для по­ томства горькую будущность. Оттого, что они пропустили время пе­ репахать поле, они тем самым дали вырасти сорной траве, хотя ее и не сеяли. Переживавшим революционные бури позднейшим поколе­ ниям казалась золотым веком Рима эпоха после ганнибаловской вой­ ны, а Катон — образцом римского государственного мужа. Но скорее это было затишьем перед грозой и эпохой политических посредствен­ ностей, чем-то вроде эпохи вальполевского управления в Англии; однако в Риме не нашлось Чатама, который снова привел бы в дви­ жение застоявшуюся в жилах нации кровь. Куда ни посмотришь, всю­ ду видишь в старом здании трещины и щели и в то же время работни­ ков, которые то заделывают их, то расширяют; но нигде не заметно и признаков подготовки к серьезной перестройке заново, и возникает вопрос уже не о том, должно ли рухнуть это здание, а о том, когда оно рухнет. Ни в какую другую эпоху римское государственное уст­ ройство не было формально столь устойчивым, как в промежуток времени от сицилийской войны до третьей македонской и даже при следующем поколении; но устойчивость государственного устройства была там, как и повсюду, не признаком здорового состояния государ­ ства, а признаком начинавшегося заболевания и предвестницей рево­ люции.

стбищное, или мелкопоместное; о первом из них можно составить себе ясное понятие по описанию Катона.

Римские поместья — если на них смотреть как на крупную зе­ мельную собственность — были вообще небольших размеров. Опи­ санное Катоном поместье занимало площадь в 240 моргенов; обыч­ ным размером этих поместий была так называемая центурия в 200 моргенов. Там, где е трудомразводился виноград, требовавший боль­ шой затраты труда, размер хозяйства был еще менее велик; Катон полагает, что в этом случае нужна была площадь в 100 моргенов. Кто хотел вложить новый капитал в сельское хозяйство, тот не расширял своего поместья, а приобретал несколько новых; наибольший размер оккупационноговладенияв 500моргенов считался совокупностью двух или трех поместий. Отдача поместий в наследственную аренду не практиковалась ни в частном, ни в общинном хозяйстве; она встреча­ ется только у зависимых общин. Бывали случаи отдачи в аренду на более короткие сроки или за условленную денежную плату, или на том условии, что арендатор нес все хозяйственные расходы и в воз­ награждение за это получал известнуюдолю — обыкновенно половину

кардонов, и по своим специальным свойствам также принадлежали к числу новых продуктов. Напротив того, миндаль, или «греческий орех», персик, или «персидский», атакже «мягкий орех» (nux mollusca), хотя и не были первоначально италийским продуктом, однако встречаются там по крайней мере за 150 лет до и. э. Финиковая пальма, завезенная в Италию из Греции, точно также как она была завезена в Грецию с Востока, и служившая живым свидетельством очень древних торговорелигиозных сношений Запада с жителями Востока, разводилась в Италии еще за 300 лет до ж. э. (Ziv., 10,47; P a lla d 5, 2,11,12. 1) не ради плодов (Plinius, Hist. Nat., 13,4,26), а, также как и внаше время, как декоративное растение и ради листьев, которые употреблялись на публичных празднествах. К более позднему времени относится нача­ ло разведения вишневых деревьев, которые росли на берегах Черного моря и были впервые посажены в Италии во времена Цицерона, хотя дикий вишняк был в Италии туземным, деревом. Быть может, еще позднее стали разводить абрикосы, или «армянские сливы». Лимон­ ное дерево стали культивировать в Италии лишь в позднейший пери­ од империи; апельсинное дерево было туда завезено маврами не ранее XII или XIII вв. и не ранее XVI в. появилось там из Америки алоэ (agave americana). Хлопок стали впервые разводить в Европе арабы. С буйволами и шелковичными червями знакома также только новей­ шая Италия, а не древняя. Отсюда мы видим, что в Древней Италии вовсе не было именно тех продуктов, которые теперь нам кажутся настоящими «итальянскими»; если теперешнюю Германию можно на­ звать южною страною по сравнению с той, в которую проникал Це­ зарь, то и Италия в не меньшей степени сделалась с тех пор «более южной страной».

водились смоковницы, яблони, груши и другие плодовые деревья, а вязы, тополи и другие лиственные деревья и кустарники разводи­ лись частью для рубки, частью ради листьев, которые употребля­ лись на подстилку и на корм для скота. Напротив того, скотовод­ ство играло у италиков гораздо менее важную роль, чем в тепереш­ нем хозяйстве, оттого что они употребляли преимущественно рас­ тительную пищу, а мясные кушанья появлялись у них на столе лишь в виде исключения и приготовлялись почти только из свинины и баранины. Хотя от внимания древних и не ускользали экономичес­ кая связь земледелия со скотоводством и в особенности важное зна­ чение навоза, тем не менее им было незнакомо теперешнее обыкно­ вение соединять земледелие с разведением рогатого скота. Круп­ ный скот держали только в том количестве, какое было необходимо для обработки полей, а прокармливали его не на особых пастбищах, а в стойлах — летом постоянно, зимой же большею частью. Напро­ тив того, овец пасли на пожнивных выгонах, по словам Катона, в числе 100 штук на каждые 240 моргенов; однако нередко случалось, что владелец предпочитал отдавать зимние пастбища в аренду круп­ ным стадовладельцам или же отдавать свои стада овец арендатору, выговаривая в свою пользу определенное число ягнят и определенное количество сыра и молока. Свиней (по словам Катона, до десяти хлевов на одно крупное поместье), кур и голубей держали на дворе и откармливали по мере надобности; при случае отводили там же места для разведения зайцев и устройства рыбных садков — это были скромные зачатки получившего впоследствии столь громадные раз­ меры разведения дичи и рыбы. Полевые работы производились при помощи волов, которых впрягали в плуг, и ослов, которые употреб­ лялись преимущественно на то, чтобы возить навоз и приводить в движение мельничное колесо; содержали и одну лошадь, которая, по-видимому, предназначалась для владельца. Этих животных не разводили дома, а покупали; волов и лошадей всегда холостили. На имение в 100 моргенов Катон полагает одну пару волов, на имение в 200 моргенов — три пары, а позднейший сельский хозяин Сазерна полагал две пары волов на имение в 200 моргенов; ослов требова­ лось, по мнению Катона, на мелкие имения по три, а на более круп­ ные — по четыре.

Ручная работа обыкновенно производилась рабами. Во главе со­ стоявших при имении рабов (familia nistica) находился эконом (vilicus от villa), который принимал и выдавал, покупал и продавал, полу­ чал от владельца инструкции и в его отсутствие распоряжался и на­ казывал. Под его начальством состояли: экономка (vilica), заведо­ вавшая домом, кухней и кладовой, курятником и голубятней, не­ сколько пахарей (bubulci) и чернорабочих, один погонщик ослов, один свинопас и, если было стадо овен, один овчар. Чис*то работника, естественно, соответствовало сдеесбу отделил исзяйсхыо. Но Еа,ыт-

ное имение в 200 моргенов без древесных насаждений полагались два пахаря и шесть чернорабочих, на имение такого же размера с древесными насаждениями — два пахаря и девять чернорабочих; на имение в 240 моргенов с оливковыми плантациями и со стадом овец — три пахаря, пять чернорабочих и три пастуха. Для виноград­ ников, естественно, требовались более значительные рабочие силы; на имение в 100 моргенов с виноградниками полагались один па­ харь, одиннадцать чернорабочих и два пастуха. Эконом, конечно, пользовался большей свободой, чем другие работники; в своем трак­ тате о хозяйстве Магон советовал разрешать ему вступать в брак, производить на свет детей и иметь свои собственные наличные день­ ги: а по совету Катона следовало выдавать за него замуж экономку; он один мог надеяться, что за свое хорошее поведение получит от владельца свободу. Что касается остальных работников, то все они составляли одну дворню. Рабы, точно так же, как и крупный скот, не разводились в самом имении, а покупались на невольничьем рын­ ке, когда достигали такого возраста, что были способны работать; если же они утрачивали работоспособность вследствие старости или болезни, их снова отправляли на рынок вместе с разным ненужным хламом*. Хозяйственное здание (villa rustica) служило в одно время и стойлом для скота, и кладовой для продуктов, и жилищем для эконома и рабочих; для владельца же нередко строился особый дом (villa urbana). И каждый из рабочих и сам эконом получали все необ­ ходимое от владельца в определенные сроки и в определенном раз­ мере и этим должны были довольствоваться; они получали куплен­ ные на рынке одежду и обувь, которые должны были держать в исправности; им ежемесячно выдавали в определенном количестве пшеницу, которую они должны были сами молоть, соль, приправы, вроде оливок или соленой рыбы, вино и оливковое масло. Количе­ ство припасов соразмерялось с работой; поэтому, например, эко­ ном, на котором лежал менее тяжелый труд, чем на чернорабочих, получал и менее припасов. Все, что касалось кухни, лежало на обя­

*Магон, или переводчик его сочинений (у Varro, De re rust., 1, 17, 3),

советует не разводить рабов, а покупать их ввозрасте не моложе двад­ цати двух лет; Катон, вероятно, разделял это мнение, как это ясно указывает личный состав его образцового хозяйства, хотя и не говорит об этом прямо. Катон (2) категорически стоит за продажу престарелых и больных рабов. Хотя Колумелла (1, 8) и говорит о разведении рабов, причем, рабыня, родившая трех сыновей, должна быть освобождаема от работы, а мать четырех сыновей даже отпускаема на свободу, но это было лишь теоретическим воззрением, а не практическим правилом при ведении хозяйства, точно так же, как и обыкновение Катона поку­ пать рабов для того, чтобы их обучать и потом перепродавать {Plutarch.

Cat. mai., 21). Упоминаемое там же характерное обложение налогом относится к настоящей домашней прислуге (familia urbana).

занности экономки, и все вместе ели одну и ту же пищу. Обычно рабов не заковывали в цепи, но если кто-нибудь из них заслуживал наказания или заставлял опасаться попытки к побегу, то его отправ­ ляли на работу в оковах, а на ночь запирали в невольничий карцер*. Этих дворовых рабов обычно было достаточно для работ, а в случае необходимости соседи, само собой понятно, помогали друг другу уступкой своих рабов за поденную плату. Кроме этих случаев обык­ новенно не прибегали к найму посторонних работников; исключе­ ния встречались в особо нездоровых местностях, где находили бо­ лее выгодным сокращать число рабов и заменять их наемными людь­ ми; это делалось также при уборке жатвы, для которой наличной рабочей силы всегда было мало. Для жатвы и для сенокоса брали наемных жнецов, которые нередко получали вместо денежной пла­ ты шестой или десятый сноп, а если они сверх того и молотили, то пятое зерно; так, например, умбрийские рабочие ежегодно отправ­ лялись в большом числе в долину Риети, для того чтобы помогать там при уборке жатвы. Сбор винограда и маслин обыкновенно пору­ чали по договору подрядчику, который приводил своих людей или вольных людей, работавших по найму, или чужих или своих соб­ ственных рабов; уборка и выжимка продуктов производились под надзором нескольких лиц, назначенных владельцем, и вся продук­

*Вэтих пределах заковываниерабовидаже собственных сыновей (Dionis, 2,26) практиковалось в самой глубокой древности; и Катон упоминает как об исключении о закованных полевых рабочих, которым прихо­ дится выдавать хлеб вместо зерен, потому что они сами не могут мо­ лоть (56). Даже во времена империи заковывание рабов было боль­ шею частью наказанием, которое налагалось предварительно эконо­ мом, а окончательно владельцем (Colum., 1, 8; Caius., 1, 13; Ulp., 1, И). Впоследствии обработка полей закованными в цепи невольника­ ми встречается в качестве особой хозяйственной системы, а смири­ тельный дом для рабов (ergastulum), состоявший из подвала с несколь­ кими небольшими оконными отверстиями, до которых нельзя было

достать с пола рукой {Colum., 1,6), является необходимой принадлеж­ ностью хозяйственной постройки; но это объясняется тем, что пахот­ ные рабы находились вболее тяжелом положении, чем остальные чер­ норабочие, и потому выбирались преимущественно из тех, которые илидействительно провинились или считались провинившимися. Впро­ чем, этим нисколько не опровергается тот факт, что жестокие вла­ дельцы приказывали заковывать рабов и без всякого ктому повода; на это служит ясным указанием и то, что налагаемые на рабов-преступ- ников лишения относятся судебниками не ко всем закованным в цепи рабам, а только к тем, которые закованы в виде наказания. Тоже мож­ но сказать и о клеймении, в сущности оно должно было служить нака­ занием, однако случалось, что клейма налагались на целую партию рабов (Diod.y 35, 5; Bernay, Phokylides, стр. XXXI).

ция поступала в распоряжение этого владельца*. Очень часто случа­ лось, что владелец продавал жатву на корню и предоставлял покупа­ телю распоряжаться уборкой. Вся система хозяйства носит на себе отпечаток той ничем не стесняющейся беспощадности, которая свой­ ственна могуществу капитала. Раб и рогатый скот стоят на одном уров­ не. «Хорошая цепная собака, — говорил один римский сельский хозя­ ин, — не должна быть слишком ласкова к своим сотоварищам по раб­ ству». Пока раб и вол способны работать, их кормят досыта, потому что было бы неэкономично оставлять их голодными, а когда они ут­ ратят работоспособность, их продают, так же как истертый сошник, потому что было бы неэкономично далее их содержать. В более древ­ нюю эпоху религиозные мотивы вносили в эту сферу некоторые смяг­ чения, и как раб, так и пахотный вол освобождались от работы в уста­ новленные праздники и дни отдыха**. Катона и его единомышлен­ ников всего лучше характеризует тот факт, что они только на словах требовали более строгого соблюдения святости праздничных дней, а на деле сами обходили это требование; так, например, они советова­ ли оставлять в эти дни плуг в покое, но рабов заставлять неутомимо заниматься другими, прямо не запрещенными работами. В принципе рабам не дозволялось ничего делать по собственному почину; раб должен или работать, или спать — гласит одно из катоновских изре­ чений, а о попытках привязать раба к имению или владельцу челове­ колюбивым обхождением не могло быть и речи. Буква закона гос­ подствовала во всей своей ничем не прикрытой отвратительной наго­ те, и никто не обманывал себя никакими иллюзиями насчет по­ следствий такого образа действий. «Сколько рабов, столько врагов» — гласит одна римская поговорка. В хозяйстве считалось за правило ско­ рее раздувать чем прекращать раздоры между невольниками; в том

*Относительно сбора винограда Катон этого не утверждает, но зато это утверждает Варрон (1, 17), и так оно и должно быть по существу. В экономическом отношении было бы ошибочно устанавливать число содержащихся при поместье рабов по размеру работ во время жатвы, а если бы это и делалось, то во всяком случае не стали бы продавать виноград на корню, что случалось нередко (Катон, 147).

**Колумелла (2,12,9) определяет число дождливых и праздничныхдней

вгоду средним числом 45; с этим согласуется и тот факт, что, по заме­ чанию Тертуллиана (De idol., 14), число языческих праздничных дней еще не достигло пятидесяти дней христианской праздничной поры от пасхи до троицы. К этому следует присовокупить то время отдыха среди зимы после окончания осенних посевов, которое Колумелла опре­ деляет в тридцать дней. В число этих последних, без сомнения, вхо­ дил и переходный «праздник посева» (feriae sementivae; ср. овидиевы Fasti, 1, 661). Этот месяц отдыха не следует смешивать с судебными вакациями во время жатвы и во время уборки винограда (Р/т., Ер., 8, 21, 2 и др.).

же духе Платон, Аристотель и оракул сельских хозяев карфагенянин Магон предостерегали от приобретения рабов одинаковой националь­ ности из опасения дружбы между земляками, а быть может и загово­ ров. Владелец, как уже было ранее замечено, управлял своими раба­ ми точно так же, как римская община управляла своими подданными в «поместьях римского народа» — провинциях, и весь мир ощутил на себе последствия того факта, что господствовавшее государство орга­ низовало свою новую систему управления по образцу системы рабов­ ладельцев. Но, хотя римские сельские хозяева и достигли настолько незавидной высоты мышления, что в хозяйстве не дорожили ничем, кроме вложенного в него капитала, их все-таки нельзя не похвалить за их последовательность, предприимчивость, аккуратность, береж­ ливость и устойчивость. Солидный и опытный сельский хозяин обри­ сован в катоновском описании эконома таким, каким он должен быть: эконом прежде всех выходит на свой двор и после всех ложится спать; он строг к самому себе так же, как и к своим подчиненным, и глав­ ным образом умеет держать в повиновении экономку; но он вместе с тем заботится и о работниках, и о скоте, и в особенности о плуговых волах; он часто сам принимает участие во всякой работе, но никогда не работает, как чернорабочий, до устали; он всегда дома, никогда ничего не занимает и ничего не закладывает, не задает никаких пиру­ шек, не заботится ни о каком другом богопочитании кроме поклоне­ ния своим собственным домашним и полевым богам и, как прилично хорошему рабу, предоставляет своему господину общаться с богом и с людьми; наконец, и это главное, он относится к своему господину со смирением и получаемые от него инструкции исполняет в точнос­ ти и без затей, не мудрствуя ни слишком мало, ни слишком много. Тот плохой сельский хозяин, говорится в другом месте, который по­ купает то, что мог бы производить в своем имении; тот плохой хозя­ ин дома, кто делает при дневном свете то, что можно делать при огне, если его не принуждает к тому дурная погода; еще более плох тот, который делает в рабочий день то, что можно делать в празднич­ ный день; но самый плохой тот, который в хорошую погоду заставля­ ет работать дома, а не в открытом поле. Нет недостатка и в характер­ ном увлечении удобрением; встречаются и золотые правила: что зем­ ля достается сельскому хозяину не для того, чтобы он ее обчищал и обметал, а для того, чтобы он ее засевал и возделывал, и что надо прежде развести виноградники и оливковые деревья и только потом, когда хозяин уже не первой молодости, можно заводиться господс­ ким домом. В этой системе хозяйства, конечно, есть что-то мужико­ ватое; вместо рационального исследования причин и последствий мы находим в ней только такие правила, которые извлечены крестьяна­ ми из собственного опыта и всем им хорошо известны; но тем не менее вполне очевидно также и стремление к использованию чужого опыта и к введению у себя чужестранных продуктов, как подтвержда­