8. Объяснение мазохизма

Факты мазохизма принадлежат, во всяком случае, к интереснейшим в области психопатологии. При попытке найти ему объяснение надо, прежде всего, определить, что здесь существенно и что несущественно.

Решающим явлением при мазохизме служит, во всяком случае, стремление к безграничному подчинению воле лица другого пола (при садизме, наоборот, безграничное властвование над этим лицом) и именно при существовании связанных с этим половых ощущений, до возникновения оргазма. Второстепенным является самый способ, самая форма, в какой выражается покорность или властвование; безразлично, совершается ли это путём символических актов или же одновременно существует стремление испытывать боли, причиняемые лицом другого пола.

В то время как садизм можно рассматривать как патологическое усиление мужской половой способности, мазохизм представляет скорее болезненное выражение специфически женской психической особенности.

Существует, однако, несомненно, и частый мазохизм мужчины, каковой по большей части так или иначе обнаруживается и почти исключительно наполняет собой казуистику. В мире нормальных процессов можно найти два первоисточника мазохизма.

Во-первых, в состоянии сладострастного возбуждения каждое воздействие лица, от которого исходит половое раздражение, приятно, независимо от способа этого воздействия. Что нежное похлопывание и лёгкие удары считаются любезностями, это ещё находится всецело в пределах физиологических.

Отсюда недалеко до того, что желание испытывать очень сильное воздействие со стороны своей половины в случаях патологического усиления похоти ведёт к желанию получать удары и т.д., так как боль есть самое доступное средство к сильному физическому воздействию. Как в садизме половой эффект ведёт к экзальтации, в коей чрезмерное психомоторное возбуждение распространяется на побочные пути, так и здесь в мазохизме возникает экстаз, в котором усиливающийся пыл единственного ощущения делает приятным каждое воздействие любимого субъекта, вызывая при этом чувство сладострастия.

Вторая и, несомненно, более серьёзная основа мазохизма кроется в очень распространённом явлении, которое соприкасается уже с областью необычной, ненормальной, но во всяком случае, не извращённой ещё душевной жизнью.

Я имею в виду здесь тот распространённый факт, что в бесчисленных крайне разнообразных случаях субъект попадает в совершенно необычайную, поразительную зависимость от другого лица, до полной потери собственной воли. Эта зависимость побуждает людей к различным жертвам в ущерб самому себе и часто попирает нравственность и закон.

Однако эта зависимость отличается от явлений нормальной жизни только интенсивностью полового влечения, играющего здесь главную роль, и ничтожной силой воли, но не качественно.

Эти факты ненормальной, но ещё не извращённой зависимости одного человека от другого, имеющие громадный научный интерес, я назвал "половой подчинённостью", потому что возникающие отсюда отношения носят, вообще, характер несвободный. Воля властвующей половины так же господствует над волей подчинённого, как воля хозяина над волей наёмника.

Эта "половая покорность", как сказано, во всяком случае, ненормальное явление. Она начинается там, где утрачивается внешняя норма, где теряется установленная законом и нравственностью мера зависимости одного от другого, вследствие индивидуальной особенности. Но половая покорность отнюдь не есть извращённое явление. Побудительные причины здесь те же, что и при совершенно нормально протекающей половой жизни, хотя они и не столь сильные.

Страх потерять товарища, желание всегда удовлетворять его и сохранить его склонность к половому общению, служат здесь мотивом подчинённой половины. Необычайная степень влюблённости, которая – именно у женщин – не всегда означает необычную степень чувствительности, а с другой стороны слабость характера суть простые элементы необычного процесса. Мотив другой стороны – эгоизм, находящий себе полный простор.

Проявления половой подчинённости крайне разнообразны и число случаев необычайно велико. Мужчин, подверженных половой подчинённости, мы находим на каждом шагу. Сюда относятся так называемые "мужья под башмаком", старички, женившиеся на молоденьких женщинах и потворствующие всем прихотям жены, чтобы сгладить несоответствие в летах и физических свойствах. Сюда также относятся старые холостяки, которые могут ещё добиться женского расположения только путём громадных жертв; затем – мужчины, сильно полюбившие женщину, которой руководит хладнокровие и расчёт, и вынужденные, в конце концов, сдаться; влюбчивые натуры, которых публичная женщина может довести до женитьбы; мужчины, которые ради приключений забывают всё на свете – родителей, жену, детей, и приносят к ногам гетеры счастье своей семьи.

Как ни многочисленны примеры мужской подчинённости, всё же каждый беспристрастный наблюдатель должен признать, что по количеству и значению случаев они значительно уступают женской подчинённости. Это понятно. Для мужчины любовь является всегда побочным фактором, у него постоянно имеются многие и многие интересы. Для женщины, наоборот, любовь есть главное содержание жизни и до рождения ребёнка стоит почти всегда на первом месте. Но ещё несравненно важнее то, что муж, обуреваемый страстью утоляет последнюю в объятиях, к которым находит массу случаев. Женщина же привязана к мужу и только к нему одному, и даже в низших классах полиандрия почти невозможна.

Поэтому муж составляет для жены весь пол. Он, поэтому, в высшей степени для неё драгоценен. Сюда присоединяется ещё то, что нормальные отношения между мужем и женой, установленные обычаями и законом, далеко не равномерны и уже сами по себе обусловливают преобладающую подчинённость женщины. И эта подчинённость усиливается ещё вследствие уступок, которые жена делает, чтобы сохранить незаменимую любовь мужа, а требования последнего всё повышаются, так как он старается использовать все свои преимущества.

Сюда относится искатель приданного, заставляющий большими деньгами заплатить за то, чтобы разбить легкомысленные иллюзии девушки на счёт него, или расчётливый соблазнитель, спекулирующий на плату за выкуп или молчание. Сюда относится и солдат на кухне, за любовь которого кухарка платит ему любовью и съестными припасами; кутила, пропивающий сбережения мастерицы, на которой он женился; сутенёр, живущий за счёт проститутки, которую он кулаками заставляет зарабатывать ежедневно определённую сумму. Это лишь некоторые из форм подчинённости, где женщина вследствие сильной потребности в любви и тяжкого положения легко порабощается.

Область "половой подчинённости" очерчена здесь вкратце ввиду того, что в ней надо видеть почву, из которой вырастает главный корень мазохизма.

Родственность обоих явлений психической половой жизни тотчас бросается в глаза. Как подчинённость, так и мазохизм состоит, в сущности, в безусловной покорности аномального субъекта лицу противоположного пола и порабощении этого субъекта.

Но оба явления отличаются друг от друга не только количественно, но и качественно.

Половая подчинённость не является извращением, она не болезненна. Элементы, из которых она состоит, любовь и бесхарактерность, не извращённые, а только взаимная степень силы влечёт за собою ненормальный результат, который так часто противоречит собственным интересам, часто даже нравам и законам. Мотивом, в силу которого подчинённая половина терпит тиранию, служит нормальное влечение к женщине (соответственно мужчине), и удовлетворение является наградой за покорность. Акты подчинённой половины, в которой обнаруживается половая покорность, совершаются по приказу господствующей половины. Наконец, подчинённость есть следствие любви к определённому индивидууму; она является лишь при пробуждении любви.

Совершенно иначе обстоит дело при мазохизме, который является, безусловно, болезнью, извращением. Мотивом к поступкам и жертвам подчинённой половины служит здесь раздражение, которое кроется в тирании. Эта половина может жаждать коитуса с господствующей половиной; но, во всяком случае, её влечение направлено на акты, которые служат для выражения тирании, как на непосредственные объекты удовлетворения. Эти акты, в которых проявляется мазохизм, являются для подчинённой половины, как и при половой покорности, не средством к цели, а самой конечной целью. Наконец, при мазохизме страсть к подчинённости является изначально, до какой бы то ни было склонности к определённому предмету любви.

Связь между подчинённостью и мазохизмом, которую можно допустить при однообразии обоих явлений во внешнем эффекте зависимости, переход ненормальности в извращение следует объяснить так.

Кто долгое время пребывает в состоянии половой подчинённости, тот расположен к лёгкой степени мазохизма. Любовь, которая переносит тиранию ради возлюбленного, становится любовью для тирании. Если представление о том, что становишься тираном, долгое время было тесно связано с примешанным преставлением о любимом существе, то в конце концов приятное ощущение переносится на тиранию и наступает извращение. таков ход развития мазохизма.

Лёгкая степень мазохизма может, следовательно, возникнуть из подчинённости. Но настоящий, действительный мазохизм с его страстной жаждой подчинения с ранней юности, как это описывают пациенты, бывает только прирождённым.

Возникновение выраженного мазохизма правильнее всего считать в связи с слишком частой "половой подчинённостью"; причём иногда эта ненормальность переходит наследственным путём на психопатический индивидуум, становясь при этом извращением. Что лёгкое уклонение рассматриваемых здесь психических элементов способствует такому переходу, об этом мы уже говорили выше. Но что для различных случаев благоприобретённого мазохизма может сделать ассоциирующая привычка, то для несомненно констатированных случаев врождённого мазохизма делает варьирующая игра наследственности. При этом не присоединяется к подчинённости никакой новый элемент, а только отпадает один, - рассудочность, которая связывает любовь и зависимость и этим отличает подчинённость от мазохизма, ненормальность от извращения. Вполне естественно, что унаследуется только влечение.

Этот переход ненормальности в извращение при наследственной передаче особенно легко наступает тогда, когда психопатическое предрасположение потомства доставляет другой фактор мазохизма, названный выше его первым корнем. Мы разумеем склонность лиц с половой гиперестезией ассимилировать половому воздействию всякое воздействие, исходящее от любимого субъекта.

Из этих обоих элементов – из "половой подчинённости" с одной стороны, а с другой стороны из расположения к половому экстазу, который даже в истязании находит удовольствие, - из этих двух элементов, основу которых можно проследить вплоть до области физиологических факторов, возникает на соответствующей психопатической почве мазохизм. При этом половая гиперестезия повышает до степени болезненного извращения сначала физиологическую, а затем уже аномальную сторону половой жизни.

Во всяком случае, мазохизм, как врождённое половое извращение, представляет функциональный признак вырождения в пределах (почти исключительно наследственного) предрасположения. И этот клинический опыт оправдывается также в моих случаях мазохизма и садизма.

Что своеобразное, психически аномальное направление половой жизни, каковым является мазохизм, представляет собой врождённую ненормальность, а не развивается из пассивной флагелляции путём ассоциаций идей, как полагает Руссо и Binet, это не трудно доказать.

Это следует из тех многочисленных случаев, в которых флагелляция никогда не осуществляется у мазохистов, в которых извращённое влечение направлено исключительно на чисто символические деяния без действительного причинения боли. К этому сводится вся сообщённая здесь казуистика наблюдений. Такой же результат получается и при ближайшем рассмотрении тех случаев, в которых флагелляция играет известную роль. Наконец, возникновение мазохизма из чисто психических элементов находит себе доказательство в комбинации его с садизмом.

Что пассивная флагелляция так часто наблюдается при мазохизме, объясняется просто тем, что она является сильнейшим средством для проявления подчинённости.

Для отличения простой пассивной флагелляции от флагелляции на почве мазохизма, повторяю, что в первом случае это действие есть средство для цели становящегося при этом возможным коитусе или, по крайней мере, эякуляции, а в последнем случае – средство для цели душевного удовлетворения в смысле мазохистической страсти.

Как мы уже выше видели, мазохисты подвергают себя также всевозможным мучениям, при которых и речи быть не может о рефлекторном возбуждении сладострастия. Так как подобные случаи многочисленны, то надо определить, в каком отношении находятся при подобных актах боль и наслаждение. На основании рассказов мазохистов надо признать следующее.

Отношение не таково, что всё причиняющее боль доставляет физическое наслаждение, но находящийся в мазохистическом экстазе не чувствует никакой боли, потому ли, что в силу аффекта кожные нервы не восприимчивы к физическому воздействию (как у солдат на поле брани), или потому, что представление об истязании стушёвывается перед избытком ощущения удовольствия.

Во втором случае происходит до известной степени чрезмерная компенсация физической боли психическим наслаждением, а в сознании остаётся только избыток психического наслаждения. Возникают своего рода физические поллюции с совершенно определённой локализацией извне проецированного ощущения.

Нечто подобное происходит при самобичеваниях религиозных фанатиков (факиры, дервиши, религиозные флагелланты), но только с другим содержанием представлений, вызывающих чувство наслаждения. И здесь представление об истязании воспринимается без отношения к качественной степени боли, причём сознание заполнено приятным представлением о том, что страданиями служишь Богу, замаливаешь грехи, заслуживаешь рай и т.д.

Если пожелать определить мазохизму своё положение в области полового извращения, то надо исходить из того факта, что он представляет утрированное явление женской половой особенности, переходящее в патологичность, насколько признаком его служит терпение и подчинённость чужой воле. Ведь у народов, стоящих на низкой ступени культуры, подчинение женщины доходит до зверства в отношении последней, и это яркое доказательство зависимости вызывает у женщины сладострастное чувство и принимается за проявление любви. Возможно, что и у женщин культурных народов роль слабой половины оказывается приятной и остаётся не без участия в сладострастном ощущении при интерсексуальном акте, как и вообще каждый храбрый поступок мужчины вызывает до известной степени половое раздражение у женщины. Не может быть никакого сомнения в том, что мазохист чувствует себя в пассивной, женской роли владычицы, подчинённой воле госпожи. Получающееся отсюда сладострастие само по себе не отличается от чувства, которое для женщины является результатом её пассивной роли при интерсексуальном акте.

Мазохист старается, поэтому принести своей половине мужские психические половые особенности, - и здесь в утрированной, извращённой форме, насколько садистическая женщина представляет его идеал.

Отсюда можно заключить, что мазохизм есть, в сущности, рудиментарная форма извращённого полового чувства, частичная эффеминация, коснувшаяся только вторичных половых особенностей психической половой жизни.

Этот взгляд подтверждается тем, что гетеросексуальные мазохисты считают себя скорее женственными натурами и в действительности обнаруживают женские черты. Этим то объясняется, что мазохистические черты так часто наблюдаются у гомосексуальных мужчин. Однако и при мазохизме женщины встречаются такие отношения к извращению полового чувства.