2. Гомосексуалисты или мужелюбцы

В противоположность предыдущей группе психосексуальных гермафродитов здесь имеется от рождения исключительно половое чувство и склонность к лицам одноименного пола. Но в противоположность следующей группе аномалия ограничивается только половой жизнью и не оказывает серьёзного влияния на характер и на умственную сферу личности вообще.

Половая жизнь у гомосексуалистов совершенно такова, как при нормальной гетеросексуальной любви. Но так как она противоположна естественному чувству, то она становится карикатурной, тем более что подобные субъекты обычно одержимы одновременно и половой гиперестезией, а потому любовь к собственном полу оказывается бурной, страстной.

Гомосексуалист любит, обожает своего возлюбленного мужчину, как возлюбленный мужчина свою возлюбленную. Он для него готов на всякие жертвы, чувствует сильные муки от отсутствия взаимности, от ревности, от неверности возлюбленного и т.д.

Внимание гомосексуального мужчины привлекают только танцоры, артисты, атлеты, мужские статуи и т.д. Женская красота ему безразлична, если не противна. Обнажённая женщина вызывает у него чувство отвращения, тогда как при рассматривании мужских половых частей, бёдер и т.д. он испытывает удовольствие.

Физическое прикосновение симпатичного мужчины вызывает у него сладострастную дрожь. И так как подобные индивидуумы страдают половой неврастений либо врождённой, либо развившейся вследствие онанизма или воздержания от половых сношений, то дело при этом легко доходит до эякуляции, которая при интимном сношении с женщиной не появляется совсем или появляется после механического раздражения. Половой акт с мужчиной, безразлично с каким, доставляет удовольствие и оставляет после себя приятное чувство. Если гомосексуалист может принудить себя к коитусу, при котором, однако, отвращение действует подавляющим образом и делает акт невозможным, то он испытывает то же самое, что человек, который принуждает себя есть отвратительную пищу. Тем не менее, субъекты с половым извращением в этой второй стадии нередко женятся по причинам социальным и этическим.

Подобные мученики сравнительно потентны, насколько они могут при объятиях жены напрягать свою фантазию и вместо супруги воображать себе любимого мужчину. Однако коитус для них – тяжёлая жертва, а не удовлетворение; он вызывает у них нервное расстройство на несколько дней. И если они не могут произвольно напрягать фантазию, если они не в состоянии так или иначе подавлять угнетающие чувства и представления, то они тогда совершенно импотентны, между тем как простое прикосновение мужчины может вызвать сильнейшую эрекцию и даже эякуляцию.

Танцевать с женщиной таким лицам неприятно. Наоборот, танцевать с мужчинами, особенно с симпатичными, - большое удовольствие для них.

Мужелюбец, насколько он обладает более высоким образованием, не чувствует никакого отвращения к платоническому общению с женщинами, которые умеют поддерживать разговор о науке и искусстве. Только женщина в своей половой роли пугает их.

На этой степени полового вырождения характер и занятия остаются соответственными тому полу, который данный субъект представляет. Половое извращение остаётся изолированной аномалией в умственном существовании личности, но оно в то же время глубоко влияет на общественное положение.

Переходы к последующей третьей группе происходят постольку, поскольку половая роль, соответствующая гомосексуальным чувствам, воображаема, желательна или, по крайней мере, служит предметом мечтаний, затем – поскольку обнаруживаются склонности к занятиям и вкусы, решительно не соответствующие тому полу, который представлен. В некоторых случаях получается впечатление, что подобные явления искусственны, вызваны воспитанием, в других случаях, что это есть благоприобретённые глубокие дегенерации в пределах данной стадии, благодаря извращённой половой деятельности (мастурбация), аналогично прогрессивным дегенеративным явлениям, наблюдающимся при благоприобретённом половом извращении.

Что касается теперь вида полового удовлетворения, то надо заметить, что у многих мужелюбцев достаточно для эякуляции лишь объятия, так как они страдают раздражительной половой слабостью. У людей с половой гиперестезией и с парестезией эстетических чувств бывает часто, что сношение с грязными субъектами из низшего слоя народа доставляет повышенное наслаждение.

На той же почве возникают педерастические активные желания и другие заблуждения; но всё же лишь редко и лишь у лиц с нравственным дефектом и развратных вследствие сильной похоти дело действительно доходит до педерастических актов.

В противоположность старым развратникам, которые предпочитают мальчиков и с особой любовью занимаются педерастией, чувственная склонность взрослых урнингов не направлена на незрелых мужских индивидуумов. Только за неимением лучшего и при сильной похоти, а также при особом извращении (эротическая педофилия), урнинг является опасным для мальчиков.

Случай 83. Z., 36 лет от роду, купец, происходит от здоровых родителей, нормально развивался физически и умственно, на 14 году без постороннего влияния стал заниматься онанизмом, а на 15 году ему стали нравиться его ровесники. Абсолютное равнодушие к женскому полу. На 24 году первое посещение публичного дома. Бегство оттуда вследствие отвращения к голой женщине. С 25 лет случайные половые сношения с ровесниками-мужчинами (страстные объятия с эякуляций, по временам взаимная мастурбация). По материальным соображениям и в надежде освободиться от своей порочной страсти, пациент на 28 году женился на прекрасной девушке, отличавшейся умом и красотой. При напряжении фантазии (воображение молодого красивого мужчины)Z. оказался потентным в отношении жены, которую любил всей душой. Эти вынужденные сношения, не отвечающие его сексуальности, вызвали у него тяжёлую неврастению. С рождением ребёнкаZ. совершенно удалился от своей жены, боясь производить на свет детей, которые будут так же несчастны, как и он. Мало помалу его вновь охватили гомосексуальные чувства и мысли. Он старался бороться с этим, прибегая к мастурбации. Вскоре он влюбился в красивого молодого человека, и ему опять пришлось испытать всю силу своего характера в борьбе со страстью. После долгой борьбы он вышел победителем, но поплатился за это здоровьем в смысле церебральной неврастении. ПоэтомуZ. обратился ко мне за советом, ибо половая страсть всё усиливалась, и он опасался, что не устоит против гомосексуального влечения. Подобно многим другим, наш пациент искал спасения от неврастении в алкоголе, который, правда, облегчал его нервные припадки (физическая слабость, психическая неспособность к работе, депрессия), но зато усиливал его половое возбуждение. ВZ. я нашёл благородного, мужественного, нормально сложённого человека, который глубоко оплакивал своё положение и с отвращением вспоминал о своей самостоятельной и взаимной мастурбации, против которой возмущалось его эстетическое чувство и на которую он соглашался лишь уступая просьбам возлюбленного. Взаимными поцелуями и объятиями он был совершенно удовлетворён, и наилучшие его воспоминания касались тех случаев, где без этого не обходилось. Морально он настолько пал, что был благодарен суррогату одиночного онанизма, этого предохранительного средства, между тем как этически он глубоко чувствовал низость и этого заблуждения. Он до того пал, что наверно снова отдался бы своей злосчастной склонности, если бы его не удерживали до известной степени долг перед женой и ребёнком. Мой совет состоял в том, чтобы он всеми силами боролся с гомосексуальным влечением, по возможности прибегал к брачным сношениям, совершенно воздерживался от алкоголя и мастурбации (так как это усиливает гомосексуальность и отстраняет от женщины) и проделал курс лечения от неврастении. В случае неизлечимости и невыносимости положения ограничиться поцелуями и объятиями мужчины.

Случай 84. V., 36 лет, купец, происходит от психопатической матери. Сестра здорова, брат невропсихопатичен.V. Утверждает, что с раннего детства чувствовал влечение к лицам собственного пола, сначала к сотоварищам, а впоследствии к взрослым лицам. Женщины никогда не интересовали его. Уже на шестом году он страдал от того, что не девочка. Он страстно забавлялся куклами и играми девочек. На 12 году школьные товарищи научили его онанизму. Сновидения во время поллюций в юности были исключительно гомосексуальны. С мужчинами проделывал взаимную мастурбацию, коитус между бёдрами, изредка сосание полового члена партнёра. При этом гомосексуальном сношении он никогда не чувствовал себя в ясной активной или пассивной роли. В виде исключения и за неимением ничего лучшего – коитус с женщиной. Полная потенция, если в его фантазии рисовались мужчины. Никогда, однако, не было полного удовлетворения, так что этот вид полового сношения являлся для него жалким суррогатом гомосексуального. За последние годы интимные связи с молодыми мужчинами.V. Сознаёт, что его половая жизнь ненормальна. Половые части нормальны. Вторичные психические и физические половые особенности совершенно мужские. В психике его не заметно ничего патологического. Несмотря на то, чтоV. предавался лишь взаимному онанизму, он был замешан в какой-то уголовный процесс, признан виновным и присуждён к заключению в тюрьме на довольно продолжительное время.V., производивший приличное впечатление, был удручён этим наказанием только потому, что оно порочит его честь и честь семьи. Он не мог иначе чувствовать, иначе поступать.

Случай 85. Н., 30 лет, из высшего круга, происходит от невропатической матери. Братья и сёстры нервнобольные, сам он с юности неврастеничен. Уже в детстве он чувствовал влечение к сотоварищам. На 14 году его педерастировал старший товарищ. Ему это было приятно, но затем его мучили угрызения совести, и он больше не поддавался такому соблазну. Будучи взрослым, он занимался взаимным онанизмом. С усилением неврастении ему достаточно было обнять или прижать к своей груди лицо своего же пола, чтобы у него тотчас появилась эякуляция. В этом и состояло его удовлетворение. К женщинам он никогда не чувствовал стремления. Он сознавал свою аномалию. С 20 лет он делал энергичные попытки сблизиться с девушками, чтобы поправить свою половую жизнь. До тех пор он считал свои ненормальные желания только юношескими заблуждениями. Ему удалось совершить коитус с девушкой, но при этом он чувствовал себя совершенно неудовлетворённым и снова обратился к мужчинам. Его слабостью были 18-20-летние. Старшие мужчины были ему несимпатичны. В определённой половой роли, по отношению к другому, он себя не чувствовал. Н. считает своё положение ужасным. Он вечно боится, как бы не узнали о его извращении и говорит, что не пережил бы такого позора. Ни в его наружности, ни в обращении ничего не изобличает гомосексуальность. Половые части нормально развиты. Никаких признаков вырождения. В возможность изменения своей ненормальной сексуальности он не верит. Женский пол для него не представляет никакого интереса.

Случай 86. Y., 40 лет от роду, происходит он невропатического отца, который умер от апоплексии мозга. В семье матери наблюдались мозговые заболевания. Две сестры пациента в половом отношении нормальны, но по сложению невропатичны, как и сам пациент. Последний уверяет, что без всякого постороннего влияния начал с восьми лет заниматься онанизмом. С 15 летY. чувствовал влечение к красивым мальчикам одного возраста с ним. Многих из этих мальчиков он склонил к взаимному онанизму. Когда он стал старше, его начали привлекать исключительно юноши от 17 до 20 лет, безбородые и с красивыми женственными чертами лица. К женщинам, наоборот, он не чувствовал ни малейшего влечения.Y. довольно рано понял, что его половая жизнь не вполне нормальна, что он одержим каким-то недугом. Но удовлетворение своих ненормальных потребностей он считал естественным, и объяснял их тем, что, хотя он строгой нравственности, он не задумывается насчёт того, чтобы следовать подобным влечениям. Противным ему казалось одно лишь прикосновение женщины, с которой он два раза безрезультатно пытался иметь сношение, а также аутомастурбация, к которой он прибегал лишь в крайнем случае, не испытывая при этом никакого душевного удовлетворения. Он говорит, что боролся со своим ужасным пороком, но безрезультатно, ибо он чувствовал, что в своём удовлетворении он имеет дело с чем-то предначертанным для его натуры. По отношению к мужчине он всегда чувствовал себя в активной роли. Он запутался в какие-то шантажные дела, потерял свою доходную должность, вёл печальную бродячую жизнь, пока он, наконец, решился обосноваться наново в новой стране, что и удалось ему, благодаря его ловкости и умению. Когда я познакомился сY., он был в отчаянии и готов был на самоубийство, так как лечение, на которое он возлагал последнюю надежду, а именно лечение гипнозом, не увенчалось успехом. Кроме признаков неврастении, зависевшей отчасти от предрасположения, отчасти от воздержания и духовных волнений, я не нашёл уY. ничего патологического. Вторичные физические и психические половые признаки носили безусловно мужской характер.

Случай 87. Г., 34 лет, купец, происходит от невропатической слабой матери и здорового отца. На девятом году школьный товарищ соблазнил его к мастурбации. Впоследствии он занимался взаимным онанизмом с братом, который спал с ним в одной постели, причём доходило даже до введения полового члена в рот. На 14 году он почувствовал первую любовь к 10-летнему сотоварищу. С 17 лет на него больше не влияла юношеская красота, а наоборот – ему нравились старцы. Г. объясняет это тем, что слыхал однажды ночью, как его уже пожилой отец сладострастно стонал в соседней комнате: при этом он воображал себе, как отец коитирует. С тех пор во время ночных поллюций ему снились старцы, выполняющие половой акт. Те же фантазии играли выдающуюся роль и при мастурбации. Однако и днём возбуждал его вид старца, причём дело нередко доходило даже до поллюции. На 23 году он несколько раз пытался исправить свою половую жизнь, отправляясь в публичный дом. Несмотря на все его желания, он не мог добиться эрекции. А затем он отказался от дальнейших попыток, так как убедился в том, что совершенно равнодушен к женщинам, каковы бы они красивы ни были. Такое же чувство он испытывал по отношению к молодым мужчинам и мальчикам. С 29 лет питал сильную любовь к старику, которого он годами сопровождал ежедневно во время прогулки. Интимное сближение было невозможно. Во время этих прогулок у Г. часто появлялись эякуляции. Чтобы освободиться от этого тягостного состояния, он снова отправился в публичный дом, но опять потерпел такое же фиаско. Вдруг ему в голову пришла мысль взять с собой туда старика, который коитировал бы в его присутствии. При этом он оказался потентным. Коитус не доставил ему никакого удовольствия, но он испытывал громадное моральное удовлетворение. Однако радость не долго длилась. Помимо половой неврастении у него развилась и общая неврастения, он чувствовал себя угнетённым, стал импотентом и предавался психическому онанизму, рисуя в своём воображении стариков. Физически Г. помимо тяжёлой неврастении не представляет ничего особенного. Вид у него чисто мужской.

Случай 88. Z., 28 лет, купец, происходит от крайне нервного, раздражительного отца и истерической матери. Он нервный, до 18 лет страдал недержанием мочи, отличался слабостью и достаточно развился физически лишь к 20 годам. Первые половые возбуждения появились у него, по его словам, на восьмом году, когда он видел, как секли товарищей в школе. Он, помимо сострадания, испытал незнакомое ему дотоле чувство сладострастия, охватившее всё его существо. Спустя некоторое время, когда он по дороге в школу заметил однажды, что он опаздывает, у него вдруг появилась сладострастная мысль, что учитель высечет его за это опоздание. От возбуждения он несколько минут ходить не мог, и у него тогда появилась первая эрекция. На 11 году он влюбился в "красивого мальчика, блондина, с прекрасными, живыми глазами". Он был счастлив, когда мог проводить этого мальчика домой, он с удовольствием прижал бы его к своей груди и поцеловал бы его. Уже тогдаZ. чувствовал, что эта склонность порочна, и тщательно старался скрыть её от всех. В то же время ему однажды до того понравилась двухлетняя девочка, что он тотчас стал целовать её. Это возбуждение осталось единичным. На 13 году один из товарищей соблазнил его к онанизму. Однако он не злоупотреблял этим, так как его благородные чувства к молодым мужчинам удерживали его от такого порока, и он не хотел осквернять свою "чистую возвышенную любовь". На 17 годуZ. сильно влюбился в товарища с "очаровательными карими глазами, благородными чертами лица и матовым цветом кожи". Два с половиной года он невыносимо страдал от этой любви, после чего расстался с этим товарищем. Он уверяет, что если бы ему пришлось снова встретиться с ним, то старое чувство разгорелось бы с прежней силой. Впоследствии он ещё два раза влюблялся в товарищей, но уже не так сильно. На 20 году он впервые отправился в публичный дом, где имел коитус. Потенция посредственная. Удовольствие слабое. Он продолжал эти посещения "здоровья ради", чтобы уберечь себя от онанизма, казаться потентным и замаскировать свою гомосексуальную жизнь.Z. не чувствовал никакого отвращения к женщине, но он совершенно равнодушен к ней. Она не вызывает у него никакого возбуждения и кажется ему скорее "предметом, статуей". Обладая сильным характером и не будучи особенно страстным,Z. до сих пор всецело подавлял свою склонность к собственному полу. Однако его положение в половом смысле не удовлетворяло его, так как грубо чувственное раздражение коитуса всё более и более притуплялось у него за последнее время, а эрекция оставляла желать многого. Оттого он и обратился к врачу. Во всей его внешности нет ничего ненормального; он имеет вид умственного здорового человека.

Случай 89. Р., 37 лет, происходить он очень нервной матери, одержимой мигренью. Сам он в детстве страдал тяжёлой истерией. Издавна чувствовал влечение только к красивым молодым мужчинам и при виде их половых частей сильно возбуждался. По достижении половой зрелости стал заниматься взаимным онанизмом с мужчинами. Но его привлекали только такие, которым было 25-30 лет. При гомосексуальном акте он чувствовал себя в женской роли; он уверяет, что со всем пылом своей души он женственно любил, но только лишь принимал позу мужчины, словно актёр. Уже в юности над ним подсмеивались из-за его женских жестов и желаний. Девицы никогда не производили на него никакого впечатления. Надеясь оздоровить свою половую жизнь, он несколько лет тому назад женился без всякой склонности. Он принудил себя к коитусу cженой, был даже потентен, воображая себе молодого мужчину вместо жены. Вскоре жена родила. Но Р. начал постепенно становиться неврастеничным, фантазия его ослабела, а вместе с тем ослабела и его потенция. Около двух лет он избегал коитуса с женой, снова вернулся к гомосексуальному сношению и вскоре даже дерзнул на взаимную мастурбацию с молодым мужчиной в общественном месте. Он оправдывался тем, что вследствие продолжительного воздержания был чрезвычайно возбуждён, и вид половых частей мужчины привёл его в форменное "опьянение", так что он находился как бы в умоисступлении. Амнезии у него в это время не было. Краткосрочное заключение. Внешность мужская, половые части нормальны.

Случай 90. N., 41 года, происходит от родителей, находившихся друг с другом в родстве. Отец и мать психически нормальны. Брат отца находился в доме умалишённых. БратьяN. были гипер- и гетеросексуальны. Уже на девятом году жизни наш пациент испытал чувственное влечение к товарищам. На 15 году он стал заниматься с ними взаимным онанизмом, а впоследствии дошёл до коитуса между бёдрами. На 16 году он вступил в половую связь с одним молодым мужчиной. Его любовь к собственному полу развивалась точно так же, как это описано в прочитанных романах. Чувственное возбуждение у него вызывали красивые молодые мужчины 20-24 лет. Его эротические сны были исключительно гомосексуальны. Он чувствовал себя при этом в женской роли, как и при сношении с мужчинами. Он утверждает, что с детства у него была женственная душа. Его не интересовали игры мальчиков, и, наоборот, очень занимали женские работы, приготовление пищи. И впоследствии он не чувствовал никакой склонности к мужскому спорту, не имел никакого удовольствия от курения, спиртных напитков. Во время своих странствований он поступил в заморской стране поваром в один дом. Им были очень довольны. Но затем ему отказали от службы из-за того, что он вступил в любовную связь с сыном управляющего. На 20 году он понял, что вся его половая жизнь ненормальна. Это его очень беспокоило. Он пробовал помочь горю посещением публичных домов, но испытал при этом одно лишь отвращение, и у него не появлялась даже эрекция. Однажды, придя в отчаяние от своего положения, он решился на самоубийство. Его, однако, спасли. У него осталась только одна надежда, что по мере того, как он будет становиться старше, его склонность к мужчинам начнёт исчезать. Ради сохранения "чести и покоя" он умолял излечить его от извращённого полового влечения. Физические вторичные половые особенности этого несчастного вполне мужественного характера. Половые части нормальны.N. носится с мыслью поступить в монастырь или подвергнуться кастрации. Совет – испытать лечение гипнозом.

Случай 91. В летний вечер доктор медицины Х. застигнут был полевым стражником, в то время как он с каким-то бродягой развратничал в чистом поле, мастурбировал его и затем взял его член себе в рот. Х. спасся бегством от судебного преследования. Прокурор прекратил дело, так как здесь не произошло нарушение общественного спокойствия и не имело место введение члена в задний проход. На квартире Х. найдена при обыске корреспонденция, касающаяся его гомосексуальных сношений. Найденные письма уже явно доказывали, что он уже много лет практикует подобные сношения с лицами всех слоёв населения. Х. происходит из болезненной семьи. Дед по отцу окончил жизнь самоубийством в припадке умопомешательства. Отец был хил, своеобразен. Брат пациента уже на втором году жизни стал онанировать. Дядя страдал половым извращение, проделывал уже в юности то же самое, что и наш пациент, был слабоумен и умер от болезни спинного мозга. Другой дядя (по отцу) был гермафродитом. Сестра матери была душевнобольная. Мать считалась здоровой. Брат Х. нервный, вспыльчивый. Х. был в детстве очень нервным. Мяуканье кошки вызывало у него величайший страх, и, если кто-нибудь подражал кошке, он горько плакал, со страхом прячась подле окружающих. Малейшее заболевание вызывало у него лихорадку. Он был тихим, мечтательным ребёнком с возбуждённой фантазией, но слабыми умственными способностями. Игры мальчиков не занимали его. Он охотно занимался женскими работами. Особенное удовольствие он испытывал, когда причёсывал прислугу или брата. На 13 году Х. поступил в институт. Там он занимался взаимным онанизмом, соблазнял товарищей, становился невозможным из-за своих циничных выходок, так что его пришлось взять домой. Уже тогда родителям попадались его любовные письма, содержание которых касалось половой извращённости. С 17 лет он начал заниматься под руководством строгого профессора. Успехи были довольно удовлетворительны. Способности у него были только к музыке. На 19 году пациент поступил в университет. Там на него обратили внимание ввиду его циничных выходок и интимных отношений с молодыми людьми, которых подозревали в гомосексуализме. Он начал наряжаться, любил пёстрые галстуки, носил сорочки с декольте, надевал тесные ботинки и причёсывался очень оригинально. Но всё это прошло, когда он оставил университет. На 24 году он начал страдать тяжёлой неврастенией. С тех пор до 29 лет он казался серьёзным, ревностно относился к своему призванию, но избегал общества прекрасного пола и вечно возился с людьми сомнительной репутации. Личному исследованию пациент подвергнуться не хотел. Он в письме объяснил это тем, что считает такое исследование бесцельным, так как уже с детства чувствовал влечение к собственному полу и это, по его мнению, врождённое у него. Он издавна чувствует отвращение к женщинам. Они никогда не прельщали его. По отношению к мужчине он чувствует себя в мужской роли. Он знает, что его влечение к собственному полу ненормально и оправдывает свои половые эксцессы своим болезненным предрасположением. Х. со времени своего бегства из Германии живёт на юге Италии и, как я заключаю из одного его письма, он теперь, как и раньше, предаётся гомосексуальному влечению. Х. – искренний, представительный человек, с чисто мужскими чертами, большой бородой и нормально развитыми половыми органами. Недавно Х. описал мне свою автобиографию, из которой заслуживает упоминание следующее. "Когда я на седьмом году поступил в частную школу, я чувствовал себя в высшей степени неприятно, да и со стороны товарищей не встретил симпатии. Только к одному из них, очень красивому мальчику, я чувствовал влечение и почти страстно любил его. При детских играх я старался устроить так, чтобы я мог появляться в женской одежде. И я считал для себя высшим удовольствием делать нашим горничным замысловатые причёски. Я часто сожалел о том, что я не девочка. Моё половое влечение пробудилось на 13 году, и с момента возникновения направлено было на молодых здоровых мужчин. Сначала я, конечно, не отдавал себе отчёта в этом, не сознавал, что это ненормально. Но это сознание появилось, когда я видел и слышал, как созданы мои старшие товарищи в половом отношении. На 17 году я оставил родительский дом и поступил в гимназию. Поселился я пансионером у одного женатого учителя гимназии, с сыном которого я впоследствии вступил в половую связь. Тут я в первый раз испытал половое удовлетворение. Впоследствии я познакомился там с молодым художником, который тотчас заметил, что у меня имеется ненормальность, и который сообщил мне, что у него имеется то же самое. От него же я узнал, что эта ненормальность наблюдается очень часто, благодаря чему я несколько успокоился, ибо я думал, что я один только такой ненормальный. У этого молодого человека был целый круг подобных же знакомых, куда он и ввёл меня. Там я стал предметом всеобщего внимания, так как я, по общему мнению, физически подавал большие надежды. Вскоре в меня влюбился пожилой господин, но он мне не пришёлся по душе. Я отдавался ему лишь очень недолго, чтобы затем отдаться лежавшему у моих ног прекрасному офицеру. Он собственно и был моей первой любовью. Когда я на 19 году сдал экзамены на аттестат зрелости, я на свободе познакомился с массой подобных мне людей и, между прочим, с Карлом Ульрихсом (Нума Нумантиус). Затем я поступил на медицинский факультет и познакомился со многими нормальными молодыми людьми. Они заставляли меня часто отправляться с ними к публичным женщинам. Но так как я несколько раз потерпел у последних фиаско, то среди моих знакомых распространилось мнение, что я импотент. И я старался поддерживать это мнение своими рассказами о том, что когда-то позволял себе половые излишества. У меня была тогда масса иногородних сношений, где мои физические достоинства превозносились до того, что я считался в этом кругу выдающимся красавцем. Вследствие этого каждый раз кто-нибудь приезжал, и я получал такую массу любовных писем, что часто приходил из-за этого в замешательство. Положение достигло крайней степени, когда я в качестве врача поселился в лазарете. Там меня навещали бесконечно, и целый ряд разыгравшихся сцен ревности повели к раскрытию всей истории. Вскоре после этого я заболел воспалением плечевого сустава и оправился лишь через три месяца. В течение болезни мне несколько раз в день делали впрыскивания морфия, а затем прекратили. Но тогда я тайком стал прибегать к этому средству. Для усовершенствования в медицине я перед тем, как начать самостоятельную практику, уехал на несколько месяцев в Вену. Благодаря рекомендациям я попал здесь в круг людей, страдавших одинаковым со мной недугом. Здесь-то я заметил, что ненормальность, которой я страдал, распространена в низших слоях населения так же, как и в высших, и что людей, которые делают из этого профессию и отдаются за деньги, можно встретить нередко и в высших слоях общества. Когда я начал практиковать в деревне, я рассчитывал, что с помощью кокаина освобожусь от морфия, но слишком пристрастился к кокаину и лишь с большими трудностями отучился от него. В моём положении невозможно было найти половое удовлетворение, и я, поэтому с удовольствием увидел, что кокаин понизил у меня половую страсть. Как только я освободился от кокаинизма, я уехал на несколько недель на поправку здоровья. Извращённые желания снова пробудились во всей своей силе. И когда я в один прекрасный вечер, гуляя за городом с мужчиной, дал волю своему влечению, я на следующий же день получил сообщение от прокурора, что за мной следили и обо всём донесли, но что я на сей раз освобождаюсь от наказания. Впредь надо быть, однако, осторожным, так как об этом случае сообщено во все инстанции. Я счёл себя вынужденным уехать из Германии и поискать новую родину, где ни законы, ни общественное мнение не препятствует тому, чего нельзя побороть, как и вообще все ненормальные влечения. Так как я ни на минуту не забывал, что мои склонности находятся в резком противоречии с общественными взглядами, то я несколько раз пытался одолеть свою страсть, но только сильнее разжигал её этим. То же самое наблюдали на себе и мои знакомые. Так как я чувствовал влечение исключительно к крепко сложенным, юным и вполне мужественным субъектам, а такие лишь очень редко склонялись на мои предложения, то мне нередко приходилось подкупать их деньгами. И так как мои желания ограничивались людьми низших классов, то я всегда находил таких, которые прельщались деньгами. Что касается выполнения полового акта, то у меня на этот счёт потребность такова. Я брал в рот член юноши и делал своим ртом движения до тех пор, пока не происходила эякуляция семени. Потом я сплёвывал сперму в промежность и приказывал сжать ему свои бёдра, после чего я с силой вводил свой член между его бёдер, находясь в положении своим лицом к его лицу. Между тем, для меня было необходимо, чтобы юноша обнимал меня с возможно большей силой. Это было главным условием, которое приносило мне наслаждение и приводило к эякуляции. В то же время эякуляция, полученная при введении пениса в задний проход или при помощи трения рукой, не приносит мне никакого наслаждения. Однако если юноша, пенис которого проник в меня, был поразительно хорош собой, то этого мне достаточно, чтобы получить ясно выраженное чувство сладострастия. Насчёт себя я ещё должен добавить следующее. Рост у меня 186 сантиметром, внешний вид вполне мужественный и, если не считать ненормальную раздражительность кожи, то я совершенно здоров. У меня густые светлые волосы на голове. Половые части средней величины, а строение их нормальное. Я могу в течение суток повторить описанный половой акт 4-7 раз, не чувствуя никакой усталости. Образ жизни у меня совершенно нормальный. Спиртные напитки употребляю в умеренном количестве, также умеренно курю. Играю хорошо на рояли, написал несколько музыкальных вещей, имевших успех. Недавно я окончил роман, который удостоился хорошего отзыва со стороны критиков. В этом романе разрешаются задачи из жизни гомосексуальных мужчин. Благодаря знакомству со многими людьми, одержимыми такой же ненормальностью, как и я, я имел возможность делать многочисленные наблюдения над различного рода проявлениями этой ненормальности. Наибольшей, на мой взгляд, ненормальностью отличался один господин из Берлина. Он предпочитал всем другим парней с немытыми ногами, которые он совершенно фанатически лизал. Подобно этому поступал один господин в Лейпциге, который вылизывал языком грязь из ануса, при этом он доходил до того, что проникал языком в прямую кишку. В Париже живёт один господин, который заставлял одного из моих знакомых мочиться ему в рот. Многие, как меня уверяли, приходят при виде сапог для верховой езды или принадлежностей военной формы в такой экстаз, что у них самопроизвольно происходит излияние семени. До какой степени некоторые чувствуют себя женщинами, чего я за собой не замечал, можно видеть из следующего факта. В Вене живут два господина, которые называют себя женскими именами, и во всех мелочах обнаруживают женские наклонности и стремления. А в Гамбурге живёт мужчина, которого положительно все считают женщиной. Он вечно носит женскую одежду и всё в его доме устроено так, как может устроить только женщина. Помимо того, все слабости характера женщины, нетерпимость, придирчивость – всё это резко выражено у них. Мне приходилось наблюдать много случаев полового извращения, при которых имеются психозы и эпилепсия. Поразительно часто при этом наблюдаются грыжи. Ко мне, как к врачу, часто обращались больные с заболеванием ануса. Я видел два сифилитических и один местный шанкр, несколько фиссур, остроконечные кондиломы ануса величиною в кулак. Случай первичного поражения мягкого нёба я видел в Вене у молодого человека, который в женском костюме появлялся на маскарадных балах и там завлекал молодых мужчин. Он говорил, что у него сейчас менструации и устраивал так, что другие пользовались им перорально. Он так в один и тот же вечер заманил 14 человек. В заключение прибавлю ещё следующее. Как только знакомятся люди с половым извращением, они тотчас начинают подробнейшим образом рассказывать друг другу о своей прежней жизни, похождениях, победах, насколько, конечно, их общественное положение не резко разнится друг от друга. Между собой такие лица называются "тётками" или "сёстрами". Женщины, как я узнал, называются в таких случаях "дядями". С того времени, как я осознал свою ненормальность, мне удалось прийти в соприкосновение более, чем с тысячью подобных мне. Почти в каждом городе имеется место собрания таких лиц. В небольших городах имеется мало "тёток", хотя в одном городе с 2300 жителей я нашёл таких восемь, в городе с 7000 жителей – 18, на моей родине, где 30000 жителей, я лично знал 120 "тёток". Большинство (а я особенно) обладают удивительной способностью тотчас же решать, является ли данный субъект гомосексуальным или нет. Мои знакомые поражались, до какой степени мой глаз был меток в этом отношении. О людях, которые на вид были в полном смысле слова мужской организации, я при первом взгляде заявлял, что это – "тётки". И глаз никогда не обманывал меня. А с другой стороны, я обладал способностью до того казаться мужественным, что даже в кругу, где я был отрекомендован знакомыми, начинали сомневаться в том, вполне ли я им подобен. Когда я был расположен, я мог общаться как настоящая женщина. Так как многие "тётки" (и я в том числе) ни в коем случае не считают свою ненормальность несчастьем, а наоборот, жалели бы, если бы это состояние изменилось, так как это врождённое состояние и повлиять на него нельзя, то мы, поэтому надеемся, что соответствующее уложение о наказаниях должно было бы быть изменено. И именно в том смысле, что наказуемо должно быть только изнасилование или возбуждение общественного негодования, если это может быть доказано".

Случай 92. Господин Х.: "Мне теперь 31 год, я высокого роста, строен, но в то же время довольно крепок сложением, страдаю любовью к мужчинам и потому до сих пор не женат. Все мои родственники были здоровы, умственно нормальны, в материнской родне имели место два самоубийства. Половое влечение проснулось во мне на седьмом году жизни, особенно возбуждал меня вид голого живота. Я удовлетворял своё сладострастие тем, что заставлял стекать по животу свою слюну. Когда мне было восемь лет, у нас была маленькая 13-летняя служанка. Мне доставляло большое удовольствие приводить в соприкосновение мои половые органы с её органами, но коитуса совершать я ещё не был в состоянии. На девятом году я попал в чужой дом и стал посещать гимназию. Один из сверстников показал мне однажды свои половые органы, но это вызвало во мне только отвращение. В той семье, куда отдали меня мои родители, была замечательно красивая девушка, которая соблазнила меня на совокупление. Мне тогда было немного более девяти лет. Совокупление мне доставляло большое наслаждение. Мой пенис был хотя и мал, но твёрд, и я с тех пор стал совершать совокупление почти ежедневно. Так продолжалось несколько месяцев. Затем родители перевели меня в другую гимназию. Разлука с девушкой для меня была тяжела, и я на 10 году жизни начал онанировать. Но онанизм всегда внушал мне отвращение, я предавался ему умеренно и каждый раз чувствовал раскаяние, хотя и не видел от него никаких вредных последствий. На 14 году жизни во мне проснулась любовь к одному школьнику, годом позже – к другому. Мы любили друг друга с полной взаимностью и обменивались горячими поцелуями. Сладострастных мыслей у меня не было ни в первой любви, ни во второй. Со вторым из моих возлюбленных мы остались друзьями до сих пор, хотя уже на 20 году жизни у нас прекратились взаимные поцелуи. Мы сохранили просто дружественные отношения, и никогда у меня не являлось по отношению к нему каких-либо извращённых ощущений. На 15 году жизни мне случилось увидеть половые органы у одного кучера. Я бросился к нему и с чувством сладострастия приложил свои половые органы к его. С этого времени я стал охотно посещать конюшни, заводить знакомства с кучерами, играть с их половыми органами, доводя их до эякуляции. И до сих пор ещё доставляет мне величайшее наслаждение, когда семя моего возлюбленного стекает по моему пенису. Особенно сильно бывает сладострастное ощущение, когда моё семя соединяется с его семенем. Но если бы на меня попало бы семя несимпатичного мне человека, то это вызвало бы во мне смертельное отвращение. Вообще я люблю только юношей, вышедших из уже детского возраста, но мне симпатичны также красивые и сильные мужчины в возрасте до 35 лет. С людьми старшего возраста я схожусь только неохотно и в крайнем случае не иду далее взаимного онанизма, не прикасаясь вовсе к их половым частям. В особенности противным кажется мне пот, так что я не могу стоять около человека, имеющего потные руки или вообще отличающегося потливостью, как бы он ни был красив. Сам я в высшей степени чистоплотен, употребляю самые тонкие духи. Даже незначительный запах половых органов вызывает во мне страшное отвращение, поэтому мне особенно приятны свидания в бане. После каждого смешения семени я тщательно обмываю половые органы, так что до сих пор у меня никогда не было какой-либо венерической болезни, даже гонореи. Только при сношениях с моим 15-летнем другом, с которым я знаком полгода, я не обмывал половых органов после смешения семени. Мне доставляет большое наслаждение сознавать, что капли его семени ещё находятся на моих половых органах. О моих приятелях я мог бы написать целые тома: их было у меня более 500. По окончании гимназии я совершил первое половое совокупление в одном публичном доме, и при том с большим удовольствием. Я повторял это раза 3-4 в год, большей частью с мыслями о своих любимых друзьях. Иногда я долго смотрел на стройных солдат, чтобы тотчас после этого совершить коитус. Публичные женщины вообще действовали на меня возбуждающим образом, так как я представлял себе всю ту массу мужских половых органов, с которыми они приходили в соприкосновение. Между тем честных женщин я никогда не мог целовать без отвращения: даже своих родственниц я целовал только в щеку. Зато поцелуи моих любимых друзей доставляли мне небесное блаженство. До 22-летнего возраста я влюблялся исключительно в красивых и симпатичных мне товарищей по школе. Не встречая взаимности, я часто страдал от несчастной любви. После я стал предпочитать военных. Связи с военными поглощали массу денег, и всё-таки я постоянно боялся новых вымогательств. Если я встречал где-нибудь молодого человека, который мне нравился, то мне было не трудно добиться обладания им. Всегда, вплоть до сегодняшнего дня, я много и пылко влюблялся, никогда, однако, не любил девушек или женщин, а только юношей или молодых людей. Связи мои редко длились более года. Такой любви, какую я имею в настоящее время, у меня ещё никогда не было. Мой возлюбленный, 15-летний красавец, любит меня безгранично. Такой любви даже нельзя найти в поэтических произведениях. Он вполне развит и духовно, и физически, ему можно дать лет 18, хотя он и не высокого роста. Я поцеловал его в первый раз и признался ему в своей любви вскоре после того, как нас свёл с ним счастливый случай. Он был поражён, но ответил мне поцелуем и сказал, что хотя он и любит меня только платонически, однако согласен отдаться мне. Я не курю и не пью, одеваюсь красиво, но не до смешного, имею наружность и осанку мужчины. Знакомые мне урнинги вызывают во мне отвращение. Я ищу только таких, которые ещё никогда не были урнингами. Женатые мужчины, как бы они мне ни казались симпатичными, никогда не возбуждают во мне любви, и мне противна мысль о смешении моего семени с их семенем. Только однажды я брал половой член возлюбленного в рот, однако я любил целовать гениталии возлюбленных. С моим теперешним другом я это делал один или два раза, но не ощущал при этом никакого наслаждения, - исключительно чтобы доказать мою любовь к нему. Что касается посещения домов терпимости, то я это обыкновенно делаю в тех случаях, когда я безуспешно целыми часами ищу кого-нибудь, с кем бы я мог завести временную связь. С людьми, в которых я не был влюблён, я никогда не совершал более одного сношения. После бесплодных поисков, страсть до того усиливается, что я иду в дом терпимости искать удовлетворения. Эякуляции с друзьями я редко повторяю по несколько раз в день, - разве что по желанию любимого друга, - но сам не испытываю при этом наслаждения. В детстве я любил играть в куклы, заниматься рукоделием, вязанием, особенно я любил причёсывать своих сестёр. Очень охотно я надевал женское платье и часто выражал желание быть женщиной. Да и теперь при сношениях с моими друзьями я часто чувствую себя женщиной. Педерастия кажется мне отвратительной. Никогда я не унижался до этого. Единственный опыт причинил мне даже боль. Измена со стороны моих возлюбленных заставляла меня не раз покушаться на самоубийство. По различным соображениям я принуждён буду жениться. Если меня покинет мой нынешний друг, то я это сделаю из мести. Я всегда в состоянии совершить коитус с женщиной и надеюсь, что не буду очень несчастлив в браке. Кроме того, у меня есть желание иметь детей. Я не считаю нужным лечиться от своего болезненного влечения, ибо я обязан ему многими в высшей степени сладкими минутами".

Случай 93. S., 42 лет, литератор, поляк, консультировался у меня в 1888 году из-за тяжёлой неврастении, именно церебральной. Его отец был нервным и очень раздражительным человеком. Мать отца считалась вспыльчивой, невыносимой женщиной. Кроме тифа в 14 лет пациент никогда тяжело не болел. Уже с 10 лет пациент имел идеальную дружбу с одним товарищем до сцен ревности. Сексуальная склонность к лицам своего же пола стала позднее становиться всё отчётливее. Вначале и эпизодически он имел также склонность к женщинам, но она была очень незначительной и к 22 годам совершенно угасла. Его сексуальная склонность к мужчинам также была незначительна, так что ему всегда удавалось оставаться в отношениях с друзьями в рамках платонических отношений. С 20 лет он онанирует. Онанизм был эквивалентом удовлетворения с мужчиной, недоступного ему по моральным соображениям и по природе своей лишённого возможности сексуального сближения с лицами другого пола. Поллюции были редкими и относились только к ситуациям, связанным с лицами собственного пола. Женщины привлекали его только эстетически. На сцене его интересовали только мужчины. Характер и склонности решительно мужские. Мальчики никогда его не привлекали, только взрослые. В своих отношениях он никогда не заходил слишком далеко, чтобы грубой чувственностью не повредить своим дружеским чувствам. Дважды с ним случалось, что он попадал в плохое общество и в бордель. Он был полностью импотентен и понял, что он не создан для женщин и для брака. Он занимался исключительно онанизмом, находил в этом удовлетворение и заметил, что постепенно его склонность к собственному полу стала ослабевать. Несколько лет назад из-за возрастающего неврастенического недуга он отказался также и от онанизма. Пациент более чем просто странен своими идеализированными, иногда прямо-таки взбалмошными взглядами на жизнь. Пациент среднего роста, с правильными чертами лица. Беспокойный взгляд, чрезвычайно оживлённое лицо и жестикуляции, а также чрезвычайно переменчивый по своей частоте пульс указывают на невропатическую конституцию. В походке, голосе, манерах и телосложении пациент вполне мужественен. Наружные гениталии совершенно нормальны. Обыкновенный правильный и симметричный череп имеет горизонтальный объём в 59 см. В скелете никаких отклонений от нормы. Пациент непьющий и обнаруживает обычные признаки неврастении, особенно церебральной. Глубинные рефлексы повсеместно повышены.

Случай 94. Летом 1889 года ко мне обратился господин F. с просьбой о совете и помощи из-за аномалий своих половых ощущений, которые его беспокоят в отношении его будущего. Он обручён со своей кузиной, которая ему очень нравиться своим благородным характером и своим симпатичным нравом, но как женщина ему абсолютно безразлична. Он говорил девушке, которая в него сильно влюблена, что может сделать её несчастной, но она не отставала от него, хотя он очень сдержанно себя вёл. Он убеждён, что импотентен из-за ненормальностей полового чувства. Если бы он мог излечиться, то готов был бы подвергнуться любому курсу лечения, чтобы стать счастливым и сделать её счастливой. Одновременно пациент передал мне памятную записку, которая публикуется ниже, и в которой такого рода несчастные превосходным образом иллюстрируют свои чувства и страдания. "Ваша работа "Дискуссия о превратном половом ощущении", которая только что мне попала в руки, вызвала в высшей степени мой интерес. Она, разумеется, только слабая попытка аргументировать и сделать понятным широким кругам публики анормальное явление, которое проявляется чаще, чем Вы считаете, что нельзя наказывать за осуществление природного влечения, даже если оно проявляется в других, а не в традиционных формах. Если бы мужи, создающие законы были бы воистину мудры, то они бы сказали, что нельзя наказывать людей за склонности, которые вложила в них природа. Нет более достойного сожаления человеческого создания, чем мужчина, наделённый многими добродетелями в душе, который однажды сделает ужасное наблюдение, что он в половом отношении уродился другим, чем другие мужчины. На его пути постоянно возникают камни преткновения: в общении с противоположным полом он – бесчувственное существо, которое благодаря своей сдержанности вызывает удивление и насмешки мужчин, а из-за своей скромности духовные женские стремления он не в состоянии удовлетворить. Для него нигде невозможно безмятежное удовлетворение, так как почти все явления социальные, литературные и жизни искусства базируются на духовных сношениях обоих полов. Идеализируемая в поэтических произведениях любовная жизнь, которую другие находят возвышенной, возбуждает у урнинга ожесточение и глубокую душевную скорбь о незаслуженной судьбе. Даже в отношениях с родителями, братьями и сёстрами он не может быть весёлым. Нечто чуждое всегда пролегает между ними. Они не могут объяснить себе его переменчивое настроение, и когда он, тяготимый необходимостью постоянного притворства, ибо он не может преподнести себя таким, какой он есть, утомлённый возвращается из общества домой, они воспринимают его как капризного, ипохондричного человека. Неужели же следует наказывать это истязаемое природой существо, которое из-за бьющих через край чувств найдёт успокоение в объятиях одинаково с ним чувствующего? Было бы ошибочно рассматривать урнинга легкомысленным существом. Силой обстоятельств он является завершённым творением природы. Я знаю некоторых, которые по складу ума так благородны, чего у нормальных людей я ещё никогда не наблюдал. Урнинг чувствителен к искусству в идеальном направлении, он также чаще всего восторгается красотами природы, любит цветы и мир растений, которые в своей бесполой красоте почти единственное неомрачённое наслаждение доставляют. Он любит людей и имеет сострадание к их ошибкам и слабостям, так как он из собственного печального опыта знает, как могущественно врождённое влечение в людях, будь то к хорошему или к плохому. С нежностью женских чувств совмещает он во многих случаях мужскую силу и силу воли, и когда он, что часто случается, имеет также прекрасную внешность, то представляет собою в своих совокупных качествах действительно образец творения природы. Меня влекло во время моего детства к мужчинам, и я много страдал из-за этой склонности. Имея откровенный, открытый характер, мне была противна любая ложь, и всё-таки я лгал, когда думал: никто не может догадаться о том, что я чувствую. Мой страх перед законом был так силён, что я в тайне не был способен на поступок, который бы мог вызвать подобное преследование. Поэтому я избегал сношений с другими урнингами и искал удовлетворение своего полового влечения в онанизме. Раньше я считал, что моя несчастная наклонность основывается на болезненном состоянии души, поэтому обратился к профессору Л. в В. Хотя я вызвал с его стороны большое сочувствие, но помочь он мне не смог. Тем не менее, я ушёл от него успокоенный; беседа с ним облегчила моё сердце, и я приобрёл мужество делать то, к чему моя природа меня подталкивала. Профессор посоветовал мне для укрепления моих нервов некоторое время пожить в деревне, но я искал забвение в сношениях с мне подобными. Тогда мне представился удобный случай общаться с целой группой единомышленников, которые мне, однако, не внушали глубокого интереса. Духовное общение с ними наполнило меня после этого глубоким раскаянием, ибо, выказывая сердечное расположение, я не встретил таких же ответных чувств, и вернулся на родину, как и раньше, нервным, раздражительным и несчастным. Теперь мне 33 года. В моём теле ростом почти в шесть футов, которое, как это ни странно, пышет здоровьем, живёт больная душа. Беспрерывное стеснение и притворство, которые мне предписывались предрассудком, разрушили мой дух и испортили душу. Ранее бывший кумиром моей матери, я вынужден был сам себя уличить в постепенном очерствении, и это притом, что раньше я ценился как образец тонкого такта и нежной деликатности. Я хотел умереть, однако, пока моя мать жива, я не мог убить себя. Что для меня жизнь? За жалкой юностью следует безрадостная старость. Урнинг должен умереть молодым, так как все радости старости, каковыми являются дети и внуки, ему недоступны, и ему ничего не остаётся, как сознание неудачно прожитой жизни, хотя и не по собственной вине. В этой ужасной ситуации находятся тысячи людей. Нельзя ли что-то сделать такое, чтобы эти тысячи людей избавились от подавляющего чувства, что им постоянно необходимо скрывать свою тайну, раскрытие которой грозит им занять место ниже преступника? Эта тайна действует парализующе на каждое духовное и душевное побуждение и причиняет моральное разложение большому таланту; как результат – душевная болезнь и самоубийство. Если это в Ваших силах, защитить этих несчастных перед общественным мнением, так сделайте это, этим Вы спасёте многих благородных людей и в том числе гениальных личностей от гибели. До того, как я закончу эти строки, я хотел бы с Вами поделиться одной мыслью, которая меня ещё в юношестве очень много занимала. Вероятно, имеется возможность излечения при помощи внушения. Так много говорят об использовании магнетизма для науки, так нельзя ли справиться с недугом при помощи лечения магнетизмом? Я бы себя предоставил в Ваше распоряжение, и если это удастся – даже не рискую на это надеяться – это был бы бесподобный триумф". В июле 1889 года я познакомился с автором представленных строк – мужчиной зрелого возраста, в расцвете сил, высоко интеллигентным, изысканно образованным, с крупной, статной фигурой и густой бородой. Никаких внешних признаков, которые указывали бы на существование аномалии полового чувства. Пациент также обращает внимание на то, что никогда не был предметом внимания со стороны урнингов. Пациент имеет невропатические глаза, его мать нервнобольная, два брата совершенно здоровы, одна сестра страдает нервами. Все остальные члены семьи, включая дедушек и бабушек с обеих сторон физически и душевно здоровые. Тем не менее, пациент описывает себя в детстве как нервного, возбудимого, вспыльчивого, подобно своему отцу. Уже ребёнком у него было "предчувствие", что его притесняют, и поэтому он не был таким жизнерадостным и весёлым, как другие дети. С 12 лет у него чередовались шаловливость и веселье с подавленностью. В одном таком подавленном состоянии в 13 лет он сделал попытку самоубийства. Уже в семь лет он почувствовал влечение к лицам мужского пола и любил находиться в обществе слуг-мужчин. В 12 лет случилось так, что ему пришлось спать в одной комнате со слугой. Он был сильно сексуально возбуждён и ласкался к слуге до тех пор, пока тот не согласился на взаимную мастурбацию. Уже с детства он сексуально очень возбуждался, что наблюдалось также позднее. Пациент считает, что он, несомненно, был расположен сексуально к лицам своего пола. Это связано с отсутствием в мозгу точки, где должно находиться чувство к женщине. Тем не менее, отыскиваются при тщательном рассмотрении его предшествующей жизни и сексуальные намёки на то, что зачатки гетеросексуального влечения у него имелись. Так, вспоминает пациент, будучи маленьким мальчиком, он почувствовал потребность сладострастно ощупывать маленькую девочку. Показателен и происшедший с ним случай в возрасте 17 лет. Он увлёкся однажды одной "привлекательной юной девушкой с обворожительными формами". Её "артистические чары" так его пленили, что он её однажды хотел изнасиловать. Он думает, что тогда он был бы способен на половое сношение. Когда он, год спустя, попробовал произвести акт с проституткой, он был совершенно неспособен. Пять лет тому назад он познакомился с одной девушкой, которая его возбуждала через "эстетическое удовольствие от её прекрасных форм тела". Он коитировал с успехом и удовольствием, и применял этот опыт каждый раз, когда ему приходилось иметь дело с подобной персоной. В последние годы у него не было ни желания, ни удобного случая, чтобы иметь коитус с симпатичной персоной женского пола. Собственно говоря, непосредственных чувственных порывов к этому, напротив, он никогда не хотел испытывать. Такое случалось всегда только косвенно, если он чувствовал к женщине эстетическую симпатию. С 13-и лет он удовлетворял себя посредством мастурбации, вскоре стал неврастеничным, чувствовал себя от одиночного акта духовно и физически усталым, и прибегал к этому паллиативу с 20-и лет только в виде исключения и за неимением ничего лучшего. Его любовным идеалом с тех пор стали взрослые мужчины с энергичным, решительным поведением. Женственные мужчины, самые откровенные врождённые урнинги были ему несимпатичны. Он не был в состоянии почувствовать к ним любви. Подлинное наслаждение чувствовал он с благопристойным урнингом и, за неимением ничего лучшего, с мужчиной, который хотя и был гетеросексуалистом, но, тем не менее, предавался однополой любви за вознаграждение. Сексуальные акты с такими людьми заключались в объятиях и поцелуях, причём потом почти всегда наступали эякуляции. В крайнем случае, он себя мастурбировал. Взаимную мастурбацию он не любил, а к педерастии питал отвращение. После объятий с мужчинами он чувствовал себя физически освежённым и морально приподнятым. Однако после акта появлялось чувство стыда, особенно если он имел дело с субъектами, которым приходилось оплачивать их услуги. Он ощущал своё перверсное сексуальное влечение всегда как нечто болезненное, отвратительное. Каждый раз он упрекал себя в том, что опять не смог преодолеть свою страсть. Темой его снов с поллюциями были голые мужчины. Он имеет чисто мужские наклонности. Являясь способным купцом, он в то же время отдаёт предпочтение изящным искусствам и является страстным любителем музыки. Гениталии развиты совершенно нормально. Мои советы по отношению этого достойного сожаления больного были таковы: 1) избегать всяких сексуальных возбуждений, бороться с превратными половыми ощущениями, отказаться от онанизма; 2) укрепление расшатанной неврастенией нервной системы водолечением и другими курсами; 3) попытка гипнотического лечения с целью последующего внушения. Врач и пациент безрезультатно старались изо всех сил на шести сеансах достигнуть гипноза, так что им пришлось от дальнейших попыток отказаться.

Случай 95. Нижеследующее наблюдение является извлечением из одной в высшей степени обширной автобиографии, которую предоставил в моё распоряжение один обременённый превратным половым ощущением врач. "Теперь мне 40 лет, из здоровой семьи, был всегда здоров, считался образцом физической и духовной свежести и энергии, имел крепкое телосложение, но только умеренную бороду, за исключением волос подмышками и на лобке, на туловище волос не было. Уже вскоре после рождения пенис был необыкновенно велик и в состоянии эрекции имел длину 24 см, при окружности в 11 см. Я был хорошим наездником, гимнастом, пловцом, участвовал в двух больших кампаниях в качестве военного врача. Никогда не чувствовал пристрастия к женской одежде и занятиям. До половой зрелости я был застенчивым по отношению к женскому полу, а также и теперь по отношению к новым знакомствам. С давних пор я чувствую к танцам отвращение. В восемь лет во мне проснулась склонность к собственному полу. Вначале я чувствовал наслаждение при осматривании гениталий моих братьев. Я побуждал моего младшего брата, чтобы мы взаимно играли нашими гениталиями, при этом у меня наступала эрекция. Позднее, при купании со школьниками, я оживлённо интересовался только мальчиками, но никогда девочками. Я так мало в них разбирался, что до 15 лет считал, что у них тоже есть пенис. В одной компании мальчиков-единомышленников мы развлекались тем, что взаимно играли гениталиями. С 11,5 лет ко мне был приставлен строгий гувернёр, поэтому мне удавалось только очень редко украдкой пробираться к моим друзьям. Я учился легко, но не ладил с учителем, и когда однажды он поступил со мной слишком дурно, я пришёл в ярость и бросился к нему с ножом, и с удовольствием его бы заколол, если бы он попал мне под руку. В 12,5 лет я влип примерно в такой же случай с учителем, из-за чего вынужден был бездельничать шесть недель в соседней стране. Вернувшись в гимназию, я был в половом отношении уже развит, и при купании с друзьями забавлялся вышеописанным способом, а позднее также имитацией коитуса между бёдрами. Тогда мне было 13 лет. Девочкам я не оказывал совершенно никакого внимания. Сильные эрекции побуждали меня играть гениталиями, я также придумал брать пенис в рот, что мне и удавалось при помощи изгибания. При этом наступали эякуляции. Благодаря этому я пришёл к мастурбации. Считая себя преступником, я сильно ограничивал себя в этом. Однажды я доверился одному 16-летнему соученику. Он информировал меня и успокоил, после чего мы заключили любовный союз. Мы были счастливы, удовлетворяясь посредством взаимного онанизма. Наряду с этим я мастурбировал. Спустя два года наш союз распался, но ещё до сих пор, когда мы случайно встречаемся - мой друг высокопоставленный чиновник – опять вспыхивает старый огонь. То время с моим другом Н. было счастьем, за возврат которого я отдал бы охотно кровь моего сердца. Жизнь для меня была тогда радостью, учился я тогда играючи, был воодушевлён всем прекрасным. В это время меня соблазнил один врач, который был другом моего отца. Однажды при одном посещении он меня приласкал, онанизировал, объяснял мне половые процессы, предостерегал меня никогда не мастурбировать, так как это вредно для здоровья. Он занимался со мной взаимным онанизмом, объяснив, что это единственная для него возможность сексуально функционировать. К женщинам он испытывает отвращение, поэтому он всегда жил не в ладу со своей ныне уже умершей женой. Он постоянно приглашал меня посещать его так часто, как это было бы возможно. Врач был стройным мужчиной, отцом двоих сыновей, 14 и 15 лет, с которыми позже я завязал любовные отношения, такого же рода, как и с другом Н. Мне было стыдно за измену последнему (т.е. Н.), но я продолжал отношения с врачом. Он занимался со мной взаимным онанизмом, показывал мне наши сперматозоиды под микроскопом, показывал также порнографические произведения и картинки, которые мне не нравились, так как мне были интересны только мужские изображения. Спустя некоторое время во время одного из таких посещений он попросил меня оказать ему такую услугу, к которой он уже очень давно испытывал страстное желание. Так как я его любил, то не смог ему отказать. Он расширил мне инструментами анус, педерастировал меня, одновременно онанируя меня, так что я в одно и то же время чувствовал и боль, и сладострастье. После этого открытия я тотчас пошёл к моему другу Н., с которым поделился мнением, что таким способом любящие друг друга люди могут доставлять себе высочайшее наслаждение. Мы один раз педерастировали, но оба были разочарованы и прекратили повторные опыты, так как будучи пассивным, я испытывал только боль, а активным не испытывал никакого удовольствия, в то время как взаимный онанизм доставлял большое наслаждение. Только с врачом из чувства благодарности я часто был готов исполнить его волю. До 15 лет я предавался пассивному и взаимному онанизму с моими друзьями. Я был тогда уже взрослым и получал всякого рода намёки от женщин и девушек, но избегал их, как Иосиф Потифарс женщин. В 15 лет я попал в столицу. Только изредка я имел возможность удовлетворять свои сексуальные наклонности. Вместо этого я наслаждался созерцанием картин и статуй мужского тела и с трудом удерживался от того, чтобы покрыть поцелуями любимые статуи. Моей главной досадой были фиговые листочки на них гениталиях. В 17 лет я поступил в университет. Теперь в течение двух лет я опять был с моим другом Н. В 17,5 лет в пьяном состоянии меня соблазнили на коитус с женщиной. Я принудил себя к этому, но тотчас после совершения этого дела убежал из дома, охваченный отвращением. При этом я испытал чувство, как после первого акта мануступрации, как будто бы я совершил преступление. При повторной попытке, совершённой конечно в трезвом состоянии, мне не удалось достигнуть эрекции, несмотря на старания красивой голой девушки, в то время как каждый раз вид голого мальчика или прикосновение к бедру руки мужчины делали мой пенис твёрдым как сталь. Недавно с моим другом Н. произошло точно то же самое. Тщетно мы ломали себе голову над причиной этого. Я оставил теперь женщин в покое и нашёл наслаждение с друзьями в пассивном и взаимном онанизме, в том числе и с двумя сыновьями врача, который после моего отъезда злоупотребил их к педикации. В 19 лет я познакомился с двумя почтенными урнингами. А., 56 лет, выглядит женственно, без бороды, духовно не на особой высоте, из-за сильного, ненормально рано пробудившегося полового влечения уже с шестилетнего возраста занимается однополой любовью. Он, как правило, один раз в месяц приезжал в столицу. Он был ненасытным во взаимном онанизме, принуждал меня также к активной и пассивной педикации, с чем я неохотно должен был смириться. В., купец 36 лет, имел вполне мужскую наружность, был чрезвычайно требователен, точно так же, как и я сам. Он умел своими манипуляциями придать такое очарование, что я должен был служить ему как кинед. Он был единственный, с кем я испытывал некоторое наслаждение, будучи в пассивной роли. Он говорил мне, что если он находился рядом со мной, то имел мучительные эрекции, и если у меня не было возможности его обслужить, то он вынужден был удовлетворять себя мастурбацией. Одновременно с этими любовными романами, я был клиническим ассистентом в госпитале и усердно и дельно овладевал профессией. Конечно, при помощи литературы я пытался найти объяснение своей сексуальной странности. Повсеместно я находил указания на наказуемость проступков, к тому же заклеймённых позором, в то время как я мог осознавать их как простое и естественное удовлетворение моих сексуальных желаний. Понимая, что это у меня врождённое, но в то же время сознавая себя в противоречии со всем миром, часто я был близок к помешательству и самоубийству, а потому я пробовал снова и снова удовлетворять своё сильное половое влечение с женщиной. Результат был каждый раз одинаковый – или отсутствие всякой эрекции, или, если мне удавалось силой добиться акта, отвращение и страх перед повторением. Как военный врач я ужасно страдал при осмотре и ощупывании тысяч голых мужских тел. Мне посчастливилось заключить любовный союз с одними чувствующим так же, как и я, лейтенантом, и некоторое божественное время длилась наша любовь. Из любви к нему я решился даже на педикацию, в соответствии с его душевным желанием. Мы любили друг друга, пока он не погиб при Седане. С тех пор я больше никогда не соглашался ни на активную, ни на пассивную педикацию, несмотря на то, что имел множество любовных связей и был очень чувственной личностью. С 23 лет я работал в сельской местности врачом, пользовался популярностью и был любим, довольствовался мальчиками старше 14 лет, бросился в политическую жизнь, поссорился с духовенством, был предан одним своим возлюбленным, был выдан духовенством и вынужден спасаться бегством. Судебное следствие оказалось благоприятным. Я мог возвратиться, но был глубоко потрясён, и использовал начавшуюся войну (1870), чтобы служить с оружием в руках, в надежде найти смерть. Тем не менее, я вернулся в превосходном состоянии, созревшим человеком, внутренне успокоился и находил только наслаждение в единственной напряжённой работе по профессии. Я надеялся, что моё необычайное половое влечение приближается к затуханию, истощённое благодаря нагрузкам во время кампании. Но едва я отдохнул, как вновь стало возбуждаться старое неукротимое влечение, и я почувствовал вновь влечение к распутным удовлетворениям. Само собой разумеется, часто размышляя о самом себе, в моих глазах они не были таковыми, но в обществе, пожалуй, мои наклонности считались бы порочными. Приложив все свои волевые силы, после года воздержания, я поехал в столицу, чтобы ещё раз принудить себя к женщине. Меня, которого при взгляде на неопрятных мальчиков из конюшни мучили эрекции, едва ли могло привести к этому рассматривание хорошенькой женщины. Я отправился на разрушенную родину, и держал при себе парня для личного прислуживания и удовлетворения. Одиночество жизни в деревне в качестве сельского врача, а также желание иметь детей побудило меня к женитьбе. Кроме того, я хотел положить конец пересудам людей, и надеялся всё же, наконец, восторжествовать над своим фатальным влечением. Я знал одну девушку, которая была наделена сердечной добротой и, как я был убеждён, любовью ко мне. Мне удалось, при моём внимании и уважении к жене, выполнять супружеские обязанности и произвести на свет четырёх мальчиков. Дело облегчалось мальчишеской внешностью моей жены. Я называл её моим Рафаэлем, напрягал свою фантазию, чтобы вообразить мальчика с соответствующим инсценированием, таким образом, добиваясь эрекции. Ослабление моей фантазии только на один миг тотчас приводило к исчезновению эрекции. Я не мог переносить совместное спаньё со своей женой. В последние годы мне всё с большим трудом приходилось добиваться коитуса, и уже два года, как мы отказались от него. Моя жена знает о моём душевном состоянии. Её сердечная доброта и любовь помогают мне всё это не принимать близко к сердцу. Моя сексуальная склонность к собственному полу осталась неизменной, и, к сожалению, слишком часто принуждала меня изменять моей жене. До сих пор взгляд на какого-нибудь 16-летнего мальчика приводил меня в сильное сексуальное возбуждение с мучительными эрекциями, так что я помогал себе при случае мануступрацией мальчиков и онанизмом. Какие муки я испытываю, не поддаются описанию. За неимением ничего лучшего, заставляю я свою жену мануступрировать себя, но то, что женской руке удаётся после утомительных получасов, руке мальчика удаётся после нескольких секунд! Так влачу я жалкое существование, раб закона и своих обязанностей пред моей женой! К педикации (активной или пассивной) я никогда не имел стремления. Когда я её производил или переносил, то делал это только из благодарности или любезности".

Случай 96. О родителях моих родителей я могу сообщить только то, что моя бабушка по отцовской линии умерла в возрасте старше 80 лет. О том, что кто-либо из них умер от какой-либо достойной внимания болезни, я ничего не слышал. Мой отец был чрезвычайно сильным, всегда здоровым человеком, который хотя и пил много алкогольных напитков, но, насколько мне известно, никогда не пьянел. Он обладал здравым смыслом, был очень вспыльчив и, вероятно, в своей юности очень чувственным. Он умер в возрасте за 70 лет от апоплексического удара. Моя мать, которая дала жизнь многим детям, точно также была крепкой, никогда не болевшей женщиной, и о которой я только знаю, что она в последние годы жизни иногда страдала сильно увеличивающейся подсердечной тоской. Она умерла в возрасте 79 лет от болезни печени. Из моих братьев и сестер двое умерли маленькими детьми, одна сестра умерла взрослой, когда я был ещё совсем мал, от острой внутренней болезни, один брат умер в возрасте около 35 лет от мне неизвестной болезни, другой в возрасте 47 лет от болезни сердца. Один ещё живущий брат и одна ещё живущая сестра, будучи детьми, хотя брат ещё до 17-летнего возраста, имели иногда припадки нервной возбудимости, усиливающиеся в отдельных случаях до состояния мании преследования. Теперь никаких следов от этого не осталось. Брат, а также другая старшая сестра, как мне кажется, до некоторой степени унаследовали подсердечную тоску матери, которая иногда охватывает и меня. Мне около 50 лет и я никогда не был болен, за исключением скарлатины и желудочной лихорадки в юности. Долгое время я был здоровым, но в последние, возможно, 10 лет дала о себе знать нервная раздражительность. В чём я полностью уверен, так это в том, что это последствие моей сексуальной перверсии. Кроме того, в большинстве случаев это не было бы так тяжело, если бы я, прилагая все свои волевые усилия, смог бы внешне её подавить. Я – крупный, сильный мужчина с густой бородой, оволосение на теле слабое, существует зачаток образования грудей. Я выгляжу моложе, чем я есть на самом деле, имею от природы весёлый, как мне говорят, "солнечный" характер, что теперь, однако, уже много лет тяжело омрачено, так как я постоянно думаю о моём состоянии. Этого мои домашние не замечают, принимая за обычное состояние; я забываю о моём несчастии, если я нахожусь в интересной, весёлой компании, которую я сам охотно оживляю, так что я думаю, что меня как желанного собеседника очень ценят. Никто меня не считал за имеющего половую склонность к мужчинам. Я одевался строго; мой вкус к произведениям искусства, с которыми мне много приходилось иметь дело, точно также строгий; я также не пренебрегал физическими упражнениями и так часто, как только было возможно, совершал пешие прогулки по долинам и горам; я не имел никаких женских наклонностей; я много и охотно танцевал, но только из-за удовольствия к ритмичным движениям, но не из-за потребности прийти в близкое соприкосновение с женщиной; напротив, как раз это то мне и было неприятно, особенно тогда, когда я чувствовал запах, какой исходит только от женщины. В дамском обществе я бываю всегда охотно, меня привлекает там то, что я пользуюсь спросом. Но меня всегда привлекают только духовные отношения; я тотчас чувствую сильный прилив отвращения, как только что-нибудь произойдёт такое, что у других только слегка может вызвать пробуждение чувственности. Я слыву за человека, который по своей природе с окружающими и с самим собой живёт в мире и получает удовлетворение от внутренней гармонии. Никто в моём окружении не имеет понятия о моей внутренней раздвоенности и о моём состоянии полнейшего пессимизма. Я также не могу согласиться с тем, что из-за того, что я урнинг, значит моя натура "болезненна", или она должна бы быть отнесена к другой категории людей, в противовес тем людям, которые считают себя нормальными. Никто во мне не замечал чего-либо болезненного, что мне свойственно что-то своенравное, что я имею своеобразие, по которому можно было бы сделать вывод о болезненности или оно в неё может переродиться. Более того, я слыву за спокойную, рассудительную натуру, во многих деликатных случаях мне оказывают большое доверие и пользуются моими советами, мне доверяют почётные должности, к получению которых я не прилагаю никаких усилий, по своей профессии в качестве бизнесмена меня считают деловым. У нас отсутствует только склонность к женскому полу, точно так же, как и у многих других людей имеется явное отвращение к каким-нибудь предметам. Но так как тех людей, которые эту склонность имеют намного больше, то они считают людей, у которых она отсутствует "больными". Мы им кажемся исчезающем меньшинством, к которому относят тех, других, испытывающих совершенно необъяснимую антипатию к половому общению с женщинами. Имеется ещё один, к сожалению, полностью обоснованный довод, чтобы считать нас больными, так как мы действительно больны, но в данном случае перепутаны причина и следствие болезни. Какие надо иметь нервы для того, чтобы в течение многих лет с беспокойством скрывать тайну полового общения со своим другом; чтобы жить в постоянном страхе перед разоблачением, ибо достаточно одного слова, чтобы быть с позором изгнанным из того общества, где тебе было приятно и где ты пользовался уважением. Как, наконец, можно перенести недостаток радости полового общения, столь необходимого для сохранения нашего здоровья, когда мы, наедине с нашими фантазиями, вынуждены исключительно предаваться онанизму? Конечно же, мы станем больными, ведь даже животные впадают в бешенство, если препятствовать выполнению ими природой обусловленных половых актов. Когда я впервые обнаружил, что имею необычное влечение к собственному полу, не могу сейчас сказать. Во всяком случае, мне было не более 6-7 лет, когда я побуждал своих ровесников идти в укромные места, мы рассматривали друг у друга половые части, после чего взаимно ими играли. Некоторое время спустя я предавался этой игре с одним 6-7-летним родственником, что, в конце концов, привело к взаимному онанизму, который меня так возбуждал, что я очень часто не упускал возможности, чтобы доставить себе удовольствие. Вскоре после этого я вошёл в сношения с другим, вторым, восьмилетним мальчиком, отношения с которым были восхитительны, но они вскоре прервались, в то время как с первым, однако иногда с длительными перерывами, они продолжались до 22-летнего возраста. Но так как в самом лучшем случае я мог с ним встречаться один раз в неделю, зачастую же это происходило значительно реже, то я сделался добычей онанизма, которому я многие годы предавался очень часто. К сожалению, я ему предаюсь до настоящего времени, правда, несколько реже, и только тогда, когда у меня нет возможности получить удовлетворение с молодым человеком. О том, что у меня имеется склонность к лицам мужского пола, я совершенно ясно понял только в 18 лет, когда познакомился с одним двоюродным братом, красивым мальчиком 13-14 лет. При взгляде на него меня охватило такое блаженное чувство, что я начал сильно дрожать всем телом, кровь ударила мне в голову, и я почувствовал себя нездоровым. Я отыскивал любой повод, чтобы встретиться с ним, но непреодолимая робость удерживала меня от того, чтобы сойтись с ним ближе и довериться ему. Возможно, он понял о моём увлечении им, так как вскоре между нами произошло сближение, причём в тот же миг возобновилась моя страсть. Однако после нашего сближения наши отношения не были другого рода, кроме как платонического. Но моё отношение к нему стало ясным для меня. Когда мне было 20 лет, я поселился в одной комнате в пансионе с 18-летним молодым человеком. Мы понравились друг другу и уже спустя несколько дней я стал его товарищем по постели. В первый раз на мою долю выпало счастье сжимать в своих объятиях любимого юношу, и с ним я смог почувствовать себя в блаженном любовном опьянении. Мы всегда удовлетворялись посредством имитации полового акта между бёдрами, и это происходило почти каждую ночь. К сожалению, эти отношения продолжались только одну зиму и два лета, так как я переселился и навсегда потерял друга. Между тем, ко мне в руки попало несколько книг Нумы Нумантиуса, и из них я получил объяснение моему до этих пор непонятному состоянию. Я решил положить этому конец и вместе с другими молодыми людьми посетил публичных женщин. Меня знобило при одной только мысли, но я выпил для храбрости, и присутствие друзей помешало мне перед самой дверью повернуть обратно, что я без сомнения и сделал бы, если бы был один. Так повторялось трижды, ибо я себя принуждал к женщине, но каждый раз я уходил ни солоно хлебавши, так как совершенно не удавалось добиться эрекции. Однажды я взял девушку к себе в квартиру, в надежде, что здесь ничто не может помешать, и не связано с жёсткими временными рамками, так что здесь можно скорее добиться коитуса. Несмотря на всё это, результат был точно так же отрицателен, несмотря на любезную услужливость девушки. Когда я был солдатом, я жил в одной прихожей с девушкой, которая была на содержании у одного купца. Она попросила меня в то время, когда мы были в полной безопасности, посетить её. Я сделал это, твёрдо решив призвать на помощь всю свою фантазию, чтобы, наконец, прийти к цели. Результат был плачевный. Уже в момент, когда я обнял её, чтобы перейти к коитусу, меня охватил озноб, тряска во всех членах, страх, так что я, всё ещё готовый победить всё это, наконец, действительно побледнел, стал безвольным и вынужден был удалиться. Через два года (возможно, мне было 27 лет) мне представился ещё один случая себя сексуально перестроить. Я узнал, что одна девушка до безумия влюблена в меня, и искренне желает мне отдаться. Я назначил ей свидание в своей квартире в надежде, что если девушка питает по отношению меня любовь, и пришла ко мне, то и у меня будет другое чувство. После первых пылких любовных заверений это почти так и казалось, я уже достаточно разгорячился и наступил момент, когда я начал думать о последующем коитусе; всё закончилось тем, что появился тот самый коченеющий озноб, как и в предыдущих случаях: моя роль была сыграна. Под предлогом морали я с ней расстался, хотя в душе я был возбуждён. С тех пор я тот таких попыток отказался. Во всех случаях специфический женский запах содействовал увеличению моего отвращения. Если я увижу прекрасного молодого человека 15-18 лет, то может произойти так, что я забываю о времени и месте, пускаю в ход всё, чтобы обратить на себя его внимание или часто под глупыми предлогами пытаюсь с ним заговорить. Моё существо лихорадочно взволновывается, на мгновение останавливается, всё остальное становится совершенно безразличным. Девушки, при взгляде на которых мои друзья приходят в восхищение, оставляют меня холодным, это мне прямо-таки надоедает, если я вынужден даже на короткое время мысленно ими заниматься. В возрасте 25 лет я попал в один отдалённый город и увидел там молодого человека 18 лет, один взгляд на которого меня воспламенил, и я захотел с ним познакомиться несмотря ни на какие обстоятельства. С некоторым трудом мне удалось пригласить его к себе. Меня серьёзно лихорадило, когда он появился. Моё необычайное расположение стало заметным, я становился нежным, он - слабым. Я уже надеялся овладеть возлюбленным, но тут поблизости хлопнула дверь. Он вскочил, пришёл в себя, и случай был потерян. Он состоял в одной семье на полном пансионе, случайно там оказалось ещё одно место свободным. Я направился туда и жил с объектом моей страсти девять месяцев, разделённым только одной открытой дверью. Обедали мы всегда вместе одни. Первые дни нашей совместной жизни были днями чистейшего блаженства, которого я в своей жизни больше никогда не выпрашивал. Но это подталкивало меня к овладению возлюбленным, и этого мне никогда не удавалось. Когда я поздно вечером возвращался домой, он был полуодет или только в нижнем белье на моём диване, или даже засыпал на моей постели. Пробуждаясь, он допускал, чтобы я ложился рядом с ним и ласкал его. Как только я хотел большего, он тотчас спрыгивал и убегал в свою комнату. И эта игра продолжалась в течение многих месяцев. Мучения, которые я испытывал, казались мне исключительно непереносимыми. Фантазии, которые представлялись в моём мозгу, были ужасными и могли бы сделать меня преступником в отношении моего возлюбленного, они также могли бы меня довести до сумасшествия. И мои переживания за это время, конечно, подорвали моё здоровье и душевное состояние. Именно тогда, возможно, было положено в основу моё нервное расстройство, мучительное головное давление, продолжающееся уже продолжительное время и пессимизм, который сегодня составляет основную черту моего характера. Это как раз те опыты, которые могут сделать урнинга "больным". Я переменил своё место жительства и переехал в большой город Бельгии, в котором живу до сих пор. Со мной быстро сошёлся сын дружившей со мной супружеской пары, мальчик примерно 14-и лет, и скоро он стал моим возлюбленным. У нас возникли отношения, которые я с моей точки зрения назвал бы идеальными, такие были отношения во времена расцвета Древней Эллады. Я пойду дальше, и скажу, что отец мальчика, если бы узнал о наших отношениях, возможно, очень захотел бы их разрушить, если бы не принял во внимание то, как вследствие моей дружбы мальчик развился. Он был сонлив, ленился думать, считался мало одарённым, но обладал хорошим характером и своей любезностью обеспечил себе симпатию окружающих людей, так что с одной стороны с ним обращались ласково, а с другой стороны он находился на положении золушки. Очень скоро мне открылось всё его сердце. Он признался мне, что он уже долго и с некоторого времени ежедневно онанирует. Я обратил внимание его на последствия, которые могут, в конце концов, из-за его пристрастия иметь место, и предложил себя для удовлетворения с ним половых сношений. При этом я добавлю, что наши сношения на протяжении всего времени длительностью в семь лет состояли исключительно в форме подражания коитусу между бёдрами. Он последовал моему совету, и только вначале иногда ещё возвращался к онанизму. Я старался заинтересовать его многими вещами, и к своей радости увидел, как он пытается повысить свои знания именно в том направлении, в котором я его в своё время направлял. Постепенно я ему помог развить чувство честолюбия, вследствие чего в школе он добился места среди лучших. Его дела в школе легко продвигались вперёд, всё его поведение стало уверенным, и он старался перенять также мою лёгкость вращения в дамском обществе, так как я его также с самого начала сильно к этому побуждал. Сегодня это уважаемый коммерсант, женатый, без превратного полового ощущения. Наша дружба продолжается с неизменной сердечностью, хотя наши прежние взаимоотношения давно прекратились. В аналогичной ситуации мне посчастливилось побывать во второй раз. А именно, я сошёлся с другим, на редкость интеллигентным мальчиком с рано созревшей энергией. Он мне также открыл всё своё сердце, и чувствовал себя благодаря моей дружбе сильно польщённым, так что он мне выказывал большую преданность, но только однажды в доказательство этого я предложил ему мне отдаться, потом больше никогда, так что я в конце концов отказался от попыток, но его дружественная привязанность осталась. Также один мальчик с сильно развитыми формами в возрасте 15 лет стремился сблизиться со мной. Он по собственной инициативе дважды посетил меня. Несмотря на то, что он был из знакомой мне семьи, но я с ним мало имел общего, поэтому я не смог с ним вступить в интимные отношения, хотя физически он меня очень сильно привлекал. Он усаживался рядом со мной на диване, клал себя поверх меня, обвивал мою шею и клал свою голову на мою щеку. В состоянии, едва сдерживая своё возбуждение, я коснулся его бёдер, он обнажил себя, и когда я схватил его гениталии, он упал на меня как в обмороке. Но я его не хотел обманывать, так как внутренне чувствовал, что не могу стать ему преданным другом. Я поднял его, и сказал ему, когда он пришёл в себя, куда его отвести. Но он пришёл через несколько дней, зная время, когда я прихожу, к этому времени, и ждал меня на улице напротив моей квартиры, и мы вместе вошли. Он опять начал ту же самую игру, которая, в конце концов, парализовала мою силу воли, и всё кончилось тем, что мы раздетыми легли в мою постель. Теперь он своими телодвижениями привёл меня к тому, что я совершил с ним анальный акт, и при этом его мануступрировал. Хотя мне это было вначале противно, но, в конце концов, благодаря его роскошным формам, я всё же тоже получил наслаждение. Я спросил его, имел ли он таким способом уже с мужчинами сношение, но он с решительностью отрицал это, так что я предположил, что он в школе нечто подобное уже слышал. Наши сношения, которые не сопровождались близкой дружбой, а имели чисто сексуальный характер, продолжались 2-3 года и чередовались в форме, им предложенной, с теми, которые мной применялись до этого, но последние применялись намного чаще, так как первые мне не нравились, и впоследствии я их не применял. К сожалению, отныне мне приходилось завязывать отношения с молодыми людьми, которые стояли духовно ниже меня. Только однажды, около полутора лет назад, ко мне пришёл молодой родственник, который мне во всех отношениях понравился, и по его манерам я понял, что его легко можно было бы приспособить к моим намереньям. Но на основании частично его личности, частично из-за моей семьи, я удержал себя от этого, хотя мне это и было очень тяжело. Среди всех людей, с которыми я в последние 14 лет имел сношения – таких было пятеро – один был урнинг. Когда я, лёжа в кровати, а он сидел на ней, ощупывал его бёдра и его гениталии, заметил его дрожание от возбуждения и ласкающуюся безвольную готовность отдаться, то понял, что имею перед собой здесь другую натуру, чем мои прежние возлюбленные. Он улёгся ко мне и задрожал всем телом, одновременно страстно меня обнимая. Взаимоотношения между нами продолжаются до настоящего времени вот уже 11 лет – ему теперь 27 лет – тем же самым способом. Мы сердечно любим друг друга; раньше я оказывал влияние на его образование и добился относительно хороших результатов. У него прекрасная внешность и хороший характер, при этом он предан мне всей душой. Так как мы, к сожалению, по независящим от нас обстоятельствам не можем встречаться так часто, как это требует его природа, то он вынужден по временам вступать в связи с молодыми подчинёнными людьми, но эти связи быстро прерываются. Он мне всегда об этом рассказывал. Как и я, он также чувствовал отвращение к женщине, когда однажды имел с женщиной коитус. Так как я остался одиноким, окружающие не понимали, почему я не женился, так как обладаю всеми качествами для того, чтобы вести счастливую семейную жизнь и создать большой изысканный дом. Мне завидовали из-за моей способности прокладывать дорогу в общественной жизни, из-за того, что у меня большой круг знакомых и друзей, которые благоволят ко мне. В городе, где очень многие признают моё имя и мою личность, где меня уважают и знают как внешне веселого и довольного своей судьбой человека, в действительности же я так опустошён, что отказался от всех радостей жизни. Я завидую рабочему, который в воскресенье гуляет со своей женой и ребёнком, и может показать всему свету своё маленькое, а для него самого большое, единственное счастье. Если он к тому же порядочный человек, то он не нуждается в том, чтобы что-то скрывать в глубинах своей души. Если же он страдает, то может открыто вверить себя гуманности людей, как добропорядочный гражданин в своём доме, в своей семье имеет под ногами твёрдую почву, на которую он пришёл со своим сердцем, и на которой он строит своё жизненное счастье. Душа, заполненная счастьем, увеличивает силы, и он с довольным лицом наслаждается миром, я же рассматриваю себя рядом стоящим вышибленным изгоем, а мой мир превратившимся в обломки. Затем наступает мгновенье, когда меня охватывает отчаяние, когда я спрашиваю, почему природа так меня образовала, наградив силой и способностями, и одновременно наградив неспособностью построить мою жизнь на естественном фундаменте – таковы размышления о моей судьбе. Но недостаточно того, что я постоянно ощущаю отсутствие счастья, нет, я ещё постоянно чувствую себя в роли затравленного зверя, который должен всегда бояться, что какой-нибудь негодяй на меня донесёт, или в обществе возникнут подозрения. В то же время я испытываю мучения, когда не могу удовлетворять своё важнейшее влечение. Всю жизнь я вынужден носить любовь при себе; я должен притворяться счастливым и в разговорах о сексуальных вещах казаться чувствующим точно так же, как и другие. И всё же, ложь для меня – гнуснейшая вещь. Поистине, я бы давно уже покончил со своей печальной жизнью, если бы не религия, эта моя последняя утешительница, от этого меня не удерживала бы. Но я вижу, как мне в дальнейшем примириться с жизнью. Цели, к которым другие обычно стремятся: создать себе имя, приобрести выдающееся положение, способствовать расширению предприятия, эти цели, подстёгиваемые честолюбием, для меня безразличны. Я до сих пор не знаю, то ли мне, чтобы не быть распознанным из-за моих стремлений в качестве преступника, избегать общества, то ли избегать самих стремлений. Если бы не этот закон, то тогда бы, возможно, смог бы приобрести опять бодрость духа, даже лишённый счастья видеть своих любимых детей подросшими. Глубокоуважаемый господин профессор! Вы можете мне сочувствовать, что это значит, и что так глубоко затрагивает мою жизнь, ибо всю свою жизнь мне приходится утаиваться и никому нельзя довериться, в то время как мне часто доверяются и высочайшие радости, и глубокие горести. Вы – первый, кому я открылся; можете найти этому письму любое применение, может быть, оно когда-нибудь поможет тем, кому суждено родиться позже, и кого природа наградит теми же ощущениями, что и меня, облегчить жизнь.

Случай 97. Я – восьмой ребёнок ремесленника из маленького городка, который трижды был женат и наверняка ничего не знал о превратном половом ощущении, так как даже в старости был не прочь до противоположного пола. Наверняка, и моя мать была нормально создана: она рано вышла замуж и умерла в возрасте 41 года от общей водянки. Но у неё была племянница, о которой я слышал, что её часто застигали в лесу со своей невесткой (женой брата), они как-то странно общались друг с другом. Я очень подозреваю, что моя кузина была создана по типу урнинга. Ребёнком я был крупным, крепким и очень общительным, так что меня дразнили "толстяком". Никаких детских болезней я не имел, страдал только в течение года лишаём. В более поздние годы я также никогда не болел. Как я теперь считаю, первый намёк на свой недостаток обнаружился у меня в детстве, когда я с удовольствием рассматривал и ощупывал мужские члены. Когда при визитах и путешествиях приходилось вместе спать, то эти ощупывания, особенно эрегированных членов, на долгие часы отвлекали меня от сна. Половая зрелость наступила уже в 14 лет, и с этого времени, случайно соблазнённый другими, я начал предаваться онанизму, но не часто и без ощутимого вреда. Гимназистом я придавал большое значение восторженным дружеским отношениям, и объятиями и поцелуями моих друзей не раз навлекал на себя насмешки. Однако эта любовь была совершенно платонической и никогда при этом не сопровождалась эрекциями. К тому же я попал в плохое общество: мы бесцельно шлялись, кутили и играли ночи напролёт, вечером все вместе пошли на панель к продажным девушкам, но к ним я не притронулся. Мне было 20 лет, когда один друг в моём присутствии произвёл коитус с девушкой. Другой бы человек от возбуждения не смог бы удержаться, в то время как я смотрел на это дело с всё возрастающем отвращением. Но это было, как я тогда предполагал, только моральное отвращение, а не психическое. Когда я уже, будучи студентом, вместе с друзьями пошёл в бордель, то никогда не мог преодолеть себя, чтобы дотронуться до такой девушки, не говоря уже о том, чтобы её ощупывать. Тем временем, моё физическое развитие продвигалось совершенно нормально, я имел рост 178 см, объём груди достиг 96 см, был хорошо сложён и производил впечатление крепкого мужчины. Женственного во мне было только то, что я был очень кротким, и из-за этого мог легко растрогаться. Из-за своей чувствительности я легко обижался, к тому же я не курил. Правда, я долго был учащимся, а за курение грозила отставка, поэтому я считал курение только как "стремлением к запретному", но, став студентом, я от него тотчас отказался, так как оно мне было неприятно. Впрочем, позволю сказать о себе, что я духовно хорошо одарён, имею очень хорошую работоспособность; в качестве воспитателя я был удостоен заслуженным вниманием и при всей своей доброжелательности слыл за очень энергичного человека. Теперь, когда я достиг возраста в 30 лет, из-за постоянно неудовлетворённого полового влечения моё состояние так сильно ухудшилось, что я вынужден был обратиться к врачу; постоянные эрекции мешали мне при умственной работе, а поллюции у меня происходили иногда за одну ночь по два раза. Но при этом никакой роли не играл другой пол, напротив, меня постоянно занимали мысли об эрегированных половых членах мужчин, иногда в такой же ситуации меня занимали жеребцы и быки. Когда врач обследовал мои гениталии, тотчас наступила эрекция, меня охватило такое головокружение, что я бросился врачу на шею, после чего последовало семяизвержение. Врач засмеялся, и сказал, что мне дальше нельзя быть без женщины. Тогда я тоже так думал, в то время как теперь то я знаю, что первый бы мужчина, который бы меня коснулся, вызвал бы это бросающееся в глаза событие. Я последовал врачебному совету и женился на воспитанной, крепкой девушке, конечно без всякой склонности, но с твёрдым намереньем быть хорошим супругом. Я сообщил ей, что хотел бы иметь сына, так как являюсь большим другом детей, и так мы заключили союз по чисто здравому смыслу. Любовь пришла позже к ней, но не ко мне, так как я вообще ни до того, ни после не был влюблён в существо женского пола. Я вскоре узнал, что любовь есть. Несмотря на моё очень сильное стремление к семяизвержению при супружеском сожительстве, которое происходило очень часто, как правило, три раза в день, я скоро страстно влюбился в одного молодого чиновника, силу, ловкость и красоту которого я мог наблюдать при его занятиях гимнастикой. Наконец-то теперь мне стало ясно, что моё влечение направлено не на женский, а, напротив, на мужской пол, и что я чудесную женщину обманом лишил счастья в жизни, хотя и непреднамеренно. Мой возлюбленный, конечно, вовсе не отвечал на мою склонность. Когда я однажды ласково обнял его, в то время как он лежал на диване, он оттолкнул меня пинком. В другой раз, во время путешествия моей жены, я пригласил его ночевать к себе, но он пошёл к проститутке. Я играл, пел и вздыхал всю ночь до светлого утра, когда он, наконец, пришёл и высмеял меня. После многих просьб он стал несколько уступчив, и когда я его обнимал, целовал и своим членом его касался, то довольно быстро происходило семяизвержение. Но моя душа теперь оказалась в плачевном состоянии. Из Библии и древних классиков я знал, что растлителей мальчиков арестовывали, и для меня было маленьким утешением, что я касался не мальчика, и даже не делал к этому попыток, а только мужчины примерно 25-30 лет, хорошо сложенного и без каких-либо особенностей, за исключением только того, что у него плохо пахло изо рта. Если бы я был с ним в постели или в бане в полной уверенности, что с его стороны не будет никаких возражений, то целовал бы его сверху донизу, его член и мошонку, возможно, взял бы и то, и другое в рот. А если бы член пришёл в состояние эрекции, и из него бы излилось семя, то это было бы апогеем моего сладострастного чувства. Несмотря ни на что, с помощью своей изрядной энергии я стал господином своего противоестественного побуждения. Несмотря на внутреннее сопротивление, я всё же шёл к своей жене, и она постоянно тотчас меня принимала, неоднократно рожая мальчиков, никогда девочек, которым я был нежным отцом. Из-за болезни матки моей жене, хотя и не возбранялось осуществлять потребность с мужем, но было строго запрещено оплодотворение. Для этого я принуждал себя только к эрекции, но перед эякуляцией должен был акт прерывать. Таким образом, возникло почти непреодолимое отвращение к супружеским сближениям с моей женой, которую я, впрочем, носил на руках. Дело свелось к тому, что я теперь официально мог иметь дело с подонками женского общества. Уже приближение к проститутке вызывала у меня тошноту и позыв к рвоте, особенно же я не мог переносить их запах. Но даже обмен рукопожатием с хорошо образованной дамой вызывало у меня чувство, что я хватался за жабу или за паука. Правда, это совершенно ненормальное состояние уменьшилось в отношении домашних. Теперь, после того, как я уже 16 лет изнемогаю от несчастья, моё состояние таково: эрекции редки, поллюции совсем пропали, давление в мошонке вследствие сильного семяотделения (как сказал домашний врач), которое так усиливается, что я вынужден бегать с широко расставленными ногами. Супружеские сношения, которые время от времени требовала моя жена, утомляли меня до дрожи и потения, и на следующий день я чувствовал себя совершенно разбитым. В то же время общение с мужчиной меня воодушевляет, удовлетворяет, одухотворяет и повышает физическую работоспособность. Плохо то, что после наступления сексуального возбуждения, я совершенно не в состоянии преодолеть его. Мошонка становится твёрдой и болезненной, черты лица застывают, глаза становятся неподвижными и выступают вперёд из орбит, я дрожу от возбуждения и не могу в таком состоянии появиться в обществе. Выделение слизи при мочеиспускании и дефекации увеличивает нестерпимость моего состояния, положить конец которому я могу посредством мастурбации, если к тому времени у меня нет друга. Но мастурбация действует на меня точно так же, как и супружеские сношения, вызывая глубокую усталость и разбитость. Помогите облегчить мучительный гнёт, который отягощает многих несчастных и вызывает у них отчаяние!

Случай 98. Господин Х., венгр, купец, консультировался со мной по поводу существующих у него уже несколько лет неврастении и бессонницы. Выяснение причин появления этих страданий привело к признанию пациента, что он имеет ненормальное сексуальное влечении к собственному полу, и вообще очень нуждается в сексуальном удовлетворении, и что его нервные страдания происходят именно от этого. Из истории болезни этого интеллигентного пациента может иметь научный интерес нижеследующее. "Моё ненормальное половое ощущение восходит к моему детству. В три года в мои руки попал журнал мод. Изображения мужчин с прекрасной внешностью до того вызывали во мне раздражение, что я целовал бумагу, в то время как на изображения женщин не обращал никакого внимания. Игры мальчиков мне были противны. Я охотнее играл с девочками, так как у них всегда были куклы. Я любил шить одежду для кукол; до сих пор я интересуюсь куклами, несмотря на то, что мне уже 33 года. Уже мальчиком я прятался в различные укромные места, чтобы оттуда наблюдать половые части мужчин. Если мне это удавалось, то я получал странное, головокружительное ощущение. Слабые, несимпатичные мужчины или мальчики были мне безразличны. С 13 лет я начал предаваться онанизму. С 13 до 15 лет я спал в одной постели с одним прекрасным молодым человеком. Это было счастье! По вечерам часами я ждал с эрекцией его возвращения домой. Если он в постели случайно касался моих гениталий, то для меня этот момент был блаженством. В 14 лет у меня был школьный товарищ, который чувствовал то же самое, что и я. Часами во время занятий мы держали в руках гениталии друг друга. Ах, то были блаженные часы! Так часто, как только было возможно, я задерживался в бане. Это было для меня всегда праздником. Вид мужских гениталий вызывал у меня эрекцию. В 16 лет я попал в большой город. Возможность видеть большое количество красивых мужчин привела меня восхищение. В 17,5 лет я сделал попытку полового сношения с одной девушкой, но из-за отвращения и страха оказался к этому неспособным. Также и дальнейшие попытки вплоть до 19 лет оканчивались точно так же. Однажды мне это, наконец, удалось, но сношение не принесло мне никакого удовольствия, скорее отвращение. Я поборол себя и был горд своим успехом, ведь я был всё-таки мужчиной, в чём постепенно начал сомневаться. Позднее попытки мне больше не удавались. Отвращение было слишком велико. Когда моя партнёрша раздевалась, я вынужден был из-за отвращения тотчас гасить свет. Я остался импотентен, консультировался с врачом, посещал курорты и водолечебницы, чтобы излечить свою мнимую импотенцию, так как я тогда ещё не догадывался о своём действительном состоянии. Я охотно бывал в дамском обществе, вероятно, из желания понравиться, так как казался многим дамам симпатичным и любезным. Но я ценил только духовные, эстетические достоинства дам. Я охотно с ними танцевал, но если женщина во время танца ко мне прижималась, я чувствовал сильное неудовольствие, даже отвращение, и мне хотелось её поколотить. Однажды случилось так, что один господин в шутку танцевал со мной, причём я был за даму. Когда я прижался к нему, то почувствовал себя совершенно счастливым. В 18 лет однажды я услышал от одного господина, который пришёл в нашу контору, следующую фразу: "Это славный мальчик, за которого бы можно было бы на Востоке потребовать за каждый раз по одному фунту стерлингов". Это была для меня головоломка. Другой господин любил шутить со мной, при уходе похищая у меня часто поцелуи, которые я бы и сам с охотой отдавал бы ему. Этот "поцелуйный разбойник" позднее стал моим возлюбленным. Благодаря этим обстоятельствам я стал внимательнее и ждал удобного случая. Когда мне было около 25 лет, случилось так, что на меня пристально посмотрел один бывший капуцин. Тотчас он стал для меня Мефистофелем. Наконец, он заговорил со мной. До сих пор, мне кажется, я чувствую удары моего сердца, я был близок к обмороку. Он назначил мне на вечер свидание в одной из гостиниц. Я пришёл, но, почувствовав ужасную тайну, на пороге повернул обратно. На следующий вечер со мной опять встретился капуцин. Он уговорил меня и привёл в свою комнату, так как я сам не мог идти из-за возбуждения. Он усадил меня на диван, пристально посмотрел на меня, смеясь своими прекрасными чёрными глазами, и я потерял сознание... Об этом сладострастье, этом идеально-божественном блаженстве, которым наполнилось всё моё существо, я мог бы писать слишком много. Я думаю, что только по уши влюблённый, ещё совершенно невинный парень, который в первый раз смог утихомирить своё любовное стремление, мог быть так счастлив, как я в тот вечер был счастлив. Мой соблазнитель потребовал в шутку (вначале я принял всерьёз) мою жизнь. Я попросил его ещё некоторое время позволить мне быть счастливым, тогда бы я свою жизнь совместно с ним закончил. Это было тогдашней моей сумасбродной идеей. Пять лет мы поддерживали наши отношения, и до сих пор он остаётся моим любимым человеком. Ах, как счастлив, и как часто несчастлив был я в то время! Если я видел его только разговаривающим с симпатичным молодым человеком, то во мне просыпалась свирепая ревность. В 27 лет я влюбился в одну молодую даму. Её душа и утончённые эстетические чувства, равно как и финансовые соображения для моего бизнеса, побудили меня подумать о браке с ней. К тому же я был большим любителем детей. Часто, встречая обыкновенного подёнщика со своей женой и прелестным ребёнком, я завидовал мужчине, имеющем семейное счастье. Меня смущало только то, что во время периода моего жениховства я при поцелуе со своей невестой скорее чувствовал страх и робость, чем удовольствие. Один или два раза произошло то, что я благодаря отважным поцелуям после обильного ужина имел эрекции. Как счастлив был я, увидев себя уже в роли отца! Дважды я был близок к тому, чтобы отказаться от брака. В день свадьбы, когда уже гости собрались, заперся я в своей комнате, плакал как ребёнок и абсолютно ничего не хотел делать. Благодаря уговорам всех родственников, перед которыми мне пришлось оправдываться, я с трудом заставил себя притащиться прямо в уличной одежде и предстать перед алтарём. К великому моему счастью моя жена к моменту свадьбы менструировала. О, как благодарил я всех святых за этот подарок! Я до сих пор ещё убеждён, что благодаря этому стало возможным позднее половое сношение. Каким образом мне удалось позднее иметь половые сношений со своей женой и стать отцом милого мальчика, я не знаю. Он – моя единственная отрада в моей такой неудачной жизни. За счастье иметь ребёнка, я благодарен только богу. В супружеской постели до некоторой степени меня охватывает головокружение. Моя жена, которую я глубоко уважаю за её прекрасные качества, понятия не имеет о моём состоянии, только часто жалуется на мою холодность. При её сердечности и наивности мне не трудно было её убедить, что выполнять супружеские обязанности нужно только один раз в месяц. Так как она не была чувственной, а я находил оправдание в своей нервности, то мне и удалось это маленькое плутовство. Совокупления для меня является большой жертвой. С помощью обильного винного потребления и используя утренние эрекции, вызванные переполнением мочевого пузыря, мне удавалось примерно раз в месяц их производить, но при этом я не имел сладострастных ощущений, чувствовал себя совсем утомлённым, и ощущал на протяжении всего дня усиление моих нервных недугов. Только сознание выполненных супружеских обязанностей в отношении моей любимой жены, приносило мне моральный успех и удовлетворение. С мужчиной всё было по-другому. Я мог с ним многократно иметь за одну ночь половое сношение, причём я себя чувствовал в половой роли мужчины. Я чувствовал при этом величайшее сладострастье, совершенное счастье, при этом появлялось ощущение свежести и лёгкости. В последнее время моё влечение к мужчинам несколько ослабело. Мне даже хватило мужества избегать одного красивого молодого человека, который за мной ухаживал. Долго ли это будет продолжаться? Я боюсь, что нет. Я не могу совершенно оставаться без любви к мужчинам, и когда я её лишаюсь, то становлюсь подавленным, чувствую себя утомлённым, жалким, в голове появляется боль и давление. У меня есть достойная сожаления странность считать всё это как врождённость и болезненность, однако я чувствовал бы себя счастливее, если бы не был женат. Мне было жаль мою честную, хорошую жену. Часто меня охватывал страх, что я с ней не выдержу подобную жизнь. Иногда меня посещают мысли: развестись с ней, покончить с собой, спастись бегством в Америку". Больной, которому я обязан этим сообщением, считает своё состояние ничтожеством. У него совершенно мужской внешний вид, густая окладистая борода, низкий и громкий голос, совершенно нормальные гениталии. Череп имеет нормальное строение, полное отсутствие признаков дегенерации, только глаза выдают в нём невропата. Вегетативные органы функционируют нормально. Пациент представляет обычные симптомы неврастении, существенной причиной которых могут быть сексуальные эксцессы у ненормального в половом отношении мужчины при сношениях с лицами своего пола, и вредное влияние вынужденных, несмотря на их редкость, половых сношений с женой, при чувстве отвращения к женщинам. Пациент рассказал, что ведёт происхождение от здоровых родителей, и в семье по восходящей линии ни нервных, ни душевнобольных родственников не было. Его старший брат был три года женат. Брак был расторгнут, так как этот человек сексуально не общался со своей женой. Он женился во второй раз. И вторая жена также жаловалась на пренебрежительное отношение к ней со стороны мужа, хотя она и имела четверых детей, законное происхождение которых не вызывало сомнения. Одна сестра истеропатка. Пациент утверждает, что когда был молодым человеком, он страдал приступами головокружения, продолжавшимися в течение нескольких секунд, во время которых вся его сущность как бы растворялась. Издавна он был очень возбудимым, эмоциональным, восторгался прекрасным искусством, и именно поэзией и музыкой. Свой характер описывает он сам как загадочный, ненормальный, нервозный, беспокойный, экстравагантный, нерешительный. Он очень часто без достаточных оснований приходит в состояние экзальтации, потом происходит возврат к состоянию подавленности вплоть до мыслей о самоубийстве. В нём быстро и неожиданно происходя перемены: от религиозности к фривольности, от эстетизма к цинизму, от трусливости к безрассудности, от легкомысленного добродушия к недоверчивости, от желания причинить другим боль к печали о несчастьях других вплоть до появления слёз, от избыточной щедрости до чрезмерной скупости. Во всяком случае, пациент является отягощённой личностью. Как кажется, он интеллектуально очень одарён, учение давалось легко, и в школе он был всегда первым. Брак этого человека не был счастлив. Несмотря на то, что пациент совершал только исключительно редко для себя неадекватные и вредные половые сношения с женой, искал и находил замену с возлюбленными мужчинами, он всё равно остался неврастеничным. Его недуг приводит порой к значительным обострениям, вплоть до настроения полного отчаяния из-за его сексуальности в браке и физического положения, что сопровождается резким отвращением к жизни. Его жена истеропатична и анемична, и пациент сам считает, что таковой она стала из-за сексуальной абстиненции. Из-за того, что он часто брал себя в руки и искал победы над собой, в последние годы он больше не был в состоянии совершать коитус, так как лишился эрекции, в то время как при сближениях с мужчинами он был очень потентен. В настоящее время девятилетний мальчик этих несчастных супругов хорошо растёт. Пациент также сообщил мне, что раньше он был потентным при коитусе со своей женой только при помощи искусственного приёма, который заключался в том, что пациент думал о возлюбленном мужчине. (Крафт-Эбинг, "Учебник психиатрии", второе дополненное издание).

Случай 99. Мои детские годы протекали, вероятно, так же сказочно безоблачно, как и у многих других людей. Первые впечатления относительно половой жизни я получил в школе примерно в возрасте 13 лет. Я быстро продвигался вперёд, так как очень легко всё схватывал, и поэтому был первым в своём классе. Рядом со мной сидел мальчик, которому было 15 или 16 лет. После различных вступлений однажды он затащил мою руку в свои расстегнутые брюки и заставил меня ощупывать свои уже развившиеся возмужалые половые части. Предположительно он преследовал онанистическую цель, но я не понял его в этом отношении и испытал только странное упоительное чувство при ощупывании. С того времени я начал совершенно необычайно интересоваться развитием половой зрелости у моих одноклассников и других молодых людей, в то время как я не помню, чтобы похожих процессах я думал у лиц женского пола. Как раз в то самое время я завязал задушевные дружеские отношения со своим ровесником, одарённым мальчиком, и так, что нас стали называть неразлучными. При этом не было никаких следов чувственности, но с моей стороны это была мечтательная сердечность, которую обычно описывают в стихах, и при этом у меня часто бывали сильные приступы ревности, если мой друг был приветлив с другими мальчиками. Я принадлежал к купеческому сословию и покинул в 16 лет гимназию, чтобы в соседнем городе поступить на фабричный бизнес к родственнику. Один из сыновей хозяев был на несколько лет моложе меня. Вскоре нас связало общее влечение к художественному искусству, причём мы оба себе поставили одну и ту же цель – отказаться от купеческого статуса, я – чтобы продолжить свою учёбу, а он – чтобы посещать академию искусств. Но это так и осталось прекрасным планом, так как родители категорически были против, и это кончилось тем, что моего молодого друга надолго отправили в В., чтобы там, в одном дружеском доме пройти курс ученичества. Мы усердно переписывались и я, полный тоски, ждал его возвращения. Между тем так случилось, что в кругу молодых людей, в котором я вращался, иногда можно было увидеть одного примерно 25-летнего, о котором таинственно и с отвращением рассказывали, что он предаётся содомии. Я осведомился, что это означает, и мне на это дали разъяснение, что данный мужчина удовлетворяет своё половое влечение в задницы молодых людей. Я почувствовал к этому человеку такое неописуемое отвращение, что избегал его везде, несмотря на его дружественность и учтивость. Тогда мне и в голову не могло прийти, что у меня с ним может быть что-то общее. Между тем я превратился в сильного, крепкого молодого человека. Так как я никогда не онанировал и не чувствовал никакой склонности к этому, то иногда по ночам имел поллюции. В первое время я совершенно не обращал внимание на то, что темы моих снов вращались исключительно в кругу исключительно существ мужского пола, точно также как и появление чувства возбуждения, когда я мылся с другими молодыми людьми. Вместе с тем я надеялся, что отсутствующая чувственность по отношению лиц женского пола постепенно со временем разовьётся и вытеснит все прочие приступы. Но я ждал напрасно. Между тем из В. вернулся мой друг. Мне было почти 19, ему – около 17 лет. Он сохранил ко мне прежнюю сердечность, а я сразу же с первых часов общения к своему ужасу обнаружил, что теперь я к нему расположен не просто дружественно, а что я его страстно люблю. Близость с ним делала меня счастливым, и когда я его касался или он однажды в шутку сел ко мне на колени, то во мне возникло искушение его крепко обнять и поцеловать, при этом у меня появилась сильная эрекция. Я впал в большое беспокойство из-за этого состояния и, наконец, в день своего 19-летия решился в полном отчаянии обратиться за советом к врачу. Я выбрал одного известного врача, который меня не знал, и сообщил ему с большим возбуждением, что я сделал такое открытие: меня в половом отношении возбуждает не женщина, а мужчина. При этом я упомянул, что я в своих снах обнимаю и касаюсь исключительно только мужских образов, и, в конце концов, попросил его совета. Он был того мнения, что я своим фантазиям придаю слишком большой простор; это совершенно невозможно, чтобы молодой человек моего возраста впадал в подобное заблуждение, которое в старые времена хотя и случались, но приводили к большим несчастьям. Он мне посоветовал в дальнейшем о таких вещах не думать, а половое влечение мне позже укажет правильную дорогу. Он посоветовал при случае опять его посетить, однако я этого не сделал, так как был убеждён, что он мне не сможет помочь. Вскоре мне представился случай на одном пикнике переночевать в одной комнате с моим другом. Я не смог устоять против того, чтобы не сесть не край его кровати, после чего начал его ласкать. Он пригласил меня лечь рядом с собой, и от последовавшего разрешения я пришёл в высочайшее возбуждение. Мы ласкали друг друга, что, в конце концов, привело к взаимному онанистическому излиянию. Я был вне себя от радости, и поверил, что наконец-то между нами всё придёт в порядок. Но когда на следующий день я попробовал подобную вещь повторить, то с его стороны нашёл только незначительную любезность. Вскоре после этого мой друг объяснил мне, что мы должны ограничивать наши чувства, ибо мужчины не имеют право любить друг друга, мы должны сохранить нашу дружбу чистой, без подобных эксцессов, и тому подобное. Я приходил в неописуемо жалкое состояние духа, когда видел возлюбленного с его девушкой. Я не имел покоя ни днём, ни ночью, терпел сильное стеснение в груди, и находил единственное успокоение только в близи с моим другом. Вероятно, он подозревал о моём душевном состоянии, был со мной дружественен и приветлив, но как только я подходил к нему со своими нежностями, он хотя и без резкости, но довольно решительно от них уклонялся. Он часто уверял меня в своей продолжающейся искренней дружбе, и просил меня преодолеть мою страсть, чтобы мы не смогли потерять друг друга. Моё злосчастное настроение немало способствовало тому, что мне, наконец, дали разрешение отдаться учёбе. Я отправился в университет, куда вскоре и был принят. Через полгода последовал также и мой друг, чтобы посещать академию. Он был влюблён в одну девушку, что не было приятно родителям, и они удалили его от себя, чтобы навести его на другие мысли. Случайно рядом с моей комнатой оказалось свободное помещение для жилья, и он въехал туда. Очевидно, он считал, что моя страсть постепенно погасла. Сначала всё шло хорошо, так как я был счастлив только из-за того, что он был рядом со мной, я не хотел его сердить, чтобы не потерять. Но постепенно я начал ему докучать своими ласками и чрезмерными требованиями, пока он, наконец, не предпочёл съехать на другую квартиру, правда, при этом он на меня не рассердился. Из-за разлуки с моим другом я опять впал в печальное настроение, и у меня было чувство, что в этом направлении для себя надо что-то сделать, чтобы не потерять стремление и радость к жизни. К тому же я всегда верил, что, собственно говоря, педерастия есть нечто совершенно другое, чем то чувство, которое овладело мною. Мне же совершенно определённо говорили, что педерасты ищут удовлетворение своего полового влечения посредством мужских задних проходов, в то время как мне это совершенно немыслимо, и мужские задние проходы мне так же мало интересны, как и женские половые части. Меня возбуждает внешность тех мужчин, которые мне нравятся. Я стремлюсь быть с ними рядом, обнимать их, целовать, и, наконец, рядом с ними лежать. Если мне это разрешат, то я испытываю блаженное чувство, ощупывая тело; при этом возникает эрекция и это приводит к моменту высшего сладострастия, когда необходимы только незначительные фрикции, чтобы достичь последней степени сладострастия и вызвать излияние. Проникновение в тело никогда не было моим желанием, хотя ощупывание округлостей зада возбуждало исключительно высокое сладострастное чувство. Как раз тогда был принят на работу один очень знаменитый актёр. О нём не только шептались, а говорили совершенно открыто, что он педераст. Так как я сделал тщетную попытку встретить указанного господина в обществе, то принял смелое решение навестить его напрямую. Дважды я его посещал под предлогом услышать его мнение о работе одного друга, но я был так неопытен и застенчив, что совершенно не знал, как сделать так, чтобы он смог меня понять. Наконец, я написал ему письмо, в котором иносказательно сознался в своих настоящих намерениях. В действительности я хотел лишь обменяться мнениями, получить разъяснения и облегчить свою угнетённую душу, так как с некоторых пор мне стало совершенно ясно, что мне необходимо самого себя причислить к этому отвратительному, презренному сорту людей. Мне хотелось увидеть, как другой человек со своим положением станет справляться, и тогда, находясь в лагере противника, я услышал бы также и свою собственную партию. Артист встретил меня с особой торжественностью, он провёл меня в другую комнату, чем до этого, и представил меня там троим или четверым господам, о которых он мне рассказал, что они являются товарищами по судьбе. Они не хотели верить и подсмеивались над моей застенчивостью и неопытностью, но в целом разговор прошёл совершенно в границах приличия. Дело шло к вечеру, и некоторые господа готовились к уходу. Они пригласили меня последовать за ними, чтобы познакомить кое с чем из их мира. Мы пришли в один большой общественный ресторан, где находились старые и молодые господа, некоторые со своими возлюбленными, другие без них, среди них было много унтер-офицеров. Я находился как в волшебном царстве. Каким несчастным я чувствовал себя всё это время. И вот только что я познал юношеское веселье! Здесь у всех было весёлое настроение, царили буйная весёлость и беззаботная радость жизнью. Дружественные глаза смотрели на меня с пониманием, и уже в тот самый вечер я сделал одно знакомство, которое меня, по меньшей мере, на некоторое время заставило забыть обо всех прежних сердечных страданиях. Время от времени я посещал того артиста, который благодаря своему прекрасному внешнему виду был обожаем дамами. Однажды он сказал мне следующее: "У вас будет тяжёлая жизнь, так как вы простодушный человек. При ваших любовных связях страдает исключительно сердце. Это в нашем случае двойное несчастье". Он оказался очень прав. Моя профессия привела меня тем временем в другой город. Спустя некоторое время я познакомился в новом месте с одним очень красивым и талантливым музыкантом, который чувствовал себя несчастным из-за того, что его природным данным и карьере мешали, чтобы он смог в выгодном свете выставить свой талант. Я о нём позаботился и устроил так, что взял его в свою квартиру. На протяжении нескольких лет не было никаких проблем, и он часто говорил мне, что совместное проживание со мной удерживает его от опасных эксцессов с проститутками. Спустя продолжительное время совершенно неожиданно в мои руки попало письмо, из которого следовало, что мой друг уже много месяцев был влюблён и ежедневно посещал свою невесту. Всё это от меня он скрывал. Мой разум мне говорил, что я всегда должен был ожидать нечто подобное, но его утаивание и мысль, что я послужил только средством для достижения его цели, стали мучительны мне несказанно. Это привело к бурной сцене, и я настаивал на разлуке, но он объяснил мне, что он ещё не готов встать на собственные ноги, и если я с ним так обойдусь, что он не сможет получать от меня благодеяния, то ему останется только пустить себе пулю в голову. Что же было делать? Несмотря на мучительность обстоятельств, мне ничего не оставалось, как остаться с ним в совместном проживании. Последствием было то, что меня охватило отчаяние. Возобновилась старая борьба. Я поехал в соседний город, пошёл к одному врачу, открылся ему и настоял на физическом обследовании. Он нашёл всё в норме и смог дать мне только тот же самый совет – отбросить свои фантазии. Я же хотел предпринять что-то более радикальное. Уже раньше я неоднократно пробовал заставить себя возбудиться женщиной, искал для себя возлюбленную, чтобы с её помощью излечиться. Я нашёл прелестную, доброжелательную девушку, которая уже имела отношения с одним офицером и хотела обучаться для выступления в театре. Уже при первом свидании с ней я заметил, что моя незначительная фамильярность её удивляет, и я посчитал необходимым привести ей в этом отношении некоторые доводы. Я сообщил, что был влюблён, и постыдно обманут. С тех пор мне все женщины в некотором смысле стали безразличны, но я сам желаю с этим покончить. Простодушное сознание мне поверило, и была мне предана всей душой. Я должен категорически заметить, что я не чувствовал к женщинам антипатии или отвращения. В данном случае я даже испытывал приятное чувство отрады, что меня полюбила обыкновенная девушка. Её желание посвятить себя театру давало мне повод для различных наставлений, и я допускал и охотно отвечал на её ласки, хотя при этом не ощущал никакого полового возбуждения. Между тем, время от времени, меня охватывала непреодолимая страсть к моему другу. Наконец, я решился применить радикальный метод. Я отправился со своей молодой девушкой в короткое путешествие, выдавая её за свою жену. Мы жили вместе, так что я имел возможность все ночи лежать рядом с ней. Но всё это не помогло и я, наконец, осознал, что мою природу насильно невозможно переделать. С тех пор я больше не мучил себя подобными попытками, и глубоко оплакивал невозможность счастья семейной жизни. Молодых людей, которые соглашаются исполнять наши желания, можно найти повсюду. Я имел случай познакомиться с очень большим количеством товарищей по судьбе, и за редким исключением это были точно такие же натуры. За некоторыми единичными исключениями с сильными отклонениями от нормы, которые точно также встречаются и у мужелюбцев, внутренняя природа одна и та же – влечение к мужчине. Никогда у меня не было наклонности и умения к женскому рукоделию, точно также не было склонности к переодеванию в женскую одежду, но обе эти страсти в большей или меньшей степени встречались у товарищей по судьбе, чаще всего у малообразованных. Дополнительно я могу отметить, что моя мать в течение многих лет была душевнобольной. До меня она родила троих детей, которые все в браке, после меня было ещё двое детей, умершие молодыми. Моя склонность направлена на симпатичных, но не на мускулистых мужчин, начиная с возраста полного полового развития до преклонного возраста. Особенных увлечений я не помню, но моя природа устроена так, что мужчина, который мне не симпатичен, не может привлечь меня чувственно. Урнинги возбуждали меня очень редко.

Случай 100. Моя семья, как мне известно, в половом отношении полностью здорова. Мой дедушка со стороны отца умер 45 лет от лёгочной болезни. У него был высоконравственный характер. То же самое я могу утверждать относительно отца и матери. У меня есть три незамужние младшие сестры, которые благодаря своему прелестному характеру всегда были желанны в обществе. Мы получили тщательное воспитание. Я окончил начальную школу и гимназию. В 17,5 лет я стал лучшим учеником на выпускных экзаменах. В свидетельстве директор характеризовал меня как человека эстетически одарённого и при этом обладающего большой силой воли (!?). Моим внутренним стремлением с детства было стать именно актёром. Уже гимназистом годами я представлял себя в этой роли, всё, что я говорил, чем бы ни занимался, каждое движение моего тела, каждый взгляд – всё это было элементами разыгрываемой комедии. Я стал до мозга костей лживой натурой. Я был наполнен пылким восторгом от немецких и классических произведений искусства. Своими способностями восприятия, сопереживания и исполнения каких-либо художественных произведений поэтического или музыкального вида я бы мог помериться силами со многими великими артистами. В изображении трагических моментов и страсти я добивался потрясающей значительности – в этом я имею много доказательств. И в самом деле, в произведениях искусства я забывал всё личное и становился другим, свободным человеком. В том, что я потерпел неудачу в исполнении своих жизненных идеалов повинны, прежде всего, резкое сопротивление моей семьи, затем мой языковый недуг – заикание, от которого я так никогда и не смог избавиться, и который не давал мне возможность полностью чувствовать себя уверенным. Наконец, в этом повинен и недостаток психической и моральной выносливости, который, вероятно, также лёг в основу моих сексуальных отношений. Однако мой талант полностью оказался востребованным. Произвести впечатление изящества, немного самостоятельности, аккуратности, немного научной значительности – в этом мне нельзя было отказать. Моя духовная суть заключалась в сочувствии, что, вероятно, развилось до гениальности (не размышление, а сопереживание). На горе моих родителей я не был религиозным, несмотря на католическое воспитание, а с 17 лет стал вольнодумцем. 6-7 лет в начальной школе я общался с товарищем немного старшем меня, который посвятил меня в половые тайны. Мы показывали друг другу гениталии, часто дотрагивались до них, особенно на прогулках, и я хорошо помню, что мы уже тогда заметили, что чужое дотрагивание казалось нам намного приятнее, чем собственное. Эрекции были нам тогда ещё неприятны. Наше общение с этим мальчиком длилось не долго, товарищ стал мне скоро несимпатичен, и с тех пор, собственно говоря, я в сексуальном отношении всегда был один. В школе и гимназии я сторонился товарищей, меня считали чудаком, мечтателем и гордецом, хотя в своей основе я был благонамеренным. С радостью совместной жизни и любви к пиву я познакомился только студентом на пятом семестре. С 10-11 лет самостоятельно, лёжа одни в постели, я начал онанировать. Как я к этому пришёл, я не знаю, но ощущение было опьяняющее, я был опьянён ребячливым блаженством, - и с того дня этому пороку я предавался многие годы почти ежедневно. К этому времени относится моё увлечение симпатичным товарищем, с которым, однако, я только два месяца находился в деревне. Это было короткое время первого полового порыва, связанного с той сладкой тоской, которая до сих пор достаточно часто может меня захватывать. Позднее я попал в окружение многих детей, мальчиков и девочек из хорошего общества, они жили в соседних домах, мы вместе гуляли и играли. Этот большой круг детей вскоре разбился на небольшие любовные пары, так что и я по примеру других выбрал одну девочку, которую я попробовал обожать и боготворить, что мне через некоторое время в действительности и удалось. Я воспитывал себя её любить, и даже пытался совместить образ того мальчика с моими эрекциями. Но в то же самое время во мне возникло острое желание ощупывать гениталии моих товарищей, как свои собственные. С тех пор страсть всё возрастала, и только самолюбие и стыд удерживали меня от осуществления этого страстного желания. Истинного полового порыва к девушке или женщине я никогда не испытывал. С детства и впоследствии меня интересовали образы собственного пола, описания мужских гениталий, точно так же, как и картины и статуи. С 15 лет я глубоко мечтал об одном на два года старше меня товарище, который имел несколько приземистое телосложение и довольно добродушное лицо. В то же время моя фантазия была занята одним маленьким мальчиком 11-12 лет. Я помню, что однажды, когда он лежал в постели нездоровым, а я посещал его, мне хватило мужества и это мне удалось – положить свою руку между его бёдрами. В другой раз случилось так, что мы вместе висели на гимнастическом снаряде, и при этом я его очень крепко обхватил своими ногами, причём он не оказал сопротивления. Однажды мы зажгли серную спичку, и, не говоря ни единого слова, задули её, в знак того, что наша любовь должна угаснуть, ибо та сила, которая нас толкала друг к другу, казалась нам зловещей и запрещённой. Между тем в моё 16-летие меня охватила действительно юношеская страсть к одному очень интеллигентному другу моего возраста и моего класса. Я был до того счастлив, что мне казалась школа преобразившейся, когда меня на целый год посадили рядом с ним. Всегда наши бёдра под партой в той или другой степени находились вместе, и уже слабейшее прикосновение этого достойного любви стройного товарища возбуждало у меня эрекцию. Я был страстнее, чем он, но по временам казалось, что и его вдруг охватывало сумасшествие, и он сильно сжимал меня. Но всегда это были только ноги, а именно бёдра, их великолепные формы меня очень возбуждали. Он носил узкие штаны, и я без устали наслаждался их видом. Я вспоминаю, что однажды мы всю вторую половину дня сидели рядом друг с другом и сжимали друг другу бёдра. Тогда после этого я почувствовал сильную боль в яичках, которая с тех пор постоянно появлялась после продолжительных эрекций. При этом я никогда не отваживался полностью отдаться своей страсти, а старался по мере возможности подавить свои дальнейшие вожделения. Наши отношения внешне оставались дружественными, мы вместе необычайно много работали, музицировали, никогда не разговаривали о сексуальных вещах. Я не помню, чтобы мы когда-нибудь целовались, хотя я к этому очень страстно стремился. Только когда я занимался онанизмом, я в своей фантазии мысленно обнимал своего друга. Такие отношения, то ли счастливые, то ли несчастные, продолжались около четырёх лет, после чего мы были вынуждены расстаться, и в последующие дни я был в полной растерянности от скорби. Мой друг стал офицером. Позже мы несколько раз встречались, после нескольких минут во мне снова возникало старое чувство, но он проявлял спокойствие и степенность. До сих пор мы состоим в сердечной переписке. Когда мне было 18 лет, я впервые услышал слово "онанизм", я нашёл в энциклопедическом словаре объяснение его, и понял, что до сих пор бездумно и по-детски растрачивал свои силы. Таким образом, я на некоторое время попал в состояние ужасающего смущения и самобичевания. Каждая поллюция (конечно только после снов, сопровождаемых мужскими образами) вызывала у меня ужас. Я воображал себе чахотку, спинномозговые страдания, и даже до смешного – сифилис. Несмотря на то, что большая часть этих мыслей лжива, они до сих пор отравляют мою жизнь, так как я, несмотря на все мои усилия и временные ограничения, до сих пор не могу бросить онанизм. Свою студенческую жизнь я хочу описать кратко. Товарищи пытались меня часто вытащить к женщинам, но это им никогда не удавалось. В их присутствии мне иногда приходилось обнимать одну девушку, но это скорее происходило по её инициативе, у меня же при этом не появлялось ни малейшего сексуального возбуждения. Всё мне было безразлично, и меня считали за образец добродетельности. В семейных кругах и дамском обществе я вращался и вращаюсь охотно, держусь там совершенно уверенно, очень любим, хорошо танцую, и много, если это нужно, но при этом я остаюсь всегда полностью холодным. Но мои университетские годы нельзя назвать несчастными, скорее всего это было весёлое время, всё-таки тогда я ещё не имел понятия о своём состоянии. Сущность дружбы к своим товарищам я истолковывал себе с эстетической точки зрения: я мог любить по настоящему только красивых, стройных людей. Все друзья, которых я действительно любил, возбуждали мои чувство одновременно. Особенно к одному мужественному, красивому парню я в Б. и Шт. был охвачен страстью, он словно занял место моего гимназического друга. Однажды, это произошла в Шт., он пригласил меня к себе домой переночевать, так как я забыл свой домашний ключ. На другой вечер я сам тайно бросил свой ключ в речку, так что произошло то, что я дважды у него переночевал. Меня охватило ужасное возбуждение, но я не осмеливался с ним тесно сблизиться, только вначале это привело к некоторым лёгким прикосновениям, мой друг спал, и если бы стыд не охватил меня, я бы обнял любимое тело. Это была одновременно блаженная и печальная ночь. С некоторого времени я чаще стал практиковать тот способ онанизма, о котором вычитал в одном месте у Лессинга в "Спасении Горацио", а именно: совершенно раздевшись, я ставил большое зеркало у стены так, чтобы полностью видеть своё отражение в нём. За неимением возлюбленного, я обнимал и целовал своё собственное тело, при этом с вожделением представлял себе, насколько более опьяняюще, возбуждающе действовали бы объятия возлюбленного. О, как часто, как пламенно желал я с любимым товарищем делить постель! Однажды ночью в Б. мне понравился один мальчик с девичьими манерами, и с тех пор я часто в мыслях брал возлюбленного с собой домой. И всё же я не всю правду знал о своей натуре! В Берлине меня преследовал письмами и визитами один старый, несимпатичный мужчина, который, очевидно, видел меня насквозь. Я был изумлён и с презрением выгнал его, так как не знал, что он хотел. Я всегда верил, что, в конце концов, появится большая страсть к женщине, о которой я сам в произведениях искусства находил убедительные и сильные выражения, но это должно быть направлено исключительно женщине. По временам я думал о любви к мальчикам, и желал себя перенести на Восток, где любовь к мальчикам должна быть разрешена. Но лишь только в 27 лет я впервые узнал о введении члена в задний проход, когда прочитал статью о педерастии, но эти объяснения так мне ничего и не прояснили, так как с теми педерастами, о которых говорилось, я не мог поставить себя в один ряд, ибо мои чувства казались мне благороднее и при этом более таинственными. Теперь я пришёл к ужасному и полному волнений периоду моей жизни. В том городе, куда я был принят на службу, нежданно-негаданно во мне вспыхнула глубокая страсть к одной уже на возрасте, красивой и высокоодарённой женщине. Она с 20 лет была замужем, но уже много лет находилась с мужем в разводе, и из-за своих детей вела домашнюю жизнь, не появляясь в свете. Хотя я и был знаком с женским поведением, например при общении с подругами моей сестры, я не считал возможным рассчитывать на серьёзную ответную любовь ко мне. Я был поражён словно молнией, и глубокая внутренняя благодарность и сердечная любовь к ней нахлынула на меня, на меня, у которого во многих вещах так много общего с женщиной. В то же время я был опьянён и думал: здесь женщина любит, возможно, ты можешь ей посвятить себя. Если бы та женщина была бы свободна, я бы её нашёл как девушку, или если бы было возможно расторжение брака, я бы имел её своей невестой, или сделал бы своей женой, даже без малейших признаков полового чувства. Но так как я пытался самым добросовестным образом с самого начала всех усилий до конца наши отношения превращать в чисто братско-сестринские, так как это я чувствовал, но я не знал, что мне предпринять: я не имел понятия о большой, подлинной страсти той женщины, которая чем благороднее, тем бескорыстнее, по-видимому, вела себя, тем больше воспламенялась, её чувство бесконечно вырастало. Разрешите мне умолчать о сценах тихого счастья, большого спокойствия, в которых я с гордостью чувствовал женщину как свою собственность, в которой каждый духовный порыв, каждый порыв нежности нам невыразимо становились ясными, и потом с другой стороны сцены сильнейшей страсти с её стороны, которые из-за чувства моей недостойности приводили к безудержным всхлипываниям, неистовым выражениям, к сумасбродным поступкам, до тех пор, пока женщина не становилась испуганно тихой и давала клятву, что сделает всё, чтобы как я этого хотел завоевать её сердце. Вы можете подумать – пять лет длились наши отношения. Да, да, я был виноват, и всё-таки не так часто, как это кажется. Если бы я определённо знал, что я урнинг, если бы уже тогда у меня в руках была Ваша книга, я бы уже с самого начала с большой энергией сдерживался бы, вместо того, чтобы искать любимую женщину в качестве спасения, я бы спасался от женщин бегством, что теперь и делаю при малейшем проявлении чувства со стороны женщины. О, как часто с моих губ чуть было не слетали слова, как часто мне хотелось валяться у неё в ногах и говорить: ты любишь преступника, я не понимаю себя сам, но это правда; меня воспламеняет только собственный пол – толкай меня, бей меня, ненавидь меня, но одновременно и жалей, достойного презрения. Да, как часто я делал ей намёки на моё состояние, но она была, несмотря на свой возраст, несмотря на свой брак, неопытной как ребёнок, она не понимала меня, а я полагаю, что своей бы откровенностью свёл бы её в могилу. Она видела борьбу во мне, и принимала её за подавляемую страсть к ней, до сих пор после мучительного расставания с ней, она видит во мне своего сильного героя, своего бога, и терпит жизнь только в сознании моей любви к ней. И теперь истинный долг обязывает меня эти иллюзии поддерживать. Так я чуть было не достиг высшего достижения здоровой человеческой идеи – обладания бесконечно любящей меня женщиной, но я был вынужден отказаться от этого из-за особенности своей натуры. На время этих отношений приходятся сражения, связанные с моей профессией, которая в полной мере способствовала оформлению моего драматического таланта, моего артистизма. Таки я стал действительно гениальным артистом с моим талантом сопереживаемости, и достиг бы тогда, в самом деле, этой цели, я верю, я бы теперь легче бы переносил ненормальность своей натуры, я бы смог освободиться от неё, как от нечто второстепенного. В то же самое время я воспламенялся к некоторым молодым людям из моего круга, а также к гимназистам, которые иногда в моём саду занимались гимнастикой, и с которыми летом я ходил плавать. Я был счастлив в кругу моих друзей, которых я побуждал к осознанию художественных, научных и общечеловеческих ценностей, и для которых я был действительно уважаемым и любимым человеком. И далее – это презренно, но это было! Несколько раз в неделю ко мне приходил, чтобы меня побрить 18-летний ученик парикмахера, и однажды я схватил за его гениталии, что мне и удалось. Он сидел на моих бёдрах, допускал, чтобы я его ощупывал, и во время моей эякуляции он прижался ко мне. В первый и единственный раз я держал член мужчины в руке, и испытывал гнетущее наслаждение ощущать и видеть его эрекцию. Это произошло ещё 5-6 раз, затем моя сила воли победила меня, ученик парикмахера приходил ко мне ещё много недель, но я взял себя в руки и оставил его в покое. С одной стороны благородные, лучшие женщины ожидали от меня пылкого воодушевления, с другой стороны – ученик парикмахера, гениталии которого я ощупываю! Вы можете представить себе, мои упрёки самому себе, моё нервное расстройство, моё почти безумное состояние. До сих пор, когда мне уже известно о своей природе, я считаю подобные авантюры бесчестными, вульгарными и презренными. Но я не могу быть верным женщине, в то время как теперь я знаю, что могу быть верным возлюбленному, даже если я им не обладаю. Вы сделали заключение из моего признания! Я прибыл в Т.; моё состояние осталось таким же. Но с год назад я нашёл одного возлюбленного, который завладел всем моим сердцем, всей моей жизнью. Сладчайшие, полные ожидания мечтания, бескорыстная любовь и пламенная сексуальная страсть привязали меня к этому юноше. Это – 16-летний гимназист, сын из знакомой мне семьи. Я старался с ним сблизиться, побудить к тому, чтобы работать с ним (он не был лучшим в школе). Я помогал ему в выполнении классных работ, ходил к его учителям, если это было необходимо, внушал ему в необходимости мудрого прилежания и энергии. И, наряду с этим, старался сделать его жизнь радостнее, насколько это было мне возможно, ибо я хотел, чтобы он стал сильным и счастливым человеком. Это было главной причиной, почему я с ним не пошёл на полное сближение, я не хотел нанести ему психический и моральный вред, он любил меня, и если бы я захотел, то мог бы им завладеть. Он был великолепно развит, интеллигентен, силён и при этом деликатен. Недавно он сказал: "О, почему мы не можем вдвоём пожениться?" У него были три брата, но я был у него лучшим сердечным братом и другом, с которым он мог бы находиться непрерывно днём и ночью! Несколько раз нам случалось вместе спать, и мне всегда приходилось сжимать зубы и призывать всю силу воли, чтобы не поддаться потоку счастья, вряд ли любимый парень смог бы отказаться. Это осталось со мной до сих пор, и эта любовь продолжается: я ему не изменял, едва ли другие парни могли меня возбудить. Я чувствую себя исключительно как мужчина, и это чувство у меня существовало с давних пор, несмотря на мою восприимчивую душу. Моим величайшим счастьем было бы лежать в постели совершенно голым с возлюбленным, крепко обнимая его тело своими руками и ногами, и подражать коитусу. Его голова лежала бы на моей груди, а моё лицо погрузилось бы в кудрявую шевелюру его волос. Если бы этим счастьем я смог бы насладиться только в течение одной ночи, то я бы больше не чувствовал бы себя таким несчастным, так как я знал бы, что моё высочайшее чувственное наслаждение жизнью всё же отчасти мне удалось испытать, и я думаю, что после этого мне было бы легче переносить мою одинокую жизнь, как какому-нибудь вдовцу. Но тихое, постепенное физическое и духовное завоевание возлюбленного, за которого я смог бы перенести ужаснейшие боли, наихудшие превратности судьбы, за которого я в каждое мгновение был готов умереть, сделало бы меня счастливейшим человеком на свете, настоящим человеком, который с радостью и настойчивостью выполнял бы свою ежедневную жизненную работу. Это моё твёрдое убеждение. Обзавестись собственной семьёй у меня не было абсолютно никакого желания. В заключение мне осталось описать своё физическое состояние. Я высокий и худощавый, крепкого телосложения, хотя и не очень сильный. Ноги длинные и несколько полнее, чем верхняя часть туловища и руки. Я хороший пешеход, пловец и лыжник. Половые части, как мне кажется, нормальные, яички по временам отвисают (вследствие онанизма?), но потом становятся опять твёрдыми, также в спокойном состоянии. Пенис во время эрекции длинный и крепкий. Моё здоровье довольно хорошее, тело хорошо переносит зной и холод. Кроме дифтерии у меня не было никаких тяжёлых болезней. Моё лицо имеет тонкие черты и покрыто роскошной светлой растительностью. Уже давно я отказался от онанизма. Когда я просыпаюсь, например, среди ночи очень возбуждённый, или сексуальное возбуждение застаёт меня утром или вечером, то я представляю себя лежащим рядом с возлюбленным, обвиваю руками собственное тело, помещаю одеяло между бёдрами и подражаю коитусу, при этом тотчас наступает эякуляция. Это происходит в среднем каждые 8-14 дней, дольше, когда я беру себя в руки, но часто бывает, что такие половые порывы следуют друг за другом по несколько дней подряд. Поллюции происходят не совсем регулярно, то несколько ночей подряд друг за другом, то опять исчезают на 3-4 недели. Нервные страдания меня теперь не очень сильно досаждают; тем не менее, иногда я чувствую себя очень слабым и жалким, бывают давление в голове, боли в спине, чувство тяжести в ногах, но все эти явления носили до сих пор временный характер. Моя семья, мой домашний врач приписывают эту небольшую нервность за счёт моей профессии и моему усердию. В обществе меня считают достойным уважения, солидным, даже особо строгим в моральном отношении молодым человеком. Никто не подозревает о моей подлинной сущности, только Вы, посторонний, Вы только один знаете меня теперь, и именно самую главную суть так подробно, как не знает ни мать, ни отец, ни друг, ни возлюбленный. Вы доставили мне благодеяние, предоставив возможность один раз выдать гнетущую тайну собственной натуры".

Случай 101. Господин Y., 38 лет, холостой, утверждает, что происходит из очень нервной, ажитированой семьи. Его отец был вспыльчивым человеком. Три его замужние сестры и два брата, как ему кажется, в сексуальном отношении вполне нормальны. По словам пациента, он с раннего детства был нервным, раздражительным, легко возбудимым. Уже с семи лет он чувствовал симпатию к мужчинам своего окружения. Ребёнком он любил играть в куклы. С 12 лет был совращён к взаимному онанизму товарищем в одном учебном заведении. С 13 лет он восторгался военными. С 14 лет его мануступрировал один коммивояжёр. Его страстью была пассивная мастурбация. Его сексуальное чувство никогда не возбуждалось существами женского пола, хотя он очень рано и мощно испытывал сексуальные порывы. Они были направлены исключительно на собственный пол. В цирке и на балете его интересовали только мужчины или женщины в амплуа травести. Он посещал балы, но с неохотой. В 17 лет он в первый раз пошёл к проститутке. При акте он испытал отвращение, и, имея эрекцию, он так и не добился эякуляции. Он заразился гонореей и был настолько удручён, что даже сделал попытку самоубийства. В дальнейшем он пробовал повторять коитусы с женщинами, иногда добивался также эякуляции, но никогда не имел чувства сладострастия. К женщинам он ходил частично за неимением ничего лучшего, частично в надежде на то, что ему удастся склонить одну из них к тому, чтобы она перед его глазами имела бы коитус с другим мужчиной, тем самым он надеялся удовлетворить своё любопытство и помочь своей потенции. В конце концов, он отказался от своих попыток коитуса, так как он после них испытывал физические и психические угрызения совести. Сношения с мужчинами действовали на него освежающе и просветляюще. Уже простой взгляд на симпатичного мужчину вызывал у него мощное либидо и эрекцию. Никогда он не имел других сладострастных снов, кроме как те, когда ему снилось, что он находится в объятиях мужчины. Его склонность распространяется на крепко сложённых мужчин 20-26 лет. Мальчики его не привлекают, женственные мужчины ему противны, поэтому он предпочитает таких, которые не имеют превратного полового ощущения. По отношению к другому мужчине он чувствует себя как мужчина. Его внешний вид мужественный, точно так же, как и характер. Дамское общество ему несимпатично. Он заядлый курильщик, но не пьяница. Его любовь к отдельным возлюбленным была в высшей степени самоотверженной. Акт полового удовлетворения заключается в пассивной мастурбации. Иногда случается, что он коитирует в рот мужчины; дважды он был соблазнён по просьбе одного друга к активной педерастии. От этого способа сексуального удовлетворения он испытал глубокое отвращение, при этом не имел ни малейшего наслаждения, хотя у него и произошла эякуляция. Из-за отвращения к совратителю в дальнейшем он больше не мог использовать его для пассивной мастурбации. За неимением ничего лучшего, он мастурбировал, представляя в своём воображении образ симпатичного возлюбленного. За последние 10 лет к такой паллиативе он прибегал исключительно редко. В большом городе у него была возможность ежедневно удовлетворяться пассивной мастурбацией. Полтора года назад он больше не испытывал острого чувства сладострастия при этом акте, несмотря на то, что его либидо повысилось. До 20 лет пациент считал себя единственным обременённым подобным ненормальным сексуальным ощущением. Воспринимая в себе это как нечто болезненное, тем не менее, он чувствовал себя в этой ситуации полностью довольным, и никогда не сожалел о том, что совершенно безразличен к женщинам. Его идеалом был бы брачный союз с любимым мужчиной. Его единственной заботой является определённый параграф закона и страх перед разоблачением и позором, тем более что он уже неоднократно попадал в различные обороты, подвергался арестам и различным шантажам. Однако он считал невозможным отказаться от своего влечения к собственному полу. Он скорей бы умер, чем отказался от половых сношений с мужчинами. При таких воззрениях пациент отказался от врачебного лечения. Пациент принадлежит к высшему общественному классу и имеет совершенно мужской внешний облик. Гениталии нормальны. Анатомических признаков дегенерации не обнаружено.

Случай 102. Господин Х., 49 лет, девять лет тому назад женился, статный, совершенно мужской наружности, уверяет, что ещё ни разу не чувствовал склонности к женщине, зато с самого раннего детства он ощущал сильное влечение к красивым мальчикам. И до сих пор, если он таковых увидит, то приходит в сильное половое возбуждение. Зрелые мужчины его не привлекают. Много лет тому назад он видел в своих скабрёзных снах иногда женщин. Но теперь, по меньшей мере, 15 лет ему снятся только мужчины. Свою половую ненормальность он считает за болезнь. Неоднократно он уже думал о самоубийстве. Он считает свою аномалию врождённой, но уверяет, что происходит из совершенно здоровой семьи. Видом его сексуального удовлетворения с мужчинами является взаимная мастурбация. Он никогда не отличался особой половой страстностью и имел редкие свидания с лицами своего пола. В женщинах он не находил ни малейшей привлекательности. Он женился в надежде избавиться от своей сексуальной аномалии, тем более, что его невеста была ему духовно очень симпатична. В возрасте до 20 лет он пытался дважды совершить коитус. При этом ни разу не наступила эрекция. В первый день брака у него была некоторая эрекция, но либидо отсутствовало. Несмотря на то, что он пытался выполнять свои супружеские обязанности, но в этом не достиг успеха, по его утверждению из-за того, что его жена была абсолютно фригидна. В конце концов, он прекратил попытки, не чувствуя себя при этом несчастным. Он любил свою жену за её характер, но как женщина она была ему совершенно безразлична. Он не придавал большого значения тому, чтобы когда-либо ещё стать потентным, однако от склонности к собственному полу он охотно бы отделался. Пациенту очень повезло в том, что ему попалась фригидная жена. Она никогда не стремилась стать матерью, считая фригидность своего мужа за импотенцию вследствие различных эксцессов. Пациент признался своей жене, не впадая в подробности в истинном положении дела. Она восприняла это с сочувствием к нему, настаивала на врачебной консультации, отчасти из-за боязни, что возникшее воздержание от сексуальных сближений с лицами своего пола может нанести вред здоровью мужа. Пациент появился ещё раз на врачебной консультации со своей красивой женой, которая говорила с большим сочувствием о страдании своего мужа, и даже притом, что была подчёркнута и разъяснена бесперспективность лечения, она была согласно поддерживать с ним прежние отношения и продолжать дальше дружно жить. Она дала слово в дальнейшем больше никогда не подтрунивать над его любовными связями с мужчинами. Кроме неврастении у господина Х. никаких показаний.

Случай 103. Господин А., 43 лет, чиновник, происходит от здорового отца и нервно отягощённой матери. Пятеро сестёр остались незамужними, будто бы из-за недостаточной склонности к другому полу, из шести братьев его только два, но именно по деловым соображениям, женились. Пациент считает, что он со своими братьями и сёстрами "дегенеративные". У него заметна неравномерность развития обоих черепно-лицевых половин, так что левый глаз посажен глубже, чем правый. Пациент уверяет, что со своей юности страдает превратным половым ощущением. Он увлекается кадетами и офицерами. Их поцелуи были бы для него блаженством, если бы он мог бы хотя бы изредка добиваться этого счастья. Женский пол ему полностью безразличен. Однако он любит свой собственный пол в основном только платонически и удовлетворяет свою сексуальную нужду, то есть семяизлияние, с женщинами. Он потентен, коитирует через 8-14 дней, при этом испытывает чувство сладострастия, но женщина для него это лишь средство для достижения цели. Каких-либо духовных интересов, что-то вроде любви по отношению к женщине он ещё никогда не испытывал. Пациент пренебрегает мастурбацией. Он прибегает к ней только в виде исключения, и впервые обслужил себя так только в 25-летнем возрасте. Его поллюции во время сладострастных снов связаны только с мужчинами. Его образ жизни и жизненные интересы совершенно мужские, точно так же, как и внешний облик. Гениталии развиты нормально. Его сексуальная ситуация не причиняет ему мучений. О браке он никогда не думал. Женщины не представляют для него ни духовно, ни эстетически, ни малейшего интереса. Пациент пришёл на консультацию из-за своей неврастении и ипохондрии. Его превратное половое ощущение кажется ему как нечто второстепенное, тем не менее, он считает его болезненным.

Случай 104. Я родился в 1870 году. Мой отец, важный чиновник, до 40-летнего возраста был совершенно здоровым человеком. Раньше он с коллегами входил в неформальное объединение, которое называлось "Лига без женщин", но потом он женился по склонности на моей матери, причём, как он уверял, до этого никогда не был влюблён в какую-либо другую женщину. В 40 лет из-за переохлаждения он получил плеврит, потом туберкулёз, от которого он, несмотря на многолетнее лечение, на юге в 1882 году умер. Он был известен, и уважаем как высокоодарённый, усердный чиновник, прямо-таки знаменитый за свою неслыханную обходительность в обществе. Однако ему недоставало, по утверждению моей матери, которая, тем не менее, жила с ним счастливо, характера, художественного вкуса и, пожалуй, также мужественности. Моя мать, за исключением временно наступающих и иногда продолжающихся на протяжении всего дня головных болей, была совершенно здорова и была полна несокрушимой жизнерадостностью, весёлым настроением и радостью творчества (художественного и музыкального). Родители моих родителей, насколько я знаю, душевно нормальны. В семье я родился первым. Мой брат, который на год моложе меня, до сих пор страдает сексуальной анестезией. Как он мне говорил, он дважды имел поллюции, но без сладострастного ощущения. Хотя он знает о сущности онанизма, но к нему он остался холоден, точно также благодаря своей ленивой индифферентности он мало интересуется девушками. Точно такая же в этом отношении, как мне кажется, моя старшая (15-летняя) сестра, младшая же (12-летняя), напротив, выказывает преждевременные и чрезвычайно оживлённые половые чувства. Как я заметил, моя мать уже давно догадывается, что она, вероятно вследствие совращения, мастурбирует. Уже с трёх лет жизни у меня проявилась сексуальная чувственность. О подобных эпизодах я не могу вспомнить с особой точностью. Так, например, я нередко любил заглядывать женщинам под юбки, следовал вслед за сыном нашего кучера в уборную и там гладил по его голому анусу, старался однажды в писсуаре хватать за гениталии одного хорошо знакомого 12-летнего мальчика. В пять лет во мне проснулась впервые оживлённая симпатия к товарищу по играм, моему ровеснику. Моим заветным желанием было его обнимать и целовать, но чего я никогда не приводил в исполнение, боясь быть осмеянным. В одном учебном заведении, где я получал начальное школьное образование, и где меня, как я вероятно могу сказать, считали за ученика с очень хорошими задатками, я начал влюбляться в целый ряд моих товарищей по классу. Один мальчик, с которым я был сильно связан чистыми дружескими отношениями, выказывал по отношению своих друзей чувства той самой бойкости, и мы были привязаны друг к другу прямо-таки неразлучно, посвящая друг другу хвалебные речи и делали намёки на склонность возлюбленных, что нам, впрочем, редко удавалось. Только однажды достиг я того, что после длительной подготовки в полной наивности возлюбленный дал мне один поцелуй, и это была вершина, которую я надеялся достигнуть. Уже тогда в моих снах мне снились любимые друзья, которые полные страсти прижимались ко мне. Половой момент в те годы совершенно стоял на заднем плане. С девяти лет, в то время как мои родители уехали на юг, я жил в пансионе. Здесь я также влюблялся то в одного, то в другого товарища. Меня интересовали, прежде всего, нежные, стройные, с тонкими чертами лица и с бойким нравом мальчики, причём они должны быть одетыми в красивую одежду. Только из-за своей робости мне никогда не удавалось добиться ни поцелуя, ни объятия, как этого добивались другие при откровенно дружественных отношениях. Если мне удавалось положить руку на обнажённое тело друга, то и это уже было для меня счастьем. Онанизм, одиночный и взаимный, был, как я позднее узнал, частым явлением в спальнях, но я из-за своей застенчивой замкнутости ещё не был посвящён в эту дающую наслаждение тайну. Несмотря на то, что у меня было острое желание ощупывать половые части моих друзей, я искал любую возможность, чтобы за ними подсматривать. Хотя я иногда и слышал, как рассказывали с негодованием и соблюдением таинственности, что старший кого-то застал в тот момент, когда он играл своей "штукой", но по незнанию фрикций я затем не смог найти наслаждения. Со временем и приобретением опыта любовной вербовки я стал смелее, так что с 14 лет я наслаждался несказанным счастьем с одним возлюбленным, у которого я нашёл взаимную любовь, и с которым мы обнимались и целовались. Но скоро он мне надоел, и я обратился опять к другим моим симпатиям. Не без радости ко времени своей конфирмации я покинул, наконец, пансион, так как из-за своего кроткого и ужасно застенчивого характера мне пришлось перенести ужасно много издевательств. Хочу припомнить один факт. Во время остановки в приморском курорте yзнал поруганное "время первой любви", то есть к другому полу. Это были три следовавшие друг за другом маленькие девочки, с которыми я познакомился на детском балу, страсть к которым была несравненно слабее и продолжалась значительно короче, чем то, что я испытывал по отношению к моим друзьям. Меня удивило то, как могут превозносить так высоко эту любовь по сравнению с дружбой. После моей конфирмации я поступил в четвёртый класс гимназии и был отдан на жительство в пансион к одному учителю. Духовно я был очень деятельным, много занимался вопросами искусства и религии, решив даже позднее перейти в католицизм. Но очень скоро мои проникнутые благоговением мечты заменились полным неверием, и привели меня на позиции учения Гартмана и Дарвина, которое я до сих пор изучаю с живым интересом и спокойной научной серьёзностью. В то время я первый раз был совращён моим товарищем по пансиону на онанизм, из объятий которого, несмотря на временные перерывы, я до сих пор не могу вырваться. Я вступил в оживлённые сексуальные сношения с обоими моими товарищами по комнате, которые иногда с готовностью, а иногда и с неохотой занимались взаимной мануступрацией. Равным образом я не пощадил и своего брата, сделав его четвёртым, и которым я иногда злоупотребляю в этом отношении даже ещё до настоящего времени. Для достижения чувства сладострастия с эякуляцией семени мне достаточно только ощупывания чужого пениса. Вскоре начались поллюции, очевидно из-за того, что мои гениталии достигли возмужалости. Точно также активно начался процесс оволосения, особенно на бёдрах и голенях, у ануса и на лобке. Теперь у меня сильное оволосение не только подмышками, на коже вдоль живота, на верхней губе и подбородке, но и на груди. В то время я не находил себе возлюбленного, так как гимназию посещали лица из низших общественных слоёв, что не доставляло удовольствия моему избалованному вкусу. Кроме того, я всё ещё любил в моих воспоминаниях красивого друга из моего старого пансиона, которого я любил чисто платонически и сделал героем моих "Школьных новелл". В них я попробовал описать любовную жизнь в учебном заведении, которой предавался не только я один. После двухлетнего перерыва я вернулся в эту гимназию, в город, где моя мать во второй раз вышла замуж, поселившись в доме моего отчима. Хотя из-за слабости моих лёгких (фактически я перенёс только скарлатину и корь) я всегда выглядел бледным, в последнее время в моей наружности произошли изменения. Короче, по намёкам моих родителей я заметил, что они считают меня онанистом, и с боязнью ищут подтверждение этого в изменении моего внешнего вида. На прямой вопрос моей матери я прикинулся невинной овечкой. Я опять начал воспламеняться страстью к моим одноклассникам, но так как все они не были со мной в близких отношениях, всё это осталось без результата. Уже теперь я заметил, что меня начали интересовать преимущественно молодые мальчики, что я стал чувствовать себя исключительно в активной, вербующей роли, в то время как их сексуальные потребности меня не интересовали. Быстро излечившись от лёгкого катара лёгких, после врачебного обследования меня послали на курорт. Так, будучи воспитанником старших классов гимназии, здесь я смог наслаждаться лучшим временем моей жизни. Разврат, который процветал во всех пансионах этого курорта, в том числе противоестественное распутство между здоровыми в половом отношении людьми, считался здесь запрещённым не более чем это было везде, так что мне, наконец, стало ясным, что я целый год потерял впустую. Здесь практиковался взаимный онанизм и коитус между бёдрами; педикация, о которой мне здесь впервые с отвращением пришлось узнать, была известна, но не практиковалась. Младшие ученики, которые состояли под надзором старших, предавались своим порокам вместе тайно в постелях, прежде чем "сеньоры" шли спать. Если же их ловили на месте преступления, то за этим следовала моральная головомойка, а иногда и побои. Но и взрослые не были лучшими, многие из которых, чувствуя себя совершенно гетеросексуально и имея уже регулярный коитус, посещали друг друга в постелях то одетыми, то только в одних сорочках. Я также имел часто такие посещения и мог, когда на меня ложилась возлюбленная персона с целью подражания коитуса, для продления акта её в порыве чувственной любви обнимать и целовать. Затем последовал период около года, когда я без успеха ухаживал за несколькими 12-16-летними мальчиками (этот возраст для меня до сих пор не безразличен), часами я мог вместе с ними сидеть и разговаривать, даже сажал их себе на колени, но никогда не отваживался их целовать. Наконец, я нашёл одного прекрасного мальчика по имениF., который, так же как и я, уже любил мальчиков. Я вступил с ним в любовную связь, и началось прекрасное время моей жизни. Вскоре мы сидели или лежали, крепко обнявшись, целуя, и лаская друг друга на длинной кушетке из стульев, которая в наших нищих пансионных помещениях заменяла софу, теряясь в предположениях и догадках о нашем странном состоянии. Только в эллинской древности мы нашли среди философов и поэтов людей с такими же ощущениями. Например, старинную любовную песню древнегреческого поэта Феогнида "Мальчиков любить – упоение" мы знали наизусть из-за частого чтения. Во время этого любовного союза я впервые познакомился с ревностью. Один третий урнинг по имениW. (из сильно отягощённой семьи), любил моего избранника точно так же, как и я, и стремился влезть между нами, что ему иногда удавалось, так как у нас сF. по многим вопросам бывали разные точки зрения, и мы часто ссорились. Несмотря на это, мне удавалось совращать его так часто, как только я этого хотел. Точно так же, как и мне, он отдавался всем другим, кто хотел им обладать, так что в последствии он получил прозвище "девки". При всей своей страсти к нему я не мог его уважать, так как странность моего состояния в том, что мне были любимы те мальчики, которых я одновременно уважал за их порядочность и нравственную чистоту, и которые никогда даже в самой малой степени не возбуждали меня сексуально. Между тем я сF. окончательно расстался и влюбился одновременно в двух прелестных мальчиков. Я их любил как никого другого, и имел счастье получить ответную любовь от обоих. Мои отношения с ними всегда оставались чистыми. Благодаря своей эрудиции я давал уроки ученикам четвёртого класса, когда им это было необходимо, или разговаривал с ними обо всём, что им необходимо или полезно было знать. Днём они приходили в мою комнату, и я мог их немного ласкать и целовать. Они не возражали против моих ласок, частью из-за того, что, вероятно, действительно немного любили меня, частью из-за того, что я выполнял все их желания, которые угадывал по их глазам. Вечером я посещал их в их постелях, чтобы снова приступить к ласкам и только поздно ночью их покидал. Возможно, я не смог бы выдержать подтрунивания моих товарищей, если бы я с течением времени не приобрёл характер поведения легкомысленного сластолюбца, так что все эти поступки походили скорее на задорный спорт. Кроме того, среди 120 учеников имелись ещё 4-5 других любовных пар, отношения которых более или менее были известны. Как кажется, учитель при всём том ничего не замечал, или не хотел замечать. По меньшей мере, с его стороны никогда не было замечаний. Однажды мне один из моих вышеназванных возлюбленных рассказывал, что, несмотря на его сопротивление, сам учитель страстно его целовал. Кроме того, своим женским характером учитель мне казался урнингом. Вот так это и происходила со мной и некоторыми моими однокашниками в вышеупомянутом пансионате. Мне припоминается ещё, как мы бывали изумлены, что учитель откровенно невоспитанных и лживых учеников так сердечно ласкал. И именно эти его любимчики имели обыкновение под маской воспитания допытываться об их "дружбах" и "грехах против шестой заповеди". Когда на Пасху 1888 года я достиг долгожданной цели – экзамена на аттестат зрелости, то при всей своей радости меня не покидала мысль, как бы оттянуть своё пребывание здесь хотя бы на полгода, чтобы продлить свою счастливую жизнь. Но я выдержал экзамен, причём даже с отличием, и после радостно-печального прощального праздника с шампанским и сладостями мне пришлось покинуть полюбившийся мне дом. Период времени после окончания гимназии и началом первого студенческого семестра был для меня только чередованием бесконечных и безрадостных дней и чередой ночей, во время которых мне снились мои покинутые любимцы, которых мне, как я думал, больше не суждено было никогда увидеть. Девушки не представляли для меня никакого интереса, а подходящих для себя мальчиков я не находил. Я не знал названия моей болезни, я только знал, что я не такой, как все прочие люди моего пола. В общем, я считал себя за педераста. Часто в сопровождении полных отчаяния слёз меня внезапно охватывала пылкая потребность в любви, и я часами напролёт опять и опять искал объяснения своего состояния или описания аналогичных случаев в научных и эстетических книгах. Но только изредка мне на глаза попадало нечто подобное. Так, мне рассказал один знакомый, что этажом выше его живёт один человек, который собирает вокруг себя маленьких мальчиков, ласкает их, и под пение развратных песенок перед ними эксгибиционирует. В другой раз я слышал от одного ученика, что в М., одном известном пансионе, была обнаружена одна связь, которая отмечалась по примеру древних греков особым торжественным праздником. Один учитель их обнаружил, когда старшие мальчики со своими младшими мальчиками-любовниками возлежали, пируя и целуясь, друг с другом. Хотя иногда я и слышал такие или подобные истории, но слово "урнинг" и суть любви урнингов мне были ещё совершенно незнакомы. Когда я один, без знакомых и друзей учился в одном маленьком весёленьком университетском городке, то меня охватила такая тоска по моим страстно любимым мальчикам, что я, в конце концов, решился их навестить. Итак, на 14 дней я возвратился в старое счастливое время любви, после чего я был вынужден во второй раз распрощаться. После этого я довольствовался тем, что мой старый соперникW., учитывая общность наших чувств и переживаний, стал для меня как бы другом, и начал передавать время от времени от меня весточки моим любимым мальчикам. Но, в конце концов, я услышал, что они меня забыли и не хотят больше обо мне ничего знать. Так, безутешно влачил я жалкое существование в лучшее время своей жизни – студенчество. Я не чувствовал никакую радость, ибо высшую радость, высшее наслаждение даёт любовь, и именно юность так нуждается для своего преуспевающего развития в любви, которой мне так не хватало. В моём втором университетском городке я нашёл несколько знакомых, но так как я не находил никакой радости от пирушек, а их разговоры о приличных или неприличных, красивых или некрасивых девушках вгоняли меня в скуку, то мы, даже не говоря об этом ни слова, понимали, насколько мы далеки друг от друга. Они имели очень отчётливое инстинктивное чувство, что я не принадлежу к их кругу. Когда я один прогуливался, то останавливался перед гимназией или осматривал под вечер проходящих мимо мальчиков, всегда в безысходной надежде, что однажды случиться так, что я смогу найти такого, кого бы смог, как моих старых любимцев, приглашать в свою комнату и там обнимать и целовать. Но до сих пор я так никого и не нашёл. Я мог бы последовать совету "Половой психопатии" попробовать отучить себя от любви к мальчикам, и заменить любовью к девушкам. Но девушки из хорошего общества мне так скучны своей традиционной сдержанностью или своим стереотипным кокетством, а из низшего общества неприятны своей тучностью и духовной грязью, так что моя сила воли сразу же ослабевает. Однажды я попробовал в борделе иметь коитус. После безрезультатных фрикций со стороны проститутки я достиг, наконец, своей рукой эрекции, после чего без препятствий, но с очень незначительным удовольствием удалость произвести введение пениса. Но, в конце концов, я потерял удовольствие от акта. Я хотел бы дать ещё некоторые указания, в общем и целом, о своём душевном и нравственном состоянии. Работа в плане моего обучения идёт с удовольствием и успехом. Только в то время, когда я ещё достаточно часто начинаю размышлять и горевать о своём ненормальном (оттого болезненном, противоестественном) состоянии, моя и без того слабая сила воли на некоторый срок ещё более ослабевает, и я нахожу удовлетворение в мечтах о моём прошлом счастье, и в чтении романов об урнингах, а также автобиографий в "Половой психопатии". Мой интерес к художественным делам уменьшился и сместился в более практическую сторону. Со временем, особенно в последние месяцы, я стал более рассудительным, во мне появился, как говорят, изрядный навык в обхождении и беседах. Последний проявляется в сатиричности и фривольности, граничащей с цинизмом в свободном, непринуждённом обществе. Пессимистическая мировая скорбь, издевательская самоирония, и при этом действительный восторг относительно права и морали, причём слабая воля тем временем не могла претворить это в дела. Иногда мне вспоминается Гейне, от характера которого я так много перенял, но только не его гениальность. Физически я чувствую себя хорошо, от дважды в неделю в среднем совершаемого онанизма я не чувствую никаких вредных последствий, точно также имею небольшие неврастенические недуги. Из физических упражнений я занимаюсь гимнастикой, танцами, плаванием, фехтованием, но не особенно охотно из-за недостатка силы и ловкости. Моё тело сухощаво, средней величины, сильно покрыто волосами. Никаких ненормальностей в развитии отдельных частей тела не заметно, разве что исключительно сильно развитый таз. Таким образом, я являюсь человеком, который себя чувствует совершенно ненормальным и больным сексуально, но именно только в сексуальном отношении. Я берусь утверждать с большинством урнингов, что наша сексуальная аномалия или совсем, или в очень незначительной степени оказывает влияние на душевное состояние, что при рассмотрении судебных дел уступчивые мальчики и мужчины также ненормальны, то, несомненно, не менее оживлённую природную потребность имеют, как если бы у хромого отняли бы его костыль.

Случай 105. Автор этих строк – врождённый урнинг. Несмотря на то, что я никогда не встречался с другими урнингами, тем не менее, я отлично ориентируюсь в своём состоянии, так как мне удалось в течение определённого времени получить всю соответствующую литературу. Недавно я также увидел Вашу работу "Половая психопатия". Из неё я увидел, что Вы свободны от предрассудков, всё взвешиваете и исследуете в интересах науки и человечества. Вряд ли я смогу Вам рассказать что-нибудь новое, но даже то что я Вам сообщу, и что Вы сумеете вытерпеть, может послужить дальнейшим строительным камнем в Вашей работе. Исполненный доверия я отдаюсь в Ваши руки с целью нашего общественного спасения. Ваше предположение о частом наследственном отягощении, вероятно, очень близко к истине. Мой отец страдал спинномозговым заболеванием ещё до моего рождения, позднее он стал душевнобольным и лишил себя жизни. Однако по другому вопросу мне хочется высказать своё сомнение. Где-то в другом месте Вы высказали мнение, что занятие с ранних лет онанизмом может привести к извращённому влечению. Я сам (купец, владелец небольшого дела), само собою, разумеется, неженатый, около 30 лет, внешне, по-видимому, здоровый, лишь едва отклоняюсь от нормального мужского типа. Первые половые побуждения сразу же и исключительно были направлены на мужской пол, и это я начал чувствовать с 10 лет. С 12 лет я начал онанировать. Так как коитус с женщинами несмотря на все попытки был абсолютно невозможен, женщины не вызывали ни малейшего вожделения, напротив, вызывали отвращение, вследствие чего не было ни малейшей эрекции, то я в силу обстоятельств вынужден до сегодняшнего дня удовлетворяться онанированием. Если же я был вынужден отказываться от такого рода полового удовлетворения, то меня в половом отношении начинали возбуждать соученики, товарищи-ровесники и т.д. Теперь осталось моё влечение к мальчикам от 10 лет, но чаще всего к мальчикам 15-20 лет. Прежде всего, меня возбуждают уже давно крепкие, здоровые, с прекрасными формами тела кадеты, их красивая униформа и изящные манеры особенно привлекают меня. Мне ещё никогда не представлялся случай сблизиться с ними, а тем более вступить с ними в чисто половое общение. Видеть их спешащими на улице или площади, или, если повезёт, находится рядом с ними в одном помещении, на одной конке, в одном железнодорожном вагоне и т.д., сидеть с ними рядом, этого мне достаточно, чтобы, оставшись незамеченным, удовлетворить себя онанистически. Моим страстным желанием было стать для такого молодого человека другом, слугой или рабом. Прямая педерастия мне никогда не представляется, мне хотелось бы физических прикосновений, объятий, чтобы мой возлюбленный молодой человек ощупывал мой член, со своей стороны я бы целовал его половые части и ягодицы. Но у меня появлялось часто страстное желание, которое Захер-Мазох описал в своей "Венере в шубе". Там один мужчина делается добровольно рабом одной женщины, и он чувствует глубокий сладострастный трепет, если подвергается наказаниям и унижениям. Только чувствую я, конечно, желание стать рабом ни в коем случае для женщины, но только для мужчины, вернее, для молодого человека, которого бы я бесконечно любил, и которому бы я отдал всего себя на милость победителю. Таковыми были мои сладострастные представления, которые касались того или иного молодого человека, которого я в данный момент видел; то же самое мне представлялось и при онанизме. Я постоянно ощущал насколько печально и несовершенно это крайнее, вынужденное средство – этот онанизм. В своих сладострастных мечтах (и я говорю здесь всё, так как хочу писать только правду и совершенную правду), что такому молодому человеку, который мне физически нравился, дал бы обязательство безвольно во всём быть послушным. Я представлял себе, что он меня всячески унижает, например, требует, чтобы я целовал его ноги, или чтобы я нюхал его потные чулки. Из-за недостатка желаемой действительности, я брал для этого свои собственные чулки, нюхал их, брал их в рот, потом дотрагивался ими до гениталий, причём вскоре наступала эрекция, и после сладострастного озноба следовало семяизвержение. В своих фантазиях я заходил так далеко, что представлял себе молодого человека, своего повелителя, который для того, чтобы меня унизить, заставлял меня поедать его экскременты. И снова, из-за недостатка придуманного, я поедал свои экскременты, разумеется, в незначительном количестве. При некотором отвращении и сильнейшем сердцебиении при этом наступала сильная эрекция и семяизвержение. Однако к этим грязным лихорадочным картинам и воплощению их в действительность я приходил только в том случае, если в течение долгого времени у меня не было возможности онанистического удовлетворения в непосредственной близости от молодого человека. Это сообразно моей природе, так как при этом я чувствую несколько большее наслаждение, а также до некоторой степени действительное физическое и душевное освежение, как если бы мой идеал действительно непосредственно удовлетворил меня при нашем обоюдном согласии. Я почти уверен, что ужасные вышеупомянутые фантастические образования являются следствием недуга из-за постоянного недостатка нормального насыщения, то есть нормального удовлетворения меня как урнинга, что при регулярном удовлетворении тела телом подобные до безумия жалящие фантазии успокоятся и, во всяком случае, удалось бы отказаться от таких экстравагантностей. Или так: это – заключительный эффект аскетизма, так как только после подобных длительных периодов приходят эти сумасшедшие сладострастные картины. Я даже думаю, что в других общественных обстоятельствах я был бы способен к большой, благородной любви и самопожертвованию. Мои мысли ни в коем случае не были физически или болезненно чувственными. Как часто меня охватывало при взгляде на красивого молодого человека глубокое мечтательное настроение, и я молился словно прекрасными словами Гейне: "Ты – как цветок, так мил, так прекрасен, так чист" и т.д. И когда я однажды был вынужден расстаться с молодым человеком, который считал меня за своего дружественного покровителя и уважал, хотя и не догадывался о моей любви к нему, тогда в мою голову пришли неосознанно прекрасные стихи Шеффеля, которые особенно созвучны моей душе:

"Серое как небо стоит передо мной мир.

Это изменилось к добру или злу,

Ты, любимый друг, я предан Тебе!

Береги Тебя Бог! Это было бы прекрасно,

Береги Тебя Бог, этого не должно быть иначе!"

До сих пор ни один молодой человек не догадывался о моей любви к нему, ни на кого я не подействовал пагубно, никому не повредил нравственно, но для некоторых мне приходилось прокладывать дорогу. При этом меня не пугали никакие хлопоты, и я приносил такую жертву, какую только я принести мог. Когда у меня был случай иметь рядом с собой любимого друга, его воспитывать, образовывать и поддерживать, когда моя неузнанная любовь находит взаимную (естественно неполовую) любовь, то мои грязные фантастические картины более или менее отступают от меня. Тогда моя любовь становится почти платонической и облагороженной, чтобы позднее опять погрузиться в грязь, когда будет достигнуто их достойное осуществление. Впрочем, без хвастовства, я могу сказать о себе, что я не такой уж и плохой человек. Являясь более духовно активным, чем большинство заурядных людей, я принимаю участие во всём, что движет человечество. Я добродушен, мягок и легко склонен к состраданию, не могу причинить зло животному, не говоря уже о человеке, напротив, действую хорошо и доброжелательно, где и когда это только можно. Даже если моя собственная совесть безупречна и если мне с решительностью приходится отвергать мнение света, всё же я очень сильно страдаю. Хотя я никому никогда не причинил плохого, и держал свою любовь в рамках благородного осуществления, как это принято у людей с нормальными задатками, но под действием несчастной участи, создаваемой нетерпимостью и невежеством, я часто тяжело страдаю вплоть до появления пресыщения к жизни. Невозможно ни описать, ни рассказать обо всех бедах, всех несчастных ситуациях, о постоянном страхе вследствие своей особенности, вследствие невозможности ощущения себя полноправным членом общества. Едва только осознаешь мысль, что можешь потерять свою личность и быть отвергнутым ото всех, то это становится мучительнее, чем это может казаться. Тогда бы было потеряно всё, все, что было сделано хорошего; ощущение своей высокой морали было бы задавлено чванливостью тех нормальных задатков, когда он сам так фривольно поступает в отношении своей любви. Иногда мне бывают знакомы нормальные задатки, фривольность которых в восприятии своей любви мне тяжело бывает понять. Однако, что же делать с нашей бедой! Конечно, мы могли бы с проклятием на человечество покончить нашу несчастную жизнь. В самом деле, я часто стремлюсь попасть на отдых в дом для душевнобольных, где хотел бы и закончить свою жизнь, и чем раньше, тем лучше, я к этому готов. Ещё один аспект я хотел бы обсудить, о котором Вы пишете, а именно, что наша нервность в основном базируется, прежде всего, на нашей несчастной, несказанно жалкой жизни совместно с нашими ближними. Теперь ещё об одном: Вы пишете в заключение Вашей работы о ликвидации соответствующего параграфа. В самом деле, человечество идёт к такому полному уничтожению не без причины. В Италии, насколько я знаю, подобного параграфа не существует. В конце концов, Италия не дикое захолустье, а, напротив, культурная страна. Меня самого, вынужденного подрывать своё здоровье онанизмом, к примеру, закон вообще бы не коснулся, так как до сего времени я ни разу не провинился относительно буквы этого закона. Но всё-таки я страдаю от достойного проклятия презрения, которое тяготеет над нами. Но каким образом тогда можно изменить мнение общества, если до сих пор существующий этот параграф подкрепляет его моральное заблуждение? Конечно, закон должен соответствовать народному сознанию, но всё же не ошибочному народному сознанию, а, конечно, только тем воззрениям, которые имеются у знатоков и в профессиональных научных кругах народа, а не основываться на желаниях и предвзятых мнениях дремучих вульгарных заблуждений. И благоразумный истинный дух не мог бы долго противодействовать в этом отношении устаревшим воззрениям. Извините, господин профессор, меня за то, что я заканчиваю эти строки анонимно. Обо мне Вы больше не узнаете. В дальнейшем мне нечего Вам сообщить значительного. Я передаю Вам эти строки в интересах будущих товарищей по несчастью. Опубликуйте это в интересах науки, истины и справедливости, если это покажется Вам пригодным.

Случай 106. Господин Y.Z., помещик из русской Польши, 29 лет, был доставлен ко мне своими родственниками летом 1881 года. Отец отца в глубокой старости страдал меланхолией, отец был нервно-психопатической личностью и умер скоропостижно 47 лет. Мать из невропатической семьи, сама невропатична и обременена всяческими тиками. Брат больного покончил самоубийством, сын его отца страдает превратным половым ощущением. Во многих поколениях наблюдались постоянно браки между близкими родственниками. Пациент с детского возраста невропатичен, золотушен, обременён мигренью. С шести лет страдал церебральным инсультом (косоглазие, конвульсии). С 13 лет он начал онанировать. Через несколько лет наступила тяжёлая церебральная неврастения с раздражительной половой слабостью, частыми поллюциями. Пациент сознавал вредность мастурбации. По возможности он воздерживался от неё. Возобновление распутства вызывало и усиление неврастенических страданий. В последние годы часто обнаруживалось ипохондрическое состояние, которое служило переходом к продолжительному, хроническому, с сильными ремиссиями и слуховыми и зрительными иллюзиями, а также сопровождающемуся слуховыми галлюцинациями, простому, во всяком случае, не мастурбаторному, сумасшествию. Неврастенический невроз наряду с этим продолжал существовать без изменения. В ходе наблюдения удалось установить, что пациент также страдает превратным половым ощущением. Пациент сообщил мне, что с детства имеет склонность к мужчинам, и с девяти лет в них неоднократно влюблялся. До 20 лет его склонность оставалась исключительно платонической, после чего появилось стремление к половому удовлетворению с мужчинами. До этого ему было достаточно находиться в их обществе, восхищаться ими, делать им подарки, оказывать дружеские услуги. В особенности он увлекался пожилыми мужчинами в возрасте 60 лет и старше. Женский пол его всегда оставлял холодным. Никогда он не чувствовал связи между наступлением припадков и сексуальным общением. Чтобы избавиться от тягостных и ослабляющих поллюций, он по совету врача по случаю попробовал коитус, но оказался импотентным, и подобные попытки возбуждали у него отвращение. Он считал за счастье общаться с мужчинами. Ему было достаточно (при его раздражительной половой слабости) объятия, поцелуя, чтобы вызвать эрекцию и эякуляцию. От этого он чувствовал себя укреплённым и удовлетворённым. Только после частых семяизлияний он чувствовал себя утомлённым и ослабленным. В последнее время его возбудимость достигла такой степени, что простое рукопожатие с симпатичным мужчиной вызывало семяизвержение. В связи с этим теперь он был вынужден воздерживаться от общения с мужчинами. Во время своего многомесячного пребывания в Граце пациент влюбился в одного студента и в одного банщика, однако чисто платонически. Он заваливал их подарками. Тонизирующее лечение, а именно общая фарадизация, привело к значительному улучшению неврастении. Вместе с тем оставалась скрытая мания преследования. Поздней осенью пациент отправился в Венецию. Там он попал в общество урнингов. Он влюбился в одного 19-летнего молодого человека и сделал его своим наложником. Половые сношения заключались в поцелуях, объятиях и контактах с гениталиями партнёра. К педерастии он никогда не прибегал. В дальнейшем пациент попал в любовное приключение, которое привело к скандалу в отеле, и он был вынужден покинуть Италию. Я видел его проездом в Граце весной 1882 года, и был изумлён физическим и душевным состоянием больного. Из-за того, что он мог удовлетворять свои сексуальные потребности, его неврастенические недуги совершенно исчезли, но мания преследования оставалась скрытой. На родине пациент остался без сексуального удовлетворения. Неврастения и мания преследования вернулись опять и вынудили к помещению его в психиатрическую лечебницу. У господинаZ. крепкий, совершенно мужской внешний вид. Левое яичко не опустилось из пахового канала. В остальном - гениталии хорошо развиты, борода и лобковое оволосение обильны. Одет он несколько франтовато, но по мужской манере и выкройке. Голос мужской, поведение робкое, но никоим образом не бросающееся в глаза. Его перверсное половое ощущение не кажется ему болезненным. (Собственное наблюдение, "Irrenfreund", № 1)

Случай 107. Моя аномалия вкратце сводится к тому, что я себя в половом отношении полностью по-женски чувствую. С ранней юности в моих чувственных поступках и фантазиях я имел перед глазами только картины мужских существ и мужских половых частей. До университета я ничем не выделялся от других (я никогда не рассказывал о своих фантазиях другим, напротив того, вёл себя в гимназии замкнуто и уединённо). В университете мне бросилось в глаза, что меня женские существа ни в малейшей степени не могут возбудить. С тех пор я часто в борделе делал попытки произвести половое сношение, или, по меньшей мере, иметь эрекцию при сближении с женщиной, но до сих пор всё было тщетно. Каждая эрекция тотчас прекращалась, как только я один на один оставался с женским существом в комнате. Сначала я считал это за импотенцию, в то время как в половом отношении я был так возбуждён, что в течение дня мне приходилось многократно онанировать, и без чего я не был в состоянии уснуть. Но совершенно по-иному развивались мои ощущения, и именно из года в год они усиливались, а направлены они были, напротив, на мужской пол. Вначале это проявилось в виде стремления мечтательной дружбы к некоторым личностям, под окнами которых ночами я проводил многие часы, которых я стремился всевозможными способами встретить на улице и искал возможность вступить с ними в контакт. Я писал таким персонам страстные письма, в которых, конечно, боялся высказать открыто и отчётливо своё чувство. Позднее, в возрасте после 20 лет, я понял чувственную природу своей склонности, главным образом благодаря сладострастному чувству, которое я испытывал, когда приходил в прямое соприкосновение с некоторыми из этих друзей. Все эти персоны были хорошо сложёнными мужчинами с тёмными волосами и глазами. К мальчикам я возбуждения никогда не чувствовал, а собственно педерастия мне полностью непонятна. Именно в это время (22-23 года) меня затягивало всё больше и больше в круг любимых мне персон. Теперь, увидев на улице красивого мужчину, во мне тотчас возникает желание им обладать. И именно мне любимы, главным образом, персоны из низшего сословия, которые притягивают меня своими крепкими формами: солдаты, жандармы, трамвайные кучера и т.д., собственно говоря, все те, кто носит униформу. При встрече с таким, отвечающим моим взглядам, я чувствую особый род озноба по всему моему телу. Именно по вечерам я возбуждаюсь, и мне достаточно увидеть крепкий шаг солдата, чтобы у меня появилась эрекция. Для меня это особый вид удовольствия следовать за такими персонами и осматривать их. Как только я узнаю, что указанные личности женаты, или что они имеют отношения с девушками, то моё возбуждение обычно прекращается. За несколько месяцев до этого не в силах совладать со своей склонностью, я обратил их внимание напрямую на себя. В это время мне показался один солдат, за которым я следовал, что он соответствует моим желаниям, и я заговорил с ним. За деньги он был голов на всё. Я тотчас был охвачен страстным желанием его обнять и целовать, и, несмотря на опасность быть замеченным, не удержался от того, чтобы не сделать этого. Едва он коснулся моих половых частей, как тотчас последовало семяизвержение. С этой встречи я, наконец, достиг долго преследуемую цель всей своей жизни. Я знал, что вся моя природа нашла бы своё счастье и своё удовлетворение в этом, и я решил для себя сообразно с этим действовать, найти существо, которое я мог бы полюбить и больше никогда с ним не расставаться. В своём образе действий я не чувствовал ни малейших укоров совести. Конечно, в так называемые тихие моменты, я чувствовал очень хорошо большое различие, которое существует между моим образом мыслей и господствующими воззрениями света, знал как юрист также, конечно, насколько опасны те отношения, которые мне желанны, но так как невозможно изменить мою природу, то я не был в состоянии ей противиться и устоять перед искушением. Несмотря ни на что, я был бы готов пройти такой курс лечения, который бы вывел меня из этого ненормального состояния. О том, что я чувствую себя по-женски, мне понятно из того, что каждое чувственное представление в связи с дамой кажется мне прямо-таки насильственным и противоестественным. Также я уверен, что моё почтение к женщине – я очень много вращаюсь в женском обществе и чувствую себя в нём очень хорошо – тотчас бы превратилось в отвращение, если бы у одной из них я заметил бы чувственную склонность в отношении меня. В своих снах и чувственных фантазиях о мужчинах, я думал о них с таких позиций, в которых ко мне были бы обращены их лица. Высшим восторгом было бы для меня, если бы сильный обнажённый мужчина сжал бы меня в своих руках с такой силой, чтобы я не смог оказать ему сопротивления. Вообще я думаю о себе в таких ситуациях совершенно в пассивной роли, и я должен прямо-таки причинить насилие над своими чувствами, чтобы думать о другой ситуации. При этом я поистине по-женски застенчив. Несмотря на то, что я постоянно испытываю желание сблизиться с тем или иным субъектом, мне приходится делать большие усилия к тому, чтобы не обнаружить эту склонность. С усами и бородой, сильно обросшие, сама грязь, кажутся мне особенно привлекательными. Ещё я хочу заметить, что мне моё состояние по отношению общественного уважения кажется совершенно отчаянным, и если бы я не имел надежду всё же найти существо, которое меня сможет понять, то моя жизнь вряд ли была бы переносима. Я чувствую, что мои сексуальные связи с мужчинами являются единственным средством, чтобы эффективно противостоять моей склонности к онанизму. Хотя это меня очень изнуряло, я не мог от него отказаться, как бы то ни было на продолжительное время, так как меня, как очень часто убеждался, в противном случае ночами только ещё более ослабляли поллюции, а днём продолжающиеся часами эрекции. По настоящему же до сего времени я любил только двух мужчин. Оба были офицерами, высокоодарёнными, красивыми, со стройными фигурами, брюнетами с тёмными глазами. С первым я познакомился в университете. Я был в него безумно влюблён, невыразимо страдал из-за его безразличия, проводил по полночи под его окнами, только лишь для того, чтобы находиться поблизости от него. Когда он был откомандирован, я впал в отчаяние. Вскоре после этого я познакомился с одним офицером очень на него похожим, который меня точно также пленил с первого взгляда. Я искал любую возможность встретиться с ним. Я мог целый день находиться на улице или в какой-либо местности, если надеялся увидеть его. Я чувствовал, как мне кровь бросалась в лицо, если я неожиданно видел его. Когда я видел, что он дружественно общается с другими, меня охватывала ревность. Если я сидел рядом с ним, то испытывал страстное влечение дотронуться до него, если я мог коснуться его колена или бедра, то с большим трудом мне удавалось скрыть восторг. Однако я никогда не был в состоянии открыть ему свои чувства, так как исходя из его поведения, я считал, что он вряд ли их поймёт и не разделит их. Мне 27 лет, среднего роста, хорошо сложён, степенный, имею несколько узкую грудь, маленькие ноги и руки, а также слабый голос. В духовном отношении, я полагаю, имею хорошие наклонности, так как я выдержал государственные экзамены с отличием, разговариваю на нескольких языках и являюсь хорошим музыкантом. К своей профессии я отношусь с прилежанием и добросовестностью. Мои знакомые находят меня холодным и своеобразным. Я не курю, не занимаюсь спортом, никогда не умел петь и свистеть. Моя походка несколько манерна, точно так же, как и разговор. Очень хорошо разбираюсь в элегантности, люблю украшения, сладости, парфюмерию и с удовольствием посещаю дамское общество.

Случай 108. 29 сентября 1887 года в Грацкую клинику для нервных болезней был принят W., приказчик, холостой, из-за высшей степени сексуальной неврастении. Отец был хроническим алкоголиком и умер от апоплексии. Четверо братьев и сестёр умерли в раннем детском возрасте. С 17 лет у пациента проснулась половая жизнь. Он чувствовал влечение исключительно к мужчинам, изыскивал малейшие возможности, чтобы посмотреть на мужские гениталии, с 18 лет начал удовлетворяться взаимной мастурбацией, при этом, смотря по обстоятельствам по отношению, к мужчине он чувствовал себя как женщина. Это доставляло ему исключительно приятные наслаждения, в то время как вынужденное занятие мастурбацией действовало на него противоположно. Во сне ему снились сладострастные ситуации с мужчинами, при этом наступали поллюции. В цирке и театре на сцене его интересовали только лица мужского пола. Педерастию он пренебрегал и никогда её не допускал. Его любовные отношения с четырьмя лицами, имеющими превратное (неврождённое) половое ощущение точно также было мечтательно-восторженными, как между мужчиной и женщиной. Лица противоположного пола оставляли его полностью безразличным. Мысль о сексуальном общении с таковыми наполняла его отвращением. В этом отношении он никогда не делал никаких попыток. Пациент считает своё превратное половое ощущение врождённым, так как уже маленьким мальчиком чувствовал сильное влечение к мужчинам и никогда не испытывал склонности к играм мальчиков. Его сексуальные потребности довольно умеренные, а именно примерно один раз в месяц взаимная мастурбация и через 8-14 дней одиночная его вполне удовлетворяют. У пациента совершенно мужской внешний вид, включая и строение скелета. Он имеет обильную растительность на лице. Это началось уже с 18 лет. Ни осанка, ни походка, ни одежда в его внешнем виде не выдаёт превратную сексуальность, хотя, как уверяет пациент, он знает больше толка в женских работах, цветах и так далее, чем в мужских занятиях. Яички средней величины, совершенно опущенные. Пациент имеет эписпадию. Широкая уретра длиной до одного сантиметра от головки образует жёлоб, выстланный слизистой оболочкой. До симфиза она следует как открытый жёлоб. Далее уретра следует в виде закрытого канала в пузырь.

Случай 109. Господин v.H., из родовитой семьи, военный, 22 лет, происходит от очень невропатичной матери. Остальные члены семьи здоровы, неотягощённые наследственностью. Физически пациент развивался хорошо, нервными болезнями не страдал, был талантлив, учился легко, был очень одарённым музыкально, религиозен до фанатизма и мистицизма. Игры мальчиков для него ничего не значили, точно так же, как позднее курение и выпивка. Вместо этого он был лакомкой, тратил свои карманные деньги в кондитерских и развлекался вышивкой и шитьём, причём в этом у него проявились мастерство и сноровка. Отец подтвердил, что пациент очень интересуется дамскими туалетами, охотно помогает своим сёстрам при пошиве туалетов и с ловкостью и вкусом изготавливает для них фартуки и вышивки. В то же время пациент удовлетворял все требования военного обучения, ничем не выделялся, чуждался товарищей и предпочитал такие любимые склонности, как художественную литературу, вышивание и живопись на фарфоре. С 20 лет в одном большом гарнизонном городе обществе сослуживцев у него произошёл один эпизод, который имел определённо психопатический характер, а именно – пациент безрассудно сорил деньгами и совершал совершенно бесцельные поездки. Впрочем, в пьянках и сексуальных оргиях он не участвовал. Он тратил свои деньги на приобретение ваз, которыми он украсил свою комнату на манер будуара, на художественную литературу в дорогих переплётах и на браслеты, которые он собирал, осматривал и примерял, что доставляло ему большое удовольствие. Он также делал одной балетной танцовщице многочисленные подарки в виде цветов и денег, хотя ничего другого, кроме эстетического интереса у него к этой персоне не было. После перевода в маленький гарнизонный город, пациент безупречно выполнял свои служебные обязанности. Своё свободное время он наполнял музыкой, вышивкой и религиозными мистическими упражнениями, причём свою комнату он задрапировал под склеп, зажигал многочисленные свечи и в фантастических костюмах часами сидел на подмостках катафалка. На карнавале 1885 года он появился в обществе своих друзей замаскированным под балерину и наделал фурор. Он настоял на том, чтобы его в этом костюме сфотографировали. Как я увидел на имевшейся в моём распоряжении фотографии, поза и костюм были безупречны, розовая одежда была очаровательно украшена цветами. Весь костюм пациент придумал сам и без посторонней помощи сам же и сшил. После того, как пациент весной безуспешно досаждал своей семье просьбой прислать к нему монастырского священника, в июле его родственники и друзья были испуганы письмом, в котором он сообщал о самоубийстве, просил о дружеской памяти и похоронных венках. Поспешно прибывший отец нашёл его без сознания в состоянии тяжёлого опийного отравления. Несколькими днями позже пациент был привезен ко мне. Н. представляет собой интересную личность, с военной выправкой, аристократичными манерами, тонкими чертами лица, совершенно мужской наружности. Имеет хорошие усы, невропатические, мечтательные глаза. При более близком знакомстве он оказался вялым, мягким, сентиментальным, мистически ориентированным человеком. Его страстное желание – попасть в монастырь. Он больше не хочет оставаться военным. Это поприще его никогда не устраивало. С детства он был нервным, легко возбудимым, пугливым. Когда однажды, будучи кадетом, ночью ему пришлось нести караульную службу, после того как незадолго до этого он участвовал в разговоре о приведениях, он впал в такой страх, так дрожал и кричал, что его пришлось сменить. Также и впоследствии он часто имел подобные приступы страха. Свои проказы в большом городе он оправдывает юношеской шалостью, а свои мистерии в комнате он объясняет "шуткой". Свою попытку к самоубийству он считает попыткой "кротко заснуть". Он сознался, что до 18 лет предавался мастурбации. Уже с 15 лет он испытывал склонность к молодым мужчинам, и никогда не испытывал её к другому полу. Он оставлял его совершенно холодным. Сексуальное сближение его с женщиной приводит его в ужас. Подобного желания у него никогда не появлялось, и он никогда не делал попыток в этом отношении. Также и его склонность к мужчинам была чисто платонической. О своей сексуальной роли по отношению к другим он никогда не думал. В последнее время он был влюблён в одного офицера и нашёл взаимную любовь. Но отношения между ними были чисто платоническими. Очевидно, у пациента либидо было очень незначительно. Его никогда не беспокоили поллюции, даже с тех пор, как в 18 лет он отказался от мастурбации. Вот уже полгода, вероятно благодаря постоянным душевным переживаниям, так как ему не удалось получить разрешения удалиться в монастырь, он стал "нервным". Он чувствовал себя взволнованным, тревожным, беспокойно спал, пугался во сне из-за тяжёлых снов. Но пациент не выказывал отчётливых симптомов неврастенического состояния. Во внешности ничего такого, что указывало бы на женственность и на то, что пациент страдает превратным половым ощущением: строение тела, голос, осанка совершенно мужественны. Наружные гениталии очень хорошо развиты, совершенно нормальны, имеют обильное оволосение. Я пациента только консультативно осматривал, и его дальнейшую судьбу не исследовал.

Случай 110. Господин В., 25 лет, военный, происходит от нервнобольной матери. В два года острая тяжёлая мозговая болезнь. Вслед за этим задержка развития, именно в отношении ходьбы и речи. Пациент учился несколько тяжеловато. Отец считал, что из-за его заболевания у него "своеобразное" поведение. С детства бросалась в глаза любовь пациента к женским работам и играм. Уже, будучи взрослым, он постоянно вращался в дамском обществе. Он получил прекрасное воспитание, усвоил манеры высшего общества и был желанной персоной не только в салонах, но также и в кругу своих друзей. Он безупречно относился к несению своих военных обязанностей. Не считая его мозговой инфекции в детском возрасте, других тяжёлых заболеваний пациент не переносил. Никогда у него не наблюдалось эпилептических симптомов. Пациент сообщил, что с раннего детства без постороннего вмешательства начал мастурбировать. Очень рано он почувствовал симпатию к лицам своего пола, но только в 18 лет он был посвящён в тайну однополой любви одним слугой и был совращён к взаимному онанизму. Этому виду сексуального удовлетворения он начал со страстью предаваться со слугами, а позднее с другими лицами. За неимением ничего лучшего он удовлетворял себя мануступрацией. Никогда он не чувствовал какой бы то ни было склонности к лицам другого пола, не говоря уже о том, чтобы при обхождении с таковыми у него появилась бы эрекция. Общение с женщинами ему приятно, но его интересует только душа женщины. Хотя он и в состоянии думать в отношении одной духовно симпатичной ему женщине о женитьбе, но представляет её при этом в роли компаньонки. Он совершенно не знает, сможет ли он иметь сексуальное сношение с женщиной, так как ещё никогда не думал о такой возможности. Также и его склонность к мужчинам не велика, более платонична. По отношению к мужчине сексуально он чувствует себя по-женски, сюжетами его сладострастных снов являются мужские образы. Он с удовольствием вращается в дамском обществе, имеет большой интерес к дамским туалетам, эстетике, музыке. Пациент признаёт болезненность своего сексуального состояния, он хотел бы освободиться от своего извращённого состояния, но боится, что это невозможно, так как считает свою склонность врождённою. Пациент имеет изысканную наружность. Совершенно мужской внешний вид. У него очень хорошее оволосение в области бороды. Гениталии совершенно нормальны. Никаких признаков дегенерации. Ничто в поведении и его наружности не выдаёт превратного полового ощущения. Его одежда всегда в высшей степени аккуратна, его комната больше напоминает будуар дамы. Проявляет большую любовь к женским украшениям, беллетристике, музыке, в которых пациент является выдающимся дилетантом. Пациент пьёт очень мало, питает антипатию к курению, с удовольствием вращается в дамском обществе, в котором он очень желанен. Имеет большой талант к составлению букетов из живых цветов, а также со вкусом составляет букеты из сухих трав и листьев. Половое влечение незначительно. При случае онанизм. Следы спинномозговой неврастении. Многомесячное лечение их устранило. Стремление к мастурбации исчезло почти полностью. Превратное половое ощущение осталось неизменным.

Случай 111. Господин Х., купец, в настоящее время в Америке. 38 лет, по утверждению из здоровой в душевном и физическом отношении семьи. С юности обременён неврастеническими недугами, в остальном здоров. Осенью 1882 года прислал мне длинное письмо, наиболее важные фрагменты, которого приведены ниже. "Я взял на себя смелость занять Ваше время описанием своей жизни, при этом я буду поступать со всей откровенностью. Возможно, вследствие этого вы получите дополнительные исходные данные для критического суждения об уранизме. На Ваше усмотрение кое-что можно пропустить, в том числе моё имя. С давних пор музыка и литература были моим любимым коньком. Вся моя душа похожа на женскую, я ненавидел суматоху, непристойные разговоры, раздоры. Ребёнком я постоянно общался с девочками, постоянно участвовал в их играх с куклами и кухонной посудой, любил наряжаться в женские наряды, за что меня прозвали "Девчачьей лакомкой". Когда же мне позднее уже школьником приходилось участвовать в занятьях гимнастикой и маршировкой, то я с бόльшим удовольствием помогал матери в её домашних делах. Около 13 лет у меня наступила зрелость, то есть половое раздражение по отношению к другому существу, но именно к мужскому. В школе у меня был постоянно возлюбленный, и я ужасно ревновал, если мой возлюбленный предпочитал девочку или другого школьного товарища. Большим удовольствием мне было его целовать, но половые прикосновения я не допускал из чувства приличия, хотя они и были конечной целью моего желания. Вы будете поражены, узнав, что я до 28 лет не имел ни одного семяизвержения, ни во время поллюции, ни при онанизме, ни при половом акте с мужчиной. Молодым человеком я имел первое любовное отношение с учеником старшего класса. Хотя он и ответил на мою любовь, но только в виде мечтательной юношеской дружбы, потому что когда мы однажды случайно вместе спали, и мой член при этом пришёл в возбуждённое состояние, он совершенно наивно спросил, не считаю ли я его за девушку. Я мог его только целовать, и он возвращал мои поцелуи. Мы увлекались поэзией, литературой, эстетствовали, как это бывает в эти годы. Молодые девушки в доме моего хозяина оставляли меня совершенно холодным. Я общался с ними в совершенно непринуждённой, дружеской манере. Последовало новое исключительно любовное платоническое увлечение молодым человеком, но, несмотря на приятные внешние отношения, меня часто посещало угнетающее чувство – ты не такой, как другие. Чаще всего это наступало, когда я находился в кругу кутящих радостных товарищей, которые флиртовали с бодрым жизненным задором, а также когда рассказывали похабные анекдоты. Я тогда не знал, то ли мне смеяться, то ли плакать. Это было неприятное состояние, я был, неестественно, натянут, и моя натура противодействовала тому, чтобы пускать пыль в глаза другим. Эта дилемма исчезала только тогда, когда я находился в обществе единомышленников. Конечно, по этой причине может быть, было бы умнее избегать попадания в подобные ситуации. Я никогда не чувствовал в обществе прекрасных дам того тотчас наступающего напряжения душевных сил, которое происходило в присутствии привлекательных мужчин. Я любил вращаться в обществе замужних женщин или в обществе совсем наивных юных дам. Каждое намерение заманить меня в сети брака расстраивало меня, и в этом отношении я был до глупости чувствителен. До 28 лет я понятия не имел, что существуют другие люди, похожие на меня. Однажды вечером на дворцовой площади в Х. где, как я позднее заметил, урнинги имели привычку искать и находить друг друга, встретил я одного человека, который меня в половом отношении сильно возбудил, так что это привело к семяизвержению. Конечно, я потерял моих до того времени лучших людей, потому что я теперь приходил чаще на дворцовую площадь, а также позднее искал в других больших городах подобного рода места. Всё-таки, можете мне поверить, что с этим познанием я получил некоторое утешение. Мне удалось избавиться от угнетающего чувства, что я принадлежу к неправильному человеческому обществу. Отныне появившийся флирт давал моей жизни, по крайней мере, определенную привлекательность, которую до того я никогда не знал. Но я спешил навстречу своей судьбе. Я завязал интимные отношения с одним молодым человеком. Он был в высшей степени эксцентричным, романтичным, легко возбудимым и неимущим. Он взял меня полностью в свои руки и рассматривал себя как моего законного супруга. Я должен был его взять к себе на службу. Теперь он разыгрывал совершенно невообразимые сцены ревности в моём доме. Неоднократно он делал попытки самоубийства через отравление, причём я с трудом спасал его жизнь. Я ужасно страдал от его ревности, тирании, неуступчивости и высокомерия. Он бил меня во время приступов ревности, угрожал предать судебной огласке мою тайну. Я должен был постоянно быть готовым к этой возможности. Только большими неоднократными денежными пожертвованиями мне удалось убрать из дома этого очевидно помешанного возлюбленного. Но его страсть ко мне и презренная жадность к деньгам постоянно гнали его ко мне. Я был часто в отчаянии, но не мог никому открыться о моём положении. После того, как он обошёлся мне в 10 тысяч франков и новые попытки шантажа ему не удались, он донёс на меня в полицию. Я был тотчас арестован, и это притом, что я находился в известных половых отношениях с моим доносчиком, который был точно таким же урнингом, как и я! Я был осуждён на тюремное заключение. Всё моё общественное положение было уничтожено, моя почтенная семья была в горе и ужасе, все друзья, которые до того меня глубоко уважали, покинули меня. Это было ужасное время! И всё-таки я говорил себе: ты виноват, да, по отношению к общественной морали, и навлёк на себя и на свою семью скандальную известность. Но в то же время я не виноват из-за моей природы, тысячекратно нет. Чтобы частично снять с себя чужую вину, мне приходится ссылаться на устаревшие законы, которые мешают в одну кучу вырождающегося сладострастника с урнингом, нуждающемся в удовлетворении своего влечения. Видом моего полового удовлетворения не была педерастия, это был род онанизма с одновременным касанием половых частей партнёра, при этом происходило здоровое, без чрезмерного раздражения, благотворное семяизвержение, и я после этого чувствовал себя здоровым, свободным, освежённым. Как естественен и оригинален наш вид, можете Вы ещё судить по следующему случаю. Примерно два года тому назад я с одним другом был в разношёрстном весёлом обществе. Одна оживлённая, шумливая, молодая, симпатичная дама, к которой я обычно был равнодушен, в течение вечера нарядилась в офицера с усами, и спустя минуту, как с ней произошла эта метаморфоза, я почувствовал половое раздражение. Один друг мне однажды посоветовал, жениться и мою жену переодевать в мужскую одежду. Я знал в Женеве двух урнингов, прекрасные отношения между которыми продолжались уже в течение семи лет. Такое возможно только в том случае, когда к чувственной любви присоединяется уважение. Залогом такой любви была бы правовая возможность заключения брака, но пока что такое предложение Ульрихса звучит забавно. Одно остаётся верно – также и наша любовь побуждает к прекрасному, благородному цветению, развивает все благородные побуждения, поощряет душу, точно так же, как у юноши, который любит свою девушку. Вы найдёте точно такую же преданность, самоотверженность, пренебрежение к собственной жизни, точно такие же страдания, точно такую же скорбь, точно такое же ликование, точно такое же счастье, как у достойного уважения мужчины. Дополнительно сообщаю, насколько я могу судить о самом себе, что физически я развит совершенно, в половых частях не заметно никаких особенностей. Моя походка, мой голос мужественны и не позволяют меня принимать за урнинга, в то время как большинство из нашего круга выдают себя тотчас взглядом, морганием глаз, походкой, осанкой, наклоном корпуса, манерой приседания на стул, одеждой и так далее. Вследствие моего скандала в отечестве я вынужден жить в Америке, но и здесь моя жизнь не радостна из-за страха, что могут узнать, что случилось на родине, и поэтому начнут меня призирать. Может быть, науке удастся просветить народ о нашем несчастье, в противном случае, как и до сих пор, это будет приводить ко многим жертвам". (Собственное наблюдение. Журнал "Irrenfreund", 1884, № 1.)

Случай 112. "В нижеследующих строках Вы получите описание характера, равно как и описание душевных и половых ощущений одного урнинга, то есть индивидуума, который, несмотря на своё мужское физическое строение, чувствует себя совершенно по-женски, чувства которого женщинами совершенно не возбуждаются, а сексуальное стремление направлено исключительно на мужчин. Я совершенно убеждён, что загадку нашего существования смогут отгадать или, по меньшей мере, осветить, думающие и лишённые предрассудков люди науки. Описывая свой жизненный путь, я преследую исключительно цель несколько способствовать прояснению этого жестокого заблуждения природы и некоторым образом принести пользу моим товарищам по судьбе из будущих поколений. Это является неоспоримым фактом, что в любом историческом времени существования человечества таковые были, есть, и будут. Однако прогресс научного просвещения нашей эпохи к таким как я и мне подобным способствует изменению отношения от ненависти к достойному сожаления сочувствию, ибо более счастливая часть человечества переходит от презрения к состраданию. В моём сообщении я постараюсь быть кратким, мой стиль изложения будет сугубо наглядным, часто даже циничным, для того, чтобы быть совершенно правдивым я не могу избегать сильных выражений, так как только так можно в высшей мере точно характеризовать обсуждаемую тему. Мне 34,5 года, купец с умеренными доходами, среднего роста, худощавый, без сильной мускулатуры, с окладистой бородой, совершенно заурядным лицом и на первый взгляд выгляжу как настоящий мужчина. Напротив, походка женственная, при быстрой ходьбе танцующая, движения угловатые и неуслужливые, лишённые какой-либо мужской грации. Голос ни женский, ни резкий, скорее баритонального звучания. Таков мой внешний вид. Я не курю и не пью, никогда не свистел, не занимался верховой ездой, физкультурой, фехтованием, никогда не стрелял, совершенно не интересовался лошадьми и собаками, никогда не держал в руках ни ружья, ни сабли. Моё внутреннее самочувствие и половые потребности совершенно женственны. Не имея глубокого образования – я окончил только пять классов гимназии - однако я интеллигентен, люблю читать хорошо написанные, доброкачественные книги, располагаю здоровым суждением, но обладаю большой переменчивостью в настроении, поэтому каждый, кто знает эту слабость и использует её, легко может найти подход и войти ко мне в доверие. Я постоянно принимаю решения, но никогда не нахожу энергии, чтобы их выполнить, бываю по-женски капризен и нервозен, очень часто без причины. Иногда я становлюсь злым по отношению к лицам, которые мне не совсем симпатичны, или на которых я был немного обижен, становился надменным, несправедливым и часто даже в наглой манере их оскорблял. Во всех своих действиях и намерениях я был поверхностным, часто легкомысленным, без глубоких духовных чувств, питал мало нежности к родителям, братьям и сёстрам, но не был эгоистичным, при случае был способен к самопожертвованию, не мог устоять перед слезами, любезной предупредительностью или задушевными сердечными просьбами. Уже с раннего детства я чурался игр в войну, физкультурных упражнений или драк с моими сверстниками мужского пола, в то время как я вращался исключительно с маленькими девочками, которые мне были намного симпатичнее, чем мальчики, я был застенчивым, смущался и часто краснел. Уже с 12-13 лет плотно сидящая униформа одного солдата вызывала у меня странную подавленность. В то же время, как в последующие годы мои школьные товарищи постоянно болтали с девочками, так как у них уже начался маленький флирт, я был в состоянии часами следовать за крепкими хорошо сложёнными мужчинами с роскошными задницами и приходил от этого зрелища в опьянение. Так, постоянно размышляя над различием моих ощущений и ощущений моих товарищей, я начал онанировать, при этом, постоянно представляя себе, образы лихих прекрасно сложённых мужчин, пока в 17 лет один товарищ по судьбе не разъяснил мне моё истинное состояние. С тех пор мне пришлось иметь дело примерно 8-10 раз с девушками. Для того чтобы вызвать у себя эрекцию, мне приходилось постоянно думать о прекрасных индивидуумах мужского пола, но я крепко убеждён, что сегодня, даже с помощью моей фантазии, я не был бы в состоянии употребить девушку. Вскоре после моего открытия я охотнее всего начал вращаться в среде крепких пожилых урнингов, так как к тому времени ни разум, ни случай не привели меня к общению с действительными мужчинами. Однако, с тех пор мой вкус совершенно изменился. Меня начали возбуждать действительные мужчины в возрасте 25-35 лет с гибкими крепкими фигурами, и их очарование меня так возбуждало, как если бы я действительно был женщиной. Обстоятельства сложились так, что я в течение года приблизительно с дюжиной мужчин завёл знакомства, которые за плату в 1-2 гульдена за посещение служили для моих потребностей. Когда я оставался один с таким драгоценным юношей в запертой комнате, мне доставляло прежде всего большое удовольствие трогать руками и играть его членом, особенно если он длинный и толстый, ощупывать его упругие ягодицы и бёдра, а также трогать руками всё его тело; если он согласиться, то горячо целовать его рот, всё тело, и, конечно же ягодицы. Что касается крупного чистого члена мое возлюбленного, то я сгораю желанием ввести его в свой рот, так, чтобы в течение многих часов я мог бы его сосать, но не находил удовольствия, если его семя эякулировало в мой рот. Именно таким образом большая часть так называемых "урнингов" производят половой акт, причём подчас получают удовольствие от поедания семени. Однако самое интенсивное сладострастье я получаю, если мне повстречается такого рода "дрессированный" действительный мужчина, который примет в свой рот мой член и согласиться его там эрегировать. Как это ни звучит невероятно, я всё-таки находил всегда нескольких шикарных парней, которые за вознаграждение позволяли себя так использовать. Урнинги знают, что обычно такие случаи встречаются у военных, и что за деньги они становятся в высшей степени уступчивыми. Если однажды такого парня "подрессировать", то и в дальнейшем иногда под действием побуждающих обстоятельств он будет принимать участие в таких делах, несмотря на своё пристрастие к женскому полу. За редким исключением урнинги оставляют меня холодными, так как меня всё женственное в высшей степени отталкивает. Тем не менее, среди них имеются некоторые, которые могут привести меня в восторг не совсем так, как действительные мужчины, и с которыми я всё же люблю сношаться, так как они по временам на мои пылкие ласки точно так же отвечали своей страстью. Находясь наедине с подобного рода индивидуумом, я не заковывал в кандалы своё возбуждённое чувство, предоставляя своим звериным инстинктам полную свободу. Целуя его, прижимая и обнимая, вводя его язык в свой рот, с трепетным наслаждением сосал его верхнюю губу, своим лицом прижимался к его ягодицам и наслаждался струящимся от ягодиц запахом. Настоящие мужчины в облегающей фигуру униформе производили на меня большое впечатление, и когда у меня бывал случай с таким великолепным парнем обниматься и целоваться, то это тотчас приводило меня к эякуляции, что я приписываю главным образом моему частому онанированию. Это я делал в ранние годы очень часто, почти каждый день, если мне приходилось видеть понравившегося крепкого парня, подобные же картины стояли у меня перед глазами во время онанирования. При этом мой вкус никоим образом не отличался от вкуса той служанки, которая нашла свой идеал в крепком драгунском вахмистре. Пожалуй, красивое лицо может послужить приятным дополнением к воспламенению моего чувственного вожделения, но непременными, основными вещами должны быть следующие: мужчина должен быть молодым, с могучими, налитыми бёдрами, с крепкими ягодицами, в то время как верхняя часть тела должна быть стройной. Толстый живот внушает мне отвращение, в то время как чувственный рот со свежими зубами побуждает меня на пикантности. Если такой индивидуум имеет красивый крупный и соразмерно сформированный половой член, то тогда все мои далеко идущие притязания будут полностью удовлетворены. В прежние годы понравившиеся мне, страстно возбудившие меня мужчины вызывали за одну ночь 5-8 эякуляций, даже теперь это происходит 4-6 раз, так как я необыкновенно предрасположен к сладострастию и чувственности, так что, к примеру, уже сабельное дребезжание лихого гусара могло возбудить меня. При этом, обладая очень оживлённой фантазией, почти всё своё свободное время я думал о красивых мужчинах, с каким бы восхищением я бы наблюдал, как такой красивый, крепкий, переполненный силой парень в моём присутствии употреблял бы женщину. У меня возникало желание, наблюдая, как это молодое красивое тело совершает половой акт, потрогать его, и, если можно, принять участие в половой связи – ввести свой член в его анус. К выполнению этих циничных планов, которыми мои мысли были часто заняты, мне не удалось перейти только из-за ограниченности моих финансовых средств, в противном случае я бы их давно осуществил. Военные оказывают на меня величайшее очарование, кроме того, мне особенно симпатичны мясники, извозчики, возницы, цирковые наездники, капитаны морских судов, но при этом они обязательно должны обладать гибкими и полными сил фигурами. Для интимных дружеских сношений урнинги мне совершенно ненавистны, против большей части их у меня необъяснимая, совершенно необоснованная антипатия. За одним единственным исключением я никогда с урнингами не состоял в задушевных дружеских отношениях. Зато я был связан многолетними дружескими отношениями с настоящими мужчинами, в обществе которых я чувствовал себя хорошо, но с которыми в половом отношении никогда не сближался, и которые о моём состоянии никакого понятия не имели. Беседы о политике, народном хозяйстве и вообще дискуссии на серьёзные темы мне ненавистны, но зато имею склонность к пустой болтовне и особенно предпочитаю театр. В опере я представляю самого себя на сцене, представляю, как шумно чествует меня публика, я представляю себя поющей героиней или в женской драматической роли. Но интересной постоянной темой, как для меня, так и для моих друзей по судьбе, являются мужчины. Эта тема для нас неисчерпаема, она имеет для нас тайную прелесть, причём со скрупулёзностью обсуждаются половые члены, оцениваются их размеры, длина, толщина, при этом один у другого старается узнать, у кого семя извергается быстрее, а у кого медленнее. Я упомяну ещё о том, что один из моих четырёх братьев имел интимные контакты с урнингами, хотя сам и не был урнингом. Все четверо являются страстными почитателями женщин и учиняют продолжительные половые эксцессы с женщинами. Гениталии мужчин в нашей семье все без исключения сильно развиты. В заключение я повторю слова, с которых и начал эти строки. Я не мог выбирать выражения, так как для меня было важно в изложении материала для изучения личности урнинга, прежде всего, обеспечить абсолютную правдивость. Из-за этого обстоятельства мне пришлось пользоваться многочисленными циничными выражениями. Автор этих строк человек кристальной чистоты и несомненной честности. Если Вы захотите получить дальнейшую информацию или правильное имя узнать, я прошу Вас сообщить по шифру…"

Случай 113. "Мой отец был самым младшим из 12 братьев и сестёр. С ранней юности и до преклонного возраста он отличался хрупкостью, изнеженностью, нервностью и возбудимостью. В последние годы он почти беспрерывно страдал сильными головными болями, причину которых врачи толковали по-разному. Моя мать умерла в лучшие годы от мозгового тифа. Среди родственников по отцовской линии я лично немного знал единокровного брата моего отца (сына моего деда по отцу от первого брака), который был несомненным урнингом. Так как он был старшим сыном, то его возможный сын в будущем имел бы надёжную перспективу получить прекрасное наследство, но он так и не смог решиться на женитьбу. Он никогда не занимался серьёзной упорядоченной деятельностью, а строил из себя эстета и развлекался вышиванием. Большую часть своего состояния после себя он оставил своему слуге, хотя его сестра, с которой он в течение жизни находился в очень хороших отношениях, имела более чем скромное имущественное положение. В моих ушах до сих пор звучит фраза, которую в моём присутствии сказал другой брат моему отцу об этом единокровном дяде: "Ах, мой милый брат, - говорил он, - он действительно был более женщиной, чем мужчиной!" Мои родственники по материнской линии не выделялись чем-либо особенным, во всяком случае, для дилетанта. Все они были духовно оживлёнными и энергичными, и я считал их интеллектуально высоко стоящими. Я – третий и последний ребёнок от брака моих родителей, второй ребёнок умер в детстве. Мой ещё живущий старший брат страдает гипоспадией, имеет очень слабый характер, в высшей мере расположен к другому полу и обращает на себя внимание своей рассеянностью. Мне 35 лет, но, как правило, меня принимали раньше на несколько лет моложе моего действительного возраста, чаще всего на 5-6 лет, теперь же мой внешний вид соответствует моему возрасту. Мой рост – 163 см, слабая конституция, однако цветущая окраска лица, мои половые части совершенно нормальны и достаточно развиты. Моя походка и все мои движения быстры и оживлены, я разговариваю быстро, но не плавно, много жестикулирую руками, чувствую неловкость при публичных выступлениях. Вообще я застенчивый, с незнакомыми людьми очень сдержанный и легко впадаю в смущение, при этом обильно краснею. Мою большую сдержанность истолковывают чаще всего как высокомерие, но это мне не свойственно, напротив, я очень чувствителен к издёвкам и насмешкам. Сон и аппетит хорошие, употребление кофе и чая во второй половине дня или вечером меня возбуждали и ночью вызывали многочасовую бессонницу, спиртные напитки я употребляю в очень умеренном количестве, табакокурение я избегаю полностью, так как это мне не приносит ни малейшего наслаждения. Я развивался, не прилагая особого усердия, и принадлежал в школе к числу лучших учеников, без значительных усилий выдержал все без исключения экзамены, которыми сегодня подвергаются государственные служащие, причём для этого не нужно было совершать подвиг, а только была необходима тишина, и нужно было духовно собраться. Я думаю, что обладаю тем, что французы называют "unespritfaux"¹. Я рассматриваю вещи не односторонне, а со всех сторон, взвешиваю все за и против, но перед множеством идей, по которым приходится рассматривать данный предмет, и которые на меня обрушиваются, я часто теряю способность отделять главное от неглавного. Из-за этого я принимал тогда неверные решения. Иногда мои чувства приходили в противоречие с умом, и в такие минуты увлечения моя логика была не на высоте. Но в отношении других людей на такого рода недостатки у меня был зоркий глаз. У меня совершенно нет организационного таланта, и из меня не получилось бы дипломата. Я являюсь искренним поклонником и почитателем музыки, живописи, литературы, красот природы, питаю склонность к сердечной доброте и альтруизму, в то время как несправедливость, лицемерие и надменность, в какой бы форме они ни выражались, мне глубоко ненавистны и в высшей степени меня возмущают. У меня очень большая склонность к юмору и комизму. Я очень большой любитель животных, и моя эксцессивная нежность равномерно распределяется между собаками и кошками. Если бы я завёл себе собаку, то стал бы её рабом, а так как я безмерно люблю свободу и любое насилие для меня непереносимо, то я отказался от подобного приобретения. Само собой разумеется, что я являюсь противником охоты. Олень, косуля и заяц мне намного желанны на живой природе, чем на кухне. Возвращаясь мысленно к своему детству, мне вспоминается, что шумные игры моих сверстников меня мало привлекали. Когда приходило время отдыха, я находил себе тихий уголок, в котором с книгой в руках ненасытно поглощал сказки, рассказы, описания путешествий, и вообще всё печатное, что попадало в мои руки. Я также часто бывал на кухне. Когда я имел возможность помогать кухарке, это было для меня большой радостью. Ко мне легко можно войти в доверие, если подарить набор исходных продуктов и попросить что-нибудь приготовить из них съедобное. Доброкачественность конечного продукта моего творчества часто была довольно сомнительна, так как я не придерживался испытанных правил поварского искусства, тем не менее, я был полон гордости, изобретая новое блюдо. Я до сих пор, по крайней мере, в душе, придумываю новую еду. Много времени я трачу на шитьё, вязание крючком и вышивание, но вязать на спицах я так и не научился, так как для меня это было скучно. Вышивкой я занялся ещё со своих университетских лет. Вначале я пытался отказаться от этой затеи, так как слышал, что это очень подозрительно и знающие люди в этом почуют урнинга, но ведь я как раз один из таковых и есть. Со своей ранней юности я чувствовал себя как женщина. Ни бодрствуя, ни во сне у меня никогда не было ни малейшего желания ощутить прекрасную женщину, хотя бы прикоснуться к ней кончиком пальца. Не зная раньше почему, я боготворил солдат, я долго думал и смотрел на них с горячим вожделением. Моя половая склонность была совершенно женской, как у какой-нибудь богемской кухарки. Меня необычайно возбуждали в половом отношении симпатичные солдаты и унтер-офицеры, особенно кавалеристы, в то время как элегантные господа офицеры не возбуждали. Они должны быть настоящими парнями, крепкими ребятами с сильной мускулатурой, быть людьми с наивными чувствами и мыслями. Красивые мягкие не слишком длинные усы повышают стремление к поцелую, длинная окладистая борода мне не нравится. У моих возлюбленных возраст не должен превышать 30 лет, но они не должны быть также моложе 20 лет, так как меня привлекало в полной мере обладать силой молодого человека. Женщины мне в половом отношении не только безразличны, но даже внушают отвращение. Изображение женского тела в качестве прототипа человеческой красоты для моих чувств смехотворно и непостижимо, груди я нахожу отвратительными, изображение женских бёдер – безобразно, не эстетично. Мне неприятны танцы, так как уже запах испускаемый разгорячёнными телами так называемого прекрасного пола вызывает у меня в высшей степени отвращение. Несмотря на то, что я воспитывался в институте, где я многое видел и слышал такого, что меня могло бы навести на плохие мысли, я до 26 лет не имел ни одного не самопроизвольного семяизвержения. Я инстинктивно страшился онанизма, хотя с самого начала половой зрелости, которая, правда, наступила у меня довольно поздно, был чувственно очень возбудим, и меня очень часто одолевали эрекции. Природа помогала себе посредством ночных семяизвержений, сопровождавшихся снами, содержанием которых были, конечно, исключительно мужчины. Когда в последние годы моего пребывания в институте мои друзья при дневных прогулках, проходя мимо девушек, осматривали их и критиковали, находили их любезными и симпатичными, то я никак не мог постигнуть, как к такой вещи можно проявлять интерес, а разговоры о девушках мне были в высшей степени скучны. Моё внимание на прогулках было приковано к солдатам, конюхам, красивым крестьянским парням и другим подобного рода индивидуумам. Звон шпор уже издалека возбуждал моё внимание, и когда их владелец оказывался красивым, то я сгорал от желания. Моей высшей целью было броситься на шею такого любимого создания и покрыть поцелуями его сверху донизу. И уже тогда мой взор как бы притягивался магнитом к их половым частям, формы которых были отчётливо различимы через плотно обтягивающие кавалерийские штаны, иметь возможность коснуться их рукой казалось мне величайшим блаженством. Но так как в то время я был совершенно невинным и наивным, то, собственно говоря, в качестве полового это стремление не осознавал. Только лишь когда я поступил в университет и получил полную свободу своих действий, это познание отчётливо предстало перед моими глазами. Затаив дыхание, я часами следовал за прекрасной личностью, терпеливо ждал перед дверями дома, пока она не выйдет, старался днём не потерять её из глаз, а потом безутешный, разгорячённый и утомлённый я торопился домой. Затем с физическим успокоением ко мне приходили душевные муки. Я спрашивал себя, почему я не такой, как все другие? Почему небо вложило мне в сердце эту ужасную страсть? Я был безгранично несчастлив и засыпал с горячими слезами, чтобы на следующий день опять начать точно такую же охоту. Мне была желанна сильная давка в человеческой толпе, так как тогда мне часто удавалось прижаться к такому солдату и своей рукой осязать его половые части, приходя в восхищение от его телосложения. Но, несмотря на временное счастье, всё же это ещё не было удовлетворением, и моё тихое несчастье оставалось ещё невыразимым. Моим единственным утешением была надежда, что страсть утихнет, и появится склонность к девушкам. Конечно, она так и не пришла. Я часто целыми днями имел эрекцию, но облегчения с девушкой не искал, для меня это было невозможно, это противоречило моей природе. Примерно в возрасте 24 лет я благодаря литературе из произведений Ульрихса обнаружил, что не являюсь единственным человеком подобного рода. Я получил эти произведения от одного друга, который так же, как и я, но в другом роде, любил существа мужского пола. Хотя с его помощью мне довольно скоро удалось познать себя, но я не смог решиться ответить доверием на его доверие. Кроме большого стыда основой моей скрытности было также то обстоятельство, что направленность моих интересов была совершенно противоположной его интересам. Перверсные половые склонности теперь были постоянно темами наших разговоров. Я почувствовал от этого величайшее облегчение. Бывшее ранее внутреннее беспокойство о скверности и аморальности моей склонности исчезло, теперь я держался не хуже, чем другой влюблённый молодой человек, несмотря на это, всё же я чувствовал себя достаточно несчастным. Однажды вечером меня в высшей степени одолело моё мучительное состояние так, что я больше не мог себя сдерживать, и должен был излить свою душу и открыть своё сердце другому молодому человеку, но не вышеупомянутому другу. Он никогда ничего подобного не слышал, и знал, что это называется педерастией и является постыдным пороком, проистекающим из-за пресыщенности вырождающихся развратников. Моё безграничное страдание смогло послужить мощной убеждающей силой. С того момента он поверил во врождённую любовь мужчин к собственному полу и после этого продолжал оставаться моим лучшим другом. Вскоре после этого я познакомился с моим вышеупомянутым другом. Он завёл случайное знакомство с одним молодым урнингом, который навязывался к нему со своей любовью. Мы начали его изучать. Он был исключительно женственным и интересным объектом изучения. Позднее в другом городе бедняга покончил жизнь самоубийством – он утопился. В половом отношении он меня не возбуждал, однако я ему благодарен за большой перелом в моей жизни, так как он помог мне в первом рандеву с одним солдатом. С тех пор за первым удовлетворением последовали многие другие, я стал несколько спокойнее, но имел большую потребность в половых удовлетворениях, которые мне физически и духовно были очень полезны. Я постоянно нуждался в маленьких любовных интрижках и, ещё лучше, в любовных романтических приключениях. Но при всех обстоятельствах я остаюсь довольно натянутым, держусь в определённых рамках и никоим образом не злоупотребляю наслаждениями. В мужском теле, прежде всего меня возбуждают половые части, как пенис, так и мошонка, я различаю их по величине и красоте, кроме того, меня очень возбуждают крепкие круглые ягодицы и плотные икры ног. Эрекция наступает каждый раз уже при одном взгляде на возлюбленного, часто задолго до свидания, но семяизвержение наступает только после продолжительных фрикций моих половых органов, одного только дотрагивания до них или только объятий и поцелуев возлюбленного недостаточно для наступления эякуляции. Половой акт состоит, как правило, во взаимном онанизме при помощи рук, но больше всего меня привлекает имитация коитуса между бёдрами, причём я должен лежать на спине, ощущая себя женщиной, и моментом моего высшего наслаждения является эякуляция моего возлюбленного. Примерно два года тому назад я посетил после многократных советов моего неоднократно упоминаемого друга-урнинга одну прелестную проститутку, чтобы проверить на себе воздействие голого женского тела. С лёгким ознобом лёг я рядом с ней в постель с единственной мыслью, как бы отсюда поскорее убраться, никакого чувственного возбуждения не было и следа. Да, если бы это был бы мужчина! После долгих манипуляций с её стороны, наконец, наступила эрекция, которая закончилась эякуляцией без какого-либо удовольствия. Полный отвращения, я спрыгнул с кровати; вместо свежести и облегчения, которые я чувствовал после связи с мужчиной, мной овладело тупое утомление и разбитость, я чувствовал ясно осознанную определённую моральную подавленность, как будто бы я действительно совершил нехороший поступок. Этой одной попытки мне было совершенно достаточно, чтобы мне стало окончательно ясно, насколько отвратительно для меня женское тело. Любовь к мужчинам я не нахожу болезненной. Я был бы, следовательно, совершенно психически здоровым, если бы в моей половой жизни меня не преследовала и не мучила странная мания. Непреодолимое высочайшее половое возбуждение охватывает меня, если я представлю себе лежащим на скамье красивого сильного человека, по возможности солдата, которого я подвергаю жестокому телесному наказанию розгами. При этом жестокость и сострадание к бедному парню сражаются друг с другом в моём сердце, но результат всегда один и тот же – высочайшее половое возбуждение. По мере возможности я борюсь с этой несчастной манией и благодарю небо, что время телесных наказаний минуло. Однако часто на такие мысли меня наталкивают незначительные внешние впечатления, как-то – вид скамьи, гибкие, упругие хворостины, а также другие вещи, которых мне достаточно, чтобы в результате взаимосвязи идей появился повод для сильнейшего чувственного возбуждения. Несчастная, несомненно, болезненная страсть толкает меня к онанизму, так как только семяизвержение облегчает и освобождает меня от этих мучительных мыслей. Эта мания – единственная сторона моей половой жизни, которая мне неприятна. Моя любовь к мужчинам только в некоторые часы омрачает жизнь, когда ко мне приходит страх, что мои склонности могли бы быть предметом гласности, и это было бы происшествием, которое привело бы меня на край отчаяния. Когда же широкая публика будет относиться к таким вещам без предрассудков? Во всяком случае, наука постепенно, приобретая успехи, должна распространять знания и сделать это понятным для неспециалистов. (Собственное наблюдение в "JahrbücherfürPsychiatrie".)

Случай 114. Граф Z., 37 лет, холостой, происходит от помешанного отца. Мать умерла от апоплексии. Девять братьев и сестёр пациента, как будто бы здоровы и нормальны физически и духовно. ГрафZ. ребёнком был рахитичным, физически и духовно развивался медленно до 10 лет, потом – хорошо. С 11 лет он начал предаваться онанизму, которому он предаётся до последнего времени. С 13 лет у него обнаружились признаки спинальной неврастении. С детства в его характере обнаруживались ненормальности. Он был тихим, нелюдимым, склонным к мечтаниям, выказывал признаки мании преследования, в своих воззрениях был эксцентричным, в отношении к искусству и литературе проявлял восторженность, был очень легко возбудимым и впечатлительным. Пациент получил юридическое образование и обратился к военной карьере, быстро получил повышение. В 1876 году развивается усиление неврастенического недуга, появляется картина мастурбаторного бреда преследования с электромагнетической интерпретацией болезненных ощущений. В конце концов, пациент попал в дом для душевнобольных, где оказалось, что он обременён врождённым превратным половым ощущением. По воспоминаниям пациента, и это также подтверждено его родственниками, он уже ребёнком с удовольствием занимался женскими забавами, играл с куклами, а об играх для мальчиков ничего знать не хотел. Впервые в возрасте 11 лет один мужчина в церкви произвёл на него очаровывающее впечатление. С 13 лет он почувствовал непреодолимое влечение к старшим индивидуумам мужского пола. Тогда он влюбился в одного красивого пожилого мужчину. Это было его несчастное время. Его любовь была страстная, и благодаря отсутствию взаимности несчастная. Здесь были и слёзы, и ревность, и мировая скорбь. Он пробовал себя удовлетворять онанизмом, но ему не удавалось удовлетворить свой полный сладострастья порыв, хотя при акте он настраивал сладострастные мысли на возлюбленную персону мужского пола. Позднее ему неоднократно выпадало высочайшее счастье сексуально сношаться с мужчинами. Он начинает плакать при воспоминании об определённом возлюбленном мужского пола. Он описывает, как чувство сладострастья охватывало его от темени до подошв ног, которое он испытывал во время экстаза при сближении его с симпатичным мужчиной. Нечто подобное было бы, если бы мужчина любовно обнимал прекрасную женщину. Со временем (вследствие усиливающийся раздражительной слабости из-за мастурбации) достаточно одного только рукопожатия, иногда даже только взгляда, чтобы вызвать у него такое сладострастное чувство. С 1877 года при подобных случаях происходили даже семяизвержения. Во время сна у него часто бывали сладострастные картины с мужчинами, причём тогда наступали поллюции. Он чувствовал особое эстетическое удовольствие при взгляде на прекрасные статуи и картины мужчин. Он думает, что аналогичное удовольствие имеют мужчины иного рода, когда восхищаются статуей Венеры. С особым удовольствием он ходит в цирк и там его также всегда интересует тот или другой атлет. Пациент никогда не интересовался женщинами, он неохотно танцевал, и при этом всегда сожалел, о том, что он не может танцевать с мужчиной. Дамское общество наводило на него скуку, в крайнем случае, на него производила впечатление та или другая женщина благодаря своему остроумию. И, тем не менее, даже в этом случае к ней он также не имел какого либо чувственного возбуждения. В 20 лет в обществе друзей он посетил бордель. Он вынудил себя к половому сношению, но не имел успеха, и с тех пор он чувствовал отвращение к половым отношениям с женщинами, в то время как до того они были ему просто безразличны. Впервые в жизни пациент снизошёл до того, что со мной начал обсуждать тайны своей половой жизни. Из-за своего полового отклонения пациент не чувствует себе несчастным, точно также он не в состоянии осознать это отклонение болезненным. По меньшей мере, от общения с мужчинами он чувствует себя нравственно приподнятым, счастливым, получившим облегчение. Как может быть это болезненным, если человек делается счастливым, воодушевляется к прекрасному и благородному! Его единственным несчастьем является то, что общественное мнение и постановления об уголовной наказуемости противостоят его "естественному" влечению. Это большая жестокость. Когда я разъяснил пациенту, что соответствующее законодательство ожидает благоприятную для него реформу, он просиял и пустился в дальнейшие детали своего состояния. По отношению к мужчине он чувствует себя совершенно по-женски. Это выражается в том, что он имеет совершенно женский характер, и что форма его таза совершенно женственна. Он думает, что является одним из видов гермафродитов, когда рядом с мужскими гениталиями находится женский яичник. Положение других в половом отношении он находит совершенно естественным, точно так же, как и своё. Своё чувство при совместном пребывании с индивидуумом мужского пола он считает чувством сладострастия и наслаждения, при этом он чувствует себя свободным, счастливым, приподнятым. Из мужчин ему симпатичны только определённые индивидуумы, а именно молодые и красиво сложенные. К педерастии он чувствует отвращение. Объятия, которые с 1877 года сопровождаются семяизвержением, доставляют ему высшее наслаждение, при этом он обязательно должен коснуться гениталий партнёра. Объятия, поцелуи любимого мужчины и совместное спаньё с ним было бы его вершиной блаженства, но соперника он тогда не смог бы перенести. К сожалению, он чаще всего в своей до настоящего момента жизни был вынужден помогать себе онанизмом, от которого он никогда не получал действительного удовлетворения. Для него это была только временная плохая замена по сравнением с объятием мужчины. Пациент высокий крепко сложенный мужчина, совершенно мужской наружности, нормально развитыми гениталиями, мужским голосом, мужской осанкой и манерой одеваться и мужским родом занятия. До сих пор ни его родственники, ни его знакомые, ни кто-либо другой не подозревали в нём его перверсное половое ощущение, так как пациент тщательно охраняет свою тайну. Больной интеллектуально хорошо одарённый, с открытым благородным характером. Благородное чувство обнаруживается также в сочинённых им стихах, в которых глубокие тёплые ощущения, полная силы мужская речь и сюжет ни в малейшей степени не выдают его чувствующую по-женски натуру. (Собственное наблюдение в "ZeitschriftfürPsychiatrie".)

Случай 115. Z., 36 лет, холостой, занимает высокое положение, консультировался со мной по поводу превратного полового ощущения и связанными с ним нервными расстройствами. Отец был невропатичен, эксцентричен, мать нервнобольная, её брат обнаруживает признаки превратного полового ощущения. Из 10 братьев и сестёр пациента одна сестра психически ненормальна, две другие сестры любят женщин и с отвращением отвергают мужчин. С детства у пациента слабая, нервная конституция. Уже ребёнком любил он женские заняться и игры. В 13 лет он был охвачен пылкой любовью к одному пожилому офицеру. С тех пор он имел склонность к лицам своего собственного пола, и именно никогда не к молодым, а только к таким мужчинам, которые находились в зрелом возрасте и были крепко сложены. Многие такие мужчины производили на него прямо-таки очаровывающее впечатление. Скоро он начал родственных ему в половом отношении индивидуумов узнавать по взгляду и едва ли хотел себя обманывать. Уже только взгляд симпатичного мужчины вызывал у него эрекцию, в то время как женщины представлялись ему фарфоровыми фигурами и были прямо-таки противны. Эстетически образованный, с пристрастием занимающийся художественными и другими искусствами, больной утверждает, что он может находить красивыми только мужские тела, у женщин он находит неэстетичными груди и широкие бёдра. Как мужчина может любить женщину, он до некоторой степени бывает в состоянии понять, если своим собственным ощущениям мысленно "сделает обратный перевод". В галереях его интересуют только мужские статуи, в цирке и театре – только мужчины-артисты. С 16 лет у него появилось стремление увидеть мужские половые органы. Когда он подрос, его товарищ затащил его в бордель. Из-за отвращения он не был в состоянии произвести коитус. Мануступрация, произведенная женщиной, привела к эякуляции без чувства сладострастия. Шесть лет тому назад его склоняли к браку с одной дамой, которая была бы блестящей партией. Он чувствовал себя безгранично несчастным, на некоторое время впал в меланхолию, и только после того, как дама вышла за другого, он почувствовал себя как бы освобождённым от опалы. Он понял, что только в общении с мужчинами может быть счастлив. Его страстное стремление к ним бывало часто безграничным, и он охотно бы принёс любую жертву, лишь бы оно было бы удовлетворено. Неудовлетворённостью своих стремлений, и, как замену их – занятие онанизмом, приписывает пациент свою многолетнюю неврастению (головное давление, бессонница, раздражительная половая слабость, конвульсии, возбудимое сердце, спинномозговая раздражительность, диспепсия, ипохондрические расстройства настроения, намёки ни навязчивые мысли и т.д.). Позднее он нашёл возможность удовлетворять своё перверсное половое влечение. Он чувствовал себя от этого, смотря по обстоятельствам отчётливо облегчённым, однако его нервное заболевание сделало его совершенно расстроенным. Своё половое удовлетворение он находил в бурных объятиях и поцелуях одного любимого мужчины, и именно тогда, когда он ложился на него. Чаще всего тогда тотчас наступала эякуляция с колоссальным удовлетворением. Оно струилось магически через всё его тело, он чувствовал себя приподнятым и счастливым. Каждые 10-12 дней от чувствовал в этом потребность, и если не имел удовлетворения, то он становился нервным, раздражительным, расстроенным, и у него появлялись всевозможные нервные состояния. Иногда при половых актах чтобы происходила эякуляция, он нуждался в том, чтобы партнёр касался его гениталий, в то время как сам он никогда не делал этого у партнёра. Его высшее стремление – пассивная педерастия, но по моральным соображениям и из опасения за своё здоровье он никогда к ней не прибегал. Однажды в Италии он попробовал иметь активную педерастию, но из-за отвращения он отказался от этого, так как этот акт ему напомнил коитус. Его высшим счастьем был бы своего рода брак к любимым существом мужского пола. Его редкие эротические сны всегда касались именно таких сюжетов. Благодаря новым публикациям пациент узнал о болезненном значении своих перверсных половых ощущениях. Это его отчасти беспокоило, отчасти утешало, так как он свою аномалию раньше ощущал как неприятную с моральной точки зрения. Пациент высказывается со слезами на глазах о величайшем несчастии, частью из-за своего нервного страдания и часто его при этом посещают страшные мысли о возможности сойти с ума. Для его деликатного и открытого характера самым мучительным является то, что он не в состоянии подавить своё влечение, но должен также страдать и физически, и душевно, а также не в состоянии открыть свои ощущения, вынужден постоянно жить с ними. Это бросает тень на всю его жизнь, тем более что он постоянно рискует попасть в беду, если его тайна обнаружится, что приведёт к потере его социального положения. Он никогда не сможет стать отцом, никогда не распространит свою ненормальную половую чувственность на детей, и никогда не сделает их из-за этого несчастными. Пациент в интеллектуальном отношении ни коим образом не проявляет ненормальности, имеет совершенно мужской внешний вид, имеет большую бороду, в его одежде нет ничего такого, что могло бы соответствовать его женскому характеру. Специалисту сразу же бросается в глаза его характерный невропатический взгляд. Нос ненормально сформирован, зубы на верхней челюсти частично пришли в упадок, окружность черепа составляет только 53 см. Таз и гениталии нормальны. (Собственное наблюдение. "ZeitschriftIrrenfreund", 1884, № 1.)

Случай 116. 1 мая 1880 года в Грацкую психиатрическую клинику был доставлен из органов государственной безопасности литератор доктор философии G. Находясь проездом из Италии в ГрацеG. нашёл одного солдата, который за деньги отдавался ему, но потом донёс наG. полиции. Так как последний с большой непринуждённостью рассказывал о своей любви к мужчинам, то полицейское ведомство нашло его душевное состояние сомнительным и передалоG. под наблюдение врачам-психиатрам.G. рассказывал нашим врачам с циничной откровенностью, что много лет тому назад из-за подобной же истории имел дело с полицией и сидел в тюрьме 14 дней. В южных странах не бывает никаких возражений против таких людей, как он, только в Германии и Австрии эти дела считают плохими.G. – 50 лет, крупный, крепкий, с похотливым взглядом, с циничной кокетливой манерой поведения. Его глаза имеют невропатическое плавающее выражение, зубы нижней челюсти расположены относительно зубов верхней челюсти далеко назад. Череп нормален, голос мужской, рост бороды очень хороший. Гениталии нормального строения, однако яички немного маловаты. Вегетативно не представляет ничего достойного внимания, кроме лёгкой эмфиземы лёгких и наружной фистулы ануса. ОтецG. страдал периодическим помешательством, мать была "сумасбродной" личностью, одна сестра была также помешана. Из девяти братьев и сестёрG. четверо умерли в раннем возрасте. Не считая золотухи,G. был здоров. Он получил степень доктора философии, страдал в 25 лет кровохарканьем, уехал в Италию, где с тех пор и жил, не считая коротких перерывов, занимаясь литературной деятельностью и частными уроками.G. сообщил, что он часто страдал приливами крови, а также немного "спинномозговым раздражением", то есть у него в спине появлялись боли, но в основном у него было всегда радостное настроение, только он всегда нуждался в деньгах, при этом у него был всегда хороший аппетит, как у всех "старых гетер". Он сообщил далее с большим удовольствием и достойным внимания цинизмом, что обладает врождённым превратным половым ощущением. Уже с пяти лет он бывал очень рад, когда мог увидеть пенис; слоняясь без дела, он находил укромные места, из которых можно было бы приобщиться к этому счастью. Уже до наступления половой зрелости он начал предаваться онанизму. Во время половой зрелости заметил он у себя появление задушевных чувств по отношению к своим друзьям. Тёмное стремление указывало ему на дорогу, на которую толкала его любовь. Иногда это приводило его к поцелуям и ласкам пениса некоторых других молодых людей. Только с 26 лет он начал вступать в сексуальные отношения с мужчинами, по отношению к которым он чувствовал себя как женщина. Уже, будучи ребёнком, он испытывал большое удовольствие, одеваясь как женщина. Он получал часто побои от отца, когда он для удовлетворения своей склонности надевал платье своей сестры. Когда он однажды увидел балет, то его интересовали только танцоры, но не танцовщицы. С тех пор, как он себя помнит, у него было отвращение к женщинам. Когда он посещал бордели, то делал это лишь для того, чтобы видеть молодых мужчин. Когда он рассматривал молодого мужчину, он, прежде всего, смотрел в глаза, если они ему нравились, он переходил на рот, насколько он пригоден для поцелуев, потом он переходил взглядом в область гениталий, насколько хорошо они развиты. С большим тщеславиемG. ссылается на свои поэтические произведения и утверждает, что люди его типа сплошь являются одарёнными натурами. Для примера он называет Вольтера, Фридриха Великого, Евгения Савойского, Платена, а также большое количество известных ныне живущих мужчин, которые, по его утверждению, являются урнингами. Его высшим наслаждением было бы иметь молодого симпатичного человека, который бы его (то естьG.) вирши читал бы вслух. В последнее лето у него был один такой возлюбленный. Когда последний от него должен был уйти, то пациент погрузился в безутешность, больше ни ел, ни пил, и находился в таком состоянии, пока постепенно к нему не вернулось самообладание. Любовь урнингов мечтательная и задушевная. В Неаполе, по его сообщению, "эффеминированные" живут в одном квартале, прямо-таки как в Париже гризетки со своими любовниками. Они жертвуют собой ради своих возлюбленных, заботятся об их домашнем хозяйстве, прямо-таки как упомянутые гризетки. Напротив, урнинг с урнингом не уживаются, "как две бляди по причине зависти". Потребность в однополых сближениях уG. появляется примерно один раз в неделю. Он чувствует себя счастливым при своей своеобразной половой манере ощущения, которую он хотя и рассматривает как ненормальную, но ни в коем случае не может осознать её как болезненную и противозаконную. Он считает, что ему и его товарищам не остаётся ничего другого, как неестественность, которая в них живёт, возвести до уровня сверхъестественности. Ураническую любовь он осознаёт как наивысшую, идеальную, как богоподобную, абсолютную любовь. Когда мы обратили его внимание на то, что подобная любовь противоречит целям природы и сохранению вида, он пессимистически отвечал, что мир должен погибнуть и вращаться на своей оси один, без людей, которые здесь испытывают только муки. Для обоснования и объяснения своего ненормального полового ощущенияG. ссылается на Платона, "который не был сволочью". Уже Платон установил символический тезис, что люди первоначально были шарами. Боги же их разделили на две половинки. Чаще всего одна половинка (мужчина) находит вторую половинку (женщину), но иногда бывает, что мужчина находит мужчину. Вот тогда то сила объединённого влечения так мощна и они подкрепляют друг друга равным образом.G. далее сообщил, что его сны, которые у него были эротическими, никогда не касались женщин, но, напротив, их сюжетами были исключительно мужчины. Мужская любовь есть единственный вид, который его может удовлетворить. Он считает большой гнусностью, когда другой человек начинает пялиться на живот в область пениса. Как он слышал, эта гнусная манера обычно является заявкой на совершение коитуса. Он никогда не имел склонности получить информацию о женских гениталиях, напротив, это у него вызывало прямо-таки отвращение. Своё половое удовлетворение он не считает пороком, но воспринимает его как принуждение со стороны сил природы. Это имеет значение самосохранения. Онанизм является жалким паллиативом, к тому же он вреден, в то время как ураническая любовь вызывает духовный подъём и прилив физических сил. С нравственным возмущением, которое из-за его прежнего цинизма выглядит довольно комично, он ратует против того, чтобы урнингов мешали в одну кучу с педерастами. Он чувствует отвращение к заднице, которая является органом выделения. Сношения урнингов состоят исключительно спереди и заключаются в различных комбинациях онанизма. В общем и в целомG. нужно охарактеризовать как духовную личность наверняка уже первоначально как ненормальную. За это говорит его цинизм, его невероятная фривольность в использовании своих воззрений на религиозную область, на которую мы с ним не могли согласиться, его до предела натянутые искажённые ссылки на научные изыскания, его странные философские обоснования его перверсного полового чувства, его странное мировоззрение, его этический дефект во всех отношениях, его бродяжническая жизнь, его странные манеры и внешность.G. производит впечатление первоначально помешанного человека. (Собственное наблюдение. "ZeitschrifttürPsychiatrie".)

Случай 117. Граф Z., 51 года, от психопатической матери, рано был отдал в кадетскую школу, там был соблазнён к онанизму, развивался хорошо, в половом отношении ощущал себя нормально, вследствие мастурбации с 17 лет лёгкая неврастения, с удовольствием имел сексуальные сношения с женщинами, в 25 лет женился, спустя год его неврастенический недуг стал увеличиваться и он совершенно потерял склонность к женщинам. На её место заступило превратное половое ощущение. Втянутый в процесс по поводу государственной измены, он на два года попал в тюрьму, после на пять лет сослан в Сибирь. В эти семь лет под влиянием беспрерывной мастурбации неврастения и превратное половое ощущение усилились ещё больше. После получения в возрасте 35 лет свободы из-за усилившегося неврастенического недуга пациент скитался по различным курортам. В этот период времени его ненормальное половое ощущение никоим образом не поменялось. Чаще всего он жил раздельно со своей женой, которую он высоко ценил за духовные достоинства, тем не менее, как женщину он её избегал, точно также как и других женщин. Его превратное половое ощущение было чисто платоническим. Для него была достаточна "дружба", сердечные объятия, поцелуи. При случае во время сладострастных снов наступали поллюции, причём сны имели содержанием лиц собственного пола. Также и днём прекрасные женщины оставляют его холодным, в то время как только взгляд прекрасного мужчины вызывает у него эрекцию и эякуляцию. В цирке и на балете его интересуют только атлеты и танцоры. Во время большого возбуждения мужские статуи вызывают у него эрекцию. При случае он предавался своему старому пороку – мастурбации. К педерастии он, как эстетически образованный, деликатный человек имеет отвращение. Он всегда ощущал своё перверсное половое ощущение как нечто болезненное, кроме того, из-за своих явно ослабленных либидо и потенции, он чувствовал себя несчастным. Настоящее состояние выказывает обычные явления неврастении. Фигура, поведение и одежда не имеют ничего такого, что бросалось бы в глаза. Электромассаж имел необычайный успех. Уже после небольшого количества сеансов пациент стал душевно и физически намного свежее. После 20 сеансов снова возросло либидо, но не в смысле, как было до того, а в нормальном отношении, таким, каким пациент чувствовал себя в половом отношении в 25 лет. Сладострастные сны теперь имели своим содержанием многочисленные сношения с женщинами, и однажды пациент радостно сообщил, что он коитировал и при этом имел естественное сладострастное ощущение, такое же, какое имел в возрасте 26 лет. Теперь он опять начал жить совместно со своей женой, надеясь, что окончательно освободился от неврастении и превратного полового ощущения. Эта надежда оправдалась в течение шести месяцев, на протяжении которых я мог наблюдать пациента.

Случай 118. Господин Z., 32 лет, разведённый, происходит от истеропатической матери. Мать матери страдала истерией, все её братья и сёстры были нервнобольными. Один брат – урнинг.Z. был слабо одарённым, учился тяжело. Кроме скарлатины никаких детских болезней. Будучи мальчиком 13 лет в институте он был совращён соучениками к онанизму. У него было повышенное половое влечение, и он уже начал коитировать с 17 лет, с удовольствием и полной потенцией. В 26 лет женитьба из-за общественных и денежных интересов. Брак оказался несчастным. Через год женаZ. оказалась неспособной к половой жизни из-за тяжёлого заболевания.Z. удовлетворял свою большую половую потребность с другими женщинами, и, за неимением ничего лучшего, мастурбацией. К тому же он приобрёл страсть к азартным играм, вёл совершенно разнузданную жизнь, стал в высшей степени неврастеничным, пытался большими количествами вина и коньяка поправить свои расшатанные нервы. Он приобрёл к своим существенным церебрастеническим недугам истерический смех и истерический плач, истерический глобус, стал очень легко возбудимым. Его чрезмерное либидо продолжало существовать без ослабления. Из-за издавна существовавшего отвращения к проституткам и страха перед заражением для удовлетворения он прибегал к коитусу только в виде исключения. Чащу всего пациент помогал себе онанизмом. Четыре года назад он заметил увеличивающуюся слабость эрекции и уменьшение влечения к женщинам. Он начал чувствовать влечение к мужчинам, ему перестали сниться женщины, и наоборот, его сладострастные сны стали иметь своим содержанием только мужчин. Три года тому назад, когда его массажировал один банщик, он сексуально очень сильно возбудился. Банщик также имел эрекцию, что пациенту бросилось в глаза. Пациент не смог удержаться от того, чтобы не прижаться к банщику, его поцеловать и разрешить ему себя мастурбировать, что последний с готовностью и сделал. С тех пор этот вид полового удовлетворения стал ему единственно подходящим. Он волочился исключительно за мужчинами. Он занимался с ними взаимной мастурбацией и стремился с ними совместно спать. К педерастии он чувствовал отвращение. Он чувствовал себя совершенно удовлетворённым, пока однажды (в августе 1889 года) один аноним не прислал ему письмо, в котором призывал к осторожности. Это его образумило, он был глубоко потрясён, появились истерические припадки, он был совершенно удручён, стыдился перед другими мужчинами, воображал себя отверженным в обществе, планировал самоубийство. Однажды он доверился одному священнику, который его успокоил. Теперь он полностью ударился в религиозность, в частности из чувства покаяния и для того, чтобы излечить себя от своего полового заблуждения хотел уйти в монастырь. В этом настроении пациенту попала в руки моя "Половая психопатия". Он был в ужасе, сконфужен, но почувствовал утешение оттого, что он возможно болен. Первой его мыслью было себя реабилитировать в своих собственных глазах. Он преодолел свою робость, попробовал коитус в борделе, вначале не имел успеха из-за громадного возбуждения, но, в конце концов, пришёл к успеху. Но так как его не покидало превратное половое ощущение, он старался вытеснить его, занимаясь усиленно всевозможными видами спорта, в конце концов, он приехал ко мне, добиваясь от меня помощи. Он чувствовал себя ужасно несчастным, и был близок к отчаянию и самоубийству. Он видел перед собой бездну, но во что бы то ни стало хотел быть спасённым. Его исповедь неоднократно прерывалась острыми истерическими припадками. Утешающее обращение, надежда на помощь подействовали успокаивающе. Кроме черепа с покатым лбом, у пациента не обнаружено никаких других признаков дегенерации. Спинномозговое раздражение, сильно повышенные рефлексы, головное давление указывают на неврастению. Со стороны гениталий никаких аномалий, однако, уретра гиперестетична. Смущённое выражение лица, вялая осанка, рассеянность, неустойчивость психически. Были назначены сидячие ванны, обтирания, спорынья с антипирином, бром. Запрещение онанизма, связей с мужчинами, запрещение сладострастных мыслей о них. Через несколько дней пациент пришёл с жалобой, что он с этими заданиями не справляется. Его воля слишком слаба. В этой затруднительной ситуации, по-видимому, можно будет оказать помощь только с использованием внушения в гипнотическом состоянии. 11 сентября 1889 года первая попытка. Бернгаймовского метода оказалось достаточно, чтобы пациент погрузился в глубокое оцепенение. Внушение: "1) я чувствую отвращение к онанизму, не могу и не хочу больше онанировать; 2) я нахожу склонность к мужчине отвратительной, гнусной. Больше никогда я не буду считать мужчин красивыми и желанными; 3) единственно желанным я нахожу женщину. Я буду с удовольствием и полной потенцией один раз в неделю с ней коитировать". Пациент воспринял это внушение и повторил его лепечущим голосом. Сеансы проводились каждый второй день. После 15 сеанса удалось добиться сомнамбулической стадии гипноза с желанным постгипнотическим внушением. Пациент приобрёл моральную стойкость и поправился психически, но церебрастенические недуги всё ещё его беспокоили, и по временам бывали ещё сны о мужчинах, а также сохранилась склонность к мужчинам в бодрствующем состоянии, чему пациент очень удручался. Лечение продолжалось до 24 сентября. Результат: освобождение от онанизма, больше никакого возбуждения по отношению к мужчинам, правда и к женщинам оно не появилось. Нормальный коитус в течение всех восьми дней. Истерические недуги исчезли, неврастенические очень ослабели. 6 октября пациент уведомил меня письменно о хорошем самочувствии и растроганно благодарил за "спасение от глубокой пропасти". Он чувствовал себя возрожденным к новой жизни. 9 декабря 1889 года пациент пришёл для возобновления лечения. В последние дни он имел два раза сладострастные сны с мужчинами, в бодрствующем состоянии никакой склонности к мужчинам больше не ощущал, а также успешно противостоял искушению к онанизму, хотя он жил уединённо в деревне и не имел возможности коитировать. Он имел только склонность к другому полу, как правило, ему снились лица женского пола, он с удовольствием коитировал, когда возвращался в столицу. Пациент чувствовал себя духовно восстановленным, неврастенические недуги почти исчезли. После трёх дальнейших гипнотических сеансов он объяснил, что считает себя теперь совершенно здоровым и в безопасности от рецидивов.

Случай 119. Господин из П., 25 лет, холостой, поляк, происходит из семьи отягощённой нервными болезнями, ребёнком страдал конвульсиями. Он поправился, но остался слабым, легко возбудимым, раздражительным. Никаких тяжёлых болезней. Уже с 10 лет пробуждение половой жизни. Его первые сюда относящиеся воспоминания касались сладострастных чувствований в сношениях со слугами дома. Став постарше, ему снились непристойные сны, которые касались сношений с мужчинами. В цирке его интересовали исключительно исполнители-мужчины. Наиболее симпатичны были ему молодые, полные силы мужские личности. Он часто едва удерживался от желания броситься на шею и расцеловать таких мужчин. В последнее время уже лишь лёгкого касания таких персон достаточно чтобы сделать его счастливым и вызвать эякуляцию. К счастью до сего времени он противостоял стремлению вступить в любовную связь с таким мужчиной. Пациент – психический гермафродит, поскольку он не был равнодушен и к женщинам, но мужчины нравились ему больше, чем женщины. Собственно говоря, он никогда не приходил в восторг от женской наготы, и он смог припомнить, что только однажды ему приснился коитус с женщиной. При его большой сексуальной потребности и, так как он стеснялся связываться с мужчинами, он начал, тем не менее, с 20 лет сексуальные сношения с женщинами. До сих пор он занимается онанизмом, причём крайне редко мануальным, чаще всего психическим, при этом в его фантазии представляются красивые мужские персоны. Он коитирует с успехом, но без удовольствия и без истинного чувства сладострастия. Из-за внешних обстоятельств с 22 до 24 лет он был вынужден воздерживаться. Он мучительно переносил воздержание, помогая себе по временам психическим онанизмом. Когда год назад ему представилась возможность опять коитировать, он заметил недостаточность либидо в отношении женщин, недостаточность эрекции и преждевременную эякуляцию. В конце концов, он отказался от коитуса. Напротив, теперь обнаружилось либидо в отношении мужчин. При раздражительной слабости его эякуляционного центра достаточно прикосновения симпатичного мужчины, чтобы произошло семяизвержение. Пациент единственный ребёнок своих родителей. Его семейные обстоятельства требуют, чтобы он вступил в брак. Пациент правомерно сомневается, стоит ли ему это делать, он считает себя "мнимым" импотентом, и желает получить совет и помощь. Он ссылается на то, что чтобы ему помочь, нужно уничтожить чувство к мужчинам. У пациента совершенно мужской внешний вид. Череп слегка гидроцефаличен и ромбовиден. Обильный рост бороды. Гениталии нормальны. Рефлекс кремастера не вызывается. Никаких признаков неврастении. Невропатические глаза. Поллюции редки. Эрекции только при случае встречи с симпатичными мужчинами. 16 июля 1889 года начат гипноз по Бернгайму с целью вызвать внушение. Лишь третий сеанс 18 июля привёл в состояние глубокого оцепенения. Внушение: "У вас больше нет склонности к мужчинам. Только женщины прекрасны и желанны. Вы будете женщин любить, женитесь и станете счастливы. Вы полностью потентны, вы чувствуете это уже сейчас". Пациент многократно в течение дня воспринимал все внушения, но без онемения в превосходном гипнозе. 24 июля он известил, что он имел коитус с удовольствием. Также и кельнер в отеле его стал интересовать меньше. При всём том он находил ещё мужчин более привлекательными, чем женщин. 1 августа 1889 года лечение должно было быть прекращено. Результат: полная потенция, совершенно индифферентен по отношению к мужчинам, правда то же самое наблюдается и по отношению к женскому полу.

Случай 120. Х., 33 лет, холостой, духовно ограниченный, происходит из отягощённой семьи. Отец отца умер в возрасте 34 года от душевной болезни, которая, возможно, развилась на почве онанизма и сперматореи. Отец и брат пациента страдали нарушением сексуальной функции. В семье матери имелись психические расстройства. Другие члены семьи были известны благодаря их возбудимому и эксцентричному характеру. У пациента маленький череп, покатый лоб, ненормальные уши, скудный рост волос, паховая грыжа, вероятно врождённая. Гениталии большие, нормально развитые. Большая возбудимость, невропатическая конституция, временами отвращение к жизни. На протяжении ряда лет странные навязчивые представления: он представлял себя то локомотивом, то лошадью, то велосипедом, его поступки соответствовали этим представлениям. С ранней юности, наверное, врождённое, превратное половое ощущение. Отвращение к женщинам, сексуальная склонность к мальчикам. Удовлетворение через сладострастные ощупывания и, за неимением ничего лучшего, мастурбацией. Однажды он столкнулся с одним мальчиком, одетым в серое, который произвёл на него глубокое впечатление. С тех пор он наслаждался мастурбацией при воспоминании любимого мальчика одетого в серое, и не мог видеть серую одежду без того, чтобы у него не появилась сильнейшая эрекция. По совету врачей, у которых он консультировался, он попробовал коитус с женщинами, но при этом, несмотря на использование воспоминаний мальчика одетого в серое, он не возбудился и остался импотентным, так что, в конце концов, он отказался от дальнейших попыток. 27 марта первое гипнотическое внушение. По его утверждению он чувствовал неблагоприятное влияние от серии дальнейших сеансов, его продолжали мучить навязчивые идеи и потребность в мастурбации. Он высмеивал врачей и гипнотизёров, оказывал энергичное сопротивление под предлогом того, что гипнотизёры ни на что не годятся, а делают людей только сумасшедшими. Тем не менее, удалось постепенно достигнуть сомнамбулизма. После 25 сеансов пациент признался, что ему стало лучше, что его меньше мучают навязчивые идеи и онанизм. Сеансы продолжались теперь один раз за 8-14 дней. Пациент теперь чувствовал себя физически и морально здоровым, прекратил онанировать, но вплоть до окончания наблюдения всё ещё был безразличен к лицам другого пола. (Доктор Ladame, "Revuedel'hypnotisme", 1 сентября 1889 года.)

В обоих предыдущих случаях удалось, по меньшей мере, удалить при помощи внушения гомосексуальное чувство. Успех, который наблюдался в случае 108, говорит о том, что можно принести большую пользу для подобного рода несчастных, по меньшей мере, можно содействовать тому, чтобы надёжно противостоять их позору и судебному преследованию. Доктор Шренк-Нотцинг в "Венском интернациональном клиническом обозрении" от 6 октября 1889 года № 40 описывает случай, завершившийся прямо-таки феноменальным успехом. Он открывает прямо-таки новый путь в лечении уранизма, однако здесь следует предостеречься от иллюзий. Только там, где гипноз удаётся углубить сомнамбулизмом, удаётся достигнуть решительного и длительного успеха. Ниже приведен случай врождённого превратного полового ощущения, в котором улучшилось состояние больного благодаря гипнотическому внушению.

Случай 121. R., чиновник, 28 лет, обратился с просьбой о врачебной помощи 20 января 1889 года. Отец был нервным, брат и отец матери были душевнобольными. Один братR. страдает неврастенией и аномалиями половой жизни, второй обнаруживает эксцентричное поведение и имеет навязчивые идеи. Третий брат страдает превратным половым ощущением, сестра страдает конвульсиями. Как кажется, уR. от рождения превратное половое ощущение. Издавна женщины кажутся ему несимпатичными. Повторные попытки к коитусу с одной женщиной потерпели неудачу от недостатка какого бы то ни было чувственного возбуждения и эрекции. Начиная со времени полового созревания склонность и влечение к мужчинам. Иногда достаточно только касания к ним, чтобы появилась эякуляция. Чаще всего он удовлетворял своё большое и извращённое либидо посредством мастурбации или оплачиваемыми сношениями с лицами мужского пола из низших слоёв общества. Общественные и уголовные преграды с одной стороны, неукротимый порыв к своему полу с другой стороны, вызывали острую душевную борьбу и делали его жизнь мучительной. Его сладострастные сны имели содержанием только ситуации с мужчинами. 22 января 1889 года пациент был подвергнут лечению внушением в гипнозе по методуNancy. Постепенно его удалось привести в состояние сомнамбулизма. Смысл внушения был таков: безразличие и сопротивляемость по отношению к мужскому полу, увеличение интереса в отношении сношений с женщинами, запрет мастурбации, замена мужских фигур в сладострастных снах женскими. После нескольких сеансов ему начали нравиться женские формы. На седьмом сеансе был внушён успешный коитус. Это внушение осуществилось. Пациент оставался следующие три месяца под благотворном влиянием эпизодических гипнотических внушений в полной мере нормально сексуально функционирующим. 22 апреля 1889 года из-за совращение одного единомышленника произошёл рецидив. Раскаяние и отвращение на следующем сеансе. Как искупление – коитус с женщиной в присутствии совратителя. Пациент жалуется, что коитус с женщиной, стоящей ниже него по степени образования эстетически его не удовлетворяет. Он надеется найти удовлетворение в счастливом браке. После 45-минутного сеанса 2 мая 1889 годаR. считал себя излеченным. Он прекратил лечение, спустя несколько недель обручился с одной молодой подругой, через полгода представился как счастливый жених, и считал, что благодаря счастью, которое он чувствовал со своей невестой, он гарантирован от рецидива.

Автор подчёркивает, что гипнотическое лечение никогда не имеет вредного побочного воздействия, оставляя вопрос о тяжёлом наследственном отягощении R. неопределённым, идёт ли дело о длительном воздействии, но высказывает убеждение, что в случае рецидива не следует отказываться от повторного гипнотического воздействия.

Так как невероятный успех этого случая меня в высшей степени заинтересовал, и именно как шло его дальнейшее протекание, я обратился к господину автору с просьбой, чтобы он сообщил мне о состоянии здоровья своего бывшего пациента. В январе 1890 года благодаря любезности господина доктора фон Шренка я получил в своё распоряжение нижеследующее письмо.

"Благодаря проведенному господином бароном Шренком лечению внушением я в первый раз получил физическую способность иметь сношение с женщиной, что до того времени, несмотря на неоднократные попытки, мне не удавалось. Так как мои эстетические потребности сношениями с проститутками не удовлетворялись, то я надеялся своё действительное спасение найти в браке. Для этого мне представился удобный случай использовать прежнюю дружескую склонность к одной знакомой мне с юношеских лет известной дамой, тем более что я надеялся, что она в состоянии пробудить во мне чувства к женскому полу, которые до сих пор полностью мне не были известны. Её характер, то есть наше гармоничное соответствие, отвечал моей склонности так сильно, что я было абсолютно убеждён, что и в физическом плане я смогу найти полное удовлетворение. Эта моя убеждённость во время моей восьмимесячной помолвки не изменилась. Я был намерен жениться примерно через четыре недели. Что касается моей теперешней точки зрения на мужской пол, то моя сопротивляемость (и это является положительным оставшимся после лечения результатом) прямо-таки абсолютно изменилась. Если раньше, увидев красиво сложённого трамвайного кучера, из-за невозможности сопротивляться интенсивному половому возбуждению, мне приходилось покидать трамвай, то теперь при встречах с моими прежними возлюбленными у меня не возникает сексуального возбуждения. Конечно, я должен добавить, что встречи с ними для меня по-прежнему притягательны, но их притягательность не входит ни в какие сравнения с моими прежними страстями. Теперь для меня не представляется особых усилий к тому, чтобы отвергнуть неоднократные предложения к сексуальным сношениям с мужчинами, которым я раньше бы не смог противостоять. Пожалуй, я могу утверждать, что это скорее чувство сострадания, которое возникает у меня к моим прежним возлюбленным, сохранившим ко мне свою пылкую склонность, и которую я не могу резко отклонить. Эти встречи кажутся мне не более чем моральные обязанности, но не как внутренние потребности. С окончанием врачебного лечения я больше не сношался с проститутками. Это обстоятельство и многочисленные письма и попытки вступить в сношения моих прежних возлюбленных, пожалуй, были причиной тому, что я при наших встречах имел 3-4 случая в течение восьми месяцев, когда соблазнялся с их стороны на сексуальные сношения. При этих случаях я всегда сохранял сознание, был полным господином своего собственного "Я", чего мне никогда не удавалось при моей прежней страстности, за что я и получал упрёки со стороны моих друзей. Я чувствовал всегда верную, непреодолимую преграду, которая не основывалась на моральной почве, а, как я верил, объяснялась непосредственно лечением. Я не чувствовал с этого времени никакой любви больше к ним в том смысле, как раньше. Кроме того, я больше не искал после окончания лечения случая, чтобы иметь сексуальные сношения с мужчинами. Я не чувствовал с тех пор также никаких потребностей, в то время как раньше не проходило и дня, чтобы я не чувствовал потребность к подобного рода действиям, так что временами о чём-либо другом кроме этого я и думать-то не мог. Очень редко появлялись фантастические картины сексуального содержания во сне и наяву. Я могу убеждённо высказаться, что они связаны с предстоящим через несколько недель вступлением в брак, очень желанным мне изменением в состоянии, которое мне полностью устранит прежнее тягостное остаточное явление. Эти строки написаны с откровенной уверенностью, что внутренне я стал полностью другим человеком, и что это превращение меня вернуло в состояние до сих пор отсутствовавшего внутреннего равновесия".

К вышеприведенным строкам доктор фон Шренк добавляет, что согласно устным сообщениям пациента, ему больше не случалось мастурбировать, и это, пожалуй, блестящее доказательство продолжительного следствия постгипнотического внушения.

Я считаю гетеросексуальную сущность ощущений пациента за искусственное творение его превосходного врача, и пациент это чувствует, очевидно, это и сам, так как он говорит о преграде, которая "покоится не на моральной почве, а непосредственно объясняется лечением".

Дальнейшую судьбу этого интересного больного мне удалось проследить благодаря любезности господина коллеги фон Шренка, который предоставил мне нижеследующее письмо.

"Уважаемый господин барон! Через несколько дней после возвращения из своего свадебного путешествия я позволили себе выслать Вам краткое сообщение о моём теперешнем состоянии. За неделю до бракосочетания я, конечно, находился в состоянии высшего возбуждения, так как боялся, что не смогу выполнить определённые обязанности. Настоятельные протесты моих друзей, которые любой ценой хотели иметь со мной хотя бы ещё одно свидание, оставили меня, конечно, холодным. С момента, когда я с Вами в последний раз встретился (когда господин профессор получил рукопись), я их больше не видел. Тем не менее, меня очень беспокоили мысли, что мой брак обязательно окажется несчастным. Но теперь в этом отношении я успокоился. Правда, в первую ночь мне было чрезвычайно тяжело прийти к чувственному возбуждению, однако уже в следующую ночь всё было в норме, и с тех пор я могу удовлетворять все требования, которые должен предоставлять каждый нормальный человек. Я пришёл к убеждению, что гармония в душевном отношении, которая между нами существовала с давних пор, теперь окончательно утвердилась. Возврат к прежним отношениям кажется мне невозможным. Для моего теперешнего состояния может быть примечательно то, что в прошедшую ночь мне снился мой прежний возлюбленный, но этот сон, однако, не имел ни чувственного содержания, ни чувственного возбуждения. Я чувствую себя удовлетворённым моими теперешними отношениями. Я, правда, хорошо осознаю, что моя теперешняя склонность по своей широте ещё далеко не достигла моей прежней склонности. Тем не менее, я верю, что таковая по силе с каждым днём будет усиливаться. Уже сейчас моя прежняя жизнь кажется мне невероятной, и я не могу постигнуть, отчего я уже раньше не думал о том, чтобы, отказавшись от ненормальной чувственности, перейти к нормальному половому удовлетворению. Рецидив был бы для меня полным поворотом назад от моей теперешней духовной жизни, и, короче говоря, мне кажется теперь невозможен. Преданный Вам…"